Второе приключение Фрирен: Кровавые следы на снегу

      Полторы недели назад.       Перед глазами Гиммеля был потолок бревенчатой хижины. Левое плечо, перевязанное бинтами, изнывало от боли. Тело было изукрашено синяками и ссадинами, но больше о себе давало знать именно плечо. Он лежал на чистой постели. В комнату мягко струился солнечный свет. Что это за место? Как он сюда попал? В своей памяти он пытался найти причину своих травм, но события прошлого дня словно потонули в тумане — белая пустота в его голове мешала даже малейшему припоминанию событий. Жертвой белого тумана пал не только прошлый день, вся его жизнь до настоящего момента оказалась сокрыта им. Чем больше Гиммель предпринимал попыток к возвращению воспоминаний, тем сильнее становилась головная боль.       Откуда-то неподалёку послышались энергичные шаги.       — Какое счастье, ты наконец-то пришёл в себя, — заговорила девушка.       — Где я?       — Ты дома, Синкэн. Разве не помнишь? Ах, похоже, при падении пострадала и твоя голова.       Что? Синкэн? Неужели его действительно зовут именно так? Всё сознание словно сопротивлялось услышанному обращению по имени. Однако он не мог даже самому себе убедительно доказать, так звучало его имя или по-другому. Все доказательства остались далеко позади, в его прошлом. Сейчас при нём было только смутное ощущение того, что происходит нечто неправильное.       — Я ничего не помню. Что со мной случилось?       Девушка села на табуретку, распрямила белый фартук. Она вытирала руки от муки и застенчивый взгляд её зелёных глаз падал на него лишь украдкой. Дневной свет мягко играл в её русых косах.       — Недавно тебя нашли рядом с опрокинутой повозкой у подножия горы к югу от нашего поселения. Дороги сейчас коварны: под снегами скрываются льды. Возможно, повозку занесло на повороте, и ты вместе с ней упал. К счастью, тебя вовремя нашли местные жители и принесли сюда. Так ты и оказался дома, — говорила она, всем своим видом излучая тот самый светлый оптимизм, говорящий: «и не таких больных на ноги ставили».        — Дома?       — Похоже, травма головы сильно повлияла на твои воспоминания. Ничего. Я помогу тебе всё вспомнить. А пока отдыхай и набирайся сил, — произнесла она тоном, полным сочувствия.       Деревня, расположенная близ гор, насчитывала тридцать дворов. Все друг друга знали. Жила здесь среди прочих и семья знахарей, мужчина занимался вправлением костей, а женщина готовила мази и снадобья. Они тоже обращались к нему по имени Синкэн, и даже рассказывали истории из его детства. Другие соседи тоже были дружелюбны и что-нибудь рассказывали о его прошлом. Гиммель не мог ни подтвердить, ни опровергнуть их слов. Он просто принимал их, не смотря на странное ощущение пустоты. Рассказы местных не находили в нём отклика и не помогали достать из глубин его памяти хотя бы малейший образ, связанный с ними.       Меж тем зима всё сильнее вступала в свои права. Ночами выл за окном ветер, но порой к звукам ветра примешивались и другие. Скорее всего, они принадлежали монстру или даже монстрам. Местные на ночь закрывали ставни и баррикадировали двери. Вой неизвестного существа держал всех в глубоком страхе.       Днём же люди гуляли и веселились. Больше всего выпавший снег веселил детей. Они катались на санях с холма, лепили снежные фигуры и кидали друг в друга снежки. А Гиммель наблюдал за ними из окна, желая присоединиться. Из белой пелены, объявшей его память, едва проступали блёклые воспоминания. Он тоже когда-то кидался снежками, но с кем и когда это было? В едва уловимом образе угадывались лишь белое пальто и голубой шарф, а голову и лицо воссоздать из воспоминаний совершенно не получалось. Отчего-то в нём росло ощущение, что это был очень важный для него человек.       Вывих и перелом плеча напоминали о себе постоянной болью, и только небольшие ежедневные радости позволяли окончательно не потерять разум. Лизель вкусно готовила даже самые простые блюда. А уж когда она бралась за выпечку, то равных ей просто не было. Лучше всего получались пироги с начинками из ягодных варений. Большое количество времени она проводила в заботах о хозяйстве: кормила скот, готовила, стирала и ткала.       Однажды ночью под леденящий душу вой неведомого существа Гиммелю снился сон. Он сражается на мечах с очень похожим на человека рогатым монстром. Монстр этот владеет речь и что-то пытается ему сказать, но Гиммель не может разобрать слов. Монстр теснит его к скале, но тут на помощь приходит небольшого роста, но крепкий воин с секирой.       — Скажи, Лизель, кем я был до того, как потерял память?       — Ты жил с нами в этом доме, помогал своему брату и моему мужу мастерить и чинить предметы в доме, а в теплое время года оба работали в поле.       Как странно её ответ расходился с тем, что он видел во сне и чему почти поверил.       — В последнее время мне снятся странные сны. В них я мастерски владею мечом и сражаюсь с монстрами.       — Неудивительно. В детстве вы с братом обожали слушать истории бродячих авантюристов. Вот только ни к чему хорошему это не привело. Твой старший брат и горстка других ребят хотели избавить нас от чудищ, пытались научиться владению мечом, тренировались у всё тех же авантюристов. Они сложили головы в горной долине, ни одному не удалось спастись, — на мгновение её жизнерадостность и энергичность уступили место тоске и горю, и он заметил её осунувшееся лицо, взгляд, в котором потухла надежда, а от ежедневной и изматывающей тревоги кожа под глазами приобрела цвет синяка. — Ни в коем случае ты не должен повторить его судьбу!       — Но они так и продолжат убивать местных.       — Не в том ты ещё состоянии, чтобы геройствовать, — уперев руки в бока, отвечала Лизель. — Нужна невероятная удача, чтобы твоё плечо срослось как надо. Редко кто от таких ран поправляется, не оставшись калекой на всю жизнь.       Эта фраза ощутимо задела самолюбие Гиммеля. До настоящего момента он считал, что рука некоторое время поболит и пройдёт, срастётся, но слова Лизель словно с небес на землю его спустили. Пара знахарей очень осторожно, словно взвешивая каждое слово, говорили о состоянии его руки. Выходит, Лизель они говорили больше? Да даже если и так, что с того? Ранено левое плечо. Во снах он рубил мечом правой рукой. Значит, шанс, хоть и маленький, ещё есть.       Гиммель смотрел на себя в зеркало в умывальне. До чего хорош! Он поправил свои голубые волосы. Длины зеркала хватало, чтобы отразить его по пояс. Даже сквозь рубаху свободного кроя было заметно сильное тело и тренированные мышцы. И даже если Лизель права, и он всего лишь простой земледелец, разве это способно его остановить? Он обязательно научится владеть мечом и спасет эту деревню от монстров. А потом, быть может, и в путешествие отправится. Мало ли ещё в мире таких деревень, которые нужно от монстра спасти? Скорее бы зажило плечо, постоянно изводящее его болью.       Вынужденное бездействие тяготило. Левая рука плотно зафиксированная и привязанная к туловищу не могла функционировать. Одной рукой, немного неуклюже, но всё-таки он пытался хоть как-то помощью отплатить Лизель за добро. Он таскал вёдра с водой и брёвнами, кормил скот. Она за готовкой рассказывала ему о жизни в Империи, о том, как неспокойно стало в последнее время. Нынешний правитель слаб и есть придворная группа аристократов и магов, желающих его свергнуть. Из-за этой тихой борьбы за власть в столице неспокойно и совершаются необоснованные казни. Некоторые люди бегут сюда, в провинцию, опасаясь стать жертвой интриг.       А однажды ночью с улицы были слышны человеческие голоса. В дверь кто-то постучал. Лизель была бледная от леденящего душу ужаса и умоляла его молчать, словно никого нет дома. Широко распахнутый взгляд её зелёных глаз, в которых стояли слёзы, и сложенные в молитвенном жесте руки, лучше любых слов объясняли ситуацию. Сейчас здесь рыскает кто-то невероятно опасный. Даже когда он попытался сказать, Лизель закрыла ему рукой рот и отрицательно закивала головой. Её трясло от страха. Будучи не в силах сделать хоть что-нибудь для их спасения, Гиммель попытался успокоить Лизель. Он приобнял её, чувствуя мягкость струящихся по спине волн русых волос.       Им удалось отсидеться.       — Ах, да, точно, ты же ещё не восстановил память. Слушай, порой в деревню заходят чудовища, умеющие повторять человеческую речь, — объяснила она днём. — Пока сам им не откроешь дверь и не пригласишь в дом — они не войдут. И делать это нельзя: они пользуются человеческим добродушием, а сами убивают хозяев, а иногда и вовсе съедают. Этих чудовищ мы называем демонами. Ни в коем случае нельзя верить их словам.