Мешок Санты

Минхо и Хёнджин вышли из красной будки. Минхо уже хотел было идти по своим делам, но обернулся и увидел, что Хёнджин полностью дезориентирован. Огни наряженного города, машины и бесконечный поток людей его напугали. Минхо закатил глаза: – Впервые в городе? – Д-да, Минхо-ши, – Хёнджин поклонился. Выглядел очень несчастным, – Минхо-ши, – он упал на колени, – пожалуйста, помогите мне. – Так, а ну встань, – Минхо резко поднял мальчишку, пока на них не начал пялиться народ. – Будешь должен, – и повернулся, чтобы найти остановку. У Минхо была хорошая память, и путь к отелю, где видели мешок, он запомнил, едва взглянув на карту. Легкотня. Он фыркнул, Хёнджин был совершенно не приспособлен к этому. Ему бы обитать в горах да лечить тех, кто до него добрался, а не заниматься логистикой. Но играть добродушного старика раз в год никто не хотел. Да и уезжать на Северный полюс тоже. Поэтому вариантов для мальчишки попросту не оставили. Жалко его не было: мог учиться и получше, зато раздражения этот недоумок вызывал огромное. Но Минхо принадлежал Добру и не мог бросить парня в беде. Он тащил Хёнджина за плечо. Довольно сильно, Хёнджин знал, что останется синяк, но безропотно следовал за хёном. Пытался не мешаться под ногами, но то и дело врезался: в столб, в прохожих, в скамейку. Он закусил губу от обиды, потому что чувствовал себя максимально не на своём месте. Большой город его пугал. – Садись, – Минхо с силой впихнул его на место у окошка и уселся на соседнее кресло. – И смотри в окошко, может, немного расслабишься и придёшь в себя. – С-слушаюсь, – голос Хёнджина дрожал, как и он сам. Минхо закатил глаза. Мальчишка совершенно ни на что не годен. Но когда начались леса, взгляд стал менее испуганным. А когда кроме леса не осталось ничего, даже фонарей, Минхо увидел на губах мальчишки улыбку. Ему шла. Он и сам улыбнулся: может, он ещё успеет сделать то, зачем пришёл. – Не кисни, – Минхо щёлкнул младшего по носу, – мы как-никак Рождество спасаем! Хёнджин смущённо отвернулся к окошку. С такой точки зрения их приключение он не рассматривал. Поэтому до отеля он добрался в приподнятом настроении. И даже спокойно дошёл до ресепшена, прячась за Минхо и поглядывая на снежок. Очень хотелось в лес. – Здравствуйте! – Минхо очаровательно улыбнулся. – Утром здесь стоял огромный красный мешок. Не подскажете, куда его отнесли? – Номер 143, – ему тоже улыбнулись. Хёнджин поразился, как легко у Минхо всё выходит. – Ну пойдём, страдалец, – Минхо вздохнул. Решил, что надо довести Хёнджина до мешка, а дальше он сам. – Поучишься говорить с людьми. Хёнджин кивнул и, слегка смущаясь, пошёл за старшим. Минхо постучался. Дверь ему открыл блондин с короткой стрижкой, и Хёнджин замер. Потому что увидел перед собой ангела. Настоящего. Настолько прекрасным был юноша: рыжие веснушки, миленький носик, большие глаза. И они какие-то добрые. Хёнджин не слушал, что там говорил Минхо, и зашёл в дверь завороженным. Смотрел только в лицо юноши и не мог оторвать взгляда. Даже дышать не мог. А когда этот юноша протянул ему руку, он тупо моргнул. – Меня Феликс зовут, – мягкая улыбка. – Он Хёнджин – и он немного туповат, – Минхо вздохнул и тыкнул мелкого в бок, надеясь, что он придёт в себя. Хёнджин от неожиданности ойкнул и опустил глаза. – П-простите, – в голосе были слышны слёзы. Он не хотел, чтобы ангел считал его туповатым. Феликс смутился. Темноволосого юношу захотелось защитить. Он слегка нахмурился, нашёл его руку и крепко пожал её, улыбнувшись. – Приятно познакомиться, Хёнджин. – И мне, – он смущённо улыбнулся и зацепился взглядом за улыбку Феликса. Такое солнышко. Хёнджин почувствовал, как кровь приливает к щекам, и спрятался носом в шарф. Он даже не знал, что у него есть шарф, за которым можно прятаться. – Так, – Минхо шагнул вперёд. Вся комната была в подарках. И вожделенный мешок валялся на кровати. – Видимо, ты уже понял, что попало в твои руки. – Агась, – Феликс очаровательно улыбнулся, сел на кровать и положил мешок себе на колени, – и вы оба не похожи на эльфов. Поэтому без доказательств, что это действительно ваше, я вам его не отдам, – и показал язык. Минхо закатил глаза. Посмотрел на Хёнджина, который весь спрятался в своём смущении, и на Феликса, который смотрел на Хёнджина очень голодными глазами. Дал подзатыльник Хёнджину и вздохнул: – Сам разбирайся. Завтра в шесть чтоб был там, где мы входили. Иначе уйду без тебя. Минхо ушёл, а Хёнджин остался. Смотрел в пол, пока Феликс раскачивался из стороны в сторону с мешком в руках. Секунд через сорок Феликсу надоело: – Ну и? Хёнджин поднял на него глаза. Зацепился взглядом за губы, за скулы, пересчитал веснушки, не осмелился смотреть в глаза, прошёлся взглядом по волосам и уткнулся в мешок. Слегка нахмурился и снова поднял взгляд на Феликса. Подошёл. – Ты хорошо себя чувствуешь? – он приложил ладонь ко лбу Феликса, испугался, что не спросил разрешения, хотел уже было отскочить, но Феликс поймал его за руку и глухо застонал. – Голова перестала раскалываться, когда ты прикоснулся, о великий волшебник, – Феликс улыбнулся и рассмеялся. Такой чистый смех. Хёнджин давно не слышал, чтобы кто-то так смеялся. – Поэтому сейчас лучше, – он попытался откинуться назад, но Хёнджин не дал. Положил вторую руку на затылок и прижал лоб к своей ладони. Начал вытаскивать боль, как учила мама: потихоньку, аккуратно и желая только добра. Отголоски боли Феликса осели где-то в мозгу, но Хёнджин не обращал на них внимания. Сейчас главным был Феликс. Важнее всего. И Хёнджин мог ему помочь. – Кхм-кхм, – Феликс прокашлялся, – это весьма интимно. – А? – Хёнджин оторвался. Он ни разу не лечил человека и сейчас чувствовал слабость. И какое-то странное чувство. Похожее было, когда на практике он лечил растения, но в меньших количествах. Кажется, люди называют это счастьем. – Что ты сделал? – Феликс смотрел на него с такой улыбкой в глазах, что Хёнджин поплыл. Буквально. Свалился прямо на Феликса с мешком, и тому пришлось аккуратно переложить его на постель. Феликс нахмурился. Во-первых, он знал, что у Санты должна быть борода. И животик. Во-вторых, он должен быть старше: юноша на кровати выглядел слегка старше его. В-третьих, если бы он хотел украсть Рождество, он бы просто вырубил Феликса, а не избавил его от головной боли, лишившись сил. – Ладно-ладно, допустим, ты хочешь спасти Рождество, – он слегка потормошил парня за плечо. Тот болезненно застонал, но глаза остались закрытыми. – Эй! – Феликс запаниковал. Парень выглядел слишком бледным. – Мгм, – Хёнджин потянулся руками к теплу. Чисто рефлекторно. Укутался в Феликса, прижав его своим весом к кровати и промямлил, – ты в меня веришь? – Конечно верю, – Феликс сказал это просто потому, что так надо было сказать. Лежит тут бледный, ледяной, странный. Ещё чуть-чуть и расплачется. А этого Феликсу не хотелось. – Правда? – Хёнджин поднял на Феликса мутные глаза. Тот как будто бы был в расфокусе, но губы... Губы манили. Хёнджину очень хотелось, чтобы это было правдой. Чтобы хоть кто-нибудь поверил в него. Здесь, внизу, всё ощущалось иначе. По-другому. Слишком реальным, слишком настоящим. Автобусы шумными; свет в лампах мигающим; кофта, в которой он был, ледяной. Это, человеческое, крошило Хёнджина изнутри. Дышать было сложно. Зачем Минхо его оставил? – Правда, – Феликс опустился к лицу Хёнджина и осторожно коснулся ладонью его лба. Как будто ко льду притронулся. Феликс нахмурился, а Хёнджин, собрав все силы, потянулся к его губам. И поцеловал. Для Хёнджина этот поцелуй ощущался живительной водой. Вера Феликса пьянила, но нельзя брать из людей слишком много. Вообще-то прикосновения – это нарушение всех правил. Куда серьёзнее, чем потерянный мешок Западного Бога. – Прости! – ещё секунда, и Хёнджин оторвался, поняв, что натворил. – Господи, прости, пожалуйста, – он отодвинулся в дальний угол кровати и выставил руки перед собой, словно защищаясь. – Э, – Феликс провёл языком по губам. Хёнджин пах летним горным лесом. И на вкус был такой же. – Мне понравилось, но… Может, ты мне что-нибудь объяснишь? – А? – Хёнджин взглянул на Феликса. Того слегка шатало. – Что объяснить? – Всё, – Феликс насупился. Голова кружилась, и в теле чувствовалась лёгкость. – Тебе надо вернуться с мешком к какой-то будке в центре, иначе Рождество не состоится? – выражение лица у него стало смелое, решительное. Феликс – герой, который спасёт Рождество. – Состоится, – Хёнджин пожал плечами, – просто китайскому Санте будет сложнее. Или японскому. А мне поставят плохую оценку. – А, – пыл Феликса слегка погас. – Ну ладно, спасу только тебя. Пойдём, – он попытался встать. Начал складывать подарки в мешок. – Спасёшь меня? – Хёнджин покраснел и начал помогать Феликсу. – Тебе необязательно помогать. – А ты знаешь, как добраться до центра города? – Феликс приподнял бровь. Хотелось приключений. Да и Хёнджин выглядел так, будто один он испугается. Слишком виновато и обречённо. – Н-нет, но… – Хёнджин опустил глаза. Было стыдно. Наверное, Минхо прав, и он правда туповатый. – А я знаю, – Феликс складывал подарки в мешок. Происходящее казалось сном, и Феликсу хотелось в нём остаться. Хёнджин красивый, вкусно целуется и вообще. Рождество надо спасать, ближним надо помогать. – Спасибо, – Хёнджин благодарно кивнул. Дотащить мешок до первого этажа – отдельное приключение. Он был слишком тяжёлым. Феликс пошатывался, а Хёнджин просто не мог поднять такой вес. Они с трудом затащили его на тележку и доволокли её до ресепшена отеля. Там они попросили машину. Феликс зачем-то закинул на неё два сноуборда и справился с переправкой мешка в багажник. Хёнджин поразился: ангел выглядит маленьким, а по факту такой сильный. – Ты очень крутой, – он сидел на пассажирском сидении машины и рассматривал приборную панель. Огоньки выглядели страшно, но рядом с Феликсом, Хёнджин почему-то не боялся. – Пф-ф, – Феликс самодовольно ухмыльнулся. Быть крутым в глазах будущего Санта-Клауса было приятно. Хотя он и не сделал ничего такого, – у вас там нет машин, что ли? Расскажи о себе. – Машин нет, – Хёнджин помотал головой, – я дух природы. Мои родители с Чеджу, но их оттуда выгнали, как пришли туристы… – он стал тише. – И меня отправили в школу Добра, чтобы я научился быть тем, кому поклоняются современные люди. – Санта-Клаусу? – Феликс приподнял бровь. – Например, – Хёнджин передёрнул плечами. – Минхо, гордость школы, приносит в мир Любовь. – А ты бы кем хотел быть? – Феликс аккуратно спускался по серпантину. За окном – непроглядная темень. Слишком темно для внезапных машин, но всё равно надо быть осторожным. – Кем-то значимым, – Хёнджин сглотнул, – чтобы не было недостатка в вере. – Вы живёте за её счёт? – Феликс прикусил губу. Голова всё ещё немного кружилась, и дорога перед глазами раздваивалась. – Да, – Хёнджин кивнул и откинулся на спинку сидения, – мы живём, пока в нас верят. Феликса замутило, и в этот момент машина заглохла. Они остановились. Феликс выругался и вылез из машины. Попытался оттащить к обочине, но не получилось. Тогда он вздохнул, вытащил из багажника мешок и протянул Хёнджину сноуборд. – Умеешь? Хёнджин впервые в жизни видел этот агрегат, но кивнул. Феликс вздохнул. Без красного поглотителя подарков машина легко откатилась к обочине. Авось до утра никто с ней не столкнётся. На всякий случай Феликс оставил записку. Потом надел ботинки, шлем. Переодел Хёнджина и встал на сноуборд. – Ну, с Богом? – Феликс звучал вопросительно, потому что идея – скатиться вниз на сноуборде вместе с тяжеленным мешком – изначально обречена на провал. Но в тот момент, одурманенный Хёнджином, он не видел других идей: его рука привязана к одной тесёмке мешка, его вторая рука привязана к другой тесёмке мешка. Всё получится. Они докатятся. – Феликс? – Хёнджин бы предпочёл, чтобы его ввели в курс дела. Тогда бы он отговорил. Но Феликс оттолкнулся. Хёнджин вскрикнул и полетел за ним. Всё шло хорошо: Феликс уже катался не по трассам, а Хёнджин слепо доверился ему и следовал точь-в-точь. Получалось даже не очень быстро, пока склон резко не накренился, и Феликс перестал контролировать скорость. Он знал, что скоро должен быть поворот серпантина, и надеялся затормозить, чтобы перейти дорогу пешком. Но не учёл, что помимо деревьев, выпирающих в темноте тёмными стволами, есть ещё и кусты. И налетел на такой. Хёнджин, чтобы Феликса не придавило мешком, резко дёрнул его на себя и, пролетев несколько метров, упал со сноуборда. Феликс видел, как болезненно он прокатился: лицом по снегу, а голова врезалась в столб дерева. Сам он почти что не ударился: шлем его защитил, а к кувыркам на сноуборде парень привык. – Хёнджин! – Феликс крикнул, и снег, удерживающий мешок, обрушился. Он покатился вниз и повёл за собой Хёнджина. Это было как в мультике: мешок катится, а за ним, кувыркаясь и получая удары по голове, Хёнджин. Только в мультике было смешно, а Феликсу было страшно. Потому что выглядело это крайне болезненно. – Так, главное, верить в него, – Феликс зажмурился, сжал ладони в кулак и попытался вытрясти из себя всю веру. Человек-дух, повторив приключения Тома и Джерри, не умрёт. Это всего лишь слэпстик: Хёнджин актёр, ему не больно. Всё будет хорошо. Феликс открыл глаза. Хёнджина уже не было видно. Он встал на сноуборд и поехал аккуратно. По снежному следу, что расчистил мешок. – Господи, – Феликс очень боялся обнаружить труп. Поэтому верил изо всех сил. И обнаружил Хёнджина вместе с мешком, упёршихся прямо в стенку остановки. Хёнджин прислонился к ней и тяжело дышал. Мешок был рядом. – Хёнджин! Ты жив! – Феликс отстегнул сноуборд и ринулся к нему. – Как ты? – Всё хорошо, – голос Хёнджина слегка дрожал. Вера Феликса придавала ему сил, хотя спуск с горы был болезненным. Даже более болезненным, чем наказания отца. Интересно, если он станет мальчиком для битья – всегда так будет? – Да где же хорошо, – Феликс снял с Хёнджина шлем. – У тебя кровь идёт! – Ты… – ангел так мило переживал. Хёнджин потянул руки к его шлему и, облизнув губы, как-то по-детски попросил, – поцелуй и всё пройдёт. – Хёнджин! – Феликс стянул шлем и осторожно поцеловал юношу. Раз просит. Вдруг поможет. На этот раз поцелуй вышел не таким мягким: во рту Хёнджина чувствовалась кровь. А ещё – он доминировал. Немного кусался, но при этом не причинял боли. Феликс даже немного испугался: в отеле было по-другому. Вкус лета, а сейчас – холодной зимы. Хёнджин почувствовал испуг и оторвался. Дышать стало легче. А вот Феликс весь задрожал. Хёнджин даже осмелился его обнять, настолько слабым он выглядел. И, чтобы тот не замёрз, усадил его к себе на бёдра. Хёнджин впервые в жизни чувствовал себя сильным. И самую капельку бессмертным. – Это всё адреналин, – Феликс повёл носом о его щёку, – он закончился, и теперь мне та-ак сильно хочется спать. – Эй! Нельзя на холоде спать! – Хёнджин нахмурился. Это он знал наверняка: мама всегда говорила, что, если он встретит заблудившегося путника зимой, главное – не дать ему заснуть. Любыми способами. – Ага-а, – Феликса вело, – надо спасать Рождество, – он попытался встать с Хёнджина, но ноги почему-то не чувствовались. Как будто примёрзли. Он посмотрел на Хёнджина. – Прости. Тебе, наверное, больно было. Так… – он закусил губу, – Хёнджин, мне так жаль. – Ничего, – он улыбнулся и встал на ноги. Помог Феликсу и, увидев, что тот не стоит на ногах, закинул его к себе на плечо. Мешок казался невесомым. Обогнуть остановку – пара шагов, дело пустяковое. – Твоя вера творит со мной что-то невероятное, – Хёнджин поставил Феликса и поцеловал его в висок. Все предостережения матери и учителей о физических контактах разом вылетели из головы. Феликс горел, и Хёнджин грелся об него. Он и не подозревал о том, как холодно ему было. – Боже, спасибо. – Автобус! – Феликс начал махать, чтобы тот остановился. – Уж не думал, что кого-то встречу посреди горы, – водитель улыбнулся им. – Да мы неудачно покатались, не заметили, как стемнело, – Феликс смутился. От сноуборда Хёнджина ничего не осталось, а свой он всё-таки дотащил. – Может, вас наверх отвезти? – водитель переживал. Блондин выглядел слишком бледным, а изо лба темноволосого текла струйка крови. – Нет, нам надо вниз, – Феликс вздохнул и принялся гуглить, – в центр, желательно. – Это вам повезло, я как раз еду до центрального вокзала, – водитель кивнул, и они тронулись. В автобусе было тепло, и играла нежная рождественская мелодия. Феликс снял шлем и расстегнул куртку. Усадил Хёнджина у окна, а сам упёрся о его плечо. Он любил так сидеть, упираться в плечо друзьям и расслабленно закрывать глаза. Адреналин закончился окончательно, и даже резь в лёгких прошла. Хёнджин всё ещё пах добрым волшебством, мешок вместе со сноубордом покоился на заднем сидении, а из окошка на них глядел тёмный лес с белыми искорками снега. Феликсу было приятно. И очень тепло. – Х-ё-о-н-д-ж-и-н, – красивое у него всё-таки имя. Он взял ладонь юноши в свою и переплёл пальцы. – А Санта только детям подарки доставляет? – Всем, кто верит, – Хёнджину нравились ощущения. Ладошка Феликса ощущалась маленьким огоньком. Она приятно щекотала его и заставляла улыбаться. Хёнджин буквально не мог не улыбаться: ангел в его объятиях был слишком светлым. Слишком нежным. Слишком своим. Как будто Хёнджин обнаружил вторую половинку души. Захотелось его поцеловать. – В волшебство? – Феликс попытался устроиться на Хёнджине поудобнее и переместился на грудь. Мягче, чем на плече, и угол в целом удобнее: можно упереться ногами в соседнее кресло. – Или обязательно в Санта-Клауса? – В то, что завтра будет лучше, чем вчера, – лёгкий поцелуй в висок. Теплота ангела сносила все границы Хёнджина к чертям. Не было сил подумать даже о том, что целоваться на третьем часу знакомства – неприлично. Или опасно. – А почему ты не старый? – Феликс слегка повернул к нему голову. Хёнджин был молод и очень красив. Традиционно красив: бледная кожа, симметричные узкие глаза. Никаких веснушек и пухлых губ. Идеал традиционной красоты. – А в санях был седой бородатый старик – Ба! – Святой Николай! – понял я в тот же миг, – Хёнджин процитировал стихотворение, с которого Хэддон Сандблом списал образ Санта-Клауса и легко, осторожно коснулся губами губ Феликса. Тот мимолётно откликнулся, но тут же уснул, склонив голову на грудь Хёнджина. Пришлось обнял ангела покрепче. Чтобы не упал и согрелся. А то ладошки ещё холодные. Поездка до центра города прошла спокойно: по пути они подобрали ещё нескольких путников. Хёнджин даже перелез через Феликса, не разбудив его, и засунул в мешок его сноуборд. Чтобы не таскал. Повесил его на спину и легонько похлопал ангела по щекам: – Мы приехали. – О, – Феликс потянулся и слегка нахмурился, увидев на Хёнджине мешок, – не надорвёшься? – Нет, – он улыбнулся ему, взял за руку и вышел с ним из автобуса. – А сноуборд? – Феликс с тоской посмотрел уходящему транспорту вслед. – В мешке, – Хёнджин подмигнул ему. – Пойдём искать будку? – Ага, – Феликс понятия не имел, с чего начать, и жался к Хёнджину. Они как будто поменялись местами: теперь Феликс был маленьким испуганным мальчиком, а Хёнджин – большим и сильным сверхъестественным существом. Хёнджин же просто шёл. Наслаждался мягкими снежинками, оседающими на тротуар и забеляющими пространство. Они как будто стирали то городское, грязное, ненужное, что смущало Хёнджина в городе. Было приятно. Он впервые в жизни чувствовал себя главным героем. И даже позволил себе небольшую шалость: собрал снег в ладошку и дунул на Феликса. Тот закашлялся и весь как-то побледнел. – Холодно, – тихая жалоба. – Прости, – Хёнджин погладил его по щеке. – Здесь есть куда зайти? – Да, любое кафе, – Феликс трясся от холода. Больно не было, наоборот, лёгкость в теле и чувство, предшествующее эйфории. Казалось, если он расслабится, то будет счастлив. Но Феликс чувствовал, что ещё не время. Рождество в конце концов ещё не спасено. – Хорошо, – Хёнджин толкнул первую попавшуюся дверь, на которой было написано «горячая еда, музыка, открыто». В подвал вела череда алых ступеней. – Это стандартно для баров, – Феликс пожал плечами и пошёл вниз. Перед глазами всё кружилось. Феликс решил, что это из-за того, что он ничего не ел весь день. И многое пережил. Но ничего: сейчас попросит глинтвейн, бургер и согреется. Он улыбнулся и посмотрел на Хёнджина: тот выглядел хмурым. – Пошли, я в тебя верю, ты справишься, – честная, искренняя улыбка и протянутая рука. Хёнджин не смог за неё не ухватиться.