Нашатырь - 2. Охота с элементами дипломатии

      Устав от бездействия и безысходности, Сумрак задремал — сам даже не понял как. Проснулся — тоже не совсем понял как. Разбитым, в состоянии болезненной дезориентации, хуже которого подготовленный воин вряд ли что-то может себе вообразить, ибо оно показывает его слабость и неспособность действовать сразу, лишь только открылись его глаза. А как действовать, если ты даже не можешь понять, реально ли то, что тебя окружает, или это продолжается мучительное, изнуряющее сновидение? И лишь через несколько минут осознаешь, что все правда, все настоящее. И снова взгляд скользит по холодным стенам, снова, в который раз, натыкается на решетку и наглухо запертую дверь за ней. Воздух здесь стоит, не движется, и тебя уже тошнит от собственного запаха. В помещении царят невыносимая духота, из-за которой тяжело дышать, соображать и двигаться, и страшная сухость, от которой противно слипаются ротовые складки и дерет носоглотку. И наконец — достижение! — ты окончательно принимаешь тот факт, что пришел новый день. А потом до тебя доходит, что его, как и предыдущий, придется провести при полной изоляции, в отвратительных условиях, с тяжелыми мыслями и пакостным чувством на душе…       С юности приученный к замкнутым пространствам, самец, пожалуй, впервые в жизни оказался в настолько статичном положении. Нечто подобное происходило, разве что, после тяжелых ранений, когда приходилось отлеживаться после терапевтической капсулы в лазарете. Вот то же самое гадкое осознание, что от тебя больше ничего не зависит, и все, что ты можешь — беречь энергию и надеяться на чудо. Плохое самочувствие в настоящий момент добавляло ситуации печального сходства.       Это был порочный замкнутый круг. Если бы у Сумрака появилась хоть какая-то возможность повлиять на происходящее, он сосредоточился бы на выполнении задачи и перестал ощущать какие бы то ни было неудобства, но простора для деятельности не усматривалось, и тело, выдохшись, утратило необходимую мобилизацию. Морально и физически измотанный организм отчаялся обрести тонус, сдался и нашел утешение в самопожирании. Голову наполнил давящий шум, а все старые травмы разом пробудились, и каждое движение теперь отдавалось тянущей или колющей болью в спине, боках, шее или конечностях. Наступил полный упадок сил. Поначалу Сумрак пробовал действовать через силу и хотя бы немного разминаться, но внутри как будто кто-то саркастично усмехался и шипел: «В чем смысл, воин? Ничто не сможет скрасить тебе ожидание безрадостного финала, не нужно себя обманывать». И с этим нельзя было не согласиться.       Хотя дело было даже не в скрашивании. Сын Грозы абсолютно не привык, не любил и не умел бездельничать. Как следует выспаться и понежиться на мягком — да, но не сутками напролет и не на боевом задании. Даже в детстве, когда старшие ругали его за то, что он тратит время даром, ничего он на самом деле не тратил — просто занимался тем, что считал нужным, а не тем, что велели Сейша, Нега и другие боевые тетушки. Но он терпеть не мог и другого: делать что-то напрасно. А сейчас напрасным казалось все — даже дыхание.       Нет, Сумрак мог бы себя перебороть. Но и правда: зачем? Чтобы целый день тупо шататься от стены к стене? На стенах еще можно было попробовать сорвать свою злость. Кулаки разбить, головой побиться, снова пореветь в пустоту… Ну да, как в Сезон без самок (боги, сравнения одно другого лучше!). Только как-то стыдно становилось перед самим собой. А еще больше — перед Учителем — за то, что позабыл его уроки и утратил в стрессовой ситуации контроль.       В последней попытке хоть что-то сделать со своим бедственным положением, самец уселся на пол в особой позе и приступил к очистке сознания. Сначала вроде бы даже стало получаться, но негативный настрой, увы, оказался сильнее.        «Я разлагаюсь. Как туша ядовитой твари, повешенная на дереве — никто не идет ее есть, и она чернеет под лучами солнца. Она висит и воняет, постепенно распадаясь, стекая в землю…» — такие странные ассоциации начали рождаться у сына Грозы в голове уже спустя несколько минут вместо ожидаемых просветленных мыслей. Ужаснувшись, воин открыл глаза и побыстрее встал. Все-таки в медитации он был далеко не так хорош, как хотелось бы. «Танец Тени» ему давался куда лучше, хотя считался практикой на несколько порядков сложнее. Сумрак всегда считал это поводом для гордости, но сейчас начал осознавать, что иногда неплохо уметь и более простые вещи. Не то чтобы «Танец» нельзя было использовать для самопогружения — можно, еще как. Но на беду он требовал гораздо больше ресурсов, чем даже самая интенсивная тренировка — непозволительная роскошь сейчас. В общем, куда ни сунься — тупик. Да, Учитель бы сейчас, верно, от души посмеялся. Все было ровно так, как тогда, в самом начале, когда у восемнадцатилетнего юнца на боевую медитацию не хватало сил, а на обычную — толку. Ох, боги, боги… Прости, Учитель, но хорошо, что ты до этого не дожил…       — Послушайте, как вы не понимаете, надо поговорить с «Серым», пока не поздно! Он может нас всех спасти! Сейчас один выход — довериться! — вот уже в который раз пыталась донести до сидящего с бесстрастной физиономией военного миссис Джефферсон. На гауптвахту она в итоге все-таки попала, но совсем не так, как надеялась, и теперь ощущала на себе все «прелести» процедуры допроса.       Обращались с Зоей уже куда менее деликатно, чем раньше, но хотя бы не стали бить — и на том спасибо. Ее привели на второй уровень и запихнули в камеру, расположенную в конце коридора. В аккурат напротив помещения, в котором за несколькими дверями бы заточен Нашатырь. Так близко и так далеко… Более нелепую ситуацию, пожалуй, невозможно было сейчас вообразить. Оказались в соседних каталажках. Оба хотели как лучше и оба за это поплатились. Ну… или еще поплатятся. Что вот с ними теперь будет? Учитывая жестокие обычаи клыкастых, они вряд ли станут посылать вторую спасательную группу. Скорее уж жахнут сразу как следует, чтобы уничтожить все следы пребывания сородичей и заодно стереть с лица земли позор провальной миссии.       Дурные мысли хотелось гнать прочь, но не получалось. Что хуже всего, на них имелось достаточно времени. Зоя просидела в одиночестве, наверное, минут сорок. За это время она успела не только перебрать в голове самые отвратительные сценарии дальнейшего развития событий, но и окончательно сопреть в защитном костюме, плюнув на приличия, раздеться до «пижамы», затем замерзнуть, натянуть клеенчатый комбинезон снова и заново сопреть. При этом никак не удавалось определиться, чего больше хочется: максимально оттянуть неизбежное или поскорее встретить конец, каким бы он ни был, чтобы прекратить мучиться ожиданием.       От размышлений отвлекло появление незнакомого вояки. В смысле, когда-нибудь Зоя, быть может, тут его и видела, но общаться лично — точно не общалась. Хотя после того, что вытворил Фил, понятно, что никого знакомого бы больше не прислали. Миссис Джефферсон попыталась заговорить с пришедшим, но мужчина отмалчивался, лишь вручил ей комплект сменной одежды и какие-то тапочки — эдакий толстый намек, что ты тут, дорогая, теперь застряла надолго. После чего ушел. Зоя, рассудив, что даже если ты падаешь духом, лучше делать это в комфорте, переоделась, в аккурат успев к визиту другого военного. Тот велел идти с ним и без глупостей. Как будто Зоя была похожа на того, кто может учинить беспорядки. Впрочем…       Ее сопроводили в комнату для допросов, где профессионально довели до истерики, после чего оставили «посидеть-подумать». Вскоре явился другой допросчик, немного более лояльный, но такой же непрошибаемый. Он успокоил рыдающую женщину и пообещал, что если она окажет содействие, для нее все обойдется. Интересно, он ей просто зубы заговаривал или действительно не осознавал, что НИ ДЛЯ КОГО УЖЕ НЕ ОБОЙДЕТСЯ?       — Понимаем, доктор Джефферсон, — кивал он головой в ответ на все ее доводы, а после продолжал деликатно гнуть свое: — Перечислите, пожалуйста, кто вам помогал, помимо Лоуренса Кука.       А мужик свое дело знал. Как бы подозреваемая ни противилась его психологическому воздействию, а со временем ей уже стало казаться, что поддаться и выложить все начистоту — не такая уж дурная идея. И так ведь было понятно, что Фил и Хелен замешаны, так какой смысл отнекиваться? А от миссис Джефферсон с каждой минутой самоотверженного молчания планомерно уплывала мизерная, но все-таки реальная возможность отправиться домой под строгой подпиской о неразглашении… Возможно, это было эгоистично, но когда на двух чашах весов оказываются жизни людей, которых знаешь недавно (да, Хелен Зоя знала давно, но это уже не считалось), а на другой — ты сама и твои родные, твой ребенок, твой муж… Выбор очевиден. Только Нашатырь… Как его было здесь бросить? Он не попадал ни под одно их определений. Он вообще был третьей стороной. Зачинщиком и жертвой. Убийцей и защитником. Бесконечно близким и навсегда непостижимым. И если предать немногих здравомыслящих «ромашковцев» совесть еще позволяла, то как было предать его? Отстраниться от проблемы и оставить Охотника здесь на растерзание — что это, если не предательство?       Кроме того, наверное, наивно было полагать, что после того как Зоя покинет базу, для нее все закончится. Сюда уже летел корабль «хищников», и неизвестно, каких масштабов могла достигнуть месть клыкастых. С них вполне сталось бы устроить не только капут «Ромашке», но и массовый геноцид. Зоя знала трех рептоидов, и все трое как один были невероятно обидчивы. Если это являлось их национальной чертой, то страшно подумать, что могла натворить, обидевшись, вся данная нация. Добавим к этому склонность отрывать головы и сдирать с людей кожу… О-о, боже… Боже милостивый…       Одно оставалось неясно: «ромашковцы»-то как все это сами не догоняли? Они какого вообще фига вставляли сейчас палки в колеса? Да они должны были всеми силами хвататься за возможность мирного соглашения! А не подсылать президентских двойников и не вводить единственного переводчика в заблуждение. Сколько всего еще Зоя не знала? Одни эти ксенокони и свиноморфы чего стоили! А там еще где-то в загашнике корабль инопланетный лежал, неудивительно, если уже распиленный на части… Да тут физически нельзя было выполнять роль переговорщика, не владея всеми исходными данными! Но нет, все свалили на некомпетентность русского специалиста и неадекватность «хищника». Или кому-то просто было выгодно, чтобы мировая накрылась медным тазом?.. Что ж… Прояснить это мог только один человек.       Зоя собралась с духом и решительно заявила:       — Лейтенант, не о том, кто кому помогал, надо сейчас беспокоиться. Я знаю, что у вас работа такая, но я слова больше не скажу, пока мне не дадут пообщаться с Бестом. Раз напрямую к «Серому» нельзя, пусть он сперва выслушает. Он разумный человек.       — Боюсь, сейчас это невозможно, — явно неготовый к такому повороту, произнес вояка с едва заметной, но все-таки различимой хрипотцой.       — Я подожду, — кивнула миссис Джефферсон. — Главное, чтобы мистер Бест понимал, что у нас всех очень мало времени.       Конференц-зал на четвертом уровне гудел недовольными голосами. Несмотря на поздний час, всех возможных сообщников Зои Джефферсон подняли из кроватей и заставили объясняться. Руководил экстренным собранием Блейн, прекрасно понимавший, что с него самого подозрений тоже никто не снимает, и далее предстоит нелегкое общение с шефом. Тот пока лично разбирался в своем кабинете с лаборантом Куком, агентом номер восемь, сержантом Филиппом Шеффордом и Самантой Плит — медработником, упустившим из отделения задержанную. Также Бест вызвал к себе Уолтера Янга, в подчинении которого находился Кук.       Народу набралось не так много — первыми под подозрением оказались специалисты, с которыми доктор Джефферсон успела наладить приятельские взаимоотношения. Остальных тоже не сбрасывали со счетов, но не все сразу. Проверки после таких инцидентов могут длиться месяцами. Это еще сверху инспекторы не добрались — подготовительный, можно сказать, был этап.       В зале, помимо начальника научного отдела, присутствовали семеро: заведующий лабораторией биологических испытаний доктор Нолл, главный специалист Торренс, лаборанты Мур, Ли и Джексон, а также штатный психолог Вебер; сегодняшнего дежурного лаборанта Винара тоже вызвали, несмотря на то, что он уверял, будто с русской вообще ни единым словом не перемолвился, а проникновения посторонних не заметил, потому что был занят работами в другом секторе.       Вуд в выяснении обстоятельств не участвовал. Он лишь несколько раз пронесся мимо багровым от злости ураганом и, ругаясь на чем свет стоит, удалился на верхние уровни. Помимо самого инцидента его немало заботила обстановка за периметром, и майор не знал, как ему разорваться. В лес несколькими часами ранее отправился отряд, и как выяснилось , не зря. Посторонних засекли. Теперь командующий операцией то и дело докладывал о том, что на прилегающей территории бродит нечто весьма похожее на «хищников», причем в количестве от двух до десяти. Более подробной информации майор добиться не мог.       — Ах вы ж сукины дети, ослепли, что ли? Считать, что ли разучились?! — в бешенстве орал Вуд в рацию, но ему жалобно отвечали, что объекты словно бы специально запутывают бойцов, планомерно уводя их все глубже в чащу.       Существ, которые несмотря на внушительные габариты с ловкостью белок перемещались по самым верхушкам столетних секвой, никак не получалось окружить. Подкрепление с альпинистским снаряжением оказалось по сути бесполезным из-за своей медлительности. Тепловизоры также не особенно помогали — камуфляж пришельцев каким-то образом превращал четкий силуэт в смазанный, стремительно движущийся кокон, по которому было нереально попасть. Временами один из «хищников», как бы насмехаясь, спрыгивал вниз и начинал мелькать в предрассветных сумерках между стволами, но к себе не подпускал даже на расстояние выстрела. Вуд разрешил стрелять на поражение, но это не изменило ситуацию. По логике, головорезы должны были поддаться на провокацию, а они вместо этого петляли точно зайцы, не посылая ни единого ответного залпа. Судя по следам фосфоресцирующей крови, кого-то из них удалось ранить, но видимо несерьезно, так как следов было немного, а вскоре они и вовсе прекратили появляться. Погоня продолжалась, становясь все более непонятной и выматывающей. Это были какие-то неправильные «хищники»…       Профилактическая беседа затянулась, зайдя в очевидный тупик. На часах уже было почти пять утра, а выясненных обстоятельств оставалось ноль. Поначалу никто ни в чем не сознавался, все делали большие глаза и качали головами, охая, как можно было допустить такие грубые нарушения. Когда же Блейн пробовал проявить жесткость, обсуждение тотчас же переходило на высокие тона, а Лиззи Ли, заслышав обвинения в свой адрес, начинала рыдать. В итоге собрание несколько раз превращалось в галдеж, после которого все ненадолго успокаивались до следующего неосторожного заявления начальника или кого-то из присутствующих. Однако под конец спорщики выдохлись и стали откровенно клевать носами, что наводило на мысль об их непричастности. И по контексту очень становилось похоже на то, что сама Зои Джефферсон тоже до последнего была не при делах.       …Сигнал тревоги мгновенно вернул участников собрания в повышенный тонус. Дремавшие разом проснулись, а говорившие разом замолчали, в недоумении прислушиваясь к завыванию сирены и приглушенному голосовому сообщению о внештатной ситуации.       — Учебная? — со слабой надеждой в голосе проговорил Нолл.       — Нет, с чего бы в это время… — сипло отозвался Блейн. — Может, это все проникновение отрабатывают? Ну, случайно включилось, с запозданием…       Распахнувшаяся дверь не позволила больше строить догадки. В зал встревоженно заглянул один из бойцов Вуда, облаченный в тяжелую экипировку.       — В девятом секторе сработала система безопасности, — сообщил он. — Нарушение целостности вольеров. Объекты на свободе.       Было видно, как в это время за его спиной в сторону места содержания ксеноморфов громыхающей рысцой пробегает вооруженный отряд. Это явно были не шутки. Кто-то из женщин сдавленно вскрикнул, кто-то из мужчин выругался. А Торренс, поддавшись какому-то невнятному чувству на границе отчаяния и ответственности, рванулся с места, но Блейн схватил подчиненного за плечо.       — По протоколу в этой ситуации — только уничтожение, — понизив голос, сказал он, поймав беспомощный взгляд сотрудника. Торренс медленно отошел и, уронив голову, трагически плюхнулся на ближайший стул.       — До момента ликвидации угрозы прошу вас оставаться на месте и закрыться. Эвакуация невозможна, все выходы в целях безопасности перекрыты, — тем временем добавил военный и без дополнительных пояснений ринулся вслед за товарищами.       Возле кабинета специального помощника министра обороны стояла напряженная тишина. До того момента, пока не начала голосить сирена.       — Ксеноморфы вышли, — прервав допрос и заглянув в отчет системы безопасности, с поразительным спокойствием сообщил мистер Бест, после чего указал глазами на дверь. Агент номер восемь поняла его без слов и тотчас же вскочила с места, чтобы запереть все замки. Вина виной, но от обязанностей ее пока никто не освобождал.       — Клянусь, это не мы, — выпучивая глаза, пролепетал Лоуренс Кук и испуганно поглядел сперва на шефа, а затем на начальника отдела.       — Ларри, вы же как раз там были, — хмурясь, процедил Янг.       — В том-то и дело! — вскричал техник. — Там все было в порядке! Мы ничего не трогали, просто переждали и вышли.       — И на вас сигнал почему-то не сработал, — заметил Бест. — Напомните, как это получилось?       — Я завел в график плановые работы, — тяжко вздохнул Кук. Затем помолчал и сознался до конца: — С запасом. Это был единственный сектор, где ночь оказалась не распланирована.       — И, позвольте угадать, этот «запас» закончился как раз пару минут назад? — с прежней пугающей холодностью, проговорил Бест. Пальцы его в этот момент четко выстукивали на клавиатуре коды доступа.       Ответом стало удрученное молчание.       — Коллеги, прошу мне дать несколько минут, я получаю видео, — проигнорировав отсутствие словесного подтверждения или опровержения свое догадки, продолжил специальный помощник. — Агент, свяжитесь с Вудом. Мне нужны от него пояснения. Пока призываю не поддаваться панике. Вольеры спроектированы надежно. Даже если одной или нескольким особям удалось вырваться, их так или иначе ликвидируют. Сектор перекрыт, уровень тоже. Мы здесь в безопасности.       Выполнить поручение восьмая уже не успела: майор Вуд принялся названивать сам, и из потока его ругательств присутствующие с трудом смогли вычленить ужасающую информацию, которую немногим позже подтвердила трансляция с видеокамер: как будто намеренно воспользовавшись суматохой, твари выбрались — все до единой — и теперь безудержно громили лабораторию, пытаясь отыскать путь наружу.       Для ликвидации было экстренно сформировано два отряда. Они зашли в девятый сектор одновременно, воспользовавшись основным коридором и эвакуационным. Судя по полученным данным, зачистка предстояла жаркая. На свободе к тому моменту оказалось уже все имеющееся поголовье подопытных образцов, а именно: свыше пяти десятков особей. Оставалось надеяться, что животные, с рождения не покидавшие вольеров, окажутся слишком растеряны, чтобы нападать на людей.       Перед началом операции в лаборатории локально перекрыли систему вентиляции и пустили газ, надеясь обездвижить существ, но положительного эффекта не последовало. Концентрации, которая за несколько секунд валила «хищника», не хватило даже на то, чтобы замедлить ксеноморфов. Оставалось полагаться на силу оружия, но разве оно когда-либо подводило?       Огонь открыли без промедления и нескольких захваченных врасплох животных действительно удалось уложить на месте. Однако торжество было недолгим. Мобилизация остальных тварей произошла за считанные секунды. Так быстро, что опомниться не смогли уже люди. По плану оставшихся в живых ксеноморфов собирались оттеснить в глубину лаборатории и расстрелять, но они отреагировали совершенно не так, как отреагировало бы в подобной ситуации большинство земных зверей. Один-два выстрела из мелкокалиберной винтовки могут обозлить бизона или медведя, заставив обороняться до последнего, но ни одно адекватное живое существо никогда не кинется на шквальный огонь. Эти твари поступали именно так — вопреки логике, вопреки инстинкту самосохранения, как будто таковой у них полностью отсутствовал.       Они атаковали — стремительно и без колебаний, с сокрушительной силой океанской волны. Бросаясь прямо на пули, которые словно бы не причиняли им ощутимого вреда, ксеноморфы вцеплялись в людей и полосовали стальными когтями, пробивали шлемы мощными ударами внутренних челюстей, валили на пол и терзали уже безжизненные тела. Некоторые существа падали, лишь будучи изрешеченными до неузнаваемого состояния. Истекая кислотой, они сжигали под собой раненых бойцов, а из-за их спин тотчас же выскакивали другие. Чувства страха и боли то ли не были им знакомы, то ли были настолько для них несущественны, что не могли воспрепятствовать жажде убийства. Убийства тех, кто их взрастил.       Бой занял не более пятнадцати минут. Твари истребили два элитных отряда по десять человек каждый до последнего бойца. Несколько солдат пытались отступить, но ксеноморфы отрезали им путь назад и неумолимо поглотили, словно черная перетекающая лавина. Наконец стихли выстрелы и крики, сменившись зловещим безмолвием, и торжествующие бестии вереницей потекли из разоренной лаборатории, уверенно двигаясь в полутьме, разбавляемой мерцанием дежурных светильников. Повинуясь негласному приказу, они распределялись по коридорам, рыская в поисках новой добычи. Лишь некоторые остались на месте, насыщаясь человеческой плотью. Драться из-за пищи не было смысла — новые хозяева знали, что здесь ее полно.       Большие коридоры, в отличие от воздуховодов, были удобнее для передвижения, но у них имелся существенный недостаток: многочисленные перегородки, которые не получалось пробить. Двуногие открыли первую, перекрывавшую выход из общей камеры, но с остальными предстояло справляться самостоятельно. Вторая видела, как существа прикасаются к определенному месту на стене, потом толкают или тянут перегородку, и она пропускает их. Возможно, стоило сделать так же?        «Тяните», — скомандовала она, но команда оказалась невыполнимой. Тогда Вторая велела толкать, но старания опять не увенчались успехом. Тем не менее преграда явно не составляла со стенами единое целое, а значит у нее должно было найтись слабое место. Вторая приказала искать — обследовать каждую щель, прощупать все по периметру. Под ударами внутренних челюстей и воздействием стекающей с них полостной жидкости поверхность стремительно покрывалась щербинами, но продолжала сдерживать натиск.        «Здесь. Напряжение. Сила — держит эту плиту на месте, — вдруг сообщила Третья, указывая мордой на странно пульсирующий под слоем металла участок. — Бить сюда?».        «Бить», — решила Вторая.       Эта стратегия оказалась верной. Не желая сдаваться, преграда поначалу ответила неприятным щелчком, от которого пасть на мгновение потеряла чувствительность, и снопом слепящих искр, но затем неведомая сила ослабла, и Третья с победным скрежетом подцепила плиту когтями. Несколько находившихся поблизости особей тут же вцепились по краям и окончательно свернули конструкцию с точек крепления.        «С остальным делать так же, — удовлетворенно просигнализировала Вторая. — Занять коридоры. Потом вверх и вниз».       Они взялись за дело, стремительно и агрессивно отвоевывая для себя новые пространства. Вскоре выяснилось, что перегородки разные. Основная часть держалась на магнитах, но некоторые состояли из двух половин, которые не сцеплялись между собой — такие требовалось просто разжать общими усилиями. Чтобы они не схлопывались заново, рабочие особи тут же фиксировали их слюной. Эти перегородки скрывали вертикальные шахты, оказавшиеся просторными и удобными для перемещения.       Чтобы действовать эффективнее, Вторая повелела подчиненным единицам рассредоточиться. Одним следовало продолжать разрушение преград, другим — отправится на поиски пищи, чтобы накормить Ее, третьим — обнаруживать непроклюнувшиеся кладки и носителей. Самых крупных и сильных особей Вторая отправила на другие уровни.       Сама она, раздав указания, направилась на самое дно улья, туда, где терпеливо ждала сестра. Вторая чувствовала приближение следующей линьки — той, с которой ее телу предстояло наполниться новыми силами. Теперь, когда начало колонии было положено, основная функция Второй станет иной — защищать Ее.       Ситуация накалялась. Майор Вуд не сразу смог поверить, что никого из отправленных им бойцов не осталось в живых, но кровавые кадры с камер видеонаблюдения не оставляли ни малейшей надежды: оба отряда погибли, причем за считанные минуты. Они недооценили инопланетного противника, посчитали ксеноморфов тупыми животными и немедленно поплатились за опрометчивость. Что хуже всего, теперь тварям был предоставлен доступ за пределы лаборатории, и они мигом смекнули что к чему.       Даже металлические двери на мощных магнитных замках не смогли сдержать эту беспощадную экспансию. Полагаясь на свое острое чутье, существа отыскали источники электромагнитного излучения и научились разрушать запирающие механизмы. Для этого они использовали свою невероятно едкую всепроникающую полостную жидкость — вероятно, они пришли к этому открытию случайно, когда выбирались из вольеров, а теперь уже сознательно разбивали морды о твердую поверхность, чтобы вызвать истечение кислоты.       В мгновение ока «ксены» заняли ближайший санпропускник, а также отыскали аварийную лестницу и вскрыли две лифтовые шахты. Особи помельче пытались пролезть в вентиляцию, хотя и без особого успеха. Но основную проблему составляли те, что были крупнее — при должном старании они умудрялись срывать двери с петель, и им ни в коем случае нельзя было позволить проникнуть дальше.       Тем временем в зале заседаний остались заблокированные люди — не просто люди, ведущие специалисты исследовательского центра. Их пока спасало чудо в виде старого механического замка, но как долго они могли продержаться, знал один только Господь бог. А, вероятно, даже и он не знал, потому что разбушевавшиеся чудовища определенно являлись творениями кого-то другого.       Руководитель базы, как назло, тоже находился в своем кабинете вместе с несколькими подозреваемыми в диверсии, но за их безопасность майор Вуд волновался меньше — твари еще не пробрались на нижний уровень, а стены и двери кабинета отличались повышенной надежностью. Но действовать все равно следовало быстро.       Следующий отряд уже был наготове, однако даже отточенные действия опытных военных оказались слишком медленными по сравнению с инопланетной напастью. К моменту выдвижения группы, твари заполонили все стратегические коридоры четвертого уровня, и теперь оставалось лишь пробиваться напролом, используя более тяжелое вооружение — насколько это вообще было допустимо в замкнутом пространстве на подземных уровнях.       При этом людей катастрофически не хватало. Основные силы были брошены на поиск «хищников» за периметром, и буквально за полчаса до инцидента туда отправилось подкрепление. Теперь же приходилось экстренно возвращать часть бойцов и при этом ухитряться продолжать преследование клыкастых в лесу, так как ни одну их имеющихся задач нельзя было возвести в абсолютный приоритет. Больше всего Шон Вуд сейчас боялся, что парни не справятся, и придется запрашивать подкрепление у армии США. Боялся не из-за риска потерять авторитет и доверие властей, а из-за риска потерять вообще все. Привлечение дополнительных подразделений угрожало секретности объекта. Перенаправлять войска с объектов аналогичного профиля запрещалось, так как это означало оставить последние без защиты, а значит на битву с инопланетной нечистью отправились бы обычные рядовые. Не готовые ни морально, ни стратегически к тому, с чем придется столкнуться. Свои — и те оказались не готовы, несмотря на все учения и инструктажи. Кроме того, сейчас был совершенно не тот случай, когда следовало полагаться на число. В правительстве это также понимали. Ну, или поняли бы после ухудшения ситуации. Так какое решение они приняли бы следующим? Вуд опасался, что самое простое и радикальное — провести зачистку с воздуха. Выжечь все к чертям, не дав шансов на спасение никому. А дальше что? Они будут пытаться сбивать ракетами корабли «хищников», что явятся за сородичами и имуществом, наивно полагая, что раз получилось однажды, то получится и вновь? И никто не примет во внимание, что звездолет «Серого» и «Черного» скорее напоминал транспортный, чем военный. Какими могли быть военные суда — оставалось лишь предполагать. Но предчувствие складывалось самое нехорошее…       По состоянию на текущий момент власти были оповещены о внештатной ситуации, с которой база Блюмена «успешно справлялась своими силами». Командир подразделения на свой страх и риск намеренно сокрыл часть информации, сгладив некоторые углы. Был ли такой шаг оправдан, майор не знал, но следовало хотя бы попытаться. Если бы еще имелось достаточное количество времени… Контрольную точку назначили на двенадцать дня. Это означало, что если до полудня угроза не будет локализована или ликвидирована, операция перейдет под контроль Пентагона. Тогда пиши пропало. Нет, майор Вуд, безусловно, был патриотом. Но он также был здравомыслящим человеком, который понимал, что некоторые крайние меры никогда не должны дождаться своего часа.       Когда в коридоре раздался долгожданный звук шагов, Блейн едва не бросился скорее отрывать, однако Торренс опередил его. Прильнув к двери, главный специалист прижал палец к губам и тревожно прислушался. Шаги приближались. Они были четкие и неторопливые, но непохоже, что принадлежали военному, возвращающемуся с успешно выполненного задания. Они звучали более звонко, чем подошвы ботинок, и сопровождались характерным клацаньем, которое с каждой секундой становилось отчетливее.       — Что это? — также замирая у двери, прошептал Блейн.       — Когти. Так стучат их когти… — тяжело дыша от внезапно накатившего ужаса, еле слышно отозвался Торренс.       Больше он не успел ничего сказать, потому что в следующий миг на дверь обрушился удар такой силы, что обоих ученых буквально отбросило от нее. Женщины отпрянули, не сдержав крика, и коллегам мужчинам пришлось схватить их, умоляя не шуметь.       Присутствующие замерли. Наступила напряженная пауза, затем по металлу с противоположной стороны активно заскребли. Когда «выкопать» добычу не получилось, тварь сменила тактику. Сначала в дверь как будто несколько раз стукнули тяжелым кулаком, а потом из щелей по периметру полезли зеленовато-желтые пузыри, с шипением плавящие металл. К счастью количества кислоты оказалось недостаточно, чтобы разрушить три дюйма стали. Послышался раздосадованный скрежет, после чего дверь вновь содрогнулась, как будто в нее врезались разбегу или со всей силы лягнули. Потом когти еще раз простучали по полу, и все стихло. Ксеноморф то ли затаился, то ли удалился прочь.       Блейн достал платок и вытер выступивший на лбу пот.       — Надо забаррикадироваться и отойти подальше, чтобы не привлекать внимания, — тихо сказал он. — Будем надеяться, что эту особь упустили случайно, и сейчас с ней разберутся.       — Я не слышу, чтобы кто-то шел разбираться, — вновь прикладывая ухо к двери, признался Торренс.       — Возможно, не до этого пока, — без особого успеха пытаясь демонстрировать оптимизм, предположил Блейн и направился к столу для переговоров. — Не стойте, помогите-ка мне.       Совместными усилиями тяжелый стол был передвинут к выходу и уложен на бок. Следом отправились несколько кресел. Трудно сказать, имело ли это нагромождение смысл, учитывая, что дверь все равно открывалась наружу, но мебелью как минимум удалось зафиксировать ручку, чтобы ее нельзя было повернуть.       Сделав все, что от них на данный момент зависело, запертые в пока еще относительно безопасной ловушке люди отошли на противоположную сторону помещения и начали смиренно ждать, когда их спасут. Мысли, что спасать их уже, возможно, просто некому, каждый упорно от себя гнал. Только они упорно возвращались.       Зоя ждала, что придет кто-то еще, ведь ее не вернули в камеру, а так и оставили сидеть в комнате для допросов. Но когда завыла сирена, которую позволяла расслышать даже звукоизоляция, появились подозрения, что следующий раунд задержится. С чем могла быть связана тревога, женщина понятия не имела, но предположила, что раз это «Ромашка», то и тревога здесь типично ромашкинская, то есть запоздавшая на несколько часов. Вероятно, система сработала после их с Куком похождений. Или ее сейчас как раз проверяли, чтобы понять, почему она не сработала, когда должна была… Одним словом, происходящее Зою не так чтобы сильно насторожило. Гораздо больше сейчас волновало, как же разрешится этот идиотский конфликт, в который оказалось втянуто уже слишком много вольных и невольных участников…       Слушать это малоприятное «музыкальное сопровождение» пришлось около часа. За это время Миссис Джефферсон перебрала массу вариантов, среди которых были и очередная выходка Вредины, и утечка какого-нибудь смертельного вируса, и банальное зависание системы безопасности.       Дальнейшие события ясности не взнесли, ибо начали разворачиваться настолько быстро, что времени на осмысление просто не осталось. Дверь распахнулась, и вместе с невероятной какофонией звуков, состоящей далеко не из одной только сирены, в комнату ворвался запыхавшийся и взмокший военный с массивной винтовкой, в побелевших от напряжения пальцах. Зое показалось, что она раньше видела его среди охранников на гауптвахте, но она могла ошибаться. Из коридора за его спиной в настоящее время доносился жуткий металлический скрежет, как будто средневекового рыцаря в доспехах зажало створками лифта, а еще — нечто похожее на гибрид птичьих воплей со скрипом когтей Фредди Крюгера. В нос ударил принесенный волной внешнего воздуха сильный запах гари, перемешанный с какой-то кислятиной.       Где-то в отдалении раздалась стрельба, а затем — преисполненный ужаса и боли человеческий крик, который тут же оборвался. Зоя вскочила с места, и военный быстро схватил ее за руку, не давая метаться.       — Что происходит? — сдавленно пискнула женщина, помнимая только одно: ее сейчас тащат прямо туда, где творится что-то страшное.       — Я отведу вас в безопасное место, — прозвучал краткий ответ. Продолжая крепко удерживать пленницу позади себя, мужчина шагнул в коридор и резко крутанулся влево-вправо, целясь в возможного противника. То, что вслед за тем увидела Зоя, выглянув из-за камуфляжного плеча, повергло ее в шок. На полу распростерся мертвый человек. Судя по одежде, это тоже был какой-то местный заключенный. У тела отсутствовала голова и был вспорот живот. Кровавый след от трупа тянулся к искореженной двери ближайшей камеры. Чуть поодаль валялась истекающая странной дымящейся жижей туша ксеноморфа. Бетонные плиты вокруг нее пузырились, точно сода, которую гасят уксусом. Не успев в полной мере осознать происходящее, миссис Джефферсон автоматически подняла взгляд. Там, дальше по коридору, из раскуроченного лифта проворно лезла еще одна тварь.       Происходящее окончательно дошло до Зои лишь еще через несколько секунд. И теперь, оцепенев от этого осознания и всего увиденного, женщина со странной отрешенностью созерцала, как ужасающее создание выбирается из шахты и, нацелившись на людей, несется к ним. Ближе, ближе… Время замерло, позволяя, несмотря на невероятную скорость твари, в деталях рассмотреть каждое движение сегментированного тела. Как будто это были изображения со старого диапроектора, щелчком переключающиеся с каждым ударом сердца…       В голове вдруг мелькнуло: о, боже, что они такое делают? Почему они стоят и ждут, когда нужно бежать и прятаться? Хотя можно ли убежать от ЭТОГО? И есть ли укрытие, где смертоносная тварь не сможет достать?..       Ксеноморф был уже совсем близко, когда Зою вывел из ступора сильнейший толчок. Она отлетела к стене и с трудом остановила падение руками, кажется, ободрав обо что-то ладони. Краем глаза женщина успела заметить, как отшвырнувший ее военный вскидывает оружие и начинает оглушительной слепящей очередью палить по твари в упор. «Все, можно считать, что оно уже мертво», — тотчас же подумала Зоя, но чувство мимолетного облегчения немедленно сменилось паникой: вопреки всем законам природы, диктующим что живое существо НЕ СПОСОБНО выдержать подобный натиск, ксеноморф, пронзительно визжа, лишь ускорился, перейдя в вихляющий галоп. Снаряды пробивали его экзоскелет на груди, плечах и горле, взрываясь брызгами шипящей кислоты, перемешанной с каплями жидкого пламени, а скользящие попадания оставляли на полированной голове дымящиеся вмятины, но ни один выстрел не причинял достаточного ущерба, чтобы свалить инопланетного паразитоида с ног. Военный отступал назад, продолжая стрелять, но расстояние между ним и тварью сокращалось быстрее. Вот ксеноморф совершил решающий прыжок и повалил бойца, вцепившись в его плечи своими хищными лапами и одновременно получая следующую очередь уже прямиком в брюхо. Раздался крик на два голоса — человеческий и звериный. Раззявленная пасть приблизилась к искаженному лицу осознающего последние мгновения своей жизни мужчины и с силой стальной пружины выбросила истекающий густой слюной внутренний рот. Прежде чем упасть с пробитой головой, военный успел в последний раз нажать на курок, и оба противника рухнули. Все стихло. Только сирена продолжала надрываться на высокой ноте, уже воспринимаясь не как шум, а как слишком громкое безмолвие.       Дрожа всем телом, Зоя отлепилась от стены и сделала на подгибающихся ногах несколько шагов к замершему месту битвы, где мертвая тварь погребла под собой павшего героя. Из многочисленных ран ксеноморфа сочилась едкая жидкость, мало-помалу растворяя одежду, оружие и плоть человека, и смешиваясь с его кровью в бурлящий химический коктейль. От страшного зрелища и одуряющего запаха, с которым неизвестная кислота плавила все, на что попадала, к горлу подкатила тошнота, а на глаза навернулись слезы. И одновременно усилился страх. Теперь Зоя осталась совершенно одна, и если другие существа тоже разгуливали на свободе, ее было больше некому защитить. А защититься самой — не смешите. Это в кино выживший участник подобных событий находит брошенный автомат и лихо отстреливается от врагов. Миссис Джефферсон стрелять не умела. Вернее, умела, но в тире, и когда Коля стоял позади и держал свои руки поверх ее… Так что даже если бы она отважилась вытащить странную винтовку из-под кислотной туши, что бы она дальше стала с ней делать?       С минуту Зоя стояла, не шевелясь, и не могла найти в себе сил ни оторвать взгляд от чудовищной картины двух постепенно спекающихся воедино трупов, ни предпринять что-либо для собственного спасения. Но далекий крик ксеноморфа заставил ее прийти в себя. Он доносился из шахты. Похоже, сюда направлялась еще одна тварь. Или даже несколько…       Это был конец…       Или…       Внезапное озарение прорвалось сквозь поглотившее исследовательницу отчаяние как яркая вспышка. Нашатырь! Как она могла не сообразить сразу? Ведь он был здесь, не просто близко, а за одной из этих дверей! И уж он-то наверняка разобрался бы с любым оружием, пусть даже с человеческим. Кроме того, он знал, что это за твари, возможно, даже знал какие-то их слабые места. А если и нет… Его в любом случае нельзя было оставлять здесь взаперти. Ему нужно было дать шанс защитить себя и ту, которая невольно втянула его в эту передрягу. Лишь бы только его прежде не успели куда-то отсюда перевести…       Преодолевая испуг и отвращение, женщина приблизилась к мертвецу и осторожно потянула за дымящуюся штанину, взявшись двумя пальцами там, где еще не попала кислота. Непонятно, что это было за вещество и каким образом живое создание могло содержать такой убийственный состав в своем теле, но трогать это явно не стоило. Зоя помнила, где у охраны были пристегнуты ключи и теперь молила все высшие силы, чтобы только у этого бойца связка оказалась при себе. Вот возле пояса обнадеживающе блеснула цепочка, и миссис Джефферсон позволила себе тихий вздох облегчения. Хотя радоваться, пожалуй, было рано — неизвестно, от тех ли замков…       Трясущимися пальцами вытянув электронный ключ и несколько обычных ключей, чудом уцелевших среди потоков кислоты, Зоя встала и осторожно обогнув шипящую лужу, опрометью кинулась по коридору. Мимо второго ксеноморфа и безголового трупа она уже проскочила, не задерживаясь — там кислота давно отреагировала, и о ее разрушительном действии напоминал лишь оплавленный пол.       И — вот она, нужная дверь. Затаив дыхание, женщина приложила ключ к считывателю и, мысленно призвав удачу, рванула ручку на себя. Щелчок… Выдохнула через силу: открылась. По щекам неконтролируемо потекли слезы. Спокойно. Еще не все потеряно. Но еще и не спаслась. Следовало взять себя в руки. Предстояло миновать «предбанник» и открыть еще одну дверь, а затем решетку. И главное, чтобы Нашатырь был там. Живой, здоровый, готовый все понять и простить…       Сердце сейчас колотилось так, что его удары отдавались в каждом из пальцев, сжимающих связку, а стук в висках заглушал сирену. Зоя буквально пролетела сквозь помещение и, прильнув к следующей заветной двери, снова приложила чип. И вновь повезло. Замок пискнул, и дверь поддалась. Женщина судорожно всхлипнула и кинулась на решетку…       Встревоженное ворчание и тяжело раздувающиеся бока — это было первое, что она услышала и увидела перед собой. Стараясь не реветь, она запрокинула голову и встретилась с рептоидом взглядом. Живой глаз Нашатыря был круглым, как у испуганного филина, раскрытые подрагивающие жвала выдавали растерянность.       — Слава богу, с тобой все в порядке! — выпалила Зоя, задвигая эмоции подальше и незамедлительно начиная подбор ключа. — Надо спасаться! Погоди, я тебя сейчас выпущу!       Руки теперь дрожали еще сильнее. Не хотелось допускать мысли, что в связке не окажется нужного… Но «хищник» был не намерен ждать, когда старания человеческой самки увенчаются успехом. Тревожно что-то прощелкав, он навалился на решетку и попытался ее выдавить, однако ему не удалось. Прутья прогнулись, и рама заскрипела, а вдоль косяка начала крошиться штукатурка, но конструкция выдержала.       — Подожди, ты сдвигаешь замок! — в негодовании крикнула Зоя и, нажав на решетку со своей стороны, попыталась вставить визуально подходящий ключ. Но не успела. Нашатырь вдруг пригнулся и взревел так, что заложило уши. При этом его безумный взгляд сфокусировался не на освободительнице, а на чем-то, что располагалось за ее спиной.       Отпрянув от неожиданности и развернувшись, женщина выронила связку. Менее чем в паре метрах две черные твари уже подкрадывались к добыче. Крик попытался вырваться, но застрял в горле, и сознание сообщило о том, что готово отключиться. Выручило тело, которое нежданно-негаданно сработало само буквально за секунду до…       Из тягостных раздумий Сумрака вывел пронзительный звук, который, как можно было предположить, играл роль сигнала тревоги. Ну, вряд ли это была музыка и вряд ли такой неприятной тональности завывания оповещали о чем-то позитивном. Кто их знает, конечно, этих уманов, но тем не менее.       Поднявшись с лежанки, самец подошел к двери и попытался понять, откуда исходит звук, но быстро понял, что отовсюду. Первой мыслью было, что ребята устали сидеть на жопе ровно и отправились штурмовать базу. И может быть, это даже было хорошо… А может, и не очень. Сколько они дел успеют наворотить, прежде чем его тут найдут? И что будет, если они раньше отыщут Глыбу и Тень?       Или вдруг это «Изверг» уже долетел? Хотя по срокам мало походило. Даже если Гнев гнал судно на всех оборотах, оно по всем расчетам было еще минимум в неделе пути. Если только неделя уже не прошла. Но не прошла ведь?..       Оставалась также небольшая вероятность, что Старейшина и Советник смогли выбраться без посторонней помощи. И это был бы, конечно, неслыханный позор, если бы они сейчас сами пришли освобождать сына Грозы. Но как-то слабо верилось, что такое возможно. Уманы, хоть и отсталая цивилизация, но тем не менее просекли, как можно надежно запереть яутжа, и вряд ли в их системе безопасности имелась такая брешь, которой смог бы воспользоваться почти трехсоткилограммовый Глыба. Или Тень, что чуть поменьше, но тоже не малек, который сможет проскользнуть незаметно.       Матка… Да, была еще Матка, но по данным самих мягкотелых она не выжила после жесткой посадки корабля. Странно, впрочем, что яутжи выжили, а Жесткач, которого и специально-то хрен убьешь — нет. С другой стороны, Глыба мог в какой-то момент передумать и прикончить Королеву, чтобы везти было сподручнее. Ну, или случайно… На Учителя, конечно, не походило, но кто сказал, что братья должны быть одинаковы. Особенно, если у них матери разные. Вон, Гром — хоть парень и старательный, а то еще горюшко. Сумрак в его возрасте был намного ответственное, прилежнее и внимательнее…       Впрочем строить догадки можно было бесконечно, но подтвердить их, пока сидишь взаперти и рассуждаешь, не стоило и надеяться. Да и вообще ни на что уже не стоило надеяться. Пожалуй, пришло время стиснуть жвала и всерьез начать прорываться на свободу. Снаружи так и так что-то произошло — вряд ли теперь имелся смысл осторожничать.       Для очистки совести Сумрак еще раз попробовал вызвать уманов, но его рычание осталось без внимания. Тогда он предпринял очередную попытку атаковать решетку, но без толку. Пытаться высадить ее вместе с толстенной дверью, конечно, был дохлый номер. Особенно сейчас, при таком упадке сил. С другой стороны, сейчас силы как будто даже начали возвращаться — вот что значит верный настрой. Но оценивать их следовало трезво.       Так, хорошо. Привлечь к себе внимание не получилось, пробиться наружу — тоже, что еще можно было придумать? Лихорадочно соображая, сын Грозы закружил по карцеру, время от времени возвращаясь к попыткам выбить дверь. Внутри потихоньку начало закипать раздражение. Еще и эта сирена — просто выбешивала! Все ведь уже были в курсе, что случилось ЧП, сложно было ее отключить? Жутко мешало сосредоточиться…       Неизвестно сколько в итоге прошло времени, но по ощущениям довольно прилично. И вот уже когда положение вновь начало казаться безвыходным, снаружи раздались звуки выстрелов. Потом ненадолго пришло недоброе затишье, но вскоре вновь сменилось стрельбой. Сумраку показалось, что помимо этого слышатся вопли Жесткачей, но точно он уверен не был. Самец приблизился к двери и замер возле нее, напрягая слух и принюхиваясь в попытке уловить характерные запахи…       Да чтобы провалиться на этом самом месте — точно ведь Жесткачи! Стало быть, мягкотелые наврали о гибели Матки… И не только наврали, но и получили пару кладок, а потом успешно вывели — не исключено, что на собственных же сородичах. Возможно, случайно. Но теперь уже без разницы… Вернее, без разницы, как это произошло. А вот разница, из кого вышло Жесткое Мясо, имелась.       Самым удивительным свойством Священной Дичи была способность перенимать не только черты облика организма-хозяина, но и его поведенческие наклонности. Так, Жесткачи, выросшие на бронеголовах, имели свойство идти напролом, не особенно задумываясь о тактике своих действий, и убивать их, несмотря на огромную физическую силу и неуязвимую броню, было довольно просто. Особи, паразитировавшие на уманах, отличались хитростью и коварством, это была заслуживающая внимания добыча, недаром многие века назад охотники использовали мягкотелых как средство пополнения истощенных ульев. Непростые объекты вырастали из чша и феххов, а вот Жесткач из раута — было почти такое же жалкое зрелище, как и сам раут. Но самые ужасные твари получались, конечно же из яутжей. Перерожденцы являлись большой редкостью и считались добычей весьма неоднозначной. Кое-кто, добывая такую тварь, гордо вешал ее краниальный остов на свою стену, а иные с почетом предавали погребальному огню. У самого Сумрака еще с «Острова» отношения с Перерожденцами были довольно сложными, а Кошмарик ничего, забрал ту голову, хотя в предрассудки больше товарища верил… Так о чем речь? Раз тут в полный рост теперь разгуливали Жесткачи, задача усложнялась. Теперь еще нужно было исхитриться не попасть к ним в когти, чтобы не стать инкубатором для очередного Перерожденца. Дурные уманы… Они даже представить себе не могли, с каким огнем тут играли. Если, конечно, на данный момент хоть кто-то из них оставался в живых, чтобы это осознать. Что далеко не факт. И…       Сойэ!       А как же теперь Сойэ?..       От накатившего неподдельного ужаса Сумрак внезапно ощутил, что пол как будто уходит у него из-под ног. Пространные мысли о природе Жесткачей мгновенно улетучились, уступив место осознанию реальных последствий появления Жесткого Мяса. Малявка осталась там, снаружи, и если твари прикончили всех обитателей базы, то с большой вероятностью добрались и до нее…       Самец тихо завыл и прислонился к стене. Нельзя, нельзя было впадать в такое бессилие из-за самки дичи, но кого он пытался обмануть? Если ему удастся выбраться, и он обнаружит Сойэ мертвой… В этот момент в нем самом что-то умрет. Что-то очень важное. Потому что подвел, потому что не уберег — ту единственную, кто могла видеть тайные стороны его души и принимать их без осуждения, без снисхождения, без запросов — просто как само собой разумеющееся. И что с ним будет теперь — без нее? Даже если поквитается, что с ним теперь станет?       Он был настолько оглушен, что даже не сразу обратил внимание на то, что кто-то настойчиво скребется снаружи. Кто-то явно меньше и слабее Жесткача. Но когда в следующий миг дверь распахнулась и трясущаяся от страха уманка повисла на решетке — живая, не съеденная и, судя по тепловому контуру, даже не зараженная, — Сумрак от радости позабыл все на свете. Даже о том, что еще предстоит выбираться, но теперь уже вдвоем.       — Боги, как я переживал! — не сдержавшись, выдохнул самец, чувствуя, как с сердца свалился огромный груз.       Самочка непонимающе уставилась на него, моргая перепуганными влажными глазищами, затем торопливо запищала и принялась ковыряться в замке. «Все как-то слишком просто», — наблюдая за ее действиями, подумал сын Грозы. Впрочем, он ошибся. Старания Сойэ не привели к желаемому результату. Похоже, ключи оказались не те. Или она не умела ими пользоваться… В любом случае, сейчас она только тратила их общее время.       — Лучше уйди, малявка, дальше я сам справлюсь, — уверенно заявил сын Грозы и навалился на прутья. Сойэ негодующе вскрикнула и надавила со своей стороны, будто пытаясь пересилить. Да что такое?       Самец фыркнул и отпустил решетку. И в этот же момент зловещий шорох, раздавшийся чуть поодаль, заставил его вскинуть голову.       — Сойэ, в сторону! — успел крикнуть Сумрак, прежде чем две твари ринулись в атаку. Непонятно как, но самочка отреагировала правильным образом, отпрыгнув с их пути. Прокатившись по полу, она проворно забилась под металлический стол, но… Проклятье, это бы ее не спасло…       Сын Грозы громко зарычал и встряхнул решетку, пытаясь привлечь внимание Жесткачей, но тварей оказалось не так легко провести. Быстро обменявшись сигналами, они разделились — та, что поменьше, сосредоточилась на более доступной добыче, а крупная направилась к воину, заинтересованно наклонив башку. Секунда… Две, три — но никак не больше — оставались, чтобы что-то предпринять. Сойэ находилась на волоске от гибели. Слыханное ли дело — безоружному уману отбиться от голодного Жесткача?       Сумрак разъяренно заклокотал и бросился на прутья, силясь вырвать преграду из стены. Ближайшая тварь остановилась и стала наблюдать, что будет дальше. Вторая на миг отвлеклась от уманки и тоже поглядела в сторону яутжа, но затем вернулась к первоначальному объекту своей охоты. Однако этой короткой заминки Сойэ хватило, чтобы подтянуть прислоненную к столу швабру — сие орудие несколько дней назад принес кто-то из охраны на тот случай, если пленника опять будет тошнить, да оно так и не пригодилось. И теперь, если бы у Сумрака было время удивляться, то он бы просто обалдел: самочка, хоть и вереща от ужаса, но принялась отбиваться! Забившись как можно глубже, она стала тыкать лохматой щеткой в морду обескураженного животного, сопровождая эти странные действия отменным ультразвуком. Жесткач попятился и также возопил от негодования, но тут же взял себя в лапы и, приплясывая на месте при каждом взмахе неведомого оружия, принялся подбираться к жертве.       Благодаря смекалке Сойэ, удавалось выгадать немного времени. Используя эту возможность, Сумрак попытался выбить решетку плечом, но то ли преграда оказалась гораздо крепче, чем он ожидал, то ли самец был слишком ослаблен, а ничего не вышло. Тройной ригельный засов, фиксирующий дверь не только сбоку, но также сверху и снизу, распределял нагрузку и не позволял деформировать раму. Нужно было срочно менять тактику…       Идея шевельнулась внезапно. Одно из креплений замка к решетке явно было слабым местом конструкции — это самец заметил еще в первые сутки своего заточения. Но оно располагалось снаружи, и прутья мешали подобраться. Тем не менее имелся другой путь.       Хотя это было совершенно сумасшедшее решение.       Впрочем проводить его оценку было некогда.       Ладно, в конце концов, Кошмарик же вот живет и не думает…       — Давай, иди сюда, я здесь! — решительно просовывая пальцы сквозь прутья, позвал самец. Жесткач помедлил секунду, разинул пасть и радостно кинулся на шевелящуюся приманку. В распоряжении Сумрака был всего один шанс. Либо все получится, либо он простится с конечностью, а Сойэ — с жизнью…       Отдернуть руку удалось в последний момент. Зубы клацнули, укусив воздух. Шанс остался неиспользованным… И все же Сумрак не собирался сдаваться. Начиная дразнить тварь постукиванием по решетке, он стал целенаправленно подводить ее ближе к замку. Жесткач на провокацию поддался и, вцепившись лапами в прутья, принялся тыкаться мордой в ячейки.       — Ну достань меня, достань, — подначивал Сумрак, добиваясь сейчас лишь одного: чтобы зверюга в попытке до него добраться выбросила внутренние челюсти. Долго ждать не пришлось. Разъяренное животное принялось раз за разом стрелять своей зубастой трубкой, идеально проходящей сквозь решетку. Вот Жесткач «клюнул» совсем близко к креплению замка, и когти яутжа проворно сомкнулись на склизком ротовом придатке. От неожиданности тварь пронзительно завизжала и дернулась назад, но Сумрак смог удержать ее пасть и начал тянуть на себя и вниз. Пытаясь освободиться, Священная Дичь пустила в ход хвостовой шип, однако тот оказался бесполезен: он втыкался в ячейки, но застревал на уровне остевых отростков, не достигая предусмотрительно отодвинувшегося подальше противника. Рот на конце трубки беспомощно открывался и закрывался, мерзко шевелясь под ладонью, а сама трубка уже изогнулась под прямым углом. Металл в месте контакта с ней начал шипеть — на травмированных тканях выступила полостная жидкость. Сумрак сосредоточенно заворчал и потянул сильнее, сжимая попавший в западню орган так, чтобы внутри начали лопаться сосуды. Раздался глухой хруст, и скелетные элементы трубки надломились, вызывая обильное истечение кислоты. Метод работал. Жесткое Мясо и само нередко использовало внутренние челюсти для пробивания брешей в различных преградах, намеренно травмируя их для большей поражающей силы. Потом пасть довольно быстро восстанавливалась — но не в этом, конечно, случае.       Тварь забилась по ту сторону и уже без разбору замолотила по решетке хвостом, заскрежетала лапами. Вторая особь, смекнув, что у первой проблемы, вновь отвлеклась от добывания уманки, словно придя в растерянность, выполнять ей свою задачу или выручать собрата. Тем временем металл начал активно плавиться. Не обращая внимания на истерику Жесткача, Сумрак дотянул окончательно потерявшую первоначальную форму, но упорно не рвущуюся трубку до креплений замка и стал планомерно их разрезать, действуя быстро, но достаточно аккуратно, чтобы едкая жидкость не попадала на кожу. Оставалось еще совсем немного…       И еще немного…       Когда последняя порция металла стекла вниз, самец с торжествующим ревом выпустил искалеченный ротовой придаток и снова как следует двинул плечом. Остатки крепления звонко лопнули, и прутья начали послушно гнуться. Сын Грозы яростно взрыкнул и обрушился на проклятую решетку еще раз, наконец-то сворачивая ее с петель и делая заветный шаг наружу. Освободившаяся тварь от этого удара отлетела далеко назад, но тут же вскочила на ноги и ринулась на обидчика, прицельно занеся над головой клинок хвоста.       Ох, черт…       Теперь уже эта встреча грозила мгновенной погибелью, поэтому Сумрак благоразумно убрался с пути разгневанного Жесткача, в последний момент обеими руками перехватив его хвост в опасной близости от своего лица. Животное по инерции пролетело дальше, затормозив на пороге карцера, чем воин тут же не постеснялся воспользоваться.       Это была скорее удача, чем точный расчет, но сегодня она оказалась на стороне сына Грозы. Времени оценивать ситуацию не было, и самец просто наугад толкнул перекошенную решетку спиной, в результате чего шею Жесткача прочно зажало между косяком и рамой. Лишенная возможности развернуться тварь уперлась лапами и попыталась дать задний ход, но Сумрак навалился всем своим весом и не позволил ей вырваться. Беспорядочно шарящие в поисках, за что бы зацепиться, когти еще успели рассечь шкуру охотника на плече и левом боку, но все было почти кончено. Собравшись с силами, сын Грозы толкнул решетку еще дважды, и шейная броня твари разлетелась на куски, а лакированная башка безжизненно повисла.       Самец отступил от решетки, и мертвый Жесткач с грохотом упал на пол, растянувшись в дверном проеме, но в атаку уже летела вторая особь. Реакция не подвела и здесь. Продолжая сжимать в руках все еще слегка извивающийся хвост первого соперника, Сумрак рванулся навстречу, прямо в смертельные объятия Священной Дичи. Пришлось рискнуть своей шкурой, но что поделать — иначе к Жесткачу сейчас было никак не подобраться. Воин мучительно взвыл, когда стальные когти глубоко впились в спину, и невольно зажмурился, видя приоткрытую внутреннюю пасть, навострившуюся в аккурат ему между глаз, но цель была достигнута: хвостовой шип мертвой твари уже смотрел прямо в горло живой. Одно быстрое движение — и импровизированный кинжал глубоко вошел под нижнюю челюсть животного, отводя роковой удар. Башка Жесткача вскинулась и слюнявая пасть выстрелила вверх; на руки хлынула дымящаяся кислота. Задыхаясь от боли и напряжения, Сумрак надавил на шип, вгоняя его еще глубже, до самого мозга. Тело Жесткого Мяса тотчас же пронзила судорога, хищные когти разжались, выскальзывая из ран, и зверюга обмякла, повиснув на орудии, изначально призванном нести гибель всему живому, кроме самих Жесткачей. Сын Грозы издал протяжное усталое рычание и, отшвырнув тушу, начал поспешно отряхиваться. Черт, опять ожоги… Ожоги — они хуже ран. Хуже ожогов — только переломы.       Когда существо принялось доставать ее из-под стола, Зоя мысленно попрощалась с жизнью. Она не успела выпустить Нашатыря, и теперь оказалась загнанной в угол. Хотя если бы и успела — ну что бы он сделал один против этих двоих, безоружный и полуголый? Собственно, победить при помощи швабры женщина тоже не особенно рассчитывала — просто сработала многолетняя привычка, пригождающаяся при побеге из вольера крупного варана или питона. Когда-то в отделе даже была дежурная швабра для таких целей, которую в шутку именовали «герпетологической» — и несколько раз она неплохо, кстати, выручала. Ну потому что нет смысла идти против злой пятидесятикилограммовой анаконды с крюком… Однако тут… Тут, как показал недавний печальный пример, бесполезен был даже автомат в умелых руках. Так что эта нелепая попытка обороны являлась всего лишь способом оттянуть свою гибель на пять-десять секунд. Как говорится, я умираю, но не сдаюсь… Ох, Зоя Николаевна, ты ли это?..       К счастью, оказалось, что Зоя ошибается. Клыкастого она определенно недооценила, потому как он смог выжать из мизерной отсрочки, подаренной шваберным фехтованием, невероятный максимум. На миг исследовательница упустила клыкастого из внимания, так как была занята борьбой со «своим» ксеноморфом, но когда тварь вдруг прекратила попытки выцарапать ее из укрытия и повернула морду в сторону карцера, женщина была вынуждена посмотреть в ту же сторону. Признаться, дальше миссис Джефферсон не поверила своим глазам. Прежде всего, потому что буквально только что на ее глазах подобная зверюшка растерзала яростно отстреливающегося военного — так непринужденно, будто он брызгал в нее из водяного пистолета. Что касается Нашатыря, то у него из вооружения присутствовали только руки с когтями, ну и жвала (хотя их он использовать даже не пытался). Тем не менее это не помешало ему расправиться с неприятелем за считанные секунды. Зоя даже не успела ничего понять, только увидела, как рептоид ловко поймал ксеноморфа за кусалку и, затянув к себе, сломал ее об решетку, а затем парой ударов вышиб сетчатую дверь и жестоко добил тварь, зажав ее при помощи этой же самой двери! Опешившая свидетельница еще не успела первую порцию впечатлений переварить, а «хищник» уже схватился со вторым ксеноморфом, который на почве разворачивающихся событий закономерно потерял к Зое интерес и ринулся мстить за смерть собрата. И вновь женщина не смогла толком уследить за происходящим. Точно так же не можешь уследить за тем, как змея хватает мышь. Все-таки хищник — он и есть хищник. Нашатырь совершил несколько стремительных движений, и животное, которое по всем законам физики должно было свалить его с ног, само вдруг рухнуло ему под ноги точно подкошенное. Буквально раз, два — и все было кончено!       Оглушенная шквалом невероятных событий, миссис Джефферсон растерянно пронаблюдала, как клыкастый, продолжая в боевом запале отрывисто рыкать, пересек помещение и, быстро выглянув в коридор, захлопнул дверь. Что интересно, проверить, точно ли оба ксеноморфа мертвы, он не удосужился, а вот в том, что электронный замок сработал, удостоверился аж дважды. Затем, вновь спокойно пройдя мимо неподвижных тварей, он вернулся назад и, упершись одной рукой в столешницу, заглянул в Зоино убежище. И в этот момент, несмотря на то, что здоровяк уже в который раз спасал ее от верной смерти, женщина ощутила… необъяснимый страх. Как будто ручной тигр, которому сотню раз приходилось чесать бока через решетку, оказался за пределами вольера и теперь приближался с намерением пообщаться: в теории бояться нечего, но обстоятельства изменились, и кто знает, чего от него в этих новых условиях ожидать…       Если бы Нашатырь еще сделал физиономию попроще, Зоя, вероятно, смогла бы побороть это ощущение, но проблема заключалась в том, что сейчас она с трудом узнавала его лицо. На нем будто бы пролегла суровая тень. Ни волнения, ни тревоги, ни тем более поддержки — ничего, что располагало бы к доверию, не отражалось в этом опасном, чужом выражении. Не злобном — в том-то и дело: как он злится, Зоя уже неоднократно наблюдала. А каком-то... каменном. Как у мрачной гаргульи. Подобное довелось увидеть лишь однажды: после того, как «хищник» продемонстрировал тренировку в лесу. Но тогда — это был всего лишь краткий миг восхищенного испуга. Исследовательница не решилась подходить близко, а воин быстро принял свой обычный вид. Теперь это выражение застыло на лице Нашатыря, как жуткая маска, и упорно не желало его покидать, а сам клыкастый находился на расстоянии вытянутой руки — было от чего нервничать.       Повисла неловкая пауза. Увидев, что самка человека по непонятной причине колеблется, рептоид нахмурился и вопросительно развел жвала, после чего потянулся к ней свободной конечностью.       — Прости… Я почему-то все время забываю, какой ты… убийца, — с трудом выдавила миссис Джефферсон.       Пытаясь прийти в себя, землянка на всякий случай прервала зрительный контакт с инопланетянином и медленно перевела взгляд на терпеливо замершую перед ней когтистую пятерню. От зрелища невольно пробрала дрожь. Пальцы, ладонь, предплечье — все сплошь мерцало пятнами свежей крови, которая выступила на тех местах, куда попали брызги кислоты. Взгляд последовал выше, сразу же наткнувшись на распоротое до мяса плечо. Такие раны… А Нашатыря как будто ничего не заботило, кроме того, как бы вытащить глупую человечину из-под стола…       Зоя вдруг осознала, что до сих пор рефлекторно сжимает ручку ненужной более швабры. Наверное, стоило ее отложить, чтобы не усугублять недопонимание. Конечно, за оружие это сошло бы вряд ли, да и тряпкой она клыкастому еще недавно так смело угрожала, но что-то сейчас было слишком неуютно под этим пронизывающим хищным взором. Подальше от греха женщина убрала черенок в сторону и вновь застыла в нерешительности. Она по-прежнему находилась в крайне неудобном скрюченном положении, но взяться за столь галантно предложенную лапищу и выбраться почему-то не доставало смелости.       Нашатырь не выдержал первым. Осуждающе фыркнув, что ему надоело ждать, он по плечи упихался под стол, одним движением сгреб женщину в охапку и бесцеремонно вытащил.       — Хоть в этом ты не меняешься, — вздохнула Зоя, чувствуя, как ее со знакомой неуклюжей бережностью прижимают к мощной колючей груди. Страх разом отпустил. И что это она правда…       Сирена смолкла — уже примерно полчаса как. Но вряд ли это было хорошим знаком. Вместе с ней пропала сеть — видимо, твари где-то повредили провода. Теперь, когда доступа к изображению с видеокамер не было, о том, что происходит снаружи оставалось лишь догадываться. Со связью тоже начались какие-то перебои. Сначала оборвался основной канал, а затем и резервный.       Время в ожидании тянулось так медленно, как будто вообще стояло. Мистер Бест каким-то чудом сохранял свое фирменное хладнокровие, перебирая на столе некие потускневшие дела, очевидно, ранее отложенные в самый-долгий-ящик; Янг и Кук сидели мрачные и ничего не делали, Саманта тихо плакала в уголочке, а агент номер восемь обессиленно растеклась в кресле, потея и безуспешно обмахиваясь платком — система кондиционирования воздуха тоже начала чудить, и в комнате стало слишком душно. Что касается Фила, то он не находил себе места. От природы будучи парнем ответственным и исполнительным, он имел явные зачатки геройства, развить которые не позволяли низкое звание и весьма ограниченные физические данные. А если и представлялся шанс блеснуть, то в итоге, как правило, получалась полная фигня. Как вот сегодня…       — Сэр, разрешите обратиться? — наконец не вытерпел Фил, вытянувшись перед столом Беста по стойке смирно. Нахождение в неведении было уже просто невыносимым…       — Слушаю вас, сержант, — не удостаивая подчиненного взглядом, отозвался специальный помощник министра обороны. Филу по-хорошему то и заговаривать с ним не следовало, но раз уж такая ситуация…       — Разрешите выйти на разведку?       — Зачем? — Бест все-таки оторвался от бумаг и вопросительно поднял одну бровь, что являлось для него едва ли не верхом эмоциональности.       — На уровне тихо, возможно животные сюда не добрались. Либо они ликвидированы…       — Будь оно так, мы бы уже знали, — Бест снова отвернулся и возобновил сортировку документов.       — Возможно, об этом уже некому сообщить. — Фил замолчал и выжидающе уставился на шефа. Бест не реагировал. Помявшись с минуту, Фил счел возможным робко его окликнуть: — Сэр?       — Сядьте и успокойтесь, сержант! — на этот раз Бест метнул в его сторону короткий сердитый взгляд, но тут же вернул своему лицу бесстрастное выражение. Фил втянул голову в плечи и поплелся на другой конец переговорки, где изобразил караул — хоть какое-то утешение.       Однако спустя примерно час он не вытерпел снова. Рискуя все-таки вывести шефа из себя, Фил опять промаршировал к столу и повторил свое предложение. Все присутствующие уставились на него в изумлении. Бест в лице больше не менялся, но чуть слышно скрипнул зубами.       — А вы не позабыли, сержант, что находитесь под арестом? — осведомился он, напряженно складывая руки пред собой.       — Никак нет! — отчеканил Фил. — И я добровольно вернусь под арест и буду нести ответственность, как только ситуация разрешится. Но я не могу отсиживаться здесь, пока мои товарищи проливают кровь и погибают в борьбе с инопланетной угрозой. Если я могу принести пользу, то я хочу это сделать.       Агент номер восемь закатила глаза и прикрыла лицо рукой. Янг вытаращился, не зная, как реагировать. Кук потупился. На лице Беста не дрогнул ни один мускул.       Если бы среди присутствующих находился майор Вуд или хотя бы кто-то из старшего офицерского состава, этого позабывшего о субординации выскочку немедленно поставили бы на место, но из руководства Фила здесь имелся лишь сам Бест, которому было вовсе не пристало возиться с такими никчемными пешками. Поэтому, поразмыслив пару секунд, специальный помощник внезапно кивнул и больше не обращал на Фила внимания.       Тогда сержант, трепеща от страха и замирая от оказанной чести, отсалютовал и направился к выходу. Агент номер восемь с очередного позволительного кивка Беста выдала парню запасной пистолет. У дверей она украдкой похлопала Фила по плечу. Затем дверь со всеми предосторожностями приоткрыли, и сержант выскользнул в пустынный коридор.       — Верным ли было решение отпустить его? — с сомнением проговорил Янг, когда электронные замки вновь надежно зафиксировали дверь, и в переговорке повисла прежняя тягостная тишина. — Он теперь может не вернуться…       — А он и не вернется, — спокойно отозвался Бест, игнорируя обратившиеся на него недоумевающие взгляды.       Больше никто не осмелился заговорить.       Через некоторое время стало понятно, что Фил действительно не вернется.       Когда уманы свернули преследование и засобирались обратно, Кошмар не на шутку встревожился. До этого момента все шло идеально. Ну, почти. Вместе с Полосатым они ухитрились собрать парней и настроить их на нужный лад. Ну, близкий к нужному. Вулкан и Яд принялись было возбухать, что они сюда прилетели подвиги совершать, а не играть с мягкотелыми в догонялки, но медик быстро надавал им по загривкам, напомнив, что кое-кому лучше не перечить, когда он в отвратном расположении духа. Учитывая гормональную нестабильность, временами превращающую Полосатого в подобие придирчивой самки, юнцы преисполнились опасениями за сохранность своих жвал, заткнулись и стали делать то, что им говорят. Хотя без импровизации тоже не обошлось.       Вулкан решил втихаря обойти приказ и добыть-таки себе умана, списав потом все на «случайность». Но дальнейшие события показали, что ходить на разумную дичь ему еще рановато. Неумело пытаясь замаскировать провокацию под отвлекающий маневр, дурень подставился и получил позорное ранение в правую ягодицу, после чего ему было велено забраться куда-нибудь подальше и не высовываться, покуда не остановит кровь — по ее следам уманы могли его легко обнаружить.       Дальше, без Вулкана, дело уже пошло лучше, но ненадолго. Броня и Гром настолько увлеклись, что фактически вывели мягкотелых к собственному кораблю, стоящему на прогалине под маскировкой. Пришлось экстренно уводить уманов в противоположную сторону. В спешке теперь уже Кошмар попал под пули, благо его лишь слегка задело за бедро. Эти негодяи специально что ли ниже пояса целились?       Наконец отряд наловчился довольно эффективно водить умановских воинов кругами, изматывая, но не подпуская к себе даже на расстоянии выстрела. Однако стоило сыну Броска неосторожно подумать, что все идет как надо — и все пошло через жопу. Мягкотелые начали активно переговариваться и тупить, затем попытались разделиться на два отряда. Сначала Кошмар заподозрил, что они решили устроить незваным гостям какую-то хитрую ловушку, но затем понял, что часть самцов возвращается на базу. Судя по их взволнованному поведению и участившимся ошибкам, на базе что-то начало происходить. Не иначе, Сумрак наконец-то развил какую-то деятельность. Хотя сигналов от братишки по-прежнему не поступало. Возможно, он пока не имел возможности сообщить о себе. Это означало, что ему требуется дать время. И нагрянувшее на базу умановское подкрепление сейчас, скорее всего, было совершенно некстати. Значит, пора было менять тактику…       Вуд был вне себя.       — Вы куда запропастились, черти?! — орал он, брызгая в рацию слюной. Это была уже вторая — первой майор сгоряча запустил в стену.       — Докладываю, — ответ с трудом пробился сквозь издевательское шипение, — они нас не пропускают.       — Куда не пропускают?! Прием!!!       — На базу… Прием….       — Мочите их, что ждете?! Прием?       — Мы с капралом не можем… Мы висим на дереве в какой-то сетке. Прием…       Вуд поперхнулся, нажал пальцем на клавишу рации, открыл рот, не нашел, что сказать и отпустил клавишу. Судя по описанию, в лесу творился какой-то цирк. А на нижних уровнях базы уже вовсю царил какой-то парк Юрского периода. Оставалось только гадать, какую развлекательную программу вскоре предложит правительство США…