Нашатырь - 2. Охота с элементами дипломатии

      — В который раз тебе повторяю, это изменой не считается, — упорно стоял на своем Кошмарик.       — В таком случае, что это? — мрачно бросил Сумрак. Самец уже несколько дней ходил точно в воду опущенный. Мало того, что ему не по своей воле пришлось сотворить этот противоречащий естественному ходу вещей акт, так он потом еще и смог во всей полноте ощутить тяжесть содеянного, так как мозги резко прочистились. А самое неприятное в этой ситуации было то, что слухи о слабости сына Грозы к самкам других видов теперь вроде как могли считаться официально подтвержденными. Как вот он теперь отцу станет в глаза смотреть? А еще… Как он посмотрит в глаза Сойэ?       Если честно, до этого момента он почти не думал о ней. Просто принял, как данность, что им предстоит снова увидеться — и сразу отошло на второй план. Больше мысли занимал сам факт осведомленности Грозы о неоднозначных приключениях своего отпрыска. А дальше начались заботы, проблемы, мальки, корабль, припасы, Глефа, снова мальки, корабль, припасы, проблемы, заботы… Полет. И куча новых задач, по которым требовалось принять решение, пробиваясь сквозь нарастающее с каждым днем сезонное отупение.       Но когда в эту беспросветную череду испытаний для психики внезапно ворвалась Фири, все вообще встало с ног на голову. Корабль был исправлен, экипаж помещен в гибернацию — ладно, часть проблем действительно ушла. Но перелет затягивался, и ничего хорошего это не сулило. Кроме того, теперь Сумраку приходилось взаимодействовать с инопланетной формой жизни таким образом, каким он никогда бы по своей воле не решился. И что больше всего в данной ситуации шокировало, моральных страданий это принесло гораздо меньше, чем десятилетней давности взаимодействие с уманкой. Походило на парадокс. Но реальность бывает весьма странной.       Если как следует задуматься, то в отношениях с Сойэ и Фири действительно наблюдалось кое-что общее: обе самки научились без зазрения совести манипулировать сыном Грозы, используя слабые стороны его натуры. Только вот с Фири оказалось проще. Она использовала ту самую слабость, которая имелась у всех без исключения охотников — от малька до члена Совета. По сути, урм нашла способ механическим путем запускать рефлекторные реакции — без какой бы то ни было личной привязки, не говоря уж о настоящем сексуальном влечении. Ну да, почти как секс с тюфяком. Реализовывать инстинкт размножения таким способом было, конечно, стыдно, но у Фири перед тюфяком обнаружилось одно неоспоримое преимущество: она брала инициативу на себя, и вымотанному самцу просто не оставалось иного выбора. Все равно, что отказаться от глотка воды после трехдневной жажды.       С Сойэ все было куда серьезнее и опаснее. Сойэ безжалостно вскрыла личную слабость Сумрака. Если потребность в сексуальной разрядке нормальна и понятна всем воинам, то потребность в… ласке — Сумрак все-таки заставил себя мысленно произнести это слово — она не должна была так слепо подчинять взрослого самца. Взрослому самцу вообще такого рода пристрастия не положены. И то, что они имелись у сына Грозы… Это с самого начала было ненормально. Отец так и говорил: «Затискала тебя мать, не будет из тебя проку!» И Сейша так же говорила. И еще много кто. Прок из Сумрака, тем не менее, вышел — тот же Гроза в этом признался, но странная зависимость от телесных прикосновений осталась. До такой степени, что самец даже Кошмарика не прогонял, когда тот лез по пьяни.       Конечно, с появлением гарема вопрос прикосновений удалось частично решить. Только ключевое слово тут было «частично». Во-первых, самок Сумрак видел только несколько месяцев в году, во-вторых, на протяжении этих нескольких месяцев и сам воин, и его жены в первую очередь хотели спариваться, а уж потом все остальное, соответственно большинство прикосновений носили эротический подтекст. Даже когда Греза прижималась и терлась об него, Полночь разминала спину, а Солнышко копалась в гриве, их руки и тела как бы говорили: «Я тебя хочу. Ты — мой». Это было не то что бы не то… Да упасите боги, Сумрак и не подумал бы жаловаться! Он любил, он чувствовал привязанность, он был бесконечно счастлив этими прикосновениями! Но когда Сезон проходил, и самки оставались далеко, коварная пустота вновь образовывалась где-то в области сердца, прорастая под кожу, точно какой-то грибок-паразит. А именно такую пустоту умела прогонять Сойэ. «Я рядом, и я тебя понимаю», — говорили ее прикосновения. Никакого собственничества, никакого желания обладать. Но этому было намного сложнее противостоять, чем заигрываниям Фири. Настолько, что Сумрак не просто не мог отказать себе в запретном удовольствии, а смел требовать его для себя, как когда-то требовал ласки от матери…       — Братан, прекрати уже себя накручивать! — начал теребить глубоко задумавшегося и надолго замолчавшего напарника Кошмар. — Не воспринимай это так.       — А как это воспринимать? — тихо спросил Сумрак. И вроде бы про Фири изначально шла речь, а мысли невольно переключились на Сойэ. Фири здесь ненадолго, да и гон скоро утихнет… А встреча с Сойэ все ближе. И он опять не пройдет это испытание. Не удержится.       — Ну вот… Ну вот, не знаю… Тучка тебя после Сезона осматривала? — внезапно осенило сына Броска. Его торжествующее восклицание все-таки вернуло старшего самца к реальности.       — Конечно, — не вполне понимая, куда клонит напарник, подтвердил Сумрак.       — Ну вот видишь, Тучка трогала твой член, — резюмировал Кошмар со своей обычной прямотой. — Из медицинских соображений. Это же не измена. Вот и это не измена. В твоем случае — даже не настоящее спаривание. Так что забей уже переживать. Иди и разреши ей помять твои причиндалы. Можешь в процессе про Тучку пофантазировать для реалистичности ощущений.       …Надо сказать, уворачиваться от ударов сын Броска наловчился неплохо.       Самочка тихонько просочилась в отсек, заинтересованно повертела головой и, сориентировавшись, решительно направилась к лежанке. Поначалу Сумрак запирал каюту, но после того, как несдающаяся Фири начала подкарауливать его то в душевой, то в коридоре, то вообще за пультом управления, он посчитал, что уж лучше пусть все непотребство будет оставаться в его личном отсеке.       — Не притворяйся, я вижу, что ты не спишь, — хитро проговорила урм, подходя и стаскивая с самца покрывало.       — Ты правда не обязана это делать, — поспешно хватаясь за сползающую ткань, в который раз попытался избежать близкого общения сын Грозы. Да куда там…       — Уговор есть уговор, — жизнерадостно отозвалась Фири и настойчиво дернула за покрывало, вырывая его из когтей смирившегося с неизбежным Сумрака. Как же все-таки странно было слышать яутжевское стрекотание, вылетающее из этой вытянутой пасти. Урм были одними из немногих форм жизни, способными воспроизводить речь космических охотников почти без акцента. Но Фири, такое впечатление, учила язык особенно старательно. Возможно, как раз на такой случай…       Сын Грозы вздохнул и сел на койке, спустив ноги на пол. Молча дотянулся до стеллажа и вытащил кусок нетканого материала для защиты поверхностей. Самец специально взял его в медблоке несколько дней назад, чтобы подстилать под себя и не пачкать постель. Все-таки в условиях перелета гигиена становилась на первое место.       Подождав, пока «клиент» («пациент»?) приготовится и уляжется на койке, Фири ободряюще похлопала его по бедру и вскарабкалась следом, расположившись между его ног.       — Тем более, нравитесь вы мне, ребята, — положив голову на живот самца и наградив Сумрака нежным взглядом, прощебетала урм. — Ну что, опять ручками? Не хочешь сегодня нормально, по-взрослому попробовать? С Кошмаром все получается, не такая уж и преграда эти ваши феромоны.       Сын Грозы отрицательно качнул головой.       — Прости. Я тебе уже говорил, что ты очень красивая и достойная самка, но ты урм, и я не готов ответить тебе взаимностью. А потому еще раз предлагаю этого не делать…       — Ну милый, прекрати уже мне это, — начиная поглаживать клокальную щель Сумрака, перебила его Фири и засмеялась своим пищащим смехом. — Вспомни, что с тобой было, пока вы с другом ко мне не пришли. А потом как ты мучился, когда в самом начале от меня упорно бегал? А дрались вы как страшно? Нет уж, повторения нам не надо. Так что устраивайся поудобнее и расслабься.       Сумрак еще раз вздохнул, издал несколько согласных щелчков и откинулся на подголовник, закрыв глаза и заранее взявшись руками за края койки. Не видя происходящего, он чувствовал себя спокойнее.       — Не дергай только, — уже почти привычно напомнил он, чувствуя, как тонкие пальцы с мягкими притупленными коготками пробираются в половую складку.       — Не переживай, — заботливо проворковала Фири. — У наших самцов все устроено очень похоже, я знаю, что делаю.       В последнем она была права — Сумрак уже как следует убедился в ее профессионализме. Возможно, если бы он мог позволить себе представлять на месте урм Грезу или Полночь, которым тоже нравилось играть с его пенисом, было бы по-настоящему приятно… Но Сумрак считал подобное недопустимым оскорблением для чести своих жен. Поэтому оставалось лишь максимально очистить разум и просто сосредоточиться на получаемых ощущениях, чтобы все прошло как можно быстрее.       …Когда Фири удалилась, бодро виляя хвостом, Сумрак аккуратно поднялся, тщательно свернул клеенку, чтобы не накапать, и отправился в душ. Терапия… Ну и аналогии этот Кошмарик проводит… Хотя…       А может и терапия, внезапно согласился сам с собой самец. От болезни, эпидемия которой ежегодно косит все взрослое мужское население. И ничего такого. Кошмар в очередной раз прав. И раз так… Взаимодействие с Сойэ тоже вполне сойдет за метод лечения — от его личного хронического недуга. В конце концов, каждый сам решает, как лечить свои болячки.       Когда Фири договаривалась с яутжами о взаимовыгодном сотрудничестве, ей и в голову не могло прийти, что помимо оказания интимных услуг, придется полностью взять на себя заботу об этих двух лбах. Но когда урм увидела реальное положение дел, то стало очевидно: либо она примет эту доп нагрузку, либо они до «Сада» просто не долетят.       Первый тревожный звоночек раздался, когда вояки протрезвели. Кошмар-то сначала вел себя более-менее адекватно, хотя его сексуальные потребности и стали для самки большой неожиданностью. Но она ведь сама хотела с яутжа попробовать, так что теперь грех было жаловаться. Другое дело, что от такого экзотического секса она ожидала совершенно иного. А на деле выяснилось, что возбуждаются клыкастые, в первую очередь, на запах партнерши. Фири при всем желании не могла пахнуть, как самка яутжа, поэтому Кошмар, как ни старался, сам начать не мог. Приходилось помогать ему руками, а уж затем ловить момент и подстраиваться так, чтобы у самца получилось войти. Одном словом, фантазии урм о том, что большой и сильный яутжа властно бросит ее на кровать и оттрахает до пяти оргазмов, разбились в дребезги после первого же соития. Хотя, приноровившись, Фири научилась и с Кошмаром правильно обращаться. А вот его стеснительный товарищ Сумрак наоборот никак не давался. Он в панике шарахался от урм, стоило той хотя бы поглядеть в его сторону. И последствия его несговорчивости не заставили себя долго ждать: вскоре самцы крупно повздорили, а после еще и подрались.       Если честно, Фири впервые видела такую жуткую схватку — куда там пьяным потасовкам в баре… Она знала, что разозлившиеся головорезы — зрелище не для слабонервных, но не могла себе и представить, что это будет так… Короче говоря, перепугалась Фири до полусмерти. Сначала эти два дуралея ее саму в пылу своего противоборства едва не пришибли, а когда самке удалось отползти на безопасное расстояние, у нее возникли опасения, что они поубивают друг друга, и она останется в одиночестве на чужом корабле. Но затем выяснилось, что Фири переживала зря: яутжи поваляли друг друга по полу и разошлись, чтобы залить потрепанную шкуру заживляющим составом. А некоторое время спустя они обнаружились спящими в обнимку посреди тренировочного зала — налакались до невменяемого состояния. Нет, на работе, конечно, в интересах Фири было, чтобы клиенты пили как можно больше, но тут-то совсем другое дело!       Урм аккуратно растолкала Сумрака и, пользуясь его неспособностью оказать сопротивление, наконец-то помогла самцу избавиться от спермотоксикоза. Заодно стало понятно, почему Кошмар в тот раз попросил «налить его другу чего-нибудь покрепче и дважды повторить»…       На другой день Фири поставила смущенным воякам серьезное условие: весь запас алкоголя переходит под ее ведомство, и выдавать она его будет по мере необходимости, причем, дозированно — как лекарство. Кошмар попытался возмутиться, но опять схлопотал от своего друга, в лице которого урм нашла неожиданную поддержку. Сам же Сумрак после произошедшего все-таки сдался на ее милость, хотя его каждый раз по-прежнему приходилось уговаривать, как детеныша, не желающего доедать кашу.       Кстати, о каше. День на пятый Фири осознала, что яутжи, по ходу, вообще не жрут. Пришлось и это брать под свой контроль, заставляя их питаться хотя бы через день. Потому что есть в их состоянии было нужно. И кто же виноват, что в их кладовке оказался только невкусный концентрат? А припасов Фири, взятых в дорогу, на всех точно бы не хватило…       Так и жили весь перелет. С утра урм наведывалась к каждому из яутжей в каюту и помогала сбросить напряжение. Как правило, начинала она с Кошмара — его можно было разбудить пораньше. Пока Сумрак спал, они несколько раз спаривались. Потом Фири будила старшенького, убеждала его «пройти процедуру» и быстро доводила до кондиции руками. При этом самец только дрожал всем телом и сдавленно взрыкивал, не позволяя себе открыто сигнализировать о получаемом удовольствии. Если бы Фири собственными глазами не видела, как он, находясь под действием алкоголя, извивается под ее прикосновениями, и не слышала этих развратных стонов, то вообще могла бы подумать, что ему скорее больно, чем хорошо — с таким уж трагическим видом он зажмуривался и сжимал челюсти. Лишь неделю спустя он свыкся и начал подпускать к себе охотнее, но на полноценный интим все равно упорно не соглашался. Впрочем, наверное и к лучшему: если бы Сумрак при своих габаритах еще и обладал темпераментом Кошмара, секс с ним мог закончится не очень хорошо.       Да уж… Этот их гон — вообще оказался полной жестью. Урм таких проблем отродясь не имели. Трахайся сколько угодно, когда угодно и с кем угодно, а икру намечешь — сама же и скушаешь, если детей не охота, делов-то…       После интима самцы шли мыться — хоть тут заставлять не надо было, потом несколько часов торчали в рубке, обсуждая какие-то свои захватнические планы, затем некоторое время посвящали тренировкам. Фири все это время была предоставлена сама себе. Она дремала, читала, гуляла по кораблю и грызла прихваченные с собой вкусняшки, одном словом, проводила долгожданный отпуск с максимальным комфортом. Пару раз она сходила поглядеть на тренировки охотников, но ничего завлекательного в данном зрелище не нашла: хоть драки и не были настоящими, даже имитация насилия самку не привлекала.       Ближе к вечеру Фири разыскивала парней и напоминала, что надо покушать, а если самцы слишком явно друг на друга огрызались, еще и выдавала «успокоительное». И, наконец, перед сном, она вновь организовывала сеанс интима для Кошмара, а затем принимала душ и уходила в свой отсек, где тотчас валилась от усталости.       Сложно признать, но Фири и правда решила ряд проблем, с которыми самцы вряд ли бы справились сами… Все-таки, злоупотребление алкоголем было весьма сомнительным вариантом. Да и Кошмарик хотя бы больше тюфяками не увлекался. «Бабу» товарищи почти сразу торжественно похоронили в открытом космосе, пока самочка не видела. Отчистить матрас от свидетельств многочисленных актов любви вряд ли было возможно, да и кто бы стал этим заниматься, а утилизатор оказался маловат для такого крупногабаритного мусора. И как ни крути, хорошо, что Фири была не яутжа. Из-за самки своего вида напарники передрались бы еще пуще, а так… Терапия, просто терапия.       Одно было плохо: перелет до «Сада» занял намного больше времени, чем пообещал Кошмар, а значит они опаздывали. Сильно опаздывали. И кто знает, что могло случиться, пока они делали этот вынужденный крюк? Вдруг там давным-давно расплодились Жесткачи? Или уманам надоело терпеть гордыню пленных охотников, и они убили Глыбу с Тенью? Или кто-то из самцов психанул и вырвался, порешив всю популяцию мягкотелых к чертям? Или уманы активировали по незнанию устройство самоликвидации? Или… Самой страшной была мысль о том, что в результате случившегося промедления могла пострадать или даже погибнуть Сойэ. Но Сумрак старался гнать худшие подозрения прочь. Получалось, но с переменным успехом.       Тем не менее, один плюс у задержки все-таки был: к моменту прибытия в «Новый Сад» гон заметно пошел на убыль. Так что, доставив Фири к родственникам и тепло простившись с ней, воины смогли продолжить свой путь без опасения друг друга покалечить или вконец спиться. С немалым облегчением отчалив, друзья отладили курс и на полных оборотах рванули к владениями уманов. Вот теперь уже точно каждые сутки были на счету. Сезон заканчивался, а это означало, что вскоре клан Гнева будет в сборе, и славный Изверг отправится «принимать работу». И очень хотелось надеяться, что там будет что принимать.       — А может пусть до прилета полежит? — с сомнением поглядывая на безмятежно пускающего пузыри Полосатого, спросил Кошмар. Самцы теперь ежедневно посещали медблок, проходя курс нейтрализатора. Очень символично выглядела эта смена совместных попоек на совместное введение препаратов. Сегодня был как раз последний день, и Полосатый теперь не смог бы ничего заподозрить, а потому командир принял решение наконец-то разбудить лекаря. Раны Полосатого уже давно затянулись, и лишь ряд неудобных обстоятельств, главным из которых являлась Фири, мешал вытащить его из капсулы.       — А иди-ка ты проверь навигационную систему, — почти по-доброму посоветовал товарищу сын Грозы. — Я тут уже без тебя справлюсь.       — Но он же нудный! — не пожелал сдаваться Кошмар. — Я согласен еще Молодую Кровь выпустить, с ними хоть не скучно, а этот опять к чему-нибудь придерется…       — Во-первых, это нечестно, — возразил Сумрак, подталкивая напарника к дверям, — а во-вторых, будить будем всех, и я хочу, чтобы медик присутствовал при реанимации молодняка.       Спровадив недовольно бурчащего Кошмарика, сын Грозы запустил на всех капсулах предварительную диагностику, по завершении которой приступил к извлечению заспавшегося экипажа, пропустившего (к счастью) все самое интересное.       Медик отходил от медикаментозного сна неожиданно долго и тяжело — Сумрак аж встревожился. Но достаточно ощутимый удар, последовавший в ответ на предложенную помощь, сразу успокоил на счет состояния Полосатого. Сердито выхватив из рук сына Грозы участливо предложенное полотенце, лекарь неловко потер им брюхо и самостоятельно доковыляв до ближайшей скамьи, со смачным шлепком упал на нее, обдав все вокруг брызгами стабилизирующей жидкости. Через несколько минут он окончательно пришел в себя, запретил Сумраку трогать остальные капсулы и на подгибающихся ногах проследовал в душ, откуда вернулся достаточно нескоро.       — Все, свободен, — рыкнул Полосатый, заметив, что сын Грозы все еще здесь и как будто чего-то ждет. Впрочем, Сумрак проигнорировал его недружелюбный тон — после капсулы вообще мало кто бывает в хорошем настроении.       — Хочу удостовериться, что с экипажем все в порядке, — невозмутимо объяснил командир.       — Как пожелаешь, — фыркнул медик и направился к первому юнцу, почему-то выбрав Броню.       — Подожди, — остановил его Сумрак. — Можно тебя попросить начать с Яда?       — Да без разницы. Почему с него?       — А ты, разве, не в курсе… О его особенности?       — Ты про хвост? — Полосатый обернулся и насмешливо поднял одну бровь.       — Про хвост, — подтвердил Сумрак.       — Ну и что? — снова фыркнул лекарь. — Кому какое дело?       — Он его прячет.       — Естественно. Но думаешь, кого-то это заботит при ежегодной профилактике? — с этими словами Полосатый перешел к капсуле Яда и приступил к разблокировке.       — Почему его не удалить? — Сумрак приблизился и с невольным состраданием поглядел на обвитого проводами и трубками юнца. Жидкость с противным хлюпаньем уходила в дренажные отверстия, стекая густыми ручейками по бледной шкуре сына Дьявола.       — Показаний нет, — отозвался Полосатый. — Отойди, открываю.       — А моральные страдания?       — Клан — не место для моральных страдальцев, — категорично ответил медик.       Первое, что сделал Яд, нетвердо встав на ноги, это обернул полотенцем бедра, стараясь при этом не поворачиваться к старшим самцам задом. Полосатый несколькими профессиональными движениями повернул юнца так и сяк, осмотрев на предмет повреждений, заглянул ему в оба глаза и, хлопнув по спине, отправил мыться. Следом на свободу таким же образом вышли Гром, Вулкан, Броня и Вопль — все в удовлетворительном состоянии, хотя и заметно исхудавшие.       — Сегодня отдыхайте, сбор — завтра с утра, — скомандовал Сумрак. Молодняк отозвался вялым пощелкиванием и поплелся в отсек гигиены.       Да уж… Не место для моральных страдальцев… Да тут, если глубже копнуть, у каждого второго психотравма. Встав на пороге командного отсека, Сумрак поглядел на суетящегося возле приборной панели Кошмара. Пожалуйста, вот и первый пример. Кошмарик совершенно не мог находиться в одиночестве. Неизвестно, что бы с ним стало, если бы Сумрак в свое время его оттолкнул. Другой пример. У Железного Когтя неспроста была вмятина на башке — однажды он неудачно десантировался и с тех пор страшно боялся высоты, случалось, блевал при взлете и посадке. А у Струны постоянно умирали мальки, и после Сезона он каждый раз возвращался настолько опустошенным, что от его вида становилось не по себе. Странник — из прошлогодних новобранцев — вообще был на головушку стукнутый, говорил странные вещи, а еще пытался потрогать все, с чем взаимодействовал, в том числе собеседников. Странник был альбиносом, и вероятно имел неважное зрение, так что тактильные ощущения могли быть ему необходимы для получения информации об окружающем мире, хотя это не объясняло, почему накануне Сезона юнец начал откровенно к Сумраку ластиться. Конечно Сумрак несколько раз до этого защитил его от нападок старших самцов… Но он за весь молодняк периодически заступался, однако такая своеобразная «благодарность» последовала только от этого красно-белого* чудика. Опять же, Яд теперь со своим хвостом…       А сам Сумрак… Сам Сумрак уже который день переживал за самку низшего мягкотелого существа и с нарастающим нетерпением ждал новой встречи, вместо того, чтобы продумывать стратегию. Мечтал о ее прикосновениях, когда должен был найти способ использовать ее как дипломатический мостик к другим уманам. И видел во сне дождливый шепчущий лес, навсегда изменивший его жизнь.

КОНЕЦ ВТОРОЙ ЧАСТИ

___________________________________

*Странник — персонаж, которого мне подарил один мой хороший друг — Юлиан (https://ficbook.net/authors/2297243). Конечно, здесь этот малек будет немного более приземленным, чем в «Величайшем приключении», но я надеюсь, его все полюбят и таким. Напомню, что Странник — красно-белого цвета. По аналогии с земными рептилиями, я назвала его альбиносом. Как раз такой шикарный красно-белый цвет имеют, к примеру, полозы вариации альбино. Дело в том, что у них кроме меланина, есть еще красный и желтый пигменты, так что их альбиносы вовсе не белые. Ну пусть то же самое будет и у хищей.