Лабиринт забвения

«Полудрёма есть естественное состояние лей-линий: энергия неспешно течёт по ним, сообщая миру бытие знания. Если же злонамерение пробудит…» Что-то с силой загрохотало по причалу. Дождь с градом? «…лей-линии, то восторжествует хаос, ибо волшебство из чувств исходит, а чувства есть хаос от природы. Если же лей-линии…» Заполошный стук перекинулся на дверь. «…зримы стали, то грядёт бедствие несравненное». — Помоги-ите!!! Зорн-ари, кому там помощь понадобилась в такое время? Мон-Со отложил книгу и быстро спустился на первый этаж. Сквозь стекло на двери виднелось бледное лицо И-Фин. За ней стояли ещё три подростка: два парня и девчонка. — Ну и? — вопросил Мон-Со, открыв дверь. — Т-т-там… та-там! Что ещё за лепет? Не дошкольники уже, могут и нормально говорить. — Кровавый курьер! Он нас чуть не сожрал! — затараторили подростки. — С виду арзак! А велосипед — весь в кровище! И изо рта течёт! А глаза — красные и светятся! Это человек из тени! «Их не существует», — хотел сказать Мон-Со, но, вспомнив, что читал буквально пару минут назад, произнёс совсем другое: — Заходите. Он напоил перепуганных подростков чаем, подробно расспросил и оставил ночевать у себя. До Нармё идти несколько часов, да ещё и через ущелье — не хватало детям там ночью шататься. Девчонки вполне поместились на кровати в мансарде, парни — на диване внизу. Выгонять больного арзака было нерационально, поэтому Мон-Со провёл ночь, сидя в кресле. Не впервой — в училище, бывало, и стоя спать приходилось. Правда, нормально так не уснёшь — часто просыпаешься, но не до конца, и сон смешивается с явью, рождая галлюцинации. Мон-Со вот приснилось, как открылась дверь, и в комнату вошла Морни. Она посмотрела на торчащие из-под одеяла мальчишечьи макушки, улыбнулась уголками губ и пробормотала: — К тебе всё-таки прибежали? И ты их приютил. Не безнадёжен. Морни задёрнула неплотно прикрытые шторы и бесшумно удалилась. Где-то на улице жалобно скрипнула велосипедная цепь.

***

— Что-нибудь новое? — поинтересовалась Аль-Тен вместо приветствия. — По делу — ничего. Мон-Со едва успел выпроводить подростков, как входная дверь засветилась. Аль-Тен, как они и договаривались накануне, открыла ему проход в Библиотеку ровно в восемь. — Нур-Лей всё-таки уехал в пустыню, и там мы его никак не отследим. Вы сказали «по делу». Что-то случилось дома? — А, ко мне вломилась перепуганные соседские подростки. Якобы видели человека из тени. — Это может быть серьёзно. Надо будет проверить. Кстати, Шар-Лин принесла ваш пистолет. Как всегда: использовать только в служебных целях и так далее. Кобура лежала на столе. Обычный лучевик, ничего особенного. Четыре батареи: три с жёлтыми метками, одна — с красной. Стандартный набор для офицера спецназначения. — Раз уж мне выдали оружие, должностная инструкция всё же обязана где-то быть. — Я могу сказать только за себя. У Библиотекарей такой нет. Касси, у Смотрителей есть должностная инструкция? — Нет, госпожа Библиотекарь. Касси оказалась арзачкой с рыжеватыми волосами и глазами навыкате. Одета она была в стандартный серый комбинезон, коричневый фартук и нарукавники, какие обычно носят реставраторы. — Что там с отделом взрывных артефактов? — Всё было переставлено, подписи перепутаны. Я навела порядок. — Недостачи? — Нет, всё на месте. — Не стоит забывать, — вклинился Мон-Со, — что наш противник имеет выход на Библиотеку. Если он не мог войти лично, то действовал через кого-то. — Можете проверить? — спросила Аль-Тен. — Да. — Касси, подойди к полковнику. Карие глаза, зрачки не расширены. Обычно перед гипнозом они увеличиваются — приливает страх. Она совсем не боится? Мон-Со взял Касси за подбородок, мимоходом отметив время на наручных часах — четверть девятого, — и приказал: — Смотри мне в глаза. Три и один, четыре, один, пять, девять, два… Что за?.. Почему число π? При гипнозе посторонние мысли исчезают. Остаётся только взгляд глаза в глаза. Иногда долетают отголоски реальности, особенно громкие звуки или яркий свет. Но чужие мысли? Или это сам Мон-Со вспоминает число π? — Ты поддерживаешь связь с Ильсором или другими арзаками из экипажа «Диавоны»? — Нет. …шесть, пять, три, пять, восемь, девять, семь… — Ты выносила взрывные артефакты за пределы Библиотеки? — Нет. …девять, три, два, три, восемь, четыре, шесть… — Ты передавала кому-нибудь взрывные артефакты? — Да. …два! четыре!.. — Рассказывай. — Две недели назад госпожа Шар-Лин уронила молот Ме-Тея и попросила меня поднять его с пола. Я подняла, передала ей, и она вернула его на место. Мимо. — В Библиотеку приходил кто-то посторонний? — Нет. …шесть, три, три… Зорн-ари, Библиотекарь ведь не посторонний. — За последние недели в Библиотеку приходил кто-то, кроме Аль-Тен, Шар-Лин, меня… и Кер-Со? — Да. — Кто? …восемь, два… Три. После восьми идёт три. Нет, это лишнее. «Три — лишнее? О-а-а, третий — лишний! Любовный треугольник. Треугольник. Равносторонний, равнобедренный, разносторонний? Разносторонне развитая личность с обширными познаниями во всех областях — идеальный кандидат. Кандидаты на выборную должность. Количество бюллетеней в урне равно объёму урны, делёному на объём одного бюллетеня, а это…» Вокруг были цифры. Много-много цифр. Они росли на небе, как деревья, плыли по земле, как облака, падали вверх, как дождь из виноградин. Цифры пили кофе и читали газеты. Две единицы играли в шахматы. Верхом на огромной гнедой тройке сидела Касси в старинном костюме для верховой езды. — Господин полковник, вы заблудились? Спросите дорогу у квадратного корня — он вас проводит. Квадратный корень оказался огромной снегоуборочной лопатой. «Цифроуборочной», — заметил воображаемый Ильсор. Мон-Со огляделся. Касси исчезла. Ильсора тоже не было видно. Цифры взлетали над лопатой, как тысячи опавших листьев в парке поздней осенью. Когда она добралась до Мон-Со, его тоже резко выбросило вверх и несколько раз прокрутило среди листьев, словно в центрифуге. Приземлился он в узком и тёмном сером коридоре. В падении было видно, что это лабиринт. Небо над ним было ещё более серое, чем стены. Куда-то неспешно ползли низкие плотные тучи. Занималась гроза. В такую погоду не полетаешь. Мимо со скрипом старой велосипедной цепи проехал вертолёт. Его винты печально обвисли, нос был неконструктивно опущен. Казалось, машина вот-вот заплачет. Вертолёт уехал в правое ответвление лабиринта, откуда доносились детские крики и звук весьма характерных ударов. За углом дети играли в футбол пять на пять. У одной команды вратарём была девчонка, у второй — пацан с подбитым глазом. Грянул гонг. Или гром — здесь было не понять. Дети убежали. Мяч подкатился к ногам Мон-Со. Знакомый старый мяч, тот самый, из кадетки. Весь какой-то пожёванный, с трещиной и синей надписью «Кер-Со — болван», но зато свой, а не казённый. Это, получается, воспоминания? Каким образом Мон-Со из связки «глаза в глаза» угодил в этот лабиринт? Нет, важно не это. Можно ли использовать лабиринт, чтобы получить что-то нужное? Беллиора. Нужны воспоминания о Беллиоре. Желательно, те, которые объяснят странности настоящего. Мяч дёрнулся и покатился к очередному повороту. За ним располагался Ранавир.

***

На небе висели изорванные грозой тучи. Между словно искромсанных тупым ножом обрывков проглядывало пылающее небо. Солнце садилось где-то за горами, и его лучи подсвечивали тучи снизу, будто мир перевернулся. На башне торчала уродливая изломанная лио-антенна. В стороне догорал вертолёт — теперь их осталось всего восемь. Прошла почти неделя после операции «Страх». В лагере повисло уныние. Как же, проиграли, даже не начав! Счёт, по заверениям Кау-Рука, составлял теперь 140:4. Он как-то ухитрялся находить время для развлечений. — Грозы тут, конечно… — бормотал Ос-Нир, рассматривая вырванное с корнем дерево. Надо будет приказать, чтоб убрали и забор починили заодно. Хотя толку от колючей проволоки, когда беллиорцы шастают по Ранавиру как у себя дома? А уж после сегодняшнего… Из окон кухни доносился привычный рабочий шум. Рой-Дин всё ещё пребывал в лазарете после своих приключений, но повара продолжали работать. Эти, ещё Гелли, связисты, которых Кау-Рук почти не трогает, Ильсор… Слишком много вокруг стало арзаков, которые имеют право принимать решения или проявляют инициативу. Вот, кстати, один из них. Ильсор стоял под деревом и смотрел куда-то в сторону домика беллиорцев. Мон-Со подошёл ближе. На месте домика дымились руины. Пехотинцы растаскивали завал. Один из беллиорцев лежал на земле, с головой укрытый тканью. Вокруг то тут, то там валялись скрюченные трупики гномов. — Договор нарушен, — бесцветно заметил Ильсор. — Что за договор? У инженера были обожжены костяшки пальцев, а на рукава налипла блестящая синяя пыль. Отвечать он не собирался. — Что за договор? — с нажимом повторил Мон-Со. — Гуманистические обещания, призванные скрасить ожидание свободы, — последовал всё такой же бесцветный ответ. С чего бы генералу давать беллиорцам такие обещания? Из-под завалов извлекли второе тело. Пехотинцы понесли их в лазарет, прихватив по пути гномов. — Тебе заняться нечем? — На данный момент совершенно нечем, господин полковник. — Тогда пошли. Нужно восстанавливать вертолёты — посмотрим, какие ещё можно починить. — Все, какие подлежали ремонту, уже ремонтируются. — Почему я не в курсе? — Вы были в лазарете. Господин генерал запретил вас беспокоить. Баан-Ну почему-то в последнее время старался развести Мон-Со и Ильсора подальше друг от друга. Неужели ему казалось, что полковник слишком угрожает арзаку? Оставив этот вопрос, Мон-Со вернулся в свой кабинет. Надо было наконец заняться документами. Всё на редкость однообразно: лётчик такой-то погиб во время операции «Страх», пропал без вести, скончался от полученных ранений… От работы Мон-Со оторвал стук в дверь. — Войдите. На пороге показался один из поваров. Их старший, Морни, кажется. — Ваш ужин, господин полковник. Часы… четверть девятого. Основательно он засиделся. Арзак прошёл в кабинет и поставил поднос на стол. Мон-Со посмотрел на тарелку, на арзака и поинтересовался: — Там яд, верно? — Нет, полковник. «Диавоне» нужен второй пилот, — с кривой усмешкой произнёс арзак.

***

— Юнсар. — Что за Юнсар? — Курьер. — Зачем он приходил? — Он ошибся адресом и сразу ушёл. — Когда это было? — Пять дней назад. В голове шумело. Казалось, что сосуды вот-вот взорвутся, и всё вокруг забрызгает кровью. Ладно, хватит. И так по ощущениям прошло несколько часов. Карие глаза, зрачки сжаты в точки. Собственная рука слегка дрожит — слишком долго на весу. Часы… Восемь часов девятнадцать минут утра. Всего лишь? — Всё. — Касси, можешь вернуться к работе, — произнесла Аль-Тен где-то вне поля зрения. Перед глазами стоял туман. Стены извивались, ближайший стул то стоял под рукой, то отодвигался на десяток маэ. — Загипнотизировать синестета — это сильно! — восхищённо присвистнула Аль-Тен. — У неё же и так хаос в голове. Синестеты… Это ведь те, у кого восприятие двинутое? Чувства как-то смешиваются, и… что и? В любом случае, во всех инструкциях писали: если вы наткнулись на синестета, не гипнотизируйте его, а просто сдайте КР. Хотя о Касси КР наверняка знает. — Вот, выпейте. Полегчает. — Нет, спасибо. — Это чай. Мон-Со взял чашку и уставился в её глубины, пытаясь разглядеть что-то среди чаинок и бликов. «Как насчёт новой партии, а?» «Штормовой ветер тебе в лицо, а не партия!» — мысленно прошипел Мон-Со, прекрасно зная, что ответа не будет: это всего лишь его воображение.