Pour la victoire, pour te

— Может, ты наконец поймёшь, что отношения не шутки! — А ты пойми, что указывать мне не нужно, особенно сейчас. Я не думал, что пощечина окажется такой сильной. А ещё я не думал, что буду замаливать свои грехи страстными поцелуями.

***

— И в гром пойдёт весь мир дремучий, А молния спасёт их тень... Весь день... грядущий... Блин, ничего не складывается! — Мэрр отбросила карандаш и маленький помятый листочек в сторону и уткнулась лицом в ладони. — Ну что поделаешь, времени уже сколько, — Эмильен, глядя на девушку, хотел подойти и обнять её, но не стал: мало ли, ударит в ребра. — Не во времени дело, — она вздохнула, — а во вдохновении. Когда оно приходит в самый неподходящий момент, а тогда, когда у меня куча свободного времени, уже ничего не выходит. — Не расстраивайся, напишешь ещё стихов, — парень всё-таки подошёл к Мэрр и наклонился над столом. Он придвинул к себе листок, который девушка безжалостно смяла, взял карандаш и написал: Что ты в этих каракулях понимаешь? — Эмиль, — протянула она и уткнулась ему затылком в грудь, — это великий и могучий русский язык. — Я уже познал его силу, — улыбнулся парень и отошёл в сторону. Иногда меня восхищает тот факт, что она сама изучает русский. Мол, она переехала из России в шесть лет — как она может любить ту страну или помнить язык так хорошо? И все равно её тянет туда. Францию она родиной назвать не может, несмотря на то что тут прошла большая часть её жизни. И всё-таки нас всех тянет туда, откуда мы родом. Поэтому она и сидит по паре часов в неделю за правилами, стихами и прочей, как казалось мне раньше, ерундой. Никакая это не ерунда, какой бы она ни казалась.

***

Тёмное низкое небо растягивалось над Преманоном — небольшим городком в горах, где расположилась шикарная база для спортсменов любых дисциплин. Звезды сверкали всеми яркими концами: сколько бы кто и что ни твердил, а Мэрр всегда видела их такими, пяти- или четырёхконечными. И вот теперь, когда закончился первый тренировочный день и оставалось только наслаждаться временем с командой, девушка всё смотрела на эти звёзды. Но тревожность не покидала её душу. Опять нужно было рассказать кому-то о том, что она таила довольно долго. Хлебнув горячего чая, Мэрр вздрогнула. Он всегда её оживляет, даже после сложного дня лишь глоток напитка делал её более спокойной. Плевать, будь то чёрный или фруктовый чай — главное, без сахара. — Как ты пьёшь чай в такую жару? — девушка услышала знакомый голос из-за двери. — А вам лишь бы подсмотреть, чем я тут занимаюсь, — она усмехнулась и увидела перед собой Фабьена, скромно облокотившегося плечом на косяк. — Да успокойся, мы же родные. — Где Эмиль? — лицо Мэрр моментально стало каким-то суровым. — На первом этаже — некоторых оставили после собрания, чтобы обсудить ещё что-то. Честно, не знаю... — Отлично, — лишь прошептала девушка в ответ и махнула рукой внутрь комнаты, при этом медленно моргнув. Все знали этот жест: проходи и закрывай дверь. Он так и сделал. Парень присел на кровать, пока она ютилась на маленьком стуле по центру комнаты. Она взяла свой телефон, несколько секунд понажимала на экране протянула его парню. При этом Мэрр едва шевелила губами, что показалось ему странным, но, едва заметив текст на экране, Фабьену всё стало понятно. — Оцени, — ухмыльнулась девушка. А он молча читал сообщения. Там были и угрозы, и издевки, и издевки над всеми французами. Всё в одной большой куче. — Ноль из десяти, — сморщился парень, но тут же уточнил: — Ветле? — Конечно, — она отвернулась к окну. — Все уже забыли, слава богу, обо мне, а он никак не может отстать. — А Эмильен знает? — Я знаю его реакцию, пока не рассказывала. Может... — Расскажи ему, а то будет как тогда, со сном. — Не напоминай: и сама знаю, что пора, но он опять будет беситься из-за этого больше меня. — А что в этом плохого? — Иногда эмоции — не лучшая вещь. Девушка взглянула ему в глаза коротко и ненавязчиво и добавила: — Пусть лучше всё решится на Блинке, лоб в лоб, — Мэрр улыбнулась. Неожиданно она сама подошла к Фабьену и обняла его. — Спасибо, что выслушал без эмоций. Не думала, что это будет лучше в этой ситуации. Парень положил руки на плечи девушки и спросил: — Ты не любишь эту черту в нём? — Нет, что ты. Просто иногда я хочу быть ближе и с вами. Я понимаю, что вы все нужны... И мне нужна другая реакция, а не вскипевший чайник. Я не хотел врываться, но так получилось. Дверь сама хлопнула, а я лишь смотрел на них обоих, мирно обнимавшихся, и не мог пошевелиться. Тело будто окаменело. Почему каждый раз происходит это? Мэррка, ты не виновата. Виноват я. Но и меняться не собираюсь. Я понимаю тебя, ты хочешь чего-то другого. Но его я не понимаю. Разберусь-ка лучше с Фабом. — Ещё поговорим, кокетка мужского пола.

***

Дверь захлопнулась с громким хлопком второй раз за вечер. Почему так резко, боже? — Что у вас было? — один был спокоен, другой внешне тоже, но не в душе. Первый это отлично ощущал. — Обычный разговор, — голос дрожал. — Почему она тебя обнимала? — спросил Эмильен, выговаривая зубами каждое слово. — Она просто рассказала о проблеме, — спокойно ответил Фабьен, хотя внутри у него все переворачивалось. — Вот просто так? Не поверю. — Не верь, если не хочешь. Но она просто рассказала о сообщениях от одного норвежца. И ты, видимо, об этом знал. — Да, она и со мной этим делилась раньше, — парень немного успокоился, но затем снова посмотрел товарищу в глаза: — Но зачем тебе об этом знать? — Я тоже её друг, — он застыл на мгновение, — Эмиль. — А я её парень. — Какой гордый. — Завались, ты тоже парень, да не абы-какой девушки. — Ты ведь прав, — Фаб прикусил губу, — а твоя девушка, в отличии от моей, — подруга для многих людей биатлонного круга. Ревновать её нет смысла, пойми это. Эмильен ничего не ответил. Только увёл голову в темноту, где не было видно его глаз. — Вылезай, — парень наклонился на кровати, чтобы снова рассмотреть его глаза, — а то совсем как тень в нашей комнате. Резкое движение. Удар. По щеке. Я хотел по плечу, но просчитался. Фабьен отвернулся и вздохнул от боли. Но закричать или тем более броситься с кулаками на товарища не посмел. — Да проорись уже, — чуть громче сказал Эмиль, — и вообще... — Это больно, — в свете луны он увидел красную щеку товарища, — не делай так больше. Особенно Мэ... — Я не посмею ударить девушку. — Точно? Твои нервы об этом... — Точно. Я сказал. Я никогда не ударю никакую, даже самую противную девушку. Лицо Эмильена оказалось прямо перед глазами Фаба — он опешил от такого резкого появления. — Прости, я не хотел, чтобы удар был таким. Лёгкий вздох — зелёные глаза забираются в душу и пожирают её. Сладкие губы сомкнулись в таком лёгком, но вязком поцелуе. К нему всё шло, но одновременно с этим что-то ихот него отталкивало — это понимали оба парня. — Тише, не мычи, — Эмиль наконец прикрыл глаза, давая волю эмоциям, — а то... — Не бойся, насладись. Манящие влажные губы Фабьена никогда ещё не были именно такими. Я чувствовал, будто медленно пробираюсь вглубь подземелий его души, и он меня там навсегда закрывает. Нет, я не хочу отношений с ним, не хочу быть его любовником, как и он моим. Просто иногда эти забавы дают нам волю, дают нам возможность отдаться эмоциям. Мы никогда не будем парой. Мы не геюги, танцующие на парадах в стрингах. Тихие стоны удовольствия раздавались в приоткрытом номере. Руки обоих парней вцепились в шеи друг друга, а их сердца начинали стучать все громче, все чаще с каждой секундой. Дыхание становилось рваным и неглубоким. Эмильен разорвал поцелуй и упёрся в грудь Фабьену, который до этого не подавал признаков усталости. — Ты что, уже? — воскликнул он. — Не надо выдыхаться так быстро. — Ой, отвали, — товарищ поднял голову и на выдохе рассмеялся: — Это не измена? — Эээ... — Это всемирный рофл. Глаза обоих сначала округлились, потом оказались на лицах друг друга. В панике они изучали каждую клеточку кожи — делали все, чтобы не смотреть на дверь. — Ну хоть не помешала процессу, — Мэрр уже стояла в проёме, держась рукой за косяк. Казалось, что сказанное ей парализовало весь мир кроме неё самой. — Как давно ты тут стоишь? — проговорил Эмильен, едва размыкая губы. — Не дольше, чем вы закончили целоваться, не переживай, — девушка горько рассмеялась, — но увидела я достаточно. — Мэрр, ты знаешь, все не так... Правда, это... — Ха, знаю. Конечно же, знаю, Эмилька. Это ведь не измена, так? — Мэррка, это несерьёзно. Честно, мы никогда не будем вести какие-то дела, тем более начинать отношения, — за товарища заступился Фабьен. — Правда? Что-то мне показалось, что как-то дела обстоят очень даже серьёзно. Особенно после того твоего появления в моем номере, Эмиль, и угрозе разборок. Боже, как я не люблю этот тон. Будто она издевается, самым жестоким образом издевается над нами. — И ещё, — Мэрр посмотрела на свои ногти, — что будет, если вы после стальных мускулов друг друга почувствуете вдруг мягкие тела девушек под своими ладонями? Будет ли так же приятно трахаться с ними? — Мы ни разу ещё не... — Знаю, дело ограничилось поцелуями. А если вдруг у вас пропадёт интерес к девушкам? — Не начинай, — Эмильен готов был выть от отчаяния, — прошу, молю всех богов, только не рассказывай нам эти морали. — Приглашаю проверить свою гетеросексуальность того, кто выше, — девушка ещё раз рассмеялась и удалилась. Мы остались в полной тишине. Мы прекрасно понимали, что всё это больше попахивает отношениями. Но как было остановить эти мимолетные порывы страсти? — Ты как хочешь, а я пошёл. Надо извиниться. С этими словами Эмильен вышел из номера, давая Фабу понять: Мэрр просто так не оставит то, что увидела своими глазами.

***

Комната была ещё темнее, чем пару часов назад, когда тут мирно ютились девушка и её друг. Только теперь здесь поменялся не только состав действующих лиц, но и сама атмосфера этой встречи. Обыденной, но долгожданной. — Ты не обижаешься? — на вдохе спросил Эмильен, сидя напротив девушки. — А на что мне обижаться? На гейские наклонности своего парня? — она положила руки ему на плечи. — Мало ли что, — парень сжал её запястья. — Да, конечно, сейчас расплачусь и выйду в окно, потому что я готова манипулировать своим парнем вечно. — Что-то не похоже это на тебя, не говори хуйни. — Ага, вовремя понял, что можно меня заткнуть. — Ладно, говори. — Тебе нравится Фабьен как партнёр? — Дура, успокойся, по твоему мнению, я тут всю команду соблазняю? — Ну откуда я знаю, с кем ты можешь крутить романы? — Да успокойся, люблю я тебя. Только тебя. — Верю... — Мэрр сжала его плечи пальцами и заглянула в глаза: — Похож на кота. Пушистого огромного серого кота. — А ты на маленькую кошечку. — Спасибо за комплимент. Но ты так свой грех не искупишь. — Как я должен его искупить? — Покажи мне страсть и ахуевание от ситуации, — девушка улыбнулась. — Ой, да пошла ты, страсть ей показать. Сама такая страстная женщина... — Покорительница сердец норвежцев. — Поставь себе такой статус в описании в инсте, все ахуеют. — Эндре примчится, ты что?! — А Ветле будет мне пятки целовать, — он хохотнул и тут же добавил: — Пусть только попробует сказать тебе ещё что-то. — Ну и ты и пидорас, повинуешь бедного мальчика. — Ну я же его не в подвал сажаю и не напяливаю на него наручники. — И слава богу — посадят за содержание раба. Они дружно расхохотались. — А вообще, — девушка задумалась и положила голову Эмильену на грудь, — чем тебе нравится Фабьен? — Он меня бесит, а потом я резко понимаю, что он чертовски милый. И эти перепады просто идеальны, аж сердце требует поцеловать его как минимум в лоб. — Вот это тирада. А я тогда чем лучше? Эмиль задумался, а затем, лишь сверкнув глазами, выдал: — Тебя можно обнять так, что ты потом этого не забудешь. — Чтобы я потом месяц собирала все осколки своих рёбер? Спасибо, откажусь. — Дура, — огромная ладонь растрепала русые волосы. — Сам такой, — тонкие руки легли на его шею, — пидорас. Мэрр толкнула Эмильена головой в грудь, отчего он, не ожидав такого шага, упал на кровать спиной. — Я победила! — улыбнулась девушка, подняв руки вверх. — Ага, сейчас, конечно, — и он уже опирается в её плечи руками. Девушка даже не почувствовала, как оказалась снизу. — Ну ты и шкаф, конечно, только меня заваливать и умеешь. — Если на тебя упадёт шкаф, я боюсь, что лишусь девушки. — Успокойся и не забывай, что русские не сдаются. — Даже после смерти? — Даже после секса с тобой, псих. Я понял намёк. Это главное. Она меня простила. Или даже не обижалась? Не суть. Но я только видел, как в глазах её промелькнул тот самый огонёк. Любви и связи, словно во время нашей первой прогулки по горному лесу... — Это я псих? — сильная рука оказалась на бедре Мэрр. — Нет, окружающий нас воздух тоже заразился от тебя, — девушка улыбнулась и сжала его запястье. — Ну и больные ж вы, русские, — он начал двигать рукой вверх, медленно перебирая едва торчащие ребра, — а юмор-то... — Ты научил, — она издала тихий стон и протянула парня к себе. — Ты всему меня научил. Ты мне как отец. Жадный поцелуй. Она забирает все мои силы. Но не тут-то было, дорогая моя! Я готов ради тебя биться до последнего вздоха, не то что просто подарить ласку. Эмильен молча потакал всем желаниям Мэрр, лишь чувствуя, как их языки словили нужный ритм и уже движутся в такт какой-то простой мелодии из мычаний и тихих стонов. — Я нуждаюсь в тебе, идиот... Больше всех на свете мне нужен ты. После небольшой паузы и нескольких вдохов она добавила: — По возможности голый. Парень издал тихий смешок и опять провел рукой от бедра до груди девушки. Она же только и могла смотреть ему в глаза и ждать, ждать, ждать... Я не помню, как наша одежда оказалась на полу. Я не помню, как достал из кармана её чемодана презерватив. Я не помню, в какой именно момент на её шее появилось несколько засосов. Я помню только ее нежную кожу на ключицах, тонкие холодные пальцы и глаза. Они будто зеркала. Будто я заглядываю в свои собственные, но не такие бешеные и сияющие. И именно из-за них мне хотелось и провалиться под землю, и сделать ей приятно. Ещё и ещё. Пока солнце не взойдёт. Горячее дыхание Мэрр заставило Эмильена наклониться прямо к её уху и прошептать: — Ты моя и только моя. Мэррка, больше никто не подарит тебе... — Спасибо, судьба мне уже тебя подарила, чудо ты... гороховое. Её глаза просветлели, и в этот момент губы снова стали влажными и ватными от нового страстного поцелуя.

Он доводит меня до предела. В ногах уже скоро начнутся судороги.

Она доводит меня до предела. Я скоро упаду ей на грудь. — Тише... И голова девушки упала на одеяло. Руки её дрожали, как маленькие осиновые листики, а Эмиль, всё это время нависавший над ней, наконец аккуратно опустился рядом. — Это было незабываемо, — прошептала Мэрр, едва в силах говорить или двигаться. — Это было что-то новое, — парень повернул голову к ней, — я полностью отдался чувствам. — Получился лучший в мире вечер. Он ничего не ответил, лишь присел на кровати. Напротив только окно, где ещё догорает вечернее солнце. Девушка всё-таки встала и присела рядом с ним, положив руку на его спину. Она была влажной, а её рука — тёплой. Впервые за долгое время. — Я тебя нормально обнимать не могу, — Мэрр уткнулась Эмильену в плечо. — У меня руки слишком короткие. — Или это я слишком широкий... — Да нет же, ты идеальный, солнце! — Ну... погоди, я придумал шутку! — Это шуточная полиция, говорите немедленно! — Всем нам нужно место под солнцем. Или у солнца, как сейчас. — Двусмысленно, блин. Девушка не сдержала смех, при этом издавая разные необычные звуки. Парень не смог спокойно сидеть дальше и тоже начал едва ли не задыхаться. — Божечки, как же ты хрюкаешь! — А ты пищишь и харкаешься, дедуля. — Завались! — Это моё выражение! — Хорошо, тогда, — Эмиль задумался, но тут же хитро ухмыльнулся, — я зову тебя к солнцу! Мэрр моментально оказалась в воздухе, но сильные руки не давали ей упасть на пол. — Заметь, я уже около солнца. Точнее, тебя. Парень прижал её к себе. Их сердца слились в единый ритм... Мамочки, он позвал меня к солнцу. И почему я раньше не поняла, что это настолько гениальное сравнение?