В пустоте найду себя

      — Солнце садится. Где же они? Говорили, что охотиться ушли…       Мы с Эльзой сидели у костра. Женщина умело справилась с палаткой, будто ставила её до этого много сотен раз, достала из огромной, высотой практически с человека, походной сумки казанок и продукты для похлебки. Эльза позвала меня помочь с чисткой картошки.       — Я слышал, все это время в Каштане Нацу работал охотником, — произнёс Грей, сидящий поодаль. Когда мы были в Ирисе, мне казалось, что этот мужчина сторонится меня, но сейчас он вёл себя более расслабленно. — Удивительная штука – жизнь. Этот придурок порой целые города сжигал: совсем не контролировал ни себя, ни магию. Для него драка была самым любимым занятием, после еды. А сейчас, вон, тише воды стал: одних зверюшек убивает, да и то с помощью оружия, а не магии.       Я слушала рассказ ледяного волшебника и живо представляла, как Нацу дерётся с негодяями, накрывая их с головой потоками огня. Мне стало жутко интересно, почему такой человек отказался от магии и не возвращался в гильдию долгое время. Я опустила взгляд. Наверное, все это случилось из-за пропажи его жены.       — Да, в юности мы были с ним в одной команде. Столько делов наделали, — протянула Эльза, тепло улыбаясь. Мягкий отблеск огня упал на ее щеку и разлился по всему лицу. — Колыбельная, Делиора, Райская башня… Вместе мы побеждали даже тех, кто не знал, что такое смерть. Мы бились с драконами и с самой тьмой.       Я слушала Эльзу, раскрыв рот от удивления. Неужели они были такими сильными волшебниками? Настоящими легендами?       — Да, Нацу был и, я уверена, до сих пор является волшебником, равных которому нет в этом мире. И сила его была в чувствах, искренних, настоящих, — продолжила Эльза, и ее глаза потемнели, а улыбка стала будто фальшивой. — Когда у них с Люси, с его женой, родилась дочь, его мощь сильно возросла. Нацу брал все больше заданий в гильдии, все быстрее и качественнее их выполнял, даже в одиночку. Популярность нашей гильдии и доверие Магического Совета в кои-то веки росли не по дням, а по часам, и вместе с ними росли все мы.       Каждый в гильдии заряжался энергией, исходящей от Нацу. Он все время улыбался, хвалился своей малышкой и обещал, что она вырастет и всех переплюнет. Все мы, в шутку или нет, твердили, что к тому времени станем ещё сильнее и не допустим такого лёгкого поражения. Наша мощь росла вместе с жаждой к жизни. Не было более светлого времени, чем тогда. В «Хвосте феи» родилось много малышей, образовались семьи, появились новые товарищи. А потом… Белая полоса сменилась черной, и Нацу погас, подавив свои чувства.       Эльза замолчала. Она положила последнюю очищенную картофелину и кинула ее в воду. Женщина взглянула на мои руки и как-то горько усмехнулась:       — Давай сюда, — указала она на картофель, который чистила я. — Неужели ты никогда таким не готовила? Его чистят на себя, смотри. И аккуратнее.       Я стыдливо отдала свой заточенный с одной стороны картофель Эльзе и посмотрела, как она уверенно дочистила его на весу. Видимо, я правда никогда не готовила, ведь воспоминания и понимание базовых вещей вроде того, как одеться или что нужно чистить зубы, у меня были. А вот знаниями о готовке я почему-то не обладала.       «Люси никогда не готовила?» — поймала я себя на мысли.       — А, эм… — замялась я, будто не имела права спрашивать о таком, но не смогла удержаться. — Расскажите, а какой была Люси? Я знаю, что она пропала: Нацу рассказал мне.       Эльза и Грей быстро переглянулись. Я не совсем поняла, что их удивило, но, будто согласившись друг с другом без слов, они начали рассказывать:       — Люси была замечательной девушкой. Доброй, честной и смелой. Она умела по-настоящему дружить и любить, умела жертвовать собой ради других. — Эльза смотрела мне в глаза, и я видела, как женщина сияла, вспоминая подругу. А я чувствовала себя странно от ее слов.       — А ещё она была шумной девчонкой, пусть и очень умной, — усмехнулся Грей, и мне показалось, что около костра стало ещё теплее, будто даже сам огонь был рад послушать о Люси и тоже хотел что-то сказать о ней. — Постоянно дубасила этого остолопа Нацу за его приколы! Только она могла повлиять на него: он будто никого другого и не слышал. Ее терпению только позавидовать можно. Я бы на ее месте никогда не вышел замуж за Головешку.       — Да, их свадьба была что-то с чем-то, — тихо засмеялась Эльза, и Грей тоже улыбнулся: я ещё не видела его таким.       — Понятно, — только и ответила я. В душе что-то творилось после их рассказа. Я одновременно восхищалась Люси и завидовала ей. Неужели я была такой до потери памяти? Смелой, честной, эмоциональной и громкой.       Я посмотрела на свои руки, залитые теплым светом от огня.       — М-ха, какой же он тяжёлый, — прокряхтел кто-то из ближайших кустов. Все резко обернулись.       Из-за зелёных листьев сначала показалась розовая макушка, затем сам Нацу с арбалетом за спиной и клинком на поясе, а после огромнейшая туша какого-то бурого животного, которое, даже лежа на боку, было выше охотника на три головы. На добыче сверху сидел Хеппи и напевал песенку о вкусном обеде.       — Зацени борова, Грей! Тебе ни в жизнь такого не поймать, — усмехнулся Нацу. Он встал перед трофеем, выпрямив спину и победно уперев руки в бока. Его грудь тяжело и часто вздымалась, по лбу стекал пот, в розовых волосах, стянутых в низкий хвост, торчали ветки, а на загорелом лице были видны царапины и грязь. Даже таким, уставшим, но жутко довольным, Нацу казался мне очень привлекательным.       — Да не пори чушь. — Грей встал с пня и подошёл к убитому зверю. Даже такой высокий мужчина, как он, казался маленьким рядом с добычей Нацу. — Я такого одним заклинанием!.. А ты что, одними болтами его завалил? — спросил ледяной волшебник, заметив торчащие из глаз и из лба животного толстые штыри.       — Да, по привычке, — почесал затылок Нацу, и я заметила на его локте кровь. — Подумал, что если аккуратно убить, его кожу и мех можно будет задорого продать. Вон, какой огромный-ж.       Эльза кивнула, соглашаясь. Она уже давно стояла возле туши в откуда-то взявшемся поварском колпаке, белом фартуке и с огромным ножом в руках.       — Ты настоящий мастер, Нацу, — не удержалась я от похвалы. Меня жутко пугали размеры мёртвого животного, но никого больше это, похоже, не волновало. — Но у тебя кровь.       Я тоже подошла к Нацу, не слишком близко. Он молча посмотрел на меня, а я протянула ему платок.       — Если не обработать, в рану может попасть грязь, и она загноится. — Я будто оправдалась за то, что решила заговорить с Нацу, но на самом деле я правда волновалась за него. — Будь, пожалуйста, поосторожней в следующий раз.       Мужчина все-таки взял платок и протер локоть, но он выглядел так, будто ожидал от меня чего-то другого.       — Наверное, это Наши тебе помогала такого зверя поймать, — с улыбкой произнесла Эльза, и Нацу скривил брови в недоумении.       — Да как она мне поможет, если она с вами, — почесал затылок мужчина и начал оглядываться. — Кстати, где она?       — А она с тобой, — тут же ответила я, не веря в происходящее и в свои же слова. — Сказала, что тоже пошла на охоту.       — НАШИ! — в ту же секунду закричали все, кроме Нацу, до которого, казалось, ещё не дошло, что случилось. — ТЫ ГДЕ?!       Грей сразу же скрылся в лесу, Эльза перевооружилась и пошла расчищать заросли огромным клинком, а Хеппи взлетел над поляной и тоже отправился на поиски. Только двое остались стоять: я схватилась за голову, пытаясь унять слишком сильный страх за малышку, а Нацу… А что делал Нацу, я понять не могла!!       — Спокойно, я чувствую ее запах. Она где-то тут, — сказал мужчина и начал ходить вокруг поляны. Я была парализована шоком, чтобы высказать все свое недовольство этому папаше.       Из тех же кустов, откуда вышел Нацу с добычей, послышался шорох. Мы обернулись на него, и, ровно как ее отец, на поляне показалась шестилетняя малышка Наши. А за собой за уши она тащила зайца. Мёртвого.       Увидев папу, Наши улыбнулась во все зубы и победно протянула добычу, чтобы похвалиться.       — Смотри, папа! Я поймала еду, прямо как ты! — говорила девочка и практически подпрыгивала от счастья. Ее внешний вид был ещё более печальным, чем состояние Нацу. Девочка была вся в грязи, на щеке красовалась длинная царапина, прямо возле глаза, под ногтями – земля и трава. Я смотрела на Наши с ужасом. А Нацу…       Огненный волшебник подошёл к дочери, сел перед ней на корточки и дал «пять» юной охотнице.       — Вот молодец какая! Сама и такого большого, — радостно похвалил он Наши и потрепал ее по волосам, забрав зайца. — Из него получится вкусное жаркое.       Наши посмотрела на меня, задрала подбородок и гордо выпятила грудь, повторив недавнюю позу отца. Она ждала похвалы, но я смотрела на ее щеку, и моё сердце обливалось кровью.       — Неужели ты ушла совсем одна?.. — еле проговорила я, подойдя к малышке и нагнувшись к ней.       — Конечно! Я же тоже охотница, — уверенно ответила Наши. — Я как папа! И, вообще-то, я поймала первого мышонка в три года. Хеппи отказывался их ловить, а я ловила!       Я погладила Наши по голове и захотела крепко обнять, но побоялась реакции Нацу. Эта девочка была ни в чем не виновата: она росла так всю жизнь, подобное было нормой. И, может быть, это и есть норма для детей, а я просто не помнила. Но если бы я была ее мамой… Если я ее мама, то я должна была любыми способами изменить эту норму и жизнь Наши: защитить малышку, не позволить больше уходить одной.       — Милая, пусть этим занимается твой папа, — кивнула я на тушу борова. Наши насупилась и приготовилась яростно отстаивать позицию, но я помотала головой. — Дело не в том, что ты ещё маленькая. Дело в том, что мы все очень беспокоимся за тебя. Если с тобой что-то случится, все будут сильно плакать и ругать самих себя, а не тебя.       — Почему? — Наши задумалась, опустила взгляд и спрятала руки за спиной. — Это же со мной что-то случится.       — Потому что родители – это те, кто живут лишь ради своих детей. Не станет тебя, не станет и нас – значительной части нас, — произнесла я и стряхнула пыль с волос девочки. — Ты очень важна для всех нас, и мы все безумно волновались, когда ты ушла одна. И твой папа тоже, пусть он это не так явно показывает.       Наши ещё сильнее нахмурилась. Мысли тяжело укладывались в ее голове, но чуть погодя, когда на поляну вернулись Грей, Эльза и Хеппи и кинулись крепко обнимать малышку, девочка поняла мои слова. Она гладила ревущего Хеппи и обещала, что больше никогда не будет уходить одна.              Нацу в стороне занимался свежеванием борова. Он разделся до пояса, и в тени наступающей ночи его силуэт казался по-настоящему мрачным. Мы уже поужинали жарким из зайца, пойманного Наши, и девочка быстро уснула с Хеппи и Эльзой в палатке. Я же не смогла бы лечь с ними, пока не поговорила с Нацу.       Неважно, была ли я Люси или нет, была ли мамой Наши и женой этого мужчины, я искренне захотела изменить норму его жизни. Мне казалось, что они делают все неверно, но будто не по своей воле, а потому, что не знают, как надо правильно. Они все это время были совсем одни, и от этой мысли меня уколола совесть. Если бы я была рядом всегда, они бы не знали таких бед и стали бы похожи на настоящую счастливую семью.       — Нацу, — позвала я мужчину, встав за его спиной. — Нам нужно поговорить.       Я поблагодарила ночь за то, что она скрыла образ разделанного борова и реки звериной крови под ногами. Нацу правда был мастером своего дела, но, когда он обернулся, я все же заметила на его голом торсе тёмные пятна. От этой картины меня бросило в дрожь. Моя уверенность немного поугасла.       — Отчитывать меня пришла? — почесал затылок Нацу и отвёл взгляд. Мужчина нервно улыбнулся и зажмурился, будто готовился принять мой удар. — Эльза уже хорошенько прошлась по мне, не бей-а. Достаточно, я все понял.       Нацу коротко рассмеялся и через некоторое время, когда ничего не произошло, удивленно посмотрел на меня.       — Неужели тебе не страшно за Наши? — спросила я, заглядывая в глаза мужчине. Это было сложно. Сумрак сгущался, все было плохо видно из-за маски, но я очень хотела увидеть глаза Нацу. И я их увидела.       Драгнил опустил плечи и перестал улыбаться.       — Конечно, боюсь. Но она растёт и должна быть готова к опасности. Этот мир – далеко не сказка, — ответил Нацу, смотря мне за спину, где был наш лагерь и палатка. — Если я не буду позволять ей становиться сильнее, то, когда меня не будет рядом, она останется беспомощной.       Серо-зеленые глаза Нацу поймали отблеск лагерного костра. Я заметила в них тень тоски, будто огненный волшебник знал, о чем говорил. Но вместе с сочувствием к нему я ощутила жгучее желание вернуть его из прошлого в настоящее.       — Но почему тебя не будет рядом? Ты собираешься бросить ее? — спрашивала я, сжимая кулаки от волнения. Впервые наши чувства с Нацу разнились, и я боялась, что это оттолкнет его. Но мне нужно было попробовать поговорить с ним.       Драгнил сильно сдвинул брови к переносице и будто увеличился в размерах, нависнув надо мной чёрной тенью.       — Никто не знает, что может произойти завтра. Исчезнуть может кто угодно и когда угодно. — Низкий голос Нацу был пронизан злостью и обидой, будто это говорил человек, которого много раз бросали, оставляли одного. Мне стало больно это слышать, и я захотела прекратить разговор и обнять Нацу, чтобы поддержать и успокоить, но мне вспомнилось, как шипела от боли Наши, когда я обрабатывала ей царапину на щеке. Ее раненая сторона лица опухла, как будто ее покусали пчелы. Мне было страшно, что такое не пройдет без последствий, и ужасно обидно, что подобное вообще произошло.       Я выпрямила спину и близко-близко подошла к Нацу, заставив его посмотреть мне в глаза сверху вниз.       — Воля случая – неизвестна и неумолима, но ты – тот, кто выбирает путь. Если ты будешь думать о разлуке, она случится. Но если ты будешь стремиться всеми силами избежать ее, будешь желать всегда быть рядом с Наши и делать все для этого, то даже когда беда все-таки случится, ты ни о чем не будешь жалеть. — Я говорила, а по моим щекам текли слезы, но были ли они связаны с Нацу, мне не удавалось разобрать. — Цени то время, пока ты с ней. Покажи свои чувства, научи чувствовать и ее. Защищай, оберегай, дари ценные воспоминания. Ведь это то, что ей останется, если ты исчезнешь, – твоя любовь. И именно эти чувства сделают ее по-настоящему сильной.       Было очень темно, Нацу загораживал собой луну, но мне казалось, что я чётко видела, как заблестели глаза мужчины. Я не удержалась и прикоснулась к его колючей щеке, чтобы смахнуть слезу. Мы стояли так, рядом друг с другом, какое-то время. Я закрыла глаза, слушая звук наших сердец. Они бились по-разному, но достаточно громко, чтобы я не слышала, как разбиваются о мою маску мужские слезы.       А затем стало так тихо, и я была рада, что Нацу принял мою заботу, мои слова и открыл наконец свои чувства.              ***              Ночью стоял штиль. Нацу не нужно было прилагать усилия, чтобы услышать и почуять медведя в сотнях метров от их лагеря. Драгнил остался дежурить на улице, пока все остальные легли спать в палатке. Костер давно потух, и дым тонкой струей поднимался к звездному небу.       Впервые за долгое время Нацу практически без боли в груди взглянул на звезды. Где-то там, далеко, был мир Звёздных Духов, близких друзей Люси.       — Кто ты? — будто сам себя спросил Нацу и опустил взгляд на палатку, возле которой стояли высокие сапоги Сары и маленькие сандалики Наши. — Ты совсем другая. Но как же это возможно?..