Секрет Дел

      Аделина проснулась раньше мужчины, протерла сонные глаза, взглянула на сопящего Пашу, который выглядел сейчас словно ангел, самый милый плюшевый мишка. Обнял тело девушки ладонями, прижался ногами, обвивая, и носом, чуть ли не утыкаясь в плечо и не перекрывая себе кислород. Такой родной что ли.       Она уместила на своей руке щеку, стала разглядывать нос, губы, кудряшки. Всё было привычным, приятным, необходимым. Лёшка имел более детские невыраженные черты, но с отращёнными усиками, похожими на редкий обкусанный молью газон ужасно отталкивал. Благо сбривал такой кошмар, но рядом находится не хотелось. Козырев каждый день брился, но если не мог, то ему шла эта легкая небритость. Прямо мужичок, солидный и серьезный.       Паша дернулся, прижался к Лине ближе, вздыхая и сразу же успокаиваясь. Подлез под подбородок, щекоча волосами. Нос прижался к ключицам и стало так комфортно, уютно будто в коконе. Аделя хотела оставаться так всю свою жизнь, вечность целую провести в объятьях. Тут было безопасно. Она теснее прижалась, прикрыла глаза, слушая, как мужчина дышит, причмокивая. Наверное, нужно было ещё немного поспать, чтобы не будить его и дать выспаться полностью.       Часы показали десять. Постель оказалась пуста. Лина, потянувшись, укуталась в плед и почапала на поиски Паши. Даже переодеваться не стала, сразу же встала и побежала. Другая бы умылась, прихорошилась, приоделась, а эта нет, неважно, если любит, то любую.       — О, красотка засоня явилась, — насмешливо протянул мужчина, сидя на диване и читая книгу. — Я уж думал тебя будить, так весь выходной продрыхла бы.       — Ничего не продрыхла, я встала раньше тебя. Ты спал слишком крепко, не хотела будить, — показав язык, девушка пристроилась около Паши, прямо в пледе. Закуталась плотнее, прижалась к боку, заглядывая в книгу. — Ты решил почитать классику?       — С тобой начнешь, — фыркнул и, откинув скучную книгу, обнял девчонку. — Пошли есть и выдвигаемся. Мне нужно показать тебе многое.       Аделина никогда не видела такой красоты. Обычно с подружками они прогуливались по местным магазинчикам с одеждой или сидели в кафе, в культурных местах появлялись редко, в кино ходили, но не часто, потому что фильмов с романтикой было не так много в последнее время. В основном в ДК и бегали, иногда зависали в библиотеках, но, чтобы побывать в таком месте куда сейчас привел её Козырев — нет.       Это оказался ботанический сад. Здесь прохладно и влажно, люди толпились и загораживали вид, рассматривая различные цветы. Всё было усеяно ими. В середине располагался по всей видимости огромный фонтан, а также помещение делилось на несколько маленьких комнаток в которых тоже были миниатюрные фонтаны.       Они ходили за ручку и Кащей довольно болтал о том, что впервые в жизни решился на такой поступок, захотел сводить девушку куда-то и это было если честно признаться его первое свидание в таком стиле. Свидание, которое он планировал, ради которого он старался, поэтому мужчина был таким счастливым и очень надеялся, что Лине тоже понравится данная затея.       Девушка, конечно же, была в полном восторге, потому что по сравнению с тем, что ей предлагали другие парни меркло в соотношение с этим. По крайней мере Лешка никогда бы в жизни не повел её в ботанический сад и никогда бы не предложил, да и не потратил бы лишних денег на неё. По обыкновению тот всегда тащил её в библиотеку, они делали домашнее задание, и он очень много рассказывал, чем отличаются логарифмы от интегралов или перечислял признаки, по которым определяют животное. Как блин интересно.       И Аделина, держась за Козырева, понимала, что ей очень-очень нравится проводить время с Кащеем. Он удивляет её каждый раз, и она не хотела, чтобы такое заканчивалось. Смотря на различные виды роз, на крокусы, гиацинты, орхидеи и прочие цветы она любовалась и отдыхала от всего ненужного.       Здесь было очень много народу. Все толпились, рассматривали. Кто-то покупал семена цветов. Очень много было детей, молодые девушки ходили и советовались друг с другом какой лучше сорт прикупить и как правильно выращивать гортензии. Аделя залюбовалась и не поняла каким образом она внезапно упустила Кащея. Он буквально исчез, пропал из поля зрения, отпуская её ладонь, и она затерялась среди людей, цветов, фонтанов и щебетавших то и дело птичек где-то под потолком. Наверху оказалось открыто, они свободно могли залететь и затеряться среди зарослей. Забавно.       Девушка последовала по указателям, завернула за угол и увидела пустую комнату. Остановилась напротив пионов и долго глядела на только-только раскрывающиеся бутоны. Около них почти никого не было. Она удивилась тому, что никто не пришел в данную комнату и никто не восхитился этакой красотой необыкновенных цветов. Здесь было не только пусто, но ещё и не слышались голоса галдящих людей, которыми были заполнены другие залы, поэтому Лина решила посидеть тут и с замиранием сердца уставилась на очень красивый бутон бледно-розового пиона.       Аделина задумалась о том, что было бы хорошо если бы Кащей всегда оставался таким. Он был нежным, понимающим, чувственным и очень мало говорил о группировках, Чешире и воровстве, о той темной стороне, словно этого никогда и не было. Рядом с этими прекрасными цветами всё забывалось. Но… Но, когда Аделя напарывалась на данные разговоры, когда она сама участвовала в драках, когда ей приходилось защищать себя, она понимала, что розовые очки приходится снимать, откладывать в далёкий ящик, чтобы увидеть реальность и защитить себя от жестоких улиц Казани.       Паша единственный кто по-настоящему защищал и пёкся о ней и в самом далеком уголке её сердца Лина хотела остаться рядом с ним навсегда. Ей хотелось бы любить его всего, полностью и каждую часть по отдельности. Ей хотелось бы дальше строить с ним жизнь и никогда-никогда не расставаться.       Скрипнуло что-то, Лина вздрогнула, обернувшись, и в очередной раз встретилась с насмешливым издевающимся взглядом Чешира. Он горой вырос перед ней, стоял, их глаза встретились и Аделя поежилась от холода, бесчувственности и похоти. От него веяло бесчестием, пошлостью и аморальностью, обманом и жестокостью, сразу же заставляя данную комнату перестать быть красивой. Он отравлял всё живое рядом с собой.       Ей хватило смелости глянуть ему за плечо, в проём, где были люди, толпа, Паша и те, кто мог бы помочь, но убежать, дернуться не позволили собственные ноги. Главарь словно гипнотизировал и подчинял себе. Хотела подняться, встать, но один его взгляд и она покорно сидит, не шевелиться. Судорожный вздох, пальцы комкают подол платья. Нет, не тряпка! Куда делась её бравада? Вздернув демонстративно подбородок, Аделина произнесла:       — Что вам нужно? — голос предательски дрогнул.       И он заметил это. От такого стало так лестно, так хорошо, потому что боялась, а значит могла подчиняться. Улыбнулся своей гадкой, противной улыбкой, осклабился.       — Нашел куда сводить девушку. Размяк. Тюфяк.       — А мне нравится, — обронила небрежно. — И если вы вечно всё критикуете и поливаете грязью, то не нужно гадить чужие мечты и желания.       Неужели она и так умеет говорить с ним…       — Строптивая, гордая, несгибаемая, — наступил, ближе подошел. Блеснул нож, Лина напряглась, но ничего не произошло. Всего-то лишь один бутончик полетел к девчачьим ногам. Она бережно подняла его, сжала в руках словно сейчас потеряет жизненные силы, истечет кровью.       — Зачем вы так? Не портите! — поднялась на ноги, поджала губы.       — Я хочу показать тебе истинного себя, хочу открыть тебе другую нашу сторону. Ты понятия не имеешь какой Кащей на самом деле, а я вот сейчас весь перед тобой, — Лина напряглась, облизала пересохшие губы. О чём он говорил? — Я тоже могу быть другим.       — Что в вас хорошего?       — Я могу сделать для тебя абсолютно всё. Деньги, власть, удовольствие, — начал перечислять и она нахмурилась. Чего? — Ты будешь любима. Только ты будешь любима. Я смогу сделать для тебя невозможное. Я достану из-за решетки твоего отца. И мы сможем жить все вместе. Я смогу найти ему работу, легальную работу если ты захочешь или любую работу которую захочет он сам. Главное соглашайся на мои условия. Ты не будешь ни в чём нуждаться, кисёнок.       Отец… Чешир и правда мог такое?       Лина не знала, что думать, но прекрасно понимала, к чему он клонит. Главарь синяков коварный, жестокий и сейчас этот паук тянет её в свою ловушку. Но, с другой стороны, девушка осознавала, что если начнет играть, то сможет выяснить, где они обитают, что делают. Увидеть, подслушать, заснять и собрать достаточно улик, чтобы посадить его и большую часть группировки. Без улик не поверят, без улик не сможет быть суда и приговора. Чёрт…       Чешир видел, как она колебалась, как нервничала и кусала губы, хмуря лоб, а затем на своё же удивление еле заметно, но кивнула в согласии и, испугавшись, своей же реакции распахнула ресницы, задержала дыхание. Чешир хрипло рассмеялся, ещё ближе подошел, почти вплотную, играя ножиком. Она хотела пискнуть от страха, хотела воспротивиться ему, но лишь едва слышно прошептала:       — Где Кащей?       Чешир внимательно изучил черты её лица, провел ножиком по красивой нежной лебединой шее и приблизился к уху едва слышно произнося:       — Его специально отвлекли. Здесь тоже никого нет, потому что я так захотел, — её спина покрылась испариной. Мужчина всё подстроил… Но как? — Я знал, что ты придёшь сюда, я это всё спланировал.       Она затряслась, но он ничего не делал с ней и пальцем не коснулся лишь отодвинул нож подальше от кожи.       — Тебе не стоит ничего бояться, кисёнок, потому что я не причиню тебе зла, — он сделал паузу. Задумался. — Ты мне нравишься, как девушка, и я не могу понять, почему ты выбрала его. Но сейчас ведь всё поменяется, да, принцесса? — Лина хотела возмутиться. Серьезно? Почему она выбрала Козырева, а не этого насильника? Издевается? — Мне нужно совсем немного доказательств от тебя. Я ведь должен понять, что ты не врешь мне, да?       О, Господи, о чём он сейчас говорил?       — …что ты действительно хочешь, что ты действительно будешь со мной, что ты придешь ко мне. Один поцелуй. Один чёртов поцелуй, кися.       И Аделя, не ожидав такого, сглотнула. Она не хотела его целовать, не хотела касаться его, не хотела находиться с ним рядом. Девушка готова была впасть в истерику, готова была биться головой о стену, царапать руки, драться. Она не знала, что делать и как правильно поступить. С одной стороны Паша, с другой глупое расследование… Закусив и пожевав губу, Лина прикрыла глаза. Пусть делает что хочет.       Чешир не заставил себя ждать, наклонившись, схватил ее за загривок и впился жестким, каким-то невероятно чувственным, дерзким поцелуем. Аделина сама удивилась его напору, его страсти, его рукам, которые внезапно нежно провели по её спине и бокам. Он отстранился, делая шаг назад, покопался в карманах своих спортивок и протянул с кашлем визитку. Лина распахнула веки, захлопала ресницами, ничего не понимая, не соображая совсем.       Ей было до безумия больно внутри осознавать, что она таким действием, по сути, изменила Кащею. Да, это было… Да, она не спала с ним, почти ничего не делала, но разрешила трогать себя. Она разрешила касаться губ, разрешила Чеширу владеть ей. Блять… Какая же идиотка!       Лина судорожно спрятала в маленькую сумочку визитку, уловив изображение номера телефона и какого-то знака. Чешир разулыбался, оглядывая её с ног до головы, и вышел вон. Аделя осела, словно ноги её не держали, присела на бордюр около фонтана, зарылась ладошками в волосы, портя прическу. Как же на Пашу то теперь смотреть, как касаться, чувствовать, любить после того, что она сделала?       Козырев нашел её спустя минут пять её личных терзаний. Он был довольным, радостным даже. Протянул ей мороженое, не замечая опухших щек, застопорился, нахмурился, вгляделся пристальнее, читая эмоции.       — Что случилось? — спросил тихо, убрал прилипшие волосы с милого личика, погладил по голове.       Промолчала, лишь покачала головой. Еле слышно сказала:       — Ничего, — сглотнула, обдумала. — Я просто растрогалась от того, что ты меня привел сюда. Здесь очень красиво. А потом ты потерялся, и я боялась, что не найду тебя, поэтому решила остаться тут и подождать. И эти пионы, они меня очень сильно задели. Я тронута тем, что ты выбрал место для свидания именно ботанический сад, — перевела дыхание, забавно сморщила нос. — Я не знала, что ты можешь быть таким романтичным.       И улыбнулась. Улыбнулась, растягивая губы и стараясь не думать о том, что пару минут назад делал с ней Чешир. На что она подписалась? На что согласилась? Паша ничего не заметил, улыбнулся в ответ, отдал, наконец-то, мороженое и небрежно муркнул в ухо — ванильное. Она вспыхнула щеками, вспоминая вчерашний вечер, и одновременно стало тошно. Тошно от того, что в мыслях был Кащей, но целовал её Чешир.       Козырев взял её за руку, проговорил, что не показал еще одно место и они ушли, покинули уютный сад, но комната с пионами осталась. Аделя понимала, что любит эти цветы, но теперь они у неё ассоциировались с болью и предательством, ведь именно на том месте, где они с Пашей стояли пару секунд назад, её заклеймил другой главарь.       Она не могла понять, почему старшему из синяков так нравилось мучить её, почему нравилось истязать её душу, нравилось преследовать, играть с ней, владеть.? Что произошло в его жизни? Почему он стал таким? Почему он не мог дать простым смертным, простым людям, любящим, просто наслаждаться друг другом. Почему он не хотел отпускать? Почему именно она, Аделина, так сильно заинтересовала его? Почему он не гонялся за другими девушками? Почему он не выбрал любую девушку, которая была до этого? Они ведь тоже были красивыми. Они ведь тоже были сексуальными. Блондинки, брюнетки, зеленоглазые, кареглазые, голубоглазые. Возможно, одна была рыженькая какая-нибудь. Но он выбрал её… Это сбивало с толку.       Аделя хотела разобраться, поэтому, съедаемая виной, понимала, что рано или поздно, когда всё будет сделано, когда она подготовит себе подушку безопасности, когда поговорит с Ильдаром Юнусовичем, когда подберёт себе новый кастет, когда сможет договориться сама с собой, простить саму себя — вот тогда она пойдет к Чеширу. Но, к сожалению, нельзя затягивать, нельзя ждать. Во благо универсаму, во благо Кащею, во благо самой себе.       Паша повез их к реке Казанке. Там многие гуляли, ели мороженое и просто наслаждались жизнью. Они очень долго сидели за столиком под огромным шикарным зонтиком, пили коктейли, шутили и затем мужчина потащил девушку кататься на велосипедах. Та постеснялась, но сказала, что не умеет совершенно ездить. Оказалось не проблема, потому что в этом не было ничего плохого. Попросив подушку, Козырев заплатил за прокат велосипеда, усадил куклу на багажник и, приказав держаться, покатил ту на встречу уходящему солнцу, заливающему берег.       Лина обхватила торс мужчины, вцепилась пальцами и чувствовала себя сейчас самой счастливой. Она забыла хотя бы на эти короткие мгновения про Чешира, про тётку, проблемы и постаралась не напоминать, что жизнь вообще последние несколько лет была неблагосклонна к ней. Но может всё изменилось? С Пашей всё становилось таким неявным. На душе стало хорошо от такого внепланового свидания-сюрприза.       Парочка вернулась довольно поздно вечером домой. Паша ушел на кухню, разрешая Аделе побыть в одиночестве и переодеться. Лина смыла макияж, надела тапочки. Они хотели приготовить ужин. До того, как пойти обратно, забежали в магазин. Очень долго выбирали колбасу и молоко, проверяли яйца на сколы, и девушка выслушивала двусмысленные шутки, от которых было действительно смешно. Пока шли по лестнице шутливо переругивались и спорили на счёт кулинарных способностей обоих. В итоге остановились на макаронах с сыром, поджаренной колбасе и незамысловатом соусе.       После того, как Паша разложил продукты, он нашёл Лину, сидящую в зале, задумчивую. Сморщила нос, нахмурилась, жуя губу. Ей не хотелось вынимать эту дурацкую визитку, но достала, услышав шаги, быстро всё сложила в сумку, кидая ту. На появление Козырева резко встала, смахивая с себя наваждение. Тот смерил её под зрительным взглядом, перевел на сумку. Она рассмеялась и повела плечом.       — Я взяла брошюру оттуда. Стащила прямо из-под носа той, кто их продавал. Слишком дорого получается за обычную красочную бумажку.       — Ты серьезно? — приподнял он брови.       — Конечно, — поправив волосы, та фыркнула и, быстро достигнув сумочки, выудила оттуда бумагу. Благо она действительно взяла брошюру. — Выглядит глупо, но я бы её приклеила куда-нибудь. В какую-нибудь тетрадку или в комнате на обои, чтобы помнить, что я в этот день ходила с тобой на самое прекрасное свидание, которое было в моей жизни.       У Козырева отпали все сомнения. По позе он расслабился, взял бумажку, распрямляя и кладя на книжный шкаф.       — Мы найдем для неё место.       — Как ты думаешь, куда лучше приклеить? — спросила же сразу, подходя ближе и повисая на мужчине. Он приобнял, легко поддерживая.       — А вообще есть идея, — у той аж глазенки засветились. — У нас достаточно много пробок было от вина в качалке — вот и соберем нам пробковую доску, сделаю рамку и прикрепим на неё на иголочки или скотч такой бумажный.       — И подпишем нашу совместную прогулку?       — Обязательно, солнышко, — серьезно кивнул. Для малышки это было и правда важно. — Это будет доска различных приятностей.       — Правда сделаешь? — удивленно переспросила. Не должен был так сюсюкаться с ней, не для тридцатилетнего мужика, хотя казалось тот был не против и поддерживал её в этой идее.       — Конечно, мы сделаем, — взяв ту за руку, он крутанул Аделю на месте, направляя на кухню. — Пошли готовить, иначе будет уже слишком поздно. А завтра тебе еще нужно в школу.       — Зачем ты напомнил? Лучше бы я вообще никуда не ходила.       — И чтобы ты делала весь день?       — Оставалась бы с тобой, — пожала беззаботно плечами.       — Но тогда я бы не пошел на работу, не заработал денег, и мы были бы самыми бедными, да ещё и бездомными, поэтому этот вариант отпадает.       Лина заулыбалась, но согласилась, что все-таки одной нужно учиться, а второму нужно работать во благо всему.       Началась готовка. На кухне не горел свет. Они для атмосферы поставили фонарик. Зажгли керосиновую лампу и готовили в полутьме. Паша завалил в кипящую воду макароны, Лина нарезала колбасу. Оставался сыр. Они напевали, на радио крутили старые песни. Ночь сегодня на удивление была прекрасна. Витал в воздухе запах чего-то вкусного, свежего, трава, цветы, чьи-то сигареты с чужого балкона и не переставали стрекотать цикады.       Всё было бы хорошо, если бы в одно мгновение не разбилось стекло и камень не влетел в их кухню, оставляя осколки на подоконнике и полу. Порыв ветра заставил трепетать огонек в лампе, шторки нервно дернулись, а Аделина аж вскрикнула, прикрывая глаза и вздрагивая всем телом.       Это было на секунды. Кащей резко закрыл Лину собой и, убедившись, что ничего нет, в тапочках поспешил к окну. Вгляделся в черную фигуру, которая, приподняв голову, смотрела на него. Он пытался разглядеть, но, как назло, фонарь, который стоял перед окнами, перестал гореть. Козырев понял лишь только, что это девушка, но кто она была, оставалось только догадываться.       Аделя тоже аккуратно подошла, выглянула в окошко и успела мазнуть взглядом по фигурке, которая, резко рванув с места — побежала.       — Кто это был? — спросила дрожащим голосом.       — Не знаю, — проговорил, хотя в голове почему-то возникла одна неприятная догадка. Это стоило проверить.       Мужчина подхватил Лину на руки, отставил её в безопасное место, проверил ноги и тапочки, все ли в порядке. Вздохнул и пошел за совком и веником. Девушка тоже стала помогать. Успела порезаться, поэтому Паша, отругав ее, заставил сидеть смирно или пойти доделывать ужин. Замолчав от холодного тона, хотелось зареветь, но она понимала, почему так беспокоится, почему он так отреагировал, поэтому замолчала и пошла дотерла сыр, который оставался у них на доске.       Макароны сварены, разложены на тарелки. Аделя добавила сыр, перемешала, закинула колбасу. Аккуратно нарезала помидоры с огурцами — отдельно на тарелочку. Поставила чайник. Кащей не обращал на неё никакого внимания, быстро убрал стекло, оглядывая ущерб. Ему пришлось приклеить газеты на стекло, чтобы не проникал ветер и было хотя бы минимальное ощущение безопасности.       — Завтра придётся поменять окна, — недовольно пробурчал. — Какого хрена вообще происходит, а?       Его крик оглушительно разнесся по кухне. Паша пнул стол, лампа предательски пошатнулась, но тот поймал её рукой, удержал. Вышел вон. В коридоре схватил трубку, позвонил кому-то. Так долго кричал, что стало неприятно. Она поставила тарелки на стол, налила чай и больше не приближалась к столу.       Так и осела около кухонной плиты, прямо на пол, обнимая колени. Шумно зажужжал холодильник. Закачалась лампа от порыва слабого ветерка. Залетела муха, закружилась в танце, начиная биться о лампу, не давая покоя. Пришлось схватить полотенце и прибить дотошную. Помыв руки, Лина вздрогнула от хлопнувшей двери. Паша вышел на улицу.       Лина, итак, чувствовала себя не в своей тарелке, сейчас её стала бить мелкая дрожь. Куда он пошел? Зачем? Что проверять? Может быть, его сейчас схватят и изобьют? Может быть, сейчас ворвется кто-нибудь в квартиру? Он же не закрыл её. А Чешир… Если придет Чешир, то что делать ей одной в квартире? Выглянула на улицу — темно и безлюдно. Козырева не было и сердце забилось сильнее. Она не стала дожидаться, пошла в спальню и закрылась там на замок. Почему-то именно это казалось самым логичным.       Почему он ей ничего не сказал?       Не стала включать свет, так было не сильно страшно, ведь при свете её будет лучше видно. В темноте стала рассматривать очертания шкафов, книг, стола, кассеты. Кассета, вспомнила она. Губы пересохли. Ладони вспотели. Она бегом достала улику, затем вторую кассету, чистую. На ощупь поменяла. У Паши тут где-то был клей. Она стала рыться в ящиках, нашла клей, который убрал мужчина и аккуратно склеила все это, подув.       Этикетка плотно села на поддельную кассету. Что она творила? Вдруг Паша узнает? Обернулась, дверь была закрыта на замок и, если что, она успеет скрыть все улики до того самого момента, как Паша дернет за ручку и устроит панику. Высушив клей, пришлось вернуть всё назад в темпе и спрятать доказательство в свой портфель. Прислушалась. Тишина. Стало тревожно. Вот где ходит Козырев? Куда он ушел? Она выглянула снова в окошко. Прищурив глаза и ещё раз осмотрев улицу — никого там не оказалось.       Ей стало казаться, что в квартире она не одна. Что кто-то все-таки ходит и ищет её. Стало дурно. Аделина схватила со стола карандаш, осмотрела — тупой, но для того, чтобы защитить себя пойдет. Вообще квартира Паши находилась на третьем этаже и на самом деле нужно было очень сильно постараться, чтобы закинуть камень рукой. Значит, возможно, у кого-то была рогатка, ведь удар казался сильным и точным. Лина задумалась. Кто бы мог это быть? У Паши, конечно, много врагов, но, чтобы так…       Возможно, его стали запугивать из-за того, что она согласилась быть с Чеширом, солгала ему о том, что бросит Кащея, наврала о том, что переметнется на чужую сторону. Внутри всё сжалось от тошнотворного чувства, как дверь хлопнула и она вернулась в реальность, вздрагивая всем телом. Шаги. Чёткие, громкие — сначала на кухне, потом в зале, затем дернулась ручка.       — Солнышко, всё нормально? — Аделя аж выдохнула, поднялась, отперла дверь. Паша стоял взъерошенный, растерянный. В коридоре уже горел свет. — Я ходил стекло выкидывать, если что. Чёрт, прости, я не подумал в тот момент о тебе.       Она разрыдалась. Ей было так страшно.       — Почему ты не сказал? — проговорила. Мужчина вздохнул, обнял ее, прижимая к себе крепче. Чувствуя, как она словно загнанный маленький зверек в углу трясется, прячет лицо.       — Давай поедим в зале, — предложил он. Та закивала.       — Мне страшно. Я не хочу здесь оставаться.       — Все будет хорошо. Никто сюда не войдет. Никто сюда не проникнет. Тем более третий этаж, — его слова были такими твердыми и убедительными. — Максимум еще раз зарядят камнем, но я думаю, что предупреждения одного хватило.       Она с покорностью кивнула, не разделяя такой расслабленности и уверенности Козырева. Пришлось принести табуретки, поставить туда еду и расположить лампу подле себя. Свет больше не включали. Лина ела медленно, аппетит пропал, но макароны были вкусные. Мужчина же будто не обращал внимания, быстро доел, запил чаем, поднялся.       — Зайка, давай доедай быстрее, нам нужно спать, — сложив всю посуду в одну тарелку, тот выразительно посмотрел на неё.       Лина ничего не ответила. Подумала. Кивнула. Отодвинула тарелку.       — Я не хочу больше.       — Почему?       — Аппетит пропал.       — Надо есть, — мотнул головой в несогласии. — Хочешь, я тебя покормлю?       Аделя смутилась.       — Нет, я же не маленький ребенок. Зачем ты мне такое предлагаешь?       Паша усмехнулся. Опустился на колени, отбирая вилку и насаживая макаронину с куском колбасы.       — Давай — за Пашу Козырева, — протянул к губам, и она рассмеялась, но открыла послушно рот, позволяя себя покормить.       Он отвлекал её различными рассказами. Паша говорил о том, как первый раз украл, о матери, об отце; о том, как они ездили часто на дачу, как он купался в речке. Такие ненавязчивые, простые разговоры позволяли по-другому дышать. Быстро убрав посуду, Паша вернулся в комнату.       — Если хочешь, мы можем разложить диван.       Окна спальни тоже выходили на улицу, а в зале был балкон. Но тут тоже нужно было открывать, потому что духота сжирала заживо, поэтому меньшее из зол сейчас оказалась спальня. Никто не залезет на третий этаж, говорила она сама себе. Но если бы в комнате вообще не было окон, было бы здорово. Она мотнула головой.       — Нет. Пошли в спальню. По крайней мере, я постараюсь заснуть, — Аделя сделала паузу. Почему ей было так страшно сейчас? — Туда ведь никто не залезет.       — Нет, никто не залезет. Да и тем более, я же рядом.       Та энергично кивнула. Это ободряло куда лучше, чем что-либо.       — Хорошо, как скажешь, солнышко, — но затем мужчина развернулся и, обхватив её маленькое лицо ладонями, проговорил ласково и нежно. — Пожалуйста, не переживай. Просто чья-то дурацкая шутка. Такое может быть со всеми.       Она снова кивнула, подтверждая слова.       — Хорошо, — повторила она.       — Тогда иди быстрее в ванную, и мы ложимся.       Лёжа на кровати, она вжалась в Пашу сильнее. Он был в майке и шортах, но ей хотелось чувствовать ближе, чувствовать, что он рядом, что он не бросит, что он не уйдет. Она обняла его, просовывая чуть прохладную ладошку под майку. Паша вздрогнул.       — Эй, почему твоя рука такая холодная? — он приобнял. — Я обязан её погреть.       Большой ладонью он схватил её холодную ладошку, переплел пальцы. Аделина почувствовала тепло, которого ей почему-то так не хватало. Она уткнулась носом в плечо мужчины, прикрыла глаза, зарываясь по плечи в одеяло и устраиваясь удобнее.       — Спокойной ночи, Паш.       — Спокойной ночи, Лина, — проведя по спине пальцами, тот зашептал ей на ухо. — Ты, главное, ничего не бойся. Я рядом. Я с тобой. Я защищу тебя.       — Спасибо, — мяукнула она. — Тогда всё будет точно хорошо.       Но было ли это так? Ведь в сумке лежала визитка Чешира, в портфеле валялась кассета разговора Чешира с Кащеем. Также ей предстоял разговор с Ильдаром Юнусовичем и необходимо было выяснить все-таки что-нибудь ещё по делу Марии Стрельцовой. Как-то постараться помочь Паше завершить это дело и, наконец-то, посадить Чешира.