Секрет Дел

      Аделина прислонилась спиной к холодному бортику площадки, раздвинула ноги, упираясь пятками в землю и откидывая голову назад. Убегалась, кулаки болели от отжиманий и были грязными, нежная кожа зудела. Она вся вспотела и воняла, стало противно от самой себя. Как портовая шлюха, такая же затасканная, вымотанная и использованная по полной.       Зима был слишком требовательным. Сначала они все пробежали кругов десять, а учитывая, что Дел пропустила, то её заставили добегать, после отжимания, небольшой спарринг чисто бить по ладоням кулаками и защищать лицо от ответных ударов, а после снова бегать. Аделя готова была упасть прямо своей милой мордашкой в грязь и прекратить мучать себя.       Марат подкрался незаметно, сел рядом, тут же закуривая. Большинство парней разошлись по делам, кто-то ушел в качалку. Остались младший Адидас, Ералаш, который до сих пор отжимался. Вахит его прямо третировал и подпинывал за то, что тот халтурил и сбивался специально со счёта, где-то ходил Андрей.       — Адидас домой пошел. Сказал, что вечером в качалку придет, — сообщила девушка, переводя дыхание и смотря на небо. Вечерело, стали проявляться звезды и слабый месяц вышел из-за тучки. Повеяло свежестью. — Просил передать.       — Спасибо, — отозвался младший, подумал, выдыхая дым и хмыкнул. — Бушь? У меня последняя прост.       Лина брезговала в некоторых вещах, но мальчишкам обычно было всё равно, поэтому внутренне поморщившись она аккуратно пальцами вытянула сигарету, вдохнула, потом ещё затяжечку и передала обратно Марату, прикрывая в удовольствии глаза. После Кащея так и не удалось покурить, в квартире нельзя — тётка спалит, а выходить на улицу сил не было, ну и вдруг мужчина всё ещё находился в подъезде.       Они сидели в тишине. Ералаш как раз закончил заниматься, Зима о чём-то начал с ним говорить, и парни ушли подальше. Адидас младший начал что-то тихо рассказывать Аделе, делился рассказом, как спёр ту самую кепку USA, но сегодня забыл надеть, чтобы показать брату. Угарал с того, как Пальто отвлекал и просил показать ему вентиляторы, а затем переключился на фены, уводя продавщицу вглубь магазина.       Лина хихикнула, стараясь не ржать со смешной шутки, которую начал Марат, но резко стало тихо. Дел напряглась.       — Ты чег… — осеклась, когда раскрыла глаза и увидела перед собой склонившегося Кащея. У того нехорошо блестели глаза.       — Вы чё тут устроили? — зарычал, выхватывая остатки сигареты и тут же топя её в ближайшей луже. Блин, они же не закончили, сигарета почти полная была. — Старшие разрешали курить? Кто-то вообще сказал, что можно? Ну?       — Нет, — отреагировал Марат, заскрипел зубами, не поднял взгляда. Сдерживался видимо ради брата, терпел, чтобы не сорваться.       — Значит, ещё раз, чтобы запомнили — курить только с разрешения старших и после достижения совершеннолетия, — недовольно проговорил, гипнотизируя почему-то именно Аделину. Ей так и хотелось плюнуть ему в лицо со словами «А то че, мудак?» — Хоть раз, — перевел стрелки на младшего Адидаса. — Последний шанс Маратик и Вова не спасет. Я лично пропишу в фанеру, не побрезгаю, усёк?       Марат, сжав губы, промолчал.       — Усёк говорю? — хватая за грудки, поднял парня Кащей и встряхнул, тот фыркнул в ответ да, кажется, если бы мог закатил глаза точно, отмахнулся бы от этого агрессора.       — Ты? — пренебрежительно то как. Лина кивнула, не желая провоцировать ещё больше, итак, почему-то злого Кащея.       Мужчина, удовлетворившись, выпустил Марата, отпихивая от себя и сразу же развернувшись побежал шпынять появившегося Турбо. Парень рядом выматерился, девушка скривилась. Пошел он, козёл!       Они помолчали. Аделина не выдержала, начала по-тихому выспрашивать про бессмертного. Ну, а что? Идеальный момент.       — А чё он такой?       — Кто? — не понял, глянул на Дела, хмурясь.       — Кащей.       Младший Адидас недовольно заворчал, косясь на всё ещё слишком возбужденного и активного испортить настроение всем — Кащейку.       — Понимаешь, Вову уважают и любят, не перестали любить даже после того, как в Афган уехал, — да ладно, она, итак, это уже поняла. Что-нибудь бы новенького. — Этого как ненавидят и боятся, так и продолжают презирать. Тошнит от него!       — Почему?       Должна быть причина. Не может быть только из-за такого вот поведения. Пару раз в фанеру прописать всей кучей и заткнется, чего обсуждать его за спиной, если можно действовать. Один против толпы — не полезет, слишком проницательный и умный, найдет сто и одну причину избежать такого исхода и не попасться.       Парень долго молчал, рисуя грязной кроссовкой на земле кружок, испачкал носок обуви, продолжая рыть ямку, а затем тихо проговорил:       — Он сидел года три что ли, а потом выпустили его условно на оставшиеся два года вместе с его ебанутыми корешами, — снова замолчал, огляделся, как будто бы могли подслушать и наказать за слитую информацию какому-то левому парню. — Те колются, его подсадили. А когда Кащей принимает, неуправляемым становится. Поколотить может любого из нас, — он содрогнулся всем телом, ёжась. — Он чуть Вахита тогда не убил. Турбо разнимал. Валере губу рассек… видел же шрам у него.       Дел кивнула, теперь ситуация прояснялась. На душе стало паршиво.       — А как подсадили? — какой, наверное, тупой вопрос. — Он же вроде адекватный, мозги варят. Нахуй таких друзей. Я бы отшил их всех и дело с концом.       Вышло как-то зло и не в тему. Может это его выбор. Понравилось видеть галлюцинации, сказки всякие, получать отходняки и снова принимать, чтобы стало охрененно классно. Отвратительно. Бедный Зима, который тогда чуть не пострадал. Надеюсь, он Кащея ударил за это в отместку… хоть это и неправильно. Болью нельзя ничего исправить — себе хуже сделаешь.       — Нет, там сложнее, — выдал Марат, посмурел. Есть что-то хуже, чем то, что Дел рассказали? — Кащею сказали, что если не будет с ними, то его девушку убьют. Он отказал, и парни исполнили уговор.       Аделина ахнула, так по-девчачьи. Вовремя закрыла рот рукой, зажала, чтобы не выдать того ужаса, который испытала. Девушку, ни в чём неповинную, точно испуганную в тот момент, ничего не понимающую. Сколько ей лет было? Мучали ли её? А вдруг насиловали?       На ресницах почти появились слезы. Лина вспомнила, что мужики не плачут, твердо произнесла, хотя её всю колотило:       — Правда убили?       — Ага, — видимо тема была закрытая, неприятная, мало кто хотел вспоминать те дни. — Страшно на Кащея глядеть было. Из-за девки бухать начал по страшному, не просыхал, скуривал по несколько пачек в день. В качалку не заходили долго — всё провоняло.       Дальше слушать не хотелось. Аделина ловко сменила тему, чтобы не думать плохом. Не смогла попросту, захотела переключиться иначе точно завоет раненым зверем о том, как жестоко поступили с девушкой.       — На самом деле, если бы мою девчонку хоть пальцем тронули я бы им ебало свернул, — огрызнулась Дел, хотя на тренировке Валера сказал, что за мат будет прописывать. Пока не видел и не слышал, Лина решила, что можно показать из себя крутую.       — Я за свою Айгульку тоже ебальнички могу подкрасить, — рыкнул Марат, поддерживая нового друга, поднялся, отряхивая синюю куртку и протягивая руку Лине.       — У тебя девчонка появилась? — приняв ладонь, поднялась и пихнула парня. Тот фыркнул. — Уууу, влюбился. Потеряли пацана.       — Да чё ты, — расхохотался. Какой же он был милый, когда смеялся и смущался. — В субботу в ДК пойдем. На свиданку позову.       — Мощно, — Аделина улыбнулась. — Ты четкий парень, знай это Маратка. Айгуль попросту не сможет отказать тебе.       Младший Адидас хмыкнул будто знал это, пригласил пойти с ним в качалку, чтобы провести ещё немного времени в приятной компании, но Дел отказалась, ссылаясь на то, что тётя потеряет и потом таких люлей пропишет, что мама не горюй. Состроила смешную мордашку, парадируя и кривляясь. Марат заржал. Они попрощались, и Лина поспешила скорее домой.

***

      Дома было так тепло и хорошо, что Аделина чуть не растянулась в коридоре. Тётя Люба не стала ругаться, потому что было не так поздно, да и доверяла. Аделя не маленькая, мозги есть, понимает, что такое плохо и как делать нельзя. После душа тётя накормила племянницу блинчиками с той самой сгущенкой и пошла смотреть новости.       Лина болтала ногами, смотрела в окно, поправляя полотенце, которым обмотала сырые волосы. На лице играла улыбка. Пошла делать уроки, залипла в книгу, пытаясь совладать с астрономией. Не получалось. Нужно было сделать рисунок звездного неба и посчитать задачку. Число не сходилось с ответами, девушка фыркнула, откинулась на спинку стула.       Зазвонил телефон. Никто не подходил.       — Лин, возьми, пожалуйста, — крикнула тётя. — У меня погода сейчас будет.       Аделина нехотя поднялась, голова стала болеть от дурацких подсчетов. Ну да, это не бегать с парнями на тренировке, не курить и не пинать балду как делали большинство пацанов. У неё другая жизнь. Прошаркала к надрывающемуся телефону, который орал на весь коридор. Подняла, выдыхая слегка недовольное «Алло».       — Выйди, — проговорил Кащей. Она аж опешила, замолчала, затихла. — Слышишь? — прижался ближе к трубке, задышал тяжело. — Выйди на улицу.       — Нет, — категорически отрезала, отмерла, пришла в себя, но почему-то не хотелось бросать телефон. Хотелось слушать, слышать, что ещё скажет, что ещё потребует от неё, что вновь прикажет.       — Выйди, Аделина, — заторопился, но голос сделал нежнее, мягче. Что это с ним? С парнями сегодня ругался, всем наподдавал, натыкал, достал, бесил. Турбо довёл до трясучки, Зима чуть ли не рычать на него начал. — Минут через пять, ладно?       — Ты откуда номер этот достал?       — Из-за твоей сильной веры, что я отступил и ты больше никогда меня не увидишь начинаешь делать безумные вещи, солнышко, — хрипло хохотнул. Лина фыркнула, прислоняясь бёдрами к стенке и зависая с трубкой у уха, начала наматывать провод себе на пальчик.       — У меня голова сырая.       Как будто бы пыталась придумать, что ещё ему выдать такого, чтобы он пошёл лесом и обошел её подъезд стороной. Не сказала нет, не противилась лишь сильнее замотала палец.       — Глупые у тебя оправдания, Аделина. Могла бы уже одеться и ждать, — упрекнул, но шутливо и вот то ли насмехался, то ли и вправду у него было отличное настроение. — Подожди в подъезде. Я сейчас. Пару минут, солнышко.       На том конце послышались гудки. Сбросил. Она хотела крикнуть ему, чтобы он перестал так звать её, чтобы не приходил, потому что Аделя видеть этого нахала не желает, но не успела, а может быть специально затормозила, чтобы Кащей самостоятельно поставил точку в разговоре.       Идти не хотелось, но почему-то словно что-то толкало её, поторапливало и Лина, заглянув в зал, сообщила тёть Любе, что Аня попросила спуститься, нужно было поговорить. Женщина, уточнив, что племянница не сбегает курить, отпустила. Девушка лениво прошлась до ванной, повесила полотенце на бельевую веревку. Подумала немного, всё-таки решила глянуть в зеркало на себя и поправила приплюснутые волосы. Сначала надумала накраситься, но махнула рукой. Нет, не будет ещё из-за него хотеть выглядеть красивой. Итак, глаз не отвести.       Как была в домашнем платье, таком оранжевом в горошек, приталенное с кармашками, так и вышла. Пожалела, что не накинула ничего на себя, но не страшно, Кащей же ненадолго. Зайдет и вылетит от пинка Лины, который она ему приготовила с такой любовью и заботой.       Вроде делала из себя злую, холодную, колючую. Состроила мордашку серьёзную, нахмурилась, вся скомпоновалась, приготовилась. Если что толкнет его и побежит наверх, стуча кулаками по дверям соседей. Быстро подлеца вышвырнут.       Но по странному в груди трепетало, ладони холодные. Зачем ждала? Видела то пару раз, но после той истории от Марата почему-то мнение поменялось. Ему было больно после потери девушки, он умел сострадать, ему тоже могло быть плохо и неужели нашел утешение в ней? А вдруг воспользуется и бросит? Может ведь быть такое?       Кащею нельзя встречаться с ней, если его дружки всё ещё на свободе, то Лине может угрожать опасность. Мужчина не станет ведь ей рисковать? Не станет повторять ошибки прошлого и терять заинтересовавшего его человека из-за своего эгоизма и желания быть с ней? А было ли это желание?       Брось, пустое, надумала уже. Ей как будто бы завтра выходить за него. Глупости какие. Смешно. Она даже не любит Кащея, чтобы думать о таком. Фу, мысли хватит.       Вдруг кто-то затоптался около двери. Она задержала дыхание. Пару махинаций и подъезд пропустил в себя порыв прохладного ветра, охватывая Аделю с ног до головы. Тело задрожало. Зря вышла без кофты. Кащей появился в проёме, улыбаясь и громко хлопая подъездной дверью.       — Ну привет, солнышко, — протянул довольно.       — Чего тебе? — рыкнула, скрещивая руки на груди.       — Лин, а чего такая бука?       — Аделина, — поправила, шипя и с подозрением смотря на мужчину. — А ты отвратительно счастливый.       — Конечно, — развел ладони в стороны, жестикулируя. — Сегодня Делу почти прописал за сигаретки. Предупредил, ещё раз и в фанеру получит.       И посмотрел то так выразительно аж передернуло. Аделя нахмурилась, прищурилась, разглядывая Кащея. Излюбленный плащ, лицо расслабленное, но чуть помятое, кудри спутались на голове. Такое ощущение, что он лежал, спал, резко вскочил и побежал куда-то.       — Он почти взрослый, — фыркнула, немного отходя от мужчины. — Может делать, что хочет.       Нет, не может. Так порядочные сестры не говорят. Они ругают братьев, давая им подзатыльники и прося идти учить уроки, а не шнырять по улице дни и ночи напролет. Но у Лины не было брата, ей были чужды такие чувства, эмоции и придумать ничего не могла, кроме того, чтобы сказать, что Дел слишком взрослый, чтобы ему сметь что-то запрещать.       — Только с разрешения старших курят, — начал пояснять. — Ему никто не разрешал, а раз хочет в универсам пусть законы наши учит.       Аделя закатила глаза, но не могла не согласиться. Кащей был прав. Хочешь в чём-то разбираться изучи сначала законы, уставы — потом лезь. Не знаешь — не берись. Лучше возьми книжку почитай, просвети себя, узнай что-то новое и раздавай советы.       Вслух лишь бросила:       — Детский сад какой-то.       Кащей хмыкнул, поднимая взгляд черных глаз и что-то в этом было необычайно неподходящее. Внутри него будто застыло что-то живое, наружу не могло пробиться. Мужчина остекленел глазами, почти не моргал, не двигался лишний раз.       — Это политика и соблюдение иерархии, — поднял палец вверх. Улыбнулся вновь и она увидела вживую что-то похожее на искренность, настоящие эмоции. Не строил из себя никого, не плевался ядом лишь так насмешливо смотрел. Глаза всё еще находившиеся за невидимым стеклом — ожили. — А вообще, я пришел отдать тебе это.       Он помедлил. Распахнул плащ и вытянул из-за пазухи что-то. Протянул девушке, и Лина ахнула. Это были дорогие колготки, красивые очень. Достать такие практически невозможно. А ещё шоколадка «Алёнка» с орешками. Аделина любила очень сильно сладкое, шоколад в особенности. Лёшка вечно покупал ей дешевые леденцы на палочке, на которые иногда бывала аллергия.       — С ума сошёл? — всплеснула ладонями, закачала головой. — Я не возьму.       — Это подарок, — твердо сказал, сунул ей в руки и, встретившись с ним взглядом, Аделя, наконец-то, увидела расширенные слегка зрачки. — Я хочу пригласить тебя в выходные в одно место, а туда ты должна прийти в платьишке и этих самых колготках.       Лина скривилась. Стало так погано на душе. Не он говорил это, а курево внутри него. Правильно сказала — с ума сошел. На трезвяк бы и не вспомнил, подарки бы левой девчонке не стал бы дарить. Это их вторая встреча, но Кащей устраивает сейчас какой-то спектакль, придумывая будто бы она что-то значит для него. Идиот!       — Я не пойду с тобой никуда, — горло так противно сдавило, но Лина взяла эмоции под контроль. Ещё не хватало расстроится из-за наркомана бандита, из-за которого убили девушку. — И подарки свои забери!       Сунула ему с такой злобой обратно, хотела уже позорно сбежать, потому что больше не могла находиться рядом с ним, как мужчина ловко перехватил запястье, подтянул к себе, рассматривая немного сбитые, покрасневшие костяшки.       Вот же блин… Дел же сегодня тренировался по легенде, а Линка сидела дома, уроки учила. Не могла сделать такое со своими руками всего за пару жалких часов.       — Это что такое? — нахмурился, скрывая наигранность и счастье. Посмурел и действительно возвратился из своего гашеного состояния. — Куда опять вляпалась?       — Била, — слишком резко и быстро ответила. Чёрт…       — Кого? — наступил на неё, загородил своим телом, вторгаясь в личное пространство. От него пахло травкой, смешавшейся с одеколоном немного терпким, но приятным.       — Грушу, — дыхание сперло. Мужчина стоял так близко и со стороны это казалось ужасно неприличным.       — Для чего?       Он вообще может прекратить так выразительно смотреть на неё?       — Для защиты, — поёрзала под цепким взглядом, неловко стало. Врёт и врёт, но как будто бы он заслуживает её честности.       — От кого? Кто обидел?       Аделина сама не знает сейчас, но почему-то это напускное беспокойство злило больше, а может и до безумия обижало. С ней никто не обращался как с принцессой, как с настоящей девушкой такой хрупкой и нежной. Вечно боролась то за оценки, то на соревнованиях, то просто за свою жизнь.       Лёшка не такой. Он вечно упрекал, говоря, как сделать правильно для общества. Просил не позорить, не придумывать сказки, одеваться скромнее, а когда те парни бухие прижали, зажали в кругу, что ей нужно было делать? Исполнять долг женщины? Смириться? Нет, она дралась так, как никогда. Вспомнила всё чему её учил отец и пошла в бой, когда Алексей-трус прятался.       Кащей не прячется. Он показывает, что хоть и лишний раз руки пачкать не станет, но видимо за неё заступиться. Очень грустно, что Аделина больше не верит сладким речам, пустым фразам. Пока не доказано, не волнует, что сказано.       Она выдохнула, чуть еле слышно прошептала:       — От тебя…       Замолчала. Сердце так громко предательски застучало. Он кашлянул, девушка сразу же подняла подбородок, вглядываясь в его лицо. Зрачки потемнели ещё сильнее, расширились. Аделя думала, что задела, обидела, смотря на то, как весь собрался, отстранился от неё немного. Руки в карманы запустил, отпуская девчонку. Челюсть так оформилась, скулы выделились. Они оба молчали, гипнотизируя друг друга.       — Не девчачье это, — только и бросил. Потупился, помолчал, а затем гордо выпрямился. Перестал выглядеть словно забитый брошенный щенок. — В следующий раз принесу мазь, сам всё сделаю, раз дома никто не может позаботиться. Делу по шапке настучу за это. Балбес, за сестрой не следит.       Ей хотелось пищать, улыбаться нежно и ярко из-за таких слов, но она лишь поджала губы.       — Не утруждайся, — фыркнула. — Я из-за Дела и бью грушу. Нравится.       — Лина, — покачал головой в неудовольствии.       — Аделина, — поправила в очередной раз. Не имеет права называть её ласково, не имеет права заботиться и делать вид, что не всё равно.       — Аделина, — передразнил, опять издевательски протянул, как в первую встречу произносил имя вымышленного брата.       — Да что? — топнула ногой, не сдержалась. Надула губы, прижимая к груди подарок и не переставая следить за движениями, мимикой Кащея.       Он так аккуратно улыбнулся, немного приподнимая уголки губ почти незаметно если не присматриваться.       — Нравится мне смотреть, как ты бесишься, а сделать ничего не можешь, — усмехнулся, взглянул последний раз так пронзительно, понимающе будто всё знал и на самом деле нет никакого Дела, есть только Аделина и Кащей, который просто продолжает поддерживать её игру, иллюзию, никому не говоря и сохраняя секрет один на двоих. — До встречи, солнышко.       Лина ничего не успела и сказать, выкинуть в него его же подарки, закатить скандал, как-то выпроводить так, чтобы понял раз и навсегда, что сюда дорога закрыта. Всё обрубил одним лишь солнышко, скрываясь в ночи и оставляя странное чувство в груди после себя.       Она поджала губы, чтобы не начать как дурочка лыбиться. После Лёшки было как-то плевать на мальчиков, но хотелось чего-то именно такого. Пришел, что-то без повода подарил, сказал, чтобы вышла и встретилась с ним, не принимая отказы или угрожая, что, если не спуститься — сам придет. Настойчивый, сильный, смелый, умный, немного нахальный.       Кащей и поговорить мог, не обращал внимания на огрызания Аделины, а ещё постоянно действовал. Захотел прийти — пришёл, найти номер — нашёл и позвонил, встретиться — прилетел за пять минут, заходя уже в подъездную дверь и встречая её улыбкой, хоть и немного укуренной и ненастоящей.       Лина мечтала о парне, который будет показывать, что она его. Лишний раз специально будет касаться, пальцами проводить по волосам, щекам, подбородку, прижимать за талию ближе. Хотелось, чтобы девушка имела значимость, ценность, была нужной и важной.       Аделина не хочет влюбляться в бандита, не хочет любить именно этого мужчину, потому что пугает, напирает, забирает её волю, разум, скоро и до души доберётся. Кащей подчиняет не только её, но и Дела пытается. А ещё Аделе после сегодня кажется сильнее, что Кащей всё понял, догадался и готов в любой момент тыкнуть девушку в грязь лицом, показывая её место у него перед ногами.