Freeze, Freeze, Thou Bitter Sky

– Тихо, тихо, – говорил мягкий голос, и мир все еще расплывается перед глазами, но он жив, жив. Как…? – П'тос? – пробормотал он, и рука на здоровом плече осторожно прижала его к матрасу. Боже… он жив? – Вам нужен отдых, – продолжал голос, когда веки Арамиса задрожали, и он сопротивлялся паутине, все еще цепляющейся за края его усталого разума. Ему чего-то не хватало –присутствия… – Атос! – выпалил он, распахивая глаза, и мир резко, до головокружения, обрел фокус. – Атос…. Над ним стоял чужак с изборожденным морщинами лицом и темными, начавшими седеть волосами. Он нахмурил брови и сильнее прижал Арамиса за плечо. – Пожалуйста, лежите спокойно… Арамис лихорадочно оскалил зубы – где Атос? что они сделали с Атосом? он должен видеть Атоса... – Где он? Где Атос? Глаза человека понимающе смягчились. – Ваш друг здесь. Он сделал шаг в сторону, и Арамис увидел тело на другой кровати – их разделяло несколько метров, но для Арамиса в его нынешнем состоянии это с тем же успехом мог быть бы океан. Он не мог дотянуться до Атоса, едва мог оторвать голову от подушки, но он должен был знать, один ли он, жив ли его друг, так что попытался приподняться на здоровой руке. – Атос, – выдохнул он как молитву, мольбу. – Прекратите, – сказал чужак, пытаясь снова его уложить, но Арамис сопротивлялся, паника придала ему сил. – Отпустите! Я должен… проверить, что он в порядке. – Он жив, – заверил чужак, но Арамис не поверил, не мог поверить, пока не почувствует сердцебиение Атоса собственными руками, и ради всего святого, почему этот человек не может просто его отпустить? – Отпустите… я должен его видеть… я должен… – Вы должны лечь, прежде чем ваши раны снова откроются. Ваш друг в порядке. – Нет, пустите! Паника жестокой рукой сдавила горло, боль отошла на второй план, погребенная под удушающим страхом. Почему они не пускают его к Атосу? Он мертв? Они не хотят, чтобы он знал? Он выругался на человека и рванулся вверх, пытаясь высвободиться. Незнакомец выглядел все более нервным, а в дверях появился другой человек – примерно того же возраста, как тот, что держал Арамиса за плечи, но с куда более властным лицом. – Что происходит? – Не знаю! – воскликнул первый. – Он проснулся и запаниковал, и теперь я вообще ни слова не понимаю. Он волнуется за второго. Он смутно осознал, что переключился на испанский, но не пытался вернуться к французскому. Сейчас язык его матери был привычным комфортом, и он вцепился в него. – Ладно, держите его. Второй человек подошел к Атосу, и Арамис сам был слегка шокирован рыком, вырвавшимся у него из груди – если вы с ним что-нибудь сделаете, не смейте его трогать, он хотя бы жив, пожалуйста, будь жив, пожалуйста – наверное, этому он научился у Портоса, этому отчаянному стремлению защищать. Но человек лишь осторожно поднял Атоса из кровати, игнорируя протесты первого незнакомца, и уложил рядом с Арамисом. – Вот так, – почти отеческим тоном сказал он, и Арамис немедленно подкатился к Атосу, прижав ухо к его груди. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста… На это ушло мгновение, слишком долгое, но оно здесь, медленное и слабое, но безошибочное – ровное биение сердца. Арамис закрыл глаза и подавил всхлип облегчения. Атос жив, а остальное неважно. Ему все равно, кто эти люди, и где он, и что будет с ним дальше – пока Атос будет рядом, он сможет выдержать что угодно. Рука снова коснулась его плеча, и он настороженно взглянул на первого чужака, который держал в руках кружку. – Вода, вам нужно выпить. Арамис позволил ему поднести кружку к губам. Горечь едва не заставил его выплюнуть все обратно. Лауданум. Он заставил себя проглотить, зная, что это призвано помочь справиться с болью, которая начинала прокрадываться назад по мере спада возбуждения. Человек ободряюще ему улыбнулся, и он снова откинулся на подушки, инстинктивно подвинувшись ближе к Атосу. Веки налились свинцом, и он позволил им закрыться. Вопросам придется подождать. ~ ~ ~ ~ ~ Когда в следующий раз ему удалось открыть глаза, он куда лучше осознавал окружение, и второй незнакомец сидел в кресле рядом с кроватью, отрезая ножом ломтики яблока. Он улыбнулся, заметив на себе взгляд Арамиса, и на краткое мгновение напомнил Арамису отца. – А, вы проснулись. – Он отложил яблоко и нож и встал, принеся кружку воды. Арамис недоверчиво покосился на нее, и человек рассмеялся, тихо и мягко. – В этот раз только вода, обещаю. Арамис взял кружку – с благодарностью обнаружив, что это действительно только вода, – и снова обессилено откинулся на подушки. Все тело ныло, но он чувствовал тянущие стежки на спине и повязки на груди и ноге. Рука была снова уложена в лубки и туго перевязана. И, что важнее, Атос все еще был рядом. – Где мы? – спросил он через минуту. – На постоялом дворе к северу от Гере. – Еще одна сухая улыбка напомнила ему Атоса. – Не волнуйтесь, хозяин согласился отложить вопрос оплаты, пока вы не поправитесь. Врач тоже, и он должен вернуться завтра осмотреть вас, но он предсказал, что худшее позади. Хотя ваш друг еще не очнулся. Арамис медленно впитал все это и кивнул, с любопытством оглядываясь вокруг. Это большая комната с высоким потолком, шкафом и двумя кроватями. В камине потрескивал огонь, и он вдруг осознал, что погребен под огромным количеством одеял и мехов. Незнакомец заметил его замешательство. – Вы были почти мертвы от холода, когда мы вас нашли, и это быстро перешло в лихорадку. Нам нужно было вас согреть. – Кто…вы? – запоздало спросил он. – Александр д’Артаньян, к вашим услугам. – Арамис, – ответил он, чувствуя, что в безопасности с этим человеком. – Из королевских мушкетеров. Человек изогнул бровь. – Мушкетер? Я почтен, месье. Я слышал только хорошее. – Он перевел взгляд на Атоса, и на его лице мелькнуло что-то настороженное. – Ваш друг… тоже мушкетер? Арамис кинул взгляд на Атоса и остановился на клейме, четко выделяющемся в свете огня на бледной коже. Он напрягся, поворачиваясь к д’Артаньяну. Если он попытается что-нибудь сделать, Арамис найдет способ его убить. – Да, – ровно сказал он, ожидая его реакции. Вторая бровь присоединилась к первой, но д’Артаньян, похоже, ощутил напряжение, скатывающееся с Арамиса, и его пораженное лицо разгладилось. – Должно быть, он достойный человек, раз заслужил патент от короля. – Да, – горячо согласился Арамис, вспоминая, как Атос заставил Портоса залезть в седло, и тепло его руки, когда над ними смыкалась темнота. Они оба обошли упоминанием, что король никогда не будет достаточно милостив, чтобы пустить осужденного преступника в свой элитный полк – какими бы ни были его талант и потенциал. Вместо этого д’Артаньян вернулся к своему яблоку, и Арамис расслабился, довольный, что угроза пока что миновала. – Хотите есть? – внезапно спросил д’Артаньян. – Я мог бы принести похлебки? Врач сказал, что вам понадобятся силы. – Да, – подумав, согласился Арамис, – пожалуйста. Д’Артаньян вернулся пару минут спустя и помог Арамису сесть, прислонившись к изголовью. Он пил прямо из миски, сжимая ее здоровой рукой. Похлебка оказалась слишком горячей, но Арамис жадно ее проглотил, с радостью ощущая текущий по горлу жидкий огонь. Он сомневался, что когда-нибудь ему будет слишком тепло. Атос продолжал спать. На его лбу блестел пот, но д’Артаньян заявил, что лихорадка прошла прошлой ночью, так что Арамис пытался не беспокоиться слишком сильно. Д’Артаньян терпеливо забрал у него тарелку и помог снова лечь. Лежать было больно, но вряд ли со всеми его ранами найдется более удобная позиция для спанья. – Хотите еще лауданума? Врач оставил. – Потом. Расскажите…что произошло? Мы думали, что мертвы. Д’Артаньян вернулся в кресло, подтянул его ближе и печально улыбнулся. – Я тоже, честно говоря. Я возвращаюсь в Люпиак с товарами и натыкаюсь на вас, практически замерзших до смерти на краю леса. Я поехал в ближайший городок и убедил их вернуться с повозкой. Этот постоялый двор оказался ближе всего, так что мы привезли вас сюда и вызвали врача. – А когда это было? – заставил Арамис себя спросить. – Почти три дня назад, – мрачно ответил д’Артаньян. – Я редко видел людей со столь тяжелыми ранами и серьезным переохлаждением. Мы боялись, что вы лишитесь рук и ступней, если не хуже. Раны на ногах пришлось даже прижигать. К счастью, холод не дал развиться инфекции. Все же у вас обоих была лихорадка два дня, и мы часто боялись, что потеряем вас. Он говорит как человек, знающий толк в ранах, и Арамис заметил – гораздо позже, чем следовало бы, честно говоря – шпагу у него на поясе. Д’Артаньян проследил за его взглядом и снова улыбнулся. – Я был когда-то солдатом, очень давно. Теперь я предпочитаю тихую жизнь. – У вас есть семья? – с любопытством спросил он. – Сын, – в голосе д’Артаньян очевидна теплота. – Чарльз. Ему почти шестнадцать, почти мужчина, хотя мне все еще кажется ребенком. Моя жена умерла много лет назад. – Сочувствую, – тихо сказал Арамис. Д’Артаньян отмахнулся. – Я оплакал ее и принял свою судьбу. Кроме того, Чарльз не дает мне скучать. Арамис улыбнулся. Так приятно было поговорить о чем-то кроме крови или смерти, что он отогнал усталость еще на несколько минут этой почти нормальности. – Да? – Он порывист, импульсивен, но когда-нибудь станет хорошим человеком. Я учу его стрелять, фехтовать. – Д’Артаньян рассмеялся. – Меня не удивит, если ему понадобится пара лет приключений, прежде чем осесть. В этом он слишком похож на меня. – Похоже, он славный молодой человек, – согласился Арамис, позволяя улыбке расти. – Так и есть. – Он снова рассмеялся. – Он будет в восторге, узнав, что я встретил мушкетеров. Арамис фыркнул. – Увы, весьма жалких. – Едва ли, – твердо ответил д’Артаньян, как Портос. – Вы выжили наперекор всему. Я не назову это слабостью. – Возможно, но наша сила мало с этим связана. Д’Артаньян согласно склонил голову и, встав, забрав со второй кровати шляпу. – Мне жаль, но теперь я должен ехать. Мое возвращение в Люпиак задержалось на несколько дней, и мой сын будет волноваться. – Спасибо, – искренне сказал Арамис. – Мы обязаны вам жизнью. Д’Артаньян улыбнулся. – Пожалуйста, хотя мне бы хотелось думать, что так поступил бы любой. – Сомневаюсь, – ответил Арамис. – Пожалуйста, если мы сможем чем-то вам отплатить, дайте нам знать. Можете найти меня в гарнизоне мушкетеров в Париже. Спросите Арамиса. Я помогу всем, чем смогу. Д’Артаньян протянул ему руку. – Хорошо. И безопасного вам возвращения домой. – И вам тоже. Поздоровайтесь за нас с Чарльзом. Можете развлечь его историей, как вы вытащили двух умирающих мушкетеров из-под снега. Д’Артаньян тепло рассмеялся. – Обязательно. Возможно, он перестанет считать меня стариком. В последнее время он стал раздражающе покровительственным. Он нахлобучил шляпу и, прощаясь, склонил голову. Арамис слышал, как он разговаривал с хозяином гостиницы. За окном снова падал снег, выглядя обманчиво мирным. Арамис отвел взгляд и придвинулся ближе к Атосу, позволяя теплу огня и одеял снова погрузить себя в сон. ~ ~ ~ ~ ~ Атос смотрел на него, голубые глаза впервые за дни открытые и ясные. Арамис шумно облегченно выдохнул и ткнулся лбом ему в лоб. Ему удалось пробить стены Атоса, когда они считали себя мертвецами, и он не собирался позволять ему снова за них спрятаться. К счастью, Атос не отстранился, и Арамис ощутил, как рука осторожно скользнула вокруг его пояса, притягивая его ближе. – Мы живы, – пробормотал Атос через минуту, с очевидным удивлением в голосе. – Да, – согласился Арамис. – Это весьма неожиданно. – Мягко сказано. – Что-то темное таилось под прошептанными словами, и Арамис подумал, не разочарован ли Атос тем, что выжил. Эта мысль заставила его придвинуться ближе, отчаянно желая как-нибудь забраться под кожу Атоса и изгнать эту тьму, чтобы дать своего другу хотя бы несколько мгновений покоя. Вместо этого он позволил себе еще один миг сентиментальности и коснулся губами виска Атоса, прежде чем отодвинуться – зная, что скорее всего Атосу, в отличие от него, нужно не прикосновение, а пространство, чтобы спокойно залатать раны. – Где мы? – спросил Атос после момента тишины. – На постоялом дворе к северу от Гере. – И как именно мы сюда попали? – Добрый фермер выкопал нас из-под снега. – Однако, мы накапливаем значительный долг перед фермерами, – заметил Атос, и эти замечательные тягучие нотки снова в его голосе, и Арамис внезапно рассмеялся, дрожа от облегчения. Господи, господи, они живы. В его смехе появился оттенок истерики, и Атос сжал его пальцы – столь необходимый якорь. Он молчал, пока Арамис медленно приходил в себя, зажмурившись от угрожающих слез и хрупкий до мозга костей. Савойя все еще слишком близко, и раны болели настойчиво и остро, но они живы, и он никогда еще не был так благодарен за что-нибудь в своей жизни. После Савойи ему отчаянно хотелось умереть, но теперь он хочет жить, как можно более полно – и вытащить Атоса к этому свету с собой. Господи, может, у них правда все будет в порядке. – Извини, – наконец сказал он, когда дыхание выровнялась и истерика прошла. – Ничего, – ответил мягко Атос, снова с этой еле заметной теплой улыбкой, ударившей под ребра не меньше, чем тогда в лесу. – Я тебя не виню. Это была весьма… суровая неделя. – Мягко сказано, мон ами. Усмешка Атоса стала ироничной, прежде чем пропасть совсем. Под его глазами залегли темные круги, а кожа слишком бледная, покрытая синяками. Арамис представлял, что сам выглядит примерно так же. Два ходячих трупа. – Тебе нужно отдохнуть, – сказал он, сжав руку Атоса. – Врач придет через пару часов. Атос согласно промычал, часто моргая. – Тебе тоже. Арамис собирался заверить, что да, конечно, не будь такой наседкой, когда ощутил под пальцами рубцы. Он поднял руку Атоса, и точно, там старые раны, все еще гневные, медленно заживающие красные отметины, и он сразу понял, что это не просто от веревки. Он провел по ним пальцем и почувствовал, как Атос передернулся - хотя и не вырвал руку, как сделал бы всего пару дней назад – Атос… Он думал, что знал, но хотел быть уверенным. – Это была грязная попытка, – прошептал Атос. – После… после детей. Меня остановили, прежде чем она стала смертельной. Арамис снова не нашел слов, издал лишь тихий скорбный звук и задумался, не пробовал ли Атос еще когда-нибудь, или не задумывался ли – все эти ночи наедине с вином и призраками, – но не спросил, просто поклялся себе, что отныне Атосу не придется сражаться в этих ужасных битвах одному. Он сказал это Атосу и получил в ответ удивленный взгляд, резанувший словно нож. – Тебе не нужно волновать себя такими… – Нет, – оборвал его Арамис. – Нужно. Ты забрался в наши сердца, дорогой мой Атос, так что тебе не избавиться от меня и Портоса. – Как замечательно, – сказал Атос с потрясающим сарказмом. Когда-нибудь, когда они не будут столь серьезно ранены, Арамис его за это стукнет. Пока что он удовлетворился тихой улыбкой. Потом еще одно осознание ударило его, и он громко застонал. Атос вскинулся, тревожно осматривая его на предмет предполагаемой травмы. – Я в порядке, – пробормотал Арамис. – Просто я осознал, что все это исцеление неважно – Портос убьет нас, как только найдет. Атос приподнял бровь. – Разумеется, он будет рад, что мы живы. Арамис драматически закрыл лицо локтем здоровой руки и потряс головой. – Нет, ты не знаешь Портоса. Он будет в ярости из-за трюка, который мы выкинули. Вся радость придет позже. Мы умрем, мон ами. А потом он, скорее всего, вытащит нас из посмертия, чтобы убить еще раз. – Так плохо? – спросил Атос с ноткой опасения. – Ты себе не представляешь. Приготовься к ужасным крикам и жутким как-вы-могли-меня-предать-я-вам-доверял взглядам, которые заставят тебя чувствовать себя более виноватым, чем за всю свою жизнь. – Это маловероятно, – сухо заметил Атос. Арамис убрал руку и посмотрел на него. – Только подожди. Портос – сила природы, когда ранены люди, которых он любит. На лице Атоса отобразилось пораженное неверие. – Которых он любит? – Я же так только что и сказал, нет? Ты теперь в его сердце, мон ами, а значит, должен быть готов к последствиям. – Но я не сделал ничего, чтобы… – Сделал, – настаивал Арамис. – Но в этом и прелесть Портоса, ты не должен. Он все равно будет тебя любить. Глаза Атоса на миг затуманились, но через мгновение все прошло, и Арамис решил, что это был обман зрения. – Сколько мы уже здесь? – через минуту спросил Атос, осматриваясь. – Четыре дня примерно. Все слегка расплывчато. Полтора дня у людей герцога и четыре дня здесь – достаточно времени, чтобы Портос добрался до Парижа и вернулся с подкреплением. Если он добрался до Парижа. – Думаешь, он в порядке? – спросил он, глядя на паутину в углах потолка. – Да, – ответил Атос, легко и с полной уверенностью, и Арамис улыбнулся. – Кажется, его непросто убить. – Ну да. Как и нас, очевидно. – Я всегда это знал. Атос потер запястья, и Арамис снова ухватил его руку, решив, что ему нужна эта близость, и Атосу придется просто с этим смириться. Уткнувшись в бок Атоса, он не видел его лица, но каким-то образом знал, что тот изгибает бровь. – Знаешь, это может быть сочтено весьма компрометирующей позицией. Что подумает хозяин гостиницы, если нас увидит. Арамис фыркнул. – Мы только что пережили ад на земле. Мне плевать, что может подумать хозяин гостиницы. Или кто угодно. Атос сдвинулся, и его рука снова легла на пояс Арамиса. – Я не сказал, что против, – тихо заметил он с улыбкой в голосе. Арамис улыбнулся в подушку и сонно моргнул. Все болело, но усталость была сильнее, вдавливая его в матрас, словно физический вес. – Нужно найти способ передать сообщение Тревилю, – нехарактерно невнятно пробормотал Атос. – Портос, наверное, бродит по окрестным полям и пугает фермеров. Арамис фыркнул и поморщился, когда это отдалось в раненых ребрах. – Ага, – пробормотал он, уже засыпая. – Нужно. Если Атос и ответил, он этого уже не услышал, провалившись в сон.