Незримая охота

Сама земля содрогнулась. Костёр ещё горел, но уже слабо и из последних сил. В результате какой-то непонятной космической реакции земля под ними содрогнулась и треснула, охваченная землетрясением, в результате которого пепел посыпался в кратер и обрушился на огонь, затушив его ещё больше. Воздух задрожал, повалил дым. И шум. О Боже, шум. Это были крики сотен тысяч душ. — Это работает! — закричала Вайс. — Работает! Она понятия не имела, так ли это. Она могла знать, что это конец света, но то, что это была реакция, заставляло ее предполагать обратное. Под землей слышался рёв Синдер. Это должно было означать, что они что-то сделали. Блейк и Адам поскакали прочь от обрыва, оскальзываясь и скользя по пеплу, который осыпался и грозил утянуть их вниз. Вайс схватила Нору за руку, и они вдвоем поползли вверх из кратера, пока Руби продолжала летать внизу, сдвигая камни, чтобы они падали вниз и гасили пламя, которое горело все так же жарко. Даже ярче. Казалось, даже оно не хочет гаснуть. А Синдер всё ещё не было видно. Должно быть, Жон и Озпин выиграли больше времени, чем рассчитывали. — Адам, Блейк, уведите души отсюда. Мы не можем позволить Синдер снова разжечь огонь. Души людей, попавших во Владение, стояли неподалеку, побеждённые и пессимистичные, даже когда земля трескалась у них под ногами. Они вполне могли сами упасть и скормить свои души пламени. Словами их не убедить, поэтому Блейк прыгнула вперёд на четвереньках, оскалившись и зарычав, как дикий зверь. Она бросилась к троим, оскалив зубы и выгнув спину дугой. Они разбежались во все стороны, чтобы скрыться от обезумевших Гриммов. Адам, видя её успех, повторил то же самое с другой стороны, набросившись на скопление душ с опущенными рогами и отгоняя их. Вдвоем им удалось отогнать большую часть задерживающихся душ и продолжить работу над остальными, действуя как овчарки, пасущие стадо. Вайс подползла к краю кратера и посмотрела вниз. Дыра медленно заполнялась. Не только от камней Руби, но и от пепла, который сыпался вниз, как песок в ванну. Он стекал в центральное отверстие. Люди использовали песок, чтобы тушить пожары, иногда даже в зданиях или лесах. Пепел, наверное, не в счёт, особенно если он был легковоспламеняющимся, но его количество перекрыло бы весь кислород. Если, конечно, огонь вообще в нём нуждался. Он питался душами, так что вполне возможно, что и нет. Густой дым клубился и вился над головой, отбрасывая на землю тени — тем более что огонь был слабее и давал меньше света. Под ними открылась трещина, и Вайс с Норой отбежали назад, убравшись с дороги прежде, чем она успела открыться. Жар, проникая в трещину, говорил о том, что под ними ещё больше огня, но даже он был подавлен, когда сама земля, на которой они стояли, рухнула вниз, уничтожив пламя и задушив туннели, ведущие к ней. Синдер должна была уже знать. Игнорировать это было нельзя. Если к тому времени, как она проснётся, огонь не погаснет, у них будут проблемы. Воздух стал прохладнее — парадоксально, но без ужасающего огня жару было не удержать. Если дым рассеется, ей вернётся солнечный свет. А пока она могла полагаться только на Руби, чтобы сделать то, что должно быть сделано. И она сделала. Руби была белым пятном, клубящимся в яме, размывающим скалы, заставляющим камни падать вниз, и поднимающим пепел в щели. Мир Синдер стал тёмным и холодным, когда огонь угас. Вайс вздрогнула от внезапной перемены. — Это всё? — спросила Нора. — Мы победили? — Огонь угасает, — сказала Вайс, — если предположить, что именно это ослабило границу, то это должно повлиять на Гриммов снаружи. Однако для нас это ещё не конец. Твоя душа по-прежнему здесь, как и наша, а Синдер — не огонь. Для неё это всего лишь инструмент. Она все ещё здесь, и нам нужно выбраться из её Владения живыми. — Она нахмурилась. — Почему-то я сомневаюсь, что она позволит нам уйти свободно. — Мне... Мне нужно убить ее? — спросила Нора. — Как вы с Жоном убили своих? — Нет. Она может умереть, как придётся. Если она сделана из расплавленной лавы или огня, находиться рядом с ней будет небезопасно. Тебе нужно уходить, пока есть такая возможность. — Я не могу. Во Владениях вокруг могут быть Гриммы. Это было справедливое замечание, и Вайс согласно кивнула. Им придётся проводить Нору обратно к Жону, где она будет в безопасности. Это при условии, что они все выберутся сами. Синдер всё ещё оставалась Гриммом на уровне Левиафана, и их главная сила была беспомощна без солнечного света, который можно было использовать как энергию. Огонь замерцал и уменьшился. Мир стал ещё темнее, а глаза не привыкли к слабому освещёнию. Холодный ветер шелестел по её телу, и даже Блейк и Адам перестали отгонять души, чтобы обернуться и посмотреть. В центре ярко и яростно горел последний костер — одинокое пламя, мерцавшее посреди того, что несколько минут назад было ревущим инферно. Оно было дерзким. Гордым. Хрупким. Последний уголёк огня, который не хотел умирать. Вайс почувствовала, что ее ноги двигаются. Когда жар спал, она снова могла дышать и двигаться, перевалилась через край и заскользила вниз по пеплу. Нора, Блейк и Адам последовали за ней, и все четверо присоединились к Руби, сталкивая вниз камни и валуны. Адам бился о них головой, Блейк толкала плечами, а Вайс и Нора — руками. Валуны кувыркались и скатывались, обрушиваясь на огонь. Первый удар исказил его, и пламя взметнулось вверх, пытаясь дотянуться до неба. Второй отрезал его, и огонь горел под ним, как в печи, маленькими лижущимися усиками по краям, пока и они не были запечатаны. Красный свет померк. Мерцающий жар угас. С шипением огонь погас. — Готово, — сказала она. — Надеюсь, этого будет достаточно.

/-/

Охотничий тесак впился в плечо волкоподобного Гримма, отбросив его в сторону и не позволив оторвать кусок от тела. Он оттащил его в сторону, обдав хрящом, и снова ударил, отрубив руку. Монстр упал с рычанием и продолжал пытаться укусить его за ноги. Он пошел дальше, размахивая тесаком как топором, чтобы помочь другому, менее удачливому. Второй Гримм упал, а охотница, перед которой он стоял, вытерла рукой лоб. — Спасибо, — пробормотала она, принимая руку и касаясь своего бока. — Тварь меня зацепила. — Возвращайся в Маяк и отдохни. Дальше мы сами разберемся. — Да. Наверное, так и сделаю. — Девушка вздохнула и резко толкнула его. — Осторожно! Он упал и откатился в сторону, инстинкты подсказывали ему, что лежать на спине — значит умереть. Он успел подняться и увидел, как сзади на него напал новый Гримм — теперь он рвался к девушке, которая спасла ему жизнь. Безоружная и раненая, она защищалась руками — бесполезный прием против такого чудовища. Он бросился вперёд, понимая, что уже слишком поздно. — Нет! Гримм набросился на девушку и впился когтями в её тело. Она закрыла глаза, готовясь к агонии. Когти чудовища заскрипели по бетону с другой стороны от неё, и оно закрутилось в явном замешательстве. Оно внезапно остановилось и понюхало воздух, затем огляделось, словно потеряв добычу из виду. Оно фыркнуло, шмякнулось на бетон и медленно развернулось на 360 градусов. — Я... я жива...? — Девушка опустила руки и посмотрела на них. Ни крови, ни следов расчленения. — Я жива, — повторила она более отчетливо. — Я... я жива. — Ты жива, — сказал старший охотник, с любопытством нахмурившись. — Он прошёл сквозь тебя. По всему бульвару на набережной охотники останавливались в середине боя, опускали оружие и с трепетом и растерянностью наблюдали, как Гриммы теряют их след. Монстры, которые ещё несколько мгновений назад пытались разорвать их на части, теперь вели себя так, словно были невидимы. Одно из них подошло к охотнику, спина которого касалась перил. Чудовище прошло сквозь него, неосязаемое. Как будто они никогда и не пробуждались. — Это... мы вернулись в Сон? — спросил кто-то. Никто не осмелился ответить. Никто не смел надеяться. Горло охотника сжалось, и по щекам потекли давно забытые слезы. Он протянул руку к Гримму, с которым сражался. Рука прошла сквозь него, и чудовище ушло прочь, превратившись в молекулы света, пока не исчезло совсем. Остальные последовали за ним, исчезая из их мира, а может быть, просто из их поля зрения. Возможно, они всё ещё были там, как и всегда, но охотники больше не могли их видеть. А то, чего ты не видишь, не может причинить тебе вреда. Никто не знал, кто радостно вскрикнул первым. Никто не знал, кто подхватил, и даже что они говорили. Единственное, что он знал, — это то, что он выбросил свой тесак в водохранилище Кваббин и прокричал о своей победе на луну.

/-/

Озпин повернул от полицейского участка. Ощущение, словно что-то изменилось или стало неправильным. Он посмотрел на город в сторону маяка, гадая, что бы это могло быть. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы понять это. Маяк снова был призрачным и светился бледно-зелёным светом. Он встал и, широко раскрыв глаза, подошел к краю крыши. Они могли обмануть его — он был более чем достаточно взрослым для этого, — но маяк, даже в своем призрачном состоянии, казался бледнее, чем обычно. Тусклее. Вдали мерцал свет, который он излучал для всех Пробуждённых последние тридцать с лишним лет, сияя как маяк для заблудших и растерянных. Его свет поворачивался раз, два, но не в третий раз. Он становился всё более прозрачным и туманным, пока, не раздался взрыв, не послышался вой и не прошло всего несколько секунд, как маяк исчез совсем. Впервые на его памяти город засиял собственным светом. Руки Озпина дрожали, когда он подносил рацию ко рту. Он понял, что плачет, когда капли слез упали ему на запястье, но не сделал ни малейшего усилия, чтобы стереть их. Его грудь тоже дрожала, каждый вдох вырывался с запинками и слабостью. Он не знал, смеяться ли ему, плакать или кричать во всю мощь своих легких. — Всем командам. Отступаем. Повторяю, отступаем немедленно. — Озпин? — отозвался голос. — Что-то не так? Маяк в безопасности? — Ничего не случилось. Всё... В кои-то веки всё нормально. Он испустил долгий вздох, чувствуя, как тяжесть пятидесяти лет наконец-то уходит. Перед глазами мелькали лица. Те, кто погиб, те, кто лишился рассудка, и даже те, кто убежал от всего этого. Так много, и так долго. Он никогда не думал, что это закончится. Несмотря на свои слова, в глубине души он смирился с тем, что умрет, так и не завершив свою работу. Он и представить себе не мог, что проживет достаточно долго, чтобы произнести слова, которые они все мечтали услышать. — Наконец-то кошмар закончился.

/-/

Боль. Она, словно огонь, прожгла его тело, закручиваясь вокруг пальцев и рук. В голове раздался громкий звон, а за ним — сирена или сигнал тревоги. Почувствовав слабость, он сделал вдох, но выдох получился неровным и дрожащим. Через секунду он закашлялся, отхаркивая слюну, окрашенную в розовый цвет крови. Неподалеку что-то хрустнуло и щелкнуло. По дому разнёсся громкий треск — это рухнула часть потолка. Под ним что-то зашевелилось. Жон моргнул глазами, которые ничего не видели, и моргал снова и снова, пока туманная пелена красок не стала различимой. Девушка. Пирра. Её рот открывался и закрывался, но он почти ничего не слышал. Окружающие звуки подавляли ее. Инстинктивно он протянул руку. Воды поблизости было очень мало — даже меньше, чем раньше. Немного было в Пирре и в нём самом, но он не контролировал себя, чтобы возиться с этим. Остальное было далеко, даже вода в трубах — лишь крупицы после того, как Синдер перекрыла подачу. Но и этого было недостаточно, чтобы унять огонь, бушующий в доме. — ...он! Жон! — раздался голос Пирры. По её лицу бежали слезы. Он осмотрел ее с ног до головы на предмет повреждений. Если не считать нескольких ожогов и синяков, она выглядела нормально. Он принял на себя всю тяжесть взрыва газа. А что с миссис Никос? Он не был уверен, что мертва Синдер или нет — вокруг было слишком много огня, чтобы уловить её запах, — но, учитывая, как близко он находился от места взрыва, это казалось вероятным. Возможно, это и был ее план. Быстрое самоубийство, чтобы вернуться в своё Владение. Жон оттолкнулся от Пирры и тут же вскрикнул. Внутри него что-то дёргалось и рвалось, толкаясь так, как не должно было. Его рука опустилась к животу, но, хотя она вернулась без крови, он все равно понял, что что-то не так. Судорога, которую он почувствовал, была слишком резкой и сильной. Внутреннее повреждение. — Жон! — Руки Пирры нашли его плечи и привлекли к сидячему положению. — Боже мой, что... — она сделала паузу, чтобы вздохнуть, — что случилось? Я помню отца. А у него в руке был огонь. Это он сделал? — Н-Н... — Слова затихли прежде, чем он успел их произнести, перейдя в приступ кашля, раздирающего легкие. Пирре не следовало думать о таких невозможных вещах, как магические способности. Это... Это была плохая идея. — Нет, — пробормотал он. — А-авария. Газ и огонь... — Но папа показал рукой и... — Газ и огонь, — пробормотал он, зрение пошатнулось. Он попытался встать и рухнул на одно колено. — Господи, перестань шевелиться! Тебе нужна скорая помощь. — Пирра отчаянно оглядывалась по сторонам, но их окружали дым и пепел. — И маме с папой. Если мы в порядке, то и они будут в порядке. Мы все были на одинаковом расстоянии. Пирра помогла ему подняться на ноги, положив руку ему на плечо, а другой обхватив его за спину. Она не была спокойна, несмотря на напускное спокойствие и немедленные действия. Скорее паника побуждала её действовать. Сделать что-то. Возможно, это спасло ему жизнь: она практически вынесла его из горящего здания в сад перед домом, а после опустила на колени. Вдалеке уже выли сирены. Действия Озпина или реакция пожарных? Пожарная сигнализация бешено звенела, и было невозможно, чтобы соседи не видели и не слышали взрыва. Город отреагирует, как всегда. — Я возвращаюсь за мамой и папой. Ты жди здесь. Он поймал её за запястье, когда она двинулась, но у него не хватило сил удержаться. Она отстранилась, и он упал вперед, приземлившись на руки и колени. Оглянувшись, она снова бросилась к горящему зданию. Из него кто-то вышел. — Папа! У Жона застыла кровь в венах. — Папа! — закричала Пирра, не обращая внимания на опасность: она врезалась в грудь мужчины и обхватила его за спину. Наконец-то перед ней оказался тот, на кого она могла положиться, стена рухнула, и слезы хлынули потоком. — Мама, — всхлипывала она. — Она всё ещё внутри. Мы должны ее вытащить. Александр Никос схватил дочь за локоть. — Нет. — Но мама! — Пирра попыталась вырваться, но его хватка была слишком крепкой. — Мы ещё можем спасти ее! Папа, отпусти! Пожалуйста! — Хватит, — прорычала Синдер, повалив Пирру на землю. В её голосе звучали ярость и яд, и, должно быть, это подсказало Пирре, что что-то не так, потому что она не смогла заставить себя опуститься на землю. — Папа...? — Никогда ещё я не испытывала столько ненависти к человеку, сколько к тебе, Жон Арк. — Синдер впилась в него глазами, а её рука нашла волосы Пирры, удерживая ее на месте. — Ты отнял у меня моё любимое тело. Ты вмешался в мою мечту. Ты убил моего товарища и украл его тело! А теперь ещё и это, загасил огонь, который мог бы сжечь границу. — Её глаза горели сильным жаром, как и правая рука, охваченная пламенем. — Я больше не потерплю этого! Огонь можно разжечь. Его можно разжечь. Я использую твою душу и души твоих друзей как топливо! Теперь это было не скрыть. Рука Синдер, буквально создающая перед Пиррой огонь, которая широко раскрыла глаза. Она подняла взгляд на отца — впервые посмотрела как следует, — и, хотя он не мог знать наверняка, не удивился бы, если бы она увидела жёлтые глаза. — П-папа...? — Твоего отца больше нет, — прошипела Синдер. — Каково это — потерять любимого человека? Мы оба хорошо знаем эту боль, и всё благодаря тому, кто находится перед тобой. Он приподнялся на одно колено. Его рука скользнула за спину и нащупала холодный металл. — Жон, но я... папа... — Слова Пирры путались. — М-мама. Мы всё ещё можем спасти... — Не трать время. Эта дрянь выжила после взрыва, но пыталась замедлить мои поиски среди обломков. — Синдер фыркнула. — Я убила её на месте. — Нет. Нет, ты лжёшь! — По лицу Пирры потекли злые слезы. — Папа, зачем ты это делаешь!? — Действительно, зачем. Спроси у своего друга. Она смотрела на него, прямо в дуло пистолета. Он был нацелен не на неё, а выше, на украденное тело Синдер. Между ними было меньше пяти метров, поэтому маловероятно, что она успеет уклониться. Его руки дрожали, повреждения и ожоги мешали держать пистолет. И всё же он не выстрелил. — Давай, — прорычала Синдер. — Открой огонь. Убей меня и отправь обратно в моё Владение, где я устрою такой хаос твоим союзникам, что их души будут кричать целую вечность. Нажми на спусковой крючок, Жон. Сделай это! Пистолет дрогнул. Пирра всхлипнула. — Папа, пожалуйста... — Нажми на спусковой крючок, — сказала Синдер, опуская пылающую руку. Или я сожгу плоть с её тела, а потом собственноручно прикончу и тебя. Я сделаю это медленно. Болезненно. Тело её не будет знать смерти, пока от него не останется лишь пепел. Пирра, поняв хотя бы немного, что происходит, или смирившись с тем, что отец сошёл с ума, зарыдала. Каждый всхлип ещё больше разбивал его. Это была его вина, даже если всё сделала Синдер. Это он подружился с Пиррой. Именно он не оттолкнул её. Это он пришёл сюда, зная, что его друзья находятся во Владении Синдер. — Отпусти её, Синдер. Тебе конец. — Конец, да? Неподалеку с визгом остановилась машина. Двери открывались и захлопывались. Полицейские, один из которых стоит на коленях с направленным на него пистолетом, а другой использует дверь автомобиля в качестве прикрытия, опираясь на нее руками, чтобы сбалансировать выстрел. Приехав на место происшествия с горящим домом офицера, безоружного и стоящего рядом со своей испуганной дочерью, оба смотрели на вооруженного нападающего, они сделали очевидный вывод. — Брось пистолет! — крикнул один. — Бросай оружие! Они не могли видеть огня, который Синдер завела за голову Пирры, как безмолвную угрозу. Синдер ухмыльнулась, понимая, что все карты снова в ее руках. Офицеры находились на достаточном расстоянии — так, чтобы не слышать ни слабых попыток Пирры разрядить обстановку, ни слов, сказанных ему Синдер. — Ты будешь арестован, Жон. С твоей семьей свяжутся. Я приведу их на допрос. Мне больше не нужно это тело, поэтому, как только они окажутся в моих руках, я уделю им особое внимание, буду сдирать кожу с их тел по одному, ломать их, пока они не Пробудятся. Может быть, я скормлю некоторых из них Гриммам. А может, просто дам им медленно умереть. В любом случае я позабочусь о том, чтобы они знали, кто виноват, и дам им увидеть, как убивают друг друга. Слезы побежали по его щекам. Его плечи сильно болели, а тело было на грани срыва. Офицеры по-прежнему кричали, чтобы он бросил оружие, заглушая голос Пирры. Всё превратилось в один сплошной шум, и лишь Синдер оставалась спокойной. — Это то, что ты заслужил, — продолжала она. — Ты отнял у меня всё. Моего товарища, мои планы, мои мечты. — Она вздохнула. — Всё придется начинать заново — и всё начнётся по-новому. Новый огонь, новые души. Граница, возможно, отступила, но её можно ослабить снова. Может, через пятьдесят лет, может, через сто, но я разрушу её и превращу этот мир в пепел за то, что ты сделал. Никто не выживет. Никто. — Её глаза мерцали. — Но прежде я сделаю так, чтобы в этом проклятом мире не осталось и следа имени Арк. Он знал, чего она хочет. Знал её план. Его тело напряглось. — БРОСЬ! ОРУЖИЕ! — Я начну с неё, — сказала Синдер, коснувшись шеи Пирры. Она тут же начала задыхаться и хватать ртом воздух. — Как жаль, что пожар опалил ей горло до такой степени, что она не могла дышать. Медленная и печальная смерть от удушья на руках ее отца. Какая трагедия. Пирра попыталась отстраниться, но сил не хватило. Её лицо побледнело, затем посинело. Ее глаза были устремлены на него, по лицу текли слезы, а ноги упирались в траву. В этот момент она поняла. Не в деталях, не в подробностях, но она знала, что происходит. Она знала, что умрёт, и это произойдет от руки её отца. Её отца, который впоследствии убьет всю семью Арк. Жон закрыл глаза. Глубоко вздохнул. Мама, папа, все. Простите меня. Он спустил спусковой крючок. Пистолет выстрелил. Голова Синдер откинулась назад, из неё вылетела кровь и мозговое вещество. Пирра упала, вдохнула и закричала " Не стреляйте!" во всю мощь своих лёгких. Но было слишком поздно. Слишком поздно. Его пронзила пуля. Его тело зашаталось под градом пуль, которые впивались в тело и снова вылетали, одни застревали внутри, другие пробивали насквозь. Это было недолго. Они стреляли достаточно, чтобы убить, а затем остановились, быстро приближаясь к нему, пока его мир закружился. Отчаянные крики Пирры эхом отдавались в его ушах, когда все вокруг почернело. Кап — кап Его тело упало на землю, тяжелое и холодное. Кап — кап Темнота подкралась к нему. Кап — кап Его глаза закрылись. Кап — всплеск ЕГО ГЛАЗА ОТКРЫЛИСЬ