Незримая охота

Кофеин, стресс и огромная доза страха не давали ему покоя в Истфилде. Не страх перед студентами, уже нет, а скорее страх перед неизвестностью. Перед Ребеккой Фарлей. Найти человека, который был нужен Блейк, или вообще не найти его и остаться без помощи Блейк. Был ещё страх заснуть и заработать наказание, а также страх, что его друзья забеспокоятся и узнают, в чëм дело, и бросятся в мир Пробуждëнных, но это было уже на втором месте. Единственное, что помогало ему сохранять рассудок, — это благословенная тишина в голове. И полное отсутствие капающей воды — признак близости к тем, кто живёт в другом мире, как он стал его называть. Рен и Нора ждали его в классе, стул рядом с ними был уже занят, сумка Норы лежала на сиденье, а сумка Рена — на столе. При его появлении они отодвинул стул, одарив его улыбками и обеспокоенным взглядом Рена. — Жон... — На этот раз это были не кошмары, — сказал Жон. — Я отвлёкся и слишком поздно лёг спать. Рен вздохнул проклятым вздохом. — Это так же плохо. — Со мной всё будет в порядке. Или вздремну во время обеда, или ещё что-нибудь. У нас сегодня свободный урок? — После обеда, — сказала Нора. Она наклонилась вперед. — Хочешь поспать у меня на коленях? — А мое лицо останется без граффити? — Да, — сказала Нора, едва скрывая ухмылку. — Тогда вряд ли. — Он достал книги, и Нора рассмеялась. Лекарство, принятое Озпином, уже подействовало, оставив его дëрганым и энергичным. Он не выглядел таковым, по-прежнему с мешками под глазами и всклокоченными волосами, но, чëрт возьми, чувствовал это. — Какие-нибудь новости о взрыве? — Немного, — ответил Рен. — Говорят, это был акт вандализма, совершённый учеником, который хотел, чтобы школу закрыли на неделю. Сначала они подумали, что это может быть теракт, но никто не взял на себя ответственность, а полиция заявила, что нет никаких доказательств или останков СВУ. — А не могла ли это быть просто утечка газа или что-то подобное? — спросила Нора. — Может быть. Но я сомневаюсь, что в школе это признают. Возможно, кто-то прокрался и включил горелки в химической лаборатории или типа того. В любом случае, они сказали, что опасность миновала, но устанавливают новые системы камер, чтобы наблюдать на территории школы. — Очень много подробностей, — сказал Жон. — Откуда вы всё это узнали? — Письма, разосланные родителям с просьбой о благотворительных пожертвованиях на установку камер — и чтобы заверить родителей, что террористической опасности нет. Ты, наверное, не получил его, потому что письмо ушло в Бостон. Логично. Мама не поднимала эту тему, но тогда, когда ей нечем было заняться, в этом, вероятно, не было особой необходимости. Либо он пропустил её звонок, пока работал в Маяке. В любом случае, похоже, школа и полиция снова придумали собственные отговорки. Вряд ли они признают реальность существования Гриммов, так что всё свалили на ученика-негодяя. Отсутствие каких-либо новостей о мисс Фарлей было бы более интересным, но, возможно, ему просто ничего не сказали. У него не было занятий с ней, так что, возможно, все её ученики знали, что происходит, во всяком случае, официальную версию, а он — нет. Зависит от того, считали ли в школе, что она умерла, отсутствует или пропала. Дверь в класс открылась, и вошёл Кардин, сканируя глазами класс. Они остановились на Жоне и сузились, спортсмен что-то пробормотал своей компашке, но прошёл мимо, заняв своё место в углу, где они начали громко болтать о девушках, последней игре и многом другом. Никто не осмеливался возразить или попросить их замолчать, и Жон изо всех сил старался не обращать на них внимания. Он пришёл сегодня рано и, должно быть, разминулся с ними. Их учительница пришла раньше, чем что-либо могло произойти.

/-/

Нормальность занятий была странным ощущением. Утро прошло в постоянном ожидании какого-то нападения. Но оно так и не наступало. Мисс Фарлей отсутствовала, никто не знал, где она находится, но жизнь в школе шла своим чередом — правда, не для тех учеников, которые должны были ходить на занятия с ней; они занимались в группе, пока, вероятно, подбирали запасного учителя. Для остальных же учеников понедельник прошёл как обычно. Уроки были скучными, но информативными, люди говорили о том, чем занимались на выходных, и хотя тема "электромагнитной бури" была распространенной, обычно это происходило только в виде "Эй, вы слышали..." Людей больше волновали последние сплетни, чем надвигающийся конец света. Взгляд видит лишь то, что готов увидеть разум. Это произнёс один знаменитый ученый, вспомнилось Жону. В данных обстоятельствах подобное высказывание прозвучало вполне уместно. В свой обеденный перерыв он хотел бы видеть еду, стол и место для отдыха, но это не помогло бы ему выполнить свою часть сделки с Блейк. В его классе не было нового ученика — это было бы слишком удобно, — однако не похоже, чтобы о новых учениках объявляли по всей школе. Во всяком случае, не за пределами аниме. Отсутствие фотографии у Блейк его бы раздражало, но описание было довольно уникальным. "Бледная кожа, белые волосы — именно белые, а не седые — и невысокий рост. Возможно, богата. Ты узнаешь её, когда увидишь". "Что-нибудь ещё? — спросил он. —Может быть, имя?" "Нет. Ты... Ты заметишь её. У тебя не будет возможности не заметить её". Блейк не пояснила, что означал этот зловещий комментарий, но она была не из тех, от кого хотелось добиваться ответов. Он всё ещё не знал, чего она хочет от этой девушки, и это его беспокоило. Что, если она собирается провести над ней тот же ритуал, что и Ребекка? Что, если она собиралась убить девушку или скормить её своему "другу" в другом мире? Готов ли он действительно подвергнуть кого-то тому, что сам пережил? Нет... Но в то же время он боялся. Боялся того, что может случиться с ним и, как следствие, с его семьей. Если спросить меня, готов ли я убить кого-то, чтобы спасти себя, я засомневаюсь. А спроси меня, готов ли я убить кого-то, чтобы защитить семью, своих сестёр и родителей? Это другое дело... Он всё ещё не решался, но только из-за этической дилеммы. Однако пожертвовать одним незнакомцем ради спасения всей семьи. Это было не совсем правильно, но это было единственное, что он мог сделать. Не то чтобы он обнаружил девушку. С самого обеда он бродил по коридорам, пытаясь разглядеть того, кого, как уверяла Блейк, он заметит в один миг. Рен и Нора наверняка гадали, где он, но им пришлось бы списать это на его необычность. Он мог бы сказать им, что нашёл место, где можно вздремнуть. Вздохнув, Жон нырнул за угол раздевалки и направился к главному входу. В него врезалось тело. Жон едва успел произнести первые слова извинения, как его схватили и отшвырнули в сторону, впечатав в шкафчики. Через секунду из юноши выбили дух, когда плечо, в которое он врезался, ударило его в живот, заставив металл заскрипеть позади него. Он издал болезненный стон. — Привет, Жонни-бой. Приятно было столкнуться с тобой. — Кардин ухмыльнулся, а рядом стояли трое его друзей-говнюков. — К-кардин...? — Рано пришел в школу, да? — Кардин усмехнулся и толкнул плечом чуть сильнее, заставив Жона поморщиться. — Вот так избегать нас. Это обидно, Жон. Я думал, мы друзья. Жон поморщился. — Кардин, перестань. Неужели это того стоит? — Не стоит, но, наверное, это моя вина. Я слишком милосерден. Оказываю внимание людям, которые его не заслуживают. Не так ли, парни? — Он оглянулся на своих друзей, которые послушно рассмеялись. — Вот видишь. Они смирились с этим. Так поступают настоящие друзья. Не то чтобы тебе это было знакомо. — У меня есть друзья... — Отвергнутый одиночка и его подружка. Третье колесо. Как всегда, да? Он старался не обращать на него внимания, не показывать, что это его беспокоит, но Кардин видел его насквозь, как и всегда. Они играли роли задиры и обидчика ещё до Истфилда, и Кардин знал, на какие кнопки нажимать. В Истфилде всё стало получше, и он нравился Рену и Норе. Он верил в это. Но кто бы ни сочинил ту дурацкую песню «Палки и камни», это была полная чушь. Слова причиняли боль. Получить от Кардина ответную взбучку также было больно, но, прижав руку грубияна к груди и привалившись спиной к шкафчикам, он понял, что и так попал в неприятную ситуацию. Кардин был в ярости от того, что пропустил свои утренние оскорбления. Они вчетвером, наверное, искали его с начала обеда. В животе у Жона вспыхнуло что-то горячее и гневное. Чëртов Кардин. Он ненавидел его, презирал. Разве недостаточно того, что он превратил прошлую школу в ад? Почему он делает это снова? И почему именно сейчас, чëрт возьми. У него не было на это времени! — Разве у тебя нет дел поважнее? — пробурчал Жон. К его удовольствию, Кардин сделал паузу. — Ты говоришь, что я не стою этого, что я мусор, но именно ты ищешь меня. Всё время, каждый день, ты не можешь успокоиться, пока не увидишь меня. Кардин нахмурился. — Просто хочу убедиться, что ты знаешь своё место, Жонни-бой. Своё место...? Моё место...? Он провёл выходные, выживая против монстров, чуть не был растерзан, принесён в жертву, съеден и выжил только благодаря тому, что каждую ночь встречал людей, рискующих своими жизнями. Он не останавливался, не переводил дух, даже не спал как следует, а теперь Кардин говорит ему, что главное — это его место в социальной иерархии школы? — Пошло оно всё на хрен. Кардин скривился. — Что? Жон вскинул голову. Его глаза сузились и начали слезиться — не от страха, а от гнева. — Я сказал, пошло оно всё нахуй! — заорал он. — Пошёл ты и твои дурацкие издевательства! Думаешь, это повышает твою значимость или что-то в этом роде? Тебе от этого хорошо? Ты ничтожество, Кардин. Мне плевать на то, что ты преследуешь меня без всякой другой причины, кроме как быть мудаком. Ну, повзрослей! Никто не... — Жон поперхнулся, когда воздух вытеснили из его лёгких. Он перегнулся через кулак Кардина. — Ты как разговариваешь с вышестоящими? — Кардин усмехнулся. — Довольно смело. Глупо, но смело. — Он снова замахнулся и засмеялся, глядя, как Жон пытается вдохнуть воздух, прижавшись к шкафчику. — Если ты попросишь прощения, я, возможно, отпущу тебя. Но ты должен сказать это всерьёз. Глаза Жона, один из которых был закрыт, когда он задыхался, смотрели на него сквозь челку. — Да пошёл ты... Кардин фыркнул. — Тч. Неправильный ответ. И снова занёс кулак для очередного удара. Рука перехватила его. Кардин зарычал. — Какого х... — Оставь его. — приказала Янг Сяо-Лонг. Она стояла одна, позади Кардина и между его группой, её глаза были подведены красными тенями, губы сужены, волосы распущены и безжизненны. Несмотря на это, ей удавалось выглядеть в равной степени опасной и привлекательной. Когда Кардин замолчал, она отдëрнула его руку, слегка повернув. — Оставь его. — Хорошо, хорошо. — Кардин так и сделал, хотя и не без того, чтобы в последний раз потрясти шкафчики и заслужить ещё одно раздражëнное восклицание от Жона. Кардин повернулся и выдернул руку из хватки Янг. Он слегка помассировал её. — Есть проблемы, Дракон? — спросил он, используя прозвище Янг. — Не думал, что ты знаешь этого болвана. Насколько я знаю, тебя мало что волнует. Янг закатила глаза и положила руку на грудь Кардина, чтобы оттолкнуть его. — Не надо, — хмыкнула она, шагнув к Жону. Вместо того чтобы протянуть руку, она вцепилась в его куртку и подняла его на ноги. — Двигайся, — приказала она, увлекая его за собой. Жон споткнулся. — Подожди. — Я сказала, двигайся, — прошипела Янг, не останавливаясь. Кардин и его группа смеялись, пока его тащили, наслаждаясь его паникой, даже если их собственное веселье было прервано. Они не стали бросать вызов Янг, хотя, может быть, потому, что не думали, что смогут победить, не хотели рисковать или просто не хотели бить девушку, он не был уверен. Янг была такой, какой была, и он подумал, что она, вероятно, могла бы справиться с Кардином. Но об этом никто не должен был знать. — Ты — заноза в заднице, — сказала Янг, даже не оглянувшись. — Не могу поверить, что меня втянули в это дело, чтобы я присматривала за тобой. — Тебя? Кто? — А это имеет значение? — Да. — Нет, — перебила она. — Нет, не имеет. — Она внезапно развернулась к нему, и хотя она не ударила его и не пыталась ударить, Жон отступил назад, боясь её больше, чем Кардина. Янг оглядела его с ног до головы. Её лицо исказилось. — Ты мог бы научиться драться лучше, чем он. Руби предложила тебе помощь. — Я не умею драться. — То есть, не будешь драться. Жон не нашёлся, что ответить. Янг насмешливо скривилась и отвернулась. — Тогда не дерись, но если ты решил ответить, то отвечай. Не отговаривайся и не усугубляй ситуацию. Либо реши противостоять им до конца, либо полностью сдаться. Всё, что посередине, просто глупо. Он нахмурился. — Почему тебя это волнует? — Мне не всё равно, потому что у тебя теперь есть долг. Хочешь быть целителем и держаться подальше от опасности — хорошо. Но если тебя ранят и ты не сумеешь восстановиться, потому что решил быть грёбаный идиотом, и в результате кто-то умрёт, это будет твоя вина. Если этот кто-то — Руби, я буду считать тебя ответственным за это. — Я тебе... действительно не нравлюсь. Правда? — Не особенно. — Янг пожала плечами. — Не принимай это на свой счёт. Между заботой о Руби, борьбой с Гриммами и попытками остаться в живых у меня нет времени заводить друзей. — А как же твои школьные друзья? Янг фыркнула. — Сейчас увидишь. Ты будешь обедать с нами. — Ч-что? Почему? — Чтобы они тебя не поколотили. Жон вздохнул. — Почему тебя это волнует? — Потому что время, потраченное на восстановление после травм, нанесённых школьными хулиганами, — это время, не потраченное на то, чтобы помочь людям восстановиться после ранений, нанесённых Гриммами. — Янг вздохнула. — Если хочешь доказать, что тебе не нужно, чтобы я тебя прикрывала, докажи, что ты можешь позаботиться о себе самостоятельно. Не превращая себя в грушу для битья. — А если я откажусь? — Не откажешься. — Янг схватила его за руку и потащила за собой по коридору, её хватка была твёрдой, как сталь. Это вызвало несколько взглядов со стороны окружающих, которые не могли понять, почему школьная красавица и бунтарка находится с одним из многочисленных ботаников. Когда они вошли в кафетерий, взгляды стали ещё пристальнее. За ними наблюдали все, даже Рен и Нора, у последней из которых брови поднялись к линии роста волос. Нора достала свой телефон и начала делать снимки. Предательница! Как ни странно, Янг не направилась к столу, за которым оживленно болтали её дружки. Вместо этого она толкнула его на стул за пустым столом и села рядом. — Не уходи, — сказала она. — Я узнаю, если ты попытаешься, и тебе не понравится, что я притащу тебя обратно. — Ты не можешь держать меня в плену весь день! — Мне и не придётся. Только до конца обеда. А это, судя по часам на стене, было ещё минут сорок. Жон поворчал, но успокоился, не желая испытывать Янг только ради того, чтобы получить полчаса свободного времени. Ни здесь, ни позже, в Маяке, где ему придётся встретиться с ней снова, это не стоило того. Стулья вокруг них заскрипели, и люди сели. К ним подошла группа Янг, и они бросали на него странные взгляды. — Эй, Янг, — сказала симпатичная девушка по имени Стейси, — кто это... э-э... — Жон, — пробурчала Янг. — Да, Жон. Что он здесь делает? — Сидит. Стейси обратилась за помощью к своим друзьям. В разговор вмешался привлекательный парень: — Кажется, Стейси спрашивала, почему он здесь. — Он ухмыльнулся Жону. — Без обид, но ты не из тех, кто здесь ошивается. Он действительно только что сказал "без обид", а потом явно назвал его непопулярным? Жон не знал, что ответить. — Э-э. Я не обиделся? — Разве это имеет значение? Я сказала, он должен остаться. Он и остаётся. А ты всегда можешь отвалить. Сказав это, Янг положила обе руки на стол, а затем на них своё лицо. Она погрузилась в бессознательное состояние в считанные секунды — буквально секунды. Её легкий храп можно было бы назвать милым, если бы не то, насколько она была язвительной. Жон был больше удивлён, что она просто заснула посреди кафетерия. Впрочем, Янг часто спала на уроках. Многие учителя перестали будить её, потому что она либо снова засыпала, либо отрубалась на уроках. Проще было просто позволить ей спать в конце класса и не мешать остальным. Он ожидал большего отпора со стороны остальных сидящих за столом после того, как его, по сути, бросили, но они не сказали ему уйти. Они также не разговаривали с ним, болтая между собой, но не пытались оттолкнуть его или доставить ему какие-либо неприятности. Более того, их, похоже, не волновало, что Янг была так груба с ними или что она заснула в их присутствии. Очевидно, это была обычная сцена. Скорее, они разговаривали не с Янг, а между собой... Янг потухла как свет. Теперь, когда она не хмурилась, Жон мог разглядеть на её лице следы усталости. Нет, не усталости, а полного изнеможения. Кожа местами была втянута, а мешки под глазами сильно очертились, смешались с макияжем тенями для век, но всё равно были видны, если присмотреться. Это была девушка, которая плохо спала и, возможно, не спала уже долгое время. Как он полагал, с тех пор, как она Пробудилась. Так вот что его ждёт? Жизнь охотника за часами сна посреди дня, независимо от того, как это отразится на его оценках, общественной жизни или семье? Было очевидно, что Янг живёт ночной жизнью. Тяжело вздохнув, Жон опустил руки и повторил её позу. Он заснул, не успев и глазом моргнуть.

/-/

Кап-кап Океан был тёмным. Он снова был здесь, понял он. Только на этот раз, в отличие от других, он был способен осознать этот факт. Он был в океане, и ему не нужно было дышать, а значит, он находился в Другом мире. Мире Гриммов. Что-то в тёмных, одиноких глубинах звало его. Это было побуждение плыть ниже, чтобы найти его — ту часть себя, которой не хватало. Он мог описать это только так: там, внизу, была его часть, и она звала его. Тяга была пугающей. Жон забил ногами в противоположном направлении. Вверх, вверх, туда, где должна быть поверхность океана. Неизвестно, что там было, но это должно было быть лучше, чем то, что на него охотилось. Он до сих пор помнил гигантское существо и его огромные светящиеся глаза. Странно, но воспоминания не вызывали страха, и он заметил, что не испытывает его и сейчас, плавая в океане, где обитает чудовище, которое ищет именно его. Он не чувствовал и спокойствия, скорее отсутствие страха, как будто его эмоции — мысли — были приглушены. Возможно, так оно и было. Может, он не до конца уснул, а может, нужно было время, чтобы всё прояснилось. Пока же отсутствие страха помогало. Оно не давало ему застыть, сдаться. Он не дышал, не нуждался в этом и не уставал. В их мире у Гриммов не было органов, и он чувствовал, что, если разрежет себя, будет то же самое. Однако проверять это не хотелось. Из глубины пещеры донёсся гул. Жон посмотрел вниз и поморщился: тяга становилась всё сильнее, почти как течение, тянущее его вниз. Она была не физической, а эмоциональной — или, может быть, духовной. Его тело не двигалось в воде, но отталкиваться ногами, чтобы подняться, становилось... труднее. Он слабел. Более того, ему стало трудно дышать. Но ему не нужно было дышать. Почему он...? Почему чем ближе к поверхности, тем больше ему казалось, что он тонет? Сверху на поверхности плясал свет. Теперь он мог различить солнечный свет и его отблески на воде, пробивающиеся сквозь мрак лучи тёплого света, которые омывали его тело, даже когда он задыхался. Глаза горели, лёгкие горели, несмотря на отсутствие последних и, вероятно, первых. Жон корчился в воде. Он начал умирать в воде. Почему? Ещё один рёв из глубины. Ещё один рывок, рывок. В глазах потемнело, и он потянулся к поверхности, надеясь прорвать её и коснуться воздуха хотя бы кончиками пальцев. Поверхность была так близко. В последний раз он оттолкнулся, вытянув руку вперёд. Его пальцы коснулись поверхности воды. И прогнулись назад. Он не мог пробиться сквозь неё. Он мог провести руками по стеклу, как пальцами по стеклу, ощущая волны под водой, видя преломления света. Просто он не мог его разбить. Не мог дотянуться, не мог прикоснуться к воздуху, который видел по ту сторону. И что ещё хуже, несуществующие лёгкие горели ещё сильнее. Силы покинули его, рот открылся в мучительном вздохе. Его тело стало опускаться всё ниже. Кап-кап Жёлтые глаза в глубине прокладывали себе путь наверх. Теперь он мог видеть их, глубокие и мутные, но большие. Как прожектор какой-то ужасной подводной лодки. Всплеск Жон прохрипел. — Я... вижу тебя... — А я — тебя. — Жон... Что-то заклокотало в глубине его сознания. Он посмотрел вверх, на поверхность воды. Чудовище снизу приближалось, всё ещё окутанное тенью, а может, это просто яркие глаза ослепляли его, и тело казалось силуэтом. Рука пробилась сквозь воду и схватила его за плечо. — ЖОН!

/-/

Он проснулся, задыхаясь. Его глаза шарили вправо и влево. Стол, дешёвый и пластиковый. Белые стены, серый пол. Кухня. Столовая, школа, Истфилд. Рука на плече снова потрясла его. — Жон, — сказал Рен, обеспокоенный и торопливый. — Ты проснулся? — Р-Рен...? — Наконец-то. Обед скоро закончится. У нас свободное время, но спать здесь нельзя. — Рен вздохнул. — Ты выглядишь так, будто тебе снова снится кошмар. Ты уверен, что с тобой всё в порядке? Нет. Он не был в порядке. Гримм нашёл его днем, и даже не в ночь Кошмара. Это было хуже, чем он, чем Озпин, мог себе представить. Каждый раз, когда он спал, ему угрожала опасность. В данный момент это был лишь вопрос времени. Он не мог бодрствовать вечно. — Я в порядке. — Мы оба знаем, что это ложь, Жон. — Рука Рена сжалась на его плече. — Ты ведь знаешь, что можешь мне доверять? Если тебе нужна помощь... — Я знаю. Боже, как бы он хотел попросить Рена о помощи, очень хотел. Но он не стал бы хорошим другом, если бы открыл Рену глаза на этот ужас. — Это то, с чем я должен справиться сам. Не из упрямства, — быстро сказал он, — а потому, что ни ты, ни Нора не в силах помочь. Мне жаль. — Если дело в том, что случилось раньше, ты мог бы обратиться за помощью... — Мне помогут, — пообещал он. — Просто... ещё рано. Нужно время, чтобы подействовало. — Как скажешь. — Рен оставил всё как есть, или, по крайней мере, сделал это на данный момент. — Итак, ты и Дракон. Что-нибудь, что я должен знать? Жон застонал. — Нет. Вообще ничего. — Ты уверен? Нора этого не примет. — Это не то, что ты думаешь. — Он приподнялся и встал со стула, ухватившись за край стола для опоры. Дремота привела к тому, что действие лекарства Озпина закончилось, и он снова почувствовал усталость. Его тело хотело снова заснуть, и к чёрту последствия. — Наверное, это невозможно. Она странная. Затащила тебя сюда, а потом сразу уснула. Но ведь и ты поступил так же. Это один из способов переспать с девушкой. — Правда? Ты? — Подумал, что надо пошутить, пока Нора этого не сделала. — Рен схватил его за руку, чтобы поддержать. — Пойдём, проводим тебя на следующий урок. Тебе действительно нужно разобраться с этим. Я не собираюсь тащить тебя на себе весь оставшийся год. В таком темпе ему и не придётся. Что-то произойдёт задолго до этого. Либо он, либо демон. Жон улыбнулся в любом случае. — Конечно. Спасибо, что терпишь меня. — Кто-то же терпит. Возможно, это... — Простите, — прервал его голос. — Я ищу приёмную. Вы не подскажете дорогу? Кап-кап Белые волосы. Это была первая мысль, которая пришла ему в голову. Следующей была боль. — Ах! — Жон вздрогнул. Девушка сделала то же самое, схватившись за лоб. — Кух... Всплеск-всплеск Кап-кап Всплеск-всплеск Это было похоже на то, как рыба, пойманная на суше, плещется в луже, пока умирает — дикая, злая и неистовая — только запертая в черепе, бьющаяся о границы разума. Жон стиснул зубы и попытался перетерпеть. Всплеск, всплеск, всплеск, всплеск . Девушка было не лучше. Она покачнулась и зацепилась за стену, одной рукой крепко ухватившись за переносицу. Её глаза были зажмурены, под ними виднелись мешки. Девушка задрожала. — Ты в порядке? — спросил Рен, внезапно занервничав. — Я в порядке! — закричала девушка. Кричала. Как будто ей пришлось говорить так громко, чтобы быть услышанной из-за какого-то шума. Её глаза распахнулись, налившись кровью. Сначала на Рена, потом на Жона. Девушка была похожа на загнанного в ловушку зверя. — Простите меня, — прошептала она, — мне нужно к медсестре. Не дожидаясь ответа, девушка протиснулась мимо и побежала по коридору. Один раз она чуть не споткнулась, но зацепилась за шкафчики и практически потащила себя по ним. Как только она завернула за угол, боль в голове начала стихать. Кап-кап — Всё страньше и страньше, — заметил Рен. — Ты... Жон!? У тебя кровь идет! — Ничего страшного, — прохрипел он. — Кровотечение? — Не говори, что это ерунда, если даже не знаешь, что это такое. Твой нос. Жон поднял руку и отдернул её, влажную. Его пальцы были испачканы ярко-красной кровью, которая, должно быть, текла из носа. Капля проскочила мимо его губ и брызнула на кафельный пол внизу. — Давай найдём тебе какую-нибудь салфетку, — сказал Рен, ведя его к одному из ближайших туалетов. — Не одно, так другое. Тебе тоже нужно к медсестре? И снова столкнуться с этой девушкой? Невозможно было предположить, что это произошло не по её вине. Как только он увидел её, то чуть не сошёл с ума. — Нет. Что это было? Я был рядом с Блейк и Руби и не так остро реагировал на них. И все же я столкнулся с ней впервые, и случилось такое? Блейк могла бы предупредить его, ведь она явно знала. Ты сразу заметишь её. И не сможешь её игнорировать, да? Чëрт возьми, Блейк. Неплохо было бы предупредить. В любом случае нельзя было отрицать того, что он только что увидел. Он нашёл девушку, за которой гонялась Блейк.

/-/

Вайс облокотилась на раковину с невыключенной водой, брызги попадали ей в лицо. В раковину стекала розовая кровь из того места, где она прикусила язык так сильно, что зубы пронзили плоть. Со злостью она выплюнула ещё одну каплю и стала смотреть, как та расплывается кругами. Это движение успокаивало её, хотя бы немного. Большую часть боли она теперь помнила, ощущения исчезли, как только тот парень скрылся из виду. Но даже если боль ушла, она всё равно продолжала тяжело дышать. Над ней и перед ней находилось зеркало, занимавшее большую часть стены. Вайс старалась не смотреть в него, сосредоточившись на крови в воде. Она провела языком по внутренней стороне зубов, проверяя рану. Та уже закрылась, но всё ещё болела. Сплюнув в очередной раз, она с облегчением обнаружила, что крови нет. Никто не узнает. Никто, кроме тех двух парней, но поскольку она не узнала ни одного из них, они не могли быть частью её нового класса. Это была маленькая милость. Вайс подбирала их, где только могла. Тшшшш-Дзинь-Дзинь. По крайней мере, всё вернулось на круги своя, хотя она никогда бы не подумала, что будет думать о чëм-то хорошем. Как только она увидела того мальчика — парня, которого она до сих пор почти не помнила, потому что отводила глаза в тот момент, когда её пронзала боль, — шум в её голове изменился. Теперь это был не звук разбитого зеркала и осколков стекла, падающих на пол, а нечто гораздо более громкое, гораздо более агрессивное. Это было похоже на то, как будто машина врезается в зал зеркал или кто-то бьет кувалдой в магазине, где они продаются. От постоянного грохота и звона она едва не упала на колени. — Что происходит в этом городе? Неужели я сошла с ума? Вайс в зеркале не давала ответа. Вайс напротив была сгорблена, губы сжаты в яростную гримасу, обнажая острые как бритва зубы. Они, как и большая часть лица, были испачканы кровью. Глаза светились нездоровым жёлто-зелёным светом. — Нет. — Вайс отвела взгляд. Её пальцы коснулись собственной кожи, но не нашли крови. — Я нормальная, — прошептала она, спотыкаясь о дверь. — Я нормальная. Совершенно нормальная. Вайс в зеркале усмехнулась и посмотрела ей вслед.

/-/

Озпин остановился на середине чистки пинтового бокала. На стекле появилось маленькое пятнышко красного цвета, которое побежало вниз, оставляя за собой след. Он поставил стакан и тряпку на место, а затем потянулся к носу. Сухо. Пальцы были чистыми. Нахмурившись, он снова опустил взгляд на стакан. Вельвет вскрикнула. Быстро повернувшись и потянувшись под стойку бара, рука Озпина нащупала рукоять трости. Трость быстро извлеклась и оказалась у него в руке, а лезвие внутри с щелчком освободилось, обнажив голую сталь. Он шагнул к Вельвет, отталкивая её одной рукой. Её глаза были широко раскрыты и испуганно смотрели на стену позади них, на витрины и полки, где хранились все бокалы, прежде чем их подавали. Каждый из них был в крови, словно раненый. Сам бокал был словно порезан, кровь текла по бокам, стекала по полке и падала на деревянный пол. Озпин хмыкнул. — Это не очень хороший знак...