Перепутья. Книга первая: Нулевой километр

- Японский летчик, который вместе с генералом Ямамото разработал план нападения на Пёрл-Харбор?  - Минору Гэнда! - Автор аграрной реформы в Российской Империи в начале двадцатого века? - Петр Столыпин! - При каком монархе? - Николае Втором! - Год казни Карла Первого?  - Тысяча шестьсот сорок девятый! - Дата? - Тридцатое января! - Что такое «рисорджименто»?  - Период объединения Италии! - Когда завершился? - В тысяча восемьсот семидесятом! - Чем? - Присоединением Рима!       Рэймонд перевел дух – он, как и Пенелопа, гнали по этому опросу, словно по трассе с препятствиями. Даже он запыхался и устал задавать вопросы, хотя вполне мог бы продолжать, но остановился, глядя на ученицу. В ее широко распахнутых глазах горел азарт – тот же, что и полыхал сейчас в его душе – она явно была готова и дальше отражать натиск учительского теста, ей все его вопросы были явно на один зубок, несмотря на то, что больше половины из них вогнал бы в ступор любого старшеклассника.       Пелли выжидающе смотрела на учителя, немного приподняв брови – мол, что за заминка? Говорите! Говорите! Спрашивайте еще, я на всё отвечу!       В этом он не сомневался – ответит, конечно. Но что дальше?       Он так торопился ее подготовить, был так озадачен ее состоянием, что… не было времени подумать – а что дальше?       Ворон на миг ощутил укол ледяного страха: нет, он не боялся, что девочка провалит конкурс, что опозорит его, конечно, нет! Он боялся, что она выиграет. А ведь она выиграет.       Она поступит в то место, от поступления в которое он пару лет назад так рьяно отговаривал мышку-Бетани, дочку своего лучшего друга…       Бетани, маленькая бунтарка Бетани, даже отца бы не стала слушать, не говоря уж о старом Вороне… А сам Секач сначала нахмурился на предупреждения Рэя, задумался, но потом всё же принял сторону Мамки, которая только отмахивалась и называла Рэймонда «престарелым параноиком».       Череда однотипных убийств потрясла Уайтмаунтен всего шесть лет назад. Жертвами были совсем юные девушки, студентки университета… И всегда одно и то же – не просто студентки, а именно те, кто делал огромные успехи в учебе. Юные яркие звездочки…       Убийцу так и не нашли, хотя всё явно указывало на связь между преступлениями – такое чувство, что это был именно методично действовавший маньяк. Убийства всколыхнули город и вызвали огромный резонанс – ректор университета и  мэр Уайтмаунтена не успевали отвечать на вопросы прессы. Однако преступления прекратились так же внезапно, как и начались. Уже несколько лет родители студентов спали спокойно, но когда Рэй услышал, что единственная дочка Элиаса собирается поступать в Уайтмаунтен, он напрягся не на шутку. Ворон изо всех сил пытался отговорить друга и его дочь от этого шага, но куда там! «Престарелый параноик»!       И Рэймонд отошел в сторону, при этом ужасно переживая за жизнь Бетани. Хотя прошел уже год ее учебы, а всё было гладко – никаких страшных или тревожных новостей. И Ворон сам немного успокоился и тоже стал называть свои опасения параноидальными, но когда мисс Гейл начала подготовку к поступлению… Прежний страх всколыхнулся в душе бывшего профессора, и новые сомнения со старым привкусом подгладывали его сознание.       А не отправляет ли он Пенелопу в логово зверя? Правда ли маньяк умер или уехал из штата, как предполагали газеты? Или может Ворон своими руками толкает Птичку в пропасть?       К страху за ее жизнь примешивался еще один – более реальный: страх за ее здоровье. Огромные круги под глазами, общая бледность, рассеянность и изможденный вид девушки очень беспокоили Рэймонда. На каждом их занятии, при каждой встрече он пытался аккуратно выведать у нее, что происходит и как он может помочь. Но Пелли всегда уходила от ответа – иногда осторожно и тактично, а иногда – даже немного раздраженно, словно показывая: нет! Вам за эту грань нельзя, мистер Морт! Не приближайтесь!       Это убивало мужчину. Он видел, что проблема есть и что она не в банальном недосыпе, как говорила Пенелопа, а в чем-то большем.       Но что он мог сделать?! Обратиться к ее друзьям? Он уже говорил с мисс Уилсон и вскоре планировал выцепить для разговора мистера Майлза – но Шарлотта дала понять, что они и сами ничего не знают! Что Пелли ничего не говорит даже им!       Он мог прийти к ее дому и расспросить тетю. Да, мог бы. Но велик шанс, что его визит напугал бы женщину и насторожил ее – ведь с Пенелопой, по сути, ничего страшного не произошло. И ответила бы миссис Гейл на его вопросы? На вопросы рядового учителя, которого с ее племянницей ничего не связывает?..       Что он мог сделать? Прижать Пелли к стене и не отпускать, пока она не расскажет правду? Это вообще не вариант! Варварский метод! К которому, однако, очень хотелось прибегнуть. Схватить Птичку черными мощными когтями и не отпускать…        Именно этого Ворон и боялся – что он не сможет ее отпустить. Закроет крыльями, схватит в когти – не даст ей лететь…  Да, решит ее проблемы – любые, какими бы они ни были!! – но не даст ей лететь.       Вдохнет ее запах, сожмет руки покрепче – чтобы под ладонями затрепетали хрупкие плечики… И не даст ей улететь. Никуда. Она больше от него не упорхнёт. Но и не развернет крепкие черные крылья.       Рэй тяжело выдохнул: как он мог ей помочь, если она молчала? Как он мог пойти против ее воли? Он уважал ее саму, ее желания… Она не пускала – как он мог пробиться? Силой? Нет. С Птичкой такое не пройдет.        Оставалось только ждать, наблюдать и действовать гораздо тоньше и хитрее. Через друзей, например.       Единственное, что немного порадовало Рэймонда – за последнюю неделю состояние Пелли как будто улучшилось. Круги под глазами стали менее заметны, девушка начала улыбаться ему как раньше… Чем или кем бы ни были вызваны эти перемены – они были к лучшему.       И тем более сейчас нельзя было ее волновать: на носу был конкурс, которого она ждала и к которому готовилась почти полгода! Но Рэй твердо пообещал себе: после приезда мисс Гейл из Уайтмаунтена он очень обстоятельно и твердо с ней поговорит, если ее состояние не выровняется.       Ворон любил эту девочку. И не мог позволить, чтобы с ней что-то случилось.       Но зачем он тогда отправляет ее в место, где совсем недавно убивали молоденьких студенток?!       Рэймонд нахмурился и мрачно кивнул влево, погруженный в мрачные мысли.       Пелли, которая сидела напротив учительского стола и ловила каждое движение историка, восприняла этот жест по-своему:        - М-мистер Морт, - робко позвала она, слегка запнувшись, -  что-то не так?       Рэй резко вскинул на нее взгляд тяжелых темных ониксов – словно увидел девушку впервые. Как будто хищная птица внезапно сфокусировала внимание на маленькой добыче. Два глубоких черных мориона ничего не отражали – даже свет. Глаза учителя в этот момент были как темные провалы – две бездны, которые, по словам Ницше, смотрят в тебя, если ты смотришь в них. - Вам не нужно туда ехать.       Тяжеловесные хриплые слова сорвались с губ Рэя еще до того, как он успел их остановить. Они исходили из самого сердца, а потому даже не прошли фильтр сознания, логики и такта. Рэймонд сказал, что думал. И тут же пожалел об этом, увидев ужас в глазах Пенелопы.       Пелли прошиб холодный пот – неужели всё настолько безнадежно?! Неужели она так плоха?! Неужели она не ответила ни на один вопрос?! Как это может быть?! Мистер Морт боится, что она его опозорит? Что она не справится с тестом и вернется ни с чем?...       Всё это пронеслось у нее в голове за долю секунды – за миг до того, как бархатный баритон развеял ее страхи. Впрочем, как и всегда. - Прошу, не переживайте, мисс Гейл, - ободряюще улыбнулся учитель и словно сам выдохнул, - я просто имел в виду, что ехать в Уайтмаунтен вам нет никакой необходимости – с вашими блестящими познаниями эта поездка станет только лишней тратой времени. Считайте, что вы уже поступили!       Какая у него красивая улыбка! Мягкий изгиб тонких губ, теплые огоньки в глубине бездонных глаз… Спокойная надежность, которой он лучился, заставляла думать только об одном – как бы прижаться к нему. Прижаться покрепче, почувствовать могучую опору, незыблемую твердыню у себя под дрожащими руками – прильнуть к нему… И тогда в его тепле растворятся все страхи, все сомнения и даже голоса наверняка умолкнут навеки…       Нельзя.       Не твоё.       Запрещено.       Глупая Птица.       Наивная глупая Птица.       Пелли тряхнула головой, прогоняя зудевший в затылке противный голос, и заставила себя улыбнуться Рэймонду.       - Я вас не подведу, мистер Морт, - уверенно произнесла она и вскинула подбородок, - я обещаю.       - Знаю, мисс Гейл – и ни капли в вас не сомневаюсь. И никогда не сомневался.       «Ведь я люблю тебя, моя маленькая Птичка… Лети, соловушка, я тебе не помешаю. Никогда не помешаю».       

* * *

- Мигель? Ты можешь говорить? - Конечно, Пелли! Что-то случилось? - Я… нет, ничего. Просто… мы не могли бы увидеться – завтра, например. Я бы приехала в клинику.  - Ох, прости, Пелли, я в Уайтмаунтене – только вчера вечером уехал, тут очередная конференция, меня снова пригласили… А у тебя что-то серьезное? Говори сейчас! Я слушаю! - Н-нет-нет, что ты! Не буду тебя отвлекать…  - Пелли! Говори! - Ничего, Мигель, правда – ничего. Просто… хотела спросить кое-что про папу, но… конечно, это потерпит до твоего приезда.  - Точно? Голос у тебя не очень… Может мне приехать? Я смогу оставить вместо себя Элли… - Нет! Пожалуйста, не надо менять свои планы! Это правда касается папы – мы с тобой поговорим, когда ты вернешься, ладно?  - Ладно… Я обязательно наберу тебе, Пелли, когда приеду, но если что-то случится раньше – звони мне немедленно, договорились?  - Конечно, Мигель! Договорились.       Пенелопу Гейл можно было назвать кем угодно, но только не глупой. Она прекрасно понимала, что одна не справится – резкая боль от многочисленных глубоких порезов на левой руке ей доходчиво это поясняла. Голоса уже не просто мешали – они угрожали ее планам…       Когда случился тот срыв на злополучной вечеринке, Пелли окончательно поняла, что до конкурса может и не дотянуть. В тот день, когда Майлз преградил ей путь в классе и стал напористо задавать сложные для нее вопросы, Птичка так растерялась, что сразу после школы трясущимися от страха и недосыпа пальцами набрала номер доктора Диаса… В тот момент ей было всё равно, что тот узнает про ее проблему – главное сказать! Он поможет! Он же помогает папе!       Но когда она услышала, что Мигеля нет в городе, то к ней словно вернулось сознание. Нет! Она не может ему ничего рассказать! Тогда всё пропало! Всё сорвётся! Не будет никакого конкурса, никакого Уайтмаунтена… Надежда и теплый огонь в глазах мистера Морта сменится глубоким разочарованием. Она всё испортит.       Пелли поспешно убрала телефон в карман – больше она такой ошибки не допустит! Как хорошо, что Мигель уехал в командировку - нельзя позволять таким спонтанным желаниям и слабостям взять над собой верх! Она же обещала себе, что обратится к нему только после конкурса, а лучше – после экзаменов. Она обязательно это сделает, но позже.        А сейчас… сейчас она соберется хорошенечко и найдет в себе силы продолжать намеченный путь. Ведь то, что случилось на вечеринке – минутная слабость, она запаниковала и сорвалась – больше она такого не допустит! Не потеряет контроль.       Нужно просто отдохнуть…       Хорошо жить в маленьком городке, где многое делается на доверии друг к другу. Этим Пелли бессовестно воспользовалась, когда пришла к лечащему врачу своей тети и попросила рецепт на дополнительную дозу снотворного. Сделав большие наивные глаза, Птичка кротко прочирикала доктору, что случайно, по ошибке, выбросила тетины лекарства, и чтобы та не узнала и не расстроилась, племянница решила прийти за аналогичной баночкой. Добродушная врач, ровесница Флоренс, поверила милой девочке, которую знала уже много лет.       Было ли Пелли стыдно за этот обман? Конечно! Но зато теперь у нее в руках перекатывалась белая пластиковая баночка с продолговатыми пузатыми таблетками – снотворное. Которое она теперь могла принимать, не боясь, что тетя заметит.       И ей это помогло – высыпаться она и правда стала получше. Таблетки глушили всё – сны, голоса… Правда вызывали тошноту, но это не беда – несколько минут в уборной, и всё! Небольшая цена за ночной сон.       Птица была очень довольна собой – она нашла выход! Пусть и временный. После конкурса, после выпускных экзаменов, она обещает, что займется этим вопросом! Но пока – так.       Девушка знала, что за эту неделю ей удалось немного выправить и свой внешний вид – Кот, до этого буравящий ее напряженным взглядом, вроде, немного успокоился. Пенелопе было ужасно стыдно, что она бегала от друзей – но и рассказать им о своей беде она не могла. Даже малышку Ло она намеренно избегала – понимала, как ужасно это выглядит со стороны, но всё же в эти дни под разными благовидными предлогами «убегала» от разговоров с подругой – чтобы та не начала расспрашивать о ее состоянии. Зачем Котёнку знать? Она недавно пережила такую трагедию! Едва сама оправилась! А Кот? Ему мало дел? Мало забот? Его мысли сейчас должна занимать только Шарлотта, только ее проблемы он должен решать, а не дурной одноклассницы, с которой общаться начал только в этом году!       Пелли прекрасно понимала, что любой из друзей ринется к ней на подмогу, невзирая на свои собственные горести – но именно этого она и не могла допустить.       Мистер Морт… О нет! Она даже и думать не смела о том, чтобы навешивать на него свои проблемы! Даже если он и проявлял к ней некую симпатию, она не должна подвергать его риску - если он начнет ее оберегать и опекать, про него пойдут нехорошие слухи… Помни об этом, Птица, помни всегда!       И молчи. Сожми зубы. Заткни уши – пусть голоса замолчат! Выпей чуть больше таблеток, чтобы гарантировано провалиться в тяжелый душный сон без сновидений – да, утром будет нещадно тошнить и снова придется выворачиваться наизнанку от резкого приступа дурноты, но зато ты будешь спать. Хотя бы так.       Осталось немного… Всё уже идет на лад. Осталось совсем немного.       Потерпи.       Промолчи.       Молчи о том, что тебя трясет от страха, от ужаса перед черной водой… Молчи о том, что ты каждый вечер плачешь и сжимаешься в комок на широкой кровати, среди ярких цветастых подушек… Молчи о том, что боишься за себя, за папу, за тетю, за друзей, за того, кого любишь… Молчи о том, как саднят и ноют раны, нанесенные тобой же… Молчи о том, как ты осторожно перебинтовываешь их как можно аккуратнее, шипя и жмурясь от боли, когда приходится отрывать присохший за день бинт от глубоких порезов… Молчи о том, как болит сердце, что твой любимый всегда так близко – и всегда так бесконечно далеко… Молчи о том, что голоса кричат на все лады о том, что ты больна, что ты – ничтожна, и о том, что папа никогда не поправится…       Молчи.       Ты – молчаливая Птица.       Ты должна молчать.       

* * *

      Когда она села в автобус, было еще темно – утренний рейс, конец зимы, что поделать? Устроившись на холодном и не очень комфортном сиденье, Пелли прижалась лбом к ледяному окну и тяжело выдохнула облачко пара прямо на поверхность стекла – от ее дыхания тут же расплылось мутное пятнышко испарины. В детстве она, как и все малыши, любила рисовать на таких «островках» причудливые загогулинки, либо солнышки, человечков или смайлики. Рука сама потянулась к стеклу, и тонкий палец вывел на прохладном влажном пятнышке символ трискелиона, трефота… Конечно, она не взяла с собой подарок мистера Морта – Пелли не была дурой и прекрасно понимала, что вещица эта стоила гораздо больше, чем говорил Рэймонд, и потому таскать с собой украшение в поездку было бы очень опрометчиво  - а вдруг потеряет?       Но тем не менее – ее мысли были не в холодном автобусе, а там, с ним, в светлом кабинете истории, где за учительским столом высилась статная фигура широкоплечего мужчины в строгом коричневом пиджаке.       Она не заметила, в какой именно момент стала называть про себя мистера Морта просто Рэймондом. Это очень и очень неправильно – даже в мыслях Птица не должна такого позволять, ведь однажды она может оговориться…        Как бы ей хотелось однажды так оговориться!!       Рэй-монд. Рэй-монд. Стук стрелок в старинных антикварных часах… Размеренный, ровный, как стук его сердца…       Пелли закрыла глаза – Рэй улыбался. В ее мечтах он всегда улыбался. В реальности это случалось редко, но помечтать-то ей никто не запрещает!       Каждую его улыбку, каждое теплое ласковое слово, сказанное им, она хранила как песчинки золота, добытые из тонн пустой породы на прииске. Каждую такую песчинку она откладывала в память как величайшую драгоценность – крохотные искорки, что складывались в шар света. Он мягко грел ее в те моменты, когда огни вокруг нее гасли, и мир Пенелопы погружался во тьму.       В черную воду.       Что он сказал вчера на прощанье? «Мисс Гейл, я никогда в вас не сомневался и не собираюсь! Но теперь речь о том, чтобы и вы перестали сомневаться. Тогда вас никто и ничто не остановит! Ничего не бойтесь, ни в чем не сомневайтесь… Вы умница, мисс Гейл, вы со всем справитесь».       Он смотрел на нее ласково, говорил тихо, вкрадчиво, немного наклонившись вперед, подавшись к ней – и его слова в этот момент предназначались только самой Птице, больше никому. Это было их общее дело, общая тайна.       Он верил в нее, он верил ей. Она не имеет права его подвести…       Автобус неспешно рассекал утреннюю туманную дымку, где-то впереди робко разгорался рассвет. Было уже не холодно, да и снег почти весь стаял за теплый февраль, но Пелли все равно ежилась от озноба – ее било мелкой дрожью не только от прохлады, что царила в салоне еще не нагревшегося автобуса, но и от страха и волнения.       Страшно ли ей? Да, до ужаса! Если задуматься о том, что она сейчас делала, куда ехала и зачем – то это было просто уму непостижимо! Девочка из глухой провинции, недоучка из школы на отшибе маленького городка едет поступать в Уайтмаунтен! Еще бы в Денвер собралась! Или сразу в Вашингтон!        Кто ее там ждет? Что она пытается доказать?       Глупая Птица! Ничтожество… - прошелестело на задворках сознания.       Пелли тряхнула головой влево, невольно повторив жест своего учителя: сегодня ни в коем случае нельзя давать волю голосам! Иначе всё, чего она ждала и к чему готовилась полгода, пойдет прахом! Она заставила себя выспаться – утром привычно «расплатившись» за выпитое накануне снотворное – с улыбкой простилась с переживающей за нее тетей и отправилась на остановку, настроив себя на игнорирование голосов и на позитивный лад.       Ничего, ничего – это всего лишь на один день! Она быстро съездит, постарается решить этот чертов тест и вернется домой. Правда, придется переночевать в мотеле – автобус до Навьен-Роуд, увы, ходит только утром, один раз в сутки. Но ничего, не страшно. Она справится, большая девочка.       Холод… вокруг и внутри…  Птичка куталась в длинный шарф, сидела, нахохлившись как настоящий воробушек, пытаясь думать о хорошем, о чем-то спокойном – не давать воли дрожи от озноба, страха и усталости… Но вспоминала она не теплую чашку чая, что сжимала в руках, сидя рядом с маленьким Котёнком, не ласковые объятия мягких старческих рук любимой тёти Фло… А два нагретых солнцем черных оникса.       «Мисс Гейл, я никогда в вас не сомневался и не собираюсь!».       Её солнечный луч. Её Рэй…       - Я не подведу ва… тебя, - еле слышно выдохнула Пелли в стылый воздух, - я не подведу тебя, обещаю.       

* * *

      Путь от автовокзала до университета занял не то, чтобы много времени, но Пенелопе он показался почти что вечностью – она не привыкла к ритму и толпам большого города. Хотя «большим» назвать Уайтмаунтен можно было только с натяжкой – огромным он казался только тем, кто жил в совсем крохотных городишках вроде Навьен-Роуд.       Цвета и запахи города захватили сознание Пелли, набросились на нее как стая голодных воробьев на булку хлеба - она поначалу даже немного растерялась, но быстро взяла себя в руки, и, найдя нужный маршрут, села на городской автобус до университета – благо туда много что ходило, всё же данное учебное заведение было огромной гордостью местных и располагалось почти в центре Уайтмаунтена.       В последний и единственный раз Пелли была тут в двенадцатилетнем возрасте – со школьной экскурсией. И то, их тогда всего лишь провели по паре достопримечательностей и небольшому музею – ездили без ночевки, так что за день с целым классом детей можно мало что успеть. В общей суматохе девочка тогда не очень хорошо запомнила даже впечатление от города – не то, что его улицы или основные ориентиры. Поэтому она очень хотела прогуляться по Уайтмаунтену, спокойно и размеренно, но, увы, и сегодня ей это вряд ли удастся: конкурсный тест начнется уже через два часа, надо успеть доехать до университета, пройти регистрацию как заявленная участница и, что самое сложное – найти нужную аудиторию, в которой будет проводиться экзамен.       Может получится осмотреть город после теста, но сейчас весь мир схлопнулся для Пелли до пресловутого экзамена – пока что жизни «после» она не видела. Девушка сосредоточила всё внимание на событии, которое должно произойти в полдень по местному времени и которое определит ее судьбу на ближайшие несколько лет. А может даже - и на всю жизнь.       Пока ей оставалось только с живым интересом рассматривать город в окно автобуса и стараться не потерять сумку или шапку, протискиваясь в толпе.       Конечно, она видела университет на буклетах, на фото с официального сайта – даже часто разглядывала его, мечтая однажды вживую приблизиться к этому величественному зданию. Но в реальности оно оказалось даже более монументальным, чем она могла представить, даже немного помпезным – огромная белоснежная лестница вела к ряду высоких колонн, бледно-желтые, тоже почти белые стены украшали небольшие рельефы под самым фронтоном – колонны создавали иллюзию портика и делали вид университета еще внушительнее.       Такая вычурность была оправдана тем, что Уайтмаунтенский университет являлся одним из самых престижных в штате, попасть в него было либо мечтой, либо вопросом финансов. Которыми ни Пелли, ни ее тетя, конечно, не располагали – значит, оставалось мечтать. И более того – стараться воплотить мечты в жизнь.       Пелли на миг застыла перед широкой лестницей, не в силах шагнуть на первую ступеньку. Она мечтала об этом моменте – и боялась его больше всего на свете. Но Птичка приехала сюда не для того, чтобы робеть и сомневаться в самый последний миг! Она на секунду прикрыла глаза и, вдохнув уже почти весенний воздух, сделала этот шаг.       А затем еще один – и еще, всё выше, и выше, и выше. Вперед – прямо к массивным дверям университета.

 

* * *

              Вопреки ее ожиданиям, внутри было… пустовато.  Пелли с трудом и не без помощи парочки студентов в университетской форме, что пробегали мимо, нашла кабинет, где проходила регистрация. Там, сверившись с ее документами, девушку оформили на конкурс окончательно, выдали именной бэйдж и пакет с бланками для ответов. Женщина, которая проводила регистрацию, была явно занята своими делами и даже не стала провожать юную абитуриентку до аудитории – дала пространные объяснения, махнула рукой куда-то в коридор и вернулась к своим бумагам.       Пелли же, пожав плечами, отправилась на поиски самостоятельно, держа в голове номер лектория: А113. Что сложного в том, чтобы, зная номер и примерное направление, найти кабинет?       Оказалось, что это ужас как непросто! Девушку, привыкшую к одному, почти прямому коридору ее небольшой школы, все эти лестницы и повороты вводили в замешательство – ситуацию не улучшало и то, что номера аудиторий чередовались, как бог на душу положит – за С107 могла идти не С108, а D120. Вероятно для студентов и преподавателей всё было ясно и просто, но Пелли, которая пришла в это здание впервые в жизни, такой хаос просто убивал – тем более, что время уже начинало поджимать!       Как назло, из коридоров пропали люди! Студенты разбрелись по кабинетам, и даже уборщики словно куда-то попрятались! Только портреты на стенах – картины и фотографии – смотрели на Пенелопу высокомерно и немного сочувственно, но у них направление она бы не узнала, так что пусть смотрят как хотят!       Пелли быстро шла, почти бежала, по гулким светлым коридорам с чрезвычайно высокими потолками и лихорадочно вглядывалась в цифры на дверях. Она уже начинала нервничать и корила себя за то, оказалась не способна справиться даже с такой простой задачей! Как она будет решать тест, если даже лекторий найти не в состоянии! Что же, мистер Морт, вы явно поставили не на ту школьницу – эта сообразительностью и умом не отличается! Но что же делать, что делать…?  - Осторожно!       Видя вокруг себя только мельтешащие номера аудиторий, Пелли не заметила, как чуть не налетела на высокого юношу в белой рубашке и строгих серых брюках. Парень, кажется, только что вышел из одного из ближайших кабинетов и точно не ожидал, что его едва не собьет с ног летящая по своим неотложным делам Птица.       Рослый блондин от неожиданности выставил вперед руки, чтобы не столкнуться с девушкой, но вместо того, чтобы рефлекторно оттолкнуть ее, он, машинально положив ладонь ей на талию, слегка отвел ее в сторону мягким и четким танцевальным жестом. Никакой спешки, дерганых движений или суеты. Словно уверенное па.       Убедившись, что Пелли не упала и не пострадала, парень тут же убрал руку. - Мисс, куда вы так спешите? – прозвучал его мелодичный голос.       Ошарашенная едва не случившимся столкновением Пенелопа, прижала к себе папку с бланками и по привычке схватилась за лямку холщовой сумки. - Я… - задохнулась она, едва переведя дыхание, - я… Простите меня, я…       Взгляд Пелли уперся в грудь ее неожиданного собеседника – на белоснежной рубашке с двумя небрежно расстегнутыми верхними пуговицами алела небольшая брошь-нашивка – красно-серый герб университета. Девушка осторожно подняла взгляд и невольно окинула им юношу – явно местного студента.       Молодой человек был выше Птички примерно на полголовы – точно старше Пелли, но ненамного, может на пару-тройку лет. Светлые волосы средней длины собраны в аккуратный хвост, черты лица благородные и тоже какие-то… аккуратные – очень приятные, можно сказать. Юноша был одет в типичную университетскую форму, но почему-то без пиджака и галстука. Через его плечо была перекинута кожаная сумка-портфель, похожий на портфель мистера Морта, но на длинной лямке.        Самого парня едва ли можно было назвать тонким и щуплым – скорее он казался довольно стройным и гибким, несмотря на то, что по габаритам был весьма средним – до Кота ему, конечно, было ой как далеко, но видно было, что к прокачанной мускулатуре он и не стремился. Общий ухоженный внешний вид и аккуратные руки говорили о том, что юноша если и дрался когда-то, то это было очень и очень давно. Если вообще было.       Серо-голубые глаза внимательно смотрели на Пелли – во взгляде парня не было раздражения, только немой вопрос.       От него не укрылось, видимо, что Пенелопа запыхалась, а из черной косы выбилась парочка прядей, которые она тут же убрала от лица. - Заблудилась? – участливо улыбнулся блондин, сразу же перейдя на «ты». - Я… - всё еще не могла прийти в себя Пелли, - я не… я просто… Да, - обреченно обронила она наконец, - я заблудилась. - Какая аудитория нужна? – сразу перешел к делу юноша, не переставая улыбаться. - А113. - О! Это же совсем в другом месте! – голубые капельки превратились в круглые озёра. – Хочешь, провожу? - Буду таааак благодарна! – искренне выдохнула Пелли. – Я очень боюсь опоздать!  - Опоздать? – уже на ходу спросил студент, жестом показав девушке следовать за ней куда-то вглубь коридора. – А! Ты приехала на конкурс, да?  - Да, - торопливо шагая рядом, отвечала Птица, - я на конкурс от исторического. - Тогда понятно, почему ты заблудилась – новеньким тут непросто ориентироваться. И даже старожилы иногда путаются, - ободряюще кивнул он, отчего Пелли стало даже немного легче.       Ладно, может она не такая уж и безнадежная тупица.  - А ты откуда, если не секрет? Как далеко будущие студенты готовы забраться ради поступления? – усмехнулся парень.       В его словах не было даже намека на издевку или самодовольство – он спрашивал всё довольно легко, даже дружелюбно, приветливо.  И вообще, несмотря на очень ухоженный внешний вид и явную уверенность в себе, парень не производил впечатление мажора или зарвавшегося от денег и статуса человека.  Он охотно принялся помогать абсолютно незнакомой девушке, хотя у него наверняка были и свои дела. Речь его была плавной и предельно спокойной. В нем сквозила та же уверенность, которую источал Рэймонд – тихая, молчаливая сила, которая, однако, способна чуть ли не горы свернуть. - Я из Навьен-Роуд, - доверительно ответила Пелли.  - Навьен-Роуд? – снова мягко усмехнулся юноша. – Знаешь, обычно в самых маленьких городках загораются самые яркие звездочки.       Пенелопа очень смутилась и чуть было не сбила шаг, отвернувшись от спутника, чтобы спрятать запылавшие щеки. Но он и не пытался ее смутить – видно было, что парень просто сказал то, что думает. Что он и привык делать.  - А почему тут сегодня так мало людей? – перевела тему Пелли, с интересом оглядываясь по сторонам. - А, ты не знаешь?       Девушка отрицательно помотала головой – конечно, она не знала! - Вчера был юбилей университета, вон еще даже не все украшения сняли!       Пелли к своему стыду поняла, что, увлеченная поиском аудитории, она совсем не заметила ярких растяжек под потолком и серо-красных лент и вычурных бантов, что украшали некоторые портреты и стенды. - А сегодня, - продолжал юноша, - по традиции выходной. В здании только старосты, - он красноречиво ткнул себя в грудь большим пальцем, - несколько преподавателей и, конечно, вы – приехавшие на конкурс!       Птичка поняла, что… улыбается ему в ответ. Какой-то заразительной была его улыбка, искренней и… наверное, даже теплой.  - А вот и сто тринадцатая, - парень остановился у одной из неприметных дверей, на которой действительно красовался номер «А113».  - Спасибо огромное, - от всей души поблагодарила Пелли, - без тебя я бы точно ее не нашла! - Не за что, - улыбка юноши стала чуть шире и еще чуть теплее, - мисс Пенелопа Гейл.       Сказав  это он кивнул на яркий бейджик, который красовался на груди девушки – чтобы она вдруг не подумала, что у ее случайного спутника есть экстрасенсорные способности. - Нечестно! – засмеялась Пелли. – Теперь тебе придется назвать и свое имя! - Уолтер, просто Уолтер, - юноша протянул ей руку для пожатия, и Птичка без боязни вложила в нее свою ладонь. - Очень приятно, просто Уолтер, - улыбнулась она. - И мне. Удачи с конкурсом… звездочка, - с этими словами парень, вместо того, чтобы пожать ее руку, слегка наклонил голову, словно намереваясь поцеловать ей пальчики, но в последний момент решил не смущать свою новую знакомую, а просто мягко провел большим пальцем по ручке застывшей от изумления Пелли, - покажи им всем!               

* * *

      Три часа… На тест было отведено три часа. Пелли, оторвавшись от последнего вопроса, слегка потянулась, немного покрутила головой, разминая затекшую шею, глянула на часы над кафедрой… и обнаружила, что прошло всего сорок минут. Потом недоуменно посмотрела на исписанные листы и поняла, что… закончила. Девушка осторожно огляделась по сторонам – остальные абитуриенты еще вовсю корпели над своими листами – кто-то напряженно думал, кусая ручку или опустив голову на сцепленные в замок руки, кто-то сосредоточенно писал, кто-то судорожно бегал глазами по вопросам, нервно перелистывая бланки… Неужели она одна уже доделала тест?       Быть такого не может! Значит она точно где-то ошиблась или неправильно прочитала вопросы, поспешила… Пелли тряхнула головой, нахмурилась и скрупулезно принялась изучать задания, а также написанные и проставленные ею ответы.       За этим занятием прошло еще полчаса – Птица несколько раз предельно внимательно прошлась по бланкам, но не заметила никакого подвоха и, пусть внутри у нее всё дрожало от ответственности момента, в своих ответах она была уверена.       Пелли снова огляделась – ситуация в аудитории не изменилась, все по-прежнему корпели над тестами. Девушка обвела задумчивым взглядом небольшой, но очень светлый лекторий, где в шахматном порядке рассадили десятка три конкурсантов – и ей и правда было, о чем задуматься.       Мистер Морт подготовил ее абсолютно верно и грамотно – вопросы были по совершенно разным периодам и аспектам, охватывали всю мировую историю. Многие были с двойным дном – если сходу броситься отвечать, не вчитавшись повнимательнее, легко можно было ошибиться. Рэймонд об этом предупреждал, он ее к этому готовил. А потому всё конкурсное задание заняло у нее так мало времени. В своих знаниях Пелли была уверена, но без занятий у мистера Морта она вряд ли знала бы о подобных нюансах. Он гонял ее по всем темам, иногда заставляя заглянуть в такие уголки материала, которые, конечно же, не освещались в общей программе. Но и на кону тут стоял не просто экзамен – а шанс на бесплатное обучение в одном из самых престижных вузов штата!       Только один вопрос всё никак не давал Пенелопе покоя… Она довольно хорошо знала историю России и Древней Руси, а особенно – период до прихода к власти династии Романовых, и кое-что в вариантах ответов на двадцать третий вопрос не сходилось…  Она сомневалась между двумя, но, по правде сказать, сама себе признавалась, что сомнения у нее вызывала прежде всего формулировка вопроса, связанного с правлением Иоанна IV. Они с мистером Мортом как раз обсуждали эту тему еще в ноябре – немного поспорили, историк привел ей аргументы, ссылки на статьи, и дотошная Пелли получила от него доказательства того, что конкретно этот период жизни монарха и конкретно этот его поступок является довольно спорным. Нет четкого указания на то, что его совершил именно он.       А тут вопрос был поставлен так, словно это было уже доказано, что вводило девушку в большие раздумья и сомнения.       Пелли нервно сжала плечи руками, напряженно вглядываясь в текст – словно ждала, что под ее взглядом буквы расплывутся и поменяют свой порядок. Но этого, конечно же, не произошло.        В голове Птички боролись два жгучих желания: сдать бланки, как есть, выждав для приличия еще полчаса и снова проверив все свои ответы, и поднять руку, привлечь внимание одного из преподавателей кафедры, которые присматривали за конкурсантами, и оспорить корректность формулировки задания.       Первый вариант нравился ей больше – подумаешь, что один ответ мог оказаться неправильным из-за сомнительно поставленного вопроса, в остальных-то она уверена! Но именно он мог оказаться решающим – вдруг именно того самого, последнего, единственного балла ей не хватит для победы и поступления. Цена ошибки слишком высока…       Но стоит ли поднимать руку, привлекать к себе внимание и – о ужас! – спорить с теми, кто составлял этот тест?! Как она смеет ставить под сомнение их компетентность?...       Именно! Ты – ничтожество! У тебя все равно ничего не выйдет! И всё остальное, что ты написала – полный бред и ерунда. Идиотка! Бесполезная идиотка! Сиди и не высовывайся…       Ну нет! Это неправда! Она же знает, что голоса нельзя слушать! Это неправда!!       Неправда? А ты прислушайся не к нам, а к себе – и сразу поймешь, какая ты никчемная дура…       НЕТ!! Это не так!       Мистер Морт не стал бы доверять той, в ком не был бы уверен!       Мистер Морт… Помогите…       Помоги, Рэймонд! Помоги мне!       И словно в ответ на ее мысленный призыв перед глазами встал пристальный взгляд двух черных морионов под серебряными бровями: «Мисс Гейл. Ничего не бойтесь, ни в чем не сомневайтесь… ».       Тяжелый глубокий вдох и… уверенно вскинутая вверх рука.       Взметнулись иссиня-черные перья. Вороньи перья. Её перья.        - Да, мисс?        - Прошу прощения, у меня вопрос к одному из заданий.       Пелли слышала и видела себя словно со стороны: будто это не она, а другая высокая черноволосая девушка в белой блузке и строгой юбке подняла руку. Будто это не ей ответила афроамериканка средних лет и с вежливой улыбкой пригласила Птичку к столу у кафедры, за которым сидели преподаватели. Будто это не она шла к ним, сжимая в руке бланки с вопросами. Будто это не она четко и уверенно обозначила суть своих сомнений по поводу задания…       Пелли и отвечавшая ей темнокожая женщина с кудрявыми волосами, собранными в огромный непослушный пучок, говорили вполголоса, почти что шепотом, чтобы остальные абитуриенты не услышали. Пара других преподавателей наклонились поближе и с нескрываемым интересом слушали то, что говорила им Пенелопа.       - Можем попросить вас, мистер Кливенс, остаться с конкурсантами, а мы с миссис Ашани выйдем и обсудим сложившуюся ситуацию? – сказал один из них, смугловатый брюнет в очках, когда Пелли закончила.       Получив от коллеги утвердительный кивок, он и миссис Ашани поднялись из-за стола и, попросив Пенелопу подождать на своем месте, вышли в коридор.       Пелли, поднимаясь по лестнице амфитеатра лектория, чувствовала на себе внимательные удивленные взгляды остальных поступающих – и уже была совсем не рада, что поддалась минутному порыву смелости и позволила себе подать голос. Ведь этот тест составляли явно не студенты – а кто-то из опытных преподавателей! Как она смеет перечить мнению этого человека?! Что она о себе возомнила?       

 * * *

 - Что она о себе возомнила?! – невысокий профессор с аккуратной седой бородкой, такого же цвета усами и тщательно уложенными короткими волосами, просто рвал и метал, гневно размахивая руками и уже в который раз меряя темный кабинет широкими резкими шагами. - Девушка просто указала на небольшую ошибку… - мягко начала пышная афроамериканка, но раздраженный мужчина, которому на вид было лет шестьдесят, тут же перебил ее. - Ошибку?! Вы забываете, миссис Ашани, кто составлял тест для конкурса! - Я прекрасно это помню, профессор Гордон, - спокойно проговорила женщина, - его составляли вы. - Именно! – Гордон резко остановился и многозначительно поднял указательный палец. – А я являюсь профессором этого факультета! И уже много лет, прошу заметить! - Но вы тоже человек, - осторожно вклинился брюнет в очках, что держал бланк с вопросами, - а людям свойственно ошиба…  - Вы бы придержали своё мнение при себе, мистер Малек! – совсем не по-профессорски прошипел профессор. – Вы тут всего лишь доцент! А вы, миссис Ашани, лишь год назад продвинулись дальше этой должности!  - Несмотря на это, наше мнение и голос тоже имеет вес на факультете – равно как и голоса остальных преподавателей, - нахмурилась на его выпад женщина, - мы можем объявить о том, что откладываем тест и вынести этот вопрос на общее собрание…  - Не надо ничего выносить! – скривился Гордон. – Это просто трата моего времени!       Он нетерпеливо протянул руку к Малеку:  - Ну, что там за вопрос, давайте быстрее! - Двадцать третий, - лаконично ответил тот, также сердито нахмурившись, как и его коллега.       Седовласый профессор буквально выхватил бланк и впился в него глазами:  - Ну?! И что с ним не так?! Обычная формулировка! Если эта юная особа захотела привлечь к себе внима… - Мы уже обсудили это с мистером Малеком и мистером Кливенсом, - в этот раз уже Ашани сама твердо перебила Гордона, - и нашли эту формулировку действительно спорной: мы согласны с конкурсанткой – этот момент биографии Иоанна IV не подтвержден исторически.       Профессор аж задохнулся от возмущения и удивленно уставился на коллег, переводя изумленный взгляд с одного на другую. Но те только строго смотрели на него и не отводили глаз. Гордон, с трудом скрывая гнев, высокомерно вскинул голову и нарочито небрежно бросил бланк на стол, возле которого стоял. - Я обязательно перепроверю свои источники и укажу вам на ваше вопиющее заблуждение… коллеги! – последнее слово он как будто с трудом выдавил из себя. – И тогда я поставлю под сомнение результаты теста этой… абитуриентки. Как ее фамилия? - Увы, мистер Гордон, - спокойно развела руками Ашани, - я не запомнила, что было написано на ее бейджике. А вы, мистер Малек? – она многозначительно посмотрела на доцента. - Нет, к сожалению, я не увидел – вы же знаете, какие у меня проблемы со зрением, профессор, - брюнет в легком темном свитере постучал пальцем по своим очкам.       Гордон фыркнул от возмущения и, не удостоив коллег даже ответным взглядом, быстро направился к выходу из кабинета. - Так мы отменим этот…       Бах! Дверь с грохотом захлопнулась за горделивым профессором!  - …вопрос, - договорила свое предложение миссис Ашани и выдохнула, улыбнувшись Малеку. – Года идут, а Сэмюэль Гордон не меняется. Только становится менее сговорчивым и более склочным. - Что ж, - усмехнулся ее коллега, подбирая листок со столешницы, - возраст берет свое. Да и прежние регалии не дают покоя нашему многоуважаемому и сильно раздражаемому.       Приложив бланк к остальным, он внимательно посмотрел на женщину. - Ты же запомнила ее фамилию, да, Джеретта?  - Гейл, - улыбнулась та, - теперь я вряд ли забуду. Даже если девочка не поступит. Надо думать – оспаривать тест самого Сэмюэля Гордона!  - Не факт, что она подала бы голос, если бы знала, кто составитель, - пожал плечами Малек. - А вот мне кажется, что подала бы, - задумчиво посмотрела куда-то на дверь темнокожая преподавательница, - есть в этой звездочке что-то... крепкое, сильное, смелое. Словно внутренний огонь…  - Ого, как поэтично! – рассмеялся доцент. – Но нам пора, надо объявить об отмене двадцать третьего вопроса, да? Мы же так поступим? Или всё же будем переносить конкурс на другую дату? - Не будем, - отмахнулась Ашани, - просто уберем вопрос из бланка при подсчете баллов. Пойдем, Асим, ребята нас заждались.       

* * *

      Горячий стаканчик с кофе чуть не обжег пальцы Птички. Она торопливо поставила его рядом на маленький столик у ларька и чуть тряхнула рукой, остужая ее – вот они, минусы митенок! Иногда все же лучше, чтобы пальцы были закрыты, пусть это и менее удобно.       Шел последний вечер февраля, по погоде стояла ранняя весна, совсем не холодно и снега в городе уже не было – только на полях и в лесу вдоль шоссе он еще лежал. Однако горячий кофе был сейчас совсем не лишним – Пелли гуляла по городу примерно два часа и успела продрогнуть и проголодаться.       Несмотря на слабость, вызванную голодом и усталостью, Птичка купила только кофе и небольшую темную шоколадку – больше ничего не рискнула взять, чтобы снова не спровоцировать приступ тошноты, которая всё чаще и чаще накатывала на нее в качестве побочки от приема большого количества снотворного.       Пелли поставила локти на столик и сделала осторожный глоток – горячий горьковатый напиток растекся долгожданным теплом по ее горлу и отозвался жаром в груди. И она почувствовала, что немного оживает.       Все эти два часа Птица бесцельно бродила по Уайтмантену – назвать это экскурсией или осмотром города язык бы не повернулся: девушка почти ничего не запомнила – где ходила, что видела… Ее мысли вязли в плотном тумане, она бродила по улицам словно на автомате, поворачивая в те места, куда нес ее людской поток. Сказывалось пережитое чудовищное напряжение – от поездки, от самого конкурса и, конечно, от того, что Пенелопа осмелилась оспорить один из вопросов! Она и сама толком до сих пор не могла понять, как на это решилась! Просто в голове вдруг вспыхнул образ мистера Морта – ширококрылого ворона, надежного и уверенного в себе. Только такие люди способны добиться чего-то – подумала она и в ярком порыве смелости подняла руку…       Двадцать третий вопрос отменили. После объявления, сделанного немного полноватой женщиной-преподавателем с приятным оттенком кожи цвета молочного шоколада, Пелли почувствовала, как взгляды всей аудитории устремились на нее – ведь  это она заметила ошибку. Благодаря ей спорное задание убрали из конкурсной программы.       Птичка ужасно не любила чувствовать себя в центре внимания – ей хотелось сжаться, закрыть глаза и уши, а может даже – убежать… Но вместо этого она только выпрямила спину, села как можно более прямо и уверенно посмотрела вперед, на преподавателей за широким столом. Именно так поступил бы мистер Морт.       Однако внутри у нее все ныло и болело – девушка, на которую в школе все эти годы обращали внимание только когда нужно было что-то списать, страдала от этих взглядов. Пристальных и полных интереса. А может – раздражения. Может, она своим решением кому-то невольно навредила?       Потому Пелли, чтобы не испытывать подобное еще раз, не стала сдавать свой тест раньше срока, просто дождалась, когда выйдет время, в три часа дня сложила свои бланки в общую стопку с остальными и торопливо покинула лекторий, едва не забыв свою сумку. Как ни странно – дорогу обратно к выходу из университета она нашла довольно быстро. Даже Уолтер не понадобился.       Птичка чуть крепче сжала в руках стаканчик и наконец-то улыбнулась – наверное, впервые за последние несколько часов. Уолтер. Очень приятный молодой человек, который вдобавок повел себя с ней крайне вежливо, помог сориентироваться в однообразных коридорах университета…       «Приятный» - да, это слово идеально ему подходило. Опрятный внешний вид, мягкий неспешный голос, такие же движения – юноша явно знал себе цену, был уверен в себе и никуда не спешил. Его уверенность передавалась  и тем, кто находился рядом. Помимо этого, Уолтер был хорош собой – не красавец с обложки модного журнала, но черты лица и фигуры тоже очень… приятные. Располагающие к себе.       Поняв, что уже несколько минут думает о парне, Пелли залилась краской – особенно после того, как вспомнила его слова, как он назвал ее. Звездочка. Это очень мило и… даже красиво.       Не избалованная мужским вниманием Птичка очень смутилась – что тогда, стоя рядом с аудиторией А113, что сейчас, вспоминая их диалог и обнимая руками картонный стаканчик с остывающим кофе. Но она тут же тряхнула головой – по привычке снова вышло влево – и отогнала от себя неуместные мысли: парень просто был вежливым, вот и всё! Не придумывай лишнего!       Да-да! Кому ты вообще нужна?       Когда наступил момент «выдоха» и усталой пустоты, голоса снова взялись за старое. Так происходило, стоило Птице хоть немного ослабить контроль…       Ничего. Скоро она отдохнет…       Кого Пелли обманывает?! Она спать не сможет до оглашения результатов конкурса! Их обещали прислать довольно быстро – за неделю-полторы, но это время будет тянуться для нее бесконечно!       Однако сейчас действительно стоило немного отдохнуть – хотя бы поспать. Иначе станет только хуже, она знает…       Птичка вздохнула и с сожалением допила остатки вкусного кофе – к шоколадке она так и не притронулась. Несмотря на то, что в последний раз она ела за полчаса до экзамена, кусок в горло сейчас не лез. Может, съест эту маленькую плитку в мотеле…       Да! Ей еще добираться до мотеля на окраине города – не самый лучший вариант, еще и рядом с трассой, но один из самых дешевых. Лишних денег у нее не было, и даже эта вынужденная ночевка ощутимо ударила по ее карману. Ничего, завтра утром она сядет на автобус и уже к полудню будет дома.       А через день пойдет в школу и всё-всё-всё расскажет мистеру Морту! Про конкурс, про спорное задание… про то, как его подготовка помогла ей справиться…       Птичка умолчит лишь про то, что в час самых больших сомнений и страха, она видела перед собой его глаза. Бездонные, мудрые и очень родные глаза.

      * * *

      Уже почти стемнело, когда Пелли вышла из автобуса на пустынную остановку рядом с мотелем. Вокруг было ни души, только небольшое продолговатое здание светилось тусклыми огнями в сгущающейся тьме. Птица поежилась – очень неуютное место, но выбора не было. Либо ночевать здесь, либо… нигде.       Мимо пролетали редкие машины, вечерний ветер гнал по дороге прошлогодние полусгнившие листья и какой-то мусор… А Пелли всё стояла на остановке, словно боясь сделать шаг за ее пределы – она была уже почти готова поймать попутку и ночью уехать в Навьен-Роуд, но затея была слишком опасной: одинокая девушка на полупустынной дороге… Нет уж, лучше в мотель!       Еще одна машина сверкнула фарами в мутном тумане, и Пелли, проводив тоскливым взглядом пару красных огней, сделала глубокий вдох и уже собралась выйти из-под уютного света фонаря, что светил на остановке, и шагнуть в поздние сумерки, как вдруг…       Рёв мотора! И не одного! Далекий гул внезапно обрел форму, и под рокот двигателей на прямое шоссе из-за поворота выехала ватага байкеров! Птичка испуганно ойкнула и отпрыгнула вглубь остановки, чтобы ее не заметили под ярким фонарем. А то мало ли!       Их было немного – человек шесть или восемь – катили довольно быстро, но не гнали. Мерное, но громкое бурчание моторов казалось раскатами грома – словно грозовая туча вдруг решила опуститься на землю и прокатиться по шоссе. Яркие блики на хромированных частях мотоциклов были словно вспышки молний – короткие и стремительные! Из своего «укрытия» Пелли даже видела искорки на черных косухах – отблески фар и огней редких фонарей.       Небольшая колонна байкеров, видимо только-только открывших сезон, быстро промчалась мимо, оставив за собой клубы дыма, что смешались с туманом, и запах выхлопа и… машинного масла. Словно тонкий шлейф. Запах, который Пелли распознала бы где угодно.       Он преследовал ее еще с осени – горьковатый аромат, словно часть Его парфюма. Неотъемлемая нотка, легкая прогорклая тяжесть… Часть Его запаха.       Никто не знал – мистер Морт тем более! – что эта нотка стала словно решающей капелькой афродизиака, которая заставила Пелли так полюбить его аромат. Запах машинного масла был чуждым для ее мира, где царила сладость выпечки с нотками пряного имбиря. Этот аромат был таким странным и таким желанным! Как и тайное увлечение Пенелопы, которое она прятала ото всех, даже от родной тети. Хотя ничего постыдного в нем не было.       Мотоциклы. Дух свободы, которым были пропитаны даже изображения, фотографии двухколесных железных «коней». Их наездники щеголяли сверкающей металлическими заклепками кожаной броней – сильные, смелые, отчаянные… И такие свободные. Им никто не указ!       Перебирая открытки с байками – пачка досталась ей совершенно случайно, кто-то сдал ее в библиотеку, забыв между книгами, - девушка ни раз мысленно «примеряла» на себя такую жизнь: косуха из плотной кожи, которая как доспех закроет ее от бед и чужих глаз, рев мотора ее верной подружки (которую она бы назвала «Афина»!) и ветер! Ветер навстречу! Впереди – бесконечная дорога, да что там  - тысячи дорог! И все открыты ей! И за спиной у Птицы разворачиваются настоящие крылья – чтобы лететь туда! К горизонту! И дальше! Слушая только ветер и рокот двигателя!       Но каждый раз она одергивала себя: какая косуха? Какой мотоцикл?! Это всё – для смелых, для отважных! Не для таких, как ты. Не для робких пичуг, которые чуть что сжимаются от страха и готовы забиться в самый дальний и темный угол, лишь бы их не заметили!       Эта мечта навсегда должна остаться мечтой.       Вот только далекий запах машинного масла, который пробивался через терпкий мужской парфюм Рэймонда словно давал ей странную, но такую желанную надежду.       Красивый самообман.       Ведь ее жизнь навсегда останется такой, как она сама – серой, неприметной, тихой и строгой. В первую очередь – к себе.       И только яркие огненные камни в темном металле трефота будут напоминать Пелли о том, кто вполне мог бы носить косуху с заклепками, быть свободным и чувствовать на своем лице ветер дальней дороги. Свежий ветер с легким ароматом машинного масла…       

* * *

      Тьма продолжала сгущаться, стремительно холодало, но Пенелопа словно этого не замечала – она сидела на небольшой лавочке под навесом остановки и всё медлила, сама не знала почему – не хотела идти в мотель… Как будто что-то удерживало ее на дороге. Как будто она чего-то ждала…       Потому, когда яркая трель звонка мобильника разрезала вечернюю тишину, Пелли даже не удивилась. Удивилась она имени звонившего.       - Привет, Мигель!        - Пелли! Привет! – фоновый шум на той стороне связи говорил о том, что мужчина был за рулем. – Слушай, я завтра уже буду в городе, может, зайдешь в клинику, ты же хотела поговорить…       - Я сама только завтра приеду…        - Стоп! А ты где?       - Еще в Уайтмаунтене, ездила на конкурс, помнишь, я говорила…       - Да, конечно, помню! Пелли! А где именно ты сейчас?!       - В мотеле «Риверс», - немного приврала Птичка, которая еще даже не дошла до названной точки.       - «Риверс»?! Пелли, мы с Эльзой сейчас будем проезжать мимо! Буквально через полчаса! Мы едем в Навьен-Роуд – хочешь, подбросим тебя до города?        - Конечно! – встрепенулась Пелли и настроение ее сразу улучшилось. Она покосилась на мутные окна неприветливого мотеля и прочирикала в трубку: - Спасибо тебе, Мигель! Буду ждать вас на остановке!       

* * *

      Птичка пригрелась на заднем сиденье уютной небольшой машины доктора Диаса. Пережитый за день стресс и общая усталость сказывались на ней, и Пелли начинала то и дело клевать носом, и только вежливость и чувство такта не давали ей уснуть – Мигель рассказывал о крупной конференции, на которую он ездил в Уайтмаунтен почти на неделю, ему вторила Эльза – его помощница из клиники, спокойная и милая молодая женщина лет тридцати. Ее в больнице многие любили и ласково называли «Элли».  Мигель в том числе.       Видно было, что доктор Диас порывался спросить у Пелли о ее состоянии и о вопросе, по которому она звонила неделю назад, но при Эльзе это было невозможно. Мигель еще пару раз с того звонка набирал Пенелопу, но она бодрым голосом отвечала, что всё прекрасно – и волноваться ему абсолютно не о чем! Молодой доктор понимал, что это не так и очень хотел поговорить с дочкой своего самого тяжелого пациента с глазу на глаз, но сегодня это явно бы не получилось.       Да и сама Пелли не хотела в этот вечер ни о чем рассказывать – только о конкурсе и то довольно быстро и сжато. Мол – да, вроде, все прошло неплохо, но результаты будут позже. Девушка была как всегда приветлива, вежлива и старалась выглядеть и звучать непринужденно, но усталость брала свое.       Под мерное щебетание Мигеля и Элли, Птичка чувствовала, как ее глаза понемногу тяжелеют. Полутьма салона мягко прикрывала ей веки, тепло мерно разливалось по телу девушки. Прежде чем окончательно сдаться сну, она взглянула через окошко пассажирского сиденья на ночное небо – сегодня на нем было столько звезд! Больших и совсем маленьких, ярких и тускловатых…        Звездное небо лежало перед дорогой, по которой неслась машина доктора Диаса – словно путь Пенелопы всё же пролегал туда… За Горизонт. Прямо в звездную темноту. Не в пустую и жуткую черную воду, а к миллиардам созвездий и ярких огоньков – которые мерцали как заклепки на черной кожаной куртке. Или как мягкие сполохи пламени в глазах цвета черного мориона… Автор главы: Tae_Nerr