Перепутья. Книга первая: Нулевой километр

      - Дорогая, пойми, я не могу тебя пустить!       Медсестра в форменном темно-синем костюме тепло улыбнулась невысокой худой девушке, которая, расстегнув слишком легкую для этой погоды куртку с кричащими неоновыми надписями, переминалась с ноги на ногу у стойки ресепшн. Конечно, медсестра знала эту школьницу: юная мисс Уилсон, дочь Беатрис Уилсон из 476 палаты. Эта малышка навещала мать каждые два-три дня, и ее номер телефона был указан в медицинской карте Беатрис. - Что с мамой?! - Все хорошо, солнышко, просто я пока не могу пустить тебя к мамочке… - Прекратите со мной сюсюкать, мне не пять лет! – Воскликнула девушка и в ярости сжала кулачки. Ее крик заметался по больничному коридору, и те немногочисленные люди, что были в нем, невольно оглянулись на юную скандалистку. – Немедленно пропустите меня!!!       Медсестра прижала руки к груди. Ей было очень жаль эту худую, изможденную девчонку, но она и в самом деле сейчас не могла ее пропустить в то крыло, где располагались палаты. Однако у нее сердце сжималось, едва стоило ей посмотреть в огромные синие глаза малышки. В этих глазах пока еще не было слез, но уже появилось беспросветное отчаяние. Она знала это выражение: за годы работы в больнице она вдоволь насмотрелась на тех несчастных, чьи родственники и любимые уже не покидали эти стены. - Деточка… - Что тут за шум?       По коридору шел один из врачей, и медсестра с облегчением бросилась к нему. - Мистер Смит, прошу вас, мисс Уилсон хочет увидеть маму… - Миссис Уилсон запрещены посещения. Вы это прекрасно знаете. – Он разговаривал с сотрудницей больницы, начисто игнорируя Шарлотту. – Так что… - Что с мамой? Скажите мне!!!       Ло, впрочем, не собиралась стоять в стороне. Она, в обычное время такая тихая, такая нерешительная, сейчас готова была кричать, топать ногами и делать все, лишь бы ее пропустили к матери. Однако внутри у нее все сжималось от ужаса. Еще ни разу за прошедший год такого не было. И девушка прекрасно понимала: случилось что-то страшное, раз ей закрыли доступ в палату. – Я требую, чтобы меня пропустили!!! - Требуете? – Врач наконец-то повернулся к худенькой школьнице и смерил ее внимательным взглядом. – Юная мисс, прекратите эту истерику. - Тогда скажите мне, что с моей матерью! Почему меня к ней не пускают?!       Мужчина недовольно поморщился. Нет, он не был черствым по своей натуре, однако работа наложила определенный отпечаток, научила пропускать горе людей мимо себя, не задерживая в душе. Это, увы, было необходимо, чтобы он и дальше мог хорошо выполнять свои обязанности. Да и эта девушка была далеко не первой, кто всеми силами пытался пробиться к своим родственникам, начисто игнорируя слова лечащего врача. - Мисс Уилсон. – Его голос звучал сухо. – Ваша мать сейчас находится в реанимации. Ее состояние тяжелое, но стабильное. Уверяю вас, для волнения нет причин. А потому я еще раз повторяю: пожалуйста, прекратите истерику! Как только ее состояние изменится – мы вам сообщим. Розалин, у нас ведь есть контакты мисс Уилсон?       Медсестра торопливо закивала, но ответить не успела, потому что ее собеседник небрежно и совершенно не к месту добавил, вновь обратившись к худой девчонке: - Мне кажется, что в это время вы должны быть в школе, не так ли?       Однако Ло его даже не услышала. В ее голове билась одна мысль: мама в реанимации! В реанимации!!! Ей стало хуже, гораздо, гораздо хуже!!! Что же делать, что же теперь делать???       На негнущихся ногах она вышла на крыльцо больницы. В ушах у девушки гулко пульсировала кровь, и она не замечала ни хлещущий по плечам ледяной дождь, ни сырой ветер, который хлопал промокшими флагами на мэрии и так и норовил забраться под одежду. Все это было не важно. И даже начни сейчас с неба падать камни, малышка бы не обратила на это внимания, полностью погруженная в себя.       Однако какая-то неведомая сила заставила ее спуститься по каменным ступеням, пройти несколько шагов и завернуть за угол, скрываясь от людей. Лишь там силы оставили ее, и Ло, покачнувшись, беззвучно сползла по стене, опустилась на мокрый асфальт, обхватила голову руками и до боли зажмурилась, все еще не веря в происходящее. Мир вокруг померк, растекся грязными лужами и скрылся за тяжелой ватной пеленой отчаяния, которое навалилось на хрупкую девушку. Все мысли пропали и лишь одна звучала в мозгу оглушительным набатом: маме стало хуже. Она в реанимации. В реанимации!!!       Ло судорожно выдохнула, пытаясь заплакать, заставить слезы потечь по щекам, но горло перехватило раскаленным обручем и глаза остались сухими. А потом вместо них пришел страх. Он впился черными когтями в худенькие плечи десятиклассницы, навалился на нее, не давая сделать ни глотка воздуха и отнимая оставшиеся силы. Шарлотта судорожно дернулась, попыталась встать, не смогла и…       И вдруг пугающее безмолвие, которое окружило ее плотным непроницаемым коконом, с треском рассыпалось на куски, пропало, а в мир вернулись краски. Вернулись звуки. И один звук был излишне назойливым, громким. Но малышке понадобилось несколько долгих секунд, чтобы понять, что это звонит ее телефон.       Сунув руку в карман, она вытащила сотовый и, несколько раз моргнув, сумела сфокусировать взгляд на экранчике.       «Майлз»       И в ту же секунду по ее щекам потекли слезы, словно одно имя Кота было способно отпугнуть всех и вся, что могло нанести вред его синеглазой крошке. Ло, прижав телефон к уху, всхлипнула: - Алло! - Ты плачешь?! – Старшекласснику хватило одного слова, чтобы понять, что с его девушкой что-то не так. – Малая, ты где? Что случилось?! - Майлз, мама… - Шарлотта шмыгнула носом и провела ладонью по лицу, стирая слезы и капли дождя. – Она в реанимации. Ей стало хуже! Я у больницы… - Я сейчас приеду! - Не надо! – Девушка на мгновение с силой прикусила костяшку на пальце, невероятным усилием воли загоняя внутрь рвущийся с губ крик. – Все хорошо. Я сейчас пойду домой… Не приезжай, ты же работаешь… - Да плевать на эту ебаную работу!!! Я… - Не надо, правда. – Она вновь шмыгнула носом. – Просто… Просто я так напугалась… - Малая, ты… Черт, не плачь, все будет хорошо! - Конечно. – Липкий страх наконец отступил, и девушка поняла, что может нормально дышать. – Извини, я напугала тебя… - Дуреха! Точно справишься? Может все же дождешься меня? - Я справлюсь, любимый. – Малышка торопливо закивала, забыв, что Майлз ее не видит. – Честно. А ты… Ты придешь сегодня? - Конечно! - Тогда до вечера, мой Кот. – Ей ужасно не хотелось сейчас прекращать разговор, но она понимала, что у парня не так много времени, чтобы с ней болтать. – Я люблю тебя! - И я люблю тебя, моя малявочка. До вечера.       В трубке раздались короткие гудки, и малышка опустила руку, прижала телефон к груди. Голос Майлза вернул ее в этот мир, и девушка вдруг поняла, что она сидит на асфальте, под проливным дождем, что ей холодно.       С трудом поднявшись на ноги, Шарлотта попыталась стряхнуть грязь с джинсов, но тут же махнула рукой, поняв, что сделает только хуже. Придется теперь идти через весь город в таком виде! Отлично, просто отлично!       Девушка мысленно дала себе пощечину и отругала: ну, и что ты распустила нюни? Устроила скандал в больнице, кричала на врача и медсестру, а потом уселась в лужу, разрыдалась, напугала Майлза своей истерикой… Да что с тобой такое?! А ну, соберись!       Внутренний голос робко возразил, мол, но ведь маме стало хуже, она в реанимации. Однако Ло не позволила ему поднять голову, сурово оборвав: она под присмотром врачей! Доктор Смит сказал, что ее состояние хотя и тяжелое, но стабильное. Все будет хорошо! Все. Будет. Хорошо. Мама очень, очень сильная! Она выкарабкается. И они с ней еще посмеются над этой истерикой. А потом придет Майлз, ведь она же обещала маме их познакомить…       С силой проведя кулачком по глазам, малышка решительно зашагала к центру города, стараясь не обращать внимания на взгляды случайных прохожих. Однако тихий шепоток, прозвучавший где-то там, далеко-далеко на периферии сознания, заставил ее на секунду замереть на месте и вновь задохнуться от ужаса.       «А что со мной будет, если мама умрет?»

***

      Странное нехорошее предчувствие преследовало Рэя с самого утра. Как и мелкие неприятности. Началось всё с того, что он неудачно схватился за турник при очередном подходе, подтягиваясь у себя в гараже, и ощутимо потянул руку. И как назло – правую. Ничего особенного, пройдет, но неприятно.       Потом мокрый и очень тяжелый пласт снега, сошедший с крыши, погнул часть водостока. Это Рэймонд увидел, когда выходил проверить почтовый ящик у дома, и половину утра провозился, исправляя содеянное природой. А вернее – внезапным и противным потеплением в середине зимы.       Затем он чуть не упустил в сливное отверстие раковины свой массивный серебряный перстень, который соскользнул с пальца во время мытья посуды. Рэй чертыхнулся, но тут же одернул себя – сам виноват! Надо было снимать!       Однако у Ворона было стойкое ощущение, что эти бытовые неурядицы были только предисловием к какой-то большой проблеме. Или дурной новости.       Он оказался прав.       Ханна позвонила, когда стрелка часов едва переползла за полдень. - Клювастый!! – как обычно закричала она в трубку вместо приветствия. – Стаканы просто шик!! - Пригодились? – улыбнулся Рэй, присаживаясь на диван в гостиной и перехватывая телефон левой рукой, правая еще побаливала. - Да не то слово ваще! И всё остальное тоже! Только Красавчик уже одну кружку раскокал, так ему Секач притащил из дома старую чашку мышки-Бет. Она пила из нее, когда была мелкая. Помнишь такая… - Розовая? – хохотнул мужчина. - Ага! Еще с поросём каким-то мультяшным. Теперь Красавчику только в неё наливаем в качестве наказания - самое оно для этой белобрысой криворукой свиноты!       Рэй было снова усмехнулся, но почему-то его насторожил слишком уж весёлый тон Мамки. Что-то скрывает. И звонит явно не сказать «спасибо» за подарок на Рождество. Вернее, не только поэтому. - Ханна, - напряжённо свёл брови Ворон, - что случилось? Рассказывай.       На той стороне трубки послышался тяжелый вздох. - Эх, пернатый… Ничего от тебя не скроешь. Да блин… тут такое дело… - «Черноводные»?! – обрубил мужчина и нахмурился еще сильнее.       Барменша замолчала на пару секунд, а потом хрипло обронила: - Они.       Рэймонд резко вскочил с дивана, его глаза гневно блеснули, а правая рука сама сжалась в кулак, несмотря на боль.       Клуб «Блэк Уотер», или как их называют в народе - «черноводные», состоял из «однопроцентников», с которыми у «Бессмертных» была давняя история вражды. Затяжной и кровопролитной вражды.       Несколько лет назад они приехали в Каслтаун и предприняли попытку подмять под себя этот небольшой городок. Сначала по-тихому толкали наркотики на улицах и промышляли мелкими грабежами, потом обнаглели и начали пытаться крышевать владельцев мелких магазинов – в ход шли и угрозы, и кулаки, и оружие. Плюс «Блэк Уотер» не могли спокойно «делить» город с другим мотоклубом – участились нападения на «Бессмертных», которые довольно быстро вылились в открытую войну. Из которой клуб Рэя вышел победителем, но какой ценой…       В те дни они одержали верх благодаря своей численности – «черноводные» были очень наглыми и не гнушались грязных приемов и применения оружия, но людей у «Бессмертных» было гораздо больше. Потому «Блэк Уотер» и отступили. Однако два пулевых у Элиаса, ножевое у Рэя и множественные переломы и ранения у других членов клуба говорили о том, что борьба за город шла серьезная.       Но меньше всех повезло Чейсу. У Ворона до сих пор всё сжималось внутри, когда он вспоминал про парня. И чем для него закончился тот конфликт.       Молодой байкер присоединился к «Бессмертным» меньше чем за год до тех событий – парень был еще совсем зеленый, только после колледжа, но уже горел мотоциклетной темой, какое-то время катал фрирайдером и вот решил примкнуть к мотоклубу.       Привел его Кактус, с которым Чейс пересекся в мастерской, когда механик помогал парню с его далеко не самым свежим «Сузуки». В клубе к новенькому отнеслись с радушием, но всё равно какое-то время смотрели на него с небольшой настороженностью, однако потом оттаяли, когда увидели, что юноша в целом разделял моральные принципы «Бессмертных» и был довольно толковым.       Молчаливый Рэймонд как всегда держал своё мнение при себе – он пока еще не до конца понял этого парня, но каждый раз с ухмылкой подмечал его энергию и юношеский максимализм, который так и выпирал из молодого человека во все стороны – в любой ситуации. Это его и сгубило.       В той самой последней решающей стычке Чейс бросился в драку одним из первых – и когда раздался отчаянный вопль Медяка: «Идиот, у них стволы!!!», было уже поздно.       Одна из пуль задела позвоночник. Парень остался парализованным ниже пояса. Навсегда.       «Бессмертные» помогали, чем могли – внушительный чек на реабилитацию выписал и сам Ворон – но всё было бесполезно. На ноги Чейс так и не встал.       Это сломало и парня, и его родителей. Последние проклинали и увлечение сына, и сам мотоклуб – никто из «Бессмертных» не мог их в этом винить.       Мотоцикл он оставил Кактусу – даже не стал продавать. Не смог. Как и сам Рэй не смог продать участок под своим сгоревшим домом. Ворон хорошо понимал парня – даже слишком хорошо.       Рэймонд до сих пор помнил потухший взгляд этого недавно энергичного и полного жизни юноши – никак не мог забыть. Помнил, как парень, еще пока неумело держась за колеса инвалидной коляски, прощался с членами клуба, стараясь говорить бодро и даже улыбаться, но… Но Ворон видел в его глазах пустоту. Черный омут отчаяния.       Чёрную воду.       И всё из-за этих сраных «черноводных»!!       Элиас тем вечером опрокинул лишний стакан в притихшем «Логове» и сказал, что жизнь – ироничная сука, ведь парнишка стал инвалидом даже не в аварии, не на байке, а вот так… Из-за того, что кто-то с кем-то что-то не поделил. А он оказался крайним.       Чейс с семьей уехал из Каслтауна и больше никогда не появлялся ни в городе, ни в «Логове», ни в жизни никого из «Бесссмертных». Что с ним было дальше, Рэймонд не знал, но каждый раз, когда слышал упоминание клуба «Блэк Уотер», бессильно скрежетал зубами и боролся с холодной яростью, что захлестывала его ледяной волной. «Черноводные» тогда натурально сбежали из города, признав свое поражение. И вот теперь снова вернулись. - Ханна, - процедил Рэймонд, напряженно смотря в одну точку перед собой, - это точно? - Точно, - выдохнула Мамка, - ну, вернее, это Хрень принёс на хвосте… - Значит, точно. - Нууу… - потянула барменша, - Элиас, вроде, проверил – да, Рэй, он говорил правду. Этих уебков видели на улицах. Их пока мало, но… - Но скоро вы будете видеть их чаще, - Рэй нервно кивнул влево и раздраженно потер шею правой свободной от телефона рукой. – Наркота? - Да, пока толкают свою дурь малыми объемами, как Хрень сказал… Блять, Ворон! – выругалась Мамка, неожиданно сорвавшись на раздраженный вскрик. – Зачем мы вообще держим у себя этого мутного гандона?! У него ведь тоже рыло в пуху… - Затем и держим, Ханна, - холодно проговорил мужчина, - Тень помогает узнавать то, что мы бы сами ни за что не выяснили – а свои прошлые проступки он уже искупил и выводы сделал. Раз он до сих пор с нами. - Ладно, клювастый, - заворчала баварка, - лекции будешь читать студентоте и детишкам. Короче… Да, эти «черти водные» снова в городе. Пока всё тихо, конечно… - Можешь дать Элиаса? - Он вышел. И так-то Секач не велел пока тебе звонить, но… Но когда я его слушала? – усмехнулась Ханна. – Я решила, что тебе надо знать, Ворон. - Правильно решила, - без тени улыбки произнес Рэй и снова с силой сжал больную руку, - я должен знать. Поговорю с Элом чуть позже… И Ханна? - М? - Следите за Грегом. Как бы он не… - Да не учи учёных, пернатый! – возмутилась женщина на том конце трубки. – Сами знаем, что Медяка надо держать на крепкой привязи, когда пахнет дракой или «черноводными»! Не парься, мы тут справимся, но на всякий – короче, просто знай: эти уроды снова здесь. - Понял, - кивнул в пустоту Рэймонд, - береги себя, Ханна. И всех в «Логове».

***

      Высокий крепкий мужчина сидел на краю дивана в гостиной, опершись на колени локтями и напряженно прижав сцепленные руки к губам. Если бы кто-то сейчас видел профессора Морта со стороны, то вопроса, почему его прозвали Вороном, точно бы не возникло: он был в этот момент ужасно похож на огромную мрачную птицу, что, устроившись на широкой ветке старого дерева, размышляла о чем-то невеселом. Сходства добавлял нос с горбинкой и тяжелый взгляд блестящих черных глаз. Новости были на редкость скверные. Если «черноводные» не уберутся из города в ближайшее время, новой стычки не избежать. А «Бессмертные» сейчас к ней явно не готовы.       Их численность сильно поредела – оставалось надеяться, что и «Блэк Уотер» не пополнили свои ряды с момента их последней разборки. Однако это очень вряд ли – ведь иначе они бы не осмелились соваться туда, где им уже дали отпор. Значит, либо почуяли слабость «конкурентов», либо стали слишком уверенными в своих силах…       Мысли Рэймонда снова и снова возвращались к бедняге Чейсу и ранам, которые получили он сам и его товарищи в тот год… Рэя всего лишь ранили в ногу, у Элиаса было два сквозных – но вдруг в этот раз им всем повезет меньше?       Как Ворону не хотелось об этом думать, но… Кажется, нужно выехать за город и… пострелять по банкам. Потренироваться. Хотя бы вспомнить, как держать в руках его старый «Глок», что сейчас лежал в ящике тумбы у кровати Рэя – близко, в доступности, на всякий случай.       Стрелять Рэймонда научили еще в Ираке, в восемьдесят седьмом. Тогда это было суровой необходимостью на случай, если ученым придется защищать себя самостоятельно. Научили тогда всех. Рэй очень надеялся, что в дальнейшем это пригодилось только ему, и у его коллег жизнь была спокойнее. И никак не связана с огнестрелом.       Навыки Ворона были ну ооочень базовыми – все-таки он не военный – но всё же основы он знал и применить оружие в случае необходимости мог.       Рэй сжал руки так, что костяшки побелели – как же он не хотел, чтобы возникла такая необходимость! Но придется ждать и смотреть – что будет дальше…

***

      В крохотной квартирке было тепло. Едва открыв дверь, Шарлотта зажмурилась от удовольствия, ощутив, как теплый воздух хлынул ей навстречу. Сейчас это было особенно приятно, ведь противный холодный дождь и не думал заканчиваться, и пока девушка дошла до самого неблагополучного района Навьен-Роуд, она промокла насквозь!       Но едва войдя в дом - она стала согреваться. Ласковое, обволакивающее тепло проникало под мокрую одежду, а после, когда Ло торопливо избавилась от промокших джинсов и толстовки, и вовсе обняло ее за плечи теплыми ладонями.       На мгновение малышка отрешилась от всех проблем и улыбнулась. Домовладелец включал отопление в разное время, и сегодня ей удалось попасть домой именно в такой удачный период. И, судя по всему, отопление включено уже давно, раз квартира так прогрелась.       Развесив мокрые джинсы на сушилке, девчонка натянула сухую футболку и тут же с удовольствием уткнулась в нее носом, вдохнув такой родной, такой любимый аромат горького мускуса. Аромат, который теперь впитался и в ее кожу.       Тот панический ужас, что буквально сковал ее по рукам и ногам, отступил, и пока девушка шла домой, она сумела себя успокоить. Ведь и в самом деле, мама под наблюдением врачей, ее состояние стабильное…       Однако в подсознании до сих пор занозой сидела мысль, которую Шарлотта гнала от себя всеми силами. Что с ней будет, если мама все же умрет? Что ей тогда делать? Что с ней будет дальше?..       Нет!       Девушка с силой помотала головой и прижала кулачки к вискам. Нет! Нет, нет, нет, нет, нет!!! Мама не умрет!!! Она обязательно выкарабкается и все будет хорошо! Не думай об этом! Не смей думать, слышишь?! Не смей!!!       Раздался тихий шорох. Малышка, открыв глаза, с удивлением посмотрела на промокший рюкзак, который бросила у дверей. Что-то в нем тихонько шуршало, разворачиваясь. Словно какая-то бумага…       Пакет с фотографией! Как же она могла забыть?       Ахнув, девушка бросилась к рюкзаку и вытащила плотный серый конверт, который ей дали в мастерской, куда она зашла после больницы. И грустные мысли тотчас отошли на задний план, стоило ей вытащить фотографию.       Снимок был очень четкий, яркий. Видна была каждая деталь, каждый огонек на рождественской елке, каждая потертость на кожанке Майлза и каждая петелька на синих митенках, которые были на руках стоящей рядом с ним девушки.       Шарлотта улыбнулась, разглядывая фото. Как же она была счастлива в тот вечер! А как ласково ей улыбался ее любимый Кот, как обнимал ее. Он даже не захотел смотреть в камеру – не смог отвести от нее взгляд. - На хрен камеру… - прошептала девушка, вспомнив его слова и хихикнула. – Мой любимый…       И тут же ее осенило: надо вставить это фото в альбом! Ведь в самом деле, не хранить же его в этом пакете?       Подойдя к книжному шкафу, девушка вытащила небольшой фотоальбом в кожаном темно-синем переплете с золотым тиснением и монограммой в виде двух букв «BW».       «Беатрис Уилсон».       Прижав его к груди, малышка вернулась к дивану, уселась поудобнее, укутала ноги колючим черно-красным пледом и осторожно погладила теплую кожаную обложку. Мама рассказывала, что этот альбом папа подарил ей на день рождения, еще до до появления Шарлотты на свет. А еще перстень с крупным звездчатым сапфиром. Но кольцо мама оставила в их особняке, в Чикаго, а вот альбом забрала с собой.       Открыв его, малышка невольно улыбнулась: на первой странице была большая фотография мамы. Девушка видела это фото множество раз, но все равно вновь и вновь с удовольствием рассматривала его, путаясь взглядом в складках дорогого шелкового платья глубокого василькового цвета. Пересчитывая все бриллиантовые искорки на шикарном колье, которое охватывало тонкую шею ослепительно-красивой молодой женщины. Лаская взглядом мягкие волны темно-русых волос, которые были лишь чуть прихвачены на затылке. Ло помнила рассказ мамы о том, что это фото – постановочное. Что бриллиантовое колье они взяли в аренду, а само фото сделано не в их доме, а в студии. Но от этого очарование не пропадало, а напротив, усиливалось. И Шарлотта в который раз подумала, что на этом фото мама похожа на какую-то герцогиню: гордая, неприступная, отстраненная и до нельзя прекрасная!       Тяжело вздохнув, Ло перевернула страничку. Интересно, станет ли она когда-нибудь такой же красивой, как мама? Нет, Майлз говорит, что она очень красивая, но…       Ей захотелось подойти к зеркалу и сравнить отражение и фотографию мамы, но она пересилила себя и посмотрела на следующее фото. Очаровательная молодая женщина держала на руках крохотную девочку в ярко-голубом платьишке. Темно-русые волосы малышки были собраны в два забавных хвостика и перехвачены заколочками в виде лягушачьих мордочек. А за спиной женщины, положив руку ей на плечо, стоял…       Шарлотта торопливо перевернула страницу. Мама загнула угол фотографии так, чтобы он скрывал лицо отца, и малышка сейчас была не готова на него смотреть. Не сейчас. Только не сейчас!       Одно фото сменяло другое. Вот Шарлотте восемь, она стоит у крыльца престижной частной школы и держит в руках свой проект: макет одного из скверов. Мама, одетая в темно-синий брючный костюм, стоит рядом и обнимает ее за плечи. Вот фото, где они на одном из частных пляжей в Майами. А вот фото с той же времени, но уже на яхте…       Девушка перелистывала страницы, до боли в глазах вглядываясь в совершенные черты лица матери. Беатрис была очаровательна хоть в строгом костюме, хоть в дорогом дизайнерском платье, хоть в рабочих перчатках и соломенной шляпке. И глядя на эти фото, Ло подумала, что даже сейчас ее мать осталась по-прежнему красавицей. Разве что она потеряла свои чудесные локоны, но это ничего, волосы отрастут!       На странице, где Беатрис была сфотографирована в саду, еще были свободные места, но малышка перевернула ее и вставила фотографию в пустой кармашек. Пусть их с Майлзом первое фото будет на новой страничке. На чистом листе. Ведь он и есть новая страница ее жизни. - Самая лучшая страница…       Проведя кончиком пальца по фотографии, малышка очертила красивый профиль черноволосого парня и тут же вздрогнула, услышав, как стучат в дверь. Судя по звуку – ногой.       Радостно улыбнулась, Шарлотта захлопнула альбом и, бросив его на диван, побежала открывать, прекрасно зная, кто это пришел. Догадаться было несложно, ведь так мог стучать только один человек. Самый лучший человек.       Ее любимый Кот.

***

      Рэймонд, нахмурившись, перебирал бумаги прямо на ходу – проверял, везде ли стоит подпись директора. Нельзя ошибиться или что-то пропустить – от этого зависит поступление мисс Гейл. Только от этого. В том, что она выиграет конкурс в Уайтмаунтене, Рэй ни капли не сомневался – с ее знаниями и живым потоком мысли она была обречена на успех! Ворон усмехнулся про себя – вот только жаль, что она сама в это пока не верит. И зря.       Хотя она очень изменилась за эти месяцы, но ей бы еще чуть-чуть уверенности, совсем капельку…       Учитель истории встряхнул листами, выравнивая их – надо еще раз всё внимательно проверить, но уже спокойно, в кабинете. - Здрасьте, мистер Морт! - Здрасьте! - Здрасьте…       Мимо сновали ученики – уже не так много, как в начале дня, но все еще достаточно – и каждому Рэй отвечал на приветствие: коротким кивком, улыбкой или ответным пожеланием доброго времени суток. В последнее время Рэймонд чувствовал, что подростки, у которых он вел уроки, стали гораздо меньше его бояться – всё чаще подходили с вопросами, если было что-то непонятно, сами брали проекты и дополнительные доклады… Может, они просто привыкли к нему? Или всё же что-то изменилось? Именно в нём?       На миг сердце Ворона пропустило удар – в потоке ярких бомберов и цветастых рюкзаков мелькнула черная коса. Черная коса на белом фоне светлой блузки.       И тут же гул детских и подростковых голосов прорезал резкий окрик: - Мисс Гейл!       Рэймонд поморщился: Виктория.       Высокая девушка замерла. - Зайдите ко мне в класс на минуту! Пожалуйста!       Неприятный холодок пробежал по спине историка – что ей нужно от Пелли?       Черная коса качнулась, и Птичка двинулась к двери, из-за которой её окликнула мисс Питерсон. В этот момент коридор залило дребезжание звонка, и толпа детей исчезла в считанную минуту – все разбрелись по урокам, а Пелли скрылась в кабинете математики.       Рэй знал, что поступает крайне непрофессионально и просто по-человечески невежливо, но… Но всё же осторожно подошел к чуть приоткрытой двери и, убедившись, что коридор пуст и его никто не увидит, наклонился к ней и внимательно прислушался. - Мисс Гейл, - почему-то торжественно-громко начала Виктория, - мы все уже давно знаем, что вы собираетесь участвовать в конкурсе на место в университете Уайтмаунтена…       Рэймонд закатил глаза: «участвовать»! Да она там всех сделает как детсадовцев! - Мы, руководство и учителя школы, решили вам помочь!       Рэй замер – что?! Помочь? Как?       Именно эти вопросы и задала Пелли: - Помочь? Как? – судя по голосу, тоже опешила она. - Видите ли… - назидательно отвечала мисс Питерсон, - если мы укажем в бумагах, что у вас есть право на льготу, поступить вам будет гораздо проще. - Льготу? На каком основании? – растерянно проговорила Птичка. - Ну как же?! – делано-удивленно воскликнула учительница. – Вы же сирота! Именно на этом основании! - Сирота?       Сирота?!       Рэй поперхнулся собственным дыханием и с трудом сдержал нервный кашель, чтобы себя не выдать. - Да, ведь ваш папа… - продолжила было Виктория, но вдруг ее перебил звонкий и неожиданно уверенный голос Пенелопы. - Мой папа жив, мисс Питерсон! Я не сирота! - Ох, конечно, конечно, - торопливо произнесла Питерсон, - он жив, разумеется! Но… вы же понимаете, его состояние… - Его состояние, - отрезала внезапно холодная сталь, - это забота нашей семьи! Но мой отец жив! А потому никто не имеет права называть меня сиротой! И вы тоже!       Ворон замер под дверью, широко распахнув глаза – от неожиданности и восхищения: вот это Птичка! Вот это молодец!!       На пару секунд повисла неловкая тишина, а после раздался обиженный и недовольный голос Виктории: - Мисс Гейл, ваше негодование мне непонятно – мы стараемся ради вашего же блага! Заботимся о вашем будущем, раз уж вы сама…       Судя по голосу, мисс Питерсон недовольно скривила губы: - Раз уж вы сама так небрежно к нему относитесь! Как и к своей репутации. - Что?.. – снова растерялась Пелли. – При чем здесь моя репутация? - Знаете, мисс Гейл, - после небольшой и, как ей, должно быть, казалось, эффектной паузы, ядовито процедила женщина, - когда ученица так бесстыдно вешается на учителя, который к тому же ей в отцы годится, это не может НЕ вредить её репутации!       Рэй понимал – еще какая-то доля секунды, и он не выдержит. Ворвется в кабинет, не стесняясь показать, что он всё это время подслушивал под дверью, и выскажет Виктории всё, что у него накипело!! Он не даст свою Птичку в обиду!! Не позволит так про нее говорить!! Он… - Мисс Питерсон!       Сталь. Холодный металл. Ледяной. И в то же время высекающий горячие искры. - Приведите хоть один пример, а еще лучше – доказательство того, что я, как вы говорите, «вешалась на учителя»!       Виктория на мгновение опешила, но потом взяла себя в руки и произнесла елейным голоском: - Ну что же… Как скажете – за примером далеко ходить не надо: ваша выходка на площади во время рождественской ярмарки. Говорили, что вы… - «Говорили»?! – обрубила сталь. – То есть вы сами ничего не видели своими глазами?! - Нет, но я… - Если бы видели, мисс Питерсон, то прекрасно бы разглядели, что это не было ни объятие, ни поцелуй – в том смысле, который вы подразумеваете! Это было просто касание щеки – как целуют друзей или подруг! Или родителей! И это может подтвердить каждый, кто был в тот момент на площади!       Учительница молчала - Рэй мог поспорить, что сейчас она нервно ловит ртом воздух, не зная, что ответить. - Еще примеры, прошу! – звенел мелодичный металл. - Я… мне… но… - Их нет, мисс Питерсон!! – резанул клинок. – Нет и не было! Моя репутация чиста! Равно как и репутация мистера Морта! И я не позволю очернять ни его, ни меня такими подозрениями! - Мисс Гейл, я… вы… - Если это всё, мисс Питерсон, то прошу извинить, мне нужно на урок – я и так опоздала. Что касается льготы – она мне не полагается. Один из моих родителей жив. Хорошего вам дня!       Рэй отпрянул от двери как ошпаренный и быстро зашагал по коридору – не хватало, чтобы Пелли его увидела и поняла, что он всё слышал!       Внутри у него всё пело и ликовало!!       Умница!!! Его умница!!!       Дала такой сильный отпор! Не побоялась! Не застеснялась! Холодно прошлась по фактам и уничтожила оппонента! Как сделал бы он сам! Неважно, что будет дальше – она готова!! На все сто!!       У мужчины на секунду перехватило дыхание – а ведь она защитила его! Маленькая Птичка бросилась на защиту большого Ворона, не побоявшись размеров и влияния нападавшего! Маленькая смелая Птичка!!       В ней расправляла те самые черные крылья крепкая Птица. Сильная и грациозная самочка ворона…       До поклонения прекрасная…       Выдержала нападение и с блеском его отразила!       Рэй хищно усмехнулся – он прекрасно понимал, что «забота» о будущем Пелли со стороны Виктории и Сандерса была лишь средством задобрить его, бывшего профессора с большими связями, которого они имели неосторожность разозлить этой осенью. А как снова расположить его к себе? Конечно, помогая его протеже!       А что до последних слов мисс Питерсон… Ну тут было понятно, что женщина до сих пор не простила ему отказ, и горечь, которая в ней скопилась, она вылила на черноглазую девушку. Но и та за словом в карман не полезла…       Рэймонд шел по холодному школьному коридору, а внутри у него разливалось мерное тепло, и на сердце сладко ныло: она заботилась о нём. Как в тот момент, когда дала ему отдохнуть после стычки с Майлзом, как в тот момент, когда подарила ему теплый вязаный шарф и перчатки… Когда разделила с ним ту картошку, не оставив его голодным...       Она заботится о нём…       Она – светлый надежный дом. Его Гнездо. Авторы главы: Лисовушка и Tae_Nerr