Смурфики: Песнь Льда и Огня

«Нет ничего тайного, что не сделалось бы явным, и ничего не бывает потаенного, что не вышло бы наружу», — Евангелие от Ма́рка, глава 4, стих 22.

━━━✷✷✷━━━

      Солнце только что взошло, и небеса над Заколдованным лесом окрасились в нежный розовый свет. Лёгкие перистые облака затянули созвездия. Лес погрузился в тишину — ветер стих, листва замерла, а птицы примолкли, словно разучились петь. Однако прочие обитатели леса не заметили перемен и стали выбираться из укрытий. В укромном уголке леса журчал небольшой ручей, берущий начало у шумного водопада. К самой кроме подошёл олень, наклонился и осторожно припал губами к холодной воде. Вскоре лес вновь наполнился птичьими трелями, а ветви деревьев начали покачиваться от лёгких порывов ветра.       «Не могу поверить… — размышлял Художник, следуя знакомой тропой в Смурфидол. — Какой же Силач самовлюблённый смурфидиот… Бедный Растяпа, бедный, бедный! Он же его засмурфил, смурф возьми! Надо вернуться и помочь ему! Но успею ли я? Растяпа… мой лучший друг…»       Художник внезапно остановился и сжал кулаки. Смурфик не мог сдержать гнева к Силачу после того, что увидел. Силач в очередной раз солгал, уверяя, что не хотел причинить Растяпе вреда.       «Как же я не предотвратил этого? Я вернусь, расскажу Папе-Смурфу обо всём. Мне осмурфело терпеть!» — выразился в мыслях Художник и продолжил путь.       — Художник! — раздался громкий бас позади. Силач, видимо, сумел отыскать его. — Ты… куда ушёл?       «Ну всё… сейчас он подойдёт, и я ему всё выскажу!» — Художник остановился, предвкушая словесную перепалку. Вскоре послышался торопливый топот и тяжёлое дыхание, а затем и прикосновение к плечу.       — Ну… наконец-то… — пропыхтел Силач. — Куда… ты ушёл?       — Силач… — с гневом заговорил Художник. — КАК ТЫ МОГ?       Силач едва не упал от столь резкого выкрика, но удержался на ногах.       — Я думал, ты действительно хочешь только добра для Деревни, а ты… ты просто засмурфил моего лучшего друга!       — Художник… ты же знаешь… что он насмурфил… и раньше тоже, — кряхтел от боли Силач. К удивлению, Растяпа сумел оказать достойное сопротивление.       — У него смурфокулёз, смурф ты тупоголовый! Ты набросился на него! — воскликнул Художник. — Мне осмурфело смотреть на всё это! Почему ты его так не любишь?       — Потому что… — начал было Силач, но Художник перебил его.       — Потому что он всегда смурфит смурфтастрофы в Деревне? Потому что ты уверен, что все его не любят? Да ты хоть раз это видел? Когда его вернули в Деревню, когда твой пресмурфный план пошёл к смурфу, где же была эта так называемая ненависть? Ты хоть раз задумывался, что твои «планы» ничего хорошего не приносят?       — Но Растяпа же… смурфит только беды…       — Ты смурф потерял, или что? Как ты мог так поступить с Растяпой?! — закричал Художник во весь голос. — Ты всегда был таким, но это уже ни в какие ворота не лезет!       Удивлённо вытаращив глаза, Силач замер на месте не в силах найти ответных слов. Боль в теле усиливалась, дышать становилась всё труднее, виски пульсировали. Похоже, Растяпа ему сломал ребро, а то и два. Мускулистый смурфик попытался выпрямиться, но острая боль пронзила бок, заставив вновь согнуться.       — Художник… ты… ты не понимаешь… Ты… вообще не понимаешь, что происходит! Растяпа — он портит нам смурфжизнь! Не видишь, что он даже не может себя защитить? Он опасен для Деревни! — Силач дрожал толи от злости, толи из-за боли, и с трудом удерживался на ногах. С трудом подняв взгляд на смурфика в бабочке, Силач пошатнулся и опёрся о ближайшее дерево. В этот же момент лес внезапно окутала ослепляющая вспышка, заставившая Художника закрыть глаза рукой.       — Смурф ты мой… — пробормотал Художник, щурясь от света. Поднялся сильный порыв ветра, едва не сорвав колпаки с голов обоих смурфов. Оба инстинктивно пригнулись, ухватываясь за ближайшие опорные точки. Проморгавшись, Художник увидел вдали очень красивый купол розового света, вращающийся против часовой стрелки. Не успел он открыть рот и что-то сказать, как купол исчез так же внезапно, как и возник, погружая лес в полную тишину.       — Что… это было? — спросил Силач, отпуская дерево.       — Я всё своими глазами видел, Силач. Тебе уже не отсмурфиться. Оправдывать своё глупое поведение словами «благо для Деревни» — не выйдет больше. Ты просто хотел… засмурфить его… — у Художника из глаза потекла одинокая слезинка, — моего… лучшего друга. Я всё расскажу Папе-Смурфу. Пусть он решает, кто прав, а кто виноват! Я больше не буду… мириться с твоими… смурфвыходками!       Силач попытался сделать шаг, но, едва коснувшись земли, ощутил острую боль и рухнул на колени.       — Ты… ты не можешь, — прохрипел Силач, пытаясь подняться. — Прошу… Художник… не делай этого! Я… я не могу…       — Сам виноват, Силач. Если ты не способен этого осознать, значит, ты заслужил, — проворчал Художник и, поправив шапку на голове, двинулся в обратном направлении. — Я не оставлю там своего друга!       — Художник… не… не бросай меня… — еле слышно прошептал Силач, однако Художник уже не слышал. — Не… оставляй меня!

***

      В густой чаще леса два смурфика продолжали поиски целебных трав, необходимых для помощи Растяпе. Папа-Смурф внимательно осматривал каждый листок, а Мастер, используя складную лопатку, выкапывал редкие корешки. Всё это сопровождалось рассказами лидера Деревни о целебных свойствах растений. Мастер следовал за ним, аккуратно складывая собранные снадобья в плетёную корзинку.       — Это зверобой, Мастер, может помочь Растяпе с лихорадкой, — произнес Папа-Смурф, бережно обрывая цветущую веточку. — И, насколько я помню, он также способствует улучшению настроения.       — Пресмурфное средство, Папа… только… не пора ли нам уже возвращаться? — спросил Мастер, придерживая полную корзинку. — Мы уже довольно долго здесь, даже заночевать пришлось…       В тот момент, когда Мастер опустил в корзинку очередную траву, лес внезапно озарила яркая вспышка, за которой последовал мощный порыв ветра. Мастер мгновенно среагировал, крепко схватив лидера Деревни за руку и придерживая корзинку с травами.       — Ох, смурф ты мой, какой сильный ветер! — воскликнул Папа-Смурф. Буря утихла также внезапно, как и началась. Лидер Деревни взглянул на своего смурфика с тревогой. — Ох… не к добру это, Мастер…       — Гаргамель, скорее всего, опять что-то колдует, Папа, — предположил Мастер, нахмурившись.       — Не думаю, Мастер… Что-то другое… что-то… несмурфное… Нужно возвращаться обратно, — задумчиво произнес Папа-Смурф, покачав головой.       — Хорошо, Папа. Давно пора уже, — согласился Мастер. — Нужна помощь?       — Хе-хе, нет, Мастер, я ещё в расцвете сил! — усмехнулся Папа-Смурф.       — Радует! — Мастер встал рядом с лидером Деревни и взглянул в корзинку, оценивая собранное количество трав. — Посмурфили тогда.       Они быстрым шагом пошли в сторону Смурфидола, оставив недособранные травы и странное предчувствие, поселившееся в душе Папы-Смурфа.

━━━✷✷✷━━━

      Совещание закончилось несколько часов назад, и за это время город успел покрыться полумраком из-за внезапного наступления пасмурной погоды. Нужно было уже возвращаться в «Цитадель», ведь если не успеть до полуночи — придётся ночевать с местными бродягами.       Керон опирался на перила балкона старого здания с куполом на крыше, наблюдая за вязкой городской жизнью. Настойчиво хотелось как можно скорее покинуть это место, триумфально вернуться домой, но новость о принятом решении следовало сообщить. Где-то вдали что-то сверкнуло, а следом раздался раскат грома, сила которого едва не обрушила несколько колонн.       — Ты… вернулся, — раздался сзади спокойный, немного хрипловатый голос, сопровождаемый мерным постукиванием пластиковой ёмкости капельницы о шершавую бетонную поверхность.       — Да. Что там за старик, кстати, к вам приходил? — поинтересовался Керон, растирая руки и оборачиваясь назад.       — Он представился Гаргамелем… привела его Дреннан. Дал ему пока койку, завтра он пойдет на разведку по «Малому». Ну так что же, у тебя есть новая информация? Иначе бы ты не возвращался, — хрипло проговорил Милтон, выходя на балкон. — И куда это ты так вырядился, Керон? На похороны или…       — Милтон, — Керон повернулся всем корпусом к собеседнику, морщась от кривизны его лица, — сегодня состоялось совещание, поэтому я надел смокинг. Кравиц решил пробовать «Тест на доверие».       — Значит… — протянул Милтон, проводя рукой по пакету капельницы. — Они позволят… другой группе выследить и захватить жертву Акуленко… в качестве проверки лояльности… — он шумно выдохнул. — Ему это не понравится. Это противоречит их замыслу.       — Точно так, — усмехнулся Керон. — Однако никто из наших даже не подозревает, что Акуленко вернулся. У них сейчас другие заботы.       — Ты ходишь по очень тонкому льду, Керон Крэйлл, — усмехнулся Милтон. — Ты всё равно его предаёшь, передавая такие сведения. Тебя не смущает, что ты играешь на грани смерти?       — Попрошу не упоминать мою фамилию, — потребовал Керон. — И не начинай, Милтон. Кравиц рано или поздно разберётся с вами. Пока он считает, что вы — отбросы, я могу помогать вам. Но если вы ошибётесь…       — Тебя ждёт верная смерть, если Кравиц узнает, что ты его предаёшь, — проговорил Милтон, медленно качнув головой. — Но несмотря на то, что некоторые из этих людей обратили в пепел половину острова, ты почему-то продолжаешь давать сведения. Почему?       — Дима, как и любой другой предводитель, не идеален. Я всегда сомневался в его решениях, с тех самых пор, как он нас возглавил, — хмыкнул Керон, отводя взгляд. — Например, этот чёртов карантин в «Цитадели», — он кивнул в сторону небоскрёба вдали, — совершенно нелепый. Он рушит изначальную цель «Миротворцев» о поддержании глобального порядка. Но я не могу отрицать, что Дима — доброй души человек, и наши отношения невероятно близкие, если не родственные.       — Все это знают, Керон, — прервал его Милтон. — Зачем ты мне это рассказываешь?       — Это, безусловно, в моих интересах, — продолжил Керон. — Традиции «Миротворцев» предусматривают два пути к лидерству: либо назначение от действующего предводителя, либо всеобщее голосование. Кравиц сейчас серьёзно болен, и я вполне могу оказаться его преемником.       — Но это не объясняет твою помощь, — пробормотал Милтон, перехватывая пластиковую капельницу в другую руку.       — Я пытаюсь спасти то, что осталось, — вспылил Керон. — Вы недооцениваете моё положение в «Цитадели». Если я стану преемником Кравица, то вполне смогу вернуть «Миротворцев» на прежний путь.       — Правда думаешь, что сможешь всё вернуть назад? Вас же осталось не больше сотни. Как же вы будете следовать своей миссии в таком количестве? Кем ты станешь в этом случае? Предводителем или диктатором похуже Кравица?       — «Миротворцы» загнивают, Милтон. Мы превратились в фанатиков, которых больше волнует судьба родного города, нежели чем участь всего мира. Мы сидим и прячемся в «Цитадели», помогая городским службам.       — И… всё же… ты рискуешь. Но и не переоценивай свои возможности, Керон, — сократил дистанцию Милтон, встав рядом с каштановолосым. — Я оказываю поддержку и тем, и другим, пока это мне выгодно.       — Однажды наш собственный страх поглотит нас… если мы ничего не изменим… Мне всё равно, кем я стану. Я верну «Миротворцев» на прежний путь. Я не буду сидеть сложа руки.       — В таком случае… я надеюсь, что ты не ошибаешься.       — Я тоже, — криво усмехнулся Керон, покидая балкон. — Я возвращаюсь в «Цитадель».       Где-то вдалеке снова сверкнула молния. Ночная мгла неумолимо обволакивала город, последние отблески заката робко ускользали, прячась за нависшими тучами.       Проживающие в центральном небоскрёбе заканчивали рабочую рутину и готовились ко сну. Но даже после совещания Лина не спешила покидать «Третий» корпус, направившись в главную рекреационную зону, не забыв прихватить с собой излюбленную акустическую гитару. На остаток дня Дмитрий Кравиц освободил всех от дел, дополнительно сообщив о каком-то событии вечером. Никто не знал, будет ли это что-то официальное или простое собрание для отдыха, но большинство всё равно согласилось прийти — в том числе и она.

***

      Освободившись от последних формальностей, Лина поспешила в свою комнату во «Втором» корпусе. До вечера оставалось ещё достаточно времени, и, не имея более неотложных дел, девушка решила предаться своему излюбленному занятию — игре на акустической гитаре. Двери грузового лифта с тихим гулом разъехались в стороны, позволяя ей выйти на территорию жилого корпуса.       — Ух, ё-мае, вот так сюрприз, — воскликнул мужчина, стоявший напротив лифта. — Ты, это, так больше не выскакивай, а то сердце в пятки уйдёт.       Не удостоив его ответом, Лина повернула налево и зашагала по длинному коридору, минуя двери других комнат. Услышав за спиной тихий кашель, она остановилась и обернулась.       — А чего это ты свою подругу проигнорировала? — произнесла девушка, поправив очки. — Что, после повышения, с друзьями общаться стало западло?       — Никки! — обрадовалась Лина и, подбежав к подруге, заключила её в объятия. — Где ты пропадала? Я уж думала… ты «Цитадель» покинула.       — Да я всегда во «Втором», ты чего это? — ответила Никки, отвечая на объятия. — Надо просто почаще наведываться к друзьям, знаешь ли, а то совсем забываешь.       — Как у тебя дела? — поинтересовалась Лина, отпустив девушку из объятий. — Хорошо выглядишь.       — Недавно в «Первый» ходила, в нашу клинику; окулиста посещала, — сообщила Никки.       — И что он сказал? Что зрение улучшилось?       — Сказал, что могу уже обходиться без очков. Старый хрыч! Да я если их сниму, вообще ничего не разгляжу! Слепая, как крот, буду.       — И что Дима в нём нашёл… — пробормотала Лина со вздохом.       — Ну… ты же знаешь, он всех ценит. Даже если ничего не делаешь, он не накажет, — пожала плечами Никки. — Ну, ладно, была рада тебя увидеть.       — Уже уходишь? — печально протянула Лина.       — Дела, сама понимаешь, как белка в колесе кручусь. Да и ты, вон, тоже торопишься, судя по тому, как неслась по коридору. Увидимся завтра.       — Ну ладно… пока! — произнесла Лина, провожая взглядом уходящую подругу. Развернувшись, Лина продолжила свой путь мимо других комнат. Приблизившись к двери с номером 212, она услышала щелчок замка, заставивший девушку невольно взглянуть в её сторону. Ручка двери опустилась, и дверь приоткрылась, являя взору шатена, который удивлённо посмотрел на Лину.       Искра. Буря. Мимолётный обмен взглядами был прерван вопросом парня:       — Э-э-э-эй, как жизнь, дорогая? — спросил шатен с ухмылкой, выпуская облако дыма в потолок. В руках он держал тлеющую сигарету. — Не ожидал тебя увидеть на своём пороге.       — Жива, жива, — ответила Лина, слегка поморщившись от запаха табака. — И тебе бы не помешало быть живее, если бы ты бросил эту гадость.       — Ой, да ладно тебе, ворчишь, как старая бабка, — отмахнулся шатен. — Зато вдохновение приходит. Муза посещает.       — Ага, охотно верю, — Лина не стала развивать беседу, решив поскорее закончить разговор. Словно поняв её намерение, шатен вышел из своей комнаты и тут же запер её на ключ. Но Лина этого уже не видела, так как быстро отдалилась от его комнаты. Спустя время Лина достигла комнаты с номерком 244. Достав из кармана брюк связку ключей, она нашла нужный и вставила в замочную скважину. Замок щёлкнул, и дверь поддалась.       «Интересно, а кто ещё придёт сегодня? — подумала Лина, переступая порог. — Как всегда, блин, наобещают, а подробности не расскажут».       Отсутствие должного освещения заставляло глаза привыкать к сумраку; лишь скудный свет, пробивавшийся сквозь неплотно задернутые шторы, выхватывал из темноты отдельные предметы интерьера. Девушка протянула руку вдоль стены, отыскивая выключатель. Щелчок, и потолочные светильники вспыхнули, заливая комнату ровным светом.       Бросив мимолётный взгляд, отмечая привычное расположение вещей, она направилась к дальнему углу, где покоился знакомый чёрный чехол. Добравшись до цели, Лина его подхватила и перекинула через плечо. Уже у самой двери взгляд зацепился за рабочий стол, над которым висел календарь с обведенным красным квадратом, обрамвляшим 31-е число месяца 2024 года. Заметив на столе небольшую чёрную коробочку, она также её взяла и засунула в карман кофты, после чего покинула комнату.

***

      Центральная зона отдыха «Третьего» корпуса представляла собой просторное помещение с расставленными по периметру диванами, собственной барной стойкой и книжными шкафами. Возле барной стойки стоял автомат с напитками, а в центре стоял длинный стол. В противоположном конце было углубление в стене, напоминающее сцену, где стоял рояль.       Устроившись на голубом пуфике, Лина увлечённо настраивала музыкальный инструмент, тихонько напевая слова из песенки. Шестая струна предательски дребезжала, не желая подчиняться. Внимательно прислушиваясь к звукам, пристально разглядывая натянутые струны, девушка осторожно вращала колки, извлекая звук медиатором.       Настройка гитары — кропотливое занятие, требующее осторожности и внимательности, ведь если чутка перетянуть — струна оборвётся, оставив неприятные ощущения. Девушка отложила инструмент на колени и несколько раз сжала и разжала руки, поскольку они начали болеть.       Подняв взгляд и оглядев помещение, она заметила, что людей заметно прибавилось. Кто-то уже расположился на диванах и пуфиках, другие увлеченно играли в карты за столом, а около барной стойки велась оживленная беседа.       Вздохнув, Лина перевела взгляд влево и невольно вздрогнула. На соседнем пуфике словно из воздуха, развалился её лучший друг — Микки. Подперев голову рукой, он лениво разглядывал её, закинув другую руку на согнутое колено.       — Ты давно здесь? — удивлённо выдохнула Лина.       — Достаточно, чтобы оценить твою вовлечённость в процесс, — усмехнулся Микки, устроившись поудобнее. — Ну что, не поддаётся никак, да?       — Кто вообще настройку гитар придумал, и почему их вообще надо настраивать? — ответила Лина, кивнув на гитару. — Это бревно явно против меня сегодня.       — Давно струны меняла?       — Я струны сама менять не умею, обычно Керона прошу, — улыбнулась Лина. — Кстати, ты не видел его?       — Не, не видел, — пожал плечами Микки и выпрямился, принимая более удобную позу. — Дима, кстати, говорил, что хочет концерт тут небольшой устроить. Альбом новый пишет, представляешь?       — Да ладно? Спустя шесть лет с последнего? Вот это да…       — Ага. Только вот, кто на ударных будет — непонятно… — вздохнул Микки. — Сама знаешь.       — Скучаешь по Камоду? — прошептала Лина.       — Есть немного, — признался Микки. — Страшно было видеть те списки… Пол Цитадели полегло. Особенно, когда там Айса увидел… Но, всё же, они пропали без вести… поэтому… я верю, что они однажды вернуться…       — Айс… — прошептала Лина, опустив голову. — Как вспомню, как он светился, когда рассказывал о своём счастье после переезда в «Цитадель»… Когда случился тот ужас… я себе места не находила, а теперь… только иногда по нему скучаю. Я всем сердцем его любила… жаль я не успела ему это сказать…       — Да уж… а он был моим лучшим другом… Подожди, а как же тот парень? О котором ты постоянно рассказывала?       — К сожалению, Микки, он остался далеко в прошлом… боюсь, я его больше никогда не увижу. А Айс… он был чем-то даже похож на него.       В этот же момент по всему небоскрёбу прошла сильная тряска, словно произошло двенадцатибальное землетрясение. Будто кто-то огромный ударил кулаком прямо по его основанию, вызвав длительную вибрацию по полу и звон посуды в баре.       — Никогда не привыкну, как наш «Ночник» включается… Гремит, блин, так, словно ракета прилетела…— констатировал Микки. — Интересно, остался ли кто-то в «Первом» сейчас…       — Если и остались, быстро найдут. Слушай… можешь гитару настроить? Пожалуйста? — попросила Лина.       — Да не знаю даже… — почесал подбородок Микки.       — Ну пожалуйста, ну пожалуйста, ну пожалуйста! — Лина сложила ладони лодочкой и умоляюще посмотрела на Микки.       — Ла-а-а-дно, — протянул Микки, разглядывая инструмент у неё на коленях. — Давай её сюда. С таким звуком только ворон отпугивать.       Лина оживилась и, сияя, протянула ему гитару. Микки взял её, внимательно осматривая колки и оценивая натяжение струн. Медленно, с небольшим усилием поворачивая колки, он подтягивал струны, добиваясь чистого и ровного звука. Закончив, он еще раз перебрал все струны, убеждаясь, что всё идеально настроено.       — Ну вот, совсем другое дело, — заключил Микки, возвращая гитару Лине. — Что играть будешь?       Лина взяла гитару и прикрыла глаза, медленно проведя медиатором по струнам, проверяя звук.       — А вот не скажу!       — Заинтриговала… ну давай тогда, начинай, а я оценю, — устроился Микки ещё удобнее и с наслаждением начал глядеть на девушку. Левой рукой Лина взялась за деку инструмента и сложила левую руку в аккорд на ладах, проведя медиатором по каждой струне. Вспомнив правильную последовательность, девушка мысленно прокрутила аккорды и порядок струн. И в следующий момент, Лина дёрнула медиатором по первой, второй и третьей струне снизу, ловко перебирая аккорды и начала наигрывать рифф песни. Прошло около двадцати секунд, прежде чем Лина прочистила горло и запела песню:       «Cruel, cruel world, must I go on?       Cruel, cruel world, I'm movin' on…       I've been livin' too fast,       I've been livin' too wrong!       Cruel, cruel world, I'm gone…              This big old world sure got me runnin' 'round.       Heard a voice, it told me «Settle down».       And with the moonlight as my guide,       And with this feelin' deep inside,       I know now that I am homeward bound.       As I wander through the pines, and the whisperings, they tell,       of the many before me, who tried and fell.       Seeking fortunes and ways, to get to glory days.       Looking for a place in this old world…       Desert roads, desert plains,       I have seen so much pain…       Now I see into the eyes of a girl,       No more, no more, cruel world.       On a dusty trail, I saw a vapor light,       Was it a mirage? Don't know, but it seemed right.       I felt mission, I felt trust,       I knew then that I must,       Go to her, away from this cruel world».

━━━✷✷✷━━━

      — Похоже… скоро дождик посмур… пойдёт, — пробормотал Растяпа, прислушиваясь к отдалённому громовому раскату. — Может, уже стоит слезать?       — Возможно… — отозвался Айс. — Только вот где мы будем прятаться? Нас ведь ищут, — отозвался Айс. В тот же момент, один за другим, по всей высоте «Цитадели» включились прожекторы, заливая светом значительную часть города. — И этих прожекторов вполне достаточно чтобы нас нашли.       — Наверное, я что-то придумаю… найду какое-нибудь укрытие. И, Айс… мне… очень жаль, что тебе пришлось это всё… пережить, — потускнел Растяпа, ощутив холодный ветер, только что прошедшийся по крыше. — Мои друзья… всегда добрыми были, но могли обидеться.       — У тебя они хотя бы были, — произнес Айс. — Я вообще не представлял, у кого просить помощи. Потом мне во снах стал являться какой-то старик, постоянно твердивший о «Миротворцах», что я должен к ним примкнуть. Я тогда понятия не имел, кто это такие. Пытался узнать у родителей, но им, разумеется, было всё равно.

***

      — Мама… а кто такие «Миротворцы»? — робко спросил Айс, присаживаясь на диван рядом с Иллой, у которой на коленях лежал ноутбук. Она явно удивилась, услышав этот вопрос от сына. — И почему мне снится какой-то дедушка, который говорит, что я должен идти к ним?       Воцарилась тишина, нарушаемая лишь громкой речью телеведущего. Отложив ноутбук, мать внимательно посмотрела на Айса.       — Мама… — неуверенно повторил Айс, — а почему ты молчишь?       — У меня сейчас много дел, Айс, — отрезала Илла. — Поговорим позже.       — Нет, мама, — ответил мальчик. — Я хочу знать сейчас. Мне говорят, что я должен к ним.

***

      — Для них было главное, чтобы сын был сыт, одет и обут, а остальное их мало волновало. Но стоило рассказать секрет… или попытаться поделиться переживаниями… об этом мигом «узнавал весь город» — как мне тогда казалось. На самом деле, мать просто связывалась с «родственниками», которых мне навязали, и пересказывала им всё, — сбивчиво поведал Айс, делая небольшие паузы.       — А я к тебе так скверно относился… — прошептал Растяпа. — Прости меня, пожалуйста…       — Без обид, Лаки, но извиняться уже поздно. Сам видишь, в каком я положении — вторгся в твою голову без разрешения, хоть и сам не понимаю как, и, более того, принимал за тебя решения.       — Сначала я испугался… очень сильно… — передёрнулся от прохлады Растяпа. — Потом… не знаю… привык… да и ты мне помогал…       — Впрочем… давай сменим тему? Мне не нравится это облако. Взгляни на него, — мягко предложил Айс.       — Какое оно тёмное… — с удивлением отметил Растяпа, увидев иссиня-чёрное облако, из которого вспыхивали спорадические молнии. Порыв свежего ветра ласково коснулся лица, растрепав пряди синих волос. Растяпа машинально вдохнул полной грудью, но в горле возникло неприятное щекотание, вызвавшее кашель. Сдержанно кашлянув в кулак, следом вырвался лающий кашель, отдавшийся сильной болью в области груди.       — Короче, Лаки, нам срочно нужно попасть в «Цитадель», — заявил Айс. Откашлявшись, Растяпа взглянул на тыльную сторону ладони и выпучил глаза. На ней были следы крови. — Болезнь прогрессирует, я же говорю, нечего нам бродить по этому Богом забытому району.       — Она… далеко очень… — захрипел Растяпа, пытаясь отдышаться. — Ты… думаешь… я дойду туда?       — Дойдем, без сомнений. Это только кажется, что она далеко. Под «Цитаделью» есть огромный торговый участок, там же находится и наша клиника с лучшими специалистами со всего мира. Если, конечно, она всё ещё работает. Там есть всё, включая первоклассную медицину.       — Так вот… что за клиника, о которой ты говорил… — почесал затылок Растяпа.       — Сейчас главное — твоё здоровье. Если будешь медлить — болезнь возьмёт вверх. А теперь давай, нечего тут больше сидеть. Вставай с парапета и спускайся вниз. Ещё ночь опускается, а значит, скоро объявят комендантский час.       — «Комендантский час»? — с любопытством переспросил Растяпа. — А это ещё… что?       — Время, когда пребывание на улице запрещено. Дороги патрулируют полицейские конвои, воздушный транспорт просматривает районы и всё в таком духе. А теперь слезай, — разъяснил Айс, и тут же его фигура исчезла. — На другом конце крыши есть пожарная лестница, по ней и спустишься.       Ухватившись руками за парапет, Растяпа перенёс ноги сначала на него, а затем, развернувшись, поставил их на крышу и выпрямился. Ещё один порыв ветра едва не свалил его, но он удержался.       — Так… где, говоришь, там… лестница? — вслух спросил Растяпа, осматриваясь.       «Вот куда смотришь, там и лестница. Как только спустишься, будь предельно внимателен», — мысленно предупредил Айс.

━━━✷✷✷━━━

      В комнату отдыха стекалось всё больше людей, подогреваемых любопытством к запланированную Дмитрием событию. С момента объявления мероприятия утекло уже пять часов, даже «Ночник» уже включился, а виновник торжества всё ещё не появлялся. Чтобы скоротать время, Лина и Микки сели за общий стол, оставив гитару на пуфике.       — Чем себя развлечём? — Микки устремил взгляд на подругу, подперев щёку ладонью.       — Можно в карты перекинуться, — предложила Лина, слегка ссутулившись.       — А у тебя они с собой? Я вот без реквизита, — Микки развёл руками. Лина запустила руку в карман кофты и вытащила чёрную коробочку с изображением золотого черепа.       — Видал какие фокусы? — усмехнулась она, вскрывая упаковку и доставая колоду из 54 карт. Положив её на стол, Микки тут же перехватил колоду и принялся старательно перетасовывать.       — Что-ж… в таком случае… — Микки сжал карты в руке и начал неторопливо перекладывать их из одной половины колоды в другую, повторяя действие несколько раз. — Предлагай во что сыграем.       — Можно в «Дурака»… «Блэкджек»… «Покер». Но для покера нужны фишки, а они только у Димы есть, да и участников маловато.       — Димка не оценит, если мы без него в «Покер» зарубимся, — Микки закончил тасовку и вернул карты на стол. — Играем в «Дурака», выходит. Кто сдает?       — Давай я? — вызвалась Лина.       — Или я? — подмигнул ей Микки.       — Ну или на «су-е-фа» давай, чего спорить.       — Лучший способ разрешить любой спор, да? — усмехнулся Микки и, вытянув руку, сжал её в кулак. Лина выставила свой кулак навстречу.       — Камень-ножницы-бумага, раз, два, три, — одновременно произнесли они, и Лина резко развернула ладонь, показав бумагу, а Микки — ножницы.       — Ножницы режут бумагу, так что раздаю я, — с довольной ухмылкой объявил Микки, подхватывая колоду. Тут же он заметил неладное и с любопытством уставился на карты. Неожиданно для Лины, Микки приподнял одну из карт и внимательно изучил её.       — Интересненько… — протянул Микки, бросив на девушку хитрый взгляд. — Чувствую некий подвох. В «Дураке» же 36 карт, а тут 54…       — Так это стандартная колода. Убери лишние, в чём проблема-то, — усмехнулась Лина, сложив руки на груди.       — Ну как скажешь, — недоверчиво произнёс Микки, покачав головой. Ухватив колоду обеими руками, он принялся методично пролистывать каждую карту. Карты младшего достоинства — ниже шестёрки — а также джокеры, отправлялись в отдельную кучку. Процесс продвигался быстро, и вскоре на столе лежали две стопки. Микки собрал одну из них лицевой стороной вверх, затем вновь взял её в руки и начал считать: одна, две, три, четыре… и так до тридцати шести.       — Ну вот, — пробормотал Микки. — Тридцать шесть.       Микки удовлетворённо потёр руки и в последний раз перетасовал карты, используя приём «Riffle-Shuffle» — профессионально, с характерными щелчками, и закрепил результат обычной тасовкой. Лина с изумлением наблюдала за манипуляциями.       — Слышь, шулер блин, — подколола она. — Где наловчился?       — Секрет фирмы, — отмахнулся Микки, продолжая перебирать карты. — Так… напомни-ка…       — По шесть карт каждому, а последнюю кладёшь в центр мастью вверх — это будет козырь, — напомнила Лина правила раздачи. В тот момент, когда Микки собирался приступить к раздаче, к столу приблизился лысоватый парень в зелёной толстовке и очках. Осторожно отодвинув стул, он присел, тяжело дыша.       — Привет! В карты режетесь? — парень окинул взглядом карты в руках Микки.       — Здравствуй, Гоша. В «Дурака», — ответила Лина. — Как раз начинаем. Присоединяйся.       — Не помешаю? — Георгий вопросительно посмотрел на Микки.       — Да ладно, в тесноте да не в обиде, — махнул рукой Микки. — Сейчас раздам и тебе.       Лёгким движением руки Микки раздал Георгию, Лине и себе по шесть карт. И, заключительную карту положил на стол мастью вверх, накрыв колодой. Козырем оказались трефы. Все игроки разложили карты веером в руках.       — Ставки делать будем? — поинтересовался Микки. На руках у него были: десять треф, туз червей, дама пик, шесть треф, восемь треф, король треф. — Фигню какую-то раздал… — пробормотал он с игривой ухмылкой, пытаясь ввести в заблуждение соперников, ведь у него было целых четыре козыря.       — Не будем, просто время до прихода Кравица скоротаем, — ответила Лина. — Так… чей ход первый?       — У кого самый маленький козырь? — спросил Микки, обводя взглядом остальных.       — Шестёрка у меня, — произнёс Георгий, демонстрируя козырную карту.       — Ну, ходи тогда ко мне, — кивнул Микки.

***

      Погрузившись в преддверие грядущего мини-концерта, Дмитрий увлечённо оттачивал новую композицию для будущего альбома. Возвращение к студийным будням после шестилетней паузы казалось авантюрным предприятием. За годы вынужденного бездействия он ощущал потерю контакта с аудиторией и не мог предугадать их реакцию. К тому же, группа остро нуждалась в ударнике и соло-гитаристе. Несмотря на минувшие годы, Дмитрий хранил надежду, что они в один прекрасный день вернуться в «Цитадель», хотя оба числились пропавшими без вести.       Дмитрию хотелось верить, что недавно объявившийся человек, обладавший силами «Миротворцев», может быть одним из выживших в той катастрофе. Однако облик незнакомца исключал любую связь с прошлым — за всю историю в «Цитадели» не встречались люди с синими волосами.       — Да нет никакой разницы между гитарным проводом и микрофонным! — воскликнул Дмитрий, роясь в клубке кабелей.       Сделав глубокий вдох, он удостоверился в надёжности соединения усилителя, слегка подкорректировав громкость, и положил пальцы на гриф лазурной гитары. Но перед тем, как начать, он замер и взял инструмент обеими руками, внимательно изучая.       — Эх, старушка, сколько же лет мы вместе… — пробормотал Дмитрий, скользя ладонью по струнодержателю. — Ладно… пора репетировать.       Дмитрий сформировал пальцами левой руки первый аккорд, моментально переходя к следующему. Правая рука извлекала звук из единственной струны, рождая простую, но запоминающуюся мелодию. Беловолосый извлёк чистый звук из первой струны, молниеносно перемещаясь к следующей, а затем к другой.       — Летящий сквозь… время, — начал он петь, но тут же запнулся. — Да как запомнить эту последовательность?! Летящий сквозь время в старинную даль, — пропел он уже увереннее, но вновь сбился. Он повторил вступление, и опять, сорвавшись в конце, раздражённо зашипел. В порыве негодования Дмитрий чуть не выронил гитару, но успел перехватить её.       — Тихо, дорогая, прости меня, — проговорил Дмитрий, бережно устанавливая инструмент на подставку. — Мне нужен кофе. Сейчас я его сварю и вернусь.       Дмитрий оборудовал в «Четвёртом» корпусе небольшую студию звукозаписи. Здесь он корпел над гитарными партиями и вокалом, в отличие от «Третьего» корпуса, где проходили лишь репетиции. Микрофонная стойка, звукоизоляционные панели, обклеивающие стены, соседствовали с обычными предметами быта. Покинув звукозаписывающую комнату, он прошёл через захламлённое помещение и оказался на кухне, у прохода в длинный коридор. Открыв дверцу навесного шкафчика и достав оттуда любимую кружку, Дмитрий услышал громкий звук уведомления из коридора.       — Да кому я там нужен? — проворчал Дмитрий и, закрыв шкафчик, направился прочь из кухни. Переступив порог главной комнаты и поднявшись по ступеням, он опустился в кресло и открыл мессенджер. В нём он увидел следующее сообщение: «@kapadastr, долго тебя там ждать? Мы уже состарились».       — Вот же торопыги… — буркнул Дмитрий.       «Отрепетировать дайте, парни, я скоро буду», — напечатал он в ответ, и тут же посыпались реакции в виде сердечек, пальцев вверх и вниз. А следом и комментарии других участников чата:       «Ну, шевелись тогда, чего тормозишь», — прислал @nname1000_7.       «Само собой, Димон, подождём сколько нужно», — ответил @MaxXXX.       «Тут уже в карты играть начали, понимаешь?» — добавил кто-то третий. Читая сообщения, Дмитрия вдруг осенило. А может кто-то из них знает!       «А вот скажете мне, что такое каподастр, и я мигом примчусь», — отправив сообщение, блондин слегка усмехнулся и вернулся в комнату звукозаписи. Прикрыв за собой дверь, он поправил гитару на плече и, нащупав шнур, убедился в надёжности соединения с усилителем. Удовлетворившись звуком, он сосредоточился и вновь зажал аккорд левой рукой, а в другую взял медиатор. И на этот раз Дмитрий сумел без запинок пропеть первый куплет:       «Сын вечного неба. Танцует на пляже один среди звёзд,       С первым лучом он скрывается в море, ведь солнце его проходит насквозь.       Моря — мой дневник, а чернила из пепла, и вот, я рисую ещё один день.       На месте сожжённого старого дерева, построят дома и высадят сквер,       Где сын вечного неба, когда-то тихонько любовь рисовал,       Теперь там гуляют на верёвках с собаками, а когда-то со звёздами он танцевал.       Но теперь сын вечного неба, прячется где-то, где вечный закат.       Мир отравился, он ждёт конца света, и мы где-то там встретимся, я был бы рад».       Дмитрий начал быстро водить по струнам, набрав побольше воздуха, и перешёл к припеву песни:       «Ты помнишь каждый сон, в котором было лето?       Ты слышишь шелест звёзд, сквозь грусть и мрак?       Ты помнишь, как цвела, любовью вся планета?       Веди же за собою       До конца!       Я слышу голос твой, и он поёт про лето,       Уводит за собой, сквозь грусть и мрак,       И снова зацветёт, любовью вся планета,       Веди же за собою       До конца!»

***

      Георгий разместил на столе даму червей. Ухмыльнувшись, Микки перекрыл её королём той же масти.       — Твой ход, Гоша, — произнес Микки. Георгий сосредоточенно изучил имеющиеся карты и выложил пиковую шестёрку. — Ты чего делаешь? Тут есть шестёрки? Крой картой того же достоинства или козырем.       — Ой, извини, задумался, — оправдался Георгий, возвращая шестёрку в руку и просматривая карты. — Тогда би́то.       — Ну и жук, а, — Микки собрал карты со стола, формируя аккуратную стопку сбоку, и взял из колоды одну карту. — Бери карту.       — Эй, я подкинуть хотела! — запротестовала Лина.       — Надо было сразу соображать, милая, — произнёс Микки с напускным сожалением.       — «Надо было сразу соображать, милая», — спародировала Лина с сарказмом.       — Да вы как бабки на рынке, — попытался разрядить обстановку Георгий. — Лина, тебе нужна карта?       — Нет, у меня и так хватает. Кстати, слышали, как «Ночник» включился? — спросила Лина, меняя тему.       — Ещё бы, я никогда не видел, чтобы он так «Цитадель» перебрал. А что там с новым «Миротворцем»? После вашего совещания как-то затихло всё, — произнес Георгий, выкладывая пиковую шестёрку, на что Лина ответила пиковой дамой. Микки поддержал ход ещё одной дамой.       — Дима пока молчит… Наверное, разрабатывает план, он же писал что-то в чате, — ответил Микки. Лина бросила взгляд на стол, затем на свои карты.       — Тц, — цокнула Лина и взяла карты. — Беру. Так что там?       — А я вот думаю, не тот ли это самый, о ком мы боимся даже произнести имя? — прошептал Георгий, нервно оглядываясь по сторонам.       — Не неси глупости, — отрезала Лина. — С чего ты взял?       — Ну, смотрите сами, — пожал плечами Георгий. — У него какой-то странный цвет волос, да и возник он внезапно. Совпадение? Не думаю.       — Ну… покрасился может, — произнёс Микки.       — Да и я тоже заметила в лице что-то знакомое, — тихо пробормотала Лина, перебирая карты. — Очень знакомое… До ужаса знакомое.       — Может… это и есть тот твой парень? О котором ты рассказывала?       — Не знаю даже… вероятность очень маленькая.       Игра возобновилась. Микки ходил, подкидывая карты различного достоинства, вынуждая Лину постоянно отбиваться. Казалось, он наслаждался её затруднениями, что сильно раздражало девушку. Георгий не уступал, подбрасывая карты, которые особенно досаждали Лине, а она старательно парировала выпады.       — Всё, с меня достаточно, — вдруг заявила Лина, откидываясь на спинку стула. Колода исчерпалась, а у неё оставалась всего одна карта. — Не буду крыться!       — Так дело не пойдёт! — возмутился Микки, нахмурившись. — Ты обязана крыться. Правила есть правила.       — А я не хочу, — упрямо ответила Лина, бросая на него сердитый взгляд. — Надоело.       — Да брось ты, — подвинул к ней карты Георгий. — Нужно крыться, ничего не поделаешь.       — Ладно, забираю, — с досадой процедила Лина и неохотно потянулась за картами. Казалось, Микки и Георгий действовали заодно, спеша избавиться от карт как можно скорее. Лина сопротивлялась как могла. Вскоре в руках осталась всего одна карта, и как раз подошла её очередь. Лина самодовольно усмехнулась, ведь ситуация внезапно повернулась в её пользу. Теперь не нужно было защищаться. Лина выжидающе вглядывалась в лица соперников, собравшись в любой момент сбросить последнюю карту на стол.       — Ну, чего ты медлишь? — подтолкнул её Микки. — У тебя и так всего одна карта осталась.       Лина ехидно ухмыльнулась и швырнула на стол своего козырного туза.       — На, подавитесь, — с облегчением выдохнула Лина, откидываясь на спинку стула. Микки явно нечем было покрыть козырного туза, а у Георгия в арсенале оставались лишь две червовые карты низкого достоинства. — Кстати, Керона никто не видел?       — За Кероном сейчас передо мной должок, дорогая. Так… ты вышла, значит хожу я… по часовой стрелке, — провозгласил Микки. Кудрявый выложил на стол козырную шестёрку, но тут же спешно её забрал. — Ой, блин, простите. Забудьте, что видели.       Георгий лишь пожал плечами, а Микки положил на стол другую карту — восемь червей. Парень напротив накрыл её девяткой червей.       — Керон всем что-то должен, Микки. Но, признаю, он редко промахивается. Не зря Дима прочит его в лидеры.       — Вот в этом я сильно сомневаюсь, Гоша. Только благодаря Диме мы сейчас живы и сидим здесь, а не скитаемся по свету в поисках крова, — усомнился Микки, накрывая девятку козырной восьмёркой.       — А как же наша миссия по защите мирового порядка? Предотвращение войн и всё такое? — полюбопытствовал Георгий. — Беру карты.       — Да гори он огнём, этот порядок, Гоша, — проворчал Микки. — Особенно после той катастрофы в 2018-м. Мы потеряли девяносто тысяч человек, в «Цитадели» сейчас едва ли сотня наберётся, а остальные — где их носит, и на связь не выходят. Я бы сказал, что мы лишь впустую тратили время, когда могли помогать родному городу. До этого, Гоша, главное достижение в области безопасности — строительство стен «Периметра». А после целых десять лет — тишина.       — Керон всегда появляется как из-под земли, — прервала молчание Лина.       — Не знаю, каким предводителем он будет, но в умении внезапно исчезать ему точно нет равных.       — Где он пропадает, когда его никто не видит? — поинтересовалась Лина. — Последний раз я видела его неделю назад, когда просила заменить струны на гитаре.       — Похоже, что нигде и везде одновременно, — заметил Георгий, выкладывая на стол новую карту.       — Но всё-таки, Генри мы бы из лап правосудия не вытащили, если бы Керон случайно не оказался поблизости. Я ни за что не брошу своего любимого повара, — проговорил Микки, покрывая карту.       — Слушай, Микки, помнишь, как-то раз ты наткнулся на него в сортире? — напомнила Лина, хихикая.       — Да… Мы его много недель не видели, — расхохотался Микки, едва не выронив карты из рук. — Гуляли мы с Димой по набережной… Естественно, на «Терриконе»… только вот хронологию не помню…       — Тогда мы ещё следовали нашей цели, — уточнил Георгий, кладя еще одну карту на стол.       — И тут меня приспичило. Пулей лечу в общественную уборную, открываю дверь — а там сидит Керон с газетой. На первой полосе: «Мистер Керон Крэйлл — кандидат в лидеры Миротворцев». Я ему: «Ты чего тут делаешь?!» А он мне: «А тебе какое дело? И вообще, оставь меня в покое. Я острой лапши объелся», — Микки разразился громогласным хохотом, заразив смехом Лину и Георгия.       — Может… на самом деле существует сотня разных Керонов Крэйллов, — задумчиво протянула Лина.       — Какая жуткая мысль, — скривился Микки.

━━━✷✷✷━━━

«Рассвет, когда явится ко мне… он был здесь, но незряч я был…»

      Первое, что предстало взору смурфика — захватывающая панорама на родной лес и зубчатые вершины гор, растворяющиеся в дымке на горизонте. Лес внизу нежился в мягком розоватом тумане, однако что-то тревожное ощущалось в самом воздухе. Резкий запах гари раздражал обоняние, будто где-то полыхал пожар.       «Какая-то несмурфная гарь… — подумал Художник, жадно втягивая воздух носом. — И правда… может… из Деревни?» Запах казался слишком концентрированным, учитывая расстояние.       Впрочем, сейчас Художника волновало другое — поэтому он торопился. Спешил так, что, задыхаясь, хватал воздух ртом, словно рыба, выброшенная на берег. С высунутым языком он прижался спиной к шершавому стволу дерева, пытаясь восстановить дыхание.       — Всё-всё, я здесь, — выдохнул он. Осталось только найти Растяпу, помочь ему, и уже тогда передохнуть. Наконец отдышавшись, Художник отлепился от дерева и приблизился к краю склона, где совсем недавно видел ту ужасную картину с израненным другом. Собравшись с духом, он сложил ладони рупором и закричал.       — Растяпа! Растяпа, где ты? — отчаянно позвал Художник. — Отзовись, пожалуйста! Подай хоть какой-нибудь знак!       В ответ — тишина. Лишь шуршание листвы и отдалённый клекот птицы нарушили безмолвие. Спускаясь по крутому склону, Художник внезапно заметил примятую траву и сразу же узнал место — здесь была драка. На пожухлой траве виднелись алые пятна засохшей крови. Приглядевшись, он убедился, что это именно кровь. Все сомнения отпали, и сердце бешено заколотилось в груди.       — Смурф тебя побери, Силач… — прорычал смурфик, стиснув зубы. Художник снова позвал Растяпу, и, обернувшись, заметил что-то белое на краю обрыва. — Силач… что же ты наделал?       Дрожь пронзила руки, как только Художник сделал несколько шагов в сторону белого пятна. Теперь сомнений не оставалось. Шапка. Шапка Растяпы. Такая белоснежная и чистая, какой и была в тот самый день, когда смурфик пробудился. Художник бросился вперёд и опустился на колени, осторожно беря шапку в руки. Взгляд медленно скользнул вниз, туда, где обрыв уходил в бездну.

***

      — Ну что вы расквасились, будто смурфлята, — прозвенел высокий голосок. — Этот старый ворчун опять оказался ни на что не годен.       — Отлично повеселились! — воскликнул Художник. — Обязательно поведаю остальным об этом у костра!       — Ещё бы! — кивнул Силач.       — Растяпа, не смурфи так близко к краю! — предостерегла Смурфлина. Однако тот не обратил внимания и продолжал беззаботно скакать, размахивая руками у самой пропасти.       — Малыш, ты что, не слышал? Отойди от края, это небезопасно, — повторил Силач, подходя к Растяпе.       — Ладно, ладно, Лина, — отмахнулся Растяпа, не сдвинувшись с места. Не заметив под ногой маленький камень, он запнулся и, потеряв равновесие, замахал руками. — Лина, Лина, помоги! Я сейчас упаду-у-у-у! — Растяпа полетел вниз, но Силач молниеносно схватил его.       — Держись крепче, брат! — Силач напряг мускулы, удерживая Растяпу над пропастью. В голове пронеслись эпизоды из жизни: вот Растяпа опрокидывает тележку с грибами, вот кубарем катится с холма, запутавшись в собственных ногах, вот роняет горшок с цветами на голову Ворчуну. В такие моменты обычно всё заканчивалось смехом и парой синяков.       «Ну что может случиться на этот раз?» — подумал Силач. Необъяснимое сомнение закралось в душу, а хватка начала ослабевать.       — Силач, я боюсь! Не отпускай! — запаниковал Растяпа, осознавая, что висит над пропастью. — Держи крепче!       Но было поздно. Сомнение подорвало уверенность Силача, рука начала скользить по ладони Растяпы. Пальцы разжались, и Растяпа, издав отчаянный крик, полетел вниз. Спустя мгновение донеслось приглушенное эхо удара о землю.

***

      — Что с ним будет, Папа-Смурф? — Художник и Смурфлина, обеспокоенно переглядываясь, одновременно подались вперед, наблюдая за странным состоянием Растяпы. Он приоткрыл веки, раззявил рот и беспомощно блуждал взглядом по лицам собравшихся смурфиков.       — Растяпа сильно смурфнулся головой и повредил обе ноги, мои дорогие, — с тревогой произнёс Папа-Смурф. — Сейчас вся надежда только на Лекаря…       — Он его вылечит? — опечаленно протянула Смурфлина.       — Не знаю, милая, не знаю… — выдохнул Папа-Смурф. Смурфлина склонила голову, слёзы потекли ещё сильнее. Лидер Деревни подошёл ближе и осторожно обнял её. — Всё будет хорошо, Смурфлина. Обещаю.       — Лекарство готово, Папа-Смурф, — раздался голос Лекаря с другого конца дома.       — Хорошо, Лекарь. Прошу, сделай всё возможное для Растяпы, — попросил Папа-Смурф, не отпуская Смурфлину. Лекарь придвинул табурет к кровати, осторожно отодвинул одеяло и поднёс шприц к разбитой, кровоточащей ноге Растяпы. Папа-Смурф мягко прикрыл глаза Смурфлине, ограждая её от жуткого зрелища.       — Сейчас будет немного больно, Растяпа, потерпи пожалуйста, — предупредил Лекарь, посмотрев Растяпе в глаза. Он вонзил иглу и медленно надавил на поршень, вводя лекарство. — Боюсь, Папа-Смурф, если это не поможет… он навсегда останется… глуповатым… и станет ещё более неуклюжим. То, что он вообще выжил, уже большая удача.       — Смурфики зелёные… — пробормотал Папа-Смурф, сильнее прижимая Лину к себе.

***

      Леденящий озноб пронзил тело до самых костей. В сознании яркой вспышкой возник образ Растяпы: добродушная улыбка, нескладные движения, постоянное попадание в нелепые ситуации… Растяпа, готовый протянуть руку помощи, даже будучи сам в затруднительном положении… Растяпа… Неужели это конец? Неужели Силач…       Художник широко распахнул глаза, в них застыл неподдельный ужас. Этого не может быть. Это чудовищная ошибка. Мучительное наваждение. Но шапка, сжатая в руках, вещественным доказательством отрицала надежду.       — Растяпа… — еле слышно пробормотал Художник. — Р-растяпа… Н-нет… Нет! Р-р-растяпа!       И внезапно, словно рухнула сдерживающая стена, полный боли вопль пронзил тишину.       — РАСТЯПААААААА!!! — Громкое эхо разнеслось по окрестностям, отражаясь от заснеженных горных вершин. Художник судорожно вздохнул, комкая в руках белоснежную шапку, и, не в силах больше сдерживаться, рухнул на колени и громко зарыдал.       — С-Силач… чтоб т-тебя… — шептал Художник между всхлипами. — … С-силач… п-проклятый с-смурф… С-смурф м-мой… Р-растяпа… Ч-что я н-наделал… К-как я мог… быть… таким… Нет, нет, нет… О-он ж-же… н-ничего… т-т-такого не делал… А я… а я п-предал… е-его… Р-растяпа… прости… я… я д-должен был…       Ещё раз шумно вдохнув, Художник поднялся, крепко сжимая шапку в руке, и бросился бежать обратно в сторону Деревни.       — Силач… Силач, ты ответишь за это… Я клянусь…

━━━✷✷✷━━━

      Несмотря на гнетущие предчувствия, Растяпа благополучно спустился с крыши. Неужели удалось? Невероятно, но факт. Спрыгнув с последней ступени лестницы, он едва коснулся земли, как его скрутил приступ кашля, вынудив опереться о стену здания. Оглушительный раскат грома сотряс воздух, отчего, казалось, задребезжали стекла.       «Прошу тебя, Лаки, сейчас максимально бдительно, — прозвучал в голове голос Айса. — У меня такое чувство, что за нами уже выехали». Едва эта мысль пронеслась, вдалеке послышался нарастающий вой сирены. Звук становился всё громче, и вскоре по улице, метрах в ста от него, промчалась полицейская машина, озаряя все вокруг красно-синими вспышками.       — Это они… ищут нас? — прохрипел Растяпа между приступами кашля, увидев промчавшийся автомобиль.       «Бинго», — мысленно откликнулся Айс, и тут же раздался гулкий голос, эхом прокатившийся по городу. — Внимание гражданам! Доводим до вашего сведения, что в Ванкувере введен комендантский час. Лица, обнаруженные на улице, будут немедленно задержаны и доставлены в ближайший участок.       — Ну и ну… — пробормотал Растяпа, отрываясь от стены. — Это… плохо?       «Просто замечательно, Лаки, — проворчал Айс. Вой сирен вновь стал нарастать, и через мгновение по улице пронеслась целая колонна полицейских машин. — Что-ж… Кажется, тебе придётся поднапрячься. По улице нам не пройти, пойдём дворами.       На кончик носа Растяпы упала холодная капля дождя. За ней последовала вторая, третья… а затем новый раскат грома, и хлынул ливень. Пронизывающий ветер принёс сырость и заставил его снова содрогнуться от кашля, оставляя на асфальте капли крови.       «Только дождя нам не хватало, — проворчал Айс. — Так, давай, двигаемся, нечего тут стоять и мёрзнуть».       — А куда… идти-то? — прохрипел Растяпа.       «Буду направлять, — заверил Айс. — Слушайся и не задавай лишних вопросов. Сейчас главное — скорость. Доверься, и мы выберемся».       — Ладно…       «Бегом в тот переулок!» — скомандовал Айс в мыслях, и Растяпа тут же ринулся в указанном направлении. Закутавшись в мокрую толстовку, он почувствовал, как ткань противно прилипает к телу, но времени разбираться не было. Перебежав переулок, Растяпа остановился под каким-то навесом.       «Направо, вдоль стены», — направил дальше Айс.

      «Наш мир обречён, отчаяны люди,

      Рай в жизнь претворён, а чуда не будет.

      Я мнил, что я бог, что мог сразить время,

      Но под твой залог — я жертвую всеми.

      Мы можем уйти, оставив им горе, обитель найти за облачным морем.

      Последний дан шанс, пожить друг для друга, столетия аванс,

      За жизнь наших внуков».

      Растяпа послушно свернул, прижимаясь к шершавой поверхности кирпичной кладки. Запах сырости и прелой листвы ударил в нос, смешиваясь с резким запахом машинного масла, доносившимся из близлежащего гаража.       «Сейчас нужно перебежать через улицу. Быстро, внимательно, не попадись патрулю», — Растяпа выглянул из-за угла, оценивая расстояние. Дождь лил стеной, видимость была почти нулевой. Собравшись с духом, Растяпа рванул через дорогу и юркнул в следующий переулок. — «Отлично. Теперь налево, к мусорным бакам. За ними должен быть проход в следующий двор».

      «Я вернусь, за тобой,

      Отсрочу наше рандеву с судьбой.

      Но я не дал, расплате бой.

      Увы — я просто не герой.

И шагнув в последний раз, стрелка навсегда замрёт.

Как реквием для нас, часовая башня бьёт,

По ночам меня зовут, голоса иных времён.

Но они нас не найдут, ведь их век уже сочтён».

      Достигнув мусорных баков, Растяпа заглянул за них и убедился, что там действительно есть проход во двор. Он проскользнул туда, стараясь не шуметь, и сразу почувствовал, как здесь стало сыро и промозгло. Ветер завывал между домами.       «Теперь прямо, к той арке. Только осторожнее, там может быть патруль», — предупредил Айс. Растяпа пригнулся и осторожно двинулся вперёд, стараясь обходить скопившиеся лужи. Добравшись до арочного проёма, он выглянул из-за шершавого угла. Улица оказалась пуста, но в зеркальной глади луж, чуть дальше за поворотом, плясали тревожные отблески красно-синих проблесковых маячков. Сделав глубокий вдох, Растяпа рывком преодолел арку и пустился бежать по мокрой улице, проскакивая мимо тёмных переулков. Он резко затормозил у какого-то перекрёстка. Одна дорога круто уходила вниз, другая сворачивала направо. Растяпа нырнул за покосившийся почтовый ящик и, прислонившись к нему спиной, шумно перевёл дыхание.       — Услышал я голос, вопиющий в пустыне: «Восстаньте, восстаньте дети Нового Иерусалима! Века вашей борьбы окончены; война выиграна, мир воцарился вновь».       И все живые вышли и возрадовались красоте города, воздвигнутого в цветущих и славных землях, называемых Раем.       Я спросил: «Чьими руками выстроен этот город?»       «Руками мертвых», — ответил голос.       «И где же они, чтобы мы отблагодарили их за этот дар?»       Тут голос промолчал, и я понял: хоть их деяния и нечисты, но мёртвых больше нет».