Покорители льда. Книга Первая. Расплатиться за твою нелюбовь

      К нашему небольшому путешествию в Гавани подошли действительно серьёзно. Эльдарион предпочел заняться подготовкой оружия (прокаливались в кузницах мечи, кинжалы, наконечники стрел (юный принц попытался забрать в оружейные заодно и наше оружие, но эту меру мы посчитали уже излишней, включая гнома), и, как и Тахтан и Гвеон, и незнакомые гномы с пожилым лучником, Агмассом, которого Элессар тоже отправлял с нами, проводил немало времени за тренировками. Провизию, снадобья и прочие припасы же обеспечивала отряду Арвен, а наша троица, получив на несколько последовавших дней в Белом Городе полную свободу действий, в конечном счёте предпочла последовать примеру остальных спутников.       И уже относительно ранним утром в день отъезда, за несколько часов до того, как прозвучали бы походные рожки, нас вновь пригласили к Элессару. Участники путешествия к тому моменту познакомились между собой достаточно поверхностно, но не первый поход начинался в подлунном мире между почти незнакомыми людьми, эльфами, гномами (да что уж там, совсем недавно большая часть Братства Кольца познакомилась только на Совете). И не одна дружная команда сложилась в таких «прогулках»…       – Вы желали встретиться с нами, друг мой? – осведомился гном, когда, доложив о нашем появлении, слуги покинули кабинет, небольшой, со столом, сплошь заваленным сейчас книгами и свитками. Они же, книги и свитки, были повсюду – на столах, на полках, и даже небольшая стопка на полу у стола… Чем–то напоминая уголок в библиотеке.       – Эйларэль и Тахтан расскажут вам в дороге подробнее о Бэрталае и о нашем возможном враге, – кивнул, приветствуя нас, Элессар. – Но кое–что я хочу сказать сам, и без лишних глаз. Они показали себя верными, надёжными и благородными, – особенно Тахтан, следовало полагать, старался сие изобразить, – однако… Бэрталай очень далёкое место, совсем иное, иной мир, со своими порядками, о которых мне известно не так уж многое и только с чужих слов. Я знаю вас уже давно, особенно эльфов, – ну, в целом, по его меркам меня он вообще знал практически всю жизнь, и это действительно можно было назвать «давно». Да и Леголаса – весьма уж прилично. – И прошу, друзья мои, как тех, кому я наиболее доверяю в вашем отряде, присмотреть за моими воспитанниками. Не следить, нет, – а вообще не помешало бы, за парнишкой. – Но смотреть на них трезвым взором и бдительно, не полагая друзьями загодя. – Это было уже куда больше похоже на Арагорна, чем речи, когда мы только прибыли в Минас–Арнор. Доверие доверием, но голова должна оставаться трезвой и глаз внимательным. – Кроме того... Я уже упоминал, что мне писал правитель Бэрталая и его приближённые, я имел продолжительные беседы с их так называемым Пророком. Однако в этом и кроется главное затруднение... – Слова его прерваны были появлением служанки, сообщившей, что госпожа Эйларэль Нари и господин Хасайли Каррэо по приказанию короля прибыли.       Девушка, с уложенными в косу волосами, вновь в темной тунике и штанах, склонила в поклоне голову, застывая тенью у двери. На щеке красовалась ссадина, довольно глубокая. После того полупраздничного ужина айсеринка не попадалась нам на глаза, но, когда мы видели её у фонтана, царапин определённо не было. Братец потрудился?       – Ваше Величество, – левая рука коснулась лба. Бэрталайский жест? – Господин Гимли... Господин Линдир. Принц, – едва слышно даже для эльфийского слуха дрогнул голос. – Леголас... – И каждый раз рука прикасалась ко лбу. Странное движение. – Вы желали нас видеть? – Из–за её спины выбрался юноша, скорее даже мальчик. На вид лет четырнадцати, с длинными чёрными, сальными и спутанными, волосами. Острый нос с горбинкой, большая родинка на щеке. Бледная кожа. Голубые глаза… Айсерины все такие? Или только здесь? Но под длинными прядями волос мелькнул заостренный кончик уха… Хотя у Эйларэль и братца уши были той же формы, что и у людей…       – Я хотел бы представить нашим друзьям и будущим лидерам отряда Хасайли Каррэо. Четвёртый Истинный Пророк Бэрталая. – Мальчик. Но во взгляде не было привычной юношеской беззаботности, скорее, он казался очень изнурённым.       – Сээани дэгану понэ ситу Асал Элессар. Миран поно этэ сагэлао. (Асал Элессар представляет тебя нашим гостям. Он сообщил, кто ты) – когда Арагорн умолк, зазвучал плавный женский голос. Весьма мелодичное и абсолютно незнакомое наречие. То же самое, что и когда девушка пела. Мальчик перевел взгляд на айсеринку и кивнул, прежде чем заговорить.       – Сээани дэгану этэ мао каини о гикэр. Маэ илини (Я рад видеть наших гостей. Мое почтение) – голос оказался неожиданно сильным и низким, скорее подошедшим бы взрослому мужчине. А вот улыбка на губах была ещё по–детски искренней.       – Хасайли выражает почтение доблестным господам, – перевела айсеринка, вновь опуская голову, словно пытаясь скрыть от Элессара щёку.       – Хасайли, я рад представить тебе моих друзей, которые возглавят ваш отряд. – Продолжил Элессар. Церемония самого обычного знакомства, обмен любезностями, при посредничестве Эйларэль. И, когда уже гости из Бэрталая удалились, Арагорн вновь перевёл взгляд на нас. Что–то в мальчике казалось немного странным, но что именно было не так, понять так и не удалось.       – Как видите, друзья мои, – заметил Элессар, – молодой айсерин совершенно не владеет никаким языком, кроме родного. Поэтому с вами отправляются Тахтан и Эйларэль. Они обещали, что будут учить Хасайли, надеюсь, это принесёт результаты. Но когда к нам пришли они сами, Тахтан говорил на всеобщем очень неплохо, Эйларэль куда хуже, ее учили уже здесь. И это один из моментов, которым я прошу уделить самое пристальное внимание. Мы не можем знать, что именно говорит юноша и что говорят ему. Подобное общение достаточно осложнено...       – И либо он научится нашему наречию, либо нам следует освоить их язык? – уточнил Леголас.       – Именно так, – согласно кивнул правитель Воссоединённого Королевства. – И я более склонен ко второму варианту. Уверен, сейчас это не было бы лишним и для нас. И ещё – одна из причин, по которым я прошу пойти вас обоих, это Тахтан. – Добавил он. – Эйлалиэ, к слову, её зовут именно так, – да мы уже это поняли, – рассказывала мне довольно много интересного. И очень многое – вопреки прямым, по её словам, запретам Тахтана. И я склонен этому верить, более того, я замечаю с его стороны весьма странное отношение к младшей сестре. И ссадина эта мне очень не нравится. Она объяснила её тем, что упала. – Элессар покачал головой. – Но раньше она так часто не падала – сперва на лестнице, потом у себя в комнате…       – На лестнице она столкнулась со мной, – заметил Леголас. – Мы её не услышали…       – Они ходят очень тихо, – кивнул Элессар. – Но царапина мне и в самом деле не нравится. Очень. – Выглядел порез очень неаккуратно, рвано, словно девушка и впрямь натолкнулась на что–то острое. Но – сама ли? Или усилиями братца? И если так – почему скрывает это от приемного отца?.. Вопросы понемногу прибавлялись, а вот ответы – пока не очень.       

***

             Первый день в дороге, после долгих и тёплых проводов в путь и наставлений Арвен (местами с нотками чрезмерной заботы с её стороны, притом в адрес даже самых старших членов отряда) оказался примечателен... Ровно ничем. Мимо проносились сперва здания столицы, всё более скромные и приземистые, затем потекли чередой поля, луга, рощицы и рассыпанные тут и там по одному из новых трактов, уходивших на запад, молодые ухоженные деревушки. Жители их работали на полях и в кузницах, из труб которых вился лёгкий дым, и на небольшой отряд облачённых в дорожные плащи всадников тут обращали совсем немного внимания. Разве что кто–то замечал, что трое из отряда ехали верхом на пони, а не на лошадях, и казались по–гномьи коренастыми. Но гномы не были в этих краях редкостью, а вот более диковинные гости в зелёных дорожных плащах, оба, кончики ушей прикрыли капюшонами, чтобы не привлекать излишнего внимания и попыток местных побеседовать с всё реже появлявшимся здесь народом.       Гномы, и братья–близнецы, приставленные Элессаром, рыжебородые Торин и Балин, из числа немногих переселенцев, решивших осваивать заново Морию, и Гимли, ехали верхом на пони, в то время как все остальные, кроме юного Пророка, оказавшегося довольно молчаливым мальчиком, на лошадях. Хасайли же, как выяснилось, не имевший опыта и навыков верховой езды, устроился на крупе лошади единственной в отряде девушки, крепко обнимая ту за талию. Впрочем, ни светло–серая, почти до белизны, лошадка, ни сама айсеринка, кутавшаяся в чёрный дорожный плащ (судя по всему, не воспринимая никакие другие цвета одежды), казалось, против не были.       Так или иначе, пейзажи, расстилавшиеся вокруг весь долгий день, были совершенно привычными для конца лета и начала осени, ничего странного или зловещего не наблюдалось, и поездка выглядела как самое обычное путешествие, омрачённое разве что вероятностью встретить лихих людей или уцелевших орков и гоблинов. Но что–то подсказывало, незримое, неосязаемое, что что–то крылось в тенях от новых, ладных домиков, в деревенских колодцах, в придорожных колючих кустах, играло бликами на водной глади мелких речушек и ручьев. Что–то тонкое, эфемерное. Не опасное, скорее, выжидающее, следящее сотнями незримых глаз и ушей. Что–то? Кто–то?       Даже проворачивая раз за разом мысленно опыт нескольких минувших тысячелетий, не удавалось отыскать в памяти ничего похожего на это смутное ощущение, и это настораживало и почти злило. Как и лёгкая тень, словно от крыла парящего высоко над головой ястреба или орла, здесь, над небольшой группкой, медленно направлявшейся на западные рубежи Королевства. Над кем–то из спутников. Тахтан? Мальчишка? Или Эйлалиэ?       Тахтан и Эйлалиэ были похожи внешне, впрочем, на то ведь они и были братом и сестрой. Но вот внутри они были явно, заметно различны. И, невзирая на внешнюю серьёзность, приветливость молодого айсерина, его куда более спокойное и учтивое поведение, его сестра отчего–то вызывала куда более сильную симпатию. Ибо, при том, что она довольно плохо воспринимала Леголаса (и, вероятно, эльфов в целом), и в его случае откровенно плохо сдерживала эмоции, и при осторожной замкнутости Эйлалиэ выглядела в этом куда более искренней и живой, чем Тахтан.       Первый день в дороге был ознаменован ровно ничем, но вот на первый ночлег это не распространилось. Небольшой лагерь был погружён в самые обычные хлопоты – устроить костёр, обеспечить отдых лошадям и горячий ужин путникам, распределить дежурства... По счастью, погода была хорошей, дни стояли тёплые, дождя не предвещалось, и об укрытии думать не приходилось. Расположилось новоявленное братство в неглубокой низине в полусотне шагов от Тракта, и, в виду того, что походная жизнь была в той или иной мере знакома всем, с обустройством ночлега покончено было сравнительно быстро…       – Ваше Высочество, Гимли, Линдир, – уже во время ужина подошла к нам девушка. Пришлось оторвать взгляд от Тахтана, что–то объяснявшего уплетавшему свою порцию Хасайли. На лице Эйлалиэ впервые появилось что–то, очень отдалённо напоминавшее улыбку. Рыжие гномы тем временем раздавали ужин, приготовленный Эйлалиэ же немногим ранее. – Полагаю, вам всем тоже следовало бы поужинать.       – Мне показалось, что вы менее склонны к заботе о представителях моего народа, – прищурился Леголас.       – Возможно, – невозмутимо отозвалась та. – Однако это не повод не предлагать пищу спутникам, – она уже успела вручить его порцию Гимли и передавала как раз нашему лучнику, когда случайно коснулась–таки его кисти. Вздрогнула и затравленно оглянулась на брата. – Независимо от того, к чьей расе они относятся. – Она вновь покосилась на брата, продолжавшего размахивать руками. – О Фиабара, какое «удачное» время, чтобы обучать языку! – интересно, это ругательство, или кто–то из их местных богов?       – Обучать языку? – переспросил я вслух. – Всеобщему наречию?       – Да, именно ему, – девушка, передав Леголасу его порцию, вручила следующую мне, на сей раз крайне тщательно проследив, чтобы прикосновения не произошло. И не отметить это было уже нельзя. – Очень неудобно, поскольку Хасайли мало что знает об этих краях, и никто, кроме нас не может с ним общаться. Асал… Простите, король Элессар, – взяв уже собственную чашку, уселась рядом с гномом девушка, – просил нас помочь с вестроном, поскольку придерживается того же мнения. Если что–то случится, – повела она плечами, – с нами, дело будет очень сложным. Однако мой брат иногда бывает несдержанным, – айсеринка поправила рукава плотной туники и почему–то коснулась шеи, сзади, под туго собранной косой. – Вернее, пожалуй, нетерпеливым. – Тахтан, умудрявшийся при крайне эмоциональной речи, на которую мальчик отвечал короткими спокойными репликами, действительно перемежавшимися отдельными и очень исковерканными попытками говорить на всеобщем, ещё и ужинать, всем своим видом подтверждал эти слова. Голубые глаза едва заметно сверкали, и словно бы изменили цвет, став чуть темнее. И всё лицо искажала гримаса, выдававшая страшное раздражение – прищурились уголки глаз, заиграли под бледной кожей на висках желваки, дрожали углы губ, словно от сдерживаемых ругательств...       Похлёбка оказалась по–походному сытной и незатейливой, преимущественно состоявшей из круп, в недостатке вкуса обвинить её не выходило, но почему–то девушка, убедившаяся, что ужин достался всем, сама практически не прикасалась к собственной порции. И обстоятельство это никак не могло не привлечь внимания. Как и то, что айсеринка подогнула ноги в коленях, словно пытаясь прикрыться ими. Сбоку от неё сидел гном, а вот с другой стороны никого не было, зато поодаль сидел собственно её же родич.       – Эйларэль, – хрупкие на вид плечи вздрогнули, когда в по–осеннему уже прохладном ночном воздухе прозвучало негромкое имя. Над низиной уже сгустилась ночь, дежурства были поделены, лагерь заканчивал последние приготовления к отдыху – поддержать костер, задать лошадям овёс и воду, проверить копыта... Кое–кто проверял оружие, то ли позабыв сделать это до отъезда, то ли не успев. Кто–то и вовсе только заканчивал с трапезой. А кто просто вёл беседы, стараясь познакомиться с соратниками и спутниками поближе. – Почему ты...       – Я не голодна, – мягко улыбнулась девушка, предугадав вопрос.       – А мне показалось, причина в чём–то ином, – бросил на неё взгляд Леголас. Однако девушка поднялась, с всё той же мягкой улыбкой, аккуратно отставив почти нетронутую чашку.       – Прошу прощения, Ваше Высочество, я хотела бы обсудить с братом один момент. И… Можно ли попросить остальных пока подождать? Я хотела бы рассказать ещё некоторые вещи, касающиеся нашего похода.       

***

             Хасайли и Тахтан успели улечься, впрочем, им присутствовать на кратком совете не было ровно никакой необходимости, и Эйлалиэ нервно оглядела остальных спутников, устремивших на неё внимательные взоры.       – К сожалению, – прокашлявшись, начала она. – Моему брату сегодня несколько нездоровится, и он просил меня начать без него. Его Величество, провожая нас в дорогу, просили рассказать некоторые... Моменты, которые могут оказаться полезными... – руки дрожали, едва различимо, выдавая очень сильное волнение. Страх перед содержанием рассказа?.. Или опять братец?       – Выглядит так, словно ты не знаешь, с чего начать, – вполне дружелюбно заметил сбоку голос Гимли.       – Я не могу отрицать вашей правоты, – девушка бросила на гнома быстрый взгляд. – Есть очень много моментов, связанных между собой, и в равной степени важных... Пожалуй, начну с самого начала, если господа согласятся. – Отказа не последовало, и девушка сделала глубокий вдох. – Как известно, мы с Тахтаном и Пророк родом из Бэрталая. Этот мир лежит далеко отсюда и живёт по совершенно иным законам и обычаям. И в Бэрталае существуют два королевства – одноимённое, которое населено аи серинами и людьми, и Тэан–Рагах, или Земля Ночи. Тэан–Рагах в северной половине покрыт лесами и горами. И именно там обитают аи яанты и ещё... – девушка на мгновение замялась. – Эльфы Бэрталая. И кроме этих двух королевств есть Манирлак, на самом юге, где, как считается, обитают боги и полубоги нашего мира. И разные мелкие княжества эльфов. Между Бэрталаем и Тэан–Рагахом идёт затяжная война с перерывами. Манирлак обычно сохраняет нейтралитет и не вмешивается в дела подлунного мира, – слабо улыбнулась айсеринка. – Собственно, Пророк скрывается от властителя Тэан–Рагаха. Среди богов Манирлака имеется один... Изгнанный из Пантеона. Тот, кому подвластны холод, лёд и иное, что связано с зимой. Более того, он имеет власть над миром умерших и миром живых. И именно Бахтум, это его имя, правит Тэан–Рагахом.       – И именно от него скрывается Хасайли? – уточнил Эльдарион, прищурившись.       – Верно, Ваше Высочество. Когда началась война, боги Манирлака приняли некоторое участие в ней, наделив ряд айсеринов силами, которые до сих пор помогают нашему народу не пасть в войне и подчас одерживать победы над полчищами Тэан–Рагаха. Так, богиня весны и юности, Эйларэль, в честь которой меня назвали, – не совсем назвали, это ложное имя, – даровала девушкам королевского рода часть своих способностей, прорицатель Пантеона Унак и Властитель Пламени Сэаган даровали силы Пророкам... И ряд других, но сейчас это не есть важно. Однако в мире Бэрталая существует своего рода закон, согласно которому в подлунном мире подобные способности не могут присутствовать все сразу и проявляться в полную силу. И Хасайли – только Четвёртый Истинный Пророк. Потенциал заложенных в таких чародеях сил очень велик и порой такой маг в одиночку способен преломить ход войны, но...       – Но ничего не даётся просто так и нет того, что не потребует оплаты, – заметил я, когда девушка остановилась, чтобы перевести дыхание.       – Да, именно так, – кивнула айсеринка. – В Бэрталае маги обучаются много лет и способности раскрываются обычно очень постепенно. К тому же у каждого чародея, будь он Целителем или прорицателем, есть свои ограничения и своя плата за дарованные умения и силы. У таких чародеев, как Хасайли, существуют и совершенно особенные условия. Обычно им очень тяжело даётся овладеть своим даром и суметь использовать его в полную силу, и есть ряд... Традиций и ритуалов, которые необходимо исполнять в определённое время в определённых условиях. И в детстве и юности Пророки, Дочери Весны, те волшебницы, которым даровала силы богиня Эйларэль, и иные «помазанники» богов Манирлака обычно очень уязвимы. К тому же... Сложилось так, что часто Бахтум узнает о таких детях ещё до их появления на свет. И до момента, когда они наберутся сил, они находятся в постоянной и огромной опасности. Сейчас в Бэрталае очень серьёзный крен сил в сторону Тэан–Рагаха и Асал Бэрталая не видит возможности обеспечить достойную защиту Пророку. И именно поэтому он просил о помощи Его Величество и Хасайли был вынужден укрыться здесь.       – То есть этот бог... Избавляется от таких детей? – уточнил Торин, поглаживая бороду.       – Не всегда, – покачала головой девушка. – Иногда да, но бывает, что он переманивает их на свою сторону, и получает ещё больший перевес. Бывает, лишает их способностей. – на мгновение на губах мелькнула… Грустная улыбка. – И... Я хотела предупредить наших спутников о том, что может случиться так, что Повелитель Льдов будет лично искать Хасайли и лично явится в этот мир. Насколько он будет силён здесь, я не могу сказать, но есть некоторые моменты, которые вам следует знать. Самый важный, пожалуй, – поперхнулась она, коснувшись вновь шеи. – Верховный Бог Манирлака, Таникте, наложил на него проклятье, по которому каждый, к кому прикоснется Бахтум, будь он даже богом, замерзнёт насмерть. После он смягчил эти слова, и, если Бахтум прикасается не кожей к коже, проклятье не срабатывает. Но если эти чары действуют, это необратимо и неизбежно, если только прикосновение длилось дольше пары кратких мгновений. И если от прикосновения аи яантов или воздействия чар способна спасти, например, Дочь Весны, буде таковая родилась, и есть лекарства, то в данном случае даже сам Повелитель Льдов не может отменить воздействие чар. Он умеет принимать самый разный облик, но обычно выглядит как юноша–айсерин, считается, что это и есть его настоящее обличье...       Описала, коротко, молодая айсеринка и иное – то, что излюбленный клинок Бахтума, оставив даже самую малую рану, замораживал кровь, будучи окутан многочисленными чарами. Что обычно изгнанный бог и вовсе не применял оружие – будучи и без него в силах причинить страшные муки и лишить жизни доброй сотней способов. И почитался самым жестоким и безжалостным среди богов Манирлака. В частности, коснувшись, уже будучи проклятым, собственного брата и тем самым уничтожив последнего. Вернее, уничтожена была плоть, а существо Эртамона, покровителя мужской силы, войны и оружия, бесследно исчезло в обители Бахтума, Ледяных Пещерах, служивших тогда столицей очень своеобразного королевства Тэан–Рагах.       И о том, что ближайшим соратником Бахтума был полубог, его же творение и воспитанник, Баан, обладавший добрыми двумя третями сил самого Бога Зимы и беспрекословно его слушавшийся. И, буде разыскивать Хасайли явился бы он, немногим менее опасного, нежели тот, от кого юный Пророк и скрывался в чужом мире.       Впрочем, рассказала айсеринка подробнее и о том, какие уязвимые места были известны у аи яантов, какие ловушки могли устраиваться для них, и чаще всего работали. Отчасти повторяя рассказанное ранее, отчасти внося кое–что новое. И только уже достаточно поздним вечером закончила рассказ, позволяя спутникам разойтись. Нести дежурство она вызвалась первой, на что Леголас тут же назначил свою очередь второй и третьим в эту ночь определил одного из рыжих гномов.       Последние, а с ними и Гимли, довольно быстро устроились спать, как и спутники–люди, оба айсерина уже давно уснули, и девушка присела на собственном походном одеяле, распуская завязки заплечника.       – Эйларэль, – окликнул её Леголас, судя по всему, спать пока не планировавший. Впрочем, как и я, поскольку вопросов в голове крутилось слишком много, и им следовало слегка улечься, а кинжалам, да и скимитару, не мешала лишняя порция ухода. Девушка резко обернулась к подошедшему к ней ближе эльфу.       – Ваше Высочество?       – Мне не хотелось затрагивать это при наших спутниках, и порождать недоразумения среди нас, – отступив на шаг, тихо отозвался старый друг. – Однако, есть кое–что, что я заметил в вашем рассказе. Вы говорили, что Хасайли – первый маг подобных способностей, который покинул Бэрталай? Я про королевство, скорее.       – Первый.       – И нельзя сказать, чтобы менее сильные юные чародеи и обычные дети в больших количествах бежали из Бэрталая. Верно? – девушка слегка нахмурилась, бросив на него взгляд. – Эйларэль?       – Как видите, нас тут всего трое, – наконец произнесла, медленно, айсеринка.       – В таком случае, вопрос, который я задам, неизбежен. И рано ли, поздно ли, но он возник бы. И не только у меня.       – Что вынудило бежать сюда меня и моего брата? – и без того не отличавшаяся смуглой кожей девушка по цвету на какое–то мгновение напомнила мрамор, и рука странно, едва ли произвольно, дёрнулась к животу, словно прикрывая или… Скорее, в неосознанной попытке схватиться за рану. Это ещё что?! – Ваше Высочество, я не могу ответить… Это не в моём пра… – её перебил звонкий крик, разлетевшийся по притихшему лагерю. Крик этот принадлежал резко севшему, держась за виски, мальчику, и в нём отчетливо читалась боль. Пророк, сидя на покрывале, крепко зажмурился, потирая виски. И прикусывая почти до крови губу, сдавленно что–то мыча при этом. Тахтан, почти лениво наклонившись к мальчишке, нахмурился, однако сказать ничего не успел.       Мужчину опередила Эйлалиэ, встревоженная, и, казалось, напрочь позабывшая о собственном недавнем испуге. Девушка торопливо опустилась рядом с Хасайли на колени, жестом отстранив брата, развязала небольшой мешочек у пояса, вытащив оттуда ещё более крошечный, распустила шёлковый шнурок, совсем немного, подсунула под нос мальчику, который, несколько раз вдохнув, наконец–то открыл глаза, обессиленно и испуганно глядя на окруживших его разношерстных спутников. Заняло это меньше минуты, и Хасайли, судорожно сглотнув, заговорил. Сбивчиво, прерывисто, на айсеринском. Переводить девушка не торопилась, и поднялась на ноги только дослушав до конца.       – Хасайли посетило видение, – немного дрогнул голос. – В Бэрталае существуют свои законы магии, и я не могу привести примеры подобных чар здесь. В том числе, есть методы и заклинания, которые позволяют искать что–то или кого–то на расстоянии. Чем маг сильнее, тем расстояние больше. Обычно айсеринам и людям нужны проводники – специальные карты, созданные особыми чернилами, камни или отвары. Дома, в Бэрталае, Богам для поиска подобные проводники не нужны. Но здесь Хасайли до сих пор оставался для Лорда Снегов недосягаем.       – До сих пор? – уточнил Леголас.       – Один способ, по меньшей мере, ему может стать доступен, принц. Однако Бахтуму наверняка придётся прибегнуть к проводникам силы, что замедляет процесс и немного искажает результаты. Для поиска на подобном расстоянии нужна кровь одного животного. Оно обитает в лесах Бэрталая, всего мира. Очень жестокое и кровожадное, очень сильное, и поэтому его кровь редка. И именно её собирают его слуги. И создают подробные карты этого мира, – интересно, подробности они каким образом получают? Магия? Шпионы? Рассказы этих самых великанов?       – И если он найдет эту кровь? – полюбопытствовал помрачневший Гимли.       – Он сможет определить, где находится искомый, весьма точно. И, по видению Хасайли, у него это получится.       – И в таком случае встреча с аи яантами, – едва ли не впервые подал голос Гвеон. – Окажется неизбежна. И много у нас может быть времени?       – Видения никогда не дают точных сроков, – мрачно улыбнулась девушка. – Может быть, месяц, может быть, семь ночей. А может быть, две–три полных луны. Это зависит только от того, как быстро карты и кровь кана окажутся в руках Бахтума.       

***

             – Я не понимаю, — это оказалось первым, что произнёс гном, когда удалось, на сей раз не без труда, отправить сбежавшихся к Хасайли спутников по местам, убедиться, что сам Пророк уснул, и отойти от лагеря на десяток шагов. – Я не понимаю, откуда у Арагорна такое доверие к детям, прибывшим из подобной страны. По–моему, за минувшие несколько дней, остроухие, мы не услышали об этом... Бэрталае ровно ничего хорошего. Одни сплошные... – гном погладил бороду, не найдя подходящих слов. – И сейчас...       – Ты прав, ничего хорошего, зато плохое слушали, – мрачно улыбнулся Леголас. – И Тахтан довольно странный. Вроде бы сдержанный, дружелюбный, но такое ощущение, что…       – Какой–то неживой, – усмехнулся в бороду Гимли. – Или маску держит.       – К слову, хотелось бы знать, почему на самом деле и об этом их боге, и о видении мальчика рассказывала нам именно она. – В то, что Тахтану нездоровилось, не верилось ни единого мига. Он выглядел более чем бодрым и днём, и во время недавней суматохи. – Полагаю, что наш новый друг не слишком стремился, чтобы мы этот рассказ услышали.       Не то чтобы объяснения айсеринки были неизмеримо важны, конечно, и едва ли передавали хотя бы сотую долю об их мире. Но для одного–единственного дня в пути уже и это было очень неплохим итогом, и, более того, давало прекрасную возможность присмотреться к спутнице, прислушаться к интонации. И чем дольше я наблюдал, тем сильнее убеждался, что сказанное ей, хотя и упускало множество деталей, было по меньшей мере близко к истине. К тем же выводам, как выяснилось, пришёл и Гимли, а вот Леголас относился к обоим старшим айсеринам более скептично. Впрочем, и принцем его столь упорно даже в Эрин Ласгалене не называли, и предвзятость их была определённо взаимной.       – За их прибытием сюда кроется куда больше, чем просто побег из воюющей страны. И это что–то затрагивает именно девушку, а не Тахтана, – заметил Леголас. – Когда я задал ей неудобный вопрос…       – Она откровенно испугалась, – кивнул я.       – Почему? Хотя я знаю, ты сейчас будешь рассказывать про голоса воздуха, звёзд и то, что это читалось в глазах… – махнул гном рукой. – И ты думаешь, остроухий, это важно для дела?       – Отношение к делу имеет точно, но насколько важно… Не могу сказать, хотя мои ощущения говорят, что упускать из виду в любом случае не стоит. Но и принуждать сознаться насильно тоже. Мой вопрос имел и иную цель. Он заставил нашу почтенную спутницу задуматься о его причинах и о том что я могу или хочу знать. И чем сильнее Эйларэль будет волноваться, тем более вероятно, что она будет допускать ошибки, которые будут нам на руку, или решится рассказать всё сама. Насилие и угрозы породят недоверие, а возможно и злобу…       – Да ты и без угроз с этим прекрасно справляешься, – съязвил я, поймав в ответ недовольный взгляд блондина.        — Вот тогда сам и пробуй с ней подружиться. А я тебе удачи пожелаю.