Город засыпает

– Все это полная ерунда. Я отказываюсь верить. – Пошел ты знаешь куда, Агги? – Я серьезно, Сойк. Такого просто быть не может. – Дело раскрыто. Я понять не могу, ты что, не рад? Зная холерический склад характера Сойка, Агги ожидал, что тот будет орать от самого начала разговора, но прогадал. С заметным усилием, но все же сдерживаясь, Сойк цедил слова сквозь зубы, а Агги впервые увидел перед собой иллюстрацию поговорки "глаза наливаются кровью". Однако и самому Агги стоило нечеловеческих усилий сдерживаться и говорить с видимым спокойствием. – Это не он. – Как не он? Как, я тебя спрашиваю, не он, если все улики указывают на него? – Он дурак и алкаш, ему мозгов бы не хватило… – Так потому мы его и поймали, что мозгов не хватило! Мы ведь поняли, что маньяк – кто-то из наших. И вот, пожалуйста! За окном занимался поздний рассвет. У Агги нечеловечески болела голова – он не спал уже сутки и полсуток не ел. Сойк, скорее всего, тоже, он на волне эйфории не чувствовал ни голода, ни усталости, тогда как состояние Агги можно было назвать лишь одним словом – ошарашенность. Когда Агги получасом ранее пришел в кабинет начальника, он за минуту вывел его из себя настолько, что Сойк даже забыл выставить за дверь Манабу и Леду, и теперь они оба, притихшие, смотрели во все глаза на развернувшуюся сцену и даже голоса не подавали. – Сойк, я еще раз тебе говорю, – усталый Агги, как попугай, талдычил одно и то же, – Соно – не наш маньяк. Нас кто-то жестоко разыграл. – Нет, вы только посмотрите на него, – голос Сойка угрожающе дрожал, а на щеках появились нервные красные пятна. – Что ты заладил, Агги? Я не против согласиться с любыми твоими аргументами, но, проклятье, у тебя ведь нет аргументов! Ничего, кроме пустого "он не мог"! – Он действительно не мог, – упрямо повторил Агги. – Потому что для его куцего ума вся эта серия убийств – слишком сложная. Когда накануне, перепрыгивая через две ступеньки, Агги сбежал в подвал, его глазам открылась дикая сцена: толпа из десятка констеблей с Сойком во главе стояла у подножия лестницы, а на пороге архива лежал Соно – точнее, его мертвое тело с двумя огнестрельными. Одна из пуль попала ему в грудь, вторая в голову, и даже всякое повидавший Агги с трудом подавил рвотный позыв при виде жуткого пятна на стене из месива из крови, костей и мозгов. – Какого демона? – со стороны услышал свой голос Агги, и Сойк резко обернулся к нему с таким видом, будто не узнал. Взгляд у начальника был странный, словно перед ним было нечто, не видимое остальным. На несколько мгновений замершее время очнулось и пустилось вперед, мир вокруг завертелся, и Агги казалось, что после их с Ледой возвращения в участок прошла от силы пара часов, когда вдруг наступило утро. – Все началось с Казуки, – поделился Манабу, когда в суете и беготне Агги выдернул его на перекур. – Как с Казуки? – не понял Агги, пока Манабу, умолкнув, делал глубокую затяжку. – А вот так. Тебя не было, иначе ты бы слышал, какой разнос ему устроил Сойк. Стекла в окнах дрожали. Он рассказал, что с самого утра, когда Казуки отчитывался Сойку по делу, которое он вел, выяснилось, что тот умудрился потерять важные улики, и теперь у полиции не было оснований задержать преступника. – Сойка чуть не разорвало, – Манабу скривился. – Я всерьез забеспокоился, не хватит ли его удар. Удивляться тут было нечему – в последнее время начальник и так уже был на пределе, измученный проверками и допросами сверху и полной безнадегой в главном расследовании. Агги мысленно поздравил Казуки с тем, что его еще не уволили. – Но только Казуки ушел, как Сойку донесли, что Соно спер из архива какие-то ценности. На продажу, видимо. Мысленно дав себе пинка, что сам так и не донес до шефа эту информацию, Агги хотел было спросить, как это все относится к позже разыгравшейся трагедии, когда Манабу продолжил: – Пришел Юуто, сказал, что у него важный разговор. Сойк хотел его выставить, чтобы пришел позже, но у Юуто было такое сложное лицо, что Сойк все же решил его выслушать. – Юуто? – удивился Агги. Он сперва подумал на Джури, но, видимо, сидя целыми днями в архиве, уже и его старый приятель стал свидетелем кражи. Выслушав Юуто, Сойк, со слов Манабу, стал похож на "закипающий чайничек, на котором подскакивает крышечка". На сей раз орать он не стал, но в тихом гневе выглядел даже страшнее, чем когда метал громы и молнии в подчиненных. Сойк потребовал, чтобы ни Юуто, ни присутствовавший тут же Манабу не смели даже слова обронить об этом разговоре, а он сам прямо сейчас организует обыск в доме Соно, пока тот на работе. – Ничего себе, – пробормотал Агги и сделал такую затяжку, что случайно обжег себе пальцы. В иных обстоятельствах, если бы Казуки с утра пораньше не довел босса до белого каления, Сойк бы первым делом потребовал Соно к себе в кабинет и выслушал оправдания. Но события в тот день складывались как костяшки домино, падающие одна на другую, и поэтому, пока ничего не подозревавший Соно торчал в своем архиве и привычно измывался над Джури и младшими констеблями, в его дом отправилась группа полицейских во главе с Сойком. Юуто он велел тоже ехать с ними. Рассказать до конца Манабу не успел, его срочно позвали в кабинет начальника, а Агги отправился на поиски Юуто, с которым по удачному стечению обстоятельств столкнулся прямо в коридоре. Весь участок гудел, пересказывая из уст в уста произошедшие события, но Агги хотел послушать первоисточник. Юуто был бледен, он сутулился, а уже привычный нервный тик стал еще заметнее, чем обычно – глаз беспрестанно дергался, и в какой-то момент Юуто даже прижал пальцы к веку. – Подумать не мог, что все так обернется, – тихо произнес он, когда Агги отозвал его в сторону. – Я ожидал, что Сойк начнет внутреннее расследование. Ну или просто поговорит с Соно, тот ведь не впервые подворовывает. А тут такое… Пока Соно в неведении оставался в архиве, в участке за четверть часа собралась группа из шести констеблей, Сойка и самого Юуто, которая отправилась по адресу, указанному в личном деле Соно. – Видел бы ты его дом, – Юуто скривился. – Я, конечно, понимал, что ничего хорошего мы не обнаружим, но это… Он покачал головой, пока Агги жадно внимал каждому его слову. Соно жил в приличном районе Нижнего города, двухэтажный особняк его некогда благополучной семьи выглядел все еще достойно, пусть и несколько обветшало. Однако внутри полицейским открылся кромешный мрак – грязь, плесень, вонь, свет через годами не мытые окна почти не проникал в комнаты. Как оказалось, еще несколько месяцев назад от Соно ушла жена, и тот остался жить со слепой и глуховатой матерью – забитая, запуганная женщина долго не могла понять, чего от нее хотят нагрянувшие полицейские. – Сойк нас быстро поделил на три группы, – продолжал Юуто. – Одни обыскивали первый этаж, другие второй, а мне с Геррартом достался чердак, и уже через минуту поисков мы нашли то, что искали. И еще кое-что. Ворованные ценности – какие-то украшения, статуэтки, возможно, те самые, из дома Нана Широмы, пару шкатулок и даже одну картину, – они нашли, открыв большой сундук, единственный не покрытый пылью предмет на всем чердаке. Однако там же лежала окровавленная тряпка, развернув которую, они увидели медицинский скальпель. – Не поверишь, но я сразу даже не подумал ничего такого, – делился Юуто. – Хотя я провожу дни напролет, перечитывая отчеты о кровавых убийствах, единственное, что мне пришло в голову при виде скальпеля, что это какая-то очередная гадость, каких в том доме полно. Вот только вызванный на чердак Сойк мгновенно побледнел до цвета первого снега. – А потом в этом сундуке мы нашли небольшую коробку от леденцов. Я было предположил, что сейчас там тоже окажутся украденные мелочи… Ну, не знаю, серьги там, брошки какие-нибудь. Но внутри были очень странные предметы. – Странные? – Агги слушал, затаив дыхание. – Да. Вырванный зуб, например. И золотое кольцо. И пуговица от пальто. Еще какая-то ерунда, но была и бумажка – записка, а в ней имя того мальчика, что в реке выловили, помнишь? Одна из жертв маньяка. Я так понимаю, это была записка с перечнем покупок на рынок, которую мать оставила сыну. Сперва я ничего не понял, не связал, а Сойк сразу сообразил, что Соно… Юуто странно скривился, Агги почудилось, что ему хочется заплакать, но тут же он понял, что перекосило того от отвращения. – Поверить не могу, – перейдя на шепот, сказал Юуто. – Соно мерзкий тип, уж я-то насмотрелся на него за последние недели. Но чтобы резать людей… Он покачал головой, пока Агги мерил его тяжелым взглядом исподлобья и думал о том, что тоже поверить не может – просто отказывается верить. Улики были собраны, полицейские отправились в участок, где Сойк с порога всех разогнал по кабинетам и выставил охрану из констеблей на входах и выходах, чтобы Соно не сбежал. Мера казалась избыточной, учитывая, что Соно и подозревать не должен был обо всем, что творилось за его спиной. – Ничего не знаю, Агги. И ничего не понимаю, – на Джури смотреть было жалко: он даже дрожал, настолько его поразили последние события. – Все было как всегда, я весь день копался в архиве вместе с Руи. Мы ничего полезного не нашли, Соно, как обычно, бесился и на всех кидался, а потом вдруг дверь как распахнется… На задержание Соно Сойк отправился лично в сопровождении нескольких констеблей. Что именно произошло дальше, Джури рассказать не мог – он как раз находился в глубине архива за несколькими рядами стеллажей и только услышал крики и почти сразу за ними выстрелы. И уже от участвовавших в задержании констеблей Агги узнал, что, когда те спустились в архив и приготовились задержать ничего не подозревавшего, как они думали, Соно, тот вдруг выхватил пистолет. – Откуда у него оружие? – ушам своим не поверил Агги. – Он же архивариус, ему не положено. Где Соно достал пистолет, еще предстояло разобраться, однако в тот момент ждать, пока он выстрелит первым, никто не стал, и в Соно почти одновременно выстрелили двое из констеблей, убив его на месте. Тогда же к архиву подоспел и Агги. Картина вырисовывалась совершенно однозначная, никаких сомнений не было в том, что волей случая убийца, которого активно искали уже два месяца, был наконец обнаружен и убит. И потому Агги самому себе не мог объяснить, почему у него ощущение, будто он посмотрел бессмысленный, пусть и увлекательный похмельный сон. Сойка ему не убедить, без доказательств он даже слушать не станет – к этому выводу Агги пришел через полчаса бессмысленного разговора с начальником. Тот не был дураком, и Агги даже не сомневался, что он тоже на голову натянуть не может, как такое ничтожество, как их покойный архивариус, умудрялся годами убивать людей в прямом смысле слова под носом у коллег-полицейских. Но все улики свидетельствовали против Соно, и, по мнению Сойка, дискутировать дальше тут было не о чем. – Ты не допускаешь, что скальпель и сувениры от жертв ему просто подбросили? – спросил Агги. – Допускаю, конечно, – Сойк развел руками. – Кому угодно можно что-то подбросить, вот только доказательств тому никаких нет. – Соно абсолютно все терпеть не могли, у него были проблемы с башкой и с выпивкой, и нам легко поверить, что он убийца. Если бы мы нашли все эти улики у кого-то другого, у того же Казуки, например, или у Руи, ты бы так сразу поверил в виновность кого-то из них? – Мы не нашли улики ни у Казуки, ни у Руи, потому что Казуки и Руи не убийцы. Мы нашли их у Соно, потому что Соно сам сложил их у себя на чердаке, – Сойк уже почти рычал от гнева. – Агги, я повторяю еще раз: готов выслушать любую твою даже самую безумную идею, если ты принесешь реальные доказательства. Реальные. Тебе ясно? Беспомощно оглянувшись, словно ища поддержки, Агги посмотрел на Манабу и Леду, сидевших рядом. Скрестив руки на груди, Леда задумчиво слушал, тогда как Манабу прикрыл глаза и прижал ладонь ко лбу, как человек, у которого не осталось сил, даже чтобы просто вникать в разговор. – У меня сегодня будет день, который я рискую не пережить, – если бы взглядом можно было испепелять по-настоящему, от Агги осталась бы горстка золы. – Даже думать не хочу, что начнется, когда я доложу, что убийца работал в полиции. Не пудри мне мозги, Агги, своими навязчивыми идеями. Займись делом. Или пойди домой поспи. Только не мешай мне, ради богов. – Я постараюсь помочь, – впервые подал голос Леда. – Нужно подумать, как правильно преподнести информацию. Главное здесь, что преступник найден и обезврежен, и полиция справилась на отлично. Я поеду с тобой в магистрат. Леда продолжал говорить, как следует подать новость его отцу и остальным чиновникам, пока Агги слушал вполуха и не чувствовал ничего кроме тоски от мысли, что история вовсе не закончилась. – Я знаю, что ты тоже должен сомневаться, – сказал Агги Леде, когда они вышли из кабинета Сойка и направились в свой. – Не говори мне, что ты веришь, будто это Соно. В отличие от Агги, Леда не провел всю ночь в участке: он куда-то уезжал, потом вернулся и теперь снова собирался, складывая свои бумаги в папку. Под глазами у него залегли тени, но Агги не сомневался, что сам выглядит на порядок хуже. – Не знаю, как тебе ответить, – Леда задумчиво помолчал, прежде чем заговорить. – Я Соно пару раз всего видел и кроме того, что это был неприятный тип, ничего сказать не могу. С другой стороны, с тобой мы познакомились достаточно близко, и я верю, что, если чутье тебе подсказывает иное, быть может, ты и прав. Улыбнувшись, Леда захлопнул папку и принялся надевать свое пальто, пока Агги со стоном опустился на стул. – Нельзя это так оставить. Я уверен, нас кто-то провел. – Знаешь, Агги, – вздохнул, Леда, глядя на него сверху вниз. – Как правило, самое очевидное и простое решение и есть решение верное. А сейчас все указывает на Соно. – Который так удачно умер и теперь не может ничего сказать в свою защиту, – не удержался от язвительности Агги. – Согласись, если подбросить скальпель еще можно, подстроить перестрелку было бы сложно. – Да, но… Даже если бы его не убили, бей себя Соно сейчас кулаком в грудь, что он не убивал, ему бы никто не поверил. – Ты можешь попробовать разобраться, поискать доказательства в поддержку своей теории. Может, обнаружишь что-то, – заметил Леда. – Разве что Сойку такая твоя деятельность наверняка не понравится. – Плевать я хотел, что там нравится или не нравится Сойку. И еще я рассчитываю, что ты мне поможешь докопаться до истины. Мне кажется, из нас вышла неплохая команда. Он улыбнулся Леде, и тот вернул ему улыбку, но покачал головой: – А вот это вряд ли. Я больше не приду. Всю напускную веселость с Агги тут же как ветром сдуло. – В смысле, не придешь? – Дело закрыто, сегодня Сойк отчитается в магистрате, а мне, очевидно, у вас больше делать нечего. Пора вернуться к своей работе. На этих словах Леда протянул Агги руку и улыбнулся светло и искренне. – Мне было очень приятно с тобой работать. И интересно. В свете всех последних событий нехорошо так говорить, но я все равно скажу: как ни странно, я даже рад, что все так получилось. Понадобилось несколько секунд, чтобы Агги опомнился и наконец встал и сжал ладонь Леды в своей. – Я тоже рад, – выдал он, совершенно обескураженный. – С ума сойти, я даже не подумал, что это все. – "Это все" звучит как-то грустно, – Леда рассмеялся, сжимая пальцы Агги в ответ, а через секунду их отпустил. – Надеюсь, мы еще встретимся. Теперь нам есть, что вспомнить. Агги был на сто процентов уверен, что они не встретятся никогда – не встречались же десять лет, что прошли после окончания учебы в университете, не встретятся и теперь, слишком уж велика была между ними социальная пропасть. Прежде чем выйти, Леда оглянулся и чуть нахмурился. – А ведь знаешь, – сказал он, – если ты все же прав и настоящий убийца на свободе, в скором времени мы так или иначе об этом узнаем. – В смысле? – не понял Агги, который в этот момент думал только о том, что Леда уходит насовсем. – Этот человек болен и вряд ли просто так остановится. Если Соно все же обвинили по ошибке, будут новые жертвы. – Да, – нехотя кивнул Агги. – Пожалуй ты прав. – Но будем надеяться, этого все же не случится, – сказал Леда на прощание. – До встречи, Агги. – Пока, – отозвался тот, и прозвучало это единственное слово чуть слышно. Еще раз улыбнувшись, Леда вышел, прикрыв дверь за собой. А Агги так и остался стоять посреди своего кабинета со странным ощущением, что остался один в пустоте.

***

В ту ночь Агги очень скверно спал. Он вымотался за день, а теперь чувствовал себя так, словно усталость всех последних месяцев навалилась на него разом, придавив тяжелым грузом. И все же он не мог забыться во сне, всю ночь лежал с открытыми глазами, обдумывая произошедшее снова и снова и пытаясь не то поспорить с самим собой, не то убедить себя в неправоте. Ничего у него не вышло, и весь следующий день он провел на выезде в магистрате вместе с Сойком, переходя из одного кабинета в другой и отчитываясь перед разными людьми. Он видел, что Сойк устал не меньше него самого, но тому было куда легче: сегодня, как и во все последующие после смерти Соно дни, Сойк принимал похвалы и благодарности. Не то чтобы чиновники не обратили внимание на то, что безумный маньяк годами орудовал прямо под носом у слуг закона, скорее решили на публику поддерживать полицию, как делали это еще в ходе следствия. Агги не знал, поспособствовал этому Леда, либо такой тактики велел придерживаться сам приматор, но, так или иначе, весь Город узнал о поимке страшного убийцы из газет с ликующими заголовками: "Мясник мертв!", "Теперь Город может быть спокоен", "Полиция оправдала ожидания" и все в таком духе. Кричащие названия статей однозначно говорили о том, что журналисты получили распоряжение сверху, как правильно освещать ситуацию и возносить хвалу доблестным служителям закона. В магистрате Сойк также получил рукоплескания и кучу бумаг – официальных похвальных писем и новых пожертвований от самого приматора, который должен был выступить с официальным заявлением позже. Радостная суматоха, бесконечные поздравления и картонно улыбающийся Сойк раздражали Агги, который чувствовал себя будто во сне. Потому он невероятно обрадовался, когда поездки закончились и ему пришлось вернуться в участок и в свой кабинет. В кабинет, где с утра его никто не ждал, а на карте, все еще висевшей на стене, не появилось никаких новых точек или пометок. Как и обещал, Леда больше не пришел в участок, и в первый день на рабочем месте Агги долго стоял у их общего стола, испепеляя взглядом пустой, аккуратно задвинутый стул, как если бы его временный напарник мог там вдруг материализоваться. Безрадостно прошли несколько дней, пока Агги был занят бумажной работой – в основном, отчетами и их подшиванием для отправки в архив, который потерял своего хозяина. Временно там оставили за главного Юуто, который неожиданно обрадовался назначению и уже принялся раздавать указания всем помощникам: идея систематизировать материалы завладела им целиком и полностью. Агги было знакомо подобное рвение и горящие глаза – он и сам был таким, когда работа увлекала, вот только сейчас не ощущал никакого энтузиазма. В голове все еще роились мысли, что все происходящее в корне ошибочно и они поймали не того, но благоразумно Агги больше не делился ими с Сойком, который почивал на лаврах и наслаждался благодарностями, сыпавшимися на него со всех сторон. Вместо этого Агги пошел в морг к Бё. – Ого, – прокомментировал его появление коронер, который нашелся за своим рабочим столом. В помещении царила стерильная чистота, а в воздухе висел запах моющего средства – Бё только что навел порядок после работы и теперь отдыхал, когда Агги постучал в дверь. – А я думал, ты получаешь медали. – Все медали достанутся Сойку, – отозвался Агги и, принимая молчаливое приглашение, опустился на стул перед Бё. – Как обычно. Хорошая у него должность, когда его хвалят. Во все остальное время Сойку я бы завидовать не стал. Бё закинул руки за голову, отчего его чистый халат задрался, обнажая такую же стерильно чистую рубашку. – Как и Соно, – внезапно добавил он, глядя на Агги из-под полуопущенных ресниц. Смена темы была кстати – Агги пришел к Бё не просто чтобы поболтать как со старым другом, они и друзьями-то никогда не были. А вот поговорить с коронером и послушать его домыслы казалось правильным решением в ситуации, когда Агги понятия не имел, за что браться. – Что ты думаешь обо всем этом? – спросил он, на что Бё буднично пожал плечами. – Думаю, что Соно был тот еще говнюк, а выяснилось, что говнюк – это не то слово. Пригрели мы под боком такого мерзавца – я Сойку давно говорил, что Соно не в себе. – Ты думаешь, он был способен на убийства? – О, – Бё хмыкнул, выпрямляясь на стуле. – Уверен, что Соно был тем еще кровожадным идиотом. Ошивался тут иногда во время вскрытий – якобы документировал процесс. Ни разу я потом документов не видел. – А в твое отсутствие он тут бывал? – зацепился за его слова Агги. – Да откуда ж мне знать? Я тут не круглосуточно, я еще и дома бываю. – А мог ли Соно в теории попасть сюда и украсть что-то из твоих инструментов? – Агги решил не юлить и спрашивать напрямую, и Бё, задумчиво замолчав, почесал подбородок. – Я понял, к чему ты ведешь, – кивнул он. – Скальпель, который нашли в окровавленной тряпице. – Ты смог установить, твой ли он был? – Вообще у меня в наборе много таких, – признал Бё и, прежде чем Агги задал свой следующий вопрос, опередил его: – Но я понятия не имею, был ли это один из моих. Никогда их не считал. Скальпели такой материал – часто тупятся, я их выбрасываю и заказываю новые. Агги разочарованно выдохнул. – Я вижу, что тебе не нравится идея, что это наш прекрасный Соно резал всех подряд, – произнес Бё, когда Агги задумался о других уликах. – Мне и самому не очень-то хочется верить, что такой урод тут работал прямо рядом со мной. – Меня просто не покидает мысль, что его могли подставить, – поделился Агги, и Бё кивнул в знак согласия. – Могли. Но кто? Больше у нас тут претендентов на психические отклонения нет. – А принимал ли он что-нибудь? – вдруг осенило идеей Агги. Он сам себе не мог сформулировать ускользавшую догадку, но что-то подсказывало, что мысль идет в верном направлении. – Я вроде не его секретарь, – отмахнулся Бё, а Агги нетерпеливо перебил: – Да нет, ты же его тело вскрывал. Нашел что-то, что могло бы указывать на дурманящие разум препараты? – Нашел два выстрела, оба смертельных. Ты сам видел, какое там мясо было. – И больше ничего? – И больше ничего. Ты что, думаешь, я тут с наслаждением его труп изучал? – Бё усмехнулся. – Но вообще… Если бы не выстрел, наш маньяк сам бы помер через пару лет, учитывая состояние его органов. Больше ничего интересного – тело уже забрали и похоронили. Агги не смог скрыть своего разочарования, которое было написано на его лице, потому как Бё с пониманием усмехнулся и, поднявшись со стула, даже похлопал его по плечу: – Это дело раскрыто, даже если ты наслаждался его расследованием. Мне скоро привезут изнасилованного задушенного подростка – хочешь, попроси Сойка поручить это дело тебе. Порезов не обещаю, но шов после вскрытия покажу. Шутку Агги не оценил и попрощался с Бё, понимая, что в морге он не найдет никаких ответов. Если найденный у Соно скальпель и принадлежал коронеру, опознать его не представлялось возможным. И все же как Соно мог украсть из-под носа бдительного Бё его основной инструмент, если почти безвылазно сидел у себя в архиве? Остаток дня Агги занимался навалившейся бумажной работой и обдумывал возможные зацепки. Бё не высказал никакой дельной идеи, как иногда случалось, и, возможно, он был прав: Агги фанатично хотел найти доказательства в своей правоте, но пока что у него ничего не выходило. Однако бросать эту затею, как и любую другую, он не желал, и на следующее утро, предупредив Йо, что задержится, отправился не в участок, а к Аямэ. Обычно тот работал на постоянных выездах то по одному делу, то по другому, но в этот раз Агги повезло, и Аямэ он застал на его официальном рабочем месте – в небольшом кабинете университета. Аямэ не преподавал на факультете, который в свое время посещал Агги, его кафедра находилась в трехэтажном здании в другом конце Города, но все университетские корпуса, по мнению Агги, были похожи: большое и просторное каменное строение с собственным двором и садом, оно располагалось в четырех кварталах от магистрата – в не самом центре Города, но все же и не на его окраинах. Еще за пару кварталов Агги начали попадаться сонные студенты, которые плелись туда один за другим, и, глядя на них, Агги вспомнил, как сам когда-то давно вместо похода на работу шел на учебу. Обычно в компании знакомых, а позже на пару с Рейной. Агги поморщился, сам не понимая, зачем вспомнил о своей бывшей возлюбленной и ныне супруге Леды. Леды, с которым Агги ни разу не пересекался по утрам в те далекие студенческие годы. С Ледой, без которого теперь рабочие утра стали на удивление странными: непривычно тихими и пустыми. Хотелось думать, что Агги просто отвык работать и проводить время в своем кабинете в одиночестве: он был так против временного напарника-проверяющего, а теперь казалось, что Леда был всегда. "Интересно, а думает ли Леда обо…" – мысль Агги не закончил, останавливаясь и пропуская повозку со старой уставшей клячей. Почему-то даже мысленно было сложно допустить мысль, будто Леда скучает по нему – так же, как скучал Агги. "Ты не скучаешь, ты просто привык обсуждать с Ледой дела", – разумно подсказал внутренний голос, и Агги выдохнул, наблюдая, как облако пара тает в морозном воздухе. Слово "скучал", применимое к Леде, казалось неправильным. Ведь не скучал же он по Рейне, или по Казуки, или по каким-то своим приятелям, которых знал куда дольше. Быть может, виной этим мыслям было ощущение, что с Ледой они больше не увидятся – слишком уж разными были их круги общения, но, если подумать, может, как-нибудь Леда заглянет в участок просто в гости, без повода? Агги сам не заметил, как слился с толпой молодых парней и девушек и прошмыгнул мимо сонного пузатого охранника, снова теряясь в толпе. Кабинет Аямэ он искал куда дольше: студенты хаотично передвигались по коридорам, точно зная, куда идут, тогда как Агги сперва долго пытался найти таблицу с фамилиями преподавателей, а после – лестницу, ведущую на третий этаж Восточного крыла университета. Он уже хотел было обратиться к кому-нибудь за помощью, как вдруг увидел на двери, которую чуть было не проскочил, знакомое имя и, облегченно выдохнув, постучал в нее костяшками пальцев. – Аудитория в Западном крыле, я подойду через минуту, – раздалось из-за двери, и, убедившись, что он не ошибся, Агги приоткрыл дверь, которая неприятно заскрипела. – О! – Я, кажется, не вовремя? – посчитал нужным вежливо извиниться Агги, обнаружив Аямэ в странной позе: тот стоял, согнувшись над столом так низко, что волосы почти касались его поверхности, а в руках у него было большое увеличительное стекло. – Приятно, что ты заглянул, – Аямэ разогнулся, потерев поясницу свободной рукой, и кивнул на ближайший стул с потертой обивкой. – Наверное, все сейчас заняты в магистрате? – Разве что Сойк, – хмыкнул Агги, принимая предложение и садясь, пока Аямэ что-то стряхивал в ладонь со стола, который до этого пристально изучал. – Получает награды и похвалы. – Награды и похвалы принадлежат и тебе, и всем вам, – согласился Аямэ. – Очень жаль, что так долго никто не подозревал, что Соно окажется убийцей. К сожалению, я сейчас думаю, что вычислить его мы могли и раньше, да кто же бывал у него дома? – Я пока там не был. Вроде бы его оцепили и закрыли до окончания всех процедур. Но как раз собираюсь. – Тебе стоит туда сходить, – серьезно кивнул Аямэ, и даже его лицо изменилось. – Я бывал почти на всех местах преступлений и в известных нам жилищах преступников за последние… Лет пятнадцать? Если не больше. И вот что я скажу: дом у Соно был вполне типичным. – Под типичным ты имеешь в виду?.. – Типичным для человека, преступившего черту. Не знаю, успели ли уже все описать, но на том чердаке мы нашли столько улик, которые я лично изучал в прошлых делах… Даже очень старых, не говоря уже об этом деле. – У Соно нашли вещи убитых жертв – все двенадцать, как мы и подозревали. Наш информатор тоже говорил о двенадцати жертвах. "То есть не наш, а журналиста", – мысленно уточнил Агги, но, так как не был уверен, знает ли Аямэ о тех перипетиях с газетной статьей, не стал ничего уточнять. – Кажется, так, – Аямэ задумчиво покусал губу. – Вообще собирать на память вещи, принадлежавшие жертвам, это очень распространенная черта убийц и маньяков. Даже не с целью их перепродажи – ну кому будет нужна старая пуговица, срезанная с плаща? Или расколотый зуб? Это все очень странные предметы для коллекции, зато сразу ясно, почему они оказались у Соно среди других вещей. – Мы не нашли некоторых жертв, и это наводит меня на мысль о том, что… – Что если мы поищем еще, то обнаружим больше зверски убитых людей? – Аямэ кивнул. – По правде говоря, об этом я подумал сразу же. Проблема в том, что я не рассчитываю обнаружить какие-то следы, которые приведут нас к другим жертвам, изучив все предметы, как только получу к ним доступ. А учитывая все обстоятельства… Ты лучше меня знаешь, насколько призрачны шансы. Аямэ вздохнул, потерев ладони, а Агги молча рассматривал его кабинет, уставленный стеллажами с книгами. Единственный стол, возле которого они сидели, был относительно свободным и чистым – должно быть, сама лаборатория для изучения улик находилась где-то в другом месте, а здесь Аямэ вел свою просветительскую и научную деятельность. И даже он говорил, что найти других жертв, скорее всего, уже не представится возможным – именно об этом думал и Агги. Соно унес с собой в могилу гораздо больше тайн, чем был того достоин. Если, конечно же, был маньяком, что Агги до сих пор отказывался признавать. – И все же, несмотря на то, что это было интересное дело и сложное расследование, – вдруг сказал Аямэ, и Агги всем своим видом показал, что слушает, – я рад, что все закончилось. – Все рады, – отозвался Агги, ничуть при этом не покривив душой. Он и правда был бы счастлив узнать, что подозрения его напрасны и череда зверских убийств окончена. – Жаль только, я не смог ничем помочь, чтобы вы вышли на маньяка раньше, – виновато улыбнулся Аямэ, и в этот момент он выглядел куда моложе своих лет. – Боюсь, у тебя будет шанс наверстать упущенное в других расследованиях, – вздохнул Агги. – Преступники в Городе не переведутся никогда.

***

После встречи с Аямэ Агги не поехал в участок, в его списке дел оставалось последнее – дом Соно. Тот все еще был опечатан полицией, но Агги знал, что у покойного архивариуса осталась старая полуслепая мать, позаботиться о которой больше было некому, и потому ей разрешили жить там во время следствия, пускай расследовать уже было нечего: сразу после произошедшего в участке из дома Соно, а точнее, с чердака, вывезли в хранилище множество улик как по делу серийного маньяка, так и по старым, давно закрытым делам. Масштабам воровства удивились все: хоть в участке знали о том, что Соно не слишком чист на руку, но все же список украденного оказался настолько внушительным, что Сойк сразу же поручил перепроверить все предметы и назначил ответственного за создание нового учетного списка. Сам Агги лист изучил, пробежав по нему глазами по диагонали. По правде, его удивить уже ничего не могло, и только один предмет он искал с особым вниманием – так внезапно оказавшийся у Соно в момент перестрелки пистолет. Конечно, его тоже сразу опознали – это был старенький револьвер, конфискованный несколько лет назад по делу, о котором Агги до этого не слышал. Обычно оружие быстро проходило процедуру описи и передавалось не в архив, а в другие отделы, доступ к которым был только у начальников участков, но, видимо, в случае с Соно револьвер так и осел в его карманах. Его дом Агги нашел довольно быстро – двухэтажный, презентабельный, он когда-то выделялся на фоне окружавших его ничуть не менее богатых построек, но давно обветшал. Агги слышал, что во времена работы в участке отца Соно его семья была весьма зажиточной и знатной, однако теперь родовое гнездо ничем не выдавало былого богатства. Семья так и не оправилась после смерти ее главы, как подумалось Агги, и он прекрасно понимал, какая это частая история у таких людей, ведь он сам столкнулся с чем-то подобным. Внутри дома оказалось ничем не лучше, чем снаружи: Агги встретила в коридоре полусогнутая от старости мать Соно, которая так сильно щурилась, пытаясь его рассмотреть, что Агги невольно пригнулся. Она была еще и глухой на одно ухо, постоянно поворачивалась правым боком, и Агги приходилось по три раза повторять каждую свою фразу. Однако разговор вышел коротким: женщина как будто не до конца понимала смысл вопросов и все твердила, какой Соно заботливый сын и как гордился бы им отец, если бы был жив, а жена от него ушла зря. Иногда она как будто вспоминала что-то и добавляла, что Соно стал бы замечательным следователем – как родители всегда и хотели, если бы чуть меньше пил, но, когда Агги попытался расспросить у нее подробности о зависимости Соно и его бывшей супруге, она сперва снова расхвалила его и невестку, а потом разрыдалась, едва не упав на грязный дощатый пол. Агги испытывал не самые приятные чувства от нахождения в этом доме в таких обстоятельствах, но все же нашел в себе силы проводить пожилую женщину к очагу и принести ей травяную настойку с кухни, на которую та указала. Во всем доме были грязь и бардак: какие-то тюки тряпок лежали и в коридоре, и в тесной кухне, лестница была заставлена стопками книг и покрывшимися пылью предметами интерьера, которые, судя по виду, этому дому не принадлежали. В спальнях на втором этаже картина была не многим лучше: кровати не застелены, шкафы не закрывались, и все пустые места были заняты разнообразным хламом. Настольные газовые лампы, фужеры из потемневшего от пыли стекла, кресло со сломанным поручнем – Агги не сомневался, что все вещи были украдены и принесены в этот дом. Возможно, воровал Соно не только в участке, и происходило это уже давно, а описать все еще не успели. Уже поднимаясь на чердак, где и нашли улики, Агги не сомневался, что встретит аналогичную картину. Трогать вещи, стоявшие не на своих местах, ему не хотелось, и в общем ощущение от дома и полутемного чердака было больше похоже на впечатление, которое производил сам Соно, и вызывал он те же эмоции, что испытывали люди рядом с покойным архивариусом. Поморщившись, Агги порылся в выдвижном ящике стола, наткнувшись на оставленные там фарфоровые статуэтки и разбитую шкатулку, об осколки которой едва не порезался, а после в углу комнаты нашел старую холщовую сумку, в которую были затолканы предметы женской одежды – явно не новые, сильно ношеные и странно пахнущие. Рыться дальше Агги не стал: он прошелся по чердаку и заглянул во все возможные места, где могли валяться другие, интересные ему предметы, но в итоге сдался. Здесь было слишком много всего, и Агги был абсолютно уверен, что ничего полезного на чердаке он не найдет. Сложно сказать, не завалялись ли где-то еще важные доказательства, которые убийца мог сорвать с тел жертв, но чутье подсказывало Агги, что, как бы он ни хотел думать, что улики Соно могли и подбросить, теперь, посетив его дом, он мог не сомневаться только в том, что Соно был очень давно и серьезно болен. Перед глазами встала картина, которую застал Агги, когда Соно почти ударил Джури без причины, и этот знак тогда Агги принял за скверный характер архивариуса, тогда как сейчас он думал, что это было очередным проявлением душевной болезни. Соно был совершенно нестабилен, и кто знает, что он мог сделать кроме того как украсть из архива улики или спрятать пистолет, найденный у убийцы. Вскоре Агги покинул эту скорбную обитель, даже не попрощавшись с женщиной, которой как будто уже и не было дела до людей, приходящих в ее дом. Ее судьба была не определена, но, учитывая возраст и болезни, Агги был уверен, что одна она не проживет долго. Он слабо себе представлял, чтобы Соно заботился о матери как подобает, к тому же в отчете было указано, что на женщине обнаружили следы побоев, объяснение которым Агги легко мог бы дать. И все же Соно хотя бы как-то помогал своей матери. В деле также были данные о бывшей жене Соно, которая, согласно допросу, ушла от него немногим меньше года назад. Женщина отказалась приходить в участок для полноценной дачи показаний, как и беседовать о бывшем муже, и констебли смогли собрать очень немного информации при визите в ее новый дом. Судя по всему, Соно колотил не только мать, но и жену, которая оставалась с ним так долго из доброй памяти о других временах. По ее словам, изменения в муже произошли не сразу, все началось с алкогольной зависимости, но констебли, отправленные к ней, не задали важных вопросов, которые хотел бы уточнить Агги. Например, не было ли в семье серьезных разладов или каких-то травмирующих событий, которые могли бы подстегнуть Соно к совершению жестоких преступлений. Но женщина потребовала больше не беспокоить ее и не выразила никакого интереса к произошедшему, а поскольку она не являлась непосредственным свидетелем, полиция не могла настаивать на новых допросах. День выдался скверным, как резюмировал Агги, возвращаясь из дома Соно и кутаясь в свой плащ. Ветер пронизывал до костей и, уже размечтавшись о том, как сейчас он придет домой и отдохнет, Агги некстати потрогал себя за воротник плаща и осознал, что еще вчера оставил свой шарф в кабинете. Голова была настолько забита мыслями о Соно, что Агги даже не подумал о подарке Леды, который все еще хранил едва слышный аромат парфюма. Теперь же, когда голую шею ничего не грело, Агги вспомнил и о шарфе, и о том, кто его подарил. Агги казалось, что с тех пор, как Леда ушел из участка, прошли недели, если не месяцы, хотя они не виделись всего несколько дней. За это время Агги успел обдумать очень многое, как бы насильно он ни старался отвлечься на работу: он скучал по присутствию другого человека в кабинете, по разговорам между делом и шуткам, по жестам Леды, когда тот, озвучивая свои мысли, размахивал рукой в воздухе. Агги не хватало умного и приятного собеседника, каким тот оказался: они не были близко знакомы раньше, во время учебы, но Агги был уверен, что Леда всегда таким был – любознательным, хорошо воспитанным, смышленым и добрым. А ведь Агги не считал добрыми всех вокруг – более того, он был уверен, что большинство людей по своей природе озлобленные или равнодушные, но Леда таким не был. Его рассуждения о жителях Города, критика собственного отца, которая поначалу веселила Агги, размышления об изменениях, которых требовали все сферы жизни, были столь же логичными, сколь и человечными. Возможно, Леда презирал таких политиков, каким был его отец, и людей привилегированных, которых отличало от остальных только имя и богатство, но при этом он светло отзывался об обычных людях, которым повезло чуть меньше. "Наверное, такого приматора этот Город не заслужил", – думал Агги, ожидая, пока проедет случайный автомобиль и освободит ему дорогу. А как было хорошо ехать вместе с Ледой в тишине салона машины, когда звуки Города чуть приглушены, а за окном непогода, но в автомобиле тепло и пахнет чем-то древесным – чем-то, что теперь ассоциировалось только с Ледой. Прошло не так много времени с их последней встречи, а Агги уже тосковал – не по умному и обаятельному напарнику, которого поначалу заранее возненавидел, а именно по Леде. Эта мысль впервые пришла к нему ночью, когда за окном едва занимался рассвет, но Агги уже не спалось, и он лежал, вспоминая их совместную работу. Он не мог ответить себе на вопрос, в какой момент начал больше смотреть на самого Леду и слушать его голос, не вслушиваясь в смысл слов, или когда он начал неосознанно стараться идти ближе к нему, чтобы можно было случайно коснуться руки своей. Такие незначительные и незаметные жесты, которые теперь вставали перед мысленным взором Агги и которые хотелось испытать еще раз – и вместе с тем Агги с кристальной ясностью осознавал, что ничего из этого он не чувствовал уже очень давно. Очень – как бы не с тех самых студенческих лет, когда он был юным влюбленным подростком, потерявшим голову от взбалмошной девчонки. Сейчас Агги был намного старше, умнее и черствее, но сердцем чувствовал, что Леда вызывал в его душе вовсе не те эмоции, которыми отзывались непродолжительные интрижки со случайными подружками. Найти себе девушку, завязать непринужденные отношения, чтобы отвлечься сейчас, когда расследование закончилось и Агги мог снова вернуться к прошлой жизни, было его второй мыслью в то раннее утро, но от нее ничего не шевельнулось, и Агги оставил ее. "Обзавестись подружкой было бы куда правильнее, – будто со стороны услышал Агги свой внутренний голос. – На девушке можно жениться, построить семью. Девушку не придется прятать от друзей и коллег, бояться, что всплывает неприятная правда и от тебя отвернутся, прямо как от Леды, если бы кто-то увидел тот блокнот". И Агги понимал, что разум говорит правду: в обществе порицались однополые отношения, и если раньше он не слишком интересовался, чем это может обернуться, то теперь прекрасно понимал – ничем хорошим. Даже на примере Леды он видел, насколько глубоко тот потонул во лжи и волнениях за собственное благополучие и безопасность, и, пускай Агги не был таким именитым, на службе подобная связь вполне могла поставить крест. "Кроме того, ты любишь женщин. Не Леду". Эти мысли вспышками проносились в голове Агги, пока он шагал по улице, уже приближаясь к участку, чувствуя, что замерзают и шея, и руки – перчаток он тоже не взял. А вот Леда бы не позволил ему мерзнуть… – Эй, Агги! – окликнул его кто-то, и он остановился. – Слушай, как здорово, что я тебя встретил! Это был Джури, который уже бежал через дорогу наперерез извозчику, который тут же разразился проклятиями. – Я тебя весь день не видел. – Разбирался с делами, – уклончиво ответил Агги, дождавшись, когда Джури поравняется с ним, чтобы вместе зашагать к участку в конце улицы. – С расследованием. – О, – многозначительно протянул Джури. – Это связано с Соно? Агги ничуть не удивился вопросу: весь участок был в курсе его недоверия к результатам завершенного дела, но Агги не интересовало ничье мнение. – Хотел убедиться в своих догадках, – признал он, а Джури засунул под мышку какую-то папку, тут же подув на замерзшие пальцы. – И как? Убедился? – Увы. Видимо, иногда самое очевидное решение и есть верное, – невольно Агги повторил слова Леды. – Знаешь, что я тут подумал, – немного помолчав, произнес Джури, чуть обгоняя Агги, чтобы было лучше видно его лицо. – Не то чтобы я детектив, но… Мне все же кажется, что ты прав. И Соно не тот, кто убивал. – Да? – удивился Агги и пристально поглядел на друга. Тот смотрел на него серьезно, без тени веселья, и даже брови свел к переносице, как будто слова давались ему непросто. – Соно, конечно, был странным и постоянно орал на всех по пустякам, и Руи как-то всерьез влетело. В смысле, Соно ему врезал, а я из-за стеллажа выглянул. Это было, когда меня Сойк только отправил в архив помогать. Агги нахмурился, не припоминая, чтобы от Руи поступали жалобы. Впрочем, учитывая, как Соно постоянно на него злился, можно было ожидать чего угодно. – Но Руи потом просто вернулся к работе и все, – закончил Джури. – И я вот подумал: да, Соно был мерзким типом, который может врезать по носу, но резать людей… Это уже слишком. – Я не слышал про Руи, но тот случай, когда мы с тобой болтали и он тебя чуть не ударил, хорошо помню. И, может, я и сам так думал, но все улики указывают именно на Соно. Как бы я ни хотел верить в то, что их ему кто-то подбросил. – Говорят, ворованного нашли много? – Там целый чердак, хватит на пару архивов. Сложно было бы столько подкинуть. Все пытаюсь представить, как можно было подобное провернуть, а ответов не нахожу. Наверное, Соно действительно много воровал, и нужно просто закрыть это дело. – Да, наверное, ты все же прав, – Джури задумчиво посмотрел вдаль, пропуская Агги ко входу в участок. – Если человек постоянно крадет ценности с работы, дело даже не в его болезни. – В чем? – от удивления Агги притормозил на месте. – Какой еще болезни? Пускай сам Агги тоже мысленно называл Соно больным, но Джури говорил так уверенно, как будто знал точный диагноз. – Ну… – Джури замялся. – Не прямо болезнь, я не так выразился. В смысле, что он бросил пить и, кажется, не делал этого уже долго. Как бы лечился от своей плохой привычки. Ну или от болезни. Смутившись своей нескладной речи, Джури развел руками, пока Агги пытался ухватить ускользавшую мысль. – Я слышал, что Соно прикладывался к бутылке, но не думал, что он пытался с этим что-то сделать, – медленно произнес он. – А то, – охотно закивал головой Джури. – Соно же последние полгода не пил. Я подслушал, как Сойк орал на него где-то летом, что, если он учует хотя бы запах алкоголя от Соно, тот покатится ко всем богам. Я, честно, не хотел подслушивать, но стало так интересно… – Несложно подслушать, как Сойк орет, – хмыкнул Агги, живо представив начальника. – Да, но… Потом я Манабу помогал с копиями документов, и там была закладная на дом Соно. Он вроде бы его за долги заложил, но сделка была какой-то нечестной и… Понятия не имею, какую роль там Сойк играл, но закладную Соно оплачивал с ежемесячного жалованья. Похоже, если бы Сойк его попер с работы, тому бы просто некуда было идти и дом бы отобрали. – Вот это дела, – Агги впервые слышал об этой истории и во все глаза глядел на Джури, который пожал плечами: – Иногда удобно Манабу с бумагами помогать – много всего узнаю. Но, в общем, Соно, кажется, и вправду не пил все это время. От осенившей идеи Агги чуть по лбу себя не хлопнул. Настойка Арнар – вот что не давало ему покоя все это время, вот какая мысль оставалась на подсознании и никак не оформлялась в полноценное воспоминание. – Был как-то случай еще давно, – сказал Агги. – Тебя тогда, кажется, с нами не было. Леда принес настойку, которой поили жертв маньяка перед смертью, и Соно, как ее увидел, чуть ли не бегом удрал. – Ну… – Джури как будто не знал, как реагировать на эту информацию. – И что? "И то, что, если бы Соно был убийцей, опаивавшим своих жертв настойкой Арнар, он мог бы заволноваться, подумать, что следователи нащупали след", – хотел было ответить Агги, но глядя, как наивно Джури хлопает ресницами, решил не вдаваться в ненужные подробности. Тем паче, все сводилось к тому, что Соно занервничал вовсе не из-за страха быть раскрытым, а только потому, что вид дорогого алкоголя вызывал у него желание приложиться к бутылке, что делать ему было строго противопоказано. – Да ничего, – вместо ответа устало произнес Агги. – Он был больным, спившимся ублюдком. – Что правда, то правда, – согласился Джури, и они наконец вошли в участок. – Но знаешь, что я думаю? Он склонился ближе к Агги, и тот уже приготовился услышать еще одну сплетню, о которой и понятия не имел, однако Джури лишь заговорщицки прошептал: – Если Соно не пил все это время, то, получается, таким скверным человечишкой он был сам по себе. Без бутылки. Он улыбнулся, и Агги ответил на его улыбку, мысленно соглашаясь и одновременно думая о том, что, возможно, они все были неправы. Должно быть, бороться с зависимостью было не так-то просто. Но почему-то оправдывать этим поведение Соно после всего увиденного Агги не хотелось.