Дорога приключений

Праздник охоты начинается с самого утра. Кентавры готовятся к нападению племени волков. И все друг с другом прощаются, словно для каждого действительно наступает последний день в жизни. И в какой то мере это так. Совсем не волков или прочих соседей боятся хищники и их добыча. Все боятся что сам мир попытается их стереть со своей поверхности. Любой очень сильный зверььлегко уничтожит привычный порядок жизни, даже если в начале смертей будет немного. Новый хозяин изменит все правила по своей воле. На Карвонне любое сопротивление карается съедением. Поэтому, на празднике охоты все репитируют это и заранее готовятся к расставаниям и потерям. Чтобы в час большой беды не пришлось тратить время на прощание. Для гостей племени есть два правила. Кто не участвует в празднике, те отсиживаются в домах. А кто участвует - ставит на кон свою жизнь. Ведь с разумными хищниками придут и их неразумные братья. А они при случае сразу попытаются сожрать подходящую добычу. Другое дело что размер позволяет кентаврам почти не опасаться диких волков. Кентавры проверяют, надёжно ли закрыты их дома. Были случаи когда дикие пробирались внутрь и поедали молодых. Поэтому защиту проверяют по три раза. Приключенцам защита не потребуется, они все залезут на спину Фенрира. Большой волк не будет бегать по деревне за кентаврами или за волками. А вот его наездникам можно направлять убегающих и догоняющих. Сама атака начинается в полдень. Дюжина лучших воинов деревни вступает в поединок с дюжиной воинов из волчьего племени. А остальным остаётся скрываться от волков между строениями деревни. Праздник напоминает некую спортивную игру, а не просто облаву. И кентавры, и волки по деревне бегают небольшими отрядами примерно равной силы. И кроме самих кентавров, в празднике участвуют всадники. Земледельцы могут стать членами хищного племени если приручат дикого собрата. Но и на празднике наездник разделит участь своего животного. Более того, наездник будет съеден вместе с зверем. В одной из групп волков как раз мелькнули мышиные уши. Наездник дикого волка не получит добычу, а вот его волк уже имеет право на пойманную жертву. Одна из попыток отбить кентавра из отряда произошла едва не под ногами Фенрира. Аль попросила его отойти в сторонку, чтобы не мешать образовавшейся свалке. Волки действительно повалили кентавра на землю и потащили за собой. Но остальные его отбили. Кентавры не используют оружие или копыта против волков. А те не кусают и не пользуются когтями. Всё же это праздник, а не только охота. Следующая стычка произошла в стороне от приключенцев. И волки поймали всадницу лису, бывшую верхом на статном жеребце. Они оттащили её и коня от их отряда прямо под ноги Фенрира. И там же начали спорить что делать. Они по запаху определили что лисица ждёт потомство. И по правилам таких есть нельзя. Но и отказываться от первой успешной добычи нельзя. Обмен также не предусмотрен. И Фенрис предложила забрать добычу в племя. Там лиса даст потомство, а уже волки кентаврят или лисят воспитают сами или передадут в племена. Волки предложение обдумали, но решшили отпустить всадницу. Та извинилась перед хищниками, сама она не знала что не должна участвовать в празднике. Приключенцам кентавры разрешили наблюдать за охотой со спины Фенрира, потому что они хотели использовать их как козырь. Один вид огромного зверя многихьволков так пугал, что те уже не могли охотиться в полную силу. И хотя это действительно спасло пару групп, волки всё же смогли поймать свой максимум добычи. Четыре кентавра мужчины, одну женщину, и ещё одну всадницу, на этот раз кролика. И ещё одного гостя из деревни кроликов таки утащил дикий волк. Охоты закончились, но праздник продолжился. Все стали радоваться тому, что их жизни всё ещё при них. А ещё, окончание охоты означает что пленных в этот день ждёт съедение. И хотя все заранее определили кому кто достанется, и даже как всё пройдёт, частью праздника является и ритуал делёжки добычи. Сдовно это не на кентавров охотились только что, а это они совершили успешный рейд. Поглощение кентавры предпочитают проводить в небольшом кругу друзей и близких. К этому также допущены родственники жертв. Хотя, этим пользуются обычно самые близкие. Одна из жертв досталась жене главного охотника. И он пригласил приключенцев к себе домой. Девушки не стали отказываться от этого приглашения. Добычей оказался юноша из племени мышей. Но он не такой как Мышь. У него полностью человеческое тело и лицо. От грызуна разве что едва заметная бороздка на верхней губе и не совсем человеческая форма носа. Юноша оказался не против молитвы с гостьями. А вот кентаврихе молитва несколько безразлична. Но при этом она проявила к своей жертве немалое сочувствие. Юношу сытно накормили, искупали и смазали его тело маслом. И перед началом поглощения он искренне пожелал стать сыном своей хищницы в следующей жизни. А затем началось само поглощение. Хищница взяла юношу на руки, затем она обнажила свою пасть хищника, расстегнув юбку и приподняв рубашку. Выглядит всё не совсем привычно, всё же хищников с такой анатомией девушки не видели. Арахны не в счёт, у них примерно на этом месте расположен рот паука. У кентавров там нет ни зубов, ни языка. Просто складка кожи, прикрывающая сумку. Или скорее ведущий прямо в желудок мясистый тоннель. Хищница опустила парнишку ниже, чтобы его ноги коснулись входа. Тот вздрогнул, а затем улыбнулся. - Тепло. И мягко тоже. - Да. Прости что потом будет больно, противно и страшно. Я придержу тебя целым до утра. А утром уже начну. Так что можешь поспать у меня внутри. - Скажите, а вы умеете выпускать добычу? Или это очень неприятно? - Умею. И это не так неприятно, как некоторым. - Значит, можно будет утром тебя выпустить до туалета. И обратно, исполнять свои обязанности правильной добычи. - А ты забавная. Словно, с нами всю жизнь прожила. - Честно, я тебе даже немножечко завидую. Не потому что тебя почти съели, а потому что позволили пережить страх. Мне вот ничего такого не досталось... Да, это у меня тоже не первая жизнь, так сказать.... - Знаете, я могу призвать небольшую дикую лисичку, чтобы с тобой там кто-то ещё был. Боль я себе возьму, как и часть ощущений. - Не надо. Я предпочту один встретить этот финал... Так тепло.... Ради этого стоило позволить себя поймать... Неделю назад такой холод напал... - У тебя крошечный магический дар. А рядом появился источник магии льда, очень мощный. Ещё и... Несколько жизней, а там лёд с некромантией. Вот и подморозило. Ничего, согреешься, родишься заново, и будешь счастливо жить. Пока снова не съедят. А если повезёт, то сам родишься хищником. Правда, может не повезти, родишься диким. Жизнь будет суровая, но со своими преимуществами. - Ты забавная. А хорошая беседа отвлекает и помогает расслабится. Юноша скрылся в сумке уже до груди. Его тело достаточно отодвинуло край сумки, так что Мышь смогла заглянуть внутрь, рассмотрев покрытые слоем слизи волнистые стенки... Их рассмотрела и девушка, приглашённая проводить своего родственника. Её личико чуть скривилось от страха. И Мышь приобняла её. - Твой брат, да? Ты боишься их? Ничего, я могу вместо тебя проводить его. Я прекрасно понимаю твой страх, когда от одной мысли о происходящем там бросает в дрожь. Вы ведь разрешите побыть рядом? - Конечно. Я удивлена что ты предложила.... Я сама не смогла бы набраться смелости и остаться рядом вот так. Даже если бы съели моего любимого. Перед охотой все равны. - Сестра, ничего страшного. Я уже готов. Знаешь, не так это и плохо в начале. Всё такое тёплое и гладкое, живое. Даже слов не подобрать, как странно ощущать вокруг все эти сжимающие тело мышцы. Мышь извинилась и отошла к Фенрис. Её раны снова открылись. Смена облика на это никак не повлияла. И для лечения ей пришлось снова стать большой волчице. Девушка разделась, залезла прямо в пасть хищнице и начала заново промывать и закрывать порезы. Что удивительно, так боящаяся хищников гостья мышь поспешила помочь. Для неё места в пасти волчицы не нашлось, так что она стала лишь передавать Мыши чашу с чистой водой. Последней Мышь обработала рану на губе волчицы. Естественно она вся промокла в слюне и испачкалась в крови. Так что пришлось отмываться. Гостья стала помогать, заметно дрожа от пережитого волнения. - Откуда появились эти раны? Она что, проклята? - Не совсем. Мы сражались с нежитью, вот их оружие и оставило раны. Закрыть их магией не сложно, но придётся ждать пока сами заживут. С этой напастью уже разобрались, так что сюда никто не придёт. Спасибо что мне помогла. - Ничего... Если бы я знала что делать, я бы и сама там поработала... Наверное. - Всё хорошо. Сначала пациент, а уже потом хищник, верно? - Да. Обе девушки вернулись к кентаврице. Та уже проглотила юношу, поправила прикрывающую сумку одежду, легла на мягкую подстилку, заменяющую кентаврам кровать. С её разрешения Мышь пристроилась рядом с округлым гладким животом. Приложив ухо к этому животу она стала разговаривать с лежащим внутри. Тот немного жалуется на неприятный запах и темноту. Мышь советует попробовать немного толкать стенки вокруг, чтобы потратить силы и поскорее уснуть. А утром повторить, чтобы часть удовольствия хищника досталась и ему. Ставшая человеком Фенрис очень заинтересовалась этим. - Особенность хищников этого мира. Когда добыча борется в желудке или делает имитирующий борьбу массаж, желудок вырабатывает гормоны счастья. Часть из них попадает внутрь и действует на добычу. У тебя вместо этого нервы в стенках желудка напрямую подключены к центрам удовольствий в мозгу. А у Фенрира ещё проще. Один нерв передаёт сигнал что желудок наполнен, и сам мозг выдаёт за это гормоны телу. Такая же штука у людей без благословений богини. Зато, у тебя, Фенрис, сами соки желудка в первую очередь разрушают те нервные окончания, что регистрируют боль. Поэтому твоей добыче совсем не больно. Обычно, боль сама Богиня всем ограничивает. - А у тебя на родине как? - А у меня Богиня сделала добычу крепче, так что боль просто не может убить. Единственное, боль добычи усиливается всегда постепенно, и мозг адаптируется, снижая чувствительность. Раны от когтей и зубов жечь будет сразу и сильно, так что проглатывать жертву без малейших повреждений это более по доброму. Злой хищник обязательно оставит немало отметин на коже своими зубами. - Ты сказала про массаж, и он там стал шевелиться. Так приятно. Спасибо, отважный мышонок. - А ему там больно? - Сейчас нет. Про семь фаз слышала? Это установленный Богиней порядок того, что ощущает добыча. На первой это страх. На второй начинает проявляться эйфория. На третьей уже вырабатывается сок и появляются повреждения. Но при этом ощущается не боль, а усиливается осязание. Это по своему очень приятно, но на этом этапе выпускать добычу уже не стоит. Лечить химические ожоги трудно, а уж когда процесс разрушения продолжается изнутри и просто смыть ничего нельзя... Сами понимаете... Четвёртая фаза самая приятная. Стимуляция нервов запускает всякие реакции. Влечение и всё такое... А вот три последние фазы уже болезненные и страшные. На пятой желудок хищника начинает пытаться убить добычу. Но до конца никогда не доводит. И у каждого хищника пятая фаза проходит по своему. - В моём животе он будет тонуть. Почти все начинают там барахтаться и булькать. Но это длится не очень долго, и потом они уже спокойнее себя ведут. - Шестая и седьмая фазы различаются слабо. На шестой разум отходит от моментов близкой смерти. Добыча погружается в полное отчаяние... В самом худшем случае. И на этой фазе боль достигает предела. А седьмая, это уже самое обычное переваривание заживо. Тело постепенно распадается, а жертва всё осознаёт и ничего не может изменить. Жестоко то, что хищник никак не сокращает этот кошмар, а у жертвы нет сил. Но это не обязательно кошмар. Можно думать о хорошем. Например о том, как дальше будет жить хищник, частью которого становишься. Или те, кого спас своей жертвой. - Мышка, а что ты бы сама думала на этом этапе? - О хорошем, конечно. - Ммм... Ау Фенрис эти Фазы работают? - Не знаю. Скорее всего они не так чётко разделены. Благословения проявляются не сразу, так что первое время всё будет как обычно. - А у Аль? - У меня всё очень чётко разделено. Даже паузы между фазами замечают иногда. Богиня создала крылатых по образу своих ангелов. На пятой всё подряд происходит. Там всё придётся пережить. Иногда даже кости ломает, когда сжимает. - Я вот думаю, как эти фазы проходяи для добычи минотавров и прочих, у кого желудок многокамерный. - Не стоит об этом слишком много думать, Мышка. А то точно появится желание на себе попробовать. А ты нам нужна в виде нашей Мышки, а не в виде жира на чьих нибудь боках. - Не смешно, Аль. - А я не шучу. Так и вижу, что тебя тянет попросить потрогать и посмотреть, как у кентавров их пасть устроена. - Вообще то подобное у нас приравнивается к интимной близости. Проглотить и отпустить добычу равнозначно сексу. И по ощущениям, кстати, похоже. - А можно ещё один вопрос? Тоже, наверное, неприличный. Когда кто-то из земледельцев входит в племя и приручает одного из диких собратьев... Получившаяся пара считается за одного или за двоих? Это про то, откуда дети берутся. - Дикие собратья равны нам при появлении потомства. Кентавры рождаются и среди диких, и дикие появляются от пар кентавров. Когда в племени появляются наездники, многое зависит от пола. Разнополая пара может считаться парой из мужа и жены. Совместимость полная, лишь на землях лис с этим сложно. Их кровь сильнее, а дикие лисы теряют совместимость. - Там край благословлённых земель. В этом объяснение. - А если пара однополая, то вопрос решается просто. Брак заключается сразу с обоими в паре. И потомство дают оба. Если супруга из кентавров, то по очереди. А если из кентавров супруг, то он может с обоими, с разницей в день. Были у нас случаи с однополыми и двуполыми парами. В одном случае жеребец и всадник с кобылой и всадницей по очереди. А когда разнополые пары сошлись, им вообще просто было... Правда, в соседней деревне две всадницы на двух волках были. И им пришлось с дикими партнёрами по очереди. Но такие уж условия на этих землях. Даже у диких собратьев такие же души. Я и сама помню одну жизнь в диком теле. - Наверняка есть традиция, что в какой то день в году надо приходить в обусловленное место в надежде встретить того, с кем в прошлой жизни пообещали встретиться. - Угадала, Аль. Там я своего мужа встретила. В деревнях землепашцев обитает немало хищников, кто в прошлых жизнях был добычей. Да и дикие тоже могут помнить жизнь в племени. - Хозяйка, а часто в ваш круговорот душ попадают чужие души извне? - Часто. Да и наши души тут не целую вечность крутятся. Но эта жизнь для многих - отдых. Не знаю каким богам мы обязаны этим чудесам, но мы просим Богиню охоты передать наши благодарности им. Даже если их имена известны только ей. - А мне показалось вы не верите. - Я лишь не соблюдаю ритуалы. Моя душа попала сюда пострадав из-за раскола вызванного конфликтом двух лидеров. Уже как десяток жизней прошла, а до сих пор не могу забыть как меня запытали просто за то, что знак своего бога я сделала правой верхней клешнёй, на глазах у тех, кто считал что правильно надо делать этот знак левой нижней. - Фанатики могут творить зло по самым незначительным и мелким поводам. - Спасибо что поддерживаете меня. Особенно ты, храбрый юноша. Надеюсь, если в следующей жизни у тебя останется память об этой, то для тебя я не буду кошмаром... Как вот мой братец. Тот ещё садист и обжора. И вообще, очень неприятный конь. Душа зверя, по другому и не скажешь. Он к волкам переселился, чтобы в праздник отведать другого кентавра. - А это возможно? Я имею в виду, без магии искажения. - Возможно. Хотя и очень трудно. Болезненно... - Тогда... Наверно мне не стоит представлять как это происходит. Да и в случае прочих племён и вас. - Искажением никто не пользуется. И если нет врождённой эластичности, то остаётся поглощать по частям. Естественно, ломая порядок фаз и немного отходя от воли богини. У кентавров эластичность в порядке вещей. Да и у диких лошадей иногда бывают сумки... Как и у коров с бычками... Им отдают умерших землепашцы. А мы, хищники, оставляем своих мёртвых гоблинскому лесу. Всё же он нас кормит, и за это мы лесу благодарны... Постепенно разговор стал затихать. За праздничный день накопилась усталость. Аль с гостьей мышью перебралась в спальню для гостей. А вот Фенрис превратилась в волчицу и легда так, чтобы Мышь обхватила её пушистый хвост. Мышь заснула, сжимая этот хвост в объятиях и прижимаясь к животу кентаврицы. Хищницы продолжили очень тихий разговор. - Фенрис ради сестрёнки Мышки осталась. Аль рассказала. Ей тяжело когда рядом съедают добычу. Эмпатия. Она может иногда буквально тонуть в ощущениях других. Доброта не позволяет ей отделять себя от окружающих... Великий дар для лекаря, и жесточайшее проклятие для любого... Кроме наслаждающихся болью ненормальных. - Эмпатия... Её захлёстывают чужие эмоции? Я ничего не заметила. - Эмоции, если это кто-то близкий и знакомый, с кем у неё сильная связь. Нет, в основном её мучают чужие ощущения. Деревня просторная, так что она может сфокусироваться только на вас и этом юноше. Он заснул, и она вместе с ним. - Фенрис, это из-за эмпатии она считает что прожила несколько жизней? - Не только. Она по настоящему воскрешалась после смерти. Высокая магия, Фенрис до такого учиться тыщу лет. Но и эмпатия у неё такая, что она по настоящему может пережить чужое съедение как своё. Вы уж напоминайте сестрёнке завтра, что это не она в вашем животе. А то ведь шерсть выпадать начнёт, да ожоги появятся. Она с этим юношей слишком сблизилась. Если вдруг что, можете легонько её стукнуть. Или за ухо пожмякать. Только с кусачими хвостиками осторожнее. - Обязательно. Постараюсь напоминать. Фенрис, а твоём обращении ведь что-то большее чем просто дружелюбие? - Хозяйка Аль для Фенрис как сестра стала. А Мышь и Аль сами словно сёстры близняшки. Мы не кровные родичи, все из трёх разных миров. Но мы вместе. Хи-хи. Даже интересно, как их будущий супруг воспримет, что вместо двух жён у него будет три. Фенрис хозяйкам не уступит. - Насколько я знаю, только достаточно сильный хищник может себе позволить двух или трёх жён. - Мышка любит грифона. И с Аль делится своей любовью. Фенрис не хочет быть в их семье маленькой, так что догонит их и станет третьей. Тем более, хозяйку Птиц принял как свою вторую. Может и на Фенрис хватит. Кентаврица весело фыркнула. Волчица из-за манеры речит выглядит наивной дурочкой, но на деле она соображает получше многих. Затем мысли засыпающей хищницы переключились на прижавшуюся к её сытому животу девушку. Помнить пару своих прошлых жизней это одно, а вот как она, переживать едва не каждое поглощение поблизости одновременно в качестве добычи и хищника - это должно быть ужасно. Просыпаться ей точно будет нелегко. Наверняка она сначала ощутит себя в желудке кобылы, в жаре и темноте, окружённой волнистыми стенками желудка и покрытой зловонной слизью. А уже потом она увидит свет утра, ощутит в руках пушистый хвост волчицы, почувствует толчки проснувшегося в желудке кентаврицы паренька. И расстроится, потому что это съели не её. Хищница давно почувствовала усталость в девушке. Усталость, из-за которой добыча перестаёт убегать и сопротивляться. Разговаривать с добычей тихо довольно сложно. Но хищница как то научилась этому фокусу. - Утром постарайся не сдаваться. Твоё желание жить очень поможет девушке снаружи. Она почувствует и сможет жить и за тебя тоже. Утром, кентавриха проснулась первой. Полный добычи желудок настойчиво потребовал разрешения начать свою работу. Умение контролировать свой желудок отличает кентавров от прочих. Это им так же легко, как дышать. Следом просыпается и съеденный паренёк. Он более менее выспался, но жара внутри желудка всё же испортила отдых. Он проснулся уже утомлённым. Да и пробуждение не получилось спокойным. Юноша сначала осознал где находится, и уже после панических толчков и с испортившимся настроением, он наконец вернулся к своей готовности расстаться с жизнью достойно. Мышь рядом с животом кентаврицы задрожала, но всё же не проснулась. - Парень, не теряй там волю к жизни. Эта целительница разделит с тобой многие ощущения. И твоё желание жить должно перейти к ней. Не вздумай сдаться и утянуть её за собой. Сквозь живот хищницы невозможно нащупать хоть что-то изнутри. Да и снаружи, сквозь плотную шкуру и крепкие мускулы, толчки и движения добычи также невозможно ощутить, если только проглоченный не пинается со всей силы. Но юноша этого не делает. Он лишь с усилием нажимает на окружающие его пружинистые горячие стенки руками, водя ладонями по складкам плоти. Он представляет себе всё что находится за этой обманчиво мягкой и такой крепкой преградой. Другие органы в лошадином теле, кости и мышцы, подкожный жир. А затем он словно видит хищницу снаружи, вспоминая её облик. За обликом в памяти всплывает и всё остальное. Мышонок довольно много общался со своей хищницей весь последний месяц. И во время праздника он очень переживал, ведь полюбившаяся ему кентаврица имела все шансы угодить в точно такой же загон. Пусть это дало бы ему ещё месяц жизни, он искренне обрадовался что она всё же пришла за ним в конце праздника. Встреча с родной сестрой лекарем его расстроила. Она до обмороков боится хищников, и её явно заставили прийти в деревню кентавров и проводить его. В семье слишком много детей, и туповатые родители всеми способами отталкивают от себя тех, кого интересует хоть что то кроме выращивания овощей. Для них талант юноши к рисованию был лишь бесполезным мусором. Голос кентаврицы отвлёк от тяжёлых мыслей, переключив их на чуточку менее мрачную тему. Сначала марень подумал про свою сестру, а затем он вспомнил что какая то странная гостья, похожая на дикого собрата, попросилась проводить его вместо испуганной сестры, с которой у юноши так и не возникла хорошая связь. Он понял, что она сейчас рядом, догадался после слов хищницы. А потом его догадка подтвердилась. Кентаврица пожелала доброго утра. А едва слышный внутри голос попросил прощения. Девушке необходимо провести молитву до восхода солнца. Значит, она спала прижавшись к нему снаружи живота кобылы, а сейчас ей нужно встать. Через минуту темнота вокруг юноши словно стала ещё гуще. И капельки жидкости на его теле почему то стали напоминать прикосновения перьев. Он и сам стал молиться, не важно кому. Он пожелал передать свой талант кому нибудь из тех, кто продолжит жить. И эта молитва полностью его захватила. Он представил что его талант это некий волшебный знак. И если этот знак нарисовать на груди другого, то талант достанется этому другому. Мышонок попробовал представить как он рисует знак на груди кентаврицы, но ничего не вышло. Вместо неё перед ним словно предстала та гостья. За её спиной клубится наполненная звёздами тьма. А перед ней стоит сестрёнка. Художник понимает, что гостья делится своим целительским умением с девушкой. Вот гостье удаётся передать свой талант. При этом тело юноши наполнилось лёгкостью и даже счастьем. Мышь вспомнил что он становится частью тела красивой и сильной женщины, намного более умной и доброй, чем вся его родная семья. Затем вокруг словно стало ещё мокрее, и горячее. И окружающая плоть начала ощущаться ещё более мягкой и гладкой. Это значит, началось. Желудочный сок начал свою разрушительную работу... До слёз захотелось снова увидеть свет солнца и хотя бы раз по настоящему нарисовать окружающую красоту. Но уже слишком поздно. Из желудка хищника живым уже не выбраться. Нет никакого смысла бороться. И даже передав талант кому то другому, юноша остался художником. Но сейчас рисовать получится разве что пальцем на неровной стенке желудка. И юноша этим начинает заниматься, представляя как он рисует по настоящему. Снаружи едва доносятся голоса. Сестра и гостья о чём то говорят, прислонившись спинами к животу кентаврицы. Похоже, девушки обмениваются лекарскими премудростями. Да и кентаврица тоже добавляет свои познания в травах и снадобьях. Съеденного буквально переполняет эйфория. Обострённое осязание перегружает мозг, а простое ощущение капелек жидкости на самых чувствительных местах вызывает возбуждение. Для приятной разрядки даже ничего не нужно делать. Всё происходит само... Кентаврица лежит весь день, неспешно переваривая свою добычу. Мышь также сидит с ней весь этот день. Она делится с провожающей родственника девушкой медицинскими познаниями, и вместе с ней она снова промывает и магией закрывает раны в пасти Фенрис. На этот раз юная знахарка набирается храбрости и просовывает руки между зубов волчицы, чтобы помочь остановить кровотечение из заживающего пореза на языке. И хотя волчице хочется взять одну из девушек в пасть для удобства, на этот раз обе остаются снаружи. - Мой брат ещё жив там? - Да. Я хотела бы не причинять ему боль, ведь пока что ему там очень приятно. Но я не могу изменить свою природу и сделать финал таким же приятным, как начало. - Он едва сообразил, что прошёл целый день. Утром он хорошо постарался, пусть и испугался в начале. К сожалению, этой ночью ему придётся мучиться. За это я и не молюсь Богине Охоты. Она не оставила возможности выбора. - А что с ним будет? Просто... Нам не рассказывают всего. А я прошлые жизни не помню. Мышь, может ты расскажешь? - Сейчас желудок хозяйки наполняется соками. Пока что они только обостряют чувство осязания и немного смягчают кожу. Может, он чувствует и вялость в мышцах. Вот только скоро эта кислая жидкость начнёт жечь тело. Сам желудок немного сожмётся, и твой брат начнёт тонуть. Вот только богиня не позволит ему просто утонуть. Когда он почти захлебнётся, желудок хищницы расслабится и позволит ему откашляться. Потом он снова сожмёося и выпустит почти весь воздух. Так будет повторятся до тех пор, пока у него остаются силы откашливать из лёгких желудочный сок.. У других хищников есть и другие испытания. На этом этапе Богиня берёт тело хищника под свой контроль, и не позволяет убить добычу. Даже если специально попытатся помешать, прекратить мучения добычи тяжело. Да и делать такое хищнику опасно для собственного здоровья... Когда жизнь твоего брата будет висеть уже буквально на одном волоске, Богиня позволит ему уже в относительном покое дождаться конца. Но всё равно она заставит его чувствовать, как его тело постепенно тает. Да и после испытанияй желудочный сок жгёт уже совсем не бережно, как сейчас. - Мышь, а расскажи как у тебя было? Раз уж ты помнишь. - У меня немного другое было. Хотя начало и схожее. Во первых я очень боялась. Да и обидно было, меня ведь близкая подруга съела, совсем неожиданно. Без прощания, без подготовки... Так что я сопротивлялась очень даже активно. Только силы тратила. Никакой эйфории в награду за массаж в том мире не положено. Стимуляция была, но когда всё тело сразу горит и зудит, эта стимуляция не так уж и заметна. А потом от боли я орала так, что голос сорвала... Всё же мой родной мир к добыче несколько более жесток, чем этот... В общем потом боль поутихла. Когда кожи не осталось. И в целом после этого всё точно также, как и тут. Разве что в голове побольше мыслей и поменьше боли. Я лишь под конец смогла простить за всё. И то, потому что я крепкая. А твой брат сразу после испытаний сможет спокойно думать о той, кто его поглощает. И о тех, кому повезло не присоединиться к нему. - Ты уж прости, что не могу оградить тебя от этих ощущений. Наверняка ведь всё напоминает о том прошлом? Думаешь что он сейчас ощущает такую же боль, как и ты тогда. И когда ты сама снова оказываешься в желудке хищника, думаешь что после первого раза ты просто слабее ощущаешь боль. - Это так заметно? - Ты совсем не скрываешь ничего. Каждый раз когда он шевелится внутри или я его сдвигаю, ты вздрагиваешь. Когда ему в рот попадает кислое, ты едва заметно морщишься и кривишься. А потом и вовсе в глазах слёзы блестят. Даже если его эмоции и не слышишь, всё считываешь через мимику и ощущения. Конечно мило, когда у тебя от смущения уши краснеют. Наверняка знаешь, какой эффект оказывает вся эта стимуляция. Но... Мне совестно от того, что я сразу вас двоих мучаю. - Эмоции я тоже чувствую. Но уже не совсем как свои. И я буквально слышу как он внутри повторяет - хочу жить. И я боюсь что он потом будет думать о том, чтобы всё поскорее закончилось. Именно этот переход после испытаний нужен Богине. Всё остальное лишь подводит к этому, если не испытывает на прочность. - Хозяйка, а можно мне переселиться в вашу деревню и стать целителем? Я... Просто... Больше не хочу видеть свой дом. Брат тоже... Почти готов был сбежать. Но всё повернулось вот так. Мать от него просто избавилась, толкнув к охотникам на празднике... Боюсь, на следующем празднике точно также избавятся от меня. - Придётся тебе научиться ездить верхом тогда. Вот только среди диких собратьев не осталось разумных. А вот в племени волков их немало осталось. Да, придётся с совсем уж хищным зверем всё делить. Но как по мне это лучше чем стать неумелой всадницей и погибнуть на следующем же празднике. Волки своих всадников берегут отменно. Вот только волки грубоватые. Всадник часто лапой получает. Хуже только у быков. Они ещё более грубые. Ещё можно с лисами поселиться. Они целителей уважают особенно. А вот со змеями сложнее всего. Кентаврица повернулась на другой бок, и Мышь скривилась от наполнившего рот кислого вкуса. Да и дышать ей становится тяжело. Всё тело уже горит. Да и источник всех этих ощущений начинает тонуть. Он толкает стенки желудка, пытается упираться в них и держать голову в пузыре воздуха. Но руки то и дело соскальзывают. А упирающийся в слизистые складки нос слишком ясно показывает сколь мало воздуха для дыхания осталось. По прихоти Богини кислый сок не сжигает глаза, рот и нос. И даже когда эта жидкость заливается в лёгкие, боль от этого не отправляет в нокаут. Всё же желудок кентавра достаточно вместительный, чтобы человек внутри мог барахтаться и плавать. И сейчас как раз это он и заставляет делать. Мягкие скользкие стенки не дают опору, а потому при малейшем движении юноша погружается в жидкость. А ещё, если не натягивать стенки желудка руками и ногами, воздушные пузыри прячутся между складками наверху. Так что просто плавать в желудочном соке уже не получается. Надо бороться за каждый глоток воздуха. Почти утонув и откашлявшись с десяток раз мышонок совсем ослаб. Он сдался, окончательно попрощавшись с жизнью. А затем он понял, что теперь стенки желудка кентаврицы его поддерживают. Посередине его тела всё сжалось, и ниже этой перетяжки жгучей жидкости осталось совсем немного.. Там всё обняли нежные складки плоти. Верх тела вовсе стал плавать в жидкости, едва касаясь стенок. Но внизу жжение усилилось вдвое. Скользящие по коже складки начали словно её сдирать. Так оно и происходит. В первой части желудка пища ферментируется, а во второй активная перистальтика пищу уже перемалывает и перемешивает с настоящими соками. И хотя разрушение там более активное и болезненное, приятных прикосновений также хватает. Кажется что за разрушение отвечает только жидкость, а вот плоть желудка наоборот, облегчает жгучий зуд, ласкает и поддерживает. Мышонок прекрасно чувствует что его тело начало превращаться не более чем в питательный суп. Но желание жить совпало с желанием остаться с доброй хищницей не только в роли куска мяса, но и в роли хорошей добычи. Так что даже боль и ужас от неизбежной смерти не заставили мыша пожелать поскорее всё закончить. И если бы разрушение не лишило его слуха, он бы понял что и на эту ночь гостья осталась с ним и хищницей. И на этот раз с ними и его сестра, сожалеющая что так и не сблизилась с братом. Для мышки отношение Мыши к происходящему кажется странным. Та совсем не считает происходящее с живым телом внутри желудка хищницы отвратительным или ужасным. Даже боль добычи её не отвращает. Ей больно лишь от того, что сейчас внутри обрывается молодая жизнь. В старости, прожив свой срок до конца, она совсем не против закончить именно так. Став частью другого существа. Даже если это будет не благородная жертва ради какой либо цели, а обычное утоление голода хищника. Вторая ночь - самая тяжёлая для съеденного. Слишком болезненно ощущать как собственное тело распадается и по кусочку превращается в кашу. Потеря ног означает невозможность снова ходить и бегать по земле, ещё больнее терять руки. Ведь это означает невозможность рисовать. Кислотный сок добрался и до глаз, но это уже не смогло расстроить юношу сильнее. Ведь его руки лишились пальцев и стали походить на распухшие обрубки. Сохранилась лишь надежда, что когда нибудь он снова родится на этот свет, может быть эта хищница станет его матерью в новой жизни. Всё же боль недостаточно сильная, чтобы вытеснить все мысли из головы. Она даже терпимая, что позволяет самую малость ощущать приятные детали своего окружения. У кентаврицы два сердца, и их ритмы приятно слушать. Дыхание также сдвоенное. По сути у кентавров этого вида все органы продублированы. И хотя парень уже ничего не слышит своими ушами, кажется чей то голос до его разума доносится. Этот голос говорит о съевшей его хищнице. - Для любого медика полезно восхищаться устройством живого тела. Это помогает исправлять поломки, неисправности и болезни. И даже тут, на Карвонне, это работает не хуже желания спасать от боли и смерти. А уж если самому придётся стать чьим то обедом, то почему бы не воспринять это как возможность ознакомиться с этим аспектом жизни на собственном опыте. Я впервые встречаю такую анатомию у хищника, а потому мне очень интересно всё потрогать и рассмотреть. Конечно, едой стать ради этого я не готова... - Не представляю, как можно не бояться этого. Я точно буду в ужасе, если окажусь там, в темноте. Как представлю это тесное, скользкое и жаркое место, меня начинает трясти. А про остальное даже думать не хочу. Уж лучше на клык хищника грудью брошусь, чем вот так. Медленно и по капле, превращаясь в мерзотную кашу. - Знаешь, постарайся просто прожить свою жизнь хорошо. Чтобы в конце от тебя осталась хорошая память, а не только булькающая в кишках какого нибудь хищника питательная масса... И ведь это не самое плохое. Потом ведь всё что было тобой станет частью поглотившего тебя существа. Даже если это будет уродливый тролль или жалкий кобольд... Как по мне, съедение красивым зверем это лучшее погребение из всех. И вообще, я была бы счастлива прожить несколько жизней в этих землях. Со своими друзьями, конечно. И пусть тут точно также съедают живыми, но тут это определённо не конец всего, а лишь переход к новому началу. - Скажи, ты знаешь о чём сейчас мой брат думает? Он счастлив что его съели? - Нет... Приятные мысли и чувства по отношению к хищникам отошли на второй план. Но это нормально. Всё же он сейчас расстаётся со своей жизнью, и в новой он будет уже кем то другим. - Мышь, прекрати теребить свой хвост. Лучше держи мой. - Спасибо, Фенрис. - Извини что заставила тебя переживать. Тоже ведь тянет схватить собственный хвост, когда страшно или больно. - Да ничего. Меня всё равно чувствами твоего брата накрывает. Словно, это я сама сейчас там лежу и жду конца... Но всё же мне немного легче, потому что он свою жизнь отпускает... С тобой было бы тяжелее. Больнее. У него нет крыльев, а вот у тебя есть... Не обращай внимания, это я образно. Там почему то становится очень больно, когда разрушаются крылья и хвосты. Больнее чем потеря рук или ног. Больнее внутри, а не телу. Хотя, он такую боль тоже ощутил. - Он любил рисовать. Наверно его руки... Он понял что только что лишился всякой возможности рисовать снова. Даже если какое то чудо его сейчас спасёт от смерти. - Пару часов назад... Осталось недолго.... Это... Богиня только после этого этапа разрешает избавлять от боли. Он там всё ещё хочет жить. Но... Я могу предложить освобождение. Если ты согласна. И вы, хозяйка. - Разве это возможно? Согласна. Я уже достаточно много боли ему причинила, хватит его мучить. - Да. Освободи моего брата. Мышь начала молиться, раскрыв свои чёрные крылья. В её руках появился короткий чёрный кинжал. Он без усилий погрузился в живот хищницы, и за ним внутрь вошла рука девушки. А потом это видение пропало. Никакого клинка или скрывающейся внутри руки. - Он пожелал остаться с вами, хозяйка. Пусть больно и страшно, но всё же... Сложно это словами объяснить. Он там не один в безжалостном желудке безликого хищника. Он думает про вас, хозяйка. Представляет ваше лицо и вспоминает голос. Да и телом он тоже восхищается. Даже желудком и остальным. Всё же прошлой ночью ему было там хорошо. - Вот как... Хозяйка, а можно будет мне как нибудь провести ночь или день там? Не в качестве вашей жертвы, а чтобы... Побороть свои страхи перед хищниками. - Можно... Только, попозже. Всё же ты пока не достигла возраста, когда можно свободно заниматься всякими интимными вещами. Мышь стала тереть покрасневшие уши. Она уже подзабыла, что для кентавров поглощение слишком похоже на секс. И просьба потрогать и посмотреть на сумку так то граничит с предложением заняться любовью. А кентаврица решила добить, начав рассказывать о том что у кентавров и ламий в этих землях вторые пасти используются не только для поглощения живой добычи, но и в чисто интимных взаимоотношениях. Хищница предупредила, что если двуногий парень обнимается и целуется с четверогим или змеехвостым, то последний для первого является не самцом, а самкой. Единственное, потомства от этого не бывает. Обратные случаи бывают реже, так как у хищников во второй пасти нет языков или выступающих частей, и потому двуногую девушку полноценно удовлетворить нечем. - Ну, нам с Аль такое не светит. Я жрица, а она слишком близка к ангелу. Так что для подобных забав нам сначала надо выйти замуж. А так, опыт наверняка интересный. - Не передумала лезть и всё трогать? - Почему нет? Интерес у меня больше медицинский. Мне и в обычной пасти приятно находиться, если я там не в качестве еды. Ну и если язык не как у кошки. А то что подобное вам не совсем соответствует этой Карвонне, так это объяснимо. На этой земле сильно влияние богов, отличных от Богини Охоты. От богов любви и плодородия тут ослабление межвидовых барьеров. Сохранение памяти о прошлых жизнях попахивает некромантией. А сами перерождения... Может это боги равновесия. Или кто-то ответственный за жизнь и круговорот душ. Отдельные боги только перерождениями с сохранением памяти и занимаются. Они же часто таланты при этом раздают. Может кто-то из них в этих землях много сил оставил. - Мышка, извини что возвращаюсь к этой теме... Да и вопрос прозвучит грязновато... Но разве вся добыча полностью поглощается хищником? - Как раз в случае хищников - вся. Даже без всякой магии. Всё же мы из одинакового мяса состоим, да и пищеварительная система работает эффективно. Даже кости растворяются, а не выходят в виде песка. Конечно, круговорот веществ устроен так, что какая то доля успевает стать частью организма хищника и потом вернуться в пищеварительный тракт в виде выделяющихся там секретов. Но это в первую очередь касается воды. В случае человека все элементы в его теле сменяются на подобные из пищи за четыре года. И этих элементов столько, что а четыре года покинувшие тело хищника частицы пройдут по круговороту в природе и успеют вернуться с водой, воздухом и другой пищей. Мы дышим одним воздухом, и часть твоего брата не только была поглощена, но и успела выйти с выдыхаемым воздухом. Так что самые крошечные его частички уже есть в тебе. Я слышала, что когда кто-то умирает, он растворяется в окружающем мире. Это касается только жизненной энергии, но и тело со временем также становится частью окружающего мира. - Вот как... Мышь, а ты сможешь уснуть в эту ночь? - Нет, хозяйка. Я слишком настроилась на её брата. Пока его чувствую, не засну. Ничего, не в первый раз. Бывало и к Богине на аудиенцию так попадала. Тому её аспекту это даже нравится. Да и я ту её часть понимаю. Каждую душу добычи надо встретить, утешить, успокоить, и отправить дальше. Любое отхождение от рутины приятно разнообразит обязанности. - А как же суд? - Вот дальше как раз и суд. Но обычную душу оценить не трудно. Тем более, сначала душа соответствует себе при жизни, а уже на суде это именно чистая душа. Вот этот переход для меня непреодолим, когда я лишь провожаю к Богине... Этим и жрецы занимаются, и шаманы, и медиумы всякие. Просто, немного по разному. - Ты и моего брата проводишь? - Увы. Ему сопровождение не потребуется. Да и я для этого не так сильно на него настроилась. Вот если бы мы с ним месяц вместе в загоне сидели, тогда я смогла бы с ним наверх попасть. Но... Это тяжело, если честно. И не со всеми получается такую связь создать. От моего состояния тоже многое зависит. - Тебе нужно быть более счастливой, чтобы сил хватило? - Если бы. Наоборот. Такое случается когда я сама готова броситься в пасть первому встречному хищнику. Сейчас со мной такое редко. Рядом Аль. Теперь ещё и Фенрис. Они меня с края оттаскивают за хвост. Кентаврица погладила целительницу по голове. А потом приласкала и вторую. Она немного подумала, и заговорила с родственницей своей добычи. - Я собираюсь завтра побыть с супругом наедине. Попрошу Богиню, чтобы твой брат начал свою новую жизнь во мне. Когда устроишься в новом племени, приходи к нам в гости на праздник осенней волчьей охоты. - Если вдруг кто-то из ваших станет хорошо рисовать, это наверняка будет он. Но даже если нет, приду всё равно. Жаль раньше об этом не догадалась с ним договориться. Так бы он тоже стал бы меня ждать... До этого вожак кентавров охотников в разговоры не вмешивался. Он больше общался с рейндщерами и Аль. Но теперь он стал расспрашивать про приключения девушек. Да и с ними он поделился парой историй, отвлекая обеих от судьбы съеденного. Кентавр не обладает мудросиью и тактичностью своей супруги. Это она строгая хозяйка в доме, а не он. Его дело - охота на гоблинов. И Мышь с вполне явным удовольствием рассказывает про свои встречи с гоблинами, пусть и с несколько другими чем в этих землях. Но мелкая злоба, манера атаковать и уродливый внешний вид зеленокожих уродцев объединяет всех низших гоблинов. Высшие гоблины, как люди, отличаются индивидуальностью и развитым разумом. С отдельными их индивидами или даже целыми племенами можно мирно сосуществовать. Но низшие это всегда источник проблем. Даже если они - основнои источник пропитания. За всеми этими байками незаметно прошла половина ночи. Съеденный кентаврицей юноша наконец заснул, а вскоре связь с ним разорвалась, и Мышь вздрогнула как от боли. Она успела привыкнуть к ощущению жжения, боли и прочим чувствам погибающей добычи. Она помолилась за душу этой жертвы. А кентаврица разрешила девушкам рассмотреть устройство её второй пасти. Обе не стали отказываться от этого предложения. Хищница оголила место и открыла сумку. Обе потрогали покрытые густой скользкой слизью стенки. Но глубоко внутрь лезть не стали. В том числе и из-за того что хищница их бы и не пропустила внутрь. Она насытилась, а потому, как это бывает у большинства хищников на этой Карвонне, у неё перестали действовать некоторые благословения. Прикосновения перестали быть исключительно приятными. Скорее наоборот, чувство как от попавшей не туда колючей песчинки...

***

- Если вдруг моя дорога снова заведёт меня в эти места, я тоже в гости напрошусь. Только в моей группе хватает как крайне опасной добычи, так и монстров почище Фенрира. Но в этой стране нам не нужно будет никого пугать, кроме гоблинов. Вот они если попадут под горячую лапу - переполоха и шума будет много. - Всё равно, приходите. Вне праздников охоты, у нас не принято есть кого то кроме гоблинов. Правда, дикие собратья не всегда соблюдают это правило. Точнее, никогда не соблюдают. Приходится присматривать за ними. - Мимо моих фантомов или к Фенрис они не полезут. Да и фенрир пугает всех своими размерами. - Да, великолепный зверь. Он немного умнее наших диких собратьев. Да и Фенрис умница. Если что, она его может успокоить. Так что до дальней границы лисьего племени вы сможете добраться без проблем. Только в гоблинский лес не заходите дальше первых их поселений. Там не только гоблины, а более мощные существа встречаются. И гоблины под их управлением очень опасны. Надеюсь, они не устроят набег, когда вы будете в пути. - А часто такое происходит? - Это бывает когда там начинается перенаселение. Ольшие гоблины вытесняют мелких. А те берут под контроль обычных и пытаются переселиться на земли племён. Вот только такие вожаки слабеют вдали от сородичей, и нам удаётся с ними справиться. Для гоблинских материнских деревьев за границами леса почва не подходит. Вот лес и остаётся в одних и тех же границах. Мы тоже не в силах вытеснить их дальше от своих вв. На это надо слишком много усилий. - Природное равновесие так и работает. Но оно обычно не такое строгое, легко отклоняется в стороны. Без вас гоблины расплодятся и вымрут от голода. Лес их едва способен прокормить, вот они и идут на вас охотиться. А без них голод ждёт уже вас. Земледельцы могут прокормить собой одно племя, а не пять. Даже с учётом торговли. И... Такие взаимоотношения получаются намного более болезненными. Так в других землях происходит. Особенно в городах, где хищники уже не защищают добычу от суровой природы. Моя подруга пытается выращивать гоблинов чтобы хоть немного снизить потребность в охотах. Но это буквально капля в море. Пара деревьев огромный город не накормит. - Получается, там хищники целиком питаются землепашцами? - Так и есть. В городах... Нет такой гармонии и дружбы между хищниками и добычей. Всё на грани нарушения равновесия. Или хищники подавят свободу добычи, или добыча для своего выживания начнёт активно сопротивляться и бунтовать. Такое уж устроен мир. Всё живое стремится распространяться. А разумная жизнь имеет в этом преимущество над дикой... Вы ведь уже сами поддерживаете равновесие. Это ещё одно преимущество разума. Природа слепа и действует путём только проб и ошибок. Вот так равновесие и появляется само собой. А разум может заранее просчитать последствия и внести поправки ещё до появления настоящих последствий. А потому разум может сдвинуть равновесие в свою пользу. - Ты очень умная, Аль. Не то что я. Только и умею по следу за гоблинами ходить. Чтобы думать у меня есть любимая. Приключенцы задержались у кентавров на лишний день, чтобы дождаться когда в деревню волков отправится торговый караван. Они бы ушли сразу после завершения праздника охоты. Но с караваном путь будет приятнее и безопаснее. Охотники доложили что в лесу стало многовато гоблинов. Либо готовится набег, либо просто они расплодились. В любом случае, авантюристки и их звери смогут защитить караван при нападении гоблинов. Им хватит сил и задержать нападающих, и уйти самим до подхода охотников. К счастью, их помощь не понадобилась. Гоблины пошли в сторону деревни нагов, и напали там. Волки помогли соседям отбиться почти без потерь. Гоблины утащили пару диких сородичей, что присоединились к этой охоте. Вместе с караваном пришли родственники тех, кого поймали на празднике. Они остались среди волков как гости. А караван из деревень зелёных объединился со вторым таким же, прибывшим сразу к волкам. Деревня у волков не слишком отличается от деревни кентавров. Гостей точно также приняли в домах местных жителей. Разве что вместо отдельных спальных мест все в одном доме спят одной большой мохнатой кучей. Вместе с дикими сородичами. Удивительно то, что караванщики и торговцы совсем не испугались такого соседства. Хотя, в загоне для пленников нашлись жители их родных деревень. Впрочем, эти пленники из зелёных походят не на обречённых на казнь, а на счастливых домашних питомцев. Волки и волчицы неожиданно дружелюбно общаются с добычей, не считая их своей пищей. К кентаврам такое же отношение, но некоторым из них необходимо утешение. Они не успели смириться. А ещё, в загоне оказались две лисы, кентаавр минотавр, с телом и головой быка. А в отдельном загоне целый клубок змей. Это дикие сородичи, за которыми присматривает один змеечеловек. Волки держат пленников дольше всего. И пленники заодно выполняют разную домашнюю работу. А ещё они занимаются пряжей шерсти. Волки снабжают шерстью все остальные племена. Дело в том что они регулярно линяют. За день в деревне с хвостов Фенрира и Фенрис также начесали немного шерсти, из которой сделали тонкие и качественные нити, которые стали подарком для девушек. Вместе с караваном девушки и их звери дошли до деревни лис. А там обнаружилась проблема. Дальше в лесу живут эльфы. И они по какой то причине через свои владения никого не пропускают. Только лисы с навыками ассасинов имеют шансы просочиться мимо патрулей остроухих любителей утыкать чужаков стрелами. Эти враждебные ко всем эльфы также защищают от вторжений извне, чем пользуются лисы. Они покинули свои земли, будучи против властей на родине. Но связи с родиной они поддерживают, изредка посылая послания с тайными курьерами... В переговорах с вождём лис очень помогла Мышь. Тот по достоинству оценил силу её благословений, помогающих скрываться ночью. И через два дня три девушки и четыре лиса направились к границе под прикрытием ночной темноты и сгустившихся вокруг них теней. Полная луна ничуть не раскрывает их маскировку. Эльфов в лесу много, но их патрули никак не видят кражущихся чужаков. Эльфы ищут кого-то, кто их атаковал. Это не были жители страны пяти племён, и весть об опасных соседях вынудила одного из ассасинов вернуться. Фенрира и двух волков пришлось спрятать в тайнике контрабандиста Аль. Снова она обзавелась огромным пушистым хвостом, зато группа перестала быть чрезмерно заметной из-за огромного рунного волка... Дальше по пути лисы заметили что их преследут. И эти неизвестные на эльфов не похожи. Эльфы не такие незаметные вне своего леса. Но от них не исходит враждебности или явной угрозы. А потому лисы стараются не обращать внимание на преследователей. Возможно это просто какие то скрытные попутчики, также направляющиеся в безопасную зону. Мышь предложила ночью сесть верхом на Фенрис и оторваться от неизвестных. Лунный волк в полнолуние способен перемещаться с невообразимой скоростью. Лисы согласились, и оставив после себя пустой лагерь они с девушками верхом на волчице рванули в сторону от прежнего маршрута. И за несколько часов преодолев расстояние дневного перехода они добрались до дороги, соединяющей безопасную зону и несколько независимых поселений в глубине диких земель. Там волчица снова приняла человеческий облик. А для охраны пришлось снять ограничение силы с цербера. Даже шестёрке авантюристов с навыками скрытности так то не место так далеко от безопасной зоны. По пути Мышь собрала редкие целебные травы, так что на дороге им удалось присоединиться к вчетверо большей группе из авантюристов и рейнджеров Защитника, не вызвав никаких подозрений. Малая группа отошла в лес за травами от каравана, и вернулась к дороге чтобы присоединиться к любой попутной группе. До возвращения в Датиан осталось всего пара дней пути...

***

Для юного художника жизнь в начале была такой же счастливой, как и у его братьев с сёстрами. Забота родителей, игры с детьми из других домов, посильная помощь по хозяйству. От малышни много и не требовали. Счастливое детство, как у всех. В школе также не было никаких проблем. Учёба давалась легко. И ещё легче было с рисованием. Из обычных обязательных занятий, наравне с музыкой, танцами и чтением, для мышонка именно оно стало увлечением и лучшим отдыхом. Жизнь земледельцев полна забот и трудов, но эти заботы не отнимают всё время и силы. У подростков и взрослых есть время и для личных увлечений... Вот только в доме мышонка его увлечение рисованием встретило неожиданную неприязнь со стороны родителей. Его братья и сёстры перестали рисовать после школы, и все их принадлежности передали младшим. Мышонок накопил немного и купил свои собственные краски, кисти и бумагу. Но мать отобрала всё и отдала идущим в школу младшим. Это повторилось ещё два раза, после чего мышонку вообще перестали давать деньги на что-то своё. Без денег стало невозможно купить хотя бы краски. С бумагой такой проблемы не было, так как вместо неё использовались листья одного растения, недостатка в котором не было. Проблемой стало сохранение рисунков и само рисование. Стоит мышонку только начать рисовать, как появляется мать или отец с очередным поручением. Никаких возражений или жалоб на усталость они от него не принимали. На всё у них только один ответ. Раз занимаешься ерундой, значит есть силы и для работы. И ничего иного кроме как идти и делать мышонку не оставалось. Если он не делал всё, его оставляли без обеда. Если родители находили рисунки, то отправляли их в печку. В этом доме кроме работы в полях и на огороде, одобряется только один досуг - изготовление чего либо полезного в хозяйстве. Через пару лет после окончания школы, когда мышонок потребовал от братьев прекратить играть и помочь ему с работой, те его поколотили. А затем взбучку устроил и отец. Мать стала наваливать на него ещё больше работы. И если тот не справлялся, он оставался без еды. Ещё хуже стало после требования дать ему отдохнуть между поручениями. Отец попросту избил подростка. Страх наказания довёл до того, что мальчишка начал падать от усталости прямо во время работы. И однажды, во время рубки дров, мальчишка выпустил топор из рук и попал себе по ноге. Рана не была серьёзной, скорее это была глубокая царапина. Но всё равно это случилось на глазах у соседей. После этого любое проявление слабости на глазах посторонних оборачивалось очередными побоями. Почти такой же травле со стороны родителей подвергались другие братья и сёстры, которые хоть чем то отличались от сверстников. И большинство из них в итоге отказывались от любых попыток заниматься тем, что не нравилось родителям. Первый свой праздник охоты мышонок пережил успешно. Семья тогда вообще никого не потеряла. Ещё несколько охот также удалось пережить без потерь. Молчаливое противостояние с родителями продолжилось, но теперь мальчишка отвлекает внимание от занимающейся медициной сестры и других детей, у которых есть хоть какие то интересы кроме тех, что есть у родителей. Впрочем, большинство детей растёт такими же земледельцами, совершенно не заинтересованными хоть в чём либо кроме выращивания урожая и самого простого быта... На самого мальчишку продолжили сыпаться наказания. Всё чаще на него взваливают столько дел, что не остаётся времени даже на сон. А если тот хоть что то не успеет или сделает недостаточно хорошо - лишится еды на весь следующий день. А затем настал день Охоты... Старейшины деревни определили порядок, в котором мыши деревни будут группами убегать и прятаться от групп кентавров охотников. И задача не такая простая, ведь нужно не просто добраться до безопасного убежища, но и перед этим пройти через определённые места деревни. Для мышонка это не столь сложная задача. Пусть из-за последних побоев, неподъёмной работы, недоедания и усталости он и ослабел, всё же он ещё достаточно крепкий. Вот только, шансы у него были бы лишь в честной охоте. Двери убежища запер родной отец, перед этим ударом в нос остановивший бегущего к спасению. У того даже не осталось времени убежать и найти себе хоть какое то укрытие. Он так налетел на кулак, что сломал себе нос и потерял сознание от удара. Очнулся он уже на спине одного из кентавров. Точнее, одной из них. Более того, хищники оказались благороднее его родни. У них разгорелся небольшой спор с старейшинами и между друг другом. Хищники недовольны нечестной победой. Они видели как дверь убежища закрылась перед пойманным юношей, едва переступившим возраст с которого вообще разрешена охота. Более того, его либо не впустили в убежище, либо выкинули оттуда. Кентавры попросту не успевали за мышами на этой охоте. Увы, охотница больше всех настаивающая на отказе от добычи как раз нуждается в этой самой добыче. И остальные настояли на том, чтобы она приняла успешную охоту своей группы. Мальчишка снова потерял сознание... В себя он пришёл уже в загоне для пленников. Его явно исцелили магией, так как о разбитом носе осталась напоминать только слабая боль. Вот только лучше бы боль была посильнее. Она бы отвлекла его от произошедшей несправедливости. Шок от этого предательства оказался таким, что мышонок два дня просидел в углу, сжавшись в комок и вообще не реагируя ни на что. Даже попытки его растормошить несколькими пощёчинами не подействовали. Только на третий день жажда и голод вывели его из ступора. Он сразу увидел и кентаврицу, которая принесла ему еду и питьё. Хищница оказалась добрее чем он мог ожидать. Она помогла ему немного прийти в себя. Но вот справиться с непониманием причины случившегося она помочь не смогла. Зато, она смогла стать настоящим другом для юноши, даже согласившись что ей придётся отнять его жизнь через месяц. После праздника охоты, если она сама не окажется в похожем загоне уже в другой деревне. Мышонок за следующие дни узнал немало нового и непонятного. Например, для хищника не слишком важны кондиции его добычи. Не важно, будет ли его жертва тощей, упитанной, мускулистой или наоборот стройной и сухой. Чуть большее значение имеет возраст. Чем моложе, тем вкуснее. Но и это не главное. Важен сам факт поедания. И от этого буквально зависит жизнь и здоровье хищника. Без добычи Голод сводит с ума, а иногда и убивает. Мыш также узнал, что после поглощения он будет живым внутри минимум сутки. И половину этого времени его даже не будет мучить боль. Худшее для добычи Богиня оставила напоследок. А месяц в деревне кентавров нужен чтобы пленники познакомились со своими пожирателями, и чтобы немногое приятное для них при поглощении не так сильно отравлял их страх. Конечно, не каждый хищник способен стать другом для своей жертвы. Многие избегают сближения, чтобы им самим не было больно. Но общающаяся с юношей кентаврица не из таких. Она хочет, чтобы для своей добычи она была не только жестоким зверем, но и кем то большим и лучшим. Для юноши это сближение проходит тяжело. Остальные легче открываются кентаврам. Они либо находят у них дружескую поддержку, либо же собираются с храбростью чтобы гордо встретить свой конец. Вот только они все сами проиграли охоту. Неоправданно рискнув, совершив ошибку или оказавшись слишком слабыми. Никого из них не предавали вот так. Из-за этого первое время остальные даже стали считать юношу жалким трусом и нытиком, маменкиным сыночком. Вот только когда из деревни прибыли родственники, к юноше так никто и не пришёл. Но все так увлеклись собственным общением с родными, что про него попросту забыли. От этого внутри поселилось чувство холода. Семью ему заменила его хищница. Тогда же она узнала и про его талант художника. Юноша попросил бумагу и угольки, чтобы хотя бы в свои последние дни спокойно порисовать... Таланты очень редко становятся добычей. Все деревни берегут талантливых сородичей. Если кто и попадает в меню, то лишь совершив преступление. Более того, обычно такие случаи не участвуют в праздниках Охоты. Конечно, перед Охотой все равны. Лишь очень немногие заслуживают полную безопасность. Но талантливых и просто ценных старейшины защищают, договариваясь с хищниками о том, что те либо отпускают свою добычу, либо принимают выкуп. А когда всё же уводят кого-то очень ценного и талантливого, то потом хищники буквально возмещают эту потерю. Между деревнями и племенами стараются поддерживать дружеские отношения, даже когда раз в год кого-то приходится забирать. Весь месяц мышь посвятил рисованию, общаясь со своей хищницей и сближаясь с ней. Его семья отказалась от него, и он отказался от этой семьи в ответ. Лишь в последние дни к нему смогла пробиться сестра, также покинувшая семейный дом. До того родители никому не позволяли покидать дом. Они попытались полностью стереть само существование своего сына из памяти. Та же участь явно ждала и сестру, если бы она не смогла сбежать. Старейшины провели расследование и установили виновных. За потерю двух талантов семья лишилась прав на долю компенсации. Среди кентавров оказались желающие заняться возделыванием земли. И теперь из-за случившегося на землях опозорившейся семьи эти кентавры работать не будут. Целительница также покинула деревню, отказавшись от своего родства. Принявшее её племя вышлет мышам своего целителя, но за его помощь опозорившейся фамилии деревня помогать деньгами не будет. Подобные вести уже почти не задели юношу. Его новой семьёй стали хищники. И во время праздника Охоты у парня оказалось очень много причин переживать. Да ещё и непонятное чувство холода, появившееся практически с первого дня в племени кентавров. Словно внутри выросла тяжеленная льдинка. Очень неприятное чувство. Когда праздник всё же закончился, и кентаврица не попала в список пойманным волками, мышонок испытал неимоверное облегчение. Месяц отсрочки для знакомства с новым хищником мог бы дать художнику возможность ещё целый месяц рисовать. Но для него это не вариант. Если бы его первый настоящий друг расстался с жизнью, рисовать стало бы намного грустнее. Раньше он свои рисунки наполнял радостью и красотой. И изменять что либо... Не пришлось. Хотя, и появился повод грустить и бояться. То что кентаврица спаслась, означает что юноше предстоит отправиться к ней в желудок в ближайшие дни. Кентавры приютили у себя группку путешественниц, вместе с сестрой юноши. Ещё ранее он смог нарисовать их всех. Почему то ему показалось что с крыльями две путешественницы бы смотрелись лучше. И как оказалось, он угадал с этим. Обе оказались крылатыми. Да и волчица оказалась очень красивой в любом облике. Фенрира он также изобразил, пока сидел в загоне. Рисовать их было лучше всего. Особенно, девушку с белыми крыльями... Вторая, похожая на дикого сородича, многе рассказала про хищников. Юноша уже узнал что жизнь хищников зависит от добычи. А она рассказала как именно всё это происходит. И поедание, и всё остальное. Зато, уже для неё сюрпризом оказалось строение самих кентавров. Пареньку показалось что Мышь не против самой оказаться на его месте и всё рассмотреть самой. Конечно при условии, что кентаврица потом её выпустит. Мальчишка и сам был бы рад такому приключению. Но к сожалению, для него это путь в одну сторону. Хищница открыла свою вторую пасть и взяла мышонка на руки. Время пришло. Перед этим его хорошенько вымыли, накормили и смазали всё тело маслом. Гостья спросила про травы с приятным ароматом, облегчающие пищеварение для хищника и убирающие хотя бы чась ужасного запаха внутри. Но увы, венки из таких трав и цветов не делают, нужные растения слишком редкие. Приходится обходиться ароматным маслом. Но и с ним должно быть приятно. Запах более чем аппетитный. А ещё лучшим ощущением оказалось живое мягкое тепло внутри пасти хищника. Снаружи это просто прикрытая складкой шкуры щель, внутри которой скрыт похожий на воронку вход. Ни зубов, ни языка. Только гладкая упругая плоть, обильно покрытая слюной. Вот только эта складка показалась юноше уж очень приятно мягкой. А за ней его ноги охватило ещё более приятным теплом. И судя по дрожи в руках хищницы, ей это не менее приятно. Конечно, от волнения и страха сердце выпрыгивает из груди. Да и дышать становится тяжело. Очень помогает гостья целительница. Она находит самые лучшие слова утешения. И действительно, после её слов юноша даже перестаёт ощущать себя едой для хищницы. Страх не отступает, но удовольствие от прикосновения к нутру столь доброй для него хищницы заставляет этот страх потесниться. Когда парень входит в сумку по пояс, он ногами уже ощущает более просторное место. Там также горячо и скользко из-за масла и слюны. Но там уже не просто гладкие стенки давят со всех сторон. Там по коже скользят многочисленные складочки и изгибы. Да и мягкость окружения там просто зашкаливает. Сердцебиение хищницы также отдаётся во всём теле парня, словно сердце кентаврицы бьётся буквально за тонкой кожей. Когда она дышит, воздух обдувает парня. Лёгкие в нижней половине тела соединены с той же самой сумкой. Кентаврица руками сжимает край сумки вокруг живота парня и выдыхает, вталкивая воздух внутрь желудка. От этого становится щекотно. С воздухом внутри ноги парня уже не так нежно обволакивает плоть. Теперь там вполне ощутимая по размерам полость с мягкими волнистыми стенками. Эти стенки становятся более жёсткими, когда хищница напряжением мышц выдавливает часть воздуха. Она заранее показывает, каким образом она будет снабжать свою жертву воздухом. Желание жить вспыхивает с новой силой, когда край сумки касается подбородка. Тело начинает дрожать, и кентаврица берёт руки юноши в свои. И хотя так она лишает его возможности сопротивляться, выглядит это как ещё один жест утешения. Сестра также берёт его за руку, но её саму трясёт от ужаса. Хищники её пугают в любом виде. А вот взгляд гостьи, взявшей парня за другую руку, его пугает. Кажется, что эта девушка мышь будет держать его за руку так, что её проглотят вместе с ним. Так что это уже парню приходится выпустить её руку из своей. Кентаврица придерживает край сумки, так что мягкая мокрая складка не прижимается к его лицу, и он может чуточку дольше посмотреть на оставшийся позади мир. Очередная мелкая деталь, отличающая добрых хищников от злых. И юноша рад что у него выдалась возможность эту деталь отметить. А ещё, стало невыносимо от невозможности изобразить увиденное. Хищнице пришлось завершить поглощение побыстрее, чтобы не утопить свою добычу в обильно выделяющейся слюне. Да и задохнуться в плотно обхватившем голову пищеводе вполне возможно. Парень и сам не стал сопротивляться, когда его ноги упёрлись в дальний конец желудка. Пришлось подогнуть колени чтобы поместиться. В нос сразу ударил неприятный запах давно съеденной пищи. А снаружи хищница успокоиила, она не будет ничего есть до конца. Даже то, что не сделает положение добычи хкуже, вроде молока или мёда. Голос извне разобрать трудно. И ещё хуже слышно остальных. Парень вспомнил что движение должно быть приятным для хищницы, и потому он начал ворочаться и водить руками по волнистым упругим стенкам. Это оказалось настолько приятным, что даже чавкающие и урчащие звуки, возникшие из-за обилия слизи вокруг, ни капельки не испугали. Страх всё ещё сильный, да и обида из-за столь раннего завершения жизни никуда не пропала. Но желания ругать кентаврицу и её племя не возникло. Как не возникло желание толкнуть ногами или ударить её рукой изнутри. Наоборот, тело наполнилось чувством лёгкости, в голове стало ясно и светло. А так как всю прошлую ночь заснуть не получалось, сейчас, в тепле и странном комфорте, юношу сморил сон... Пробуждение вышло странным. Приятное тепло тела кентаврицы стало не совсем приятной жарой. Сон получился тяжёлым и неспокойным из-за неё, из-за ограниченного пространства, из-за попадающей в рот неприятной на вкус кислой слизи. Чтобы повернуться нужно приложить немало усилий. А лежать в какой либо позе почему то неудобно. К изгибающемуся вокруг желудку нужно привыкнуть... Вот только после пробуждения жар тела хищницы остался приятным, как и всё остальное. Масло на теле впиталось или растворилось, и ощущения от стенок желудка стали отличаться. Зато, слизь и слюни стали более привычными. Как и запах. Проснувшийся мышонок снова начал гладить и массировать стенки желудка кентаврицы, чтобы тот вновь подарил ту приятную лёгкость и эйфорию. Да и самой хищнице массаж явно доставляет огромное удовольствие. От этого и самому парню становится очень приятно. Скоре он замечает что на стенках желудка выступает ещё больше влаги. Кислый запах становится сильнее, да и на вкус слизь уже совсем едкая. Вот только никакого жжения или боли нет. Только усиливается ощущение тепла. А затем, постепенно, прикосновения к телу стали ощущатьсся так сильно, что парень начал дёргаться и извиваться. Ощущения перегружают мозг, и юноша тонет в фантазиях о том, как он рисует. На краю сознания бьётся мысль, что его талант стоит передать кому нибудь. В следующей жизни он не лишится этого дара, но в этой будет пустой тратой оставить талант у себя до конца. Вот только подходящих для этого дара поблизости нет. Лишь гостья по имени Мышь могла бы передать талант достойному. Образ того как этот талант передаётся ей получился уж очень ярким. Кажется, что девушка с четырьмя чёрными крыльями и парой зубастых хвостов талант не просто приняла, а ещё и пообещала передать его знакомой художнице. Может это потому что талант парня это не просто умение рисовать, а благословение кого-то из богов. А жрица может это благословение передать. Вынырнув из мира фантазий и вернувшись в желудок кентаврицы, парень понял что приятно обострившиеся чувства подействовали и на особенно чувствительное место между ног. Вокруг стало больше сока, и желудок стал походить на ванную. Точнее, на неглубокое корыто, в каком мышонок любил купаться. Наедине с собой в остывающей бане он не раз делал себе приятно. А сейчас, когда всё очень скользкое и такое чувствительное, даже особенно стараться не нужно. Да и перед съедением хищница разрешила. Всё останется в её брюхе, а удовольствие станет компенсацией за последующую боль. Так что парень без лишних переживаний стал тереть у себя между ног, второй рукой поглаживая всё тело. От этих прикосновений тело вздрагивает и само по себе напрягается. А удовольствие накатывает такими сильными волнами, что временами сознание вовсе отключается. Когда тепло тела хищницы начинает превращаться в жжение, а тело всё больше зудит, снаружи слышны пожелания. Там, в мире снаружи уже вечер. И до утра скорее всего дожить не получится. Мышонок понимает, что даже если он сейчас окажется снаружи, то его всё равно будет ждать боль. Гостья целительница может и смогла бы вылечить его тело, но это было бы очень трудным делом. Страх мучил его слишком долго, а потому он спокойно принял неизбежность конца. Вот только спокойно дотерпеть до конца и вынести просто жгучую боль ему не дали. Уровень соков вокруг него поднялся так, что лежать на дне стало невозможно. Парню всё ещё нужно дышать. Пришлось напрягать ставшее вялым тело и упираться руками в теперь неудобно скользкие стенки чтобы держать голову на поверхности. На нос при этом капает свежий сок. А затем нос мышонка и вовсе упирается в свод над ним. Воздух так и норовит убежать между складками плоти, и только упираясь руками в свод получается собирать воздух в один пузырь. Вот только если нажимать руками наверх, сам мышонок погружается в кислоту внизу. Он глотает всё больше жидкости, дёргается и трепыхается. Паника нарастает, ужас вытесняет все мысли из головы. Остаётся лишь отчаянная борьба за свою жизнь. Борьба, которую он проигрывает. Воздух вовсе прячется вне пределов досягаемости, едкая жижа вливается в рот и нос. Последний крик сменяется бульканьем... А затем желудок хищницы расслабляется и позволяет юноше извергнуть жидкость из лёгких и желудка. Он корчится от спазмов, а затем вокруг снова смыкаются тяжёлые стенки, а сок заливает всё до самого верха. На этот раз паника и отчаянные попытки хоть что-то сделать только ускоряют конец... Вот только не успевает сознание погаснуть, как телу снова позволяют начать дышать. В третий раз сопротивление ещё более отчаянное. Мальчишка собирает все силы чтобы не дать желудку хищницы сжаться. Но при всём его старании итог остался прежним. Воздух ушёл туда, где до него никак не дотянуться хотя бы носом. Желудок не позволяет юноше согнуться и сесть внутри. Сил бороться почти не осталось после ещё пары утоплений. Под конец желудок оставил юноше пузырь воздуха на половину вдоха, заставив того глотать кислую жижу с застревающими в горле шерстинками до боли в животе. А затем пришлось несколько раз вдохнуть с воздухом по глотку жидкости. Пытка закончилась, и у мальчишки едва остались силы откашляться. Желудок кентаврихи сжался вокруг, обхватив тело посередине образовавшейся перетяжкой. Давление немного мешает дышать, но хотя бы теперь не получается утонуть. Изгиб стенки желудка поддерживает голову почти как подушка. Вот только жжение стало таким сильным, что это уже настоящая боль. Внутри также разгорается огонь. И ещё больнее ногам. Там стенки желудка кентаврицы скользят от ритмичных сжатий растирают плоть. Теперь его переваривают по настоящему, безжалостно превращая в питательную кашу. И от этого у юноши совсем пропадает надежда. Впереди лишь боль и смерть. На какую то минуту даже вспыхивает желание закончить всё поскорее. Вот бы опуститььголову ниже, вдохнуть едкую жижу и окончательно погрузиться в темноту... Вот только закончить всё побыстрее не дают. Сил самому подтолкнуть себя за край желудок хищницы не гставил, а сам он последнее усилие никак не делает, заставляя ощущать своё превращение в нечто совершенно неаппетитное. Вот только погрузиться в безнадёгу мышонок отказывается. В голове всплывают недавние воспоминания. Забота кентаврицы, её добрые слова. Да и рассказ Мышиио том, как сильно хищники зависят от добычи всплывает в измученном сознании. Да его переваривают как обычную еду. Но это лишь часть всего. Небольшая часть. Его тело станет частью тела кентаврицы, его жизнь позволит ей жить дальше. Да и у его души впереди должна быть новая жизнь. Даже эта боль на деле не такая страшная. Было даже больнее когда он попал себе топориком по ноге. Нужно лишь потерпеть... Да и желудок вокруг всё такой же гладкий, приятно упругий и тёплый. От мучившего весь месяц холода не осталось и следа. Юноша расслабился ещё больше чем раньше. Он стал терпеть медленно тающую боль и стараться насладиться приятными ощущениями. Обоняние и вкус после недавней пытки перестали работать, слух также пропал. После того как он заметил рвущуюся кожу, почти пропало осязание. Единственным ориентиром осталось сердцебиение. Его частое, и вдвое медленнее - у кентаврицы. И самое лучшее в этом то, что ритм для двух сердец полностью общий. Именно этот ритм и позволил юноше цепляться за жизнь и оставаться в сознании до тех пор, пока его собственное сердце не оказалось разрушено желудочными соками. Только после этого тьма поглотила почти угаснувшее сознание и отняла остатки ощущений...