Дорога приключений

Мышь снова оказалась в знакомом до боли месте. Это дом её семьи, клана её матери. Вот только сейчас этот дом пуст. По крайней мере, никого не видно в центральном зале. Нет ощущения пустоты и покинутости. Все словно просто вышли в другие комнаты секунду назад. Всё ещё слышно эхо шагов, отдалённый смех. За стенами шумит город. Вот только всё наполняет едва заметная туманная дымка. Это место — лишь сон. Настоящая в нём только Лиска и Мышь. Лиса тавр с изумлением и некоторым страхом рассматривает стоящую перед ней крылатую девушку. Дом ярко освещён солнцем через дверь и окна, да и ламп тоже хватает. Но вокруг Мыши всё равно густые тени. — Ночь одинаково укрывает своим крылом как зло, так и добро. Так что тьму не стоит бояться. Опасаться нужно тех, кто тьмой пользуется. Мышь протянула руку к мордочке лисы и погладила белый мягкий мех, приглаживая торчащие от возбуждения усы. Прикосновение маленькой руки прогнало всякий страх и наполнило покоем. И Лиска стала осматриваться вокруг. Мыши и многие другие слабые и небогатые зелёные живут большими кланами в общих домах. И это как раз такой дом. Не очень богатый, но крепкий и уютный. На стене множество рисунков, и совсем не детских. Кто-то очень хорошо рисует. И судя по этим рисункам, а также по мебели и некоторым другим вещам, в этом доме живут не только мыши. На многих рисунках изображена пухлая лиса тавр, очень похожая на более старшую версию Лиски. Одна, с мышами, с мужем и детьми. Кроме них в доме явно живёт минимум три нэко и парочка наг. Есть рисунок и пары летающих ящеров — хозяев города. И на этих рисунках хищники изображены страшными и опасными, когда как остальные нарисованы как близкие друзья. — Это твой дом, Мышь? — Дом моей матери, Лиски, и их общего клана. Большого клана. Сама видишь, сколько своих хищников смог прокормить этот клан. — Да. Удивительно. И никакого страха перед ними. Это ты сделала? — Лиска. Она поселилась у моей матери и вскоре стала частью клана. Особой защиты она дать не смогла, но другая помощь в делах клана оказалась очень полезной. Потом она обзавелась своей семьёй, и ее муж также поселился в этом доме. Потом несколько нэко также стали частью клана. И когда им понадобилась охота, мыши сами разрешили… Даже не так. Самые старые добровольно отдавались поселившимся с ними хищникам с самого начала, и необходимость в охоте на молодых возникла лишь много лет спустя. Клан удовлетворил и эту нужду. Я, невольно, подала заразительный пример, отдав себя на съедение Лиске, воплотившись в этом мире из другого. Даже не так. Я отдалась своей подруге с радостью, без страха. И это многим очень понравилось. Сложно объяснить, как это получилось с моим возрождением. В общем, магия. Обычная и подвластная жрецам божественная. Так что я одновременно и ангел, и смертная жрица. Или не совсем одновременно. Сама путаюсь, где у меня обычная смертная жизнь, а где я живущий вне времени ангел. — Я и вижу… Так странно, у меня сейчас от твоего запаха слюнки текут… — Осторожнее. Съев ангела, ты не сможешь больше наслаждаться обычной добычей. Не знаю, сохранится это после твоего перерождения, если ты меня съешь в этом сне. Но, давай не будем рисковать… Хотя, я сама на самом деле не против твоего животика. Да, он опять будет не очень приятно со мной обращаться. Но мне действительно временами не хватает звуков твоего сердцебиения и дыхания вокруг, не хватает этого едкого вкуса и удушливого запаха… Лиска обняла Мышь покрепче, прекрасно понимая о чём она говорит. Именно из-за этой непонятной тоски она после съедения своей подруги во сне охотника пожелала сама оказаться съеденной. Тем же драконом, что оборвал её жизнь. — Ты собиралась меня съесть. Как это будет? — Я тебя уменьшу. А потом постараюсь чтобы всё было для тебя очень приятным. По ангельски, так сказать. Без боли и неприятных ощущений. И… Если ты не против, я бы хотела… Чтобы ты и после этого осталась со мной. Внутри ядра. Я сама едва в твоём ядре не поселилась, богиня меня оттуда пинком выгнала, так сказать. А то ещё и у тебя крылья вырастут. — Ха-ха. Серьёзно? Пинком? — Почти. Небольшой импульс воли, чтобы мне в твоём ядре места не осталось. — Это она чтобы ты смогла меня съесть. Я слышала, что ты должна стать хищницей, иначе она тебе сил не даст. — Ага. Формальность… Так то опыт у меня уже есть. И других с удовольствием глотала, и даже держу в себе кое кого живого. Разве что жизнь вот так не отнимала. Но я по своему рада, что для меня ты будешь первой. И, надеюсь, единственной. Для тебя то я единственной и была. Для другой тебя. — Я вижу. Может приступим уже? Так, как было принято у тебя в клане. — Хорошо. Не против, если я сначала помогу тебе привести себя в порядок? Как-то у них тут целый ритуал сложился. С вкусными маслами, с ароматным венком, чтобы внутри не воняло. Не, у меня не должно вонять, но… — С маслом будет приятнее. И венок это тоже символ. — Да. Небольшая приятная малость от хищника добыче. Попытка хоть немного облегчить эту страшную участь. И это знак клятвы. В клане было принято, что хищник перед съедением обещает жить и за съеденного. А тот делится своими мечтами и планами на жизнь, которой не будет… Прозвучит странно, но хищники своим жертвам такие же клятвы давали… Словно, это их будут съедать, а не они. — Мы так и сделаем, Мышка. Только… Давай расскажем друг другу те наши мечты и планы, которые у нас были перед нашим съедением. Перед тем, как другая я отправила тебя на перерождение. — Да. Я так и собиралась. Я так и делала каждый раз, кроме первых двух. В первый само собой я ничего не могла пообещать. А во второй я думала только о том, что если я не накормлю свою Лиску, то она погибнет от Голода. Мышь ещё больше зарылась в мех лисы, вдыхая его будоражащий инстинкты запах. А та с удовольствием обняла её и стала носом тереться об макушку. Так она делала со своей подругой кроликом, чьё имя почему то стало стираться из памяти. В ушах лисы зазвучал голос богини. — После смерти только очень крепкая связь двух душ позволяет сохранить воспоминания. Сон охотника освобождает от воспоминаний, которые не подкреплены связью. Для Мыши твоя душа намного больше чем просто душа съевшей её. И для тебя она также важна, пусть и не в этой жизни. Так что не держи старые слабые связи. Забудь о драконе, который тебя и не вспомнил за всю свою жизнь. Отпусти кролика, для которой ты не стала большим чем просто хищницей. Останься с этим ангелом и защищай её сердце. Ей предстоит долгий и очень трудный путь. Девушки с большим трудом разомкнули свои объятия. Мышь принесла баночку с маслом для меха и цветы для венка. Лиска начала плести венок, наслаждаясь приятным ароматом. Эти цветки некоторые хищники используют как приправу. Масло для меха это тоже приправа, но более редкая, хотя и недорогая. Всё же подготовка добычи к поеданию чаще воспринимается последней как пытка. Но сейчас всё иначе. Рассматривая Мышь, Лиска представляет как она станет частью её тела. Она вспоминает тепло и сытость после своей охоты, удовольствие от движений внутри. И с помощью усилия воли девушка внушает себе что её съедение действительно стоит этих приятных ощущений. Удивительно, но как и Мышь помогает Лиске причесать свою шерсть, так и сама тавр помогает ангелу прихорошиться. Всё же ангелу положено идеально выглядеть перед своей жертвой. — Эх. Вспоминаю как я чистила Лиске зубы перед своим съедением. У тебя пасть такая же красивая. — А почему бы не сделать это после моего уменьшения? Это будет… Мило. — Только ты так вся в слюнях извазюкаешься. Придётся мыться, сушиться, заново маслом всё смазывать. Я очень хочу оттянуть это… Но… — Всё и так получится хорошо. Ты действительно выглядишь как ангел. Совершенство. Эти прелестные ушки, носик, добрые глаза… Нет этой пугающей ауры силы или пробуждающей желание привлекательности. Тобой не хочется обладать или тебе подчиниться. Наоборот, я хочу тебя защитить… Ладно, я готова. — Я тоже. И прости, если что-то будет не очень приятным или красивым. Мышь взяла зачарованный жезл, сосредоточилась, и с командным словом прикоснулась концом жезла к груди лисы. Та стала постепенно уменьшаться, и девушка помогла ей сначала встать передними лапами себе на колени, а затем и вовсе подхватила на руки. Лиска не стала пытаться устоять на ладонях подруги, а сразу легла на живот. От волнения у неё замерло сердце. Но хвост не не прижался к боку, а начал подметать ладонь теперь огромной для неё девушки. Мышь поднесла кроху к своему лицу и медленно вдохнула её запах полной грудью, уткнувшись носом в мягкую шерсть. Затем перед лиской открылся влажный рот, в котором блеснули белоснежные резцы и массивный слюнявый язык. Без волшебного ангельского очарования этот вид должен пугать, но не в этот раз. Как и говорила Мышь — съедение ангелом это награда а не наказание. Лиску окутал приятный запах и лёгкое влажное тепло, когда Мышь выдохнула ртом. Затем она осторожно высунутым языком провела по боку тавра, смачивая шерсть липкой слюной. Девушка глотнула, в её рту пересохло. А Лиска, поняв в чём сложность, смело положила руки на мягкий тёплый язык, собрала с него слюну и постаралась смазать своё тело. Мышь в свою очередь постаралась также набратььв рот побольше слюны, чтобы это отторжение не помешало. Её тело буквально сопротивляется предстоящему. Когда слюны набралось побольше, девушка снова открыла рот перед своей добычей. Лиска поняла, что она не поместится в этот рот целиком. И прежде чем приступить к своему поглощению, она не только хорошенько умылась в слюне, но и изучила наощупь рот подруги. Ведь точно также в прошлом сне добыча изучала её пасть. Да и она тоже любовалась чьими то острыми зубами. Тёплая скользкая влага оказалась совсем не противной, а внутри рта нашлось немало приятного. Это и мягкие гладкие щёки, и отполированные зубы, и упругий как подушка язык. Лиска постаралась погладить его со всех сторон и потереться об его округлые вкусовые сосочки верхней половиной тела. А затем она развернулась и положила на вновь пересохший язык свой пушистый хвост. Губы хищницы плотно обхватили хвост у самого основания, что так то является довольно интимным жестом. Затем язык начал играться с хвостом Лиски, пропитывая его неохотно появляющейся слюной. Лиска даже немного забылась, отдавшись неожиданно приятным ощущениям. А когда рот позади неё снова открылся, она села прямо на язык Мыши, чтобы та губами обхватила живот лисы и её вытянувшиеся вперёд задние лапы. Мышь начала облизывать зад лисы, опустив её хвост в пульсирующее гладкое горло. Обе деаушки с трудом могут поверить в то, что они сейчас делают. И обоим всё происходящее очень нравится. Лиску даже не пугают резцы Мыши, способные отсечь половину её тела небольшим усилием. И ещё меньше они пугают после того как Мышь пытается укусить лису. Искажение размеров сосредоточило всю её прочность в маленьком теле. Так что острые зубы не смогли даже немного повредить шкуру лисы. Но вот силу это заклинание уменьшило. Разжать челюсти девушки Лиска не смогла. Язык у Мыши недостаточно гибкий и длинный, так что облизывание пршлось превратить в купание. Затем последовали натужные глотки, сдаваившие зад лисы в глотке. Сама Мышь для удобства наклонилась вперёд. Чтобы её глотка выпрямилась и не сломала Лиске спину. Сама Лиска поблагодарила подругу за это и стала играть с кончиком языка попавшими на него задними лапами. И хотя зад лисы уже в глотке, от низа живота и до грудной клетки всё находится во рту. Губы плотно обхватывают тело, так что купание в слюне получается более чем. Следуют ещё глотки, Лиска проскальзывает глубже. И хотя в гладком скользком пищеводе немного неприятно от тесноты, ощущения всё равно остаются приятными. А главное, кроме инстинктивного страха два сердца лисы тавра наполняет странная радость. Она вспоминает своё удовольствие от проглатывания добычи и примеряет его на Мышь. Тем более, та явно наслаждается всем. Пусть Лиска для неё некомфортно крупная добыча. На языке оказываются чувствительные подушечки передних лап. А губы мягко обхватывают стройную верхнюю половину тела на уровне живота. Пушистые и довольно пышные груди Лиски при этом ложатся на нижнюю губу Мыши. Покрытое слюной тело становится приятно скользким, а ещё от массажа лиса чувствует возбуждение. Вот только язык давно прошёл то место, которое можно было бы приласкать. Да и свернуться кольцом и дотянуться руками также нельзя. — Мышка… Это так приятно. Извини что я не облизывала тебя больше в тот раз. Но я понимаю, кое что делать с тобой нельзя. Прости. Но знаешь, это очень приятно для добычи. Девочки хвастались, что так можно сильно усложнить добыче сопротивление. Наверно, я зря забыла это сделать для… Своей первой и последней в жизни добычи. Старая жизнь уже забывается потихоньку. Но я бы сейчас извинилась перед той девушкой за всё. И перед тобой тоже не помешает, за твою Лиску. Девушка проскользнула в рот мыши по шею, просунув между губами и руки. Она не собирается сопротивляться. Но вместо купания в слюне Мышь заговорила. Не очень внятно из-за тела на губах и в горле, но всё же понятно. Голос девушки сотряс всё тело Лиски. Да и шлёпающий по груди язык порядком её развеселил. — Всё хорошо. Так и должно быть. Сама не все воспоминания ангела живой себе передавала. Так и ты начинаешь новую жизнь без груза памяти. Мне тоже богиня подарила освобождение. Готова дальше? — Да. После нескольких глотков голова Лиски легла на язык Мыши. Она обняла его и прижалась мордочкой к упругой мягкой плоти. Лиска не стала просить не закрывать рот. Вид на уютный дом из-за полупрозрачных белых с алыми прожилками внутри зубов и без того отпечатался в памяти точно также, как вид на гору сокровищь из-за чьих то острых конических зубов и чешуйчатых губ. Наступила розоватая темнота. Но снаружи неожиданно раздались голоса. — Ах ты наглая кошка! Куда лезешь??! — К своей подруге. Пусть ты и богиня, я тебе лицо расцарапаю, если Мышь опять будет страдать одна в чьём то брюхе. — В этот раз она не страдала. Остынь. В другой раз ты подружек утешать будешь. — Мяяуууу!!! Не за хвост!!! Голоса стихли после хлопка двери. А Мышь начала тихо хихикать. Не в первый раз эта нэко пролезает в виде духа к ней, когда ей больно и одиноко. Лиска тоже улыбнулась. А потом ей пришлось отплёвываться от попавшей в рот слюны. Мышь продолжила ее облизывать, играясь с грудью и руками языком. А затем она с грустным вздохом продолжила глотать. Лиска и без слов поняла, что у той очень устало горло от этой игры. Несколько глотков, несколько толчков твердеющим от напряжения языком, и Лиска стала скользить по гладкой тугой трубке пищевода вниз. Пока её тело не прибыло в желудок, обнявший со всех стррон мягкими слизистыми складками. Пришлось извернуться, чтобы удобно сесть на дно этого изогнутого мешка из мышц. Голова прошла внутрь последней, и Лиска удивилась приятному запаху и свежему воздуху. Внутри оказалось не темно. Всё словно сияет нежным розовым светом. Хотя, лужица сока под слоем пузырей пены наоборот непроглядно чёрная. — Извини. Я не придумала ничего лучше. Пусть ты всё видишь, тьма скроет все страшные подробности. — Ничего. Вид на удивление… Приятный даже. А у ангела света внутри всё белое? — Неа. Тоже розовое. Но при этом всё светится и переливается. Сам воздух это жидкий свет. Сказочно красиво. Жаль, я это видела в исполнении старшего дракона, а не ангела. Вулкан в виде драконицы. И этот свет исходил от горящей там внутри жидкой серы. Так что без магической защиты такое не увидеть. Но примерно так было бы у ангела света. Да и свет был бы именно белый в основном, а не разноцветный. — И так вполне красиво. Да и чернота совсем не плртит вид. Скорее, таинственности добавляет. Спасибо. Мне действительно будет тяжело смотреть как моё тело распадается. — Согласна. Это у меня медицина головного мозга. Такой вид не столько пугает, сколько вызывает практический интерес. Легче представить, как и что лечить. Обострённое восприятие тоже этому способствует. И ладно ощущать каждую твою шерстинку только стенками желудка. У меня ведь и желудочный сок сейчас тактильно каждую клеточку на поверхности твоей кожи ощущает. Так надо, если я хочу воссоздать твоё тело внутри своего ядра. Магией такого уровня я не владею, приходится через ангельские сверхчувства и сверхразум… Иронично. Их то у меня не должно быть тем более. — Ммм… Опять путаница со временем? Используешь то, что появится только в далёком будущем. — Ты меня понимаешь лучше меня самой. — Да не. В школе уроки хорошо запомнила. Про ангелов низшей иерархии немало нам рассказывали. Сил у них куда меньше, чем у прямых творений богов. Но некоторые их способности достигают абсолюта. Ощущать своё тело до последней молекулы и атома, или слышать все звуки мира. Конечно, это уже на высочайших ступенях, когда ангелы это уже скорее младшие боги или божественные механизмы, а не живые личности. — Мне до этого далеко. Проживу лет пятьдесят, как обычная жрица. Может и побольше, если боги расщедрятся на продление моей жизни. Буду иногда себя в виде ангела призывать. А потом ещё несколько перерождений, прежде чем по настоящему вознестись. — У меня в мире божественные чудеса жрецов это редкость. Но призыв ангела это довольно известная способность. Раз твой призыв такой стабильный, значит твоя душа действительно возносится. Обычно призванный ангел не имеет личности. Это… — Принявшая форму живого существа сила природы. Или абстрактная концепция. Не знаю, стану ли я воплощением милосердия, но вот обладателем бесконечной доброты я, похоже, уже являюсь. То есть, слишком большой для смертной мышки. Мышь стала гладить немного округлившийся живот, нащупывая как внутри толкается уменьшенная лиса тавр. Каждое прикосновение её рук к чувствительным стенкам, каждое нажатие лап, каждый контакт её меха и плоти дарит удовольствие. Ощущения настолько чёткие, что девушка легко представляет позу добычи внутри. Она даже различает учащённое от волнения сердцебиение лисы. Её собственное сердце наоборот бьётся медленнее обычного. Тело наполняется покоем и теплом изнутри, и лисичке также достаётся часть этого покоя. Мышь при этом продолжает бороться с собственным телом. Она не позволяет желудку начать разрушительную работу, не разрешает ему причинять боль. Ей приходится одновременно и воспроизвести обычный процесс с семью фазами, и изменить всё до полнейшей неузнаваемости. Вместо страха и паники следует тщательное взаимное изучение. Лиска ощупывает и рассматривает желудок Мыши. А её желудок изучает тело Лиски и готовится идеально его подготовить к поглощению. По просьбе Мыши Лиска пробует выбраться обратно. И лисе это даже удаётся. Она карабкается по удушающе тесному пищеводу и даже показывается во рту Мыши. Но дальше она не поднимается, и окружающие мышцы её вновь отправляют вниз. Судя по трепету на этом пути, Лиске это нравится. А Мышь старательно внушает себе, что она будет гореть вместе со своей добычей, если той будет больно. А потому её тело само старается быть понежнее с живым лакомством. Лиска расслабилась и стала ждать начала. Вокруг неё всё нагрелось немного сильнее, чёрные капли свежего сока выступили на стенках вокруг. Появился кислый запах. Но знакомого жжения от проникающей в кожу кислоты не началось. Чёрная жидкость вызвала лишь ощущение тепла и щекотки. Хотя, через десяток минут шерсть у Лиски всё же начала выпадать. Она не стала расстраивать Мышь этой новостью. Но та и сама чувствует что всё больше шерстинок прилипает к стенкам желудка и оседает на дне. Мышь погружается в транс, прислушиваясь к ритму своего сердцебиения. При этом она вспоминает как оглушающе громко для неё звучало сердцебиение самой Лиски, когда Мышь была в её желудке. Девушку наполнило желание вновь услышать этот звук. Но вскоре её медитацию прервала настоящая Лиска в её собственном желудке. Для той началась третья фаза, совмещённая сращзу с четвёртой. Мышь схватилась за покрасневшие уши, ведь Лиска стала совершенно не стесняясь подруги гладить себя между задних лап, заодно массируя грудь. — Наслаждайся, Лиска. Только… Я там каждое твоё движение ощущаю. И очень тебе завидую. Лучше бы в виде ангела я была физически не способна ничего подобного делать и даже ощущать. Мне приятно также, как и тебе. — Тогда… Я дарю это наслаждение и тебе. Расслабься, я буду и за тебя стараться. Мышь осторожно пошла на кухню, чтобы смочить горящие уши. Она не хочет раскачивать живот и сидящую внутри добычу. А когда она вернулась, то увидела сидящего в кресле перед камином человека. Или не человека. Неизвестный одет в форму пожарного. Его лицо закрывает зеркальное забрало дыхательной маски. И в руке он держит оплавленную и треснувшую маску из тусклого жёлтого металла, покрытую извивающимися строчками неведомых символов. — Кто ты? — Не знаю. Не помню. Это ад? Я помню что принёс смерть и огонь в это место. — Это не ад. Ты оттуда уже вышел. — Значит… Ты меня простила за то зло, что я сотворил с твоими родными. — Случилось то, что случилось. И случившееся нельзя менять. Не невозможно, а нельзя. Последствия будут намного хуже одного единственного пожара. — Тогда, зачем я вернулся? После всего этого времени… — Другой мир следует по тому же пути. А ты — один из тех мелких камешков, об которые мир споткнётся и свернёт на другой путь. — Что я должен делать? — Ты должен делать то, что у тебя стало очень хорошо получаться. Будешь спасать из огня. Мышь встала на колени перед сидящим и взяла его за руку в обгоревшей рукавице. Маска с лязгом упала на пол и рассыпалась в пыль. — Ты был одним из них? — Нет. Я отнял силу одного из них и… — Сотворил новое будущее. Уже после этого кризиса. Хорошая работа. Жаль только ты не в ту линию времени врезку сделал. — В каком смысле не в ту? — В прямом. В том твоём будущем Карвонна осталась проблемным миром из-за нестабильности пространства. Катастрофа всё же произошла, но пожар не охватил другие миры. Всё было локальным. В моём времени это будущее неопределено. Но варианты либо хорошие, либо кошмарные. Среднего просто нет. — Когда я был… Я видел странное. Великие силы крутятся вокруг того мира. Силы творца и тех, кто займёт его место… А в этом мире этих сил вовсе нет. Этот мир… Не нуждается в постоянном присмотре сверху. — Ну, мне на такие высоты рановато. Но скажу так, в этом мире большая беда в другом месте. Та же беда, но в другой форме. Не в отдельном мире, а на этом слое мультивселенной. И на то поле боя ты не попадёшь точно. Не в виде ангела спасателя. Своё призвание ты нашёл. А теперь, сними маску и позволь исцелить эти ожоги. — Не надо. Тогда я точно забуду всё. Пусть останутся напоминанием… Только… Я сейчас что-то странное вижу. — А, это богиня охоты этого мира показывает тебе работу биоэнергетического усилителя. Карвонна, на которую тебе предстоит вернуться, находится в пространстве с неподходящей тонкой настройкой. Приходится магией корректировать физику, чтобы жизнь там могла существовать. И всё завязано на поедании добычи хищниками. Жестоко, но действенно. Так что пока я с подругой свои дела улаживаю вот так, заодно для тебя наглядным пособием работать приходится. И не переживай за неё, в этот раз никакой боли. В этом сне можно всё делать идеально, без таких недостатков как в реальном мире. — Вот как. Придётся смириться с тем, что в мире полно чудовищ. И мне пора. Твои слова показали мне больше, чем простое наблюдение. Я теперь знаю, что каждая жертва в том мире действительно даёт другим жизнь. — Береги то, что в тебе осталось от человека, ангел. Не забывай что способен чувствовать не только вину. И не лезь к своим знакомым. В этом мире или они тебя не узнают, или ты их. А то и со своим близнецом столкнёшься. Так себе опыт получится. Ты это ты, а он это он. Пожарный открыл входную дверь и вышел в струящийся оттуда яркий белый свет. А Мышь устало опустилась на диван. — Прощать, оказывается, намного тяжелее, чем я думала. — Это из-за него сгорел этот дом? — Да. Я теперь помню как прокляла его, запретив умирать. Хотя он очень хотел. И в итоге он стал ангелом почти как я. Хотя это не его путь был. Теперь вот вопрос, он сам себя простить сможет хоть когда нибудь… Лиска, ты там как? — Да так. Что-то меня сейчас всю стиснуло. Вроде и разминает так приятно, но иногда в рот попадает. Кисло, но терпимо. Только вот от собственной шерсти отплёвываться приходится. — Не хочу тебя пугать, но это мой желудок имитирует пятую фазу. По правилам ты сейчас должна тонуть, задыхаться, бороться за каждый вдох. Но я не могу так с тобой. — А я? Ты в моём животе именно так страдала? — Только в этот раз. И… Даже так я была рада, потому что это была ты. Всё же я слишком сильно тебя люблю. А так я просто тихо и приятно по своему таяла. Ничего, чувствуешь усталость, я ведь знаю что толкаться там довольно утомительно. Когда совсем устанешь это делать, станет спокойнее. На седьмой остаётся только тихо таять в нежных объятиях. — Ты права. Именно это я и чувствую. В идеальном мире съедение должно быть таким. Приятным, чистым. Я не умираю, я становлюсь частью тебя. — Ага. Почти как я становилась частью другой тебя. Хотя, мне всё же было страшно, больно, противно тоже. Надеюсь, когда ты начнёшь таять, вкус моего желудка не станет отвратительным. — А для тебя он был таким? — Немного. Но это на самом деле такая мелочь, после того как отвалится хвост. Или крылья. Почему то их терять больнее, чем просто получать раны. Внутри больно становится. Лиска, а тебе тогда что больше всего было больно отдавать хищнику? — Не знаю. Болело всё и сразу. Но чтобы вот так… Сейчас мне больно когда ты про такое вспоминаешь. Это больнее, чем самой перевариваться. — Лиска… Тавр замолчала и перестала отводить от себя стенки желудка руками. Вскоре и тот перестал стискивать её тело и скользить вокруг. Теперь он скорее поддерживает её, не позволяя погрузиться в черноту с головой. И лиска прекрасно понимает, что именно так и заканчивается жизнь любой добычи на той Карвонне. Но лиса не сломлена и обессилена. Она по своей воле отдаётся другой, позволяя забрать своё тело и жизнь. Без боли и ужаса всё становится действительно приятным. Но она неожиданно замечает, что своё тело она ощущает не только как обычно, в окружении упругих горячих волн. Она начала ощущать его и снаружи. То ли прикасаясь к нему, то ли окружая со всех сторон. Сначала лиса подумала что она как-то начала воспринимать ощущения желудка Мыши. Но затем она поняла, это она как-то начала чувствовать всё своим уже растворившимся телом. — Мышь, а как понять что закончилась седьмая и началась восьмая фаза? — Ну, у тебя должно сердце остановиться. Это конец седьмой. И… Ты что, начинаешь ощущать всё так, словно ты теперь жидкость в моём желудке? — Да. Начинаю. Но я пока живая. Просто лысая и немного с дырявой шкурой. Наощупь нахожу дырочки везде. Это не больно, но странно. Особенно так, когда жидкость проникает в эти раны. — Не противно? — Нет. Ты тёплая. А моё тело даже горячее. И даже без шерсти и со всеми повреждениями совсем не плохо. На вид наверняка не очень, но твой желудок всё самое плохое скрывает. — Ладно… Только на вкус сама себя не пробуй, ладно? Будет неприятно ощутить на себе кислоту собственного желудка. Это от моей не больно. И, Лиска… Дальше мы не сможем разговаривать. Уже сейчас у тебя такой слабый голос. — Ничего. Мы не прощаемся. Я буду ждать нашей следующей встречи. Вскоре движения проглоченной лисы полностью прекратились. Затем, за следующий час, перестало ощущаться её тело. Но живот девушки по прежнему наполнен тёплой тяжестью. А стенки желудка по прежнему ощущают прикосновения. Только теперь они ласкают не красивое пушистое тело, а гладкие кости. Мышь вспоминает собственный опыт и старается чтобы для Лиски всё прошло также. Чтобы ничто не омрачало всё более глубокое поглощение и слияние добычи и хищника. Постепенно, час за часом, живое тепло разлилось по всему телу. До самого кончика хвоста, по крыльям, рукам и ногам. Лиска полностью стала кровью Мыши. Но осталось то, что поглотить не удалось. В желудке остался плотный липкий комок шерсти. А кости медленно прошли через всё тело и скопились перед выходом. Но Мышь, почти как и Лиска в прошлом сне, отказалась избавляться от этих остатков. Словно, пока они внутри, это всё ещё частица съеденной. Мышь отказывается признавать их ненужными отбросами. Она надеется что сон закончится раньше. А ещё, она впускает душу Лиски в своё ядро и воссоздаёт там её образ. Внутри становится слышно голос лисы. Та жалуется, что её кости не дают ей покоя. Она продолжает чувствовать своё тело. В свою очередь Мышь жалуется что некромантия не входит в список её умений. А то бы она с радостью оживила скелетик Лиски. Чтобы та вскарабкалась обратно в желудок, собрала свою шерсть и с ней выбралась на волю. Что угодно, только не превращение в отходы. В итоге обе вместе рассмеялись внутри. Лиска также пожалела, что в прошлом сне её добыча не учудила такое же безобразие. Это было бы весело. Особенро, имей она возможность ощущать прикосновения и движения там. — Мышь. Должна признать, ты стала просто идеальной хищницей для меня. Всё прошло так легко и гладко. — Согласна. Но и ты для меня тоже была идеальной. Кстати, у тебя тут уже одна парочка уютно так поселилась. Говорят, богиня их к тебе приставила, чтобы память от каких то обгоревших душ тебя не покалечила. Симпатичная белая лиса и… Кажется, кролик. Они друг с другом связаны совсем как мы. — Помню… Лично сопроводила их к богине как жрица. Но они должны быть с моей душой там, в мире живых. — А они и там тоже. Ты уже не замечаешь, как носишь с собой те души и постепенно их излечиваешь. А они помогают. Только вот… Я почему то к этой белой ревную. — Может, это потому что её животик очень похож на твой? Вкус и запах так точно один в один. — Неа. Я у тебя одна такая. Даже если меня две. — А вот теперь ты напоминаешь мне Рыжую. Такая же собственница. Но её желудок на вкус другой. Так что ты действительно моя единственная. Так странно… Я недавно увидела один из вариантов окончания своей жизни. Я стала совсем старушкой. Хотя и на вид не такой уж и старой. Я пережила свою семью, втом числе и тебя. А потом из-за манипуляций с временем они все оказались не воскрешены в другом мире как было в моём прошлом, а спасены через портал в совсем чужой мир. И там мы прожили счастливую мирную жизнь без всяких хищников. Ну как, без хищников. С моим кланом из прошлого вытащили и нескольких хищников. Но их не посадили в клетки и не убили. Им помогли избавиться от зависимости от живой добычи. А моему клану, из уважения к их традициям, разрешили в старости уходить через съедение. Моя мать, глава клана… Её время подошло вместе с моим. И ты, тоже совсем уже седая, приняла нас вместе. — А что с кланом стало потом? — Твои дети возглавили разделившийся клан. Или стали их защитниками там, где одних мышиных сил недостаточно, и где нужны ещё четыре крепкие лапы. Грозные хищники жёлтого ранга буквально на службе у слабейших зелёных. Для Карвонны это полная дичь, но для того мира это норма. — А как после этого ушла я? Другая я, конечно же. — Также. Кроме нас были наги. Хотя, тебя приняла в себя одна из местных. Для того мира мы всё же так и остались практически дикарями из-за наших традиций… Лиска, а как там, у меня в ядре? — Забавно, но почти как и снаружи. Дом клана, но вокруг сад. Везде воспоминания. И парочка богинь ночи постоянно разгуливают, как у себя в храме. — Я же жрица. Так что моя душа это часть их дома. — Да всё хорошо. Мы для них и они для нас как призраки. Видим, но не касаемся. — Лиска, а сколько там для тебя уже прошло времени? — Лет десять. Как раз в прошлое занырнула, чтобы с тобой сразу после своего съедения поговорить. Жить вне времени довольно забавно. Смещаешься в прошлое, забываешь. Двигаешься в будущее — вспоминаешь. И можешь сколько угодно оставаться в любом понравившемся моменте. Ты будешь смеяться, но я просто чудесно высыпаюсь в том моменте времени, когда я в твоём желудке. Так что всё у нас отлично сложилось, Мышь. И твой источник под надёжной охраной. Никто твою тоску по моему желудку против тебя использовать не сможет. Но ты уж прости, если я не буду позволять тебе сдаться, когда тебе будет очень больно и страшно. — Лиска… — Ладно. Тебе пора просыпаться. Ещё увидимся.