Иримэ

Темные волны накатываются на берег, шуршат мелкой серой галькой. Сырой соленый ветер пронизывает до костей, норовит распахнуть плащ, едва удерживающий остатки тепла. Но Иримэ не замечает холода. Далеко-далеко на горизонте виднеется зарево, оранжевое и кроваво-алое на фоне черного неба. Как-то мельком, неосознанно, Иримэ замечает про себя красоту этого сочетания. Символично. Черный — цвет Моргота, цвет лжи и всего дурного, что есть в мире. Алый — цвет Феанаро, отражение огня его сердца. А вместе получается цвет предательства. Трудно представить более яркое и зримое его воплощение. Еще остается робкая надежда, что брат всего лишь зажег сигнальные костры, показывая, что добрался до берегов Средиземья благополучно. Но это не так, и успокаивать себя домыслами бессмысленно. Он сжег корабли. Украл и сжег их. Иримэ закрывает глаза, и вспоминает то же сочетание цветов — алый и черный. И еще белый. Кровь на мраморных плитах Альквалондэ, копоть факелов и черные силуэты сражающихся в неверном, мечущемся свете. Она была там, и она не сомневалась. Какой бы ни оказалась причина резни, разве неправильно — принять сторону своего брата и своего короля? Где-то в глубине души Иримэ содрогалась от ужаса происходящего, но ее меч находил бреши в обороне противников, уверенно, как на тренировке. И алого на белых плитах становилось больше. Не сказать, чтобы она всегда и во всем соглашалась с Феанаро. Не сказать, чтобы они были близки. Но Иримэ никогда не была с ним в ссоре. Не упрекала его даже за братоубийство, которое разделила с ним. Но он предал и ее, просто за компанию с Нолофинвэ. Почему-то от этой мысли становится особенно больно. Если представить, будто столь черное деяние, как предательство, может быть разумным, то Феанаро был прав. Предложи он ей плыть с ним — и она подняла бы шум, чтобы корабли не ушли незамеченными. Но мнение младшей сестры совершенно неважно Пламенному. Скорей всего, он даже не вспомнил о ее существовании. В начале похода Иримэ так хотела помочь своим братьям найти общий язык. Мечтала, что трудности, разделенные на всех, сблизят их, а она найдет нужные слова, ведь любит каждого. Но больше ей не нужно стараться, потому что теперь у нее только два брата, и они никогда не ссорились.