Логово для чудовища

Грядки прополоты, схемы напитаны — сад в порядке, можно идти. Нир пригладил серебристые ростки травы грез на холмике, под которым спали кошки, поклонился и сжал ремни сумки. Он будет учиться, чтобы его магия приносила только пользу и от нее больше не пострадало ни единое живое существо. В общине скоро экзамен, и хорошо бы сдать высший, как Эйр. Конечно, еще не все получается хорошо, но Эйр сказал, что необязательно учить все, можно показать только лучшее — зачтут по трем техникам. — Удачи, Нир! — Эйр махнул рукой и тепло улыбнулся. — Ты справишься. Опять в сером балахоне — по своим таинственным делам собрался. Нир обнял. Эйр все ниже и ниже становился, будто вниз рос. Зато вроде покрепче с виду стал. Или, быть может, из-за объемного плаща так казалось. Хоть и бледный, как всегда, но пободрее выглядел теперь. — И тебе. Спасибо. — Да уж, пригодится. Бывай. Эйр махнул просторным рукавом и быстро выскользнул за барьер — кашель услышал. Отцу не нравились походы Эйра в неизвестном направлении, и они не разговаривали об этом, но переглядывались, хмурились и отворачивались очень забавно. Хоть Эйр и называл его все стариком, не отцом, но похожи ужасно. Пусть не внешностью, но привычками, мимикой — сразу видно, что много времени вместе проводили. И почему он темненьким родился? Чудо природы. Папа выглянул, обнимая пушистую Нелу одной рукой. — Удачи, Нир, — папа махнул почти как Эйр и улыбнулся так же ободряюще. — Ты справишься. Наверное, будь здесь Эйр, он бы съехидничал: «Мог бы и что-то новое придумать». Но Эйра уже и след простыл, поэтому Нир молча с чувством дежавю обнял и папу тоже. Папа высокий, не как Эйр. И костлявый — даже сквозь рубаху ребра чувствуются. И пах иначе — лекарствами и яблонькой, а Эйр бодролистом. Но семья есть семья. Нела мякнула, будто соглашаясь с мыслями. — Спасибо, пап. Я загляну, как смогу. Если сможешь, поддержи чары. — Хорошо. А Эйр где? Вы же обещали Си к Юру проводить! — Да я сам, он вперед ушел. О ноги потерся толстяк Гай, выглянула Арха. Нир потрепал кота за ухом. — Мя-ау, — одобрил Гай. — А Си так и не вышла? Эй! Я ведь тоже скоро уже пойду. Нир развел руками. — Наверное, собирается, она долго может. Я пойду тогда. Нир уже развернулся, но услышал скорые мелкие шажки сестры, тяжелые материны и остановился. Они похожи — улыбаются одинаково, волосы золотые и глаза изумрудные. Только мама с косичками, а Си оставила локоны, собрав сверху. И мама повыше и пухлая, а Си худенькая. — Я с тобой, — тихо прошелестела Си и ухватилась за руку. — Мамочку переплетала. — Нир! Сладкоягоды возьми, — мама бросилась к кусту и наклонилась, шаря в поисках ягод. — Я взял, мам, — утешил Нир. — Давай обнимемся. Мама подбежала, и Си поправила ей платье, сбившееся на плечах. Нир обнял. Хорошо, что маме легче. Бегала, разговаривала даже. Мама отпустила и бросилась обнимать зачем-то папу. Забыла, видимо, что прощаются сейчас. — Пойдем, — Си потянула за руку. — Счастливо, — махнул папа. Нир кивнул. Лучше уйти поскорее, пока мама отвлеклась, чтобы не пришлось объяснять, что это надолго, и что сладкоягода не нужна.

***

Старик смотрел на ворожбу с подергивающимся глазом, хотя выпил перед разговором покой-травы. Эйр косился, понимая, в чем дело. В последнее время энергия переполняла, совсем не слушалась, и контроль то и дело срывался. Заклинания-то срабатывали, но выглядело опасно. И ничего не поделаешь — кто бы знал, в чем причина. Может, потому что растет? Такое бывает в переходном возрасте вроде. Не так выраженно, обычно, но мало ли, вдруг Источник усиливает? Очередная скрытая ловушка взорвалась у барьера позади сада, и Эйр прикрыл глаза. Неприятно, между прочим! Могло бы и не сорваться. Но как назло, когда старик стоял рядом, получалось хуже обычного. — Эйр, ну нельзя же так. Ты скрытое заклинание применяешь так, что с закрытыми глазами вспышка слепит, — не выдержал старик. — Колдовство это, — вздохнул Эйр. — На высший экзамен потащишь это? Я такую скрытую ловушку не зачту. — По трем техникам зачти, — взмолился Эйр. — Давай без скрытых. Отказ от жизни возьму, укрепленную ловушку, проклятия, может… — Эйр, это позорище. Что с тобой? Ты же более-менее колдовал. А сейчас… Старик потер лоб. Думал, наверное, чем помочь, но не знал. — Да не пойму. Сил много стало, как нахлынет, так все. Вроде все как раньше делаю, а результат... — смутился Эйр. — Покажи, что понесешь, — старик вздохнул, видимо, смиряясь. Эйр осторожно собрал энергию, но укрепленная ловушка упала не только у барьера, а накрыла темнотой весь огород. — С ума сойти, — выдохнул старик. Эйр неловко повел пальцами, стягивая ловушку. Получилось, конечно, но ведь при применении огромная, странная. Отказ от жизни вырвался густым потоком, и Эйр обрадовался, что направил его в междумирье. Хотя бы сад не испортил. А вот радужный барьер вокруг дома дал туманную брешь, и Эйр почесал нос. — Что-то барьеры у тебя, старик… — Они не рассчитаны, что их будут ломать изнутри, — проворчал он. — Давай плоскостное, может? Его сложно испортить. Эйр нервно улыбнулся, но все-таки вывел темной энергией руны на плотном тумане. — Хорошо получается, — кивнул старик. — Ровно, равномерно. Заклинание накрыло непроглядной темнотой. — Ну даешь! — выдохнул старик, закашлялся. «Это он еще яму не видел», — подумал Эйр. — Я уже понял, что нормальным магом мне не стать. Но мне нужен пояс старшего адепта, чтобы работать, старик. Темная энергия понемногу развеивалась, обнажая глубоко врезавшуюся в туман схему. И красноглазого старика, надышавшегося темной энергией. — Эйр, это безумие. Не знаю, что с тобой происходит, но так нельзя. Эйр пожал плечами. — Давай ты выпьешь еще покой-травы и допустишь меня. Формально ведь работает, верно? Ограничений по силе этих закринаний нет. — Постарайся что-то сделать с этим, — вздохнул старик, покашливая, и пошел в дом. Получается, допущен? Старик, наверное, и сам не решил до конца. Но если настаивать сейчас, точно откажет. А отказ получить нельзя, следующий экзамен только через три года. Эйр осмотрел ладони в растерянности. Что с ним происходило, он не понимал. Вроде и рос не быстрее обычного. Но что-то менялось — в последнее время эмоции чувствовал ярче, и даже будто обрывки мыслей слышал. В спине что-то ныло, готовое прорваться. И силу стало сложнее контролировать, снова начал ломать вещи и рвать одежду. Но это были мелочи, а вот с магией случилась катастрофа, и, как назло, прямо перед экзаменом!

***

Си села рядом с мамой, поедавшей ягоды с куста. Мыло кончилось, но самой варить не хотелось — вонючее дело, да и обжечься можно. Но была мама, которая одинаково радостно принималась за любую работу — и стирала, и мыло варила, и зашивала, и даже отхожее место чистила. Глупенькая из-за болезни, но почему бы и не попросить, если она не против? — Мамочка, давай мыла сварим. — Давай, — обрадовалась мама. — Я цветы соберу, а ты пока основу свари, — распорядилась Си. — М! — кивнула мама и убежала. А Си улыбнулась и принялась отбирать лепестки, семена, листики, раскладывать по баночкам. Это и в мыло, и в купальню кинуть пригодится, и по мешочкам разложить, чтобы одежда приятно пахла. Можно еще соком подкрасить. Си потянулась к ягодам, но куст царапался, и Си махнула рукой — пусть так будет. И так от лепестков с семенами покрасится. Торопиться не надо, на кухню сейчас лучше не заходить, пахнет. Можно почитать пока, Карн новые сказки принес. Книжка хрустнула и обдала ароматом чернил и бумаги. Хорошая какая, светлые листы. И картинки есть! Си засмотрелась на платье прекрасной девы. Тоже такое хотелось — одновременно и скромное, и достойно выглядит, ткань хорошая. Надо будет Ари написать, чтобы сшила, у самой такое не получится. О, и у героя рубашка славная, выглядит очень достойно, надо для Эйра попросить. Си пролистала еще. О, это тоже платье красивое очень, только облегает, стыдно. Си пробежала глазами кусок сказки рядом с картинкой и поняла, что дева оделась так для героя. Щеки запылали — да, для героя можно и облегающее! Можно с накидкой носить, а дома снять… Си сжала щеки. Хотелось визжать, но прекрасные девы так не делали. Они улыбались героям, скромно опускали взгляд. А в таком платье, наверное, даже поцеловаться можно! После свадьбы, конечно же. — Си, я сварила, — позвала мама. — Иду, мамочка! — поспешно уверила Си и спрятала книжку. Мама носила очень стыдное открытое платье и менять его на нормальное отказывалась. Она болела, и Ари учила относиться к особенностям мамы с уважением — прикрывать, уговаривать, ухаживать, как за ребенком. Да и мама была замужем, для своего мужа надевать можно любое, наверное. Правда, наедине, не при сыновьях, но маме разве объяснишь? Она и раздеться могла, такой позор! Хорошо, что она редко выходила из дома, и никто, кроме семьи, ее не видел. Иначе Си бы не посмела показаться никому на глаза — вдруг подумают, что и она такая?