Бесценный приз

На сей раз Мэй Чансу было позволено посетить поместье Цзин с парадного входа. Это место совершенно не изменилось с тех пор, как они первый раз вошли сюда подростками, гордые тем, что Цзинъянь как взрослый получил свою резиденцию, и многократно предупрежденные, что до его совершеннолетия им здесь ни одного горшка с цветами нельзя переставить без разрешения управляющего. Цветы их в ту пору не слишком интересовали, это было хобби матушки Цзин, привычное и безвредное. Сейчас Мэй Чансу смотрел на ее ботанические изыски совсем под другим углом и не раз задумывался, какие генные модификации были в них заложены и как именно мать обеспечивала сыну безопасность еще и этим способом. Традиционная четырехскатная крыша с блестящей от дождя черепицей над пятью красными створками ворот смотрелась архаично, зато показывала всякому, что перед ним официальная резиденция императорского родственника. Хорошо что следование традиции не доходило до абсурда – и собакольвы у ворот были не статуями, а всего лишь анимированными интел-голограммами. Сейчас самка слева от входа дисциплинированно играла со щенком, а самец справа, забыв про мяч, в упоении чесал ухо задней ногой, а гостю, рассеянно потрепавшему его по голове, призрачно лизнул руку. Такие же почти живые голограммы прислужниц проводили Мэй Чансу по территории к главной башне. Человеческого эскорта не было; можно сказать, признак доверия к внезапно свалившемуся на голову принца Цзина союзнику. Как и возможность оторвать того от дел и начать, едва обменявшись вежливыми приветствиями: – Позвольте, ваше высочество, сегодня я начну с лекции. Я все же запрограммирован как стратег, мне без умных речей как-то неуютно. Волк кусает, комар жужжит, советник раздает мудрые советы… Очевидно, Сяо Цзинъянь не ждал от андроида ни болтливости, ни внезапных попыток пошутить, потому что спросил. – Вы нервничаете, господин Мэй? В прошлый раз ваша манера поведения была иной. Проще было признаться честно: – Не без этого. Последние дни были трудными, а шансы на успех – далеко не стопроцентными. Но сегодня я преподнес вам достигнутый результат с гордостью и надеждой на ваше одобрение. Нет, лучше не стало. Цзинъянь поглядел на него, вопросительно склонив голову: – Это такая формула вежливости? Вы сами сказали, что вся эта история про запечатление и выбор господина – не более чем рекламный ход ваших создателей. Я допускаю, что вы искренне хотите видеть меня на троне, но сомневаюсь, что лично вам хоть сколько-нибудь нужна моя похвала. – Ох… Вы по-прежнему отказываетесь верить, что вы мне сами по себе симпатичны, а ваши знаки внимания – ценны. Скажите, Сяо Цзинъянь, вы так же решительно обламываете влюбленных в вас девушек, или только со мной настолько жестоки? – поинтересовался Мэй Чансу весело. Вот это подействовало предсказуемым образом – его прекрасный принц вспылил: – Вы!.. Вы же андроид! Что за глупые шутки? Если бы шутки! Безнравственные похождения и вечные подколки Линь Чэня что-то сдвинули и в нем самом. Как будто тот Линь Шу, что, посмеиваясь, сам звал себя бесстыдником, просыпался в глубинах его разума, выходя из болезненной комы, и настойчиво напоминал, каковы на вкус губы его закадычного друга. – Не похоже, чтобы вы много знали про андроидов, – вздохнул Мэй Чансу. Он и сам до сих пор «плавал» в этом вопросе. – Не похоже, чтобы вы хоть что-то мне рассказывали! – парировал Цзинъянь. – Между прочим, вы сами утверждали, что теперь со мной надолго. Не хотите меня должным образом просветить? Справедливо, чего уж там. – Технические подробности я от вас не скрываю, но вряд ли они будут вам интересны, Для простоты можете считать меня просто человеком, который пользуется очень большим и сложным протезом. – Он поколебался и все же добавил: – У этого человека есть свои личные причины желать оправдания осужденным и оклеветанным, свои воспоминания и свои чувства. Да-да, чувства! Как-нибудь я просто и незамысловато соблазню вас, учтите. Но на сегодня можете полагать себя в безопасности. – В безопасности! – Сяо Цзинъянь выразительно фыркнул. – Что я точно знаю про андроидов – ваш, как вы выражаетесь, протез аугментирован. И, следовательно, мне с вами светит оказаться в положении хрупкой барышни, которую прижал к стене охваченный страстью кавалер. Спасибо, не надо! Лучше читайте свою лекцию. Мэй Чансу рассмеялся. И его Цзинъянь вслед за ним. – Ладно, тогда слушайте. Он поднялся и начал не спеша прохаживаться и угла в угол, подчеркивая наиболее важные моменты рубящим жестом ладони. Сяо Цзинъянь не сводил с него глаз, – Вы успешно сделали первый шаг к трону. На этом этапе один из ваших соперников нашими общими усилиями сошел с дистанции: именно тот, от кого я бы в первую очередь ожидал самого грубого сопротивления. Именно поэтому до сих пор я сознательно не побуждал вас предпринимать активные действия: во-первых, чтобы сражение за трон не превратилось, не дай боги, в настоящую драку между вами и четвертым старшим братом прямо на глазах вашего отца, и во-вторых, чтобы не подвергать вас опасности покушений со стороны этого самого брата. Заодно я давал вам время самостоятельно оценить обстановку и привыкнуть к моей персоне. – И как я, по-вашему – привык? – Вы уже не так шарахаетесь от меня рядом и не столь яростно обличаете недопустимость моих поступков, правда ведь? Сочту это успехом. Так вот, разворачивая сказанное выше. Ваш брат Сяо Цзинсюань больше не имеет ни единого законного шанса вернуть себе титул кронпринца. Что до незаконных, но физически имеющихся у него возможностях претендовать на власть – насколько я знаю, он находится под охраной на излечении от зависимости в госпитальном центре Пухуа и предупрежден, что только милостью царствующего отца не выступает фигурантом в уголовном деле (однако это может в любой момент измениться, если он откажется проявить благоразумие). Поскольку своей прежней поддержки в армейских кругах он также лишен, я оцениваю его шансы все-таки поднять мятеж как крайне маловероятные. – Цзинсюань – идиот. – Для того чтобы сделаться мятежником, отсутствия мозгов все же недостаточно, – прокомментировал Мэй Чансу, усмехнувшись. Про Сяо Цзинсюаня у него было еще много слов, все – нелестные, а по большей части – и непечатные. Но к чему произносить вслух очевидное? – Хорошо. Предположим. Вы также упомянули про его поддержку в армейских кругах? Молодец, Цзинъянь, слушает и слышит! – Совершенно верно, я говорил про гранд-адмирала Се Юя. Который полностью устраивает меня таким, как он есть сейчас – разжалованным, в камере императорского следственного комитета, обвиненным в государственном саботаже и диверсии и имеющим все шансы стать козлом отпущения во имя обеления фамилии Сяо, которую, конечно же, никак нельзя связать с громким делом о смертельных наркотиках. Древние говорили: «Речи человека перед смертью прекрасны». Ваше высочество ведь захочет услышать, что расскажет бывший командующий станцией «Мэйлин», пока он еще жив? – У вас все так легко, Мэй Чансу, – произнес Сяо Цзинъянь с легким отвращением. – Неужели вы думаете, что даже мне есть ход в допросные, где распоряжается исключительно глава Ся? – Я не жду от вас чудес. Проявите терпение и позвольте представить вам решение этой проблемы немного позже. Сейчас нам важнее обсудить тактику действий на втором этапе вашего восхождения к титулу кронпринца. Во время которого вам предстоит столкнуться с совсем другим соперником. – С Цзинхуанем. Вот уж кто вовсе не идиот! – Абсолютно верно. Пятый принц неглуп, привлекателен, умеет терпеливо выжидать и обуздывать мстительные порывы, искусно манипулирует людьми и пользуется их слабостями. – Да, он не любил принца Юя, но это не значит, что не признавал за ним объективно сильных сторон. – За ним поддержка самой императрицы и главы Бюро Госбезопасности. Однако, обратите внимание, этот достойный господин за столько лет так и не был удостоен вожделенным титулом. Даже освободившийся внезапно пост кронпринца не перешел к нему в руки автоматически, по старшинству. Почему? – И почему же? – послушно подхватил вопрос Сяо Цзинъянь. – Пока не знаю! Но как говорят у вас на Лян: «Если в реке гуляют волны, значит, под водой ходит большая рыба» – и эту рыбу мы рано или поздно поймаем. Но прямо сейчас для вас существенно, что вы способны потягаться с принцем Юем за титул наследного на равных. И, разумеется, сделать это как должно, зарекомендовав себя перед отцом способным управленцем, не создающим конфликты, а разрешающим их. В управлении армейскими и государственными делами есть тонкая разница, которую я с вами намерен в ближайшее время обсудить, а заодно предоставить вам список краткосрочных государственных проектов, которые вскоре окажутся на повестке дня, и имена чиновников, на которые вы могли бы опереться в решении каждой из этих задач. Но это – дальнейшие детали. Я подготовил для вас тезисы, ознакомьтесь попозже… Мэй Чансу тряхнул кистью, отправляя готовый пакет данных на сопряженный браслет Сяо Цзинъяня. – Кроме того, одним из важнейших в этой борьбе является вопрос финансовый. Вы, конечно, один из князей Империи, но все же располагаете куда меньшими денежными средствами, чем ваш соперник. Отчасти потому, что военная служба вообще дает мало возможностей приумножить свои финансы честным путем, отчасти – в силу того, что ваша матушка происходит из заурядного дворянства, тогда как покойная мать императрицы Янь, супруга канцлера, оставила кровному внуку лично огромное состояние. Взгляд Цзинъяня сделался вопросительным, и Мэй Чансу спешно добавил: – Нет-нет, я не считаю деньги в вашем кармане, но и не настолько слеп, чтобы не видеть, что ресурсы, которые могут привлечь обе стороны, не равны. Поэтому для грядущей кампании я готов предоставить в ваше распоряжение доступ к фонду, которым меня обеспечил мастер Линь. С его, разумеется, полного согласия. Он быстро прикусил язык, чтобы не сболтнуть чужую тайну, не выдать, что на самом деле мать Цзинъяня была родней главе одной из богатейших корпораций Ланъи, так что ее сын имеет самое законное право распорядиться ланъевским кредитом. Не деньги же от продажи наркотиков, конфискованные у принца Сяня, ему предлагать! Но, видимо, Сяо Цзинъянь сделал из услышанного свои выводы, поскольку мгновенно отрезал, потемнев лицом: – Исключено! Как вы это себе представляете – лянский принц на финансировании у чужого государства прокладывает себе путь к трону? Инопланетным агентом меня предлагаете сделать? Ну вот, снова, вспыхнуло – не остановишь. Так и хочется воскликнуть: «Ну у тебя и испортился характер, братец Буйвол!» – и сопроводить это внушительным тычком в плечо… *** Линь Чэнь сразу сказал Сяо Цзинхуаню, что о местах встреч тому придется позаботиться самостоятельно. «Хотите, вообразите, что так вы за мной с размахом ухаживаете и показываете местные красоты, хотите – что проявляете разумную осторожность, чтобы не афишировать наш союз». Цзинхуань воспринял это как интересный вызов: как-никак выбранное место должно было подходить сразу под несколько целей – и избежать чужих глаз, и развлечь взыскательного ланъевского гостя, и ненавязчиво похвастаться перед ним, и обсудить дела, и с комфортом потрахаться. Что на этот раз – «Дом чарующих звуков» или Охотничий дворец? На выбор Линь Чэня. Но к охоте он испытывал недоверие с самого дня рождения Цзинжуя, поэтому выбрал музыку. – А Охотничий дворец предоставил бы нам больше возможностей уединения, – посетовал Сяо Цзинхуань уже за ужином, невесомо проводя кончиками пальцев по руке Линь Чэня. – Гости туда наведываются всего дважды в год, в остальное время это романтически пустынное строение, тишину которого нарушают только гул системы кондиционирования и звуки киберуборщиков. – Мне стоит опасаться за свою невинность, когда столь могущественная персона предлагает отвезти меня подальше от города в уединенное место? – подхватил Линь Чэнь, пробуя ложечкой устричную молекулярную пену. Очень, очень недурственно. – Ну что вы! Драгоценного союзника, чьими молитвами с моего пути убран многолетний враг, я был бы готов пронести до самого Охотничьего дворца на руках, – возразил принц Юй. – Я и прежде не сомневался в решительности ваших намерений, но тут готов поверить в чудо. Теперь мой путь наверх свободен. – Похоже, в следующую нашу встречу мне придется переучиваться, чтобы обращаться к вам уже по новому титулу, – кинул пробный шар Линь Чэнь, отпивая по глоточку редкий пурпурный чай. Чай заказал принц, и неприкрыто перечисленный в чайной карте состав обещал возбуждение и намекал на активное продолжение сразу после ужина. Как, впрочем, и подаваемые блюда – все мини-порции с насыщенным сверхвкусом. – Для вас я всегда Цзинхуань! Однако будем реалистами, не стоит рассчитывать на столь скорые изменения в официальном статусе. За несколько лет отец дважды был вынужден сместить назначенного наследника. Это прискорбное стечение обстоятельств может сделать его сейчас совсем… э-э… «Параноиком?» – Не склонным спешить? – предложил Линь Чэнь свой вариант и вежливо дал собеседнику паузу для ответа. Сам он воспользовался этой минутой, чтобы распробовать желейную полусферу в ложечке рисового фарфора, украшенную ярко-зелеными шариками икры. Ага, желе из жареной пряной утки, а икра – со вкусом свежих трав. – Крайне чувствительным к соблюдению церемоний, скажем так, – осторожно выразился принц Юй. – Я не один сын у отца, что, несомненно, радует его чадолюбивое сердце, однако и затягивает формальные процедуры по определению самого достойного. – Понимаю, понимаю! Когда выбор совсем однозначен, может создаться неприятная иллюзия, что выбора нет вовсе… – …а этого отец очень не любит, верно, – подхватил Сяо Цзинхуань. – Как приятно говорить с человеком, понимающим тебя с полуслова! Что ж, пусть оставшиеся принцы мне не соперники, но придется изобразить все па этого танца последовательно и благонравно. – Благонравно? Я начинаю думать, что моя помощь в этом деле вам больше не потребуется. – С младшими братьями этот скромный, наверное, справится и сам, хотя будет признателен вам за совет. – Принц вроде и не опроверг, и не согласился. – Но я надеюсь, что в важных делах, предстоящих мне в будущем, вы не оставите меня своей поддержкой. А в занятиях более легкомысленных – не лишите своего прекрасного общества. Намек был более чем непрозрачен: принц закончил хвастаться и благодарить и готов перейти ко второй части свидания. Так что ужин явно подходил к концу, и Линь Чэнь принялся за десерт – крошечное гнездо спагетти из мангового сока, украшенное сладкой рисовой эспумой. Но не отказался от возможности подразнить любовника напоследок: – Эти занятия тоже запланированы лишь на отдаленное будущее? Сяо Цзинхуань широко и обаятельно улыбнулся. Его подвижное лицо, хоть обычно и сосредотачивалось в маске благодушия, при желании легко отражало любую гамму чувств. Не будь он принцем, мог бы сделать неплохую карьеру как актер. – Жестокий господин Линь! Мне и так требуется вся выдержка, чтобы говорить с вами сейчас исключительно о делах. Но если я начну вас целовать прямо за столом, боюсь, вы найдете для меня какое-нибудь наказание за несдержанность. Да-да. Предложение не рисковать таким печальным исходом и переместиться из-за стола в приватный кабинет было поддержано единодушно. Линь Чэнь, врач и боец, познавал мир кончиками пальцев; у Сяо Цзинхуаня, политика и сладкоречивого змея, самым чувствительным был рот. Поэтому тот не только был мастером орального секса, но с энтузиазмом втягивал пальцы губами, охотно целовался или, скажем, увлеченно вылизывал любовнику нежные участки у самого основания крыла. Восхищения крыльями лянский принц так и не избыл; наедине вечно перебирал перья, дразнил Линь Чэня “ангелом”, с охотой опускаясь перед ним на колени, или выражал влечение вот так. В конце концов, заведя обоих до невозможности терпеть, Цзинхуань сам седлал его член и требовательно получал свое. Достигнув первого оргазма с воодушевляющей скоростью и вдохновением, дальше он зачастую словно обмякал в хватке Линь Чэня, все его тело делалось податливым, состояние – томным, и на второй раз тот дотрахивал своего красавца долго, перехватив инициативу и растягивая общее удовольствие. Однако сегодня пурпурный чай и устрицы сделали свое дело, и ожидаемой расслабленности не наступило, зато, поставленный на четвереньки, Цзинхуань от души подмахивал, выгибался и голоса не сдерживал. Для разнообразия даже неплохо. После они снова целовались, лежа в обнимку, исследовали друг друга пальцами, лениво притирались влажной кожей, не возбуждая друг друга намеренно, и почти ничего не говорили. Что кривить душой, Цзинхуань был ему хорошим любовником. С холеным подтянутым телом, темпераментный, не женственный, но без предрассудков насчет исключительной роли нижнего (кстати, почему?), изобретательный в сексе, но не ставящий постельные изыски самоцелью. Идеальный во всем. Идеалов, как известно, в природе не бывает, а если такой встречается на твоем пути – это вдвойне подозрительно. Но был ли Цзинхуань гением секса, удачно подходил в постели Линь Чэню лично или просто поднаторел в манипуляторстве – в талантах «ночной кукушки», которая всегда дневную перекукует… Задумываться об этом не стоило ни в постели, чтобы не портить свидание, ни после на трезвую голову. Постельные игры не меняли ничего. Линь Чэнь заранее знал, какую судьбу готовит ласковому любовнику, как и был полностью уверен в прагматичных намерениях принца Юя относительно него самого. Не до конца еще сложились детали, но ученый с Ланъя знал, что многие открытия требуют неожиданного озарения. И терпеливо ждал. *** Утром, встретившись за завтраком, они с Мэй Чансу долго сверлили друг друга взглядами, а потом заговорили одновременно: «Ты знаешь, я вспомнил в твоей выездной записи один момент…»