Бесценный приз

Воздух над горами был разрежен и прозрачен до того нежного сиреневого оттенка, который подсказывает, что ты уже достиг границы стратосферы. Самое время было переводить машину в планирующее падение, но Линь Чэнь щедро дал себе еще четверть часа, чтобы полюбоваться безмолвными сиреневыми небесами. Он откинулся в пилотском кресле и повел приятно гудящими плечами. В последнюю неделю их временного брака госпожа Сюэ Минь буквально пустилась во все тяжкие. То ли бурно радовалась, что эмбрион покинул ее тело и был пересажен в репликатор, то ли тихонько предвкушала, как супруг и конкурент вскоре перестанет отнимать половину ресурсов ее лаборатории, а может, просто вознамерилась оставить себе и ему впечатляющие воспоминания надолго. Она резвилась как подросток и никак не могла насытиться удовольствиями как вполне взрослая женщина. "Летучая лисица гоняется за голубем" – вот уж выдумала название для игры! Но стоило отметить, комплекс придуманных ею упражнений был хитрым и захватывающим, и догнать супругу, чье тренированное тело обтекал, точно вода, один лишь прозрачный комбинезон, Линь Чэню удалось лишь у самого финиша. С предсказуемым и сладким результатом. На то и она и рассчитывала, конечно; должно быть, не один день продумывала трассу, помня, что широкие плечи дают дополнительную силу крыльям, зато маневрировать при прохождении трехмерного лабиринта их обладателю сложней. Женщины! Коварство вам имя, даже самым милым. А ученая дама Минь не была милой, она была изящна, умна, требовательна, на пять лет старше Чэня и очень ответственно относилась к делу исполнения супружеского долга. Раз уж клан Линей по договору давал их семейству ребенка с наилучшими генами, то молодой цзянши не должен был знать в ее доме отказа ни в чем – днем ли, ночью ли – и тем паче ему не было позволено заскучать ни на мгновение. Отдавая должное ее энтузиазму, Линь Чэнь уже втайне размечтался о бездельном времяпрепровождении. Не ощущать времени и не знать спешки; медитировать, глядя на сиреневые небеса или на рост нитей плесневой культуры под микроскопом – что может быть восхитительней? На мгновение он даже пожалел, что не может открыть колпак кабины, но нет. Спеша из затянувшихся гостей домой, он заложил в бортовой компьютер суборбитальный прыжок, а к такой высоте даже обитатели пиков Ланъя не были приспособлены. Сверхпрочные тончайшие крылья не держали в настолько разреженном воздухе, кровь не насыщалась кислородом. Здесь, на границе атмосферы, где обычному человеку грозила бы мгновенная гибель, господа воздуха имели шанс выжить, но среди них точно не водилось тех, кто захотел бы рискнуть своей жизнью ради бесцельной порции адреналина в крови. Линь Чэнь потянулся еще раз, переключил машину на ручное управление и заскользил с небесных высот, как с горки, вниз, ближе к жадной и полной жизни поверхности планеты. К огромному бродильному чану джунглей, где местные эфемеры, слишком шустрые для растений и чересчур примитивные для животных, мутировали ежечасно, создавая активную среду, способную проесть керамзит и окислить платину. К источнику богатства и независимости воздушных господ, непревзойденных генетиков и биохимиков, но главное – единственных поставщиков на галактический рынок «киноварного камня бессмертия». Название коммерческое, не совсем точное (бессмертия никто не обещал, но здоровое продление жизни гарантировал), но удачное. «Ланъевская киноварь» упорно не поддавалась стороннему анализу и ее невозможно было воспроизвести в инопланетных лабораториях. Это (а также непревзойденные успехи господ воздуха в таких побочных областях, как создание биологического оружия) охлаждало пыл всякого, кто задумывался, не слишком ли роскошно те живут без постороннего вмешательства на своей дикой планете и не полагается ли делиться тем, тому богами дано слишком много. А планета была не просто дикая. Волшебное – читай, охраняемое коммерческой тайной и уникально эффективное – сырье для продления жизни зарождалось в смертельно опасных условиях, в бурлящем котле мутаций и пожирающих друг друга видов, отчего люди предпочитали избирать для обитания безопасно прожаренные ультрафиолетом горные пики. А где горы и разобщенные поселения – там и крылья; воздушные господа не испытывали колебаний, постоянно меняя собственную природу к лучшему и несравненно более удобному. Крылья у них были прочные, тончайшие, легко скрывающиеся под просторным халатом, мягкие как пух и вдобавок всех расцветок. Патент на генетическое изменение, наделявшее человека способностью летать, точно птицы или ангелы (ни тех, ни других на Ланъя не водилось) имел давность в пару сотен лет и принадлежал анонимной группе разработчиков, не без претензий назвавшей себя «Семь мудрецов бамбуковой хижины». Юный Линь Чэнь не раз сетовал на ограниченность «этого старичья», поставивших условием появления великолепных крыльев у отпрысков господ воздуха полное физическое созревание. «Жаль, не умственное», – добавил его отец, когда свои первые крылья молодой Чэнь немедля выкрасил в едко-зеленый цвет с оранжевыми прожилками… Интересное было время. С тех пор миновала едва ли дюжина лет, но Линь Чэнь смотрел на себя тогдашнего с веселым удивлением. Нынче он был взрослый человек, заслуживший авторитет среди коллег по профессии, хозяин собственной лаборатории и лидер небольшой, но весомой научной школы, в скором будущем – отец драгоценного потомства… Чего еще ему было желать? Только свободного полета. Он бросил машину вниз – и, как всегда в состоянии, похожем на свободное падение, на спине под халатом сразу напряглись мышцы, готовые раскрыть крылья. «Атавистическая реакция», – обычно припечатывал его в таких случаях батюшка, скорый на едкое слово. На подтекст «неудачный экземпляр» и «недостаток самоконтроля» Чэнь не обижался и подростком, как что просто отвечал радостно и спокойно: «Что поделать. Люблю летать!» Пестрый ковер ланьевского леса наплывал в визоре, прибавляя в четкости, как срез ткани в обзорной щели микроскопа. Ядовитая красота, которой так хорошо любоваться с воздуха, но при близком знакомстве она готова проесть любую защиту и просочится при первой же возможности в микронную щель. Для культивации делянок и добычи сырья в здешних джунглях только сумасшедшему могли прийти в голову использовать что-либо кроме автоматических дронов. Хотя… кажется, именно сумасшедший или безрукий решил заняться сбором в десятке километров отсюда. Мало что полез под полог леса в разгар лета, так еще и не рассчитал силы. Едва заметная взвесь насыщала воздух над кронами там, где лежало хорошее зрелое гнездо снежной плесени, и график тепловизора на этом участке показывал пики, острые, как скалы вокруг цитадели Линь. Расслабленный бездельник, утомленный женской лаской, исчез. На его месте возник молодой хозяин Линь, который не намерен был ни спустить с рук виновникам явного ущерба в своих владениях, ни позволить разгореться начинающемуся пожару. Древесный полог был разрублен точно топором. Пожалуй, тут упал не просто дрон криворукого владельца, но вся матка-сборщик. Линь Чэнь завис над проломом. Потревоженная плесень наползала белыми языками на стволы деревьев, уже проев в них язвы. Видно было плохо, но там, на земле, определенно поблескивал разорванный металл. Недолго ему было блестеть: активная среда сожрет его и не поморщится. Жаль, удачное было гнездо, мощное. Теперь, загрязненное разбросанными пробами, оно долго никуда не будет годиться. – Старшина Ли. – Линь Чэнь был лаконичен и не сомневался, что к его вызову управляющий хозяйственными службами отнесется со всем вниманием. – Передаю вам координаты. Высылайте бригаду рабочих в джунгли, придется подчищать антропогенный след. Не знаю, что за болван там не удержал управления в руках, но выгребать придется немало. Материала тонны на три–четыре, вам понадобится подъемник и полная защита. Я буду ждать вас на месте. То, что боги одной рукой дают, другой они и отнимают. Хорошие он провел каникулы у лисичек, ничего не скажешь, а теперь ему предстоит работа сверхурочно: сперва ассенизатором, проследить за тем, чтобы место катастрофы подчистили как следует, а потом еще и следователем – разобраться, кому выставить счет за понесенные убытки. Очень, очень солидный счет. – У вас все в порядке, молодой хозяин? – спросил управляющий встревоженно. Не выдержал все-таки. Надо бы Линь Чэню поработать над своим имиджем среди подчиненных: больше уверенности, но меньше, э-э, ожидаемого ими от руководства авантюризма. – Благодарю за беспокойство, Ли Ган, со мной все хорошо, – ответил он, смягчая строгость в голосе. – Будь не так, я бы сразу попросил об эвакуации. «А ты бы висел у эвакуационного флаера на хвосте и подталкивал бы в корму, чтобы тот летел быстрее, – усмехнулся он мысленно. – Вот хлопотливая наседка!» Надо отдать старшине Ли должное: он часто бывал надоедлив, зато обладал уймой терпения, надежностью и обстоятельностью. Да, решил Линь Чэнь, грязную работу по зачистке леса в месте катастрофы он поручит Ли Гану без колебаний, а сам сбежит на пару часов раньше в уют и стерильность родной цитадели. Чтобы выгребать мусор, справятся и мусорщики. А хозяин лаборатории крыльев пачкать не станет и возьмет мусорную лопату вместе со всеми, разве что если с орбиты упадет грузовик класса «левиафан», загруженный радиоактивными отходами. Приняв это решение, Линь Чэнь слегка приободрился и подумал, что день еще не до конца испорчен. Ли Ган со своими молодцами свалился ему на голову, не успел он в полной мере прочувствовать радость от такой перспективы. Он связался с Линь Чэнем, приветствовал его поклоном – на небольшом экране коммуникатора это смотрелось забавно, да и в самом деле, что тратить время на церемонии на разговор по фону? Но Ли Ган был человеком твердых правил, да еще бывшим военным, и тут было проще смириться, чем его перевоспитывать. Он почтительно выслушал распоряжения, хотя если честно – и без них прекрасно знал, что делать. Приказ был принят, и, как заверил управляющий, присутствия драгоценного господина более не требовалось, дома же с восторгом – он так и сказал, «с восторгом»! – ожидают его возвращения, и нет, в лаборатории все в полном порядке, благополучно даже отданное на попечение воспитателей дитя… На этом слове Ли Ган не запнулся, но что-то в его глазах выдавало, что именно по последней названной им причине более всех возвращения хозяина домой ждал он сам. – Потом доложите о результатах, – оборвал его Линь Чэнь, закрыл окно связи и «свечкой» послал машину в небо. Над скопищем тяжелых грузовиков, ядовитыми испарениями леса, уродливыми обломками катастрофы. Домой! К прозрачному сладкому воздуху, суровой простоте скал, сияющим оттенками бирюзы, интересным загадкам, упорядоченной правильности лабораторий, танцам в безоблачном небе и ощущению собственного всемогущества, когда хитрая задача, которая не поддается решению уже месяц, щелкает и раскалывается, как орех. Ну и к семье тоже. Батюшка, может, даже не станет ворчать на радостях. И не спрашивать, какую еще бесполезную диковину привез в дом его сын из своего путешествия. «Беспутный сын», если на отца нападет в эту минуту приступ красноречия. Все-таки они соскучились друг по другу. Опуская машину на пластбетон посадочного круга, Линь Чэнь еще в воздухе отстегнул привязные ремни и, едва ушел в пазы колпак, выпрыгнул вверх, переворачиваясь в прыжке и раскрывая крылья. Драпировки халата разошлись на спине, выпуская полупрозрачную сияющую на солнце слюду перьев, незаплетенные волосы всплеснули черным флагом, рукава – голубым. Он знал, что обитатели цитадели, ожидавшие его приезда, глядят на сейчас из окон, и красовался перед ними. Служанки и охранники, пожилой главврач клиники Янь – и несносное четырехлетнее дитя… Кстати про дитя. Линь Чэнь вовремя сделал кульбит у самого окна третьего этажа и снял несносное создание с подоконника. Кому другому это ослушание обошлось бы в штраф и дисциплинарное взыскание, но что возьмешь с малолетнего ребенка. Можно было бы выговорить его нянькам, но вряд ли те могли силой удержать мальчишку, прискорбного разумом, наделенного силой не по годам и цепкого, как обезьянка? – Бесполезные отходы экспериментов! – гневно фыркал отец еще год назад. – И ладно бы твоих собственных. Охота же тащить в дом всякую дрянь! Уж если тебя обуяло чадолюбие, сын, за чем дело стало? Дом Линь богат, для брака ты можешь выбирать дочь любого рода, и я только порадуюсь, если ты принесешь клану потомков. Может, хоть они не унаследуют твоего безрассудства! – Батюшка наделен мудростью, какой мало кто обладает под этими небесами, – усмехнулся Чэнь в ответ, зная, что когда его отец по-настоящему сердится, то не тратит время на поучения. В таких случаях Линь-старший сперва принимает решение, потом незамедлительно действует, и лишь потом информирует тебя о результатах. И тут уж плачь-не плачь, дело сделано. – Вы вовремя мне напомнили, что богатство Дома Линь велико, значит, я не проделаю дыры в бюджете в попытке воспитать и прокормить чужой экспериментальный образец, в котором его автор, увы, не заметил пользы, зато я вижу интересные перспективы. Да, интересные. Разговаривать это дитя ветра так и не начало, но язык жестов освоило быстро и для своих лет являло даже излишнюю сообразительность, и тогда стало ясно, что, говоря о недоразвитой коре мозга, биологи клана Ин принимали спорную догадку за истину. Мальчишка рос сильным несоразмерно возрасту, непослушным в мелочах, как и должно, и… скажем так, безоговорочно верным Линь Чэню. Вот именно в такой формулировке. Любовь и прочие эмоции серьезные исследователи в расчет не берут. Но, балуя ребенка (было проще называть его так, чем «антропообъект долговременного эксперимента в начальной стадии развития») в разумных пределах, Чэнь расслаблялся телом и умом сам, а это было полезно для его работы. Наконец, подкинув малолетнего Фэйлю в воздухе несколько раз – мелкий смеялся и каждый раз приходил ему в руки с точностью обученного акробата, Линь Чэнь приземлился вместе с ним у входа. Хлопнул мальчишку перчаткой по затылку, напоминая, как воспитанный ребёнок должен благодарить Молодого хозяина, согласившегося с ним поиграть, и широким шагом прошествовал к себе в кабинет. Важные сообщения все эти месяцы ему исправно и незамедлительно пересылали в Комплекс Сюэ, а текущая рутина… Ладно, займемся рутиной, решил Чэнь. Не грязнее будет, чем раскуроченные падением дрона джунгли. Он как раз разбирался с таинственным и возмутительным сокращением поголовья голубей в виварии («Ребенок? Взломал кодовый замок? Я ожидаю более правдоподобного объяснения, господин Цзе!»), когда его внимание отвлекли мечущиеся по стенам голубые блики от проблескового огня. И ту же минуту раздался вызов от Ли Гана. – Молодой господин? Мы подняли из джунглей упавший аппарат. Это был не дрон и не матка-носитель. Капсула жизнеобеспечения, господин Линь. Она треснула при приземлении, но ее обитатель еще жив. Я распорядился доставить его в Цитадель карантинным транспортом.