Письмо по ошибке

      «Такое… до боли знакомое чувство», — мелькнуло в голове у Минги, сидящего на заднем сиденье автомобиля. Перед ним находился тот самый водитель — сдержанный и молчаливый, словно созданный для того, чтобы не нарушать тишину. Машина бесшумно скользила по дороге, и лишь гул других автомобилей да едва различимое шуршание одежды изредка прорывали вязкое, почти осязаемое молчание.       Глубоко вздохнув, Минги попытался расслабиться. Откинувшись на спинку сиденья, он закрыл глаза, стремясь хоть на мгновение очистить мысли. Ему нужно было быть готовым к любому повороту событий, как бы они ни сложились. Ради Со Хён, ради неё одной он был готов выдержать это, преодолеть всё, что угодно, даже если придётся идти против течения. Этому его с детства учила тётя Ли. При одной лишь мысли о ней перед внутренним взором всплывал тот день — ясный, словно случился лишь вчера.       Flashback.       Снова машина, снова заднее сиденье. Всё было до боли похоже, только вот сам Минги казался другим — маленьким, потерянным, напряжённым. Он сидел, сутулясь, нервно перебирая пальцы, словно искал утешение в этом простом движении. Его закрытая поза и взгляд, прикованный к полу, не остались незамеченными для госпожи Ли, сидящей на пассажирском месте. Но и сама женщина была напряжена — её пальцы нервно постукивали по сумочке. Оба молчали, а поводом для их тревоги было заявление об усыновлении Минги.       Познакомились они не так давно — каких-то три-четыре месяца назад, но за это короткое время женщине уже удалось добиться разрешения на усыновление. Минги, напротив, был больше чем согласен — желание покинуть стены мрачного приюта пересиливало всё остальное. Он хотел уйти отсюда как можно скорее, куда угодно, лишь бы дальше. Ему всё ещё было трудно понять, почему эта женщина выбрала именно его, но вопросы, которые хотелось задать, он пока держал при себе, боясь показаться неблагодарным. Открыться ей он пока не мог, хотя надеялся, что когда-нибудь это изменится.       Молчание в машине становилось всё тяжелее, пока водитель, господин Ки Ху, не решился нарушить его, дважды кашлянув.       — Погода сегодня что надо, правда, госпожа Ли? — с надеждой произнёс он, бросив в её сторону взгляд. — Самое время для прогулки в парке, не находите?       Женщина лишь слегка ударила его по плечу, бросив укоризненный взгляд.       — Здесь же ребёнок, — прошипела она, кивнув назад.       Минги, прекрасно слыша их разговор, старался изо всех сил сохранить безразличное выражение лица, делая вид, будто всё его внимание поглощено окрестностями за окном. Ки Ху, словно обиженный ребёнок, надулся, но, привыкший к её отказам, быстро взял себя в руки.       — Слушай, Минги, — наконец заговорила Ли, обернувшись к нему с улыбкой, — ты случайно не проголодался? Может, заедем пообедать?       — Как раз знаю одно место! — оживился Ки Ху. — Сегодня в меню жареная говядина — пальчики оближешь!       Госпожа Ли не отрывала взгляда от мальчика, ожидая ответа.       — Я… — начал он, замешкавшись. — Я не голоден, спасибо.       Её лицо на мгновение приобрело задумчивое выражение, но отступать так быстро она не собиралась.       — Вот как… — проговорила Ли, будто размышляя. — А я, наоборот, так проголодалась! Не терпится попробовать их фирменный десерт — панана тток с начинкой из банана. Говорят, он просто тает во рту!       — Правда? — удивился Ки Ху. — Я и не знал, что они там продают дес… ай!       Его фраза оборвалась, когда Ли снова ударила его по плечу. Разумеется, ни о каком десерте речи не шло — это было лишь хитрое ухищрение. Она случайно узнала, что Минги обожал банановые десерты, и решила использовать это как повод, чтобы немного растопить его недоверие.       — Точно, точно, — спохватился Ки Ху. — Панана тток — это настоящее волшебство. Обязательно нужно попробовать! Что скажешь, парень?       Минги взглянул сначала на него, потом на Ли. Их взгляды были полны ожидания, и после короткой паузы он слабо кивнул. В этом кивке женщина уловила первую маленькую победу. Её радость была столь явной, что она даже подпрыгнула на месте. Этот крохотный шаг мальчика навстречу ей стал первым в цепочке, что привела их к столь тёплым отношениям. Спустя годы и даже сейчас Минги не было и мыслей начать искать биологических родителей, ведь тётя Ли заменила ему их, став не только матерью, но и самым близким человеком.       End of flashback.       — Мы приехали, — хриплый голос водителя вырвал Минги из мыслей. Очнувшись, он огляделся по сторонам. Машина остановилась в незнакомом месте, и его сердце вдруг забилось быстрее.       Минги неспеша вышел из машины, чувствуя, как мягкий шорох его шагов на идеально вымощенной брусчатке отзывался в звенящей тишине. Перед ним раскинулась улица, словно ожившая из роскошного архитектурного альбома. Высокие, величественные здания возвышались над ним, их фасады украшали колонны, изысканные балконы с коваными решётками и огромные окна, отражающие свет мягкого солнца.       Прямо перед ним высился фасад роскошного ресторана, сверкающий в дневном освещении, словно драгоценный камень. Входные двери, массивные и выполненные из тёмного дерева с резными узорами, обрамлялись колоннами из полированного мрамора.       Над дверями висела элегантная вывеска, выполненная золотыми буквами на чёрном фоне, мягко подсвеченная. Название ресторана — «Belle Vue», короткое, изысканное — будто обещало тайну, доступную лишь избранным.       Минги невольно замер, будто боясь нарушить совершенство момента. Он чувствовал себя одновременно заворожённым и чужим — этот ресторан, как и весь квартал, казался частью иной вселенной, созданной для тех, кто умел легко растворяться в красоте и богатстве. И он явно тут чувствовал себя лишним, никак иначе. Лишь звук мотора машины, что вскоре тронулась с место, заставил его вздрогнуть, посмотрев ему вслед. Но время поджимало, нельзя было просто стоять на месте, поэтому, взяв волю в кулак, Минги с решительным видом пошёл вперёд.       Как только тот переступил порог ресторана, он мгновенно оказался в мире, где роскошь была не просто видом, а целой философией. Внутри царила утончённая гармония: мягкие, тёплые тона стен, украшенные изысканными картинами в позолоченных рамах, идеально сочетались с глубоким блеском тёмного дерева и бархатной обивкой кресел. Пол, выложенный сложным узором из мрамора, слегка отражал свет огромной хрустальной люстры, свисающей с потолка, словно ледяной водопад.       Его шаги почти не слышались благодаря коврам, которые покрывали весь длинный коридор. Навстречу тут же вышел официант, одетый в строгий чёрный фрак. Словно заранее зная, зачем Минги пришёл, он без слов кивнул и жестом предложил следовать за ним. Минги слегка поклонился в знак уважения, а потом молча пошёл за мужчиной, не задавая лишних вопросов.       Парень шёл спокойно, стараясь не оглядываться, но чувствовал на себе редкие, пристальные взгляды других официантов. Они украдкой посматривали на него, шептались между собой и иногда тихо посмеивались, будто обсуждая что-то забавное. Минги не понимал, что происходило, но и не собирался показывать смущение. Он спокойно встречал их взгляды, глядя прямо в глаза. Каждый раз после этого официанты резко отворачивались, притворяясь, что заняты делами.       И наконец они вошли в главный зал. Здесь пространство раскрывалось ещё больше: высокие своды, изящные зеркала, отражающие отблески свечей, и огромные окна, за которыми ярко светило солнце. В центре зала стоял круглый стол, за которым его ждала она.       Госпожа Ким собственной персоной, которая сидела уверенно, словно её положение в этом мире было неоспоримым. Её тёмное платье, безупречно сидящее по фигуре, казалось одновременно строгим и вызывающе элегантным. Волосы, собранные в безукоризненную укладку, подчёркивали её аристократичные черты. Она даже не посмотрела на него сразу — лишь тогда, когда он подошёл достаточно близко, по её мнению.       Это был первый раз, когда Минги встретил мать Со Хён, и даже так тот сразу понял, насколько они были внешне похожи. Перед ним будто бы сидела Со Хён из будущего, но более… грустная и одинокая.       Но, несмотря на это, взгляд Ким Хе Джин оставался глубоким, пронзительным, властным. А в уголках губ играла лёгкая полуулыбка, больше похожая на вызов. Всё её присутствие говорило о том, что это была женщина, привыкшая быть в центре внимания, привыкшая диктовать правила.       — Здравствуйте, госпожа Ким, — осторожно поклонился он, начав разговор.       — Так ты всё-таки пришёл, — сказала она, её голос был низким, обволакивающим, как и вся атмосфера этого места. — Ну же, не стой у порога, присаживайся. Как раз обед должен податься.       Парень был слегка в шоке от такого неожиданного тёплого приёма, ведь ожидал он как минимум драмы на уровне дорам. Но показывать смущение тот не стал, оставаясь сдержанным и серьёзным, что так не свойственно ему обычно. После приветствия он всё же сел на место напротив неё. Женщина неотрывно наблюдала за ним, словно охотник, что вышел за добычей, анализируя и делая какие-то выводы. Но тишину, образовавшуюся в помещении, никто не осмелился прервать.       Вскоре на столе начали появляться разные блюда, поданные с безупречной точностью, дорогая посуда, аккуратная и изящная сервировка — всё это было отдельным видом искусства. Но даже так Минги не до конца понимал, зачем это всё?       — Ну, приятного аппетита, Минги-щи, — неожиданно назвав его по имени, она застала его врасплох. Но после как ни в чём не бывало приступила к трапезе. Минги, тяжело сглотнув, перевёл взгляд на стол, где расположены блюда, которые он ни разу не пробовал, но был наслышан достаточно хорошо, ведь изучал их для поступления.       Гуйджанг, тонко нарезанные кусочки мраморной говядины хващан, а в центре стола возвышался изящный фарфоровый сервиз с осётром на пару. Рядом была подача знаменитого блюда ганджанг гэджанг. И завершал роскошный набор абалон-чим, украшенный мелкими жемчужинами из рисового крахмала. Всё было ровно как в учебниках, по которым учился Минги, и перепутать что-то было бы сложно.       Минги даже не притронулся к прибором, лишь наблюдая за женщиной напротив, ожидая от неё какого-то действия. А Хе Джин, наоборот, с удовольствием обедала, словно и позабыв о существовании гостя. Кладя в рот первый маленький кусочек стейка, она сидела всё так же, с выпрямленной осанкой.       — Этот ресторан… — тихо и осторожно начала она разговор, даже не подняв глаз, — …я купила его, когда мне было двадцать семь без помощи семьи или же мужа. Это был рискованный шаг, но тем не менее на сегодняшний день, ресторан «Belle Vue» является одним из самых престижных и элитных заведений в округе с хорошей репутацией.       Минги внимательно её слушал, не прерывая слов, впитывая каждое высказывание. Но, казалось, с каждым сказанным словом лицо женщины менялось, а улыбка постепенно сходила на нет.       — Место, за котором ты сидишь, — наконец подняла взгляд она, — стоит около ста пятидесяти тысяч вон, а блюда, что на столе, — высокая кухня, которую не каждый смог бы себе позволить, не так ли? Но… мой ребёнок, моя Со Хён, живёт в этой роскоши с самого детства, с самого рождения ей было предназначена быть исключительной и совершенной. Я, как мать, дала своему ребёнку всё, о чём другие дети могли только мечтать. Ни в чём ей не отказывала и делала всё, чтобы она была счастлива. И каково же было моё удивление, когда кто-то посторонний, ничтожный пытается моё изобретение испортить и испоганить, несмотря на все мои труды и старания. Но неужели ты, Сон Минги, думаешь, что сможешь дать ей всё, что делала я? Сможешь ли ты, несмотря на своё состояние и трудности, сделать её счастливой?       — Смогу, — даже для самого себя резко и быстро ответил он. — Да, возможно, пока что я не смогу купить ей место в таком ресторане или позволить такие роскошные блюда, но, по крайней мере, сделать её счастливой я смогу. В этом можете не сомневаться.       — Ты погубишь её, — проигнорировала его слова она. — И ты погубишь её будущее как минимум. Я… — запнулась она, переводя дух, — …я не хочу, чтобы жизнь моей дочери повторила мою несчастную судьбу. И, как мать, я сделаю всё, чтобы она смогла прожить в достатке, ни о чём не беспокоясь.       Выражение её лица изменилось, и вместо привычного безразличия там было отчётливо видно беспокойство.       — Пойми, ты только и делаешь, что тянешь её на дно. Со Хён ждёт карьера модели и светлое будущее, где она не будет зависеть от кого-то, живя прекрасную жизнь. Такой судьбы я хочу своей дочери, и тебя рядом с ней быть не должно, понимаешь ли, какой это риск?       — Извините, но нет, не понимаю, — твёрдо ответил он, предвидев заранее злость женщины. — Скажите, а вы у самой Со Хён спрашивали, что она хочет на самом деле? Спрашивали, нравится ли ей быть такой идеальной, словно живая кукла?       Перед глазами Хе Джин сразу возник вчерашний образ дочери и её слова.       Flashback.       — А я этого и не просила! — переходя на плач, выкрикнула она, остановив мать. — Вы… ни разу не спрашивали у меня… чего я хочу…       End of flashback.       Губы затряслись, а левый глаз задёргался от внезапных воспоминании. Соглашаться со словами этого парня Хе Джин, конечно, не собиралась, но внутренний голос снова повторил ей остановиться.       Нависла тишина, лишь тихие звуки с улицы доносились досюда, прерывая её. Пока Хе Джин застыла на месте, прокручивая в голове только что сказанное, Минги воспользовался шансом и снова продолжил, теперь более тихим и осторожным голосом:       — Скажите, госпожа Ким, вы знаете, что Со Хён обожает дождь, в особенности осенние? То, что она очень любит животных, в частности кошек? То, что, когда она волнуется, она покусывает свои губы, чтобы снять стресс? Вы всё это знаете?       С этими словами в голове парня возник образ Со Хён, где та улыбаясь, веселилась под дождём. Невольно улыбнувшись воспоминаниям, Минги, уже не обращая на женщину внимания, начал говорить от всего сердца:       — И я ничего не знал о ней, пока не решился подойти и заговорить. Это было непросто, соглашусь. Сначала она словно выстроила вокруг себя высокие стены, отгородившись от всего мира, не позволяя никому проникнуть внутрь. Но я не из тех, кто быстро отступает. Я терпеливо искал трещины в этой стене, день за днём, шаг за шагом. И когда мне это наконец удалось, я увидел её… Настоящую Со Хён. Её искреннюю радость от самых простых вещей, словно она всё ещё была тем ребёнком, который умеет ценить мгновения. Её светлую улыбку, искреннюю до такой степени, что она могла осветить даже самый тёмный день. Я увидел её тепло — ту самую способность дорожить людьми, ставить их выше себя и быть готовой измениться ради тех, кого она любит.       Только от сказанных слов и воспоминании о ней у парня внутри стало тепло и спокойно, будто лучик света проник в самую глубину души, наполняя её тихой радостью. Теперь, подняв голову и встретившись глазами, Минги продолжил более серьёзным тоном:       — Я влюбился в неё не сразу, госпожа Ким. Но с каждым днём я всё больше восхищался её храбростью, добротой и тем, как ярко она горит в этом мире. Я влюбился в её глаза, в то, как они смотрят — с заботой, доверием и искренностью, которых я никогда не видел раньше. Да, в ваших глазах я, возможно, выгляжу недостойным. Я не могу похвастаться богатством или безупречным происхождением. Но она видит меня таким, какой я есть, и принимает это. И я вижу её настоящую — ту, которой вы, кажется, уже давно перестали позволять быть. Вот, за что я её полюбил, госпожа Ким.       Минги едва дышал, словно каждое сказанное им слово отнимало у него силы. Госпожа Ким, напротив, выглядела, как вулкан, готовый извергнуться. Её лицо побелело, а в глазах вспыхнул гнев. Но, несмотря на это, он видел в её взгляде нечто ещё — растерянность, скрытую под маской непробиваемой уверенности. Она откинулась на спинку стула, устремив взгляд куда-то в сторону, словно пытаясь найти в сознании ответ.       Хе Джин закрыла глаза и глубоко вздохнула. На мгновение Минги показалось, что он прорвался через её броню, но её голос вновь зазвучал жёстко, словно она пыталась вернуть себе утраченное преимущество.       — Любовь? — её голос сорвался на мгновение. — Ты думаешь, что одними красивыми словами можешь заслужить её? Любовь — это не только чувства, это ответственность. Ты сможешь её содержать? Сможешь ли ты защитить её? Любовь в этом мире уже давно ничего не значит! Этот мир раздавит вас обоих!       — Может быть, — спокойно ответил Минги, вставая. — Но мы справимся. Вместе. Я знаю, что не богат, госпожа Ким. Но я не собираюсь прятаться за этим. Я готов работать, я готов бороться, чтобы дать Со Хён всё, что она заслуживает. И самое главное — я готов всегда быть рядом, когда она будет нуждаться в поддержке. Я люблю её, и это не пустые слова.       Госпожа Ким сидела напротив него, сжав кулаки, её дыхание было прерывистым. Её губы дрожали, словно она хотела что-то сказать, но не могла. Она отвернулась, глядя в сторону большого окна, за которым располагался большой сад. В её осанке появилось что-то, чего Минги раньше не замечал — усталость.       Он молча ждал, давая ей время. Наконец она тяжело выдохнула и снова повернулась к нему.       — Ты думаешь, это так просто? Думаешь, я могу просто отпустить её? А что, если она ошибётся? Что, если всё, что я построила для неё, разрушится? Ты даже не представляешь, через что мне пришлось пройти, чтобы поднять её на ноги, — слова рвались наружу, но голос предательски дрогнул, словно вот-вот прорвутся слёзы. — Я… дала ей всё, что могла! Ты понятия не имеешь, каково это — быть матерью-одиночкой, которая готова на всё ради своего единственного ребёнка!       — Вот именно, что она ваш ребёнок, — слегка повысил тон Минги, заставив её замолчать со слезами на глазах. — Стала бы мать держать своего ребёнка в своей тени, словно птицу в клетке? Разве стала бы она молчать обо всём, что происходит в её жизни, если бы вы с ней были хоть намного ближе? Стала бы она скрывать от вас самые элементарные вещи, такие как друзья или учёба? Стала бы она в конце-то концов бояться вас, собственной матери?       Хе Джин резко встала, её стул скрипнул, ударившись о мраморный пол. Она схватила стоящий на столе бокал с водой, её рука дрогнула лишь на мгновение, но этого хватило, чтобы холодная жидкость, блеснув на свету, обрушилась прямо на Минги.       Он вздрогнул, почувствовав, как ледяные капли стекали по лицу и шее. Но вместо того чтобы отшатнуться или вытереться, он остался сидеть на месте, спокойно подняв глаза на женщину перед собой. Его взгляд был твёрдым, но не злым, и в нём читались только усталость и печаль.       — Если это поможет вам почувствовать себя лучше, то пожалуйста, — сказал он тихо, но его голос звучал уверенно. — Дайте ей, пожалуйста, жить свою жизнь так, как она этого хочет. Дайте ей шанс быть счастливой так, как она хочет. Вы можете ненавидеть меня сколько угодно. Но я не возьму свои слова обратно, извините, — слегка поклонился тот, наблюдая, как капли воды стекали по его волосам.       Госпожа Ким остановилась, её грудь тяжело вздымалась от эмоций, которые она уже не могла контролировать. Она сжала бокал так сильно, что её костяшки побелели, но в следующий момент резко опустила его на стол, издав громкий стук.       Последние слова парня ударили по госпоже Ким сильнее, чем она ожидала. Её руки задрожали, но она сжала их в кулаки, стараясь сохранить хотя бы видимость контроля. Казалось, она хотела что-то ответить, но вместо этого замолчала. В комнате повисла тишина, нарушаемая только стуком её каблуков, когда она развернулась и вышла, оставив Минги сидеть одного за столом.       Он знал, что этот разговор ещё не окончен. Но Минги чувствовал, что, возможно, впервые госпожа Ким начала сомневаться в своей правоте.       Как вдруг Минги вспомнил кое о чём и поднял голову. Да, это могло помочь, однозначно.       Резко поднявшись с места, тот решительно бросился следом, захватив при этом рюкзак. Его шаги стали всё быстрее, пока он не вышел за ней на улицу.       — Госпожа Ким! — позвал он, но женщина не обернулась.       Её силуэт стремительно удалялся по вымощенной брусчатке, тугие локоны волос качались в такт её шагам, а эхо каблуков звучало, как удары сердца. Казалось, она старалась не только уйти, но и убежать — от него, от разговора, от собственного внутреннего конфликта.       Водитель машины открыл ей дверь, тем самым дав ей возможность за долю секунды оказаться в нём и скрыться из вида. Но так быстро сдаваться Минги не планировал.       — Госпожа Ким! Я должен вам кое-что отдать! — кричал он, чтобы его слова были отчётливо слышны в салоне. Несколько секунд подумав, Хе Джин всё же спустила окно, не понимая, что же он хочет ей дать. Мгновение, и Минги передал ей в руки фотоаппарат, тот самый, который отдала Минджон. — Взгляните на содержимое, возможно, это поможет вам понять Со Хён.       Машина тронулась с места, и Минги сделала несколько шагов назад, не сводя глаз с неё. В голове была каша, но этот выбор ему казался наилучшим решением на данный момент. Откинув мокрые волосы назад, Минги ещё раз поправил лямку рюкзака на плече. Пока он размышлял обо всём этом, внезапное уведомление на телефоне отвлекло его.

* * *

      Чхве, запыхавшись из-за длинных лестниц, наконец-то добралась до комнаты Со Хён. Уже на пути она поспешно открыла контакты на телефоне и выбрала номер госпожи Ким. Войдя в комнату, она стремительно направилась к ванной, но как только подняла взгляд, то замерла в ужасе: дверь была приоткрыта и слышался звук воды, лившейся в раковину.       — Со Хён! Ты там?! — паника сковала её голос, и, не раздумывая, она ринулась в комнату, чтобы проверить. Но ванная была пуста, а шум воды исходил от открытого крана. — Что за…       Не успела она закончить, как дверь в спальню с грохотом захлопнулась. Чхве повернулась и застыла. Со Хён стояла у двери, уже запирая её на ключ. Ловким движением она спрятала ключ в кармане, а её взгляд вернулся к Чхве.       — Оказывается, ваша забывчивость иногда играет вам на руку, тётя Чхве, — её улыбка была горькой, почти безжизненной.       Чхве, ещё в замешательстве, не могла отвести взгляда от девушки. Со Хён была совершенно иной, чем обычно — усталая, её кожа была бледной, а глаза тусклыми, словно она не спала несколько дней и плакала. Она стояла перед ней без единого макияжа, лицо её было лишено прежней свежести и энергии, а волосы, обычно аккуратно уложенные, сейчас беспорядочно свисали, словно предвестие её внутренней усталости. В её взгляде сквозила обречённость, что заставляло Чхве чувствовать себя беспомощной и незначительной. Со Хён больше не была той яркой и уверенной девушкой, которую она знала. С каждым её движением становилось ясно: она теряла силы и надеялась только на себя.       — Со Хён, ты в порядке? — спросила Чхве, но в её голосе звучало больше беспокойства, чем уверенности.       Со Хён не ответила на вопрос, её взгляд был слишком уставшим, чтобы выдавить из себя хоть одно слово. Она лишь шагнула вперёд, её движения были медленными, как будто каждое из них давалось с трудом. Вдруг она остановилась, вглядываясь в лицо Чхве с таким выражением, которое не оставляло места для сомнений.       — Верните мне телефон, — её голос звучал тихо, но в нём сквозила твёрдость, даже некая угроза, скрытая за простым запросом. — Я знаю, что он у вас.       Чхве замерла, она ощущала, как тревога снова сжала её сердце. С растущей тревогой она смотрела на неё с болью, понимая, насколько ей тяжело должно быть. Она же для неё почти как дочь, и видеть её таковой было настоящей пыткой.       Но, несмотря на это, она медленно достала мобильный из кармана, но не сразу передала его. Она всматривалась в лицо девушки, как будто пытаясь понять её мысли.       — Ты… точно в порядке? — на этот раз в её голосе звучала не только тревога, но и растущее беспокойство.       Со Хён вздохнула, её лицо было бледным, а глаза всё ещё тусклыми, но она так же не ответила на вопрос. Вместо этого она снова протянула руку, по которой прошлась слабая дрожь, и её глаза стали более настойчивыми.       — Пожалуйста, верните, — её слова были сдержанными, но в них была какая-то безмолвная просьба, от которой Чхве не могла остаться равнодушной.       Она всё ещё не могла понять, что происходило, но благодаря интуиции ей было ясно: сейчас не время задавать лишние вопросы.       Тихо передав телефон, она лишь вздохнула, ощущая, как тревога нарастала в её груди.       Со Хён быстро схватила телефон, её дрожащие пальцы мелькали по экрану, будто она пыталась напечатать что-то важное и срочное. Чхве наблюдала за ней, чувствуя, как нарастающее напряжение в комнате заставляло её сердце биться чаще. Она не могла отвести взгляд от Со Хён, которая, вытирая нос тыльной стороной ладони, шмыгала, будто бы пытаясь скрыть тревогу и беспокойство. Но эти признаки были так явно видны, что даже её попытки скрыть их не могли остаться незамеченными.       Со Хён на мгновение остановилась, тяжело вздыхая, и, поднимая взгляд, обратилась к Чхве с просьбой:       — Можете помочь мне собрать чемодан?       Чхве не сразу отреагировала, ей нужно было время, чтобы осознать, что произошло. Она посмотрела на Со Хён, но та снова отвела глаза, склонившись над телефоном и продолжая что-то печатать с невероятной сосредоточенностью. Словно это было важнее всего.       — Ты куда-то уезжаешь? — наконец спросила Чхве, но её голос звучал странно, сдавленно, как будто ей не хотелось подтверждать тот факт, что Со Хён действительно собиралась покидать дом.       Со Хён, не отрываясь от экрана, лишь кивнула, но всё-таки замедлила движения, словно не успевала совладать с собственными эмоциями. Она выглядела будто бы разорванной между тем, что ей нужно сделать, и тем, что её беспокоило.       — Я… должна уехать, — её голос был едва слышен, и в нём ощущалась слабость, которая не оставляла места для дальнейших вопросов.       Чхве не могла отказать. Она подошла к кровати, где уже лежал чемодан, и принялась собирать вещи из шкафа. Но в её голове не переставали звучать вопросы, на которые Со Хён не хотела давать ответы.       Хе Джин сидела в машине, с интересом разглядывая фотоаппарат, словно впервые держала в руках нечто подобное. Её тонкие пальцы осторожно скользили по гладкой поверхности устройства, но в движениях сквозила настороженность, будто этот предмет мог в любой момент обжечь её. Машина уже давно тронулась с места, за окном пейзажи сменяли друг друга, унося её всё дальше от недавней встречи. Она перевела взгляд в окно, где отражался приглушённый свет фонарей, и глубоко вздохнула, будто пытаясь собрать разбегающиеся мысли. Этот разговор с тем парнем всё ещё отдавался в её голове тяжёлым осадком. Она знала, что будет нелегко, но не ожидала, что он так сильно заденет её.       А фотоаппарат… Эта вещь, которую он ей передал, была словно заноза. Порывисто кинув его рядом на сиденье, Хе Джин попыталась отвлечься, намереваясь забыть о нём, как и о самом разговоре. Однако едва её рука случайно задела кнопку, экран ожил.       Слабый свет озарил её лицо, и из динамика раздался голос.       «Ты что, опять снимаешь?» — донёсся до боли знакомый голос.       Хе Джин застыла. Её сердце пропустило удар, а пальцы замерли в воздухе. Это был голос Со Хён. Родной, знакомый и в то же время отдалённый, как будто из прошлого, которого она боялась коснуться.       Она повернула голову к экрану, забыв обо всём вокруг. Когда она взяла аппарат в руки, её глаза внимательно всматривались в видео, где мелькали лица, смех и движения, словно перед ней развернулась сцена из другой жизни Со Хён. Жизни, о которой она не знала. Или не хотела знать.       «Конечно снимаю! Такие моменты обязательно нужно запечатлеть, — с лёгкой улыбкой ответила Чэвон, поправляя чёлку. Она слегка отстранила камеру, чтобы захватить всех в кадр. — Итак, сейчас мы на матче, болеем за наших друзей, и, честно говоря, настроение просто огонь».       «А ещё Чэвон сделала мне причёску», — вставила Минджон, демонстрируя аккуратные косички крупным планом. Девушка слегка повернула голову, смущённо улыбнувшись, от чего остальные не смогли сдержать дружного смеха.       «Ну вы только посмотрите на неё! — со смехом подхватила Чэвон, не упуская возможности подразнить подругу. — Пришла поддержать своего парня-я!»       «Говорю же, нет!» — возразила Минджон, хотя улыбка предательски выдавала её истинные чувства.       Чэвон, не унимаясь, направила камеру на Со Хён, намеренно увеличив её лицо в кадре.       «А вы у нас болеете за Минги, да? За своего парня?» — растягивая гласные, она хитро прищурилась, явно наслаждаясь ситуацией.       Со Хён закрыла глаза, но в уголках губ играла едва сдерживаемая улыбка. Она выдержала паузу, а потом, чуть смягчившись, сдалась:       «Можно и так сказать. Только… ему об этом ни слова», — добавила она, опуская взгляд, словно этот секрет мог быть выдан даже случайным порывом ветра.       На заднем плане слышался гул болельщиков и свист с трибун, но этот небольшой момент дружеской теплоты и добродушных подшучиваний казался отдельным миром — искренним, светлым и беззаботным.       Видео остановилось, говоря о том что оно подошло к концу. Пальцы Хе Джин интуитивно нажала кнопку «следующий», наблюдая за фотками из того же стадиона. Со Хён тут выглядела совершенно счастливой, и Хе Джин видела её такой впервые. Нажав кнопку ещё раз, она поняла, что это снова видео.       Кадр начался довольно резко. На экране снова появилась Со Хён. Она стояла у стены за школой, расслабленно поднеся сигарету к губам. В этот момент камера резко дёрнулась, и Чэвон растерянно пробормотала:       «Ой, я случайно нажала… — она тут же опустила камеру. — Прости!»       Со Хён обернулась, слегка прищурив глаза от дыма, и усмехнулась. Теперь в видео было видны лишь ноги девушек и ничего больше.       «Да всё нормально», — спокойно ответила она, делая ещё одну затяжку.       «Всё же… — Чэвон замялась, нервно переключаясь с камеры на подругу. — Это же камера Минджон… Если она увидит…»       «Она уже в курсе», — перебила её Со Хён, небрежно пожав плечами.       «Серьёзно?» — удивлённо переспросила Чэвон.       «Угу. Она ничего не сказала и даже сказала, что всё в порядке, — голос Со Хён вдруг стал чуть мягче. — Просто Минджон такая, ты же знаешь. Не из тех, кто осуждает за такое».       Чэвон посмотрела на подругу, словно пытаясь найти нужные слова.       «Ну… тогда ладно, — невольно согласилась она. — Но всё равно тебе стоит быть осторожнее, ладно? И не кури так часто!»       Со Хён усмехнулась и затушила сигарету о стену.       «Спасибо за заботу, мамочка», — пошутила она, в очередной раз напоминая Чэвон, что за её дерзостью всегда скрывалась лёгкая доброта.       Камера на секунду повернулась в сторону, будто Чэвон хотела выключить запись, но перед этим всё же мельком поймала в кадр лёгкую улыбку Со Хён. Это было больше, чем просто видео. Это был момент искренности, который Хе Джин, возможно, никогда раньше не видела.       — Со Хён… курит? — единственное, что она смогла из себя выдавить, застыв на месте.       В комнате было тихо, лишь мягкий шелест одежды нарушал спокойствие. Госпожа Чхве складывала вещи в чемодан, сосредоточенно выравнивая их слоями, как вдруг из одной из рубашек выпала пачка сигарет. Она застыла, глядя на находку, а затем медленно подняла её, осматривая с сомнением. Воспоминания вспыхнули в её голове: запах табака в комнате, разбросанные окурки в углу.       — Со Хён, — позвала она осторожно, почти неуверенно, — как давно ты… куришь?       Со Хён, которая сидела на корточки, собирая вещи, посмотрела на неё с лёгким удивлением.       — Вы серьёзно сейчас? — она фыркнула, чуть приподняв бровь. — Я думала, вы давно уже заметили.       — Нет, ну… — Чхве опустила пачку на край кровати. — Я подозревала, но…       — Тогда чего переживать? — Со Хён пожала плечами, в её голосе скользнула усталость. — Всё под контролем, не волнуйтесь.       Она поднялась с места, но едва сделала шаг, как её лицо побледнело. Мир закружился перед глазами, и она пошатнулась.       — Со Хён! — госпожа Чхве бросила вещи и успела подхватить её, крепко удерживая за плечи.       — Всё нормально, — слабым голосом пробормотала девушка, но выглядела она далеко не нормально.       — Нормально?! — Чхве подняла её голову, заставив посмотреть в глаза. — Ты когда в последний раз ела?       Со Хён устало опустила взгляд.       — Два дня назад, наверное…       — Что?! — возмущённо воскликнула Чхве. — Два дня?! Ты в своём уме?       Она усадила Со Хён на кровать, быстро направляясь к двери.       — Айгу! Нет, так дела не пойдут! Ты сейчас же что-нибудь съешь! Пошли!       — Тётя Чхве, не стоит, всё нормально, правда, — едва слышно выдохнула Со Хён, опустив голову. — На это у нас нет времени, поэтому, пожалуйста, не утруждайтесь. К тому же… это ничего по сравнению с диетами мамы, я переживу.       Эти слова будто ножом резанули госпожу Чхве. Она замерла, обернувшись, и впервые за долгое время увидела, как хрупка и уязвима эта девочка, которой приходилось слишком многое терпеть в одиночку. И, видя всё это перед собой, Чхве ничего не пыталась делать и чувствовала себя просто ужасно. С поникшим видом она хоть и не сразу, но продолжила собирать вещи, понимая, что разговор подошёл к концу.       Экран ожил новой сценой. Девушки сидели за столом в школьной столовой. Шум голосов и звон столовых приборов создавали уютный фон. Камеру держала Минджон, осторожно снимая свой поднос, стараясь не привлекать к себе внимания.       «Сегодня у нас суп с тофу, рис и… немного кимчи», — тихо сказала она, переводя камеру на свою еду. Её голос звучал мягко, с лёгкой неуверенностью.       «Омо, кулинарный влог от нашей Минджон! — засмеялась Чэвон, наклоняясь к камере. — Давай, не стесняйся, уверена, что видео выйдет отличным».       Чэвон перевела камеру на себя и радостно помахала рукой, но её взгляд случайно зацепил поднос Со Хён.       «Подожди, подожди! А это что за порция такая? — удивлённо спросила она, показывая на почти пустой поднос подруги. На нём было лишь немного супа и маленький кусочек рыбы. — Это всё, что ты собираешься есть?» — добавила она с ноткой беспокойства, пододвинув камеру ближе к подносу, а затем к девушке.       «Да что вы все так удивляетесь? — Со Хён улыбнулась, слегка пожав плечами. — Я просто на диете».       «На диете?» — Минджон мягко подняла взгляд, стараясь не показать волнения.       «Да ладно тебе, — вздохнула Чэвон. — Ты и так прекрасно выглядишь! Ещё немного — и ты просто исчезнешь, Со Хён-а!»       «Спасибо за заботу, но правда всё-ё-ё нормально, — ответила Со Хён с лёгкой улыбкой, поднимая ложку супа. — Я давно привыкла».       Чэвон закатила глаза, но тепло улыбнулась.       «Ладно, только обещай, что не будешь перебарщивать, хорошо?»       Минджон тихо кивнула, поддерживая взглядом.       «Мы же рядом», — добавила она тихо, с лёгкой улыбкой.       Со Хён бросила на них благодарный взгляд.       «Знаю. Спасибо вам».       Камера выключилась, оставив после себя тёплую, почти семейную атмосферу. Следующее видео сразу после этого начиналось с того, что Минджон стояла перед зеркалом в школьном туалете и, слегка смущаясь, пыталась снять себя на камеру. Вдруг послышался странный звук, как будто кто-то резко задыхался, а затем слабая, тревожная отрыжка.       Минджон замерла, её взгляд тут же перенёсся на соседнюю кабинку. Звуки не прекратились, и уже точно стало понятно, кто это был.       «Со Хён?» — тихо позвала Минджон, не получив ответа, она подошла ближе к двери, чувствуя, как в груди сжалось от беспокойства. Девушка, походу, забыла о включённой камере и снимала только пол.       «Ты тоже это слышала?» — спросила Чэвон, выйдя из другой кабинки, беспокойно переглядываясь с подругой.       Неуверенно кивнув, Минджон осторожно постучала в дверь:       «Со Хён? Всё нормально? Открой, пожалуйста!»       Молчание. Она постучала ещё раз, и наконец дверь слабо приоткрылась. Со Хён появилась на пороге, бледная, с рассеянным взглядом. Она пыталась скрыть неловкость, но едва ли могла это сделать.       «Ты… ты в порядке?» — неуверенно спросила Чэвон, оглядывая её поникшая лицо.       Со Хён вздохнула, отводя взгляд, будто оправдываясь, хотя не было ни одного слова:       «Не беспокойтесь, всё нормально, — ответила она, стараясь не встречаться с их глазами. — Просто… это всё из-за съёмок. Мне нужно держать себя в форме, но сегодня я поела не по плану, поэтому иногда так получается. Но не переживайте, всё хорошо».       Минджон и Чэвон обменялись взглядами. Напряжение висело в воздухе, как будто что-то невысказанное витало между ними, но никто не решался это озвучить.       «Но ты же и так ешь мало… зачем ты так…» — не смогла закончить мысль вслух Минджон, с тревогой смотря на девушку, но Со Хён лишь улыбнулась слабой улыбкой, по её лицу скользнула тень.       «Серьёзно, не переживайте. Это всего лишь на несколько дней, обещаю. Как только закончатся съёмки, я не буду так делать, хорошо? — Со Хён снова постаралась уверенно смотреть на них, но в её глазах было нечто другое, как будто она хотела, чтобы её оставили в покое. Быстро поправив волосы, она стала нервно мыть руки. — Давайте забудем про это и пойдём, скоро уроки начнутся».       Чэвон посмотрела на неё, но, заметив её замкнутую позу, поняла, что не стоило настаивать. Минджон же всё-таки не могла отделаться от чувства, что что-то здесь было не так. Видели они Со Хён такой впервые, и их шоковое состояние было оправданно.       Однако напряжение в комнате осталось. Вопросы оставались висеть в воздухе, но все молчали, как будто боясь разрушить хрупкую тишину. Камера с тряской выключилась, тем самым дав понять, что последнее видео на этом и закончилось.       В комнате девушки царил беспорядок или, другими словами, просто хаос. Незастеленная кровать, перевёрнутый стол со стулом, вывернутый наизнанку шкаф, да и вещи, валяющиеся повсюду. Чемодан, что наконец был собран, стоял у двери, а рядом была Со Хён, которая с некоторым трудом надевала сумку через плечо, а затем и кепку. Она выглядела чуть лучше, чем час назад, ведь благодаря Чхве смогла переодеться и привести себя в норму. Но даже так бледная, как бумага, кожа, да и слегка трясущиеся руки не оставались незамеченными для женщины. Смотреть на такое состояние девушки было крайне сложно, но она держалась как могла.       — Так, вроде бы всё, — нервно поправив чёлку, женщина выглядела растрёпанной и нервной. Со Хён из-под кепки смотрела на неё неотрывно, понимая, что не только ей тяжело. — Но всё же было бы, конечно, лучше, если бы ты покушала, но раз уж не хочешь, то… а может, я тебе положу еду? Да, может, там по дороге покушаешь, да с друзьями поделишься, точно! Сейчас я пойду на кухню и принесу тебе…       Не договорила она слова, как Со Хён просто без слов обняла её, крепко хватаясь. Прикрыв глаза, она правда пыталась забыться и просто побыть маленькой девочкой в её руках. Как в старые добрые времена, прямо как в детстве.       — Тётя Чхве, спасибо вам за всё, — спустя время заговорила Со Хён, чувствуя, как она обняла её в ответ, утешающе прихлопывая по её плечу, хотя слёзы у неё в глазах стояли давно. — Не совру, если скажу, что вы были единственной причиной, из-за которой я спешила домой.       Отстранившись, Со Хён с полуулыбкой стёрла с лица женщины слёзы, видя, как она правда старалась не поддаваться эмоциям.       — Помню, как вчера, когда ты была такой маленькой и бегала за мной, задавая разные вопросы… — смотря ей в глаза, хоть и со слезами, но с улыбкой сказала она, поправляя её волосы. — Мне так жаль, что всё так вышло, но ты можешь в любое время связаться со мной, хорошо?       Со Хён кивнула, сжимая в руке её руку. Со стороны могло показаться, что её решение покинуть дом очень спонтанное и даже чересчур эмоциональное, но жить в месте, где каждый угол терзал травмами и воспоминаниями, не самое лучшее решение. Да и к тому же, пока не разрешится ситуация с мамой, да и если вообще это произойдёт, она и не будет думать о том, чтобы вернуться. Тут её уже ничего не держит, она давно должна была это сделать, рано или поздно этот день бы настал.       Вдруг на улице послышался звук автомобиля, и Со Хён сразу поняла, что за ней уже приехали. Должно быть, это они. С помощью Чхве они спустили чемодан вниз по лестнице и направлялись к дверям, ведь открыть её они не смогут, нужно с внутренней стороны. Но как же Со Хён ошибалась. Когда дверь открылась, перед Со Хён оказалась не компания друзей, как она ожидала, а Хе Джин. В её руке был зажат фотоаппарат, тот самый, который стал началом этого неприятного открытия. Но её глаза были прикованы к чемодану у ног дочери и её собранному виду. Она сразу поняла, что тут происходило.       Хе Джин застыла, словно вкопанная, чувствуя, как в груди всё сжалось. Комок подступил к горлу, а в уголках глаз заблестели слёзы. Она хотела что-то сказать, попытаться удержать её, но слова застряли на полпути. Рука, которая потянулась к дочери, замерла в воздухе.       Со Хён, заметив её движение, на несколько секунд застыла, боясь даже дышать неправильно. Но, собрав силы, она лишь молча поклонилась в ответ. Это был поклон не из почтения или уважения, а словно прощание. Медленный, полный тяжёлой решимости.       — Мама… — голос девушки звучал спокойно, но в нём было что-то надломленное. Она выпрямилась и встретилась с ней глазами. — Мне жаль, что всё так вышло.       Хе Джин моргнула, осознавая, что это Со Хён начала разговор.       — Мне жаль, что я не стала той дочерью, которой вы хотели меня видеть, — её голос дрогнул, но она быстро взяла себя в руки. — Да, я курю. Уже несколько лет. Да, я проваливаю экзамены и не дружу с детьми из «правильных» семей, которых вы мне подбираете. Я пыталась оправдать ваши ожидания, правда. Но у меня… не получилось.       Хе Джин сжала пальцы на ремне фотоаппарата, словно это могло помочь ей унять дрожь в руках.       — И знаете, что? — продолжила Со Хён с неожиданной силой в голосе. Хоть и слёзы наворачивались, она держалась и через силу улыбнулась. — Я уже устала и больше не хочу пытаться. Потому что впервые за долгое время я правда счастлива. У меня есть друзья, которые принимают меня такой, какая я есть. И я больше не хочу жить так, как будто каждое моё движение должно быть ради кого-то. Поймите уже, что я не идеальная и не ваше копия.       Слова девушки разрывали сердце Хе Джин. Она попыталась что-то ответить, но слёзы всё-таки прорвались наружу. Впервые за долгие годы она позволила себе плакать.       Со Хён поклонилась ещё раз, глубже, словно ставя точку в их разговоре.       — Простите, мама, мне правда очень жаль, — она выпрямилась и, не оглядываясь, шагнула в сторону к выходу.       — С…Со Хён… — голос Хе Джин дрогнул, и она, сделав шаг вперёд, попыталась дотянуться до дочери, но мягкая рука Чхве легла ей на плечо.       — Не надо, — тихо сказала она, удерживая женщину. — Дайте ей уйти.       Хе Джин замерла. Перед глазами всё поплыло от слёз. Со Хён уходила, а вместе с ней уходила последняя надежда на то, что она сможет сохранить эту семью.       Хе Джин застыла у двери, за которой только что исчезла её дочь. Её сердце билось так сильно, что казалось, оно вот-вот вырвется наружу. Комната внезапно стала невыносимо тихой, но в её голове вспыхнули образы из прошлого, как всполохи молний.       Она вспомнила, как много лет назад стояла на этом же самом месте, сжимая кулаки, когда он уходил. Его чемодан, его холодные слова, его шаги, которые становились всё тише. Тогда она молчала, гордо глотая слёзы, не желая давать ему удовлетворения видеть её слабость.       Но сейчас это было иначе. Сейчас уходила её дочь.       Её губы задрожали, а руки стиснули спинку дивана, как будто это могло дать ей хоть какую-то опору. Она попыталась вдохнуть, но воздух не доходил до лёгких. Вдруг, против её воли, его имя сорвалось с её губ:       — Чхан…       Едва произнесённое имя резануло по сердцу. Осознав, что сказала это вслух, Хе Джин быстро закрыла рот рукой, словно боялась, что этим могла бы вернуть его призрак.       Она не смогла сдержать слёз. Тихий, горький плач вырвался из глубин её души. Её плечи дрожали, а ноги будто ослабели. Она прислонилась к дивану, медленно скользя вниз, хоть изо всех сил пыталась удержаться на ногах. Чхве стояла рядом, пытаясь её утешить, хотя смогла бы она?       Воспоминания накатывали волной. Его равнодушный взгляд. Звук захлопнувшейся двери. То чувство пустоты, которое она носила в себе все эти годы. И теперь эта пустота вновь оживала.       Тихие всхлипы эхом разносились по комнате. Она не была готова к этому. Её всегда пугала мысль, что дочь станет ещё одной раной, как когда-то стал Чхан.       — Почему… — прошептала она, срываясь на глухой шёпот.       Но ответа не было. Только её слёзы, падающие на холодный пол, и пустота, которая вновь накрыла её, словно старая знакомая.