Король Тёмных миров

Вернулась я в свою комнату ошарашенная и злая как черт. Аен, конечно же, бросился сразу ко мне, но я закрыла его тявкалку рукой и велела заткнуться. До него в кои-то веки дошло, что лучше меня не бесить, и он послушно замолчал, но поплелся за мной к кровати какого-то хрена. Я остановилась и спросила: – Что это ты делаешь?! – и пока Аен не успел подумать, что кто-то разрешил ему разговаривать пояснила: – Что-то ты сильно зарвался. Кто ты, по-твоему, такой? Может в своем воспаленном воображении ты и повелитель Вселенной, но на деле ты всего лишь мой жалкий раб. Быстро встал на колени и не смей и шелохнуться, пока я не разрешу. Ох, древний сатана, как же я устала и заебалась! Я плюхнулась на постель и старалась не смотреть в ту сторону, где Аен, исполняя мой приказ, совершенно не по-рабски сверлил меня глазами. Скотина. Я стянула с себя туфлю и зарядила прямо в его наглую башку. Туфля отскочила от типично чугунного Аратоновского котелка, а тот даже не поморщился. Я глядела в потолок и мечтала, чтобы скорее состоялся ритуал и меня уже убили наконец или, само собой лучше, не убили, но чтобы вся эта хрень закончилась и у меня перестало без конца играть очко. А мне нужно было бежать на свиданку к еще одному маньяку, который будет мне угрожать. И лучше идти, потому что с другими я встретилась и этот теперь может залупиться. Я закряхтела, как старый драндулет, и заставила себя подняться, прохромать полкомнаты и поднять туфлю. – Я разгадал шифр в записке, – сообщил Аен, хотя разговаривать я ему не разрешала, а потом вцепился в подол моего средневекового платья. – А давай, когда ты вернешься, накажешь меня? Ну по-жесткому. Я же заслужил наказание… м-м… моя Госпожа? Я посмотрела на его горящие глаза и пылающие щеки и понадавала затрещин авансом. – Наказание говоришь?! – вот умеет же вывести. – Для тебя это не наказание, а награда. Хочешь и рыбку съесть и на хуй сесть, скотина?! Не зли меня, чудище ебаное, а то я накажу тебя по-настоящему! Будешь плакать вот такими слезами и молить о пощаде! Аен побледнел и утихомирился. – Я понял, – заверил он меня, и не поднимаясь с колен, типа не нарушает мой приказ, зашагал на них к какому-то самодельному тайнику, чтобы приволочь записку. Гайцы – один из угрюмых монахов, который занимался чем-то вроде обучения боевым искусствам, подсунул мне на семейном ужине какое-то бредовое хокку. Не спали гули, полетели попастись. Я вчера была ужратая, поэтому сразу не поняла. Аен видимо считал, что до меня и сейчас не доходит, поэтому захотелось его придушить. – Он тупой? – я была поражена, как взрослый мужик может использовать такой детский шифр. – Нужно сказать ему чтобы сам не спалился. «Не спалитесь», совсем охренел. Он же…, – я так возмутилась, что до меня не сразу дошло главное, – он, что знает про тебя? Ёб! Ёб твою мать! Думаешь, это угроза? – Похоже на то, – вздохнул Аен, и я поняла кое-что еще. Ему на радость, а мне для расслабления нервной системы, я его хорошенько отпинала. – Это Нае, так?! – я вытерла ему лицо дурацкой запиской. – Она так сама спалится. Скажи, чтобы была осторожнее. Нет, не выходи из этой комнаты ни в коем случае, я сама найду ее и скажу. Вот же срань! Я наконец напялила долбанную туфлю и свалила на очередную свиданку. Охог ждал меня в длинной галерее. По его усталому взгляду было ясно, что ему было глубоко посрать на мое появление и, если бы я не пришла совсем, он бы ни капли не обиделся. Этот чувак был значительно ниже и щуплее своих братьев, не настолько, конечно, как Аен, но достаточно чтобы сойти за просто высокого парня, а не за шкаф-купе. Охог задумчиво потер большим пальцем свой крючковатый нос, отчего все инстинкты во мне завопили, что он что-то скрывает. – Вечер добрый, – от нечего делать покачиваясь на тяжеленных каблуках, поприветствовала я очередного деверя, раз уж он сам молчал как партизан и по его мутным глазам вообще хрен проссышь заметил он меня или нет. – Погодка огонь просто. Может лучше на улочку, на променад? – Не, – лениво протянул Охог, своей интонацией информируя меня о том, что хрен там он куда попрется. – Давай картины смотреть. – Ну ок. Я окинула взглядом длинную вереницу портретов в рамке. И с этого края было прекрасно видно, что ни одной бабы на них не было, не нашлось достойных так сказать. – Семья, – тяжело вздохнул Охог и повел меня за собой по коридору. – Папа, – он махнул на Маграновскую харю на стене. – Рашцах, – так же не глядя объявил он следующую картину, откровенно стараясь побыстрее от этого отделаться. – Это он у вас старший? – я попыталась узнать хоть какую-то информацию на этой экскурсии класса эконом. – Да, – раздраженно выдохнул Охог, по его закатанным глазам было видно, что он надеялся, что вопросов не будет. – По старшинству от старшего к младшему. Хуппо. – Его не было на ужине, – я уже начала пытаться разобраться в братьях, потому что, по всей видимости, общения с ними избежать не получится. Охог что-то непонятное крякнул и ответил: – Умер. – Отчего? – Бля! В котел упал. – В котел? – мне показалось, что он мне сейчас врежет, но что-то его сдержало, заставляя проявлять небывалое терпение. – Литьевой. Брали завод лунной стали. Демон швырнул. Я ненадолго заткнулась, в красках представляя блокбастерскую сцену схватки с демонами на сталелитейке и как огромный жуткий демон схватил тоже немаленького Маграновского отпрыска и бросил в расплавленный металл. Охог продолжил меня просвещать. – Каас, Жиггер, Олег. Парак тоже умер. Нет, не в котел. Его убили, кто не знаю. – А когда Каас лишился глаза? – я совершенно не успевала за повествованием, на картине кудрявый обояшка все еще сверкал двуглазостью. – Во вторник, – попытался срезаться Охог, но не успела я открыть рот тут же сдался: – Папа наказал его. – За…? – Убийство Парака. – Ты же сказал, что не знаешь, кто его убил, – я охренеть как запуталась, а этот хмырь просто сказал: – Да, – и пошел дальше. – Это Фарак. Да, они близнецы. Гамиль, Торри, я, Аен. Последний мне был интереснее всего, и я специально притормозила чтобы получше рассмотреть эту наглую рожу, но, ебанный в рот, на том месте, где я должна была лицезреть Его Величество, на хрен ничего не было. Пустая стена. – А где? – растерянно спросила я. – Черт, я по инерции назвал. Этот позорный был. Папа его выгнал и портрет снял. Неважно. Палахат умер от проклятья. Грахен. Тог. – Что же в нем такого позорного было? – я немного оскорбилась за любимого. – Доходяга, – пожал плечами Охог. – Блин, какая же ты нудная. Короче, не представительный он был, слабый сильно и странный. Папа его стеснялся. Белая ворона. Потом он исчез. И, нет, я не знаю куда. Хватит уже спрашивать. Аен исчез, портрет тоже сняли. Думаю, папа избавился от того и от другого. Я не знаю ничего. Отъебись по-хорошему. Давай, уже закончим и я пойду пожру. Воттан. Мавен выпилился. Леват, Вожер, Аен. – Еще один Аен? – значит мне тогда не послышалось. – Похоже раз один Аен не получился, папа решил попробовать еще раз, – предположил Охог. Мне так не показалось. Я была совершенно противоположного мнения: Магран тосковал по пропавшему сыну, поэтому назвал в его честь еще одного. Не думаю, что он стал бы снимать его портрет. Возможно, ему даже не было известно, что его кто-то снял: это место выглядело довольно заброшенным. Я молчала, Охог тоже. Он кривился и явно мечтал поскорее свалить. Было очевидно, что вся наша встреча ему на хрен не далась, но для чего тогда звать? – Все? – нетерпеливо поинтересовался Охог. – Ты мне скажи, – парировала я. – Ой, бля! – он в сотый раз закатил глаза и прошагал мимо меня, но в последний момент обернулся и сунул мне в руки коробочку с дорогущими брендовыми духами. – На вот. Добро пожаловать в семью! И ушел. Я стояла и ошалело смотрела ему вслед. Ну и дичь, еб вашу мать!