Король Тёмных миров

Здравствуй, дорогой дневник, вот уже несколько дней я торчу в Гиблой пустоши с двумя придурками и младенцем. Не знаю, сколько еще выдержу. Как же это случилось? Дайте вспомнить. Все началось в четверг, когда к нам на огонёк заглянул ещё один Маграновский сын. А потом.… Пятница – Давай его убьем. – Откуда такая кровожадность? – удивился Аен. – На тебя совсем не похоже. Я одарила его взглядом, по которому он сам мог догадаться, что я сейчас чувствую. – Признайся, – Мой взгляд стал еще более пристальным, чтобы он понял, что я имею ввиду. – Это ты во всём виноват? Я прям чувствую твои проделки. – Да я ни при чём, честное слово. – Мне пофигу. Реши эту проблему. Быстро! Я развернулась и ушла в повозку, хлопнув дверью. Аен определенно темнил и много чего не договаривал. Никакими ни пытками, ни клещами вытащить информацию из него не получилось бы. Сыворотки правды у меня под рукой не было. Лоботомию делать я не умела. Хотя на тот момент мне хотелось вскрыть пару черепов. Внутри был младенец, которого я с возмущённым видом вынесла наружу и вручила его непутёвой мамаше, после чего не меняясь в лице, вернулась обратно. Пусть сам возится со своим приобретением. Пока я дулась внутри кибитки, взошло солнце и мы отправились в путь. Грахен, естественно, отправился вместе с нами. Он заперся во внутрь и увалился на постель, занимая собой практически все тесное пространство. Чтоб не тесниться в этой консервной банке, я быстро свалила вперед на козлы рулить. Под весом этого амбала повозка накренилась, бедная лошадь закряхтела. С горем пополам мы тронулись с места. Не прошло и пяти минут, как ко мне с ребёнком приполз Аен и яростно зашептал: – Надо срочно от него избавиться. – Вот и займись этим, – шикнула я на него. Аен сверкнул своими кошачьими глазами, дернул за поводья, лошадь повело в сторону, мы наскочили на камень и чудом не перевернулись. Внутри кибитки здоровенный Грахен свалился с кровати и чуть не переломал мебель. Изнутри послышался забористый мат. – Колесо сломалось, – картинно всплеснула руками Аен, даже не вздрогнувший при этом и продолжавший спокойно держать ребенка, и снова зашептал: – Пусть забирает посылку и проваливает. – Я тут при чем? – таким же шепотом возмутилась я. – Это твоя родня, между прочим. Чтоб им пусто было. Из нашей маленькой стильной повозки под гиблопустошное солнышко явился здоровенный хрен и устроил настоящую истерику, как баба базарная, честное слово. Бросай, говорит, свое барахло и езжай нормально на лошади. Под барахлом он, видимо подразумевал и Аена, который несмотря на свой отказ от братоубийства, явно ели сдерживался, чтобы не выпустить ему кишки. Я ответила уважаемому товарищу, что если так сделаю, то мне придется ехать без него, либо ему без меня – лошадь нас обоих не выдержит. Грахен покрылся испариной от злости, назвал меня долбанной сукой и свалил куда-то, видимо отлить. Аен порывался пойти следом и все-таки его прирезать, но сдержался. Потоптавшись на месте, он заявил, словно это у меня глаза горели жаждой крови: – Нельзя его сейчас убивать – это привлечет к нам ненужное внимание. Придется потерпеть и сделать это потом, – что означало, что братоубийство все-таки будет, но не сейчас. – А зачем его вообще убивать? – беззаботно ответила я, надеясь подразнить это чудовище, потому что сто процентов из-за него мы снова встряли в жуткую историю, а он ни капли не раскаивается. – Приятный паренек. – Что? – Аен выпучил глаза, демонстрируя, что не оценил шутку. Я не успела ничего придумать, чтобы разозлить его еще больше, потому что вернулся Грахен и велел быстрее чинить мою телегу, если мне жизнь дорога. Аен, как низший по званию в нашей троице, уложил ребенка и отправился исполнять приказ. Я снова развела костер, потому что в Гиблой пустоши гулял мерзкий сквозняк. Аратоновский царек потребовал снова подать ему еды и питья. Я тоже с удовольствием накидалась. Аен чинил колесо, точнее прикидывался, что чинит, а сам злобно зыркал на нас. Причина была ясна: во-первых, он откровенно ненавидел своего гарилообразного брата, во-вторых, этот мудила постоянно клал свою гигантскую лапу на мою ногу и пытался обнять. Я специально не отсаживалась, потому что Аеновская рожа при виде этой картины радовала мой взор. Вместо этого, я глупо захихикала, доводя его окончательно. Аен незаметно достал маленький ножичек и на дереве повозки нашкарябал какие-то руны. Не прошло и полчаса, как Грахен подскочил на ноги как ужаленный и, весь трясясь, судорожно достал из кармана стеклянный шар размером с яблоко, в народе именуемый магическое око. Я такими не пользовалась, как по-мне, обычный телефон куда лучше и удобнее. Из шарика раздался родной хозяйский голос, и все присутствующие напряглись, даже ветер притих. – Где ты, Грахен? – хмуро спросил Магран. – Я отправился проконтролировать девку, отец, – чуть ли ни фальцетом пропел детина. – Чтобы она не напортачила. Это никак не помешает ритуалу. Про ритуал я, естественно, знать была не должна, поэтому глава Слепой змеи покосился на меня из магического ока и назвал своего отпрыска идиотом. Мы с Аеном замерли, в надежде, что он отправил сынка домой, но Магран повращал глазами и заявил: – Может это и к лучшему. У меня дурное предчувствие. Что-то надвигается. Будь осторожен. После чего он благословил своего сына, если так можно сказать о прочитанной сатанинской молитве, и отключился. Я посмотрела на Аена – у него отвалилась челюсть. Уверенна, это его работа. Он как-то сделал так, что Маграну срочно захотелось позвонить, возможно дал какие-то указания Нае, уверенный, что тот быстро отзовет Грахена. Он редко матерился, поэтому можно было сказать, что такой промашки наш гений никак не ожидал. Аен вдруг оказался у моего уха. – Теперь он не только не свалит прямо сейчас, но и побоится брать посылку, – сообщил он. – А кто в этом виноват? – поинтересовалась я. – Так не должно было быть, – оскорбился Аен. – В твое путешествие вмешиваться нельзя. За нами даже не следит никто. Папа должен был рассвирепеть и велеть ему убираться. – А то, что ты со мной никак ритуалу не мешает? – Что я? – не сразу понял Аен. – Я твой раб, я не в счёт. Я практически часть тебя. Как это смущающе звучит, – он зарделся, погрузившись в свои похабные фантазии, и вернулся к починке колеса. Между тем Грахен стоял растерянный. По его перекошенной роже было видно, что он не может понять хорошо ли то, что сказал отец или он теперь в полной жопе. Потом заплакал ребенок. Грахен велел его заткнуть, Аен не смог и так распереживался, что забыл о своей ненависти и искренне жаловался ему, что ей не нравится молоко, хотя он накупил всякого и даже самого сладкого демонического. – Вот попробуй моего, – тоже неожиданно добродушно предложил Грахен и достал из сумки бутылочку. Аена это совсем не удивило. У меня отвалилась челюсть. Я схватила «мамашу» за локоть и стала допытываться. – Я надеюсь он не с себя его сцедил. – Нет, конечно. Дома полно женщин, которые дают молоко. – Дают молоко? – меня это возмутило. – И вы это пьете? – А что такого? – удивился Аен. – Всех материнским молоком кормили. – До скольки лет? – Какая разница? – он пожал плечами, усиливая мое отвращение к данному открытию. – Его можно в любом возрасте пить. В моей семье все так делают. Папа вот… – Куча чокнутых мужиков твоя семья! – одними губами проорала я, чтобы другой Аратончик меня не услышал. – Твои братья, твой папочка и… ты! Ты тоже так делал? – Дома конечно, – Аен все еще тупил, но уже ощутил раскаты надвигающейся бури. – Меня даже больше остальных заставляли, но не помогло. – Мерзость какая, – от отвращения у меня скрутило лицо. И тут он понял. Делая в нем дырки взглядом, я достала из чудо-сумки длинную тяжелую цепь и пристегнула ее к его ошейнику одним концом, а другим к телеге. – Чего ты разозлилась? – растерялся Аен, с пылающим лицом хватаясь за свои оковы. – Закрой свой рот, раб, – у меня тоже пар шел из ушей, только в отличии от него не от возбуждения. – И вспомни свое место. Атмосфера накалилась окончательно. Грахен сидел у костра напротив меня, по выражению его лица было непонятно: думает он или какает, так или иначе любимый папочка напряг его не на шутку. У меня настроение портилось, потому что мне очень не хотелось, чтобы меня и дальше затягивало в эту мерзкую семейку. За моей спиной вокруг кибитки, гремя цепью, кружил Аен. Он то ковырял поломку, то бегал к младенцу и все время что-то бубнил себе под нос, иногда подползая ко мне со спины и доводя меня окончательно. – Я вот не понимаю, что такого? – растерянно мямлил он. – Ты же сама оргии устраивала и не такое видела. Да мы в Темных мирах, в конце концов. – Идиот! – отвечала я. Его глаза расширялись, брови сходились на переносице, а по дергающемуся лбу и шевелящимся на голове волосам было видно, как копошатся его извилины в отчаянной попытке понять как устроенно мое мышление. Ну куда там ему – этому остолопу непрошибаемому. От злости я так возбудилась, что схватила гремящую цепь и за нее утащила Аена за повозку. Там нагнула и трахала так что кибитка, вся шатаясь, визжала не тише его самого. Когда мы закончили, мне на душе немного полегчало, но не до конца. – Помоги мне от него избавиться, – велела я Аену, натягивая на себя штаны. Тот напряженно кивнул и в этот раз сел за костер переговоров вместе со мной. Грахен, все еще находясь в своих фантазиях, поинтересовался: – Чего это он в маске? – Уродливый, – сообщила я, Аен закатил глаза. – Зачем тогда взяла такого? – намертво приебался Грахен. – Жопа красивая, – продолжала городить я, хотя это было уже правдой. – Просто мечта. Одно удовольствие трахать. – Правда? – заинтересовался шкафоподобная версия Аена. – Дай проверить. Грахен поднялся на ноги. Мы тоже. Глаза Аена горели, все его тело напряглось, и я поняла, что, если Грахен коснется его хоть пальцем – братоубийство состоится. Тем временем «айсберг» надвигался, видимо совершенно не подозревая об опасности. Аен просто стоял и выглядел расслабленным. Но я бы сама не рискнула приближаться к нему в этот момент. Наконец они оказались рядом и пару минут сверлили друг друга взглядом. Потом Грахен положил свою лапу на Аеновское плечико, а другой схватился за пояс его модных брюк, очевидно намереваясь содрать их и самолично убедиться в охуенности его задницы. Все это молча. В абсолютной тишине Грахен и свалился без чувств на землю. Взобрался на него Аен уже с диким рыком и с видом маньяка душил, но не что бы убить, а так – для удовольствия. По этой же причине, отпустив братикову шею, Аен стал с наслаждением отвешивать ему пощечины. Потом плевался на него, а в конце вообще помочился, но на это я уже смотреть не стала. – Спасибо, что помог, – я отсалютовала ему серебряным кубком, которые купила для рыцарской атмосферы. – Пожалуйста! – фыркнул Аен, и я решила, пока с ним не связываться. Он, кажется, тоже хотел мне что-то высказать и тоже решил, что лучше не усугублять. – Что ты с ним сделал? – Ничего, – скривился Аен. – Просто усыпил. Проспит пару часов и все. Я заметила у него на запястье браслет с шипами, видимо отравленными. Ну конечно, этот шустрый малый был готов ко всему. – Мы теряем время, – недовольно заметила я. – Теперь придется ждать, когда он очнется, чтобы втюхать ему посылку. Чтобы он не помешал ритуалу. Последние слова повисли в воздухе. Аен мялся и дергался: – Все будет нормально, – пролепетал он. – Ну да, – саркастично отозвалась я, – это же не тебя в жертву приносить будут.