Контракт

Хината проснулся резко, как и обычно, и тут же пришёл в себя. Голубоватый предутренний свет едва проникал в чужую ему комнату. Он оглянулся по сторонам — он был тут один. Может и хорошо, что так, подумал он, потирая глаза и отгоняя воспоминание о холодных руках у своей шеи, тут же полоснувшее его сознание. По поводу своих действий он чувствовал только недоумение и точно не смог бы объясниться перед тем, кого тут уже не было. Натворил лишнего, подумал Хината, морщась и садясь на кровати. Рядом лежал лист бумаги, криво вырванный и сложенный пополам. Он видел такой в блокноте, в который Комаеда записывал свои удачные происшествия. Он хотел было проигнорировать записку, но понял, что не сможет, и развернул. "Хината, если ты проснёшься, а меня нет, то не воспринимай на свой счёт — мне надо было уйти по важным делам, о которых тебе не стоит знать! Но я должен вернуться к рассвету. Не уходи только. PS: Я так и не спросил, исключил ли тебя Киригири. Не расстраивайся, если да. Так будет лучше всем, поверь PPS: Но ты всё равно не любопытствуй больше, понял? Это важно" Хината закатил глаза. Естественно, у Комаеды оказался ужасный почерк. И что значит не любопытствуй. Он запихнул записку в карман и поднялся на ноги. Он не желал оставаться у Комаеды ни минуты больше, рискуя встретить его и получить закономерные вопросы о вчерашнем. Хината проверил время в телефоне — пять утра — и принял решение. Надо было как-то добираться домой. На улице было ещё темно и по-ночному прохладно. Он шёл по дорожке и озирался вокруг — никогда ещё он не был на территории школы в такое время. Главное здание возвышалось над остальными и выглядело зловеще на фоне едва светлеющего неба. Сквозь деревья он увидел, что на здании мерцали красные и синие блики. Неподалёку от главного крыльца стояли две скорые с включенными мигалками, а пространство было огорожено полицейской лентой. За спинами толпящихся там людей было не разобрать, что случилось, и свет слепил его глаза с непривычки. Он хотел пройти мимо, но заметил, что в открытой задней двери скорой кто-то сидел — из машины свисали длинные ноги в знакомых кроссовках. Что вокруг неё опять происходит, настороженно подумал он и направился к скорой. Ему было, что ей сказать. — А-а, колючка. Доброй ночи! — пропела Эношима, как только он приблизился. Она сидела на полу машины в раскрытых дверях и пила чай из одноразового стаканчика. Вокруг пахло ромашкой. Рядом с ней сидел Комаеда с таким же стаканом. — Ах, Хината, ты уже проснулся! А я так надеялся, что успею вернуться. — А ты тут каким образом? — спросил Хината грубее, чем имел в виду. Всё это ему очень не нравилось. — Я шёл мимо и оказался свидетелем! И из-за эмоционального потрясения меня посадили в машину вместе с Эношимой. Я не заслуживаю... — Свидетелем чего? — Ужасной смерти! — хихикнула Эношима. — Один из членов школьной комиссии выпал из окна. Вон лежит, отдыхает. Хината обернулся к крыльцу. Отсюда он смог разглядеть, что на земле у входа лежал силуэт, прикрытый брезентом. — Один из членов комиссии... погиб?.. — повторил он, осмысляя. — Да. Прямо на наших с Комаедой глазах разбился всмятку! Он представил, как обезличенная фигура падает с высоты и глухой удар о влажную утреннюю землю дрожит в воздухе. Его пробрала дрожь и он покачнулся. Медленно он опустился на пол скорой, не соображая, что садится между теми, кого только что собирался допрашивать. Комаеда чуть переставил колени, осмысляя новое расположение в пространстве, но не отодвинулся. Толпа у крыльца чуть поредела и вблизи у тела осталась одна девушка. Её длинные волосы окрашивало то в синий то в красный цвет мигалками. Точным движением она скинула с тела брезент и присела перед ним на корточки, во что-то всматриваясь. Хината удивился её выдержке — ему самому было жутко даже наблюдать издали. — Комаеда, ты это правда видел? Ты как, всё нормально? — спросил он. Комаеда смотрел на него большими глазами. Он выглядел замёрзшим и его пальцы крепко сжимали стакан чая. — Я в порядке, спасибо. Тебе не стоит за меня волноваться, — улыбнулся он. Эношима громко отхлебнула и хмыкнула: — Что это, Комаеда наконец-то завёл друга? Не могу поверить. — Я не... нет, Хината просто очень любезен и поинтересовался моим самочувствием! Это норма приличия. — Если так подумать, только с резервником такая никчёмность, как ты, и могла сойтись. — Так и есть! Ни один Абсолютный не стал бы обращать на меня внимания! Но Хината обычный человек. — Господи, как это жалко... Но скажи, конечно, у тебя сразу возникли посторонние мысли — мысли, которые ты себе не позволяешь обычно? Что тебе не обязательно предстоит прожить остаток жизни в полном одиночестве? Может, не полноценный друг, но какая-никакая человеческая связь и тебе доступна, м? Кто-то про тебя вспомнит, когда ты откинешь коньки? — проговорила она Комаеде. Тот всё ещё услужливо улыбался, но ничего не отвечал. — А может быть, ты ему даже интересен? Может, ему не противно находиться рядом с тобой? Он не чувствует жалость от одного твоего болезненного вида? Может, ты и прикоснуться к нему сможешь? — Эношима, — вставил Хината, — что ты такое говоришь?.. Зачем?.. — А ты закрой рот, — сухо приказала она. Взгляд её светлых глаз был пустым. Она сидела, поджав к груди ноги и склонив ухо на колени, и без эмоций обращалась к Комаеде. Дурацкая, самонадеянная и пустая по определению, она почему-то теперь казалась Хинате пугающей, сродни бездны под самыми ногами, куда уже скатывались мелкие камушки из-под его подошв, или силы природы, которой его безнадёжно придавило по рукам и ногам. Как будто ей стало лень притворяться и скрывать себя. Пустота зияла в её лице и его несомненно утянуло бы туда, как и их всех, даже если бы он сопротивлялся, стоило ей поманить. — Не бойся признать, хотя бы самому себе. Тебе не так долго осталось и естественно ты хочешь человеческих отношений напоследок, ведь даже ты человек. Он твоя последняя надежда на равноправного друга, вместо заискиваний перед Абсолютными, жалкая ты никчёмность. Что будешь делать? Неужели так и не сделаешь первый шаг? — Комаеда, — Хината обернулся к нему, — ты не должен это выслушивать. Хочешь уйти? Комаеда смотрел на свои колени. — Эношима как всегда очень точна, — проговорил он себе под нос. — Она хорошо поняла. В этом, должно быть, и заключается её настоящий талант... Могу ли я спросить, на самом деле Эношима — Абсолютный аналитик? — Может быть. — Поэтому она легко предсказывает тренды и может выдавать себя за Абсолютную модницу? — Поэтому я легко вижу, что ты избегаешь вопроса. Ну, дело твоё, не мне тут испытывать экзистенциальный ужас и одиночество, — пожала плечами Эношима, возвращаясь в свой обычный образ, и уставилась в телефон. Комаеда промолчал и Хината покачал головой — они оба были совершенно вне его понимания. Он снова взглянул на тело вдали и почувствовал тошноту. Было зябко и мерзко. Что-то коснулось его кисти и он вздрогнул, но не обернулся и всё смотрел вперёд. Единственное, что это могло было быть, это пальцы Комаеды. Они мягко прошлись по Хинатиной руке вниз к ногтям. Его сознание окончательно замёрзло и перестало работать. Поэтому он перевернул ладонь и коснулся Комаеды в ответ, не объясняя это себе никак. Любопытством, может быть. Усталостью. Остатками эффекта таблеток. Рука у того была всё такой же холодной, как вчера. Он задержал дыхание и взглянул на Комаеду. Тот уже следил за ним сам и чуть улыбнулся, когда их взгляды встретились, будто только этого и ждал. Тогда что-то дрогнуло у Хинаты в лёгких и парализовало его, так что он не мог снова вдохнуть. Комаеда был очень хорош собой, с ужасом понял он. Он хотел рассмотреть редкие веснушки на его лице, пряди волос, потрескавшиеся губы, белёсые ресницы, каждую, всё сразу, все его черты казались такими важными и их присутствие накинулось на него и требовало изучать, смотреть, запоминать. Хуже того, он бы схватил Комаеду в охапку и спрятал ото всех невзгод, такого хилого и очевидно больного, неустойчивого, тонкого и угловатого, неприспособленного к жизни, попавшегося в сети к Эношиме и считавшего, что это было его самостоятельным выбором, ну конечно же не было — он бы взял Комаеду в свои руки и защитил от всего, если бы у него только хватило сил и уверенности в себе самом. Как жаль, что у него пока не было ни сил, ни уверенности. Колоссальным усилием Хината отвернулся. Он держал руку Комаеды в своей и смотрел только вперёд, потому что смотреть на Комаеду после этого открытия было стыдно, и перед глазами всё мерцали сирены. Вдали у крыльца высокая фигура пересекла двор и подошла к телу на земле. В свете огней Хината узнал директора Киригири. Тот коротко переговорил с девушкой, осматривавшей тело, и направился в сторону скорой — к ним. Тогда Хината убрал свою руку. — Доброй ночи всем, — начал Киригири, приблизившись. — Я знаю, что вы потрясены увиденным, но сейчас крайне важно, чтобы мы смогли воссоздать картину произошедшего. Поэтому я попрошу каждого... — он вдруг запнулся: — Хината, а вы тут что делаете? — Я ничего, я проходил мимо. Уже ухожу, — сказал он, готовясь подняться. Киригири нахмурился. — Вам не стоит здесь теперь находиться... Пойдёмте, я провожу вас. Комаеда и Эношима, с вами поговорит Киоко. — Можно мне тоже проводить Хинату? — спросил Комаеда, пока тот поднимался на ноги. — Не в этот раз. Пойдёмте скорее. Хината бросил последний взгляд на них двоих и послушно последовал за Киригири мимо крыльца. Киригири смотрел под ноги и шёл быстро, так что Хинате приходилось догонять его. Свет слепил его, и он был благодарен завернуть за угол основного корпуса — там, вдали от мигалок, полиции и докторов, было ещё темно, и ночь будто бы продолжалась. — Господин Киригири, куда мы? — В здание нейрохирургии. Нам нужно поговорить с остальными членами комиссии. — Они тут в такую рань? — Экстренное собрание из-за убийства, конечно. — А я вам зач... так это было убийство?! — Такой вывод сделала моя дочь и у меня нет причин в нём сомневаться, — сказал Киригири и погрузился в свои мысли. Хината тоже замолчал. Значит, упавшего члена комиссии кто-то толкнул. Комаеда и Эношима были на улице в это время, но они были свидетелями на земле, то есть не могли столкнуть. Если они не врали и не покрывали друг друга, добавил голосок в его голове. Нет, конечно это было не так. Эношима может и могла бы, но Комаеда нет. Не стал бы он такого делать. Он чуть не убил меня самого, добавил голос. Комаеде понадобилось секунд пять, чтобы принять решение взорвать класс. Нужно признать, у него большие проблемы. Он сказал, что сделал это, чтобы меня защитить. И почему этому надо верить? Он сделает всё, что ему скажет Эношима, он смотрит на неё, как безумец. Если она скажет скинуть кого-то из окна, а потом наврать, то он это сделает. Он влюблён в неё. Комаеда — влюблён в неё? Нет, не может такого быть, думал он на ходу, поднимаясь за Киригири по ступенькам, проходя по пустым холодным коридорам здания нейрохирургии. Он был тут лишь однажды, когда проходил первое собеседование в проект. Его всё сильнее охватывало волнение, и когда они остановились у дверей конференц-зала, его чуть не била дрожь, хотя он ума не мог приложить почему. Из щёлки под дверьми на пол падал свет и он мог расслышать чьи-то голоса из зала. — Хината, не беспокойтесь так. От вас ничего не требуется, говорить буду я, — мягко сказал Киригири, уже кладя руку на дверь. Хината мог разглядеть тёмные круги под его глазами, усталость в плечах. — Я спокоен, — ответил он. — И вот, что ещё я хотел вам сказать. Я... надеюсь, что вы не передумали участвовать в эксперименте. Он моргнул. Мысли о проекте необычно давно не появлялись в его сознании. — Само собою не передумал! Я очень хочу. — Спасибо. Вы и не представляете, насколько это важно теперь, — сказал Киригири и открыл дверь. Вокруг переговорного стола сидели члены комиссии — двое неприятных на вид мужчин в строгих костюмах, и ещё один старик всматривался в окно в конце зала. Они обернулись, когда Киригири зашёл. Хината держался позади директора. — Господа, спасибо, что собрались так быстро, — сказал Киригири как ни в чём не бывало. — Я перейду непосредственно к делу. В свете последних событий я считаю разумным ускорить проект и начать первый этап прямо сейчас. У Хинаты отвисла челюсть. Прямо сейчас? — Э-эх, Джин, куда-то запропастилась вся твоя осторожность и этика, — усмехнулся сидящий. — Где сомнения? Метания? — К сожалению, ситуация зашла дальше, чем мы думали. Нужно действовать сейчас же, чтобы не допустить катастрофы. Мне очень жаль, но угроза намного ближе, чем нам казалось. — А я бы всё-таки обратился в полицию... — Один уже обратился. Лежит теперь под окном. — Я согласен с Джином, — прокряхтел стоящий у окна. — Убийство говорит, что мы недооценили возможности этой... группировки. Это знак нам, всей Академии, всей благородной идее взращивания талантов. Это терроризм чистой воды и под самым нашим носом. Нам нужно иметь, что противопоставить. Проблема такого размаха не решается полицией. Поэтому я согласен с Джином — нужно ускориться. Сказав это, он уставился на Хинату и вскоре двое других последовали его примеру. — Хината Хаджиме, готов участвовать в эксперименте, — сказал Киригири. — Очень славно, очень славно, — сказал старик, приближаясь к Хинате и протягивая свою морщинистую руку. — Вам выпал шанс совершить великое дело, молодой человек. Хината пожал его руку. — Спасибо, я... спасибо за эту возможность! Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы проект удался! — Вот и хорошо. Вы же не против начать прямо с утра? — Н-нет, в общем-то... Но мне надо сообщить родителям. И мои вещи дома. — Мы всё это сделаем за вас. Так что не надо и беспокоиться. Хината взглянул на Киригири за подтверждением, но Киригири не смотрел на него. — Всё хорошо? Больше нет вопросов? Тогда идите. Джин, проводишь мальчика? Охрана скоро подоспеет. И возвращайся потом. Нам нужно обсудить возможные сценарии. Они вышли из зала вместе с Киригири, который так и не взглянул в его сторону. Хината послушно шёл за ним, не зная куда, и боялся задать вертевшиеся на языке вопросы. Ему казалось, что Киригири не стал бы отвечать. Молча они поднялись на последний этаж прошли через удивившие его меры охраны — чтобы открыть последнюю массивную механическую дверь, Киригири отсканировал отпечатки пальцев. Терминал у замка кликнул и двери разъехались. Хината заглянул внутрь и увидел неприметную комнату. — Хината, — сказал Киригири кашлянув. — Да? — Тут вам предстоит провести следующие две недели — это ваша комната на время эксперимента. Если вам нужны ещё какие-то вещи, их доставят завтра. А теперь идите спать, вам стоит отдохнуть перед завтрашним днём. — Понял, спасибо, — сказал он, шагая внутрь. — И вот ещё что, — вздохнул Киригири и наконец встретился с ним взглядом. — Простите меня. Этому нет оправданий. — Чему? — Тому, что я допустил это в стенах школы... тому, что допускаю теперь. Да, кто если не Академия будет бороться с угрозой, но тем не менее, этому нет оправданий. Простите меня, если сможете, — повторил директор и потянулся к терминалу у двери, прежде чем Хината смог ответить. Дверь закрылась и Хината остался один. В комнате было абсолютно тихо и слегка пахло химией. Он прошёлся по ней вдоль и поперёк, отметил отсутствие окон, чистоту и новизну вещей. Он лёг на кровать и тут же заснул, как будто из него вышли все силы и не осталось ни капли желания продолжать участвовать в происходящем. Ему снились холодные пальцы в его руке. Он спал спокойно и глубоко.