Поиск ориентации (в пространстве)

      Сначала я подумал о тысяче мест, где было бы оказаться куда радостнее, чем здесь. Развернуться, уйти в любое из них и забыть об этой раздражающей случайности казалось отличной идеей, но только на первый взгляд. На второй же…       На второй — в квартале Учих явно перебесился какой-то сумасшедший и, удивительное дело, именно он мог помочь мне в моём несчастье. Решать проблемы чужими руками — не совсем в стиле Наруто, но зато так по-лисьи, что удержаться стало невозможно. Губы расползлись в хитрющей пакостливой улыбки, я попёр напролом, с апломбом атомного ледокола, к безликому жилищу местного источника бед и подпалин на домах. К деду Мадаре.       Местные порой бросали в мою сторону взгляды, но, в целом, казались такими флегматичными и побитыми жизнью, что вряд ли бы обратили внимание, приди к ним в квартал армия Кири.       Свернув к нужному забору и окинув тоскливым взглядом соседний дом, откуда разносился аромат фирменного мисо Микото-сан, я вошёл в безупречно обустроенный сад, тут же начиная обыскивать участок на предмет наличие старика. Того на улице не оказалось, зато дом, с моего последнего визита, обзавёлся перегородками и больше не походил на парящую без дела крышу.       Постучав по деревянной колонне, я прислушался, но смог услышать только шелест листьев во дворе, да голоса прохожих снаружи. Сконцентрировав природную чакру, я прощупал на всякий случай пространство, но только окончательно убедился, что дом пуст.       Подавив беспокойство — всё же старик был реально стар, — я решительно и не давая себе времени на раздумья пошёл к соседнему дому и уверенно постучал в дверь. Изнутри почти сразу послышались шаги, щёлкнул замок и дверь открылась, явив моему взору одного из самых пугающих людей деревни — Фугаку-сана. Вечно недовольно поджатые губы, хмурый тяжёлый взгляд, глубокая морщинка меж бровей, низкий рокочущий голос, внушительный рост, широкие плечи, с сильными мускулистыми руками — всё это внушало трепет с малолетства, даже такому непочтительному беспризорнику, как я.       Вот только сейчас, сам себе удивляясь, я смог увидеть, что оба красавчика-сына пошли статью и красотой не только в мать. Сглатывая загустевшую от противоречивых эмоций слюну, я пялился и силился вспомнить, зачем припёрся.       Мужчина тоже какое-то время недовольно разглядывал меня с ног до головы, особенно долго рассматривая лицо, ища в нём признаки совести, наверно. Спустя пару секунд таких гляделок, его морщинка меж бровей чуть разгладилась и он уточнил:       — Наруто?       — А? Да. Здравствуйте, Фугаку-сан. — поздоровался я.       Теперь лицо мужчины стало не только красивым, но и почти благожелательным. Он отошёл в сторону, освобождая проход, и с неожиданным гостеприимством сказал:       — Здравствуй. Давно ты не заходил. Проходи.       Шагнув в уютный дом, я опасливо оглянулся на закрывшуюся за моей спиной дверь. Фугаку-сан моих телодвижений не замечал или списывал на придурковатый характер, что куда вероятней. Пройдя мимо, он крикнул в сторону кухни:       — Дорогая, тут Наруто пришёл! Живой и почти целый! А ты переживала. — последние слова кричать не пришлось: женщина уже успела выбежать в коридор навстречу и теперь смотрела на меня во все глаза.       — Здравствуйте, Микото-сан. — кивнул я, готовясь к худшему.       — Я же говорила, что это ошибка какая-то. — тихо выдохнула она, игнорируя приветствие и подошла ко мне, чтобы крепко обнять.       Под внимательным взглядом Фугаку-сана, я семь раз подумал, как было бы безопасней обнять женщину в ответ. В итоге целомудренно положил руки на верхнюю часть лопаток, молясь всем известным Ками, чтобы никто не счёл это чересчур интимным. Всё же одну хорошую вещь за страшным мужем моей любимой мамазаменительницы я заметил давно — жену он обожал и время от времени носил на руках.       — Ты проходи, я мисо приготовила. Покушаешь, потом подстрижёмся, а то опять весь оброс. И щёки обработаем.       — Я днём был в госпитале.       — Тогда ладно.       Меня утянули в столовую, где уже было накрыто на троих, усадили за свободное место, налили полную плошку мисо и стали двигать ближе закуски. Фугаку-сан, севший рядом, наблюдал с недовольным видом, но я всё больше склонялся к мысли, что у него просто лицо такое и на самом деле его не возмущает моё присутствие за семейным ужином. Когда Микото-сан убежала на кухню, оставив нас вдвоём, я даже сумел набраться смелости и поинтересоваться:       — А для кого третье место было накрыто? Вы ожидаете гостя?       — Это место Мадара-самы. Он к нам ужинать ходит. — тут же ответил мужчина и с почти довольным видом стал уминать кулинарные шедевры жёнушки.       — А. А я как раз его искал. Но дома не нашёл.       — Прогуляться вышел. Кости размять, огнём поплеваться. — почти пошутил Фугаку-сан и я улыбнулся. Мужчина это заметил и уже сам проявил инициативу в беседе, — Он доставил немало проблем моему старшему сыну, когда пришло известие о твоей смерти.       Звучало почти нейтрально и я внутренне вздрогнул. Отложил палочки и под внимательным взглядом патриарха Учих произнёс:       — Мне очень жаль.       Как раз и Микото-сан подоспела. Она бросила на меня удивлённый взгляд, но вмешиваться не стала. Села на свободное место, обеспокоенно глянула на мужа и тот смягчился:       — Тебе не за что извиняться. В отличие от твоих сверстников, даже того же Саске, более опытному шиноби не сложно заподозрить и даже догадаться, что случилось. В общих чертах. Это происходит время от времени. Меня потому и беспокоила ваша дружба с Саске.       — Дорогой. — тихо возмутилась Микото-сан.       — Ты мне напомнил одного старого друга. Тот тоже был сиротой без прошлого. Но он всегда показывал отличные результаты и к пятнадцати стало очевидно, что прошлое у него есть, но скрыто за семью замками глубоко в хранилищах Корня. Твой феноменальный объём чакры ввёл меня в заблуждение. Разве может ребёнок без кеккей генкая быть носителем такого резерва? Но вот тебе исполнилось пятнадцать и ты чуть не умер под простейшей прямой, как палка, атакой очередного продукта жизнедеятельности Скрытого Облака. Да и объём чакры так с детства не изменился, в то время, как все твои одногодки выросли в десятки раз. Я был бы рад, будь у тебя в окружении хоть кто-то более подходящий, чтобы это сказать, но придётся тебе выслушать неприглядную истину от меня.       — Не стоит, Фугаку. — попросила Микото, но как-то слабо, будто и сама понимала необходимость.       — Не стоит. Мне многое стало понятно после последней миссии. — твёрдо сказал я.       — То есть ты осознаёшь, что вряд ли доживёшь даже до двадцати?       — Не в полной мере. Но человеку свойственно считать себя исключением из правил. — я постарался легкомысленно пожать плечами.       Есть не хотелось. Я вообще-то достаточно давно не притрагивался к еде, чтобы забыть, какова она может быть на вкус. Но мисо Микото-сан всегда ассоциировалось с беззаботным счастливым детством. Сейчас же единственная съеденная ложка ощущалась горечью на языке.       — Такова реальность. Не стоит обманываться на её счёт. Хотя, если тебе угодно… Я не тот человек, что может давать советы. Я никогда не был и не мог оказаться на твоём месте, Наруто. И как бы не хотелось казаться лучше, чем есть, я должен признать, что, вопреки всему человеческому, что противится принимать необходимость существования этого вынужденного зла, мне всё же кажется эта жертва допустимой. Потому что я знаю, как может выглядеть деревня, где все жизни, пусть и одинаково, но не стоят ничего.       — Вот поэтому я и свалил из деревни во второй раз, Лисёнок. — проскрипел Мадара, сумевший пробраться в столовую незамеченным.       Мозг был рад переключиться с темы разговора на что-то менее травмирующее. Например, какова же была сила старика в расцвете, если даже сейчас он способен полностью скрывать своё присутствие.       — Вы идеалист, Мадара-сама. — отчеканил Фугаку-сан.       — Как и ты. Но у меня хоть идея хорошая. — отбрехался дед, махнул на главу клана рукой и подозвал меня, говоря, — Супчик прихвати и пошли отсюда. А то у меня от этих поганцев бездушных несварение.       — Да, дедуль. — отозвался я, подхватил свою миску с ложкой и, не прощаясь, вышел в коридор, откуда уже медленнее, в темпе Мадары, побрёл в нужном направлении.       Шёл дед, как и раньше, величественно, гордо, широко расправив плечи, задрав подбородок, при этом так медленно, будто находился под водой. А вообще, удивительно, как у него сохранилась такая осанка.       До дома дошли молча. На ступеньках я протянул ему руку, помня, что дед не дурак помацать под столь благовидным предлогом молоденьких парней. Тот не разочаровал, почти повиснув и так не отлипнув до тех пор, пока мы не вошли в дом и я не усадил его на мягчайший футон.       Из-за деревянных, не пропускающих свет перегородок, внутри дома было темно. Сквозь приоткрытую в сад дверь пробивался тусклый свет луны и свежий воздух, но пользы от него не было. Осветительных приборов тоже не нашлось. Однако мои глаза привыкли быстро, да и дед, кажется, со своими подслеповатыми глазами, разницы особой не ощущал. Из темноты раздавалось довольное причмокивание, перемежавшееся с рассуждениями:       — Удивительная, конечно, у Узумаки живучесть. Удивительнее только как деревня во власти этих слепых баранов ещё не развалилась. Может я тупой и чего-то не понимаю? Вот скажи, чего эти кретины не могут тебя рассмотреть?       — Волосы не красные, дед. Да и дело не только в крови Узумаки. Сродство с природной чакрой, сила Курамы. Ты же заметил, что его больше нет внутри? — стал говорить в открытую я, уверенный, что Мадара не мог начать такой разговор, будь здесь лишние уши.       — Кстати об этом. Я вот пытаюсь хоть что-то рассмотреть, но вижу один только хрен. Фигурально выражаясь. Буквально, ты сейчас кажешься настолько непримечательным, что тебя аж посолить охота. Прям как моя Тень.       — Тень?       — Да. Ходит за мной последние лет семьдесят. В бою помогает. В жизни особо не мешает. Но я им не управляю. Странная штука.       — Возможно, это по моей части.       — А когда ты стал специалистом по пресным бестелесным сущностям?       — Когда в коме валялся.       — Так тебя не чакрой траванули?       — Нет. Я провалился в печать.       — Да, да, помню такую. На пузе.       — А там Курама и девка его безответственная, устроили спектакль и свалили оба на остров Узумаки. Медовый месяц у них, видите ли.       — А что за девка?       — Да, так. Жена его. Померла одновременно с ним и обратилась демоном, чтобы найти ненаглядного. А для удобства поисков стала взаимодействовать с неупокоенными душами. Её ослепили, так что приходилось так. Ну и по ходу дела переправляла за Грань.       — Это концепция мне напомнила одного чернозубого, дышащего в затылок уже второе десятилетие. — деловито заметил дед и отодвинул пустую плошку в сторону.       — Да. Шинигами. Она мне делегировала свои обязанности посредством введения в брюшную полость своего ножичка.       — Так, лисёнок, ты сейчас договорился до того, что я тебя Богом Смерти величать начну.       — И это будет корректно, но в быту неудобно. — покивал я.       Дед замолчал и задумался. Голова его работала куда лучше и быстрей моей, несмотря на почтенный возраст, потому на устаканивается всех фактов ушло не больше минуты.       — Она тебе нихрена не объяснила. — вдруг сказал он.       — Что?       — Прошлый Шинигами. Ты назвал её безответственной девкой. И по твоему рассказу я не могу никак сообразить, в какой момент проходила передача знаний.       — Вау. — емко выразил я впечатление от умственный сверхспособностей деда.       — Да, благодарю. А теперь вернёмся к насущному. Ты разобрался, как эта херня работает?       — Сначала думал, что да. Но сейчас появились сомнения. Я провожу ритуал каждую полночь, но что, если есть души, которые не получается утянуть? Мне стало известно о слухах. В разных частях страны, глухих деревнях никак не связанных с миром, в крупных городах — везде, стали всплывать истории очевидцев потустороннего. Мне кажется, я где-то недорабатываю.       — А к девке той идти планируешь?       — Да, я сразу хотел, но мне с миссиями продохнуть не давали.       — И хорошо. На острова Узумаки попасть очень непросто. Там природная защита отменная, а потом ещё и от Фуин красноволосых многое осталось.       — У меня есть воспоминания о правильном маршруте.       — Чьи?       — Курамы. — тут же ответил я и почувствовал сомнение.       Не зря. Дед фыркнул, выражая в очередной раз удивление тупостью рода людского и отдельных его представителей, а потом пояснил:       — Течения, рельеф дна, температура — имеют свойство изменчивости. Хорошо, что никуда не попёрся, а то уже гнил бы в море. Чтобы попасть на остров сейчас, придётся очень хорошо поработать мозгами сначала, а потом не хило так телесами. Надо нам будет наведаться в библиотеку вместе, книжек тебе пособирать. По теме насущной, да и для общего развития не помешает. Я, конечно, люблю идиотов, но тут уже до абсурда доходит.       — Спасибо. — смущённый собственной глупостью, прошептал я.       — Пока не за что, Лисёнок. И вообще, это тебе спасибо. Давненько мне таких интересных задачек не подкидывали. Последняя была, дай-ка вспомнить… точно. Шёл пятидесятый год существования Конохи. Я уже успел во второй раз свалить и возвращаться не планировал. Для широких масс, я этого и не делал. А вот, как оно на самом деле было, расскажу, когда ты сгоняешь мне за чайком.       — Ага. — кивнул я, поднимаясь.       Подхватив миску, я, без большого желания, вернулся в дом родителей Саске. Внезапно, это место стало вызывать не только приятные воспоминания, но и горечь, сполна перекрывающую всё прочее.       Делая что-то неприятное, важно не давать себе шанса подумать. Я снова постучал, вслушался в шаги. Дверь снова открыл Фугаку-сан.       — Здравствуйте ещё раз. Я принёс тарелку и дед попросил принести чай.       — Да, хорошо. Микото уже всё подготовила и хотела сама идти. Поднос на кухне.       Проскользнув в дом, я чуть не навернулся в попытке побыстрее сбросить шлёпки и сбежать, но был ловко пойман и возвращён в равновесие.       — Осторожней.       — Да. — кивнул я, не поднимая глаз, а потом быстренько стащил поднос и вернулся в безопасную зону.       — Ммм. Пахнет охренительно. Ставь скорее. — поторопил меня Мадара-сама.       Я не сразу сумел привыкнуть к темноте и потому снова чуть не упал, но опять оказался пойман сильной рукой. Но так как старик сидел, вернуть меня в вертикальное положение он не мог, да и с подносом в руках это было уже менее тривиальной задачей. Поэтому, во избежание, меня медленно опустили вниз, усаживая на жилистые бёдра. Только из этого положения я смог поставить поднос на предложенное место.       — А ты это случайно сейчас сделал?       — Конечно.       — Удивительные данные. — причмокнул дед и шлёпнул меня по заднице, — А теперь брысь, а то кости мои старые отдавишь.       Я тут же пересел, но далеко отсаживаться не стал. От чая в самом деле исходил чудесный аромат смородинового листва и мяты, который хотелось вдыхать вечно.       — Так вот. Задачка. За пятьдесят пять лет существования деревни, численность представителей клана Сенджу сократилась до исторического минимума и с этим срочно нужно было что-то делать. Особенно ввиду полного игнорирования этой самой проблемы абсолютно всеми. Такое ощущение, что мне больше всех надо. — дед отхлебнул немного чая, довольно зажмурился и продолжил рассказ, — Вернулся я инкогнито. Тогда заканчивалась Вторая Шинобья, Коноху в очередной раз перестраивали: надо же баблишко от выгодной кампании вкладывать. Собрал информацию, узнал, что на войне этой подохли и те немногие, кого я ещё за живых считал. Из ярких представителей осталась только бездетная Тсунаде. Остальные — осиротевшие юнцы в количестве тринадцати штук и из тех половина больная, хворая, покалеченная. Это мало вязалось с тем, что я наблюдал в первые лет двадцать после основания. Но глаза могут врать и я отправился в архив.       История затягивала, тело расслаблялось и в итоге я растянулся по полу, укладывая голову около колена Мадары на футон. Тот, удерживая чашку одной рукой, другой стал поглаживать меня по волосам. Сначала грубовато, а потом всё аккуратней и нежнее.       — Глаза меня не обманули. Сенджу выгодно отличались от многих других неебической плодовитостью. В период Сэнгоку их мёрло больше, чем кого-либо. У того же Хаширамы было семь, что ли, братьев и сестёр. И это только те, которые до шести дожили. А сколько их на самом деле рождалось… десять штук в семье и ещё нагуливалось в два раза больше. У Учих верхом мечтаний было трое. Но даже один — огромное счастье. Нас было мало и Сенджу, забрасывающие поле боя телами своих детей, всегда виделись дикарями.       — Мне казалось, Сенджу и Учиха равны по силе. — вслух заметил я, пока Мадара смачивал горло чаем.       — Да что б тебя Шинигами в пупок трахнул, Лисёнок! Бля, теперь так и не поругаешься. Назови мне главный отличительный признак клана Сенджу. Вот прям не задумываясь.       — Жизненная сила, не знаю, древесная стихия. — прикинул я, как и просили — не задумываясь.       — Да, молодец, вот те кол, можешь на него сесть. Ты только что мне описал Хашираму Сенджу. Да будет тебе известно, что он единственный из известных истории пользователей стихии дерева. Точно в библиотеку пойдём. Давай ещё варианты.       — Ну, чакры много.       — Опять мимо. Даже у Тобирамы, этого гения, чакры было, как у среднего Учихи. Но в отличии от большинства представителей своего стада, тот ещё умел в голову не только кушать и хуй совать, но и думы думать. А это мало кому доступно.       — Тогда сдаюсь. — признался я, желая поскорее узнать, какой же будет ответ.       — Жизненная сила. — выдал дед.       — Так я же говорил!       — Захлопни ебальник, Лисёнок. Помню, что ты говорил. Но, зуб те — последний — даю, что не ту силу ты подразумевал. Живучесть, устойчивость к болезням, отменный метаболизм — это всё не о том. Плодовитость, как я уже говорил, дополненная такой штукой, которой я присвоил кодовое название «ебанутая изменчивость генов». Сокращённо: ЕИГ. Во время отрыжки особенно хорошо звучит.       После этого дед рыгнул, проговаривая звук «еиг». А потом рассмеялся. Я тоже рассмеялся, но не так охотно — слишком было интересно, что там дальше.       — Детей не только много, но и все они постоянно рождаются с ебанутой кучей мутаций. Сокращённо: ЕКМ. Любые изменения генов в пределах одного поколения, как правило, во вред. Редко — ничего не происходит. И, почти никогда, мутация не приводит к позитивному исходу. Но у Сенджу мутации каким-то образом работали чуть лучше. Только половина из них оказывалась негативной. Остальная половина нейтральная и раз на тысячу получалось что-то приличное. Последние выживали и вели клан вперёд. Остальные бесславно погибали от болезней или куная врага.       — То есть Первый был тем самым одним на тысячу?       — Какой там. — усмехнулся Мадара, — Это чудовище единственное в своём роде, как и многие члены клана Сенджу, унаследовавшие удачные мутации и решившие основать свои кланы. Так и твои Узумаки появились.       — У Курамы на этот счёт альтернативное мнение.       — И он может засунуть его себе в свой облысевший зад. Я слишком стар и не склонен менять мнение. — тут же отреагировал дед и продолжил, — У покинувших клан, если повезёт найти подходящего партнёра с максимально непрошибаемыми генами, рождалось потомство, наследующее конкретные мутации. Так появились на самом деле почти все известные кеккей генкаи. В кого не ткни, а все, как бы не пытались скрыть, берут своё начало от ЕИГ клана Сенджу.       — Кроме Учих. — пролептал я, желая заметить, что клановая гордость и Мадаре не чужда.       — Почему же? — удивил он меня, а увидев выражение на лице, понятливо кивнул, — Да, мне насрать, кто-кого трахнул тыщу лет назад, вздрочнуть то всё равно не выйдет. Тут другое дело. Во времена, когда отделился клан Учиха, просто ещё не существовало необходимости иметь фамилию. Не было Сенджу, не было Учиха. Были первые шиноби и, согласно легендам, два брата, которые считаются великими предками наших кланов, но их, пардон, тоже кто-то зачал и родил. Просто так далеко мы стараемся не копать, чтобы не задеть ничью гордость. А вообще, существует же некая митохондриальная Ева, последний общий предок всех ныне живущих людей.       — Кто?       — Пойдём в библиотеку, Лисёнок. И я тебя там запру лет на десять. — погрозил Мадара, — Так вот, теория эта мне показалась разумной и дальнейшие события её подтверждали. После основания селения, детишки, дожившие до шести, а таковых стало сильно больше, дожили и до двадцати и тоже начали плодиться. К двадцатому году правления Тобирамы количество Сенджу увеличилось в семнадцать раз. Тогда граница проходила по второму жилому кварталу и пришлось в срочном порядке расширять селение. Вырубать лес, отстраивать новые дома. И ограничивать рождаемость. До сих пор помню деда из Сенджу, который мне пересказывал эту историю. Ох и ржал же я. Сейчас и ты оценишь шутку. Тобирама, как глава клана, собрал сородичей на собрание. И не где-нибудь, а на главной площади, потому что в зале они уже давно не помещались, а поговорить надо было со всеми. И вот, толпа Сенджу под четыре тысячи человек, столько же заскучавших зевак из других кланов, Тобирама на балкончике резиденции встаёт и громко объясняет суть проблемы, говоря в конце следующую фразу: «отныне позволено не более трёх детей на семью и, говоря, на семью, я подразумеваю, что вне семьи их либо быть не должно, либо вместе с ними так же должно получаться трое».       — Не верю.       — Да я тоже. Наверняка припизднул тот дед, но история огонь, а дальше ещё жарче. Так вот. Тишина. Гробовая. И напряжение в рядах такое, будто они готовы вот прям сейчас переворот устраивать — кровавый и беспощадный. Зато со смыслом. Плодовитость-то она же ещё и в том смысле, что яйца и яичкники у представителей этого славного клана чешутся на потрахаться двадцать пять на восемь. Я только одно исключение за свою жизнь видел и это снова Тобирама. Вот, честное слово, подкидыш он. Или кастрат. Ни одного ребёнка, ни одной бабы или мужика за всё время наблюдений. Всё со своими колбочками, да печатями ебался. И тут, опережая вопли толпы, он произносит в той гробовой тишине следующие слова: «отвечая на повисший в воздухе вопрос, как возможно этого достичь, я смею предложить вам следующее решение». После этого он достаёт из кармана коробочку, открывает её и вытаскивает какую-то херню, то ли кожурка от сосиски, то ли кусок последа, то ли ещё какая жуть. Это со слов деда того, если что. А мы-то с тобой уже догадались, что за приспособление ввёл в массы этот бесполый затейник? — Мадара многозначительно хмыкнул и прищурился.       — Дед, это не может быть правдой. — серьёзно сказал я, припоминая постную рожу Второго.       — Я тоже так подумал, Лисёнок. И пошёл в архив искать патент.       — Реально?       — Да.       — Не верю. Мы сейчас же идём в архив.       — Не обязательно. У тебя же с собой найдётся упаковочка? — уточнил дед.       Я подорвался с места и начал искать по браслетам. Со второй попытки на пол упала ленточка из пяти сияющих квадратиков.       — Присмотрись к эмблеме. — посоветовал дед.       Так я и поступил. Сначала в темноте дома, а потом, всё ещё не веря своим глазам, выскочил на улицу и под светом луны смог наверняка убедиться, что на упаковке презерватива действительно стояла та самая печать, с которой выпускались все изобретённые Тобирамой Сенджу вещи.       — Так вот, пока ты в себя приходишь, я всё же договорю. — продолжил чуть громче Мадара.       А мне, неожиданно, хватило времени осознать и я вернулся на своё пригретое местечко.       — Кхм. Сенджу последовали воле своего главы. Вскоре того сменил Третий и о проблеме забыли. А потому катастрофа и случилась. Большинство сенджу с нейтральными или около того мутациями обзавелись потомством, которое в девяти случаях из десяти оказывалось не способно дожить до детородного возраста. Те же из них, кто мог бы не дать клану угаснуть, рожали, по заветам Тобирамы, не больше трёх детей, одного или двух из которых так же доставал бич ЕИГ. Вскоре те дети, что ещё были живы, когда я проводил расследование, тоже погибли. Тсунаде тогда додумалась установить подлинные причины смерти и пришла к тем же выводам. Дело было не в болезнях и даже не ранах, полученных на поле боя, а в каких-нибудь неправильно синтезируемых их организмами белках или нерабочими нейромедиаторами, из-за которых организмы быстро истощались. Такая вот задачка.       — Вау. — выдохнул я.       — Аналогично. Но теперь-то, я надеюсь, ты осознаёшь, как тебе повезло встретить меня?       — Ага.       — Твоё красноречие вгоняет меня в тоску. Ты кстати, чего пришёл-то.       — Тебя повидать, дед.       — Продолжай.       — Что продолжать?       — Зачем повидать-то хотел?       — Соскучился по роже твоей сварливой и разговорам длинным.       — Оно и понятно. Но неужели спросить нечего? Ты же пользуйся, пока я такой болтливый.       — Даже не знаю.       Шарниры в голове плохо крутились, но я попытался отъехать назад и припомнить обстоятельства, которые теперь казались мне до смешного надуманными.       — А, ну, Саске-теме доебался. Кто разукрасил? А чего ты позволил? Опять на девок отвлёкся? Мудак.       — Ну, его я понять могу. А тебя не совсем. Если так неприятно, чего не послал?       — Послал. Но не сразу, а после того, как успел расстроиться.       — Прости, Лисёнок, но тут ты сам дурак. Учитывая, как он к тебе относится, нет ничего удивительного в таком навязчивом беспокойстве. При дерьмовом характере это становится проблемой, так что не стесняйся и щёлкай этого высокомерного пиздюка по носу, не щадя. Ему только на пользу пойдёт. — проговорил дед.       Я внимательно выслушал до конца, а потом спросил про ту фразу, что сначала приковала моё внимание:       — Что значит: «учитывая, как он к тебе относится»?       — Мне показалось из того, что я видел и слышал, что вы лучшие друзья. — полувопросительно заметил дед.       — Не совсем. Раньше мы действительно дружили, но после прошлогоднего экзамена прекратили общение.       — У Учих не бывает бывших. Бывают несостоявшиеся. Если вы стали лучшими друзьями, то для Учихи это навсегда. Особенности менталки. У нас к кеккей генкаю какое-то всратое расстройство идёт комплектом. В зависимости от характера может принимать своеобразные формы. Но в плане социальном — один хер. Ты же знаешь про индивидуальный клановый запрет на разводы?       — Да. Об этом я тоже хотел спросить.       — Вот, а говоришь, вопросов нет. Ты записывай хоть, раз башка дырявая.       — Хорошо. — отозвался я, шутливо надувая губы.       — Лисёнок, я же не говорю, что это плохо. Просто записывай.       — Да, хорошо, хорошо.       Мадара прищурился, потрепал меня по волосам и продолжил рассказывать:       — Был среди Учих один мудак. То не просто мудак, а мудак мудаков, король мудачества, стихия мудаковства в чистом виде. Чуешь, выдающийся человек был? Так вот, стал этот уникум главой клана сразу после меня. И лично выпросил у императора этот запрет.       — То есть он Учихам не во вред?       — Во вред, конечно. И без того все сплошь мудаки и эгоцентрики, а тут ещё и своих суженных решили таким образом к себе привязать до гроба. Учихам сложно формировать социальные связи, но если получается, то это на всю жизнь. Не так поэтично, как однолюбство, но и тут долбоёбства хватает. У меня за всю жизнь были только два близких человека — брат и ёбарь этот мерзкий, который Хаширама. После смерти последнего я был один и вот только сейчас, на старости лет, моча в голову ударила и я в тебя влюбился, секреты селения и родного клана за чашку чая и компанию разбалтываю. Вот и с Саске твоим аналогично. У него есть ты и, как я понял, эта его зазноба. Красивая девка и характер есть. Ещё вроде как брата он любит. Вот и получается, что ты стал одним из трёх людей, которых этот пиздюк, с присущим Учихам садизмом, будет любить до самой своей смерти. — закончил мысль Мадара и допил остатки остывшего чая, — Я ответил на твой вопрос?       — Да.       — Тогда можешь пиздовать отсюда. Мне пришло время спать ложиться. Режим, что его Шинига… аа похер.       — Да, хорошо. Спасибо, дедуль. А, скажи, ты реально меня любишь?       — Блять, да.       — И ценишь наше общение?       — Так, Лисёнок, пиздуй отсюда. И вообще, сдался ты мне, как камни в почках.       — Хорошо, хорошо. Спокойной ночи. — пожелал я и поспешно ретировался из обители старого воина.       Его откровения об особенностях учиханутого клана казались невероятными и безмерно тешили самолюбие. Выходит, Саске-теме, этот высокомерный индюк, любит меня и это не лечится. Чтобы ни случилось, наша дружба не способна быть оборвана с его стороны. Только с моей.       Но я так поступать не хочу. Напротив, теперь дело осталось за малым — больше никогда не отлипать от него.       Тут я припомнил и слова Микото-сан, которая некогда просила меня позвать Саске на прогулку. Конечно, она-то всё прекрасно понимала и понимает. Как и Фугаку-сан.       В голове проносились смазанные воспоминания о том, как мы с Саске проводили время. Как горели его глаза и розовели щёки во время споров или игр, как он провожал меня до дома, если миссия затягивалась и мы возвращались по темноте. Самым ярким и чётким было воспоминание о моём пятнадцатом Дне Рождения. Тогда мы уже успели провалить по моей милости первый экзамен, проходивший в Скрытом Облаке и всё лето почти не виделись. Он пропадал на тренировках, я закопался в учебники. Так же было в сентябре, но десятого октября, очень поздним вечером, когда я успел прибрать тетрадки и хотел ложиться спать, в дверь постучали. Удивлённый, я увидел на своём пороге Саске. Тот был весь грязный, потный, побитый, с обожжёнными Райкири руками, а в них увесистая связка книг и большая коробка сладостей.       Мы обменялись «любезностями» касательно внешнего вида друг друга, потом часа три просидели у меня на кухне — он на единственном на тот момент стуле, а я около него на столе, уминая за обе щеки малиновые моти и разглядывая так нужные мне на тот момент книги, которых в библиотеке оказалось не найти. Я без остановки радовался и рассказывал о своих успехах и открытиях в стиле «оказывается бамбук — это трава, чел, мир больше никогда не будет прежним», а он, устало развалившись на скрипучем стуле, наблюдал за мной с видом кота обожравшегося сметаны.       Таких жестов он раньше не делал, но после были несколько похожих случаев зимой. А весной мы совсем ни разу не встретились — Учиху увезли на карьеры около границы со страной Ветра, откуда он вернулся ещё более нелюдимым, вытянувшимся на двадцать сантиметров, раздавшимся в плечах раза в полтора и совершенно неприступным.       Казалось мне.       Но крепость только и ждёт, как бы пасть под обаянием вечного соперника и лучшего друга Наруто Узумаки.       В каждом окне дома Яманака горел свет, но признаков тусовки не наблюдалось. Вероятно, им всем не хватало меня, виновника торжества. Всех торжеств.       Едва удержавшись, чтобы не открыть дверь с ноги, я вошёл в коридор, по которому как раз проходила Ино. Девушка обернулась на звук и, увидев меня, тут же сорвалась с места и бросилась в объятия.       — Я боялась, что ты не вернёшься. — призналась Ино и отстранилась, разглядывая моё вполне удовлетворённое жизнью лицо, — Этот Учиха, мне кажется, даже не понял, что виноват. Вот мудак! — заключила она и не убирая рук с моих плеч, обернулась и крикнула, — Ребята, тусовке быть, Наруто вернулся! — потом обернулась и, когда гости частично высыпались в коридор, тихонько поинтересовалась, — Выглядишь довольным. Прибухнул что ли?       — Нет. Просто проветрился и вспомнил, что жизнь прекрасна и слишком коротка для обид. — ответил я и, по очереди, ловя взгляды Сакуры, Ли, Шикамару и Чоуджи, кивнул старым друзьям, — Вы так старались, что я не мог пропустить праздник. Спасибо, Ино. — поблагодарил я и мягко коснулся губами её щеки. Жест вышел в меру интимным и очень тёплым, так что девушка даже замерла в удивлении.       Вместе мы прошли в гостиную, где были и другие гости. Все стали поздравлять меня с воскресением и пожимать руки. С кем-то получалось более естественно — Ли, Хинатой, Чоуджи, Тен-тен. С кем-то немного неловко — Сакурой и Кибой. С Шикамару было сложнее всего, но мы оба справились. Саске стоял в углу и, стоило закончить с формальностями, как ребята посмотрели в его сторону. Он за происходящим наблюдал с известной долей скепсиса, присоединяться будто не планировал, но, спустя пару секунд гляделок, оторвался от своей стены, подошёл ко мне, чуть ближе необходимого, открыл рот, но, оглядевшись, попросил не того, чего от него требовали:       — Мы можем отойти?       — Можем. — кивнул я после секунды раздумий, — Мы ненадолго. — пообещал я Ино и пошёл в сторону кухни.       Саске шёл следом, пока мы не прошли лестницу. Тогда он поймал меня за руку и потащил на второй этаж. Я не стал сопротивляться, только с интересом наблюдал за уверенными действиями Учихи, который по итогу затащил меня в первую попавшуюся комнату, оказавшуюся гостевой спальней, которую сейчас пожертвовали в пользу Хинаты-чан. Закрыв дверь, он обернулся и долго разглядывал меня. Саске был известным молчуном, но не всегда. На него тоже иногда находило желание потрепаться и тогда хрен заткнёшь. Сначала мне подумалось, что это не тот случай, но оказалось, тот самый и даже хуже.       — Когда брат сказал, что ты умер, он не врал. Иначе говоря, он знал, что ты должен умереть и жив быть никак не можешь. Не верить в его расчёт было бы глупо, самонадеянно, бессмысленно. И я поверил. На протяжении трёх дней я жил с мыслью, что тебя больше нет. Это оказалось для меня достаточно травмирующе, чтобы при встрече, в состоянии аффекта, повести себя грубо. На самом деле я был очень рад тебя видеть.       Мне претила идея ссориться. После похода к Мадаре я хотел помириться и забыть обо всём. От Учихи требовалось либо молчать, либо просто попросить прощения. Вместо этого он сделал то, что я не очень люблю.       — Ты был зол, пиздабол. — ответил я.       Саске моргнул, резко выдохнул и потерял всякую схожесть с человеком, испытывающим чувство вины. Сделав в мою сторону два широких шага, он угрожающе навис и, сверкнув глазами, признался:       — Да, я ахуеть, как зол. Но не на тебя, а на ситуацию. — последние слова он постарался сказать чуть спокойнее. Однако,       — Опять брешешь. — устало выдохнул я, переводя взгляд с ещё больше разозлившегося Учихи на вид за окном.       — Блять. Давно с тобой стало так сложно общаться?       — С тех пор как ты стал пиздеть, друг. Не замечал раньше за тобой этого грешка.       — Это единственная стратегия выживания в отношениях с Сакурой.       — Боюсь, твои отношения с Сакурой-чан не имеют отношения ко мне. И, мне показалось, ты просто хотел извиниться. Давай пока на этом остановимся и вернёмся в гостиную. Не хочется заставлять ребят долго ждать, да и цели ты своей достиг. Забыли. Просто постарайся мне не пиздить. Лучше промолчи, хорошо?       — Нет. Мы поговорим сейчас.       Голос Саске обрёл незнакомые повелительные нотки. Не сказать, чтобы они не работали, скорее просто не так, как предполагалось. Вместо страха меня одолело понимание — проще согласиться, чем спорить. Поэтому я вынужденно кивнул, надеясь сократить общение до минимума. Всё же что-то сильно поменялось за последнее время, а я это не учёл, утонув в сладких грёзах о возвращении к статусу-кво.       — Я буду честен, но тебе не понравится. Меня злит твоё поведение. Я думал, ты взялся за голову и решил оставить идею становления шиноби. Или хотя бы не будешь брать заведомо опасные миссии. Так какого хрена ты оказался в заварушке между Кири, Чаем и Конохой?       Сначала я стал напрягать мозги в поисках такого ответа, который удовлетворит Саске и не поставит под удар Итачи. А потом до меня дошло, что никто не сможет решить вопрос с этим ебанутым лучше его старшего братца. Поэтому ответил я максимально честно:       — Я не знал, куда меня отправили.       — До этого ты говорил, что знал о засаде.       — Уже там выяснил. И решил, что смогу сбежать. А, если и нет, то это уже только моя печаль.       — Не только твоя.       — Не только моя. — согласно кивнул я.       — Но тебя это не остановит? — голос Учихи дрогнул.       Я обернулся к нему и увидел, как надломились его брови, а из глаз стала утекать по щекам ярость. Видеть плачущего Саске было сродни чуду.       — Конечно, остановит. Я же не смертник, мне моя шкура ценней всех прочих. Просто бывают сложные ситуации, вроде той. Одна на миллион. Но ничего непоправимого же не случилось. Я вернулся, на своих двоих, здоровый и полный сил. Ты хоть понимаешь, что злишься из-за ошибки? Даже не моей. И это после того, как мы толком не общались столько времени.       — Мне казалось, это пойдёт на пользу.       — Да, мне твоя мама рассказала. Но это на пользу не пошло. Ты считаешь возможным сейчас требовать с меня что-то, хотя сам всё это время занимался игнором. Я думал, тебе противно меня видеть. Думал, не достоен твоей дружбы. И этими претензиями ты сейчас только лишний раз убеждаешь меня в этой мысли.       — Я никогда не подразумевал ничего подобного. Мне пиздец как страшно было тебя потерять. Тогда в Суне, я тоже думал, что ты мёртв. Тебя размазало по стене и я буквально умер вместе с тобой. Мои глаза тому доказательство. Посмотри. — попросил он.       Я и без того следил за его лицом и не мог не заметить, как у него прямо внутри радужек глаз стали распускаться холодные красные цветы.       — Мне это ни о чём не говорит. — заметил я, борясь с гипнотическим действием взгляда Учихи. Хотя я видел такие у Шисуи, Итачи и Мадары. Тоже красные цветы.       — Это глаза небес, что беспрепятственно видят суть всех творений. Только смерть дорогого человека способна пробудить эту невероятную силу. Согласно легенде, чтобы увидеть, как жизнь уходит из мира. И я наблюдал твой уход. Ты тогда выжил чудом. Сейчас выжил чудом. Но чудеса же могут закончиться.       Ещё одна раскрытая тайна клана Учиха вернула мне благожелательный настрой и я спросил:       — Чего ты хочешь от меня?       — Всего лишь чтобы ты жил вечно.       — Хм. Сделаю всё возможное, придурок. Это и в моих интересах.       — Усуратонкачи. — Саске слабо улыбнулся.       — Ага. Пойдём вниз.       Учиха остался стоять на месте. Тогда я обошёл его и спустился один, предполагая, что парню нужно время привести личико в обычный скучающий вид. В гостиной, тем временем, тусовка набрала немалые обороты. Играла музыка, ребята, скандируя «пей», столпились вокруг стола, где Киба и Ино соревновались, кто быстрее осушит десять шотов текилы. Собачника сильно качало из стороны в сторону и после девятого он не выдержал и завалился блевать за диваном. Ино же, опрокинув последний шот, с громким стуком впечатала его в столешницу, выпрямилась, осмотрела затаивших дыхание болельщиков и начала заваливаться назад. Тут как раз подоспел я и поймал отрубившуюся девушку.       — А вы на мелочи не размениваетесь. — прокомментировал я.       — Ино сказала, что больше стрессов не переживёт и ей надо откинуться до твоего возвращения. — спалил девушку Шикамару, рассматривающий заинтересованным взглядом нетронутый десятый шот Кибы.       — А собачник чего согласился? Он же не любит текилу,       — По причине аналогичной. — ответил Шино за своего отключившегося напарника.       — Кто бы знал, что у всех здесь такая тонкая душевная организация. — пошутил я и заметил, как ребята стали слабо улыбаться, добавил, — Надеюсь, поминки в мою честь вы будете проводить не хуже.       Лица синхронно скисли, намекая, что вторая вышла на троечку с двумя минусами. Шикамару так и вовсе решился, подхватил шот и морщась, влил в себя первую и явно не последнюю дозу алкоголя на сегодня.       По мере опьянения, у друзей развязывались языки и без историй мы не оставались. Я, для вида, взял в руку бутылку соджу и время от времени отпивал, хотя опьянения почувствовать не надеялся. Оттого было интересно осознать, что голова немного поплыла.       Слушая вполуха рассказ о том, как команду Ли наняли для сопровождения торгового каравана в страну Луны, я размышлял, что заставило меня думать, будто толерантность к алкоголю стала абсолютной?       Я и раньше мог долго не пьянеть, что объяснялось наследственностью. Потом добавилась сен-чакра и я смог примерно на равных пить с другим Узумаки, в полтора раза больше меня самого.       Следом случилось полное слияние с чакрой Курамы. Но не это ввело меня в заблуждение. А сила Шинигами, от которой всё ещё вреда больше, чем пользы. Отсутствие потребности в сне и еде сбили меня с пути истинного. По сути-то, неуязвимым я не стал. Меня можно покалечить и даже, скорее всего, убить.       То есть, вот эта бутылочка, вполне способна сбить с ног?       Бутылочка с зелёной феей оказалась у меня в руке. Начатая, но почти полная семидесятиградусного напитка. Под округлившимися глазами ребят я начал вливать в себя залпом всё. На третьем большом глотке, когда я и не планировал останавливаться, стало тихо. Даже Ли, пьяный и увлечённый рассказом, не смог остаться равнодушным и замолчал.       Стоило последней капле скользнуть по горлу, как я, аккуратно, поставил бутылку на стол, откинулся на спинку дивана и начал ждать.       — Эй, ты как? — спросил Ли.       — Никак, Ваше Зверство. Жду продолжения рассказа. — совершенно обычным голосом ответил я и повернул светлы очи в его сторону.       Через пару секунд тело стало наполнять нега. На губах заиграла расслабленная улыбка и я был вынужден признать:       — Неплохо вдарила.       — Неплохо? — переспросила Ино, которую успели откачать и она уже полчаса как потягивала коктейль, сидя на полу у моих ног.       Я только плечами пожал, считая за благое дело не демонстрировать, насколько незначительной для меня оказалась целая бутылка самого крепкого алкоголя в этой комнате. Ребята поглядывали на меня с подозрением, но веселье продолжилось. К моменту, когда Ли закончил свою историю, ужраться успели абсолютно все, кроме меня, и было решено отправиться на прогулку.       Толпа пьяных шиноби-подростков способна дойти до крайностей. Так решил Саске, пивший всё это время в уголке, сначала в одиночестве, а потом в компании своей невероятно красивой невесты. Поэтому их с нами не было. Чоуджи успел уснуть на диване в гостиной и его решили не будить, только повернули на бок, чтобы он во сне собственной рвотой не подавился.       Остальные бедокурили. Мне это пьяное веселье оказалось всё же недоступно и я, стараясь держаться в тени и не попадаться на глаза товарищам, следовал за ними, готовясь взять на себя решение возможных проблем.       Ночь была прохладная — теперь не оставалось надежд, что лето будет длиться вечно. Радовало отсутствие комаров и прочих кровососущих, особенно когда компании захотелось освежиться в декоративном пруду. Благо тот оказался слишком мелким, а вода в нём ледяной.       Потом у Ино порвалась застёжка на сандалии и пришлось возвращаться. Только заняло это почти два часа: наследники именитых кланов едва могли продолжать передвигаться в вертикальном положении, постоянно падая и заходясь пьяным смехом. Один раз они так устроили целый холмик из своих тел прямо посреди дороги и были близки к решению остаться спать так.       Но потом из-под этой кучи выполз помятый Шикамару. Внезапно, композиция развалилась, всем стало неудобно и ругая побредшего в сторону квартала Нара оленя, ребята стали подниматься и нести свои тушки в сторону дома Ино. Оказавшись там, я смог свежим взглядом оценить последствия попойки, которая была так близко ко мне, но я не смог принимать в ней участия, ужаснулся, проследил, чтобы все отыскали себе место для ночлега и принялся за уборку.       Занимался рассвет, художественный беспорядок с разных ракурсов даже казался по своему красивым. Стараясь не шуметь, я приводил дом в порядок, считая это дело своим священным долгом, да и просто очень хотелось хоть что-то упорядочить.       А в семь утра прилетел старый знакомый ворон с посланием от хокаге.       — Каррр. — птиц приземлился на плечо, и ласково боднул в висок.       — И я рад новой встрече. Что тут у тебя?       Я достал бумажку и развернул, чтобы мы с вороном смогли вместе изучить послание:       «Чунинам Яманака Ино, Хьюго Хината и Узумаки Наруто просьба явиться в кабинет хокаге к 8 часам для получения миссии.»       — Крух?       — С этим будут сложности.       Я припомнил, где оставил тела девочек и попытался прикинуть, что лучше: попытаться их воскресить или явиться на встречу в гордом одиночестве? Почесав ворона за ушком, я решил всё же выбрать первый вариант. Если дело срочное и они не придут, может влететь. А если ерунда какая, то потом доспят.       — Ещё хорошо, что есть немного времени.       Собрав на поднос всё необходимое, я поднялся наверх и вошёл в комнату Ино, где отсыпались обе девушки. Разбудить их я постарался максимально нежно, а потом на недовольный хмыки прошептал:       — Нас хокаге вызывает. Через сорок минут надо выходить.       Реакции не было и тогда я добавил:       — Я принёс воду, обезболивающее, витаминки и кефир.       После этого начались шевеления. Девушки, хоть и были в тяжёлом состоянии, но смогли сориентироваться. Первые шаги оказались самыми тяжёлыми, но через полчаса они обе спустились вниз, хмуря бровки на каждом шаге со ступеньки. Выглядели они вполне цивильно — в свежей одежде, убранными волосами и огромными солнцезащитными очками на пол лица.       Миновав меня, они целеустремились к двери. Поняв столь непрозрачный намёк, я скинул с себя фартук, на ходу переодел футболку и пристроился рядом.       К резиденции мы пришли чуть раньше, но пока справлялись с лестницами, время как раз подоспело и в кабинет хокаге мы вошли ровно в восемь. Итачи поднял на нас глаза, приветливо улыбнулся и с беспокойством осмотрел девушек.       — Дорого утра, Хокаге-сама.       — И тебе, Наруто-кун. Вам одобрили совместную миссию тут неподалёку. Вы справитесь?       — Можно взглянуть? — я забрал протянутые документы и вчитался.       Ранг С и действительно недалеко. Что для шиноби семьдесят километров? Запрос на расследование дела личного характера. Заказчица — вдова Мо, мать нынешнего даймё округа Сибатори.       Пересказав суть девушкам и получив их утвердительные кивки, мы поставили подписи и удалились обратно к Яманака, готовиться к миссии. Но, в первую очередь, Ино заварила свой целительный антипохмельный коктейль. После него дела пошли веселее и через два часа мы уже выдвинулись в путь, предпочитая короткому сну неторопливую дорогу.