Поиск ориентации (в пространстве)

      Мне в голову пришло понимание того, что я уже устал от своей работы. Хотя, фактически, не отработал даже недели.       За ночь тело отдохнуло, в мышцах ощущалась сила, голова посвежела, но, когда я почувствовал, что меня что-то придавило к кровати, было искренне плевать, что это. Убивайте, режьте, насилуйте, только спать не мешайте.       Разумеется, по закону вселенской несправедливости, придавившей меня гадине нужно было именно последнее. В грудь вцепились острые когти и раздался весёлый КААРРРРР.       — И тебе того же, птичка. — поздоровался я с вороном, разлепив один глаз.       Животинка раскрыла крылья, насколько ей хватало места, для баланса, и задрала одну лапку, ткнув мне в нос донесением. Завязочки легко поддались и птиц снова встал на обе конечности, пристально наблюдая за мной.       — Смотрю, тебе тоже интересно, какого хрена тебя дёргают в такую рань. — заметил я и стал читать вслух, — «Наруто-кун, джонин Иноичи Яманака выразил желание взять тебя на свою миссию. Его профиль — расследование тяжких преступлений. Если заинтересовало, явись в кабинет хокаге к 9.00.»       — Карррр.       — Вот и я о том же. И, знаешь, а ты милаш. Давай-ка сюда.       Ворон оказался пойман в одеяло и затискан. Сопротивляться сие чудо, отчего-то даже не пыталось. Только немного поёрзало, устраиваясь поудобнее и блаженно зажмурилось. Времени только половина шестого. То есть торопиться было совершенно некуда. Птиц тоже улетать не планировал. Из такого его поведения я сделал вывод, что это не дрессированная животинка, а целый призывной зверь. Потом вспомнились тени на стене и вывод о том, что сие чудо есть призыв самого хокаге, пришёл сам собой.       И вот странно. Вороны считаются довольно умными. Но каким-то образом оказались связаны с личностью Учиха Итачи, который, откровенно говоря, умом не блистал. До сих пор удивляюсь, как этого ещё никто не понял. Мне хватило одной единственно речи на инаугурации. Хотя и до этого было понятно, что из этой тихой серой мышки ничего путного не выйдет.       Хокаге должен быть ярким, обаятельным, сильным, уверенным. А этот, даттебайо, три слова связать не смог, едва ли не своим гаремом обозвал всех шиноби Конохи и в конце добавил, что надеется на наше благоразумие, которое не позволит нам утопать в предрассудках на его счёт только из-за того, что он из клана Учиха.       Да как можно, дорогуша?       Когда политика твоего клана последние пятьдесят лет строилась на том, чтобы нарожать как можно потомков. Да, даттебайо, половина шиноби в моей милой деревеньке — учиханутые.       Хорошо, что мне на такие мелочи по больше мере плевать. Главное, чтоб крыша над головой была, да жратва в холодильнике.       — Эй, Милаш, твой хозяин ведь Итачи? Я вот что хотел спросить, он и в самом деле такой простак, каким хочет казаться?       — Крух. — громко и гортанно возразил мне ворон.       — Да, не. Ну дурак-дураком же.       — ГРУх!       — То есть он притворяется?       — Крух. — спокойнее отрицал птиц.       — Должен признать, он не даёт мне покоя. Всё время хочется его выбесить.       — Ток? — крупная угольно-чёрная голова, торчащая из-под одеяла, с любопытством повернулась набок.       — Если, как ты утверждаешь, он не идиот, то тогда, как минимум, странный. Есть в нём что-то пластиковое. Наносное. Не дерись! Ками, ну что за беспокойное создание.       Спасаясь от огромного острого клюва, я запутался ногами в одеяле и неуклюже свалился на пол, больно ударившись о пол носом. Еще и получил по лбу когтями. И едва мой взгляд смог сфокусировался, как я заметил вновь готовящуюся к нападению дьявольскую птицу.       — Стой. Я тебе покажу.       Птиц приладил к телу распушившиеся перья и сказал:       — Карр.       — Приму за согласие.       Пока я собирался, мылся, одевался, ворон гордо возлежал, занимая собой едва ли не половину кровати. Но вот во время завтрака прискакал на стол и беспардонно таскал из тарелки мою еду. Когда я помыл посуду и натянул сандалии, он запрыгнул мне на плечо и скомандовал на выход. Прыгать с ним с балкона мне было страшно и пришлось идти по проржавевшим пыльным ступенькам.       В кабинет хокаге тоже заходил по человечьи, но стучать не стал. Это уже принципиальное. Внутри меня встретили, собственно, сам Итачи, потом у окна я заметил Иноичи, а на диване в ворохе документов уснул Шикамару. Учиха поднёс к губам палец, прося вести себя потише.       И вот было в этом жесте что-то такое, что дверью я хлопнул с особым удовольствием. Когти на плече крепко сжались и около ухо прозвучало утробное опасное:       — Каррррр.       — Я случайно.       Зря сказал. Голос прозвучал слишком довольно и меня больно клюнули за ухо. Дьявольская птица.       Ещё и Шикамару продолжал дрыхнуть.       Я подошёл к столу, скинул на пол одну из стопок бумаг и сел на освободившееся место. Даже по моим меркам это было слишком, но ради спора с вороном я был и не на такое готов.       — У тебя всё хорошо, Наруто-кун? — с вежливой улыбкой спросил Итачи.       Эта цыпа даже глазом не повела, когда документы разлетелись по полу. Он оставался дружелюбным, источающим радость и позитив. Даже в вопросе было слышно сочувствие. Вот только от его вида у меня всё больше сводило челюсти. Пришлось приложить усилия, чтобы сохранять развязно-похуистичный вид.       — Это тебя не касается.       Итачи немного помолчал, бросил короткий взгляд на ворона, что с интересом наблюдал сию сцену, а потом собрался с силами и ответил:       — Ты шиноби Конохи и мне важно твоё благополучие. Я чувствую свою ответственность.       — Молодец. — кивнул я.       — Спасибо. — он благодарно кивнул.       — Но твоя ответственность — твоя проблема. Так что давай перейдём к делу.       Итачи опять пропустил хамство мимо ушей, понятливо кивнул и просьбу выполнил:       — Это Иноичи-сан.       С отцом Ино мы были знакомы ещё со времён моего обучения в академии. Человек он был красивый, внушительный и, что казалось мне воистину прекрасным, искренне любил свою единственную дочь. Он вызывал у меня уважение, поэтому я слез со стола, приветственно поклонился и сказал:       — Доброго утра, Иноичи-сан.       — И тебе, Наруто-кун. — отозвался он.       Выглядел при этом мужчина удивлённо. Даже представлять не хочу, какое мнение он составил обо мне. Я и в детстве был не подарок, но то, что вытворял сейчас вообще ни в какие рамки не вписывалось. Будь я на его месте, уже десять раз передумал бы приглашать подобную мразь на миссию.       — Так вы уже знакомы? — несказанно обрадовался Итачи. — Тогда вам, возможно, будет обсудить детали миссии наедине? Можете воспользоваться залом собраний напротив. — услужливо предложил он.       — Думаю, это хорошая идея. — согласился Иноичи.       Мужчина бросил короткий взгляд в сторону Шикамару. Хокаге понятливо кивнул. Они оба старались говорить шепотом, в то время как я совершенно плевал на такие глупости и голоса не сдерживал. Дело в том, что я этого оленя записал в лучшие друзья ещё лет десять назад. И, хоть сейчас мы и находимся в состоянии скорее холодного нейтралитета, чем в хоть сколь нибудь тёплом чувстве, я прекрасно помнил: если оленя хорошенько укатать, его разве что взрывами и разбудишь. Если от хлопка дверью не проснулся, значит, действительно устал.       Пока Иноичи принимал от Хокаге документы, ключи и последние наставления, я подошёл к скрючившемуся над столом старому другу, присел рядом, склонился к его уху и прошептал:       — Эй, тут кто-нибудь есть?       Ответа не последовало. Тогда я дотронулся до его плеча. Он снова не отреагировал. Тогда, уже более смелыми движениями, я оторвал его от столешницы у уложил на диван. Парень продолжал дрыхнуть беспробудным сном. Я встал, закинул его ноги с пола на койку-место, развернул плед, лежавший на спинке и накрыл, успевшего повернуться на бок, Шикамару.       — Вроде вон какой дылдой вырос, а всё такой же. — объяснил я происходящее ворону, что с любопытством наблюдал за моими действиями.       Только было чувство незавершённости. Я ещё раз его осмотрел, свернувшегося калачиком, и только дойдя до головы вспомнил. Присев на стол, я зарылся руками ему в волосы, нашёл узел шнура и развязал волосы. Теперь вроде всё.       Никому ничего объяснять в мои планы не входило, поэтому два сконфуженных взгляда были проигнорированы. Только положив на стол перед Итачи шнурок, я сказал:       — Если снова уснёт от переутомления, можешь не стесняться. Спит этот олень крепко. И не забывай развязывать волосы. Иначе у него потом голова болит.       Итачи кивнул и открыл рот, чтобы разродиться очередной пластиковой речью, но я перевёл взгляд на Яманака и спросил:       — Мы можем уже идти, Иноичи-сан?       Этот мужчина не выглядел озадаченным, но взгляд его голубых глаз был изучающим. Немного любопытствующим.       — Да. Мы пойдём, хокаге-сама? — уточнил Яманака.       — Конечно. Не смею больше задерживать. — запричитал он с застывшей благожелательной улыбкой.       — Ну и слава Ками. — ответил я и поспешил выйти.       В коридоре случилась небольшая заминка, пока Иноичи открывал дверь зала собраний, но, как только я закрыл за собой дверь, ворон раскрыл крылья, распушил перья и встревоженно оповестил:       — Ток? Грох!       Я уже научился различать его реплики и эту можно было перевести, как: «Какого Чёрта?!»       — Вот и я о том же. Так что скажи, пожалуйста, как его можно после такого всерьёз воспринимать?       — Ты с птицей разговариваешь? — с лёгким удивлением уточнил Иноичи.       — Да. — ответил я спокойно.       — Каррр! — и вместе со мной ворон, но у же довольно агрессивно.       — Понял, больше не лезу. — он шутливо поднял руки.       — Простите, Иноичи-сан. — сказал я за ворона, — А ты, Милаш, давай домой. Захочешь в гости — милости прошу, но дома я сейчас бываю не часто. — сразу предупредил я.       — Ток?       — Работа. Вон, сегодня так вообще из постели выдернули. А я ведь с прошлого задания только вчера вечером вернулся. Погоди, это что? Обнимашки?       Ворон повис у меня на плечах раскрытыми крыльями. Вообще, ему хватало размаха, чтобы спрятать меня больше, чем наполовину. Но я сумел изловчиться и обнял нового, кажется, друга. А потом он исчез.       — То есть ты его понимаешь? — спросил Яманака.       — Да. Но это же не очень сложно. Вы разве никогда не общались с призывными животными?       — Нет. В клане Яманака ни у кого нет призыва. А с чужими как-то не до разговоров было. — объяснил он. — Но откуда у тебя ворон?       — Его за мной хокаге отправил.       — То есть это не твой призыв?       — Да.       — А у тебя есть какой-нибудь?       — Может всё же перейдём к делу? — улыбнулся я.       Иноичи понятливо усмехнулся и кивнул.       В среде шиноби Конохи было не принято распространяться о техниках. Скрытая деревня страны Огня отличается от прочих огромным разнообразием кеккей генкаев и целой библиотекой тайных, порой даже запретных, техник. А не стоит забывать — чем меньше о тебе знает соперник, тем безмятежней можно спать. Вот и получается, что сильных необычных кланов в Конохе много, но вряд ли найдётся хоть кто-то, кто знает истинный потенциал деревни. Разве что хокаге.       Но тут ещё одна деталь есть. Закон о полном инкогнито способностей чунинов. Обо мне известно только то, что я показал на экзамене. Обрывочные сведения в дальнейшем появятся у напарников. Но вот полный портрет только при прохождении экзамена на джонина. И тот будет доступен очень ограниченному кругу лиц.       Причина простая. Чунинов всё же немало. За последние три года и шесть экзаменов их стало больше на семнадцать. Всего сейчас чунинов в Конохе должно быть примерно человек сто. Но большая часть клановых в официальных экзаменах не участвует. Даже в академию не ходит. А есть ещё всякие скрытые подразделения типа АНБУ и Корня. Что там происходит совсем не понятно. То есть очень много человек, а хранить такое количество данных опасно. По возможностям молодняка можно догадаться и о способностях джонинов, и составить примерный список талантов отдельных кланов. Коноха не просто так считается сильнейшей деревней шиноби. Тут, по факту, никто ничего ни о ком не знает. Кроме, что б его Шинигами обласкал, хокаге. Поэтому сей персонаж должен быть и сильным, и умным, и прозорливым, и расчётливым. А не вот такой вот размазнёй бесхарактерной. Хотя тут мы мысленно ставим знак вопроса и продолжаем пытаться вывести эту цыпу из себя. Вдруг там что-нибудь приличное прячется. Не зря же Учих так уважают. Да и Саске ещё год назад показался мне по силе подобным богу.       — Мой основной профиль — расследование особо тяжких преступлений. Обычно я хожу один, иногда с Шикаку, если случай сложный. Но в этот раз всё относительно понятно. Наш заказчик является наместником на земле Кагосима. За последние три месяца исчезли его сын, и четверо внуков. Три дня назад погиб последний прямой наследник по прямой линии, которому и было поручено расследование. В итоге патриарх семейства решил обратиться к нам. Согласно информации из архивов и старых отчётов, один наследник всё же ещё должен был остаться. Но его местоположение на данный момент неизвестно.       — Он главный подозреваемый?       — Один из. Их там на любой вкус и цвет.       Иноичи грациозно устроился на одном из стульев, а я сел напротив него, прямо на стол. Получилось немного интимненько, но я поспешил выбросить сию вздорную мысль из головы.       — Что ты знаешь о Кагосиме, Наруто-кун? — на его губах всего на мгновение мелькнула улыбка, но потом лицо стало расслабленно-внимающим.       С такой подлянки я малость растерялся. У нас тут что, очередной экзамен?       Все мысли сначала вылетели из головы, но под насмешливым взглядом красавчика-джонина (а это ещё что?) пришлось собраться.       — Кагосима. Название и района, и главного города. Находится на берегу бухты, которая тоже называется Кагосима. Про район в целом сказать ничего не могу. Но вот в городе находится крупнейший торговый порт страны Огня. Всё.       — Мало. — констатировал Иноичи.       И выглядел он при этом как-то разочарованно. Это помогло мне вспомнить кое-что ещё:       — Между береговой линией города Кагосима и действующим вулканом Сакурадзима расстояние всего два километра по воде.       — Лучше. — кивнул Яманака. — Больше мучить не стану. Всё равно в учебнике академии больше ничего не написано.       В его словах ясно слышался подтекст: «Мог бы и в библиотеку разок заглянуть».       — Выдвигаемся завтра утром. Встреча в восемь у южных ворот. Возьми комплект традиционной одежды.       Он встал, похлопал меня по плечу, напоследок задержав руку, и пригласил покинуть зал заседаний.       — До завтра, Иноичи-сан. — пролепетал я и полетел со всех ног домой.       Ибо у кого-то что-то встало.       Вот что с людьми делает свежий воздух.       Не сказать, чтобы пубертатные проблемы обходили меня стороной, но раньше даже не было возможности различить, что именно спровоцировало каменное возбуждение. А сейчас стало немного легче, руку в кровь стирать не приходится, и вот оно понимание того, насколько далёк я от гетеросексуальности. И ещё ладно бы только на ровесников тянуло, но на родителей ровесников?       О, Ками-сама, отец Ино, серьёзно? И отдельное спасибо за то, что он это прекрасно понял. Даттебайо. Смогу ли я когда-нибудь вспоминать это с улыбкой?              После ещё одного похода в душ мне пришла в голову чудесная идея: посидеть немного с печатями поколдовать. Это дело очень не быстрое и весьма увлекательное, особенно если делаешь перерыв на некоторое время. В итоге лёг я спать довольно поздно, обожравшийся быстрозаварного рамена. Диета так себе, но иногда накатывает.       Утром я собрал подсумки и браслеты-хранилища. К сожалению, комплект традиционной одежды никуда не смог поместиться и пришлось взять ещё небольшой рюкзак. На улице уже всё коптилось в шуме и летнем солнце. Шёл я не торопясь, купил по пути немного еды в дорогу — до Кагосимы напрямую было почти тысяча двести километров.       Ворота были гостеприимно распахнуты и с той стороны успела собраться приличная очередь желающих остановиться в не-слишком-скрытом селении. Рядом, прислонившись к стене, стояли двое. Кто бы знал, сколько мужества мне понадобилось, чтобы позорно не сбежать.       Я стоял, смотрел и искал сил чтобы подойти. Комедия какая-то если честно. Не слишком талантливая. Вот и в самом деле, чего я тут мнусь? Если есть чувство вины, значит, и к наказанию должен быть готов.       Выдохнув, я всё же сумел уговорить себя и тело двигаться дальше. Вскоре меня заметили. Более крупная фигура Иноичи осталась стоять на месте, а вот вторая сорвалась с места и уверенным шагом стала неумолимо приближаться. Ками-сама, чего же так страшно?       — Наруто! Ты куда пропал? Я волновалась, идиот!       Хее?       — Какого хрена ты пропал? Не мог хоть разбудить перед уходом?       — Я очень рано проснулся.       — И что?       — И немного растерялся.       Девушка, наконец, подошла, чтобы заключить меня в крепкие объятия. Я сначала забеспокоился. Может она и забыла, что за нами наблюдает её отец, но вот я помнил прекрасно. Наши с Иноичи взгляды пересеклись и он едва заметно кивнул. Хотя скорее всего мне показалось.       Но мне вдруг подумалось, что и от него получить потом по всем выступающим частям было бы вполне справедливо, так что хоть Ино лишний раз разочаровывать не стоило. Я ответил на объятия и честно признался:       — Мне было очень неловко и захотелось домой. Я понимаю, что поступил некрасиво.       — И готов принять наказание?       — Да.       Ино отстранилась, отошла на шаг, замахнулась и влепила мне хлёсткую пощёчину. Вот-вот должен был появиться звон в голове, но его всё не было. Удар только для стороннего зрителя получился впечатляющим.       — Нормально? — спросила девушка.       Она улыбнулась, а это было хорошим знаком. Я тоже улыбнулся.       — Очень бодрит.       — Хм. Любопытные у тебя вкусы. Но это мы можем обсудить, когда вы с папой вернётесь с миссии. Приходи в цветочный магазин.       — Ты сейчас не ходишь на миссии? — удивился я.       — Ещё не была. Яд у Утакаты оказался интересный. Сначала совсем отрубает, а потом контроль над чакрой барахлит. Мне дали больничный на месяц.       — А Хината как?       — Смотрите, кто вспомнил о сокомандниках. Вот вернёшься и расскажу. А теперь иди давай. — она коснулась губами моей щеки. — Постарайся не доставлять отцу неприятностей.       Я посмотрел на упомянутого человека, что продолжал наблюдать за нами издалека. Его искреннее желание взять на выгул молодняк в моём лице внезапно встало под сомнение.       — Буду паинькой.       Разошлись мы на весьма приятной ноте. Даже дышать стало легче.       — Доброе утро, Наруто-кун. — кивнул Иноичи и отлип от стены.       — Доброе утро, Иноичи-сан.       Мы застыли напротив друг друга в полном молчании. Его взгляд не был тяжёлым, скорее любопытствующим, но даже так во мне вертелась неловкость.       — Так себе шоу. Я рассчитывал на что-то более. — он неопределённо махнул рукой в воздухе и направился на выход.       — Что, простите?       — Да, так. Не обращай внимания. Нам нужно в кратчайшие сроки преодолеть расстояние в 1430 километров. Не помрёшь по пути? — насмешливо спросил он.       — Не должен. — спокойно ответил я. — А вы, Иноичи-сан?       — А мне-то что будет?       — Всё, что угодно. Возраст никого не щадит. — наставительно объяснил я.       Мужчина почти оскорбился. Он точно был к этому готов, но потом решил не тратить сил и сорвался с места. Тут сразу стало понятно, что он не самый быстрый джонин Конохи, однако кое-что может. Темп его был ровный, да и выглядел он так, словно отправился на прогулку, а не несётся со скоростью в 35 км/ч.       Но у меня при должном желании выходило чувствовать себя сносно и при 70. Так что бежал я довольно легко. Иноичи поначалу оглядывался, проверяя, насколько выполнимо для меня выдержать такую нагрузку, но через час успокоился и ближайшие семнадцать часов я только и наблюдал, что его спину и блондинистый хвост.       Первый привал был довольно забавным. Мы находились очень глубоко в лесной глуши, оба хотели то ли помереть, то ли сдохнуть, отовсюду слышался совиный смех и треск цикад, а земля под ногами казалась мягче облака. Внезапно прозвучал вопрос:       — Кто первый дежурит?       Несмотря на свою удивительную выносливость и тесную связь с природной энергией, к подобным забегам я оказался едва ли готов и даже слова произнести не мог. Только демонстративно вытащил из браслета готовую связку печатей для крепкого барьера и стопку помятых сигнальных печатей.       — О. Да, точно. Если это сработает… — Иноичи уже вытащил свой спальник и начал в него забираться, — … решу, что Ино мне наплела про тебя столько всего удивительного не только чтобы я согласился помочь ей тебя выманить. — остаток фразы был едва слышен.       Сил на осознание слов мужчины не было. Всё, что я смог сделать — это попрятать и активировать печати. А потом рухнул на травку меж корней деревьев и почти мгновенно уснул.       Следующие два дня история повторялась с тем лишь отличием, что Иноичи закидывался восстанавливающими пилюлями и активно пытался впихнуть их мне, до последнего не веря, что мой организм и сам прекрасно восстанавливается за шесть часов сна.       Когда мы пересекли границу области Кагосима нещадно палило послеобеденное солнце. Но в лицо внезапно подул прохладный влажный воздух, обещая скорое прибытие. Всего через полчаса я впервые в своей жизни увидел море. Было сложно не глазеть, тем более, что Иноичи выбрал маршрут по береговой линии, которая хоть и изгибалась, но не петляла так, как горные дороги. Нет-нет, взгляд всё время цеплялся за синюю волнующуюся гладь. Только мне удавалось сосредоточится на дороге, как слух улавливал, что где-то внизу у скал особо ретивая волна мощно врезается в камни, а потом разрывается на множество мелких капель и стремительно лопающуюся пену.       Время вдруг стало меня беспокоить. Мне подумалось, что не важно, сколько нам ещё бежать, всё равно это будет слишком рано. Поэтому я очень обрадовался, когда Иноичи замедлил темп, а потом и вовсе перешёл на прогулочный шаг.       — Нравится? — спросил он.       Я поравнялся с ним и полушутливо ответил:       — Это даже круче, чем звук открывания банки пива после знатной попойки.       — А ты романтик. — в тон ответил Иноичи и обрадовал, — На обратном пути, если будет желание, можно найти тихое место и остановиться на день-два.       — Правда можно?       — Да. Только это должно остаться секретом.       — А вы не так благоразумны, как хотите казаться.       — Если всё время впахивать и вести себя согласно профессиональной этике, можно ненароком превратиться в хокаге. А это как из бабочки обратно в гусеницу. Да ты и сам видел. Бумажные похороны какие-то.       К слову о хокаге. Раз я решил разбираться с этим вопросом, имеет смысл опросить его окружение.       — Иноичи-сан, а что вы думаете об Итачи?       — У него есть жена, но для тебя ещё не всё потеряно. Четыре года брака, а детьми и не пахнет.       — Э? Вы это к чему?       — Ни для кого не секрет, что некий чунин запал на хокаге и теперь всеми силами пытается привлечь его внимание.       Так. Какого хрена, даттебайо?       — А причём здесь я? — ещё на что-то надеясь, поинтересовался я.       — Хм? — Иноичи остановился, внимательно посмотрел на меня и с удивлением заметил, — Не всегда самый очевидный ответ является правильным.       — Ага.       — Подожди, так и что это тогда? То ты дверь с ноги вышибаешь, то документы со стола скидываешь, ещё обращаешься так фамильярно, будто уже распланировал все детали совместной жизни и даже зарезервировал участок для вашего семейного склепа.       — Влюблённые так себя не ведут. — неуверенно сообщил я.       Иноичи посмотрел на меня совсем другими глазами и мягко поинтересовался:       — А как по-твоему, ведут себя безответно влюблённые?       Дело было даже не в том, что он не знал. Ведь единственного правильного ответа на этот вопрос нет. Но вот то, как на него отвечу я, поможет этому мозголому приблизиться к разгадке хитросплетений моей узумаковской души. Вопрос-то ужасно личный.       Помню раньше, до того как жизнь съехала с привычной понятной колеи, у меня душа всегда была нараспашку. Не было у меня понятия «личное, только для близких». Спрашивай, что хочешь, я тебе всё о себе расскажу.       Но откровенничать уже очень давно стало сложно. Не с кем. Джирайя не в счёт, он тот самый «близкий». А вот малознакомым я уже давно ничего не втирал.       — Безответно влюблённый человек в первую очередь ищет ответ, пытается понять, чего ему не хватает. Старается замечать, что его любимому человеку нравится, а что нет. Тратит силы на создание совместных приятных воспоминаний, чтобы ассоциироваться только с хорошим. И в последнюю очередь старается бесить.       — Но что, если тот, кого ты любишь так далеко, что даже не замечает тебя? Разве не будет правильно сначала привлечь внимание? Любым доступным способом. — продолжал докапываться мозголом.       Я задумался и попытался представить себя в похожих обстоятельствах. Что я влюблён, скажем, в жену крупного феодала, но обо мне она в лучшем случае знает лишь то, что я существую. Получалось плохо. Как могло родиться чувство? Может, мы случайно столкнулись вне работы и разговорились? Или я охранял её и от скуки она решила начать беседу? Но тогда нельзя говорить о том, что я совсем пустое место. То есть меня для неё совсем не должно существовать? Но как тогда такой человек может стать для меня целым миром?       — Если человек настолько далеко, что приходится идти на подобные меры, то мне не понятно, откуда могла появиться любовь. Можно быть очарованным. Восхищённым. Любопытствующим. Но любовь рождается из близости душ. Какая может быть близость с тем, кто тебя не замечает?       — Допустим. Хотя, нет. Это очень даже любопытно. — признал Иноичи.       Его слова показались мне похожими на похвалу и внутри разлилось тепло. Приятно, когда такие важные люди замечают в тебе что-то «любопытное».       — Но тогда у меня есть другой вопрос. Почему ты так странно общаешься с хокаге?       Он указал рукой на узкую заросшую дорогу, ведущую в горы и мы стали отдаляться от береговой линии. Вокруг выросли огромные густые суги, бросающие густые прохладные тени. Всего через двадцать шагов, зелень уже скрыла нас от основной дороги и Иноичи стал переодеваться, всем своим видом показывая, что готов слушать.       Сплетник. Или это профессиональная деформация, что ему постоянно нужно всё и обо всех знать? В любом случае, этим вроде как можно воспользоваться.       — Откровенность в обмен на откровенность.       Иноичи запнулся от неожиданности и чуть не грохнулся в кусты, так как стоял на одной ноге, стягивая брюки. Но всё же устоял и поднял на меня довольный взгляд.       — Хм. А ты, Наруто-кун, не такой уж и дурак. — он усмехнулся, — Что ты хочешь узнать?       Вопросов было несколько, но начать решил с наиболее актуального.       — Почему вы решили взять меня на миссию?       — Ино пожаловалась, что никак не может найти одного парня. Попросила взять тебя довеском на миссию. Сказала, что ты мешаться не будешь. Скорее всего. А она сможет с тобой, наконец, поговорить.       — И вы согласились? — охренел я.       — Она рассказала мне достаточно, чтобы я согласился, при условии, что за побег она обязательно тебе влепит.       — А что она рассказала? — мой голос внезапно ослабел и колени задрожали.       Иноичи поднял на меня смеющийся взгляд и великодушно оповестил:       — Ещё когда ей было двенадцать и она начала серьёзную охоту на Саске, мы с ней договорились, можно всё, но я должен быть в курсе. Без полного доверия быть отцом-одиночкой для девушки вроде неё было бы не самой хорошей идеей.       Мужчина уже успел переодеться в тёмно синее кимоно и теперь завязывал оби голубого цвета. Я тоже не отставал, но у меня костюмчик был более честным — если к кимоно Иноичи был пришит лишний воротник, то у меня тряпок было две. Нижняя была укороченной и тонкой, поэтому я не боялся упариться. Весь комплект был угольно чёрным, только пояс бордовый.       — Так что там у тебя с Итачи. — напомнил Иноичи.       Я всё как-то пытался уложить в голову тот факт, что этот человек прекрасно осведомлён о том, чем мы с его дочкой занимались. Поэтому успел немного вылететь из реальности и забыть о его вопросе.       — Самому бы ещё понять. У меня ещё с детства есть некоторая предосторожность относительно тихонь. Они же обычно ёбнутые! — в сердцах воскликнул я, вспомнив один случай из детства. А потом осознал, с кем говорю и поднял перепуганный взгляд на Иноичи. Которому, очевидно, было искренне плевать на подобные грубости. И я продолжил, — Но с Итачи всё несколько сложнее. Я помню как он иногда приходил забирать Саске с тренировок. Это был жуткий контраст. Сначала я подумал, что среди Учих есть хоть один приличный человек. Вежливый, улыбчивый, иногда приносил угощения. Готовит он, кстати, очень вкусно. Особенно сладости. — я невольно окунулся в былые чудесные деньки, — А потом раз, и он хокаге. Это, чуть ли не заикающееся, вечно перед всеми лебезящее, до скрипа доброжелательное и открытое к диалогу, чудо. Он хоть знает, какой стороной кунай держать? Кто додумался этой кухарке на голову шляпу хокаге нацепить, даттебайо?!       Во мне как раз стал просыпаться великий оратор и я был готов ещё долго выражать собственное негодование, но оказался прерван странным звуком. Иноичи согнулся, припал к земле и стал издавать звуки подозрительно напоминающие кашель. У меня в голове похолодело от страха. Я тут же подошёл к нему, чтобы придержать от падения и испуганно спросил:       — Что случилось? Я могу чем-то помочь, Иноичи-сан?       Он поднял руку, призывая остановиться. Его тело перестало содрогаться и он сам легко разогнулся. Ничего не говорило о только что случившемся приступе. Только лицо немного покраснело. Но стоял он ровно, и слабости в его теле совсем не ощущалось. Я уже искренне поверил, что мне это всё вообще показалось, когда мужчина повернул голову в мою сторону, всего на секунду взглянул на лицо, а потом сорвался и…       Заржал.       Иноичи веселился от души, совсем не сдерживая громкого бесовского смеха. У него даже слёзы на глазах проступили. Всё продолжая хохотать, он ловко собрал свои вещи и пошёл обратно к берегу. Я тоже подобрал и запихал в рюкзак одежду и сандалии, нацепил гэта и на ходу завязывал оби.       Мужчина любовался морем с радостно-одухотворённым выражением на лице. Моё появление он заметил сразу, усмехнулся и пошёл в сторону видневшегося вдалеке города. А я вот думал, насколько вообще мои представления об Итачи соответствуют реальности, если так рассмешили видавшего виды джонина. Спрашивать отчего-то совсем не хотелось.       — Нашего нанимателя зовут Агосима Казуки. Он возглавляет клан Агосима и является основателем торговой компании Мазари. К нему почти все в городе обращаются на «сама», но для нас он просто сторона «А» в контракте и обращаться следует на «сан». А вообще, старайся меньше говорить и больше наблюдать. Может сможешь что-то полезное для себя усвоить. Ещё желательно соблюдать этикет. Среди знати, конечно, все знают, что шиноби — народ чудной, но лучше не усиливать это впечатление. Сверх необходимого.       Иноичи перешёл на деловой тон и остаток пути просвещал меня сначала на тему тонкостей общения с феодалами. Потом перешёл к статистическим данным, касающимся преступлений особой тяжести. А закончилась насыщенная лекция тем, что меня приобняли за талию и притянули к себе.       — А это зачем?       Я даже не попытался вырываться, так как успел проникнуться к мозголому огромным уважением. Всё же человек он был умный и довольно проницательный.       — Чтобы кочевники не украли. — невозмутимо ответил он.       — Вас или меня?       — Хм. Скорее всё же тебя. Я слишком разбалован, чтобы жить в степи. Или где там они обычно пасутся?       Ворота города были распахнуты настежь. Люди самой разной наружности могли свободно входить в город, так как никакого надзора здесь не было. Я старательно разглядывал центральную улицу, в надежде отвлечься от ощущения крепкого мужского тела, к которому меня прижимала горячая, крупная рука. От прикосновения к талии было слишком волнительно. А ещё я слишком явно ощущал насколько тонки ткани, разделявшие наши тела.       — Не слишком ли это для публичного места? — всё же спросил я.       Город бурлил. Стремительно вечерело и вдоль длинной мощёной улицы загорались огни и яркие вывески. Людей было достаточно много, чтобы иногда невольно задевать вскользь плечом случайного прохожего. При этом детей было совсем не видно. Вот взрослых — на любой вкус и цвет. Здесь можно было заметить гостей из страны Ветра в выгоревших на солнце одеждах; высоких, смуглых путешественников из страны Молний; пару раз я даже заметил мелькнувшие парящие тонкие ткани, в которые любили одеваться жители страны Полумесяца.       — Только не для Кагосимы. Всё же в первую очередь, этот город известен не как приложение к крупнейшему торговому порту в мире, а как обитель разврата. Удовольствия на любой вкус, цвет, даже запах. Для успешного ведения торговли господину Казуки пришлось изрядно попотеть, отваживая от города все возможные силовые и надзорные структуры. Это серая зона. Место, где можно абсолютно всё, если у тебя есть талант. Но такие возможности интересуют меньшинство. Ведь намного интересней попасть на вечеринку какого-нибудь оргического садомазо культа. — его рука притянула меня ещё ближе и скользнула на живот, а ухо защекотало тёплое дыхание, — Так что расслабься. И не пытайся делать вид, что тебе не нравится.       Что ж. Хорошо.       Я обнял Иноичи, зацепился большим пальцем за оби и откинул голову на его плечо. На периферии мелькнула шаловливая улыбка моего спутника. Но теперь, когда мне позволили не чувствовать неловкость, я с новым интересом стал озираться по сторонам.       Улица изначально была запроектирована довольно широкой, метров сорок от фасада до фасада. Но в итоге по центру осталось всего метров десять, так как всё обросло торговыми лавками с сувенирами, тканями, украшениями, уличной едой — всем, что только существует. Что-то было оформлено в традиционных стилях, а где-то глазу было негде отдохнуть от обилия неона.       Запахи витали восхитительные и везде разные. В одном месте такояки, дальше пройдёшь — и в нос проникнет восхитительный аромат жареных на гриле креветок, ещё дальше — захочется чихать от обилия в воздухе сахарной пудры, которой посыпают жирные золотистые пончики. На последние я особенно засмотрелся, так как раньше только на обложке книги Джирайи видел. А потом мне что-то показалось, я поднял взгляд выше и с удивлением обнаружил на высоком балконе девушку, чья обнажённая грудь подсвечивалась красными огнями дома удовольствий.       Мда. Бордель на главной улице города. Декаданс как он есть.       Внезапно в меня врезалось что-то с такой силой, что чуть дух из тела не выбило. Этим «чем-то» оказался огромный мужчина, чей живот представлял собой идеальный шар.       — Блять, ещё шваль всякая ходит. — брезгливо бросил он.       Видимо мужчина тоже не планировал врезаться в прохожих. Он был одет в роскошные одежды и на каждом его пальце было по перстню, что каким-то невообразимым образом сочетались между собой хоть и были явно из разных коллекций.       — Смотри, куда идёшь со своей шлюхой, мужик. А ещё лучше сдохни. Как таких только земля носит.       Он смачно сплюнул, и целился при этом в меня, но Иноичи вовремя среагировал и утянул меня в сторону. Шарик злобно оглядел нас и пошёл дальше, специально задев моё плечо на полном ходу. Видимо хотел сбить с ног, но я успел напитать тело чакрой, и в итоге пострадал только один человек. И им, разумеется, был не я.       — Не нарывайся. — шикнул Иноичи и поспешил затеряться в толпе, чтобы не получить ещё пару ласковых от Шарика.       Я, помня о данном Ино обещании, старался не отсвечивать и вести себя незаметно, но когда мы уже третий раз прошли мимо ларька в котором продавали кальмаров прямо с гриля, не удержался и, сделав очень грустное лицо, попросил:       — Иноичи-сан.       — Да?       — А можно мне кальмарчика?       — Какого кальмарчика? — растерялся он.       Я показал пальцем в интересующую меня сторону и ещё более жалостливо попросил:       — Того кальмарчика.       Иноичи не совсем понимал мою потребность в уличной еде и сказал:       — Мы уже почти на месте. Во время приёма точно будет богатый выбор хорошей еды.       — Хочу кальмарчика. Вот того. — я ещё раз показал в нужную сторону.       Смотрел на меня Иноичи, как на диковинную зверушку. Ему, человеку благородного происхождения, было мучительно тяжело осознать, что кто-то действительно испытывает искреннюю любовь к уличному фастфуду. Но, стоит отдать должное этому человеку, на вещи странные он реагировал достойно. Поэтому повёл меня к ларьку, сам заказал желаемое и, Ками-сама, хочу за него замуж, даже заплатил. Продавец передал ему палочку с насаженным кальмаром, от которого продолжал валить горячий пар и мужчина с некоторым даже торжеством вручил сию отраву (по его мнению) мне.       В первую очередь я с особой кровожадностью откусил морскому зверю то, что могло бы называться головой. И был в этом излишне поспешен, так как после мне протянули ещё и дольку лайма. Я старательно вымазал ею толстые тентакли и окончательно озверел. В итоге остатки вкусняшки были сожраны в два укуса. Оставалось только палочку облизать. Чем я и занялся, с тоской поглядывая на полную решётку таких же красавцев.       — Дайте ещё три, пожалуйста. — распорядился Иноичи.       Вы когда-нибудь чувствовали, как ваши зрачки меняют форму с круглой на сердцеобразную? В этот момент ещё немного начинает голова плыть, а потом хочется расплакаться от счастья.       Мне в каждую руку вручили по порции. Третью же Иноичи оставил себе и теперь с интересом разглядывал артефакт, пытаясь решить, смертелен он для него будет или же нет. Торговец вручил нам сразу половинку лайма.       — Приятного аппетита, приходите ещё. У меня лучшие Икаяки в городе. — мужчина дежурно улыбнулся и мне вдруг подумалось, что если у него есть самая нелюбимая еда, то это точно кальмары.       Мы успели немного отойти от лавки, как к нам обратилась высокая девушка в фиолетовом кимоно. У неё причёска состояла из множества маленьких косичек, в которые были вплетены разноцветные нити, а на щеках и носу розовели следы от солнечного ожога. Её темные глаза имели нейтральное выражение, а симпатичное лицо казалось уставшим. Но меня куда больше привлёк красивый чёрный кнут с металлическими вставками, смотанный в кольцо и прикрепленный к поясу.       — Прошу прощений. Мой господин сказал восхищение. — ломано, с чудовищным акцентом сообщила она и кивнула в сторону господина, что сидел на открытой веранде ресторана, окружённый едой и вином.       В обители резких теней и тусклых разноцветных огней его белое кимоно магически отражало свет луны и звёзд. Словно от самого мужчины исходило чистое сияние. При этом глаза его были тёмными, словно демоническими. И смотрел он на меня не моргая. Остальное лицо было кокетливо прикрыто веером.       — Мне кажется или у него на веере и в самом деле нарисованы спаривающиеся котики? — озвучил я свои сомнения.       — Вроде да. Но мне отсюда плохо видно. — ответил Иноичи и прижал меня к себе.       — Вы слышали? — спросила девушка.       Иноичи ответил ей что-то на неизвестном мне языке. При этом говорил он быстро и голос его приятно вибрировал, когда нужно было выговорить рычащее слово. Особенно меня порадовало, что родной язык девушки он определил правильно и их разговор явно стал куда более содержательным. Спустя пару реплик Иноичи мне сообщил:       — Её господин изъявил желание снять тебя на ближайшие три дня. Он здесь проездом и ещё не успел найти себе спутника.       — И что?       — Пойдёшь?       — А вдруг он какой-нибудь жестокий работорговец или вообще, не знаю, на органы захочет меня разобрать? — вяло возмутился я и ещё раз присмотрелся к дяде в белом.       Как раз вовремя. Он немного опустил веер, что бы я смог увидеть его благожелательную улыбку. И от этого лица у меня сердечко застучало где-то в горле, так как выглядел он словно тёмное божество — коварное, опасное, но до дрожи прекрасное. Я громко сглотнул и отобрал у Иноичи его едва надкушенного кальмара, чтобы заесть стресс.       — Тогда я ему не завидую. — пожал плечами Иноичи. — Так что думаешь?       Блять, блять, блять.       И как вообще возможно отказать этому ходячему эстетическому оргазму? Я крепче вжался в Иноичи, ища поддержки и твёрдо сказал:       — Нет. Я же на миссии, Иноичи-сан. Какого вы вообще обо мне мнения, что всерьёз предлагаете подобное? — возмущения в моём ослабевшем от восхищения голосе как-то совсем не было.       — Да я и сам справлюсь.       Ой, кто-то развеселился. Весело кому-то.       Что же вы меня, Иноичи-сан, так безжалостно толкаете в пропасть? Я ведь и сам не прочь туда упасть. Нет, чтобы помочь?       Я собрал остатки воли в кулак и, больше для себя, чем остальных, проговорил:       — Никаких. Потрахушек. На работе!       Послышался одобрительный смешок и моего виска коснулись чужие губы. Кажется, Иноичи воспользовался ситуацией, чтобы устроить мне проверку. И я её каким-то чудом прошёл.       Мозголом снова заговорил на странном рычащем языке, девушка что-то отвечала. Один раз в её тоне проскользнула агрессия, на что Иноичи ответил достаточно холодно. Вообще, тон его был таким, что я сразу догадался, что он перешёл на непечатную часть языка и послал девицу куда подальше. Она дерзко вскинула подбородок, резко развернулась, из-за чего нам пришлось уклоняться от её волос, и пошла к дяде в белом, злобно виляя бёдрами.       До обители семейства Агосима действительно осталось идти совсем недолго. И был это не дом, а целый отдельный город, с высокими стенами и башнями. Вход был свободным, но, как позже оказалось, досмотр ещё только предстоит.       Поместье Солёный Лотос имело три стены, и, соответственно, три уровня допуска. Первую границу легко могли преодолеть все желающие, но вот торговать, попрошайничать и распутствовать здесь было нельзя. За порядком следила личная стража феодала. Благодаря ей и общей атмосфере строгости, казалась, будто стена разделяет не только две части города, но и два мира. Здесь не было вырвиглазных красок, ярких огней, шума, суеты. Этот мир жил по совсем другим правилам. Здесь всюду росли диковинные растения, слышалось журчание ручейков, а люди только иногда мелькали между небольших деревянных домиков и беседок, выкрашенных в спокойные серо-голубые оттенки.       Внезапно стало прохладно — Иноичи убрал руку и отошёл на пару шагов. А я уже даже пообвыкся под его крылышком ходить. Тепло, уютно, за дорогой следить не надо. Около вторых ворот нас остановил один из четырёх стражников:       — Добрый вечер, по какому вопросу? — спросил он.       Мужчина не отличался высоким ростом, но благодаря доспехам его фигура выглядело достаточно внушительно.       — Мы шиноби из Конохи. — Иноичи движением фокусника вытащил из рукава свиток договора.       — Хм. — стражник стал изучать содержимое, но взгляд его как-то без толики узнавания скользил по дорогой бумаге.       Он отошёл и показал свиток другому стражнику, который выглядел чуть более представительно и, видимо, умел читать. Они переговорили и нас, наконец, пропустили. Но грамотный стражник пошёл с нами. Стальные латы забавно гремели при каждом шаге и ослепительно блестели в тусклом сиянии очерчивающего облака света. По пути он отловил кого-то из слуг, попросил сообщить о нашем прибытии господину.       У третьих ворот стражник перепоручил нас низкому седовласому мужичку в сером кимоно. Тот доброжелательно улыбнулся и отвёл нас в одно из деревянных зданий с резными перегородками вместо стен и посеребренными стойками. Вокруг изысканной постройки плотно росли глицинии, защищая её от холодных морских ветров.       Внутри уже вовсю носились служанки, расставляя по столикам тарелки с различными закусками. На мгновение взгляд приковала совсем юная девушка в серебристом кимоно с тонкой цветочной вышивкой. Её чёрные шелковистые волосы почти достигали пола, полностью закрывая спину и хрупкие плечики. Она стояла так, что лица видно не было, но по движениям рук я догадался, что она заваривает чай.       В помещение влетел мужчина почтенного возраста. Немощным он казался настолько же, насколько и обитатели озера Инавасиро. То есть пылал здоровьем и жизненной энергией. Вот только в отличие простого люда, отличался свойственной аристократам холёностью. Его волосы серебрились в простой причёске, на шее висел кожаный шнурок с подвеской из обработанного минерала, роскошные одежды развевались и шептали на ходу, лицо было светлое, приятное и даже с остатками былой красоты, при этом телосложение — под стать могучему воину, а не изнеженному феодалу или талантливому торговцу. Портил картинку только отпечаток скорби.       — Добро пожаловать в дом семьи Агосима. Меня зовут Казуки.       Мы с Иноичи синхронно поклонились на приветствие и блондинчик нас представил:       — Благодарим за ваше гостеприимство, Казуки-сан. Ваш дом изыскан, словно здесь обрели гармонию все пять стихий. Меня зовут Иноичи, а моего спутника Наруто.       — Ваши похвалы излишни, Иноичи-сан, а манеры подстать сыну благородного рода. — полувопросительно заметил Казуки.       — Вы правы. Мне повезло родиться среди бутонов леспедецы в клане Яманака.       Мне показалось, что Казуки даже выдохнул от облегчения. Оно и понятно, шиноби народ вздорный и о социальной иерархии только в книгах читал. А тут человек его статуса, понятный и знакомый, словно старого друга встретил.       Я старался максимально копировать все движения Иноичи. Мне раньше не доводилось бывать в подобном обществе, а тут такой отличный пример для подражания. Мужчина будто изменился. В нём и раньше были заметны черты настоящего, а не военного аристократа, но сейчас это всё усилилось стократно. Я вдруг подумал, что он похож на принца далёкой богатой страны. Оттого его окружает аура величия, благости и таинственного очарования.       Мы сели за низкий столик почти полностью уставленный тарелками. Казуки обвёл взглядом угощения, оглянулся на девушку, заваривающую чай, и решил занять время короткой гастрономической экскурсией.       — Угощайтесь. Хотя, стыдно признаться, здесь сегодня только мои любимые блюда. Боюсь, я не смел ожидать, что вы так быстро прибудете. Здесь горячие закуски из курицы. Вот карааге, осторожно, очень острые, тут якитори, соответственно, из цыплёнка и окономияки. Как вы уже могли догадаться, тоже с курицей. Скоро ещё должны принести свинину с имбирём. Мне жирное мясо не очень нравится, но слуги любят иногда побаловать себя, поэтому из мяса не только курица.       Вот же ж, куриная душонка.       — Остальное всё овощное. Вы только не смейтесь, но я не очень люблю морепродукты. — Казуки неловко улыбнулся.       Иноичи уже хотел перехватить инициативу в разговоре, давая хозяину возможность перевести дух, но в этот момент длинноволосая дева закончила возиться с чаем и подошла к нам. Казуки начал сразу переставлять тарелки, освобождая место под поднос.       Я невольно залюбовался. Девушка действительно была совсем ещё юной, может, лет четырнадцати. Её тело уже успело стать женственным, но оставалось хрупким. Лицо тоже не потеряло детского очарования. Особенно глаза привлекали взгляд. Огромные, широко раскрытые, будто от вечного удивления или желания видеть мир полнее. При этом её бледная кожа была щедро присыпана белой пудрой, что делало ей больше похожей на очаровательную куколку.       — Это Аюми. Моя единственная внучка. — с гордостью представил девушку дед.       — Доброго вечера, господа. Желаете ли вы чего к чаю? Есть мандзю, дораяки и данго. — предложила она тихим робким голосом.       Девушка, кажется, не очень любила незнакомцев и чувствовала себя скованно. Мне тут же захотелось расположить её, понравиться, чтобы она не волновалась из-за нас, но Иноичи как-то понял мои намерения и незаметно сжал колено. Пришлось продолжить втыкать в стол.       — Не составит труда послать слугу в город за другими десертами, если гостям угодно что-то другое. — добавил Казуки.       Вот тут-то я понял, что этот Казуки за человек. Он относится к тому восхитительному типу дедушек, что всеми силами стремятся накормить всех желающих до состояния Шариков. Чтобы гости в итоге молили о пощаде.       — Ты будешь что-нибудь? — спросил Иноичи.       — Мандзю. — тихо ответил я.       Мужчина кивнул и ответил за нас обоих:       — Мой напарник и я будем рады отведать мандзю.       — А мне данго. Только может лучше попросишь кого из слуг? Время уже позднее. — сказал внучке Казуки.       — Не беспокойся обо мне. Если устану — терпеть не стану и сразу скажу. — уверенно прошептала девушка деду.       Мда. Всё же у людей весьма поверхностные представления о шиноби, раз они думаю, что шёпотом от нас можно что-то скрыть. Тут наоборот, чувства обостряются и невольно чакра приливает к ушам.       Теперь, как я понял, можно было приступить к еде. Кушать аккуратно я не очень умел, да и успел неплохо подкрепиться сытной уличной едой. Поэтому ел только то, чем сложно изгваздаться и ждал пирожки. В голове приятно гудело от усталости и фонового шума в виде разговора двух аристократов. Всё что-то о природе, погоде, листиках, цветочках.       Скоро вернулась Аюми. Она несла поднос с тремя тарелками, на каждой из которых была щедро навалена целая гора вкуснятины. Тарелку с данго она поставила у деда, потом потянулась и передала десерт Иноичи. Я снова залюбовался. Отдельно было хорошо, что она всё стеснялась поднимать на нас взгляд и мне нужно было следить, только чтобы её дед не запалил эти гляделки.       Тянуться через весь стол по диагонали Аюми не стала и обошла. Вблизи я смог различить её аромат. Она совсем не пользовалась духами, пудра имела слабый рисовый запах, но в основном пахло именно её тело. Видимо, мы успели умотать девушку и она даже немного вспотела.       Аюми присела рядом на корточки и протянула мне тарелку. Я понял, что ставить её некуда и стал переставлять тарелки, чтобы освободить немного места. Но за девушкой наблюдать не переставал. Внутри разлилось самодовольство, когда я заметил, как она неотрывно следит за движениями моих рук, словно очарованная.       Место освободилось и я вернул руки к себе на колени и взгляд Аюми проследил за ними. Она застыла ненадолго, но этого хватило, чтобы на нас обратили внимание Казуки с Иноичи и стало тихо. Они с интересом присмотрелись к застывшей девушке.       — Аюми-чан. — окликнул её дед.       Девушка вздрогнула и чуть не выронила тарелку. Однако от резкого движения пирожок мандзю, что венчал горку, стремительно покатился вниз. Девушка это заметила и в попытке его поймать снова наклонила тарелку и ещё три пирожка поспешили к земле. Я подхватил со стола свою палочку для еды и ловко насадил на неё всех четверых беглецов прямо в воздухе.       — Ах. — выдохнула удивлённо Аюми.       Я поспешил забрать у неё тарелку и поставил её таки на стол.       — Благодарю за угощение, Аюми-сан. — вежливо поклонился я.       Девушка до этого всё не поднимала глаз, но сейчас не удержалась и посмотрела на источник звука. И мучительно покраснела. Это было заметно даже сквозь слой пудры. Её глаза были как у попавшего в западню зайчонка, а вид такой растерянный, что я невольно почувствовал себя злодеем.       — Простите, я вас напугал? — спросил я, стараясь говорить тихо, успокаивающе.       — Нет, я просто задумалась и не заметила, это всё моя вина, простите. — залепетала она.       К сожалению, это творение Ками оказалось слишком милым, чтобы я смог удержать улыбку. Она, возможно, решила, что я над ней смеюсь и вся сжалась. Поэтому я поспешил её разубедить:       — Вам не за что извиняться, Аюми-сан. Даже если бы вы специально забросали меня манзю, я бы не обратил внимания. Для грубияна вроде меня достаточно лишь вашего присутствия, чтобы забыть обо всём остальном.       О, да. Оставалось только благодарить Ками за то, что Аюми всё же ещё скорее ребёнок, чем взрослая. А то будь девушка старше я бы наверняка голову потерял. А так, просто услада для глаз и ушей.       Меня осенило, что симпатия к родителям ровесников не самый стрёмный вариант из возможных. Если кому и не повезло с предпочтениями, так это Мизуки. Хотя нет. Есть варианты хуже. Так что можно сказать, что сегодня я окончательно убедился, что у моего, как казалось поначалу, безграничного и вездесущего сексуального влечения всё же есть, как минимум, нижняя граница.       — Кхм. — кашлянул Казуки, напоминая о своём существовании. — Дорогая, сядь рядом со мной. Я бы хотел ввести наших гостей в суть дела.       У Аюми в голове происходила по меньшей мере революция, что приятно тешило моё эго. Она даже не сразу вникла в смысл дедушкиных слов. Но потом поклонилась и села на указанное место, напротив меня. Она настойчиво сверлила взглядом дыру в полу, пытаясь удержать себя от лишних телодвижений. Но вскоре все мы оказались вовлечены в разговор и о неловком случае позабыли.       — Всё началось семь месяцев назад в день зимнего солнцестояния. Тогда пропал мой старший сын. Мамори. Отец Аюми. — Казуки кивнул на девочку.       Она сидела опустив голову и на этих словах её руки сжались, изминая ткань роскошного кимоно.       — Сначала я не предал этому значения. Думал, он ушёл в загул или просто захотел проветриться. Четыре месяца ничего не происходило и я подумал, что Мамори решил оставить дела семьи. Это было вполне в его духе. Но пропал его старший сын. У Мамори всего пять детей: четыре сына и дочь. И все они стали пропадать с промежутком в один месяц. После пропажи Масао, второго внука, я, наконец, спохватился и поручил это дело младшему внуку. Который пропал пять дней назад.       — Больше никто не пропадал? Может кто-то из слуг исчезал или из охраны. Был ли кто-то, кто внезапно уволился?       — В поместье много работников и кто-то разумеется успел уволиться за это время. Но в последние пять дней, насколько мне известно, никто не изъявил желания уйти. О пропажах мне ничего не известно. Вообще, такими делами занимается Аюми. — Казуки посмотрел на внучку, молчаливо прося рассказать, что та знает.       — Прошлым летом пропала одна служанка. И осенью ещё две. Зимой были найдены тела двух стражников. Больше инцидентов не было. — уверенно ответила девушка.       — Убийцу нашли? — продолжил задавать вопросы Иноичи.       А я переключился на пирожки. Были они воистину прекрасны, и приходилось прилагать усилия, чтобы есть неторопливо.       — Следствие пришло к выводу, что имела место быть пьяная ссора. — сразу ответила Аюми.       — Кто занимался расследованием?       — Глава стражи. Я попрошу его передать вам отчёты.       — Благодарю. — Иноичи на мгновение задумался и задал следующий вопрос, — Пропажу служанок расследовали?       — Да. С каждой был заключён контракт на три года и никто из них ещё не отработал положенный срок. Поэтому я послала людей на их поиски. Найти хоть одного свидетеля, видевшего служанок, не удалось. Семьи же утверждали, что не видели девушек с тех пор, как те отправились на заработки. — Аюми говорила чётко и уверенно, но на последних словах вся немного сжалась.       — Могу я попросить отчёты? — уточнил Иноичи.       — Да, разумеется. — кивнула девушка.       — Благодарю, Аюми-сан. Ваша помощь неоценима. — кивнул мозголом и перевёл своё внимание на деда, который, казалось, впервые слышал о проблемах с работниками поместья, — У вас есть предположения, что могло случиться с вашими внуками и сыном? Может, вы подозреваете кого, Казуки-сан?       Старик невесело усмехнулся и кивнул:       — Разумеется, подозреваемые есть. Возможно, вы знаете, что раньше, ещё лет сорок назад, здесь ничего, кроме загибающейся рыбацкой деревушки, не было. Кагосима — это горная местность с отличным лесом. Мой отец был простым рыбаком и умер от голода, когда мне было 14. Тогда я начал свою карьеру. Судьба была благосклонна и мне случайно удалось испробовать себя в роли торговца. В итоге к тридцати годам моих связей и возможностей было достаточно, чтобы попасть на глаза повелителю страны Огня. Он передал мне ключ земель Кагосима и дал полную свободу действий. Компания Мазари стала международной, деревня превратилась в крупнейший из южных городов, порт Кагосима теперь — мировой лидер по пропускной способности и общему объёму налоговых сборов. — Казуки решил увлажнить горло чаем.       — Тогда следует обратить внимание на клан Нисимура. — кивнул Иноичи.       — Верно. И заодно Кобаяси. И те, и те занимались торговлей лесом. Просто Нисимура поставлял древесину самому императору, поэтому они и были ранее наместниками этих земель. Кобаяси всегда были их главными соперниками. Они веками соперничали за лидерство в этом регионе.       — То есть вы подозреваете эти два клана? — уточнил Иноичи.       — Да. И ещё семь. — на удивлённый взгляд мозголома старик пожал плечами и заметил, — Выскочек никто не любит.       Потом началась очень длинная история про то как, кому, когда и зачем семейство Агосима могло доставить неудовольствие. Я ещё сумел переварить информацию о Ямасаки, которые держали порт на мысе Надежда гор, о текстильщиках-Окамото и Такаги — клане ремесленников, мастеров по обработке древесины. Потом башка варить отказалась, но основную идею я всё же уловил: развитие такого серьёзного центра притяжения, как портовый город Кагосима, привело к почти безнадёжному краху ряда очень важных или просто состоятельных людей. То есть недостатка подозреваемых у нас точно не наблюдалось.       — Вы выглядите озадаченным. — забеспокоился Казуки.       На Иноичи и в самом деле пала тень.       — Проверить такое большое количество людей будет очень непросто. — признался мужчина. — Остаётся надеяться, что мы сумеем найти подсказку.       — На самом деле мой младший внук успел об этом позаботиться. Он тоже понимал, что подозреваемых слишком много и решил собрать их в одном месте. Ещё в середине прошлого месяца он получил моё разрешение на организацию маскарада. Приглашения получили все, кто мог успеть испытать хоть малейший дискомфорт от существования клана Агосима. — поведал Казуки.       — И вы не стали отменять праздник? — удивился Иноичи.       — Я хочу верить, что все мои родственники живы. Поэтому не ношу траур. К тому же я ещё не объявлял о пропаже Кена — младшего внука. Решил, что можно будет организовать какую-нибудь ловушку.       Хитёр лис. И умеет пользоваться возможностями. Думается мне, даже будь судьба против его успеха, он бы всё равно оказался на своём нынешнем месте.       — Это очень предусмотрительно с вашей стороны. — кивнул Иноичи. — Скажите, Казуки-сан, в какое время вам будет удобно узнавать о ходе расследования?       — Быть может за ужином? — предложил дед.       Так в итоге и договорились. Потом мы вчетвером обошли все достопримечательности внутри третьей стены, чтобы иметь возможность здесь ориентироваться. На самом деле эта часть усадьбы была совсем небольшой и состояла из главного дома, гостевого, пары хозяйственных помещений, домового храма и пары веранд. Нет, конечно, с моими хоромами не сравнить, но в тоже время, как я понял, это был вполне скромный вариант. Если забыть о двух других стенах.       Нам Аюми-сан, которая занималась всеми внутренними делами поместья, выделила для проживания гостевой дом полностью. В нём, как я понял, обычно жили близкие друзья членов семьи Агосима, приехавшие в гости. Последнее время он, ввиду повышенной предосторожности, пустовал.       Иноичи мучить меня ночью не стал и я впервые за три дня имел удовольствие спать не на земле. Оттого сон был особенно желанным и сладким.       Но вот утром мужчина взялся за дело со всей серьёзностью и явным желанием поскорее во всей этой паутине из кланов и их хотелок разобраться. Ворвался он без стука и предупреждения, раздвинул сёдзи, впуская в комнату солнечный свет и начал вещать:       — Мне передали всю документацию и я пришёл к выводу, что пока есть время до маскарада, имеет смысл подготовиться и максимально собрать информацию. Я сейчас отправлюсь на поиски уволившихся слуг. Ты мне там точно не нужен, поэтому тебе я даю поручение здесь.       Я вытащил из-под одеяла голову, чтобы лучше слышать.       — Казуки активно поддерживает легенду, что у семейства Агосима есть много внешних врагов, при этом и слова не сказал на тему внутренних разногласий. Поболтай со слугами, попробуй подружиться с Аюми, но так, чтобы потом женихаться не пришлось, расспроси ненавязчиво стражников. Постарайся узнать подробности внутренней кухни. Точно что-нибудь найдёшь.       — Почему вы так уверенны, Иноичи-сан? — хрипло поинтересовался я.       — Потому что, со слов Казуки, выходит, будто у Мамори, его старшего сына, были причины уйти из дома. И спохватился наш уважаемый наниматель только когда пропал второй внук. А к шиноби обратился так и вовсе только сейчас. Причём он это сделал в день пропажи младшего внука. Не стал ждать следующего утра. Отправлять стражников в город. Сразу к нам. Будто давно собирался, но не решался. Не удивлюсь, если его драгоценные внучки сначала отца порешали, а потом устроили разборки между собой. И вот тогда вопрос — кто выиграл? — Иноичи требовательно посмотрел на меня.       — Вы говорили, кха-кха, что у Казуки есть ещё один сын.       — Верно. Почти уверен, что он мог подсуетиться. Или вообще это всё исключительно его рук дело. Не стоит из списка подозреваемых вычёркивать самого Казуки. И внучку его ненаглядную тоже. Вариант с внешним врагом отлично звучит, если все исчезновения связаны. Но что, если действующих лиц много? — возбуждённо рассказывал Иноичи.       Мда. Вот это я понимаю, вовлечённость в рабочий процесс. С другой стороны, человек, занятый любимым делом, не может не радовать глаз. Поэтому я лениво перевернулся набок и стал наблюдать за Иноичи. Он мой манёвр заметил не сразу, но раскусил быстро и тут же прервался.       — Вернусь сегодня вечером. Постарайся действовать ненавязчиво, не привлекая внимания. — дал он последние напутствия и исчез в коридоре.       Я перевернулся на спину и снова спрятался под одеяло. Постельное бельё здесь было восхитительное. Очень мягкое, сияющее, а запах… ммм. Да и вообще поместье Солёный Лотос показалось мне эталоном счастливой жизни. Всё сделано качественно, без излишнего старания. Есть где глазу отдохнуть, а есть, где насладиться — резьбой, или вышивкой на салфетке, или узором на фонарике. Но особенно меня покорил едва слышный шум бьющихся где-то там о скалы волн.       Выползать из комнаты очень не хотелось и я не стал торопиться. Потихоньку собрался, всё осмотрел, пощупал. По дому прогулялся. На кухню шёл самой длинной дорогой, постоянно останавливаясь, чтобы полюбоваться незнакомыми растениями.       — Доброе утро, девушка. — улыбнулся я служанке, месившей на кухне тесто.       — Доброе… — начала она безэмоционально, но замолкла, когда подняла глаза и увидела меня. — А вы должно быть шиноби из Конохи? — неуверенно произнесла она.       Я подошёл и сел на табурет у стола.       — Вы правы.       — А зачем вы на кухню пришли? — растерялась она.       — Кушать хочу.       — Ааа. — глубокомысленно.       — Если вы мне скажете, где тут хранятся яйца, я вас больше не побеспокою.       — Что вы! Я лучше позову кого-нибудь из поваров. — она начала судорожно счищать с рук тесто.       — Подождите, девушка. Я же не господин какой. Мне не нужно прислуживать.       — Но как же так? Вы ведь гость господина.       — Нет. Я — наёмный рабочий. Прямо как вы. — авторитетно заявил я.       — Так уж и прям как я. — с сомнением проговорила она и вернулась к замесу теста.       — Разве что с некоторыми привилегиями. — пришлось мне признать.       — Хм. — она неуверенно улыбнулась.       — Так что, могу я сам приготовить себе завтрак?       — Раз вы не господин, то могу предложить то, что осталось со вчерашнего вечера. И ещё есть немного рисовой каши. — предложила служанка.       Мы с ней немного разговорились, пока я завтракал. Поэтому, когда пришли ещё две служанки, она представила меня им как «Наруто-куна». В разговоре, я всеми силами пытался следовать советам Иноичи, но варианта, как можно незаметно что-то спросить, не знал. Поэтому просто болтал о всякой ерунде, надеясь, что разговор сам собой зайдёт в нужное русло. И это, предсказуемо, не работало. Но потом я решил пожаловаться на своё начальство и тут всё сложилось. Все три девушки уже успели привыкнуть к моему существованию и говори легко, не скрываясь.       — Да. Недалёкий начальник — это сплошная головная боль. Сделаешь, как сказали — плохо, Сделаешь, как надо — плохо, ведь сказали сделать по другому. — весело заметила одна.       — А мы тебе говорили, что у господина Мамори мозгов не больше, чем у курицы. А ты всё отвечала: «да не может быть благородный господин глупей служанки». Хотя какая теперь разница?       — Неужели у господина Казуки мог быть сын дурак? — удивился я.       Девушки одновременно повернулись, набрали в грудь побольше воздуха и стали наперебой изливать души:       — Да у него вместо головы ночной горшок!       — И содержимое соответствующее.       — Он ко всем служанкам приставал, поэтому их приходилось постоянно менять. Кто захочет прислуживать человеку, который думает не головой, а головкой!       — Да он даже читает по слогам. Меня мама научила лучше, чем его профессиональные учителя.       — Так может дело в маме? — предположил я.       — Не без этого, но ты пойми, Наруто-кун, эта бестолочь херила всё, за что бралась! А потом, когда Казуки-сама ему указывал на просчёты, вечно дулся, словно дитя малое и убегал в город.       — «Лечить душевные раны».       — А у меня брат в казино работает, так вот, хочу вам сказать, терапия у него не из дешёвых.       В итоге я узнал, что у Мамори с отцом были, по меньшей мере, сложные отношения. Сын не оправдывал ожиданий отца. Не то что способностей не унаследовал, так и вовсе дураком получился. При этом очень расточительным. Совсем не знал цену деньгам и даже задуматься не пытался.       В итоге с девушками я задержался почти на три часа. Разошлись мы под предлогом того, что пора было браться за обед, да и люди стали на кухню постоянно захаживать. Вообще, со служанками мне повезло. Первая была не очень общительной, но две другие оказались редкими сплетницами, поэтому так легко мне всё рассказали. Другое дело, что не совсем понятно, насколько много в их словах объективной истины. Но кое-что для Иноичи накопать получилось.       Пришлось задуматься, как бы подружиться с Аюми. Она точно не дура и любые поползновения в свою сторону скорее всего будет встречать с подозрением. Может не сразу, но потом точно сообразит. То есть нужно искать благовидный предлог.       Вариантов было несколько. Можно было бы попросить её рассказать побольше о слугах, уговорить показать главный дом, узнать, чего почитать можно, предложить сбежать в город, попасть в беду. Как-то даже слишком много всего.       Начать я решил с наиболее честного и простого варианта — расспросить о слугах. Так, во-первых, возможно, получится узнать что-то новое, а, во-вторых, поможет за умного сойти. Дальше уже можно действовать по обстановке. Главное начать разговор и не торопиться.       Найти девушку оказалось не сложно. Она в одиночестве пила чай в беседке. Там было очень уютно и достаточно уединённо, благодаря большому количеству высокой растительности, что не только скрывала от любопытных взглядов, но ещё и заглушала звуки.       — Доброго дня, Аюми-сан.       Она подняла на меня перепуганный взгляд, но ответила ровно:       — Доброго дня, Наруто-кун. Я могу вам чем-то помочь?       — Да. Простите, что трачу ваше время, но я хотел попросить вас рассказать побольше о слугах, что пропали и, возможно, вы имеете какие-то собственные догадки, касательно пропажи ваших братьев и отца?       Я сел напротив неё. Мне было немного неловко вот так выманивать у неё информацию, так как она сразу показалась мне хорошим человеком. К тому же я искренне сочувствовал её потере. Не важно, каким был её отец, он всё же был для неё родителем. Про братьев так и вовсе подумать страшно.       — Даже и не знаю. — признала она. — Мне сложно что-то сказать. Я с двенадцати веду дела поместья и о врагах семьи ничего не знала, пока дедушка вчера не завёл об этом разговор. Мне казалось, что Мазари приносит только радость и благополучие. Все, с кем я имела возможность общаться в стенах поместья, так или иначе были во многом обязаны дедушке. Что же касательно слуг, на самом деле среди пропавших была одна моя служанка. Я взяла её к себе после года работы и мы даже успели сдружиться. Её пропажа меня обеспокоила, потому что ей здесь, вроде как, нравилось. — она отставила пиалу и сложила руки на коленях.       — Простите, что спрашиваю вас о таком, но что вы можете сказать о своём дяде?       — Вы подозреваете его? — сообразила она.       — Дело не только в этом. Если враг снаружи и желает уничтожить клан Агосима, он может стать следующей жертвой.       — Шитороси последний, кто может быть причастен. Мне было четыре, когда он разругался с дедом из-за Мазари. Из моего папы плохой управленец. Полагаю, это было понятно уже тогда. Дедушка хотел назначить наследником торговой империи Шитороси, на что последний заявил, будто у него аллергия на солёную воду и тяжёлый труд. После чего исчез.       — У вас в семье есть особая любовь к играм в прятки. — усмехнулся я и обвёл взглядом беседку, скрытую в глубине небольшого сада.       Девушка на это рассмеялась. Искренне, весело. И выглядело это очаровательно. Всё же я не люблю, когда кто-то грустит.       — У вас чудесный смех.       Аюми замерла, широко улыбаясь. Потом поспешно прикрыла рот рукой и тихо пробурчала:       — Спасибо.       Выглядело это совсем по-детски, но смущать её дольше не хотелось, и я вернулся к нашему разговору:       — Что дальше случилось с Шитороси?       — Кхм. Он, как я и сказала, исчез. Но не с концами. Иногда присылал открытки и лично наведывался несколько раз в год. А потом всё чаще. В то время, когда пропал отец, он гостевал здесь со своей женой. Она должна была вот-вот родить и дедушка уговорил Шитороси остаться здесь, чтобы его первенец родился в поместье клана Агосима. Но потом случилась какая-то жуткая ссора, отец пропал, дядя тоже покинул Солёный Лотос вместе с беременной женой. С тех пор он здесь не появлялся. Где носит дядю сейчас, один Ками знает.       — Так Казуки-сан хотел передать Мазари Шитороси, но тот отказался?       — Да.       — Но, кому тогда? Не вашему отцу, как я понял. Тогда, кому-то из внуков?       — Прежде, чем ответить, чувствую необходимость напомнить, что я и в самом деле имела весьма смутное представление обо всём, что касалось Мазари, вплоть до исчезновения последнего брата и не могу поручиться за свои знания.       — Я понимаю, Аюми-сан.       Девушка вздохнула, посмотрела на свои руки и сказала:       — Это должен был быть второй сын отца. Братик Масао. Он был очень похож на дедушку. Только опыта маловато. Но это такие мелочи.       — Вы правы. — согласился я. — Можно ли считать, что у вашего дедушки есть любимцы среди потомков?       Вопрос был уже на грани, но Аюми достаточно легко расставалась с информацией, подтверждая многие слова служанок. Поэтому я осмелел и решил понаглеть.       — Разумеется. — она шаловливо улыбнулась. — И больше всех дедуля любит меня!       — Его можно понять. — усмехнулся я.       — Но, если серьёзно, то любит он нас всех. Вопрос скорее в том, кому он готов доверить Мазари. Среди таковых всего трое: дядя, Масао и Кен.       — Простите, а Кен.?       — Это младший внук. Он старше меня всего на год. Ему дедушка доверил поиск старших братьев.       — А сколько вам лет?       — Пятнадцать. Через год можно искать жениха.       — Вашему мужу очень повезёт. — искренне заметил я.       — Хорошо, если бы ещё и мне повезло. У папы с мамой отношения не очень складывались. Дедушка постоянно с ним ругался из-за мамы, потому что после моего рождения у неё начались проблемы со здоровьем и снова беременеть ей было нельзя. Но отец настаивал, что женщина должна рожать, пока рожается. В итоге она умерла на седьмом месяце вместе с не родившимся братом.       — Жестоко. — ужаснулся я. — Но у вас за спиной есть любящий дедушка, который не позволит кому-либо обижать вас.       Этим я успокаивал скорее себя, чем Аюми.       — Он уже немолод. Да и вмешиваться в дела чужой семьи считается неприличным.       Её в самом деле беспокоил вопрос грядущего супружества. Меня сия тема тоже заставила трепетать, но я совершенно не понимал, чем могу помочь.       — Наруто-кун, ты же умеешь сражаться? Ты так ловко поймал вчера те мандзю. Я даже не смогла разглядеть твои движения.       — Я не очень хорош в рукопашном бое. Откровенно говоря, даже скорее плох. Весьма плох. Почему вас это заинтересовало?       — У меня есть просьба. Ты же не всё время занят и отдыхать тоже должен?       — Меня на это задание вообще случайно взяли. Расследование ведёт Иноичи-сан. Так что времени довольно много.       — Тогда ты не мог бы научить меня, как можно постоять за себя?       — Планируете устроить весёлую жизнь своему будущему мужу, Аюми-сан? — восхитился я.       Девушка зарделась, смущенно улыбнулась и возразила:       — Только если он будет плохо себя вести.       — Я весь ваш, моя принцесса.       А что? Хоть что-то полезное сделаю. А то от болтовни скоро язык превратится в одну сплошную мозоль.       Начинать было решено немедленно, но с теории, так как только после чая. Рассказывать старался самое необходимое. Особенное внимание уделял грязным трюкам, вроде хватания за волосы, кусания, выцарапывания глаз и ударов между ног. Потом вспомнил про защиту и опять же уделил отдельное внимание способам защититься от уже упомянутых грязных трюков. Только вместо ударов между ног были удары в грудь.       Потом мы сдвинули в сторону столик и перешли к практике. Аюми была очень сосредоточена, старательно повторяла все движения и даже не слишком долго сомневалась, прежде чем нокаутировать чётким ударом по бубенцам моего клона. За несколько часов я передал ей всё, что знал о способах заставить страдать человека без особых усилий.       — А теперь давайте покажу кое-что на крайний случай. Я заметил, что вы носите довольно острую заколку. Это может стать грозным оружием.       — Но её не слишком удобно держать. — она вытащила из волос украшение и протянула мне.       Ухватиться за неё и в самом деле было негде, но это мне было известно.       — Поэтому только на крайний случай. Если опасность будет настолько серьёзной, что вы не испугаетесь боли, когда заколка будет впиваться вам в руку. Конечно, лучше постараться охватить её чем-то, скажем простынкой или краем одежды. Но в стрессовых ситуациях перестаёшь замечать боль. Поэтому, чтобы случайно её не выронить или не засветить, лучше использовать прямо так. Человеку обычно легче всего проткнуть шею. Но такой удар сложно контролировать. Можно случайно убить или, напротив, не причинив особого вреда, разозлить. Для фатального удара, нужно порезать сонную артерию. Здесь, как вы понимаете, нужно иметь либо опыт, либо удачу. Да и куда проще ударить ребром ладони по кадыку. Если приложить достаточно сил, таким ударом тоже можно убить.       — То есть шея не самая лучшая цель?       — К сожалению. Дырявить тело тоже не вариант. Всегда можно наткнуться на кость, крепкие мышцы или жир. И тогда остаётся голова. Точнее мозг. Чтобы обойти естественную защиту в виде черепа, достаточно нанести удар в ухо или же глаз. Если даже силы окажется недостаточной, такие повреждения весьма серьёзны и дадут возможность для побега или ещё парочки ударов. Вот вам клон для тренировки.       Аюми подошла к моей точной копии, что старательно делала лицо кирпичом, сжимая двумя руками заколку. Она долго решалась, но всё же смогла занести руку для удара, а потом направить её прямо на клона. Но клон был не простой. Ему было сказано не умирать сразу, поэтому копия стала уклоняться.       — Я понимаю, это может быть неожиданно, но обычно люди стараются спасти свою жизнь. Даже если им угрожает столь прекрасное создание. — дал я пояснение удивлённой девушке.       Дальнейшее выглядело прекрасно в своей абсурдности. Клон уклонялся легко, иногда зевая и раздражая своим невозмутимым видом успевшую запыхаться девушку. В итоге милая юная госпожа обратилась злобным кровожадным демоном и стала наседать с особым рвением. Клон тоже успел немного увлечься и поддаваться не планировал. В итоге из беседки они постепенно вышли и, когда Аюми-сан с воинственным кличем бросилась на мою довольную копию, тот отошёл в сторону в последний момент и девушка полетела в пруд. Рыбкой полетела.       Я развеял негодника и поспешил к девушке, чтобы помочь ей вылезти из пруда, надеясь, что обойдётся без травм. Аюми-сан с водорослями на голове и кровожадным взглядом взирала на меня. Когда я протянул ей руку, она бросилась на меня, спутав с клоном, но роскошные одежды её почти обездвижили.       — Аюми-сан, прошу прощения за поведение моего клона, по…       Договорить не получилось. Девушка легко выплыла из трёх слоёв верхней одежды, оставшись ещё минимум в двух, которые оказались куда легче, поэтому почти не затрудняли движений. И мне пришлось уклоняться. Настроена Аюми-сан была на убийство, поэтому я решил оставить разговоры и пробежаться по саду, чтобы догоняющая меня бестия смогла немного остудить пыл.       Скрывшись за одним из кустов, я снова создал клона и стал наблюдать за догонялками. Такое зрелище, естественно привлекло некоторое внимание, но я искренне верил, что такое поведение не должно быть наказуемо, поэтому не переживал о реакции Казуки-сана и Иноичи-сана. Вообще, радоваться надо, когда дети играются. Даже если один из них хочет убить другого.       Второй клон оказался куда благоразумней и позволил себя убить. Удар получился не очень сильным, но зато метким. Девушка же после своего триумфа опёрлась руками на колени и пыталась отдышаться. Я вылез из кустика и поспешил к ней.       — Аюми-сан, вы лучше не стойте, а ходите. После быстрого бега нельзя сразу вставать.       Я взял её под локоток и повёл по тропинке в сторону пруда, чтобы выловить её одежду.       — Фууххх. — выдохнула девушка и прижала ладонь к груди. — Никогда так не, фух, носилась. Ещё и на глазах у, фуух, слуг. Какой позор.       — Вы были великолепны. Словно речная богиня, что преследует клятвопреступника. Свирепая, опасная и восхитительная в своём праведном гневе. Сейчас, подождите минуту, я достану ваши вещи.       Не утруждая себя спуском по короткому травянистому берегу, я сразу прыгнул на воду. После забега по озеру Инавасиро на водной глади я чувствовал себя вполне уверенно и не боялся провалиться.       Вещи, к счастью все всплыли и нырять за ними не было необходимости. Я всё аккуратно собрал, выжал и пошёл обратно, к шокированной Аюми.       — Это как? — выдохнула она, когда я развернул её и повёл в сторону главного дома.       — Хождение по воде? — девушка кивнула, — Это особое умение, которым владеет большинство людей моей профессии. Всё дело в манипуляции особенной энергией. Мы называем её чакра. Мне вот только интересно, почему вас почти не впечатлили клоны? Техника создания теневых клонов куда сложнее.       — Но ведь то всего лишь иллюзия, обман чувств. А это… волшебство какое-то.       Я не стал её переубеждать в степени иллюзорности моих клонов. Она, конечно, милая, но и мне не 14, чтобы совсем потерять голову и начать разбалтывать секретные свойства запретной техники S-класса.       — Переоденьтесь в сухое, а я схожу на кухню за горячим чаем.       — Не стоит. Я попрошу кого-нибудь из слуг. К тому же мне придётся мыть волосы, а это часа на два. — Аюми вытянула из-за шеи длинную водорослину.       — Сказал бы, что мне жаль, но не могу. Если бы не этот инцидент, я бы вряд ли смог увидеть вас без пудры.       Аюми только теперь поняла, что её маскировка смылась и любой желающий мог рассмотреть россыпь тонких шрамов у неё на щеках, носике, подбородке и шее. С ними она выглядела немного старше, как раз на свой возраст, и ассоциация с куклой полностью исчезла. Передо мной стояла очень красивая девушка с насыщенным румянцем и перепуганными чёрными глазами, в уголках которых собрались слёзы.       — Простите, я вас чем-то обидел?       — Нет, всё в порядке. — глухо ответила она и попыталась уйти, но я не дал.       — Если всё в порядке, то почему вы плачете.       Она тихо всхлипывала, пыталась вырвать руку и прятала лицо.       — Только не говорите, что это из-за шрамов. Может среди благородных господ это считается изъяном, но для меня любые отпечатки жизни на теле бесценны. С ними вы кажетесь мне куда красивее, Аюми-сан.       — Ты просто хочешь меня успокоить. Наруто-кун, нельзя быть таким хорошим. — тихо ответила она и успокоилась.       — Я обычный, Аюми-сан. Просто вкусы не совсем обычные. От средних значений клонит в сон. Не знаю, как убедить вас, что это не вежливость. — в итоге признал я.       — Не думаю, что это возможно. — прошептала она.       — Я что-нибудь придумаю. А теперь поспешите переодеться. Я и так вас задержал.       Когда я вернулся в гостевой дом, понял, что Иноичи ещё не вернулся. Был ещё только ранний вечер, поэтому мужчина мог появиться не скоро. Возможно, к самому ужину, назначенному на восемь.       Продолжать собирать информацию не очень хотелось и я решил составить конспект уже имеющихся сведений. Но и это на середине процесса мне надоело. Следующим развлечением стало черчение планировки поместья. Я уже успел отлично изучить внутреннюю часть вместе со всеми незаметными тропинками и обходными путями, чтобы карта территории вышла подробной. Было бы идеально ещё всё же побывать в главном доме и узнать, где чья спальня, но это, возможно, уже излишне.       — Хочешь найти следы вора, думай как вор. — пробубнил я и задумался, как бы действовал сам, если нужно было что-то выкрасть.       Ещё стоит помнить, что зимой деревья голые и обзор лучше. Может это обстоятельство и привело к «пьяной потасовке» стражников. Но тут ещё не понятно, а в тот же ли день они погибли. Это уже вопрос к Иноичи, прикарманившему все отчёты.       — Наруто-кун, ты чем тут занят?       Вспомнишь солнце — вот и лучик. Он не стал утруждать себя стуком или вопросом, можно ли войти. Нет, он завалился в комнату, прямо как я в кабинет хокаге. Разве что не с ноги. Вид у него был при этом довольно утомлённый. Мужчина рухнул на пол рядом со мной и приготовился слушать.       — Решил попробовать составить варианты того, как могли похитители уйти незаметно.       — И как?       — Всё упирается в стены. Их стоит ещё проверить, но пока выходит, что выйти среднестатистический мужчина с грузом в виде благородного господина мог только через ворота.       — Больше выходов нет?       — Нет. Мы сейчас на самом деле на краю скалы находимся. С одной стороны полностью и с двух боковых более, чем на половину, они представляют собой скорее оградку, чтобы мы на скалы или в море не выпали. Поэтому вход только один и постоянно охраняется. Если только это не нововведение.       — Там постоянно дежурят. Но можно всегда предположить, что похитители находились за пределами внутреннего контура. Или среди них были те, у кого достаточно способностей, чтобы обойти охрану.       — Другие шиноби?       — Как вариант. — кивнул Иноичи. — А это что за метки? — он указал на карту.       — Слепые зоны. Тут можно спрятаться с телом и не бояться, что заметят из дома или с поста охраны.       — Так ты изучал местность?       — Не только. Ваши поручения я тоже выполнил.       — Узнал что-нибудь?       Иноичи перевернулся на спину и устало прикрыл глаза. Закатное солнце интересно описывала острые черты лица и наполняла сиянием светлые пушистые ресницы. Волосы мужчины разметались по полу шёлковыми волнами, притягивая, провоцируя дотронуться.       — Казуки любит всех своих родных, но доверяет не всем. Среди тех, кому он готов завещать Мазари — Шитороси, Масао и Кен. Первому из-за этого пришлось покинуть дом и пуститься в свободное плавание… — начал я довольно длинный монолог.       На удивление оказалось, что сведений получилось добыть немало и под конец даже в горле пересохло. Иногда я решал, что Иноичи уснул. Но потом он внезапно вставлял комментарий или поправлял, показывая, что и так прекрасно уже обо всём осведомлён. Действительно, стоило ли сомневаться, что мозголом сумеет узнать больше, чем сопливый чунин? Он ведь сегодня не в одну голову залез.       — Ты хорошо справился. Не думаю, что даже я смог бы узнать здесь больше. Но мне повезло найти одного стражника, что уволился семь месяцев назад, когда пропал старший сын Казуки. Это очень забавная история, потому что его нанял для убийства отца Кен. Тот самый младший внук Казуки, которому потом поручили расследование. Но самое смешное в этой истории то, что он заказ выполнить не успел. Хотя сказал своему нанимателю другой. Получил деньги и сбежал в глухую деревню, потому что подозревал, когда Мамори вернётся живой и невредимый у Кена возникнут вопросы.       — Но Мамори не вернулся.       — Да. Поэтому мне не составило труда найти этого недонаёмника в недешёвом борделе недалеко от главной улицы. — вопреки собственным словам, Иноичи довольным совсем не выглядел. — И это тоже ещё не всё. Помнишь о деле с пьяной поножовщиной? Там тоже интересно. Заглянул я в черепушку начальника стражи, что расследовал это дело. Оказалось, убил их Шитороси. — Иноичи лирично замолчал.       — Зачем странствующему сыну Казуки убивать стражников? — подыграл я.       — В целях самообороны.       — Тоже убийцы?       — Именно. И подослал их… А как сам думаешь? — мужчина приоткрыл один глаз и посмотрел на меня.       — Мамори? — предположил я.       — Ага. Брат пошёл на брата. Кто бы мог подумать, что Шитороси в своих путешествиях времени зря не терял и сумел выучить пару приёмов.       — А Аюми об этом знает?       — Скорее нет, чем да. Шитороси с женой на тот момент уже месяц жили в поместье и успели примелькаться. Начальник охраны доверял слову блудного сына, поэтому никому ничего не говорил. Аюми могла узнать от дяди или ещё как-то. Но не думаю.       — А кто тогда хотел убить Масао?       — Почему ты решил, что кто-то хотел его убить?       — Потому что иначе бы дед не забил тревогу именно после его пропажи.       Иноичи усмехнулся.       — Не обязательно. Многое кроется ещё и в натуре людей. Масао не имел привычки пропадать. Всегда был рядом с дедом. Его нехватка должна была отразиться на рабочем процессе и вытащить трудоголика Казуки из мира цифр в мир реальный.       — Зато теперь понятно, почему Кен отговаривал деда не приглашать шиноби для расследования. Боялся, что раскроется его роль в исчезновении отца. Забавно.       — Не то слово. — согласился Иноичи и заразительно зевнул.       На ужине было тихо. Я любовался не напудренным лицом Аюми. Казуки с животным голодом бросался на все блюда, в состав которых входила курица. Иноичи сосредоточил своё внимание на палочках в подрагивающих от ментальной перегрузки пальцах. Только за чаем мужчина кратко отчитался о проделанной работе.       — В отчёте будут указаны имена и места фактического проживания всех причастных лиц. — закончил мозголом, при этом во время рассказа в его голосе не промелькнуло ни капли эмоций.       Казуки же не выглядел удивлённым. Но его лицо сморщилось, словно он съел что-то очень кислое и одновременно наступил в вонючую кучу дерьма. Так выглядит человек, когда понимает, что зря закрывал глаза на шалости детей, потому что те выросли и превратились в подонков.       Возможно, такова горькая судьба людей талантливых и крайне увлечённых своим делом. Они просто не знают о всём калейдоскопе человеческих слабостей и степень удовлетворённости жизнью у них напрямую зависит от состояния дела, которому они посвятили свои тело, душу и жизнь. Это даже немного страшно.       — Вы проделали огромную работу всего за один день. — первое, что сказал Казуки, когда вернул себе самообладание.       — Благодарю. — кивнул Иноичи.       — Не стоит. Я действительно впечатлён. И, стыдно признаться, немного даже рад, что никто из моих потомков так и не научился доводить дела до конца. Но мне всё же необходимо принять то, что вы мне сегодня рассказали. Поэтому вы не будете против, если я вас сейчас покину?       — Нет, Казуки-сан. Я и сам хотел просить о том же. День вышел длинным. — ответил Иноичи.       Так мы разошлись в разные стороны, чтобы поскорее окунуться в следующий день. Ночь была для меня беспокойной. Истории поместья Солёного Лотоса оживали, слова обретали облик, имена — лица и голоса. Ещё и влажность поднялась так, что вся одежда и постельное бельё были почти мокрыми к утру.       До маскарада оставалось ещё три дня. Иноичи успел проверить всё, что хотел, и предложил размять немного мышцы. Мы вышли в туманное утро, прошли за ворота и нашли укромное место в прогулочной зоне. Трава даже на вид казалась мягкой и невооружённым глазом можно было разглядеть на ней крупные капли росы. Скинув гэта, я ступил на неё и ноги сразу промокли до щиколоток. Иноичи тоже разулся.       Мы вышли на середину полянки, окружённой буйной растительностью. Я, как и во время тренировок с Джирайей, не стал принимать стандартную стойку, на что Иноичи внимания не обратил. Словно другого и не ждал. Он же встал в стойку и замер, глядя мне в глаза, готовый атаковать в любое мгновение.       Раздался короткий птичий возглас.       И я решил атаковать первым.       Природная энергия всегда теперь циркулировала по телу, поэтому скорость была неплохой даже на пробном первом выпаде. Но наткнулся он на твёрдый блок. Раздался грохот.       — Потише, Наруто-кун. Мы же в общественном месте.       Я стоял слишком близко к мужчине и воображение невольно обрисовало другие обстоятельства, при которых могла прозвучать эта фраза. Голова немного поплыла, но такое состояние было мне уже даже привычно, поэтому я кивнул и перестал вкладывать в удары силу, просто обозначая их.       Сначала мне позволяли атаковать, но вскоре Иноичи разогрелся и тоже стал нападать. Его движения были хорошо отточены, по большей части не отличались разнообразием или оригинальностью. Стандартные стойки, базовые приёмы. Немного личного, малость интимного.       Раз, перед захватом, он успел ненавязчиво огладить мою руку от локтя до плеча, как бы подбирая наиболее удачное положение. Я решил, что мне показалось. Но после одного из приёмов я оказался прижат к нему спиной и, прежде, чем провести удушающий захват, его ногти царапнули шею, пуская по телу мурашки.       Удивительное дело — флирт вплетённый в движения рукопашного боя. Мне нравится. Продолжайте.       Вообще в Тай Яманака проигрывали многим, но уровень той же Ино до недавнего времени казался мне недосягаемой вершиной. А такой расслабленный, даже ленивый спарринг с целым Иноичи так и вовсе был очень интересным. Скорость была довольно высокой, но вот сами удары не причиняли боли. Я даже первое время стал принимать их на блоки, но потом вспомнил, что в реальном бою всё же пришлось бы уклоняться.       Под конец почти двухчасового топтания травы я успел уйти в глухую оборону, вертясь, изгибаясь, ныряя, чтобы скрыться от вездесущих рук крепкого опытного бойца, который пытался меня достать за счёт хитрости, не меняя темпа.       Когда Иноичи вышел из боевой стойки, я понял, что тренировка окончена. Обменявшись поклонами, мы направились в сторону наших апартаментов, чтобы помыться и придумать, чем ещё занять оставшееся до маскарада время.       — У тебя интересная техника боя. — сказал вдруг Иноичи.       — Из-за некоторых особенностей организма, мне пришлось искать альтернативы стандартным приёмам.       — Это какие же особенности?       — Силы мало.       — Я бы так не сказал. Твой первый удар был весьма ощутим. — мужчина закатал рукав кимоно и показал наливающийся чернотой синяк.       — Это был мой максимум. — ответил я, пытаясь подавить в себе чувство вины.       — И ты решил поставить на скорость. — кивнул Иноичи. — Не знаю, что из этого выйдет, но меня ты заставил попотеть. Я, конечно, не мастер тайдзюцу, но всё же уровень имею неплохой.       — Особенно хороши ваши приёмы по деморализации противника. — серьёзно кивнул я.       — Так ты заметил? — облегчённо выдохнул мужчина, — А то я уже испугался, что зря старался.       — Мне 16. Порой я замечаю даже то, чего нет.       — Хм. Забавный ты всё же парень. Какие у тебя планы на сегодня?       — А что, хотите пригласить на свидание? — в шутку спросил я.       — «Никаких потрахушек на задании» — отличное правило. Так что нет. Просто интересно. К сожалению, поручений у меня для тебя нет.       Осознать всё, что он сказал после первого предложения оказалось сложно. Мысль о том, что потрахушки могут состояться позже, будоражила кровь. Но такое состояние неумолимо становилось всё привычней и привычней, поэтому пока часть сознания пережёвывала открывшиеся возможности, другая старалась сохранять видимость моей вменяемости.       — Я надеялся случайно наткнуться на Аюми во время прогулки и завести ненавязчивую беседу.       — Тогда удачи.       — А вы что будете делать, Иноичи-сан?       — Беседовать со всеми ответственными лицами из персонала поместья. Особенно мне интересен один из дворецких. Выглядит он матёро, есть шанс, что знает много грязных тайн семейства Агосима. Эх, как жаль, что влезать в голову заказчика считается неприличным.       — Мне показалось, что Казуки не слишком замечал жизнь за пределами Мазари. — заметил я.       — Не важно. Замечать — это моя работа. Видеть-то он должен был достаточно. — возразил Иноичи.       Мы разошлись и встретились только за совместным ужином с Агосима. Иноичи снова выглядел довольно утомлённым, но руки его не дрожали. Да и за столом была атмосфера куда приятнее, чем в прошлый вечер. Мужчины вели неспешную светскую беседу, пока я приглядывался к Аюми, которую за весь день так и не сумел отловить.       Девушка выглядела очень печальной и уставшей. Благодаря тому, что она снова не нанесла пудру, можно было разглядеть и тёмные круги под глазами, и покрасневшие веки, и общую бледность. Неужели не только меня мучили призраки?       Должно быть она плохо спала после доклада Иноичи и сегодня весь день давала распоряжения не выходя из комнаты. Она точно не верит, что её братья и отец могут быть живы. Это было понятно и из её слов, когда она постоянно упоминала их в прошедшем времени. Словно смирилась, что живые люди превратились в воспоминания. Да и дед её, кажется, перестал питать надежды.       Будет забавно, если в следующее мгновение к нам влетит кто-то из слуг и взбудораженным голосом скажет: «господа вернулись». Хм.       Я в ожидании посмотрел в дверной проём, уверенный, что моя фантазия вот-вот оживёт, но ничего не случилось. За пределами летней столовой были только сгустившийся вечерний мрак и шум цикад.       — Ты выглядишь встревоженным, Наруто-кун. — вдруг сказал Казуки.       Старик смотрел на меня с беспокойством.       Это немного ломало его образ увлечённого карьериста. Будто человек вроде него вообще не должен быть способен волноваться о чём-либо, кроме рабочего процесса. Но потом я вспомнил, что этот сам процесс в том числе зависит от душевного состояния работника. Возможно, я зря рисую из него злодея, но всё внутри кричит о том, что именно Казуки был тем единственным человеком, способным сделать каждого члена семьи Агосима счастливым, однако он был занят другими делами.       — Боюсь, я плохо спал.       — Снились кошмары?       — Нет. —ответил я и решил рассказать, — Меня беспокоят тайны вашего дома. Поэтому мои сны были о вашей семье.       — Мне и Аюми пришли во сне воспоминания о прошлых днях. Может тебе стоит сходить с нами завтра на рассвете в храм? Там стоит алтарь Адзуми-но Исора, Ками морского берега. Мы почитаем его как покровителя рода.       — Вы уверенны, что это хорошая идея? Я не член семьи.       — Ничего. Раз ты видел во сне мою семью, то не будет лишним. — уверенно ответил Казуки.       Новая ночь встретила меня видениями того домового храма. Он стоял вплотную к стене, задним фасадом почти касаясь ограды, за которой был обрыв, а в паре десятков метров внизу бушевало море. Выглядело здание словно белёсый призрак, окутанный туманом. Оно, скрытое в густой тени стоящего рядом дерева суги, сурово возвышающегося и охраняющего семейную святыню, преследовало меня в бессмысленных обрывках снов. Поэтому ещё до рассвета я стоял напротив него на почтительном расстоянии и дожидался чету Агосима.       Храм был выполнен из камня и выкрашен в белый цвет. Вокруг него выстроили обходные галереи из тёмной древесины и даже приставили узкую крутую лесенку на второй ярус, с которого можно было добраться до изогнутой черепичной крыши, чтобы почистить её. Перед входом стояли две статуи охранников-собакольвов — комаину. На одном из них, словно тот мёрз, был завязан ярко красный шарф.       Послышался шорох приближающихся шагов и из-за кустов показались Казуки и Аюми. Они оба были только в белых нижних платьях и выглядели расслабленными, словно часто приходили сюда вместе. Дальнейшие их действия это только подтвердили.       Они кивнули мне в знак приветствия и начали приводить в порядок и так чистенький храм. Без слов, они действовали слаженно. Пока Казуки удерживал створки дверей, Аюми ловко закрепляла их камнями, что лежали у дерева и она подобрала по пути. Потом, словно из ниоткуда она вытащила две метёлки и тряпку. Мне и Казуки досталось сметать листья и песок с галереи и ступенек, а Аюми протирала деревянные ограждения и статуи комаину.       Заняла уборка всего минут десять. Девушка сама выхватила у меня из рук метёлку и спрятала весь хозяйственный инвентарь в узкий незаметный шкафчик. И только тогда мы ступили внутрь.       Было очень темно. Весь интерьер оказался выполнен в тёмных тонах, к тому же робкие лучи солнца почти не достигали внутренности храма. Но мне удалось рассмотреть и алтарь, который занимал добрую треть всего помещения, успевшие подгнить подношения на нём и статую в виде спокойно-стоящего божества, окружённого морской пеной и ракушками.       Больше ничего внутри не было. Но запах гниения, что исходил от потемневший фруктов не давал покоя. Особенно странно было, когда Аюми собрала старые подношения в корзину и вынесла их на улицу, но запах остался. Будто сладковатый аромат тления исходит не от фруктов, а от самого божества.       Девушка вернулась с другой корзиной, в которой лежали свежие фрукты и протянула мне оттуда одно яблоко. Сама она взяла сливу, а Казуки выбрал нектарин. Остальное подношение оказалось водружено на алтарь и мы разделили трапезу с самим Азуми-но-исора, Ками морского берега. После, всё так же, молча, мы разошлись по своим сторонам.       Я надеялся ещё поспать, но куда там? Вертелся, пытался почитать, закончил чертёж внутренней части поместья. И всё это в полусонном состоянии.       Через несколько часов за мной зашёл Иноичи и мы пошли на вчерашнюю поляну, чтобы размяться и только тогда я почувствовал себя человеком. Потом день пошёл по вчерашнему сценарию. Сначала двухчасовой спарринг, потом целый день попыток подловить Аюми, которая пряталась у себя в комнате и выходить не планировала.       И стало становиться откровенно скучно. Я гулял по парку, доставал Иноичи, болтал со слугами и стражниками. Только в день маскарада что-то стало меняться. Возросла активность слуг, которые подготавливали поместье к встрече высоких гостей, кухня не простаивала ни минуты, из-за ворот разносился шум.       Иноичи в то утро пропал и вернулся только к обеду с двумя большими бумажными пакетами, в которых оказалась наша одежда для маскарада. Мы вместе поели и сразу начали готовиться.       Мозголом подошёл к делу со всей серьёзностью и пытался сделать из меня самого настоящего демона. Не жалея грима он выбелил мне не только лицо и шею, но и все остальные открытые участки тела. То есть ещё руки и ноги. Было ужасно щекотно, когда кисточка скользила по телу и оставалось только благодарить всех Ками за то, что мой костюм закрывал живот и грудь.       Потом я оделся в простое белое кимоно и Иноичи нарисовал вокруг шеи вереницу красных бессмысленных завитушек. Я всё пытался понять, и кто я теперь, но что-то не получалось. О ками, онни и прочих мистических сущностях я знал очень мало, поэтому это было не удивительно.       — Ты — Нукэкубию. — подсказал Иноичи.       Себя он разрисовывать не захотел и оделся в чёрное кимоно, закрыв лицо чёрной же маской. Волосы он распустил и те рассыпались по спине. Вот только следом он применил иллюзорную технику и его блондинистая шевелюра резко почернела.       — И что это такое?       — Злобный монстр-людоед.       Желания возмутиться не было. Всё же человек старался, подбирал образ, костюмы, сам заморочился с гримом. Да и ведь отлично же получилось. И в маске ходить не придётся.       — А вы тогда кто?       — Куроко. Это работники театра.       — Невидимые участники кабуки. — кивнул я.       — Этого в академии точно не преподают. Неужели всё же читал что-то кроме учебников? — притворно восхитился Иноичи.       — Что-то вы слишком острите. — пробурчал я.       — Хм. Тоже пойми меня. Сегодня придётся покопаться в мозгах у почти семидесяти человек. И это при нормальном раскладе. Может и лучше будет, но что-то я сомневаюсь.       — А какой у вас лимит?       — Это примерно и есть лимит. Так что потом я рухну в твои заботливые рученьки и буду не дееспособен ближайшие восемь часов. А если ещё и напиться успею, то и вовсе — двенадцать. — обрадовал Иноичи.       Не сказать, чтобы я прямо-таки ждал маскарада. Но последние дни были довольно тоскливыми и очень хотелось смены обстановки. Поместье Солёного Лотоса становилось всё неуютней с каждым днём и будто гнало меня отсюда. Оставалось надеяться, что сегодня дело будет раскрыто и мы сможем отправиться в путь завтра.       Вот только что-то у меня было странное ощущение неопределённости. Семейство Агосима скрывало тайну, я не просто чувствовал — знал это. Но мне не было понятно, имеет ли эта тайна отношение к пропажам.       Мы с Иноичи покинули гостевой дом и пределы внутренней стены. Сначала всё выглядело как обычно, но чем больше мы отдалялись от тихой клановой обители, тем более менялось окружение. Это было похоже на то, что шумный, яркий город нарос словно опухоль на территорию Солёного Лотоса, отравляя обитель праведников пороком и праздностью.       Теперь стало понятно, почему Аюми сюда не пустили, и, почему Казуки решил не посещать это мероприятие.       — Следи за стеной. За мной тоже присматривай. Если увидишь что-то странное — сначала бей, потом зови меня. Будем вместе разбираться. — дал наставления Иноичи и растворился в толпе демонов, духов, разбойников, колдунов, актёров и путан.       От обилия красок в глазах рябило и я решил начать освоение местных достопримечательностей и аттракционов с дела простого и приятно — с закусок. Мня накрыло странное чувство отстранённости. Словно всё вокруг не настоящее и в своём теле я только гость. Песни, пляски, фокусы, театральные постановки, игры — всё стало серым шумом. Я решил ненадолго сбежать. Отошёл туда, где не был слышен шум толпы и невыносимый свет декораций. Среди привычной растительности, в относительной тишине мне представился образ храма и одинокого бога, что издавал сладкий запах разложения.       Глупости какие.       Совсем головой тронулся.       Я резко выдохнул, хорошенько треснул себя по щекам и вернулся на праздник. Люди здесь ходили маленькими группами, большие компании собирались только в отдалении или за столами. В основном все приехавшие были людьми либо молодыми, либо зрелыми.       Стариков не наблюдалось вообще.       Природная чакра стала переполнять тело и я прислушался к своим недавно приобретённым сенсорным способностям. Источников чакры, кроме моего и Иноичи не наблюдалось в пределах поместья, хотя в городе бродили кто-то, но они были довольно далеко и я решил, что это не наши клиенты.       В следующее мгновение меня дёрнули за локоть. Я обернулся и увидел уже знакомого мужчину. Это был тот иностранец с веером, что хотел меня снять на пару дней, когда мы только входили в город.       Он оказался высоким. Почти как Джирайя, только тоньше. Даже просторные одежды не могли сделать его объёмным. Даже наоборот, белый цвет добавлял лёгкости. И лицо его было восхитительно, как я и запомнил. Даже при виде снизу вверх.       — Янь. — сказал он.       — Янь?       Он произносил звуки иначе, как и подобает человеку с акцентом. Но голос его очаровывал.       — Янь. — он указал на себя закрытым веером.       Я обернулся к нему и мужчина убрал от меня руку, только теперь заметив, что перепачкался в гриме. Он посмотрел с удивлением на свои побелевшие пальцы, растёр между ними грим и хотел спрятать руку за спину, но я её перехватил.       А вот что делать дальше не придумал.       Десять из десяти.       Теперь осталось ему эту руку вылизать.       — Мне жаль, простите, что испачкал. Здесь рядом есть фонтан. — сказал я и потянул его за собой, понимая, что вся моя болтовня бессмысленна.       Не знаю, что решил Янь, но взгляд у него стал лукавым, а нижнюю часть лица он кокетливо прикрыл веером. Скользя и проталкиваясь через толпу, я обнаружил, что мой спутник довольно ловок. Янь послушно шёл, куда тянули, при этом без проблем обтекал других людей, ни с кем не соприкасаясь. С другой стороны, не имей он навыка так двигаться, вряд ли бы осмелился ходить в настолько белой одежде.       Отпустил я чужую руку только когда мы добрались до фонтана, скрытого в очередном зелёном закутке. Мужчина сразу заметил, что местечко укромное и выжидательно уставился на меня. Я даже не попытался изъясниться, а просто снова схватил его за перемазанную руку, чтобы сунуть её в прохладную воду.       Янь понял, что от него требуется и отмыл ладонь, а потом деликатно ткнул в меня закрытым веером.       — Наруто. — сразу ответил я.       — Наруто. — повторил он и дальше произнёс что-то на своём рычащем языке.       — И мне приятно познакомиться. — кивнул я.       Общение с Янем было странным. Мы не понимали ни слова на языках друг друга, но желания и смыслы угадывались довольно легко. Сначала он только мог не понять, что я от него хочу, но вскоре приспособился. То ли дело в живой мимике, то ли так выглядит родство душ — лично я ставлю на первое — но получалось даже интересно.       Мы ходили пробовать разные закуски, потом я осмелел и забрал его веер, чтобы изучить, но тот так и остался потом у меня. Янь же выглядел странно. Явно наслаждался общением, но всё возникало ощущение, что он либо ручной зверёк, либо опасный хищник, что только делает, что цепь его сдерживает, потому что и самому весело. Любопытно.       Но продолжалось это всего около получаса, а потом меня высмотрел и позвал к себе Иноичи. Я помахал Яню на прощание. Тот ответил тем же жестом и проводил меня внимательным взглядом. Я поспешил к мозголому, видок у которого был не только уставший, но ещё и взбудораженный.       — Я тут отловил стражника. Он показался мне подозрительным. Думал, наёмник. Но оказалось, нет. Служит верой и правдой дому Агосима. Дело в другом. Часть бочек оказалась не с вином, а с порохом. — скопом выдал он информацию, притянув меня вплотную к себе и склонившись к уху.       — Где бочки?       — Они у первых ворот. На досмотре засекли. Если взорвётся, будет очень много шума. — продолжил Иноичи и поймал мой взгляд.       — Вы думаете, это отвлекающий манёвр?       — Знаю. У меня уже голова кругом, пришлось влезть в полторы сотни голов и мысли путаются. Но это связано с театром. Среди актёров наёмник, но лица я не видел.       — Это не носитель чакры. Я бы почувствовал. Так что беспокоиться не о чем. Я сейчас разошлю клонов по периметру стен, а потом будем думать дальше.       Та часть лица Иноичи, что не была скрыта маской показалась мне очень бледной. Даже с зеленоватым оттенком. Но мужчина крепко стоял на ногах, внимательно слушал и кивнул на моё предложение.       — Я буду ждать тебя здесь.       Спрятаться получилось легко. Из укрытия я рассылал клонов, одного за другим, пока их число не превысило максимальный комфортный для моего резерва лимит в 39 штук. Дальше уже они не боеспособные выходят.       — Как обстановка? — сходу спросил Иноичи, когда я вернулся.       — Пока тихо. — сразу ответил я.       — Хорошо. Но это может оказаться покушение на гостей. — тут же предположил наиболее неприятный расклад Иноичи. — Если где-то есть ещё заначка пороха или что-то ещё, что может быть использовано в толпе?       — Внутри сцены должно быть много места. И люди там собираются, чтобы посмотреть представление.       — Уже проверил.       — Декорации, костюмы, марионетки, оборудование фокусников, батуты, призовые игрушки…       — Игрушки. — прервал перечисления Иноичи. — Их не проверил.       Я сорвался к шатру труппы, незаметно пробрался внутрь, почти не снижая скорости, взял в руки ближайшую игрушку и разорвал её. На землю посыпался мягки наполнитель. На пробу проверил ещё две, но так ничего и не нашёл.       Поспешил обратно, судорожно размышляя, что ещё могло послужить хранилищем для пороха, но пришла информация от клона. Поймали.       — Иноичи-сан, клоны поймали наёмника. Он из группы факиров. — сходу сообщил я и мы уже вместе поспешили к внутренней стене.       — Это он. — кивнул мужчина и от облегчения сполз рядом с пленником на землю. Иноичи закрыл глаза, стянул маску, упёрся головой в стену и в следующее мгновение из его носа потекла кровь. Я присел рядом и спросил:       — Могу чем-то помочь?       — Чакра есть? — хрипло спросил он.       — Да.       — Тогда иди и помоги разобраться с бочками на въезде. — распорядился мозголом.       Пришлось бежать почти через всё поместье к первым воротам. Там собралась толпа зевак, а стражники старательно перегружали бочки с порохом на отдельную повозку. Я легко пробрался сквозь толпу, поздоровался с знакомыми ребятами и, напитав тело природной энергией, быстро справился с оставшимися пятью тарами. Повозка с опасным содержимым в сопровождении восьми стражников и моего клона отправилась вдоль стены на ближайшее портовое хранилище.       Вернувшись к Иноичи, я заметил, что тот уже успел задремать, а около него стояли Казуки, Аюми и парочка стражников. Всех их больше всего интересовало, почему человек, с которым мозголом сидел почти в обнимку, был связан.       Пришлось объяснять. Наёмника в итоге увели стражники в третьем направлении, а я подхватил под руку Иноичи и помог едва шевелящемуся от перенапряжению мужчине добрести до постели. Туда он рухнул почти замертво. Раздевать его и укладывать под одеялко сил не было, так как и у самого успела накрыть ужасная усталость.       А ещё я только теперь смог осознать, сколько всего случилось за каких-то полчаса. Очень насыщенно и интересно, конечно, но можно мне успокоительного, пожалуйста.       В таком состоянии заснуть проблематично, и я решил выйти на галерею, чтобы немного успокоиться и отпустить невыраженные переживания. Уже подметив подходящее местечко, чтобы упасть, я заметил недалеко у тропинки девичий силуэт. Нахождение Аюми одной на улице показалось мне странным. Обычно она вечером уже не выходила.       — Аюми-сан. — позвал я.       Девушка остановилась и дождалась, пока я дойду до неё.       — Вы в порядке?       — Да. Благодаря тебе. — ответила девушка.       Но выглядела она очень грустной. Её глаза блестели, веки покраснели и взгляд неизменно утыкался в землю. Словно не хотела даже видеть всё, что её окружало всю жизнь. Точно. Это именно оно. Всё это время меня беспокоила Аюми. Совсем юная, потеряла одного за другим пять важных людей, но успокоить её тут некому. Она больше похожа на призрака.       — Расскажите, откуда у вас шрамы. — попросил я.       — Отец держал боевых петухов. Ему нравилось наблюдать, как они сражаются друг с другом, как летят красивые перья и птичья кровь. Я была маленькой. Мне нравились животные и я знала, что один из петухов был сильно ранен. Я хотела залезть к нему, чтобы успокоить и как-то помочь. Но перепутала клетки. Открыла ту, в которой сидел самый кровожадный боец отца. Как-то так. — равнодушно рассказала Аюми.       — И это вас не беспокоит?       — Нет. Просто стараюсь не подходить к тому, кто сидит в клетке. — она пожала плечами и сорвала белый маленький бутон неизвестного мне растения.       — А что вас беспокоит, Аюми-сан?       — Меня беспокоит, что после нас ничего не останется. Всё истлеет. Запах разложения уже пропитал город и дом. Боги покинули мою семью. Это и беспокоит. — сказала девушка и голос её становился всё глуше.       — Почему вы так считаете?       — Это не так очевидно пока, но Мазари уже не существует. И того города, что вырос благодаря дедушке тоже больше нет. — она подняла на меня глаза и в них плескалось столько отчаяния, что я непроизвольно потянулся ближе, чтобы взять её за руку. — Знаешь, почему дедушка не хотел, чтобы мой отец занял его место?       — Из-за недостатка способностей. — сразу ответил я.       — Оооо, нет. Не только. Как бы это так объяснить. Мамори мне не совсем отец. А дедушка тоже в большей степени не дедушка. Мама мне рассказала, что всю жизнь по-настоящему любила только одного человека и была счастлива родить ребёнка от него.       Не внучка, а дочка.       — Мама заболела не просто так. А ещё Мамори нравились петушиные бои. Так жестоко.       Мамори бил жену. Женщину, которую любил Казуки.       — Ты не выглядишь удивлённым. — заметила девушка.       — Не хочу показаться грубым, но с вашей семейкой творится полная неразбериха.       — Так ты ко всему готов? — у милой тихой Аюми в глазах заплясали бесы. — Перед своей смертью Мамори сделал невозможное — вынудил Страну Чая разорвать с нами торговый договор. Через них шли две трети трафика. Это был главный торговый партнёр дедушки на протяжении почти тридцати лет. И он ведь это не назло сделал. Просто случайно, по собственной тупости умудрился натворить таких дел, что Чайный король выслал и его, и всех торговцем альянса Мазари со своих островов.       — Вы говорили, что не разбираетесь в делах фирмы. — вспомнил я.       — Я и не разбираюсь. Просто дедушка с Мамори так громко ругались, что только глухой не слышал.       — Но неужели страну Чая нельзя завоевать обратно?       — Нет. Потому что боги от нас отвернулись. Теперь удача на стороне других людей, тех, кто не забывают посещать домовой храм, выказывают почтение предкам и своему Ками, трудятся и не забывают о благоразумии. — она почти плакала. — И что с этим делать? Что мне делать? Скажи, Наруто-кун! — она вцепилась мне в плечи. — Все хотят нашей смерти, даже мы сами! Почему Ками морского берега не слышит моих молитв? Неужели я недостаточно громко молюсь?       — Переживать и плакать — это нормально, но послушай, Аюми, дорогая, ты умная, молодая, сильная девушка. У тебя есть образование и сильный защитник в виде Казуки, который никогда тебя не бросит. Мир прогнётся под тебя, куда бы ноги не завели. А про ками вообще забудь.       — Забыть? Что ты хочешь сказать?       — Человек сам себе хозяин. И Казуки-сан добрался до вершины своими силами. Никакие боги ему никогда не помогали. И падает он тоже сейчас сам. Потому что сглупил и доверился не тому человеку. Потерял с возрастом хватку. Теперь пришло время таких же талантливых как он, но молодых. Потому что время неумолимо. Мазари — это его творение. И раз ему суждено умереть вместе с творцом, остаётся лишь смириться. И следовать своим путём.       — Но… Но как так? — теперь она выглядела испуганной.       — Что?       — Это так страшно. Быть самому по себе.       Я улыбнулся:       — Свобода не для всех. Кто-то к ней готов, а кто-то — нет.       Аюми смотрела на меня широко распахнутыми глазами, сжимая рукава моего кимоно. Словно мы стояли в лодке, дрейфующей по игривым волнам, и только я был для неё опорой. Но она вдруг отпустила руки и попыталась отойти. Я снова ухватил её за локти.       — Свобода не для меня.       — Она только тебя и ждёт.       — Мир опасен.       — Очень. Но какова же альтернатива?       — Хуже смерти? — Аюми невесело улыбнулась.       — Это только тебе решать.       — Но во мне нет решимости. Ты поведёшь меня?       — Нет. Человек сам себе хозяин. И я не говорю, что нужно сейчас или никогда. Свобода терпеливая. Она умеет ждать. Раз нет решимости сейчас, то ещё рано. Просто помни, что всегда есть другой путь. Хорошо?       Девушка тяжело дышала. Она снова испугалась. Но это было больше похоже на страх перед собственной силой. Так выглядит человек, когда понимает, что сам себя боится.       — Я люблю тебя.       Зачем?       Что-то во взгляде промелькнуло и девушка поняла, мои мысли.       — Можно мне тебя обнять? — попросила она.       Я не заметил, что её взгляд стал решительным. Отчаянным. Мне было совершенно понятна её потребность в физическом тепле. Поэтому я кивнул и не обратил внимания на сложный калейдоскоп эмоций.       Её тонкие нежные руки обвили плечи и она крепко прижалась ко мне всем телом. Будто та лодка перевернулась, а я её спасательный круг.       Должно быть дело в усталости.       Она немного заёрзала, я обнял её в ответ.       Сначала была вспышка холода.       Потом огня, боли и непонимания.       Откуда пришла опасность? Что случилось? Почему мир так быстро потемнел и исчез? Я вообще где? И почему здесь, чёрт возьми, вода?       — Ты как, Наруто-кун?       Робко спросила темнота.       Ну, как бы так сказать…       — Лучше всех.       — А по голосу и не скажешь.       — Кто-то очень умный.       — Талантов у меня много, но вот такого нет. Скорее просто наблюдательный.       — И заботливый.       — Таким качеством тоже не располагаю. Но намёк понял. — владельцу голоса было хорошо. Он не страдал от тошноты и головной боли. — Тебе нужно попробовать встать. Или хотя бы сесть.       — А я что делаю? — вопрос действительно волновал.       — Ты лежишь. Как креветочка свернулся.       Я попытался пошевелить хоть чем-то и, на удивление, получилось. Хотя собственного тела до этого я не чувствовал совершенно. А тут у меня рука есть. И то хлеб.       — Ты кто?       — Хм.       — Ой, вот только секретничать тут не надо, а то у меня от этого и так уже нервный тик скоро будет! — в конце голос невольно сорвался на фальцет. Прям как во времена, когда у меня голос ломался.       — Да, Курама я. — сразу ответила темнота и затихла.       — Курама, значит.       Что ж. Не самый плохой вариант. Я, конечно, рассчитывал с ним больше никогда не встречаться, но сказочник из него хороший, да и вроде что-то помогать пытается. Ничего так.       — Сойдёт. — решил я.       — Даже так? — удивился лис.       — Ты в меня ничем острым пока не тыкал, так что ещё может друзьями станем.       Сначала было молчание, но потом Курама с подозрением в голосе спросил:       — А тебя случайно не в голову убивали? Чем-то остреньким ещё, наверно.       — Догадливый. А под «убивали» ты что имеешь в виду? — задал я вопрос.       Встать всё не получалось, но после следующей фразы в теле появилось достаточно энергии, чтобы из положения лёжа перейти в стоячее, минуя все трудности и промежуточные позы:       — А как, ты думал, человек попадает в печать Шинигами?       — Так вот, почему я имею удовольствие лицезреть твою прелестную рожу. — догадался я.       Под внимательным взглядом юноши я стал проверять комплектацию частей тела и с удовольствие обнаружил, что ничего не пропало. Кстати, рожа у лиса была самая обычная. Не писанный красавец, как я думал. Так. Обычный. Волосы только классные — длинные, до середины спины и ярко-красные.       — Но это ненадолго, если тебе интересно. — кивнул Курама. — Раз ты так лихо поднялся.       — Ты же говорил, что я умираю? Неужели и тут наврал, хвостатый? — я подошёл к нему вплотную и только теперь заметил, что пацан стоял за решёткой. Огромной, и расстоянием между прутьями таким, что мы с ним и вдвоём под рученьки из неё выйдем.       — И зачем ты тут это чудо нагородил? — поинтересовался я и прошёл в «клетку».       Решётки стали растворяться прямо на глазах, а лис с недовольной моськой объяснил:       — Для тебя же старался. Чтобы ты не испугался.       — Не такой уж ты и страшный, Курама-чан. — расстроил я парня и зацапал одну прядку жидкого пламени. — Красиво.       — Очень польщён. И ещё ты долбоёбнутый, друг мой.       — Так мы уже друзья? Это я польщён.       — О, смотри, тебя уже обратно вытягивает. — тело стало плыть, словно отражение в воде, — Хотел бы сказать, «до скорой встречи», но это будет равносильно пожеланию скорой смерти. Так что…       И снова стало больно. Голова трещала немилосердно. В глазах плясали красно-чёрные пятна. Попытка пошевелиться привела только к желанию умереть, потому что терпеть такое выше моих сил. Пока приходил в себя в глазах немного прояснилось, но ничего увидеть не получалось. Вокруг было темно, а направлять чакру в глаза я ещё не решался. Зато запах показался смутно знакомым. Сладковатый, тошнотворный.       Домовой храм Азуми-но-исора в городе Кагосима, территория поместья Солёный Лотос.       Я уговорил себя предпринять ещё одну попытку пошевелиться. Пальцы на руке послушались и дрогнули. При этом хуже не стало. Тело слушалось очень плохо, но то как работала голова оказалось вообще чем-то удивительным. Чувствительность справа отсутствовала и любые попытки пошевелить хоть чем-то приводили к неудаче и приходилось долго буравить взглядом правые конечности, чтобы уговорить их двигаться.       Чувствовал я себя во время долгих попыток сесть, как на аттракционе. Таком старом, работающим чисто за счёт молитв и матов.       Так. Ладно. Вроде сижу.       В глаза направился тонкий поток чакры и это внезапно не только не сделало хуже, но ещё и помогло. Голова светлела и жизнь казалась милей. Ровно до того момента, как я смог оценить ситуацию.       Слева на голове волосы слиплись и ухо с шеей неприятно стягивала корочка засохшей крови. Рядом в белом кимоно и цунокакуси лежала свершившись калачиком Аюми. От её рта шла ниточка крови, а на полу собралась чёрная высохшая лужица крови. Лицо её было бледное, словно от пудры, но пудры не было. Глаза безжизненно смотрели куда-то в угол храма.       Как упала замертво так и лежит. Тайны же из причин смерти сделать оказалось нельзя при всём желании — около разжатой ладони в складках свадебного кимоно лежал пузырёк, в каких хранили яд.       Под руку внезапно попал кувшин с саке. То что он здесь для проведения ритуала бракосочетания я догадался сразу, а, как понял, что жених — это я, без раздумий схватил ёмкость за горлышко и осушил.       Мда. Чудесато.       Ухо немилосердно зачесалось и с него посыпались хлопушки засохшей крови. Пытаясь стряхнуть как можно больше, я продолжал осознавать степень странности бытия. Выходило плохо, но картинка как-то складывалась.       Первое, что было совершенно очевидно и не требовало дополнительного расследования — это факт того, что милашка Аюми приёмом, которому я её научил, вогнала мне в ухо свою заколку. Оставалось радоваться, что потом всё же вытащила и, судя по количеству засохшей крови в храме, сделал она это здесь, чтобы не оставить кровавого следа.       Второе, я из разряда «холостяк» перешёл в другой — «вдовец». Тут тоже всё понятно. Храм, церемониальное облачение, саке и вон там на алтаре веточки валяются. И быть нам вместе, даже в посмертии, но вот у меня с ней, со смертью, отношения непростые и в итоге всё пошло по тому месту, откуда мы все берём своё начало.       — Ох, Аюми, дорогая, ну вот какого хрена? — прошептал я и подполз, чтобы закрыть ей глаза и проверить температуру тела.       Комнатная. Или храмовая, если угодно.       А это ещё что?       Я заметил около неё какую-то цветную каменюку размером ананас. Потянулся, поднял и взглянул в бестолковые глаза Ками морского берега. Поднял взгляд на алтарь потом выше на тело и вот головы не увидел.       Третье, Аюми обиделась на своего бога, как-то сдюжила отодрать ему голову и чей-то кровью написала на стене «фальшивка». Я повернул голову, чтобы оценить постановку. Хм. Идея отличная, но исполнение хромает. Композиция поехала и надпись теряется. Сюда бы фонарик.       И как там Иноичи? Оклемался? И всё же интересно, сколько времени прошло. Встать вышло легко. Состояние уже было терпимое, осталась только слабость. И ещё очень хотелось помыться. Я подошёл к двери, толкнул её и оказался в вечернем сумраке. Словно и часа не прошло. Неужели сутки провалялись тут и никто так до сих пор не нашёл? Это же в каком состоянии тогда все остальные?       Пришлось поспешить и перейти из очень медленного шага к просто медленному. За очередным поворотом я наткнулся на служанку, которая выглядела уставшей.       — Госпожу ищете?       — Да, Наруто-кун. — кивнула она.       — Я уже нашёл.       — И где?       — В храме. Подожди, не беги. Знаешь, где мой напарник?       — Да. Они с Казуки-самой в главном доме. Иди за мной. — она махнула и сорвалась с места. Небось думает, что после этого сможет пойти спать. Хотя кто знает.       Казуки, Иноичи и трое стражников из старших оказались на первом этаже в библиотеке. Стояли над чертежами, и что-то вяло обсуждали. Выглядели, по классике этого дома, уставшими.       — А как давно был маскарад? — тихо спросил я у служанки.       — Два дня назад.       Оу. Хорошо, что в храме прохладно.       — Наруто! — заметил меня Иноичи.       Случилась неожиданная штука. Я внезапно угодил в очень крепкие объятия.       — Ты как?       — Неплохо.       — Что случилось?       — Он нашёл Аюми-сан. — встряла служанка.       — Как? Мы уже весь город обыскали. — переполошился Казуки.       — Не сказать, чтобы мне пришлось её искать.       Я почувствовал чудовищную неловкость. Вот как, объясните, пожалуйста, мне рассказать о случившемся?       — Идите за мной.       Странно, что в храме проверить не догадались. Или…       — Вы храм проверяли?       — Конечно. В первую очередь. Аюми там часто бывает.       В храме есть тайник.       Я ускорился и повёл мужчин быстрее. На ходу к нам присоединились ещё несколько человек. Но в храм вошли только четверо: я, Казуки, Иноичи и глава стражи. Все сразу кинулись к трупу моей безвременно почившей жёнушки, к которой я пока испытывал довольно сложный спектр чувств. Сам же подошёл к статуе ками.       Словно само божество начало разлагаться.       Слишком очевидно. Слишком. Поэтому так неприметно. И храм плохо прогревается. Если здесь так свежо, то под алтарём ещё свежее?       Я обошёл постамент и заметил, что задняя стенка алтаря может отодвигаться.       — А зачем вам тайник в храме? — спросил я.       — Что? — голос Казуки звучал немного агрессивно.       Я поднял на него серьёзный тяжёлый взгляд и повторил вопрос.       — Поместье на обрыве и выход только один. В случае нападения только спрятаться и можно. Так почему бы не в храме? — ответил мужчина. Его голос немного дрожал, а глаза были красными.       Без усилия я смог открыть дверцу и обнаружил за ней непроглядную тьму. На руке сформировался маленький расенган и его света оказалось достаточно, чтобы рассмотреть источник вони. Слишком очевидно. Как можно было сразу не догадаться?       — Иноичи-сан, думается мне, что дело раскрыто.       Поднялась суматоха.       Из тайной комнаты вытащили шесть тел.       Самый старый труп — личная служанка Аюми, пропавшая летом. Далее Мамори, исчезнувший зимой. В день, чтоб его, зимнего солнцестояния. И по порядку его сыновья. Самый свежий, с выеденными жуками глазницами, Кен. По его телу оказалось легко определить, что убит он был в ходе ритуального жертвоприношения.

Все хотят нашей смерти, даже мы сами!

Почему Ками морского берега не слышит моих молитв?

      Про Аюми нельзя сказать, чтобы она молилась тихо. При шести-то трупах. Старательная девочка.       Даже слишком.