Песни мэллорна. Сборник историй.

Пограничники говорили, что если в часы, когда выпал первый снег, не пропустить ни единого подошедшего к рубежам Дориата врага, то весь следующий год будет спокойный и безопасный. Келеборн присел на корточки и зачерпнул ладошкой мягкий, пушистый снег. Зима, правда, уже успела устояться, сугробы в иных местах выросли до нижних веток дубов, да и его самого далеко от Эсгалдуина никто бы не отпустил. Но что это меняло, если ты уже почти взрослый и настроен решительно? Услышав над головой чье-то сердитое стрекотание, малыш поглядел наверх и увидел сидящую на верхушке дерева белку. Та вновь крикнула что-то, что Келеборн перевел для себя как гнев на вторжение двуногих в ее владения, и перепрыгнула на соседний клен, обрушив на голову сидящего внизу эльфенка целую шапку снега. Малыш тихонечко рассмеялся и, отряхнувшись, примерился к ближайшей ветке. Подтянувшись, он проворно взобрался на толстый, растущий горизонтально сук и укрылся за стволом. — Отлично, — пробормотал Келеборн и затаился, вглядываясь в убегающую под сень дубов узкую тропку. Спешить ему было некуда. Мороз, правда, пытался проникнуть под одежды эльфенка и пощипать бока, но тот не сдавался. Когда среди кустов показались очертания чьей-то фигуры, Келеборн скатал из снега крупный белый шар и, затаив дыхание, примерился. Чуть позже выяснилось, что самодельный снаряд улетел в Маблунга. Келеборн не стал дожидаться, пока военачальник поймает его за шиворот и отведет к отцу, а, подражая недавней белке, сгруппировался и перепрыгнул на соседнее дерево. Следом ему попались еще двое воинов, какой-то незнакомый целитель и тетушка Лютиэн. От нее он, правда, прятаться уже не стал. Да она и не гневалась. Погрозив маленькому родичу пальцем, принцесса взобралась к нему на дерево и, устроившись на ветке рядом, спросила: — Как насчет того, чтобы не кидаться исподтишка, а устроить сегодня на празднике настоящее сражение? Построим снежную крепость, позовем всех желающих. У Келеборна от нарисованных перспектив захватило дух. Он поднял голову и посмотрел меж веток на высокое, густо усеянное серебристыми звездами небо. — Праздник еще не начался, — подсказала принцесса. — Тогда я согласен! — решительно заявил Келеборн. — Отлично, — улыбнулась Лютиэн и потрепала малыша по серебристой макушке. — Вот ты где! — раздался в этот самый миг внизу под деревом голос Галадона, и перемазанная снегом мордочка эльфенка расплылась в довольной улыбке. — Слезай давай! А то на праздник опоздаешь. Лютиэн, тебя тоже отец искал. — Хорошо, брат, сейчас иду, — откликнулась та и принялась вслед за Келеборном спускаться на землю. Галадон подхватил сына на руки и, поставив перед собой, внимательно оглядел с ног до головы. — Если ты уже настолько вырос, — заговорил в конце концов отец, — то можем, когда сойдет снег, начать настоящие тренировки с настоящим оружием. — Ура! — радостно завопил малыш и даже подпрыгнул на месте от избытка чувств. Галадон рассмеялся и взял Келеборна за руку: — А теперь давай-ка с тобой поторопимся. А то рискуем опоздать к началу. Лютиэн уже успела скрыться между ветвей, и отец с сыном отправились за ней следом. Снег уютно поскрипывал под ногами. Над головою мягко шелестели ветки елей. Со стороны холма плыла негромкая, напевная, как будто тоскующая о чем-то музыка, и Келеборн принялся гадать, о чем же таком грустит музыкант. — Это Даэрон играет, — подсказал Галадон, увидев работу мысли на лице сына. — А-а-а, — протянул тот и печально вздохнул. — Тогда понятно. А что, пап, скажи, эта самая любовь часто бывает безответной? Наверное, лучше вообще не влюбляться? — С чего ты так решил? — заметно удивился Галадон. Келеборн пожал плечами: — Понимаешь, вот Даэрон влюблен и совершенно не счастлив. Варда, в честь которой сегодня праздник, убегала от Мелькора. Да и некоторые другие… — И что? Поэтому ты решил, что любовь — зло? Малыш вновь пожал плечами, и тогда отец его принялся пояснять: — Ты просто еще очень молод, сынок, а потому много пока не можешь понять. Да, чувства не всегда бывают взаимны, и быть отвергнутому очень тяжело, но если ты не рискнешь и не откроешь для любви своего сердца, то никогда не станешь счастлив. — Значит, для этого тоже нужно мужество? — уточнил с любопытством малыш. — Как для боя? — Почти. Келеборн помолчал минуту, покусал губу, подергал себя за выбившуюся из-под капюшона прядь и наконец решительно заявил: — Я подумаю над твоими словами, ада. — Отлично, — улыбнулся Галадон. — А мы тем временем за разговором уже и до цели дошли. Они взобрались на холм, и эльфенок, оглядевшись, вздохнул с восхищением. Повсюду мягко мерцали зажженные в руках эльфов огни. Закутанные в длинные, мягкие плащи, окутанные голубоватым светом, фигуры казались нереальными, призрачными. Пели флейты, им вторили голоса арф, и ароматы смолы и хвои дразнили ноздри. Галадон дал в руки сыну такой же светильник, и малыш деловито встал среди прочих гостей праздника. — Смотри внимательно на небо, — прошептал отец. — Скоро они появятся. — Искры из волос Варды? — так же шепотом спросил малыш. — Да. Музыка плыла над застывшими у подножия холма деревьями, над мерцающей в свете звезд рекой. Она звучала то тише, то яростнее и звонче, и Келеборн не столько наблюдал за небом, сколько вслушивался в ее переливы. А потому начало он пропустил. — Смотри, — позвал его шепотом отец, указывая взглядом на первый яркий серебристый росчерк. — А вот еще один! Малыш принялся выискивать взглядом эти самые искры, которые теперь появлялись в небе все чаще, а Галадон тем временем пояснял: — Часы, когда вступает в свои права зима, а в небе появляются падающие россыпи таких вот искр из волос Варды, особенные. Говорят, тогда души ушедших в мир теней эльфов, не нашедших покоя или плененных при жизни Врагом, бродят вблизи жилищ живых, и их нужно отгонять такими вот огнями, какие мы все держим в руках, а еще веселыми играми. Но для этого час наступит немного позже, после того, как будет явлено чудо. — То самое? — в предвкушении выдохнул малыш. — Да. Они вновь застыли, любуясь падающими с неба звездами, а на западном крае небосклона тем временем начала разгораться яркая золотисто-серебряная заря. — В эти часы, — вновь принялся пояснять отец сыну, — грани мира тонки, как никогда, поэтому видно то, чего невозможно разглядеть в иное время. Свет Двух Древ Амана. Его отблески. — Час Смешения Света, — вспомнил малыш название. — Верно. Зарево полыхало все сильнее и ярче, заняв уже значительную часть небосвода, и тогда над лесом, над долинами и холмами зазвучали победные, радостные, полные любви и жажды жизни гимны. Эльфы славили валар и прекраснейшую из них, создательницу звезд Варду. Келеборн стоял, любуясь вместе со всеми и слушая, как бьется собственное сердце его в груди, а заодно размышлял, что если в мире так много красоты, то, может быть, отец прав, и на его, Келеборна, долю, действительно тоже чуть-чуть достанется, когда он вырастет? Спустя же много часов, когда зарево на западе начало прогорать, Галадон вложил лук с пылающей стрелой в руки сына: — Стреляй, как я тебя учил. Малыш натянул тетиву и отправил огонь в самое сердце ближайшего заготовленного заранее костра. Пламя яростно вспыхнуло, разгораясь, и по периметру холма принялись один за другим появляться иные такие же яркие и жаркие огоньки. — Ура! — подпрыгнул радостно малыш и захлопал в ладоши. — Ты молодец, — похвалил его Галадон. — Держи по этому поводу от меня подарок. Когда мы с тобой найдем маму, получишь от нее еще один. Келеборн развернул аккуратно ткань и, увидев украшенный драгоценными камнями кинжал, радостно вскрикнул: — Настоящий! Мой! — Разумеется, твой, — подтвердил Галадон и ласково потрепал сына по голове. — Готов строить крепость? — спросила подошедшая Лютиэн, и малыш охотно кивнул. — Пошли скорее! Извини, пап, мы недолго. — Ничего, — мягко улыбнулся Галадон, — вы стройте пока, а я поищу твою маму. Нужно кое о чем с ней посоветоваться. Отец ушел, а Келеборн побежал вместе с тетушкой туда, где уже собиралась компания других синдар. Мысленно он строил себе план будущей снежной крепости и предстоящего почти настоящего боя, проиграть в котором было ну никак невозможно!