Холодные сердца могут стать теплыми

Утром следующего дня я собрался и ушел в школу. По пути я думал о том, почему мне вдруг стало не плевать на Тилля. Я слишком злюсь когда думаю о нем! Когда я пришел в школу, я пошел искать Софию. — Софи! Стой! — я догнал ее. — Скажи честно... Тогда на вечеринке... Тот стакан с алкоголем... Кто его тебе отдал? — Привет, — София чуть помялась, но мой взгляд прожигал ее на сквозь. — Тилль… И сказал тебе отнести. — Спасибо. — я удивился, а после разозлился Я направился в класс и по пути столкнулся с Тиллем. Во мне вспыхнула ярость, я грубо схватил его за воротник и спросил: — Нахуя тебе было меня напаивать? Зачем!? — говорил я с ненавистью. — Я…. Я хотел увидеть тебя пьяным, — сказал стыдливо Тилль и отвел глаза в сторону. — Ты долбаеб! Чтоб тебя грузовиком переехало! — я выплеснул все, что у меня накопилось. Я отпустил его и ушел. Тилль посмотрел в пол, и, когда увидел, что я ухожу, добавил: — Раз уж ты узнал, то еще... Это я оставил засос… Я обернулся и с размаху ударил его в челюсть. Возможно будет синяк… С меня хватит! Я ушел в класс, матерясь себе под нос. Уроки прошли спокойно. Мы со Шнайдером договорились переночевать у меня, так как его родители созвали всех родственников, а Крис не любит, когда квартира превращается в проходной двор. Дома мы приготовили покушать, поразговаривали и сделали уроки. Когда мы сидели в моей комнате, между нами повисла пауза. — Крис... Ты же с Тиллем общаешься? — Да, общаюсь. — Он тебе про меня ничего не говорил? — Говорил. Он сказал что последний год любит тебя и пытается давать знаки внимания. — Че? — сказал одновременно смущенный, удивленный и огорченный я. — Он целуется с кем попало, потом напаивает меня, и еще хочет со мной быть? Он долбаеб. — Возможно, — Кристоф засмеялся — Не отрицаю. Когда пришло время спать, то я сказал Крису, что он может лечь со мной. Ночью я приобнял Криса. Через мгновение Шнай повернулся ко мне и начал нежно целовать мое плечо. Я остановил его. Но затем расслабился. Поначалу мы просто обнимались, но вскоре я проявил инициативу. Я начал кусать и оставлять засосы на его шее, ключицах и груди.

***

Утром когда я проснулся, я посмотрел на Кристофа, и мне стало стыдно, потому что на нем не было живого места. Я осторожно встал и направился в ванную. Шнай незаметно подкрался ко мне: — Доброе утро, — сказал он и посмотрел на свою грудь. — Вижу, тебе понравилось? — Доброе, — сказал я стыдливо. — Извини, я не думал, что так увлекусь... Мы позавтракали. Я дал Шнайдеру отцовскую водолазку с воротником, чтобы прикрыть последствия ночных шалостей. Уроки прошли неспокойно. Линдеманн все время пилил меня взглядом, а на последней перемене вовсе подошел. — Рич, извини меня, — он говорил искренне. — Я был неправ. Мне не стоило спаивать тебя. Все дело в том, что я... — Тилль неуверенно замолчал, но потом продолжил: — Ты мне нравишься, и я не знаю, как еще сказать тебе об этом. Я думал, что если я буду целоваться с другими, то это вызовет у тебя хоть какие-то чувства... — Какие, нахуй, чувства? — я накричал на него. — Ты вызвал лишь отвращение! Я зло стиснул кулаки в карманах и отправился домой. Дойдя до угла школы, я обернулся и увидел, что Тилль остался на месте и смотрел мне вслед Вечером мне позвонили в дверь. Без настроения я подошел и открыл. Перед дверью стоял Тилль с букетом красных роз. — Рихард, извини меня пожалуйста, я повел себя неправильно, — он протянул букет. — Спасибо, — сказал неискренне я, потому что был уверен, в том, что Тилль либо играл в "правда или действие", либо в бутылочку. — Так... Я пройду? — спросил Тилль. — Зачем? — Ну... — он замялся под моим взглядом. — Поговорить? Я посмотрел на синяк на его лице и вздохнул. — Заходи. Поговорим. Тилль зашел ко мне, и мы пошли на кухню. Я заварил себе ромашковый чай, так как мои нервы были на пределе, а Тилль сел на стул. — Кто тебе задал такое тупое действие? — спросил я серьезно. — Никто, — Тилль смотрел мне в глаза с честностью, — Ты, правда, мне нравишься. Я подошел к нему со спины, обнял за шею и проговорил низким голосом на ухо: — Сегодня Крис спал у меня. Водолазка на нем, потому что я оставил на нем засосы. Тебя это не задевает? — задал я провокационный вопрос. Тилль промолчал. Я начал целовать и кусать его шею, а потом повел в спальню.