Проклятие

Маша Из-за тишины я слышу, как бьется мое сердце: стабильно и с каждым ударом чувствуется вся горечь происходящего. Шум столкновения ножей и вилок о тарелки разбавляли мертвую тишину. Я пыталась не смотреть на опечаленный вид моих родителей. Молча преподношу к губам вилку. Снова с трудом сглатываю небольшую порцию картошки, не подавая внешних факторов на трудность. Внутри все жжет. Лучи солнца падают на поверхность закрытого помещения. Проходя через два окна в пол и прозрачные шторы, достигая обеденный стол, мою семью и, наверное, слуг по бокам от стола. Расставленный многим вкусным. Но ничего из этого не вызывало аппетита - есть мне не хотелось, но нужно было. Пытаюсь не представлять, что случилось, когда об этом они узнали, но перед глазами промелькнет все больше картинок, построенных на фантазии. Ну конечно, чему здесь радоваться-то… Тем более, я одна ненормальная у них осталась. Одна… Перевожу пустой взгляд на рукава, чтобы отвлечься. Черное платье придавало грусти, распущенные волосы грели спину. У меня нет права заплести их даже в косичку! Мои сборы с этого дня стали слишком простыми. Разные черные платья и распущенные волосы. Всё, что я могу сделать - это носить это, указывая на смерть брата… по крайне мере, сорок дней. Это неприятно и больно: осознавать, что с ним я в скорое время не встречусь… И все эти его странные и резкие шутки. Его помощь, защита, о которой он так твердил и выполнял. На минуточку, которую я просила всего пару раз. И даже злость - всё это останется в прошлом. А всё, что могло бы ждать его в будущем, уже никогда не случится с ним. Его больше нет… Ком камнем засел в горле, а опухшие глаза от слез вновь залились ими… Да, мне стоило уйти сразу же и предупредить, стоило в первый раз сказать об этом Матфею… стоило быть серьёзнее… и я понимаю, что я такая… невзрослая, как обиженный ребёнок. И как же это раздражает! Но я всё это понимаю и принимаю. Ничего уже не изменить… к сожалению. Холодная и одинокая слеза невольно покатилась вниз. Прямо, падая на мою руку. Шмыгнув носом, я рукой вытерла её. Хотелось бы, чтобы это была шутка, жестокая шутка, но она ею, к сожалению, не является. Сглотнув, я выдохнула. Кажется, с каждым таким выплеском слез становится все больнее и одновременно легче. Особенно, если рядом есть милая поддержка. (Которой я от души безгранично благодарна) — Достаточно, Мария Цветкова! Перестань склонять наши головы! Будь сильной! — вдруг слышу хриплый и суровый мужской голос. Ярость поднимается из глубины души, но я глубоким вдохом и выдохом быстро перехватываю контроль. Пальцы горят, желание сжать кулак дурманит голову, но я не хочу показывать свои чувства тем, кто меня не поймёт. Какой раз я это слышу за сегодня? Пятый или шестой? Если, конечно, я и в этих цифрах не ошибаюсь. Подняв голову, я прикусила край губы. Возможно я когда-нибудь буду кушать без упреков со стороны отца, но точно не сегодня. И не завтра, и даже не послезавтра. Оставив вилку и нож посередине, горизонтально, указывая на: я закончила, блюдо понравилось. Я, не доев, с горечью выдыхаю. И встаю изо стола. Смотря на тарелку, произнесла: — Приятно было провести с вами время. — без улыбки заявила я, отходя от стола. — Нельзя любить то, что причиняет боль. Поэтому я ненавижу тебя. — сжав кулак, заключила я и, расправив плечи, быстро направились к дверному проему, махая рукой. Сразу послышался шепот за спиной, который не скрыть стуком моих туфель. — Довольно! — громкий стук кулаком о стол не заставил меня остановиться, но вздрогнуть и замолчать служанок и мою мать - точно. Я, все еще не оборачиваясь, направляюсь к дверному проему. Все молчат и никто не скажет кроме меня свое мнение. Если кто-то за меня, то все будут против. Да и остальные трусы тоже вряд ли будут на моей стороне. — Как всегда, найдётся негативная часть от твоего влияния. — недовольный голос явно обращался к моей и так худой маме. Она стала походить на не слишком объемную ветку. Выдохнув, я остановилась у выхода. Стоит мне уже смириться… но только морально. Прикусив губу, все же сжимаю кулак. Я никогда не позволю так обращаться ко мне и моим родным! Родственники и мой отец никогда не входили в этот круг. Никогда не будут для меня близки. Взглянув в сторону стола, я набралась уверенности и ответила: — Маму обвинять ни в чем не надо. Ты тоже родитель, и тоже должен был нормально участвовать в моем воспитании. Единственное, что я получила от тебя - ненависть. В ответ ничего другого кроме того же я не могу предложить. Приятного аппетита. — разжав кулак, отвернулась от слегка удивленного и хмурого лица отца и обеспокоенного матери. Ухожу, шумно стуча туфельками. Чёртовы взрослые, что вы вообще понимаете? В чем же вы взрослые? Возможно, я правда веду себя, как ребёнок… и мне это однозначно не нравится. Меня, на удивление, сопровождало молчание. Может быть, я заставила задуматься? Надеюсь, ведь это правда и отрицать её уж точно будет по-детски.

«Не представляешь, как я тобой горжусь! Ха! И потом, приятным этот обед уже не будет - это было лишнее. Дура! Ха! Теперь главное снова не остаться без еды. А то больше некому тебе помочь. Иначе ни я, ни ты в здравом уме не останемся…» — местами срываясь на коварный и растянутый смех сказала… вторая я (?)

Пожалуйста, молчи. Я не желаю тебя слушать. Я просто не хочу вспоминать всё, что было в прошлом до моего шестнадцатилетия.

«Ха-ха! Говорит та, кто всё время сдаёт своё тело и разум мне! Хочешь повторим? Ха-ха!»

Думаю, так будет понятнее: пошла нахуй. Разжав кулак, я быстро направилась в сторону основной и широкой лестницы. Мне ещё нужно проведать Шушика и позвонить Корвину. Мне не надо никаких нервных срывов и потери сознания.

«Гнев — это та часть тебя, которая любит тебя больше всех. Уж что-что, а вот боятся меня - это глупо.»

Допустим… но ты не гнев… и ты ужасна. Я не могу любить тебя. У меня нет на это никаких сил и желаний. Я ненавижу тебя! Ты - главный источник всех моих проблем.

«Да, я хочу видеть страдания тех, кто тебя хоть как-то задевает. И мне плевать, кто это для тебя. Да, я хочу видеть кровь и смерть! И что? Что с того? Я не виновата в том, что эти существа боятся того, чего раньше не встречали. Я не виновата в том, что они боятся собственных небылиц!»

… Ты. Снова. Подтвердила. Эти. Небылицы. Больше я молчала и с ней не выходила на связь… ненавижу! Без замедлений захожу в комнату и закрываю на ключ. Плотно прилегая спиной к двери, я сжимаю холодную ручку двери. Взгляд быстро рассматривает светлое помещение. Как же все знакомо, но такое чувство, что я здесь впервые… это так странно, но в то же время немного радостно. Понимаю, я нахожусь здесь не в первый раз, но все кажется таким чужим. Это так странно. Так непривычно, но здесь я провела шестнадцать лет… не особо хороших, но теплые чувства присутствовали. Незаметно улыбнувшись, я отрываюсь от двери и шагаю вглубь. Одеждой должны были заняться служанки. И, видимо, они это уже сделали. Глубоко вдохнув, чувствую аромат чего-то близкого. Родного. Ноток моего любимого шоколада и духов не было, но присутствовала свежесть и аромат роз. Присев на широкий подоконник рядом с клеткой у стены. Слабо улыбнувшись, я наклонилась, пару прядей последовали за мной. Разглядывая спящего питомца, становилось спокойно. Надеюсь, Айдана хорошо тебя кормила! Вроде, мама говорила, что она несет ответственность за него. Ну, если ещё жив, значит ел. Я сняла темные Louboutin туфли и достала телефон из карманов платья. Затем, собрав ноги в гору к себе, я, опустив голову на колени, начала листать небольшой список контактов. Так-с, где Корвин? Наконец-то я поговорю с ним! Хотя… не исключение, что меня могут подслушивать… Нахмурившись, смотрю на пол у двери. Тц, отсюда плохо видно. Но я ничего не слышу! В любом случае нужно быть осторожнее. Быстро закрыв шторы, захожу в телеграмм. Тьма окутала помещение, но, кажется, осветила комнату я, когда увидела голосовое сообщение. Сидя на холодной земле у могилы, я в одиночестве изводила сырость. Тихо страдая в слезах и боли в груди. Все ушли. Ветер и природа поддерживали меня. Мама… её увели… она не сможет забыть его, как и я, мы не сможем… Перед глазами все ещё плывёт его серьёзный взгляд, отрывки яркой улыбки и я слышу до боли в сердце знакомый, добродушный смех… Ненавижу! Кто бы не был этот эгоистичный убийца с явными психологическими отклонениями. — Извини… — шёпотом повторяла я. Мир вокруг стал неважным. До момента пока свист от чего-то не отвлёк меня. Резко подняв немного намыленный взгляд, я, с бешено стучащим сердцем, встала, вытирая непролитые слезы. Шумно вдыхая холодный воздух, я, повернувшись назад, замерла. Тишина, ни души… хотя, через этот густой лес я вряд ли что-то замечу. С каждым вдохом казалось, что вот-вот и моё сердце пробьётся наружу. И я задохнусь. Чёрный прозрачный платок, развевающийся на ветру, немного мешал. Так, Маша, успокойся! Будь внимательнее! Я снова быстро осмотрелась. Смотря по сторонам, сжимая руки в кулак, концентрируя магию, хотелось врезать по морде, кто бы это ни был. Уже готовясь к защите. Мой взгляд зацепила стрела. Её здесь, вроде, не было… Внимательно с хмуростью я смотрела на деревянную стрелу рядом со мной. Чёрт! Чёрт побери! Я скоро сойду с ума! Что надо кому-то от меня?! Я резко с гневом взяла её в руки. Не замечая, как запястье адский жжет от браслета, а внутри колит от страха. Пальцы неожиданно ощутили тепло, и неожиданное свечение чуть ли не ослепило. Я инстинктивно прикрыла глаза и кинула стрелу на пожелтевшую траву. В животе ощущается сжимание, сердце все стучит и стучит.

«Сейчас, может быть, самый удачный момент прибить тебя. Дура, глаза открой!» — несмотря на мою неприязнь к ней, я так и поступила.

Свечение медленно угасает и, в конце концов, прекращает свое существование. Торопясь, я опустила взгляд. У моих ног лежал чёрный конверт. Без адреса, не запечатан, а рядом валялась пара темных перьев разной длины. Сглотнув, я напряглась. Откуда здесь перья? Птицы тёмного окраса в моей стране не водятся уже как лет одиннадцать… не знаю, почему, но, видимо, с моего пятилетия… кажется, Корвин говорил, что навредил мне именно в этом возрасте… Сжав ткань платья, я прикусила язык. — Это не смешно. Если здесь есть кто-то, то выходите! Зачем запугиваете меня? Нужно причинить мне боль - выходите и поговорим! — хмуро и серьёзно заговорила я, чувствуя, как дрожь в руках не даёт мне сил на спокойствие. Никто так и не объявился. Значит, убивать им или ему, а может и ей, п-ф-ф, не страшно, а выйти и поговорить со мной невозможно! Что за бред. А точно ли это тот, о ком я думаю…может, это даже не мне. Наклонившись к конверту. Чувствуя дрожь во всем теле, я взяла его и выпрямилась. Это третье будет? Разглядывая его со всех сторон, я, сделав глубокий вдох, достала белоснежную бумагу, исписанную чернилами. Интересно, а отпечатки пальцев сколько дней держатся и можно ли без помощи специалистов узнать чьи они? На миг задумалась я. Но после приступила к чтению. После каждой строчки что-то внутри сжималось, кровью изливалось и руки дрожали, а гнев просыпался и желание порвать это чёртово письмо росло! «Свет мрачнеет, мир темнеет, Тело в хлам, ящик там. Страх окутал с головой, Забирая в мир иной. Если хочешь жить, следуй моим указаниям. Мне уже сказали, кто твои друзья и твой парень. Поэтому ты обязана сегодня публично во время ужина подтвердить всё, что будет показано там. Если хочешь чтобы они жили, то тебе придется сказать "Да", маленькая и тупая копия своего отца!» Быстро, дрожащими руками, сложив письмо и отправив его в карман платья, я просто безжалостно порвала конверт и закинула в другой карман. Все время прикусывая край нижней губы. Не отрывая взгляда от надгробья. Внутри все кипело злостью. Так поэтому эти две идиотки просили у меня прощения?! Они, что знают, кто убийца?!