Fila vitae

— Мы хотели поговорить кое о чем, Сакура, — Минато попытался улыбнуться, но вместо того, чтобы расслабиться, я напряглась еще сильнее. — О чем? — мои брови изогнулись. — О… нашем ребенке. Мы подумали, что было бы важно поговорить с тобой перед тем… как что-то произойдет, — Кушина накрыла мою ладонь своей. — Выслушай нас пожалуйста.       Я кивнула и положила руки на колени, сжимая подол красного сарафана. — Ты предполагаешь, что печать Кушины может сломаться во время родов и лис вырвется наружу… — Намикадзе вздохнул. — Если это действительно произойдет… и с нами что-то случиться, то я прошу тебя присмотреть за нашим ребенком в будущем. Мы понимаем, что ты еще слишком юна и просить о таком довольно… — Вы имеете на это полное право. Я обязана вам всем за то, что вы приняли меня в свою семью, — нахмурившись, я посмотрела на него. — И вы не должны говорить о том, что с вами может что-то произойти. Неужели, вы оставите меня и своего сына одних?       Узумаки тихо посмеялась. — Если вам будет легче от того, что я скажу, что позабочусь о нем, то пожалуйста. В случае, если с вами что-то случится, то ваш ребенок не останется один. Я всегда буду рядом с ним и сделаю так, чтобы он ни в чем не нуждался, — я соединила пальцы в “замок”. — Но именно вы будете ему нужнее, чем я. Хотя бы один из вас.       Мой взгляд стал больше умоляющим. — Я… серьезно готовлюсь к родам Кушины и хочу, чтобы наш ребенок рос в полной семье с такой сестрой, как ты, — Минато ободряюще улыбнулся.       Я закусила губу и кивнула. — Не переживай Сакура-чан, мы будет в полном порядке, — Кушина-сан обняла меня за плечи. — Это просто… чтобы я успокоилась даттэбане. Не нужно так серьезно воспринимать наши слова. И то, что ты сказала — это очень ценно для меня. — Пожалуйста, берегите себя… — мой голос надорвался. — Вы будете очень нужны ему… Когда по моей щеке скатилась слеза, моя приемная мать обняла меня еще крепче. — Интересно, в кого ты такая плакса? — улыбнувшись, джинчурики погладила меня по голову.

***

— Все вы, юные шиноби идете в отряд караула по приказу Хирузена-сама, — Шинку Юхи осмотрел каждого, включая Какаши и рвущегося в бой Гая.       Хатаке постоянно оглядывался по сторонам, ища Сакуру, что также как и все должна была стоять в рядах караула. Помимо того, что девушка ирьенин, она еще и джонин. Ее силы тоже пригодились бы здесь. Либо… она могла быть с Кушиной и Минато. — А где Сакура-чан? — озвучив мысли друга, Майто посмотрел на Куренай, что злилась после перепалки с отцом. — Она должно быть в госпитале. Сейчас будет большой наплыв пострадавших, — Генма посмотрел на старших. — Либо… нет. — Все шиноби вашего возраста должны были собраться здесь, — строго проговорил Юхи. — Сакура Харуно джонин, верно?       Он обернулся к своим напарникам. — Да, но ее не нашли, — тихо ответил мужчина.       После недолгого разговора, старшие раздали приказы и ушли. Гай, бурча себе под нос ругательства, наматывал круги по лесу, потому что основным заданием было — сохранить свои жизни. Все они уже представляли, какие потери понесет деревня от нападения и от этого становилось только хуже. — Как они могли ее не найти? — Куренай нахмурилась, глядя на сына Третьего. — Она ведь… не была с Кушиной-сан? Я видела ее сегодня днем. — Может, она и правда помчалась в госпиталь? — Асума посмотрел на Какаши, сидящего в стороне. — Отец сказал, что Сакуру не должны были подпускать к Кушине-сан во время родов и Минато-сан попросил доставить ее в безопасное место в случае чего. — Если ее не нашли, то может… она была там, где появился лис? — глаза Юхи расширились от собственного предположения. — Мы ведь не знаем, сколько людей было в том месте… — Замолчите, — буркнул Хатаке. — Я более чем уверен, что она в госпитале и просто начала угрожать, что никуда не пойдет.       “Или нет.” — доказательством сомнений подростка была дергающаяся от нервов нога.       Он сверлил взглядом одно из деревьев и думал: не о нападении девятихвостого, а о том, где сейчас находится заноза в его заднице. Агент уже привык к тому, что она сутками пропадает в больнице и надеялся, что и этот раз не исключение. Но почему было так тревожно? — Как думаешь, Четвертый справится? — Майто сел рядом и ткнул его в плечо. — Справится, только… не понятно, как все это вообще произошло. Он долго готовился, но…черт, — Какаши вздохнул. — Какого черта нас заставляют отсиживаться здесь? — Вот и я о том же, — Гай хитро улыбнулся. — Может, мы могли бы помочь… — Себе стать трупами? — Генма подошел к ним и поднял одну бровь. — У нас, похоже, уже один есть. — Что ты несешь? — устало спросил Хатаке. — Твоя подружка. Верные псы Хокаге паникуют, — Ширануи обернулся к агенту АНБУ, что задавал огромное количество вопросов шиноби, что “сторожил” их. — Рот закрой, — выплюнул ученик Четвертого. — Я говорю правду. Мы торчим тут уже третий час, а она так и не пришла. Миссия по сохранению жизни дочери Четвертого с треском провалилась!       К нему обернулись остальные ниндзя, находящиеся поблизости. Гай сжал кулаки и посмотрел на Хатаке, который поднялся со своего места и подошел ближе. — Я сказал тебе закрыть рот, — процедил он. — Боишься, что это окажется правдой? — паренек поднял уголок рта. — Не ты ли игнорировал ее больше всех? — Генма, это не твое дело, — Майто встал рядом с другом. — И я уверен, что Сакура-чан в полном порядке. — Ну, посмотрим… — он пожал плечами. — В любом случае, будет жаль, если она погибла. Такой талант…       Фыркнув, ученик Четвертого развернулся и пошел подальше от своих одногодок.

***

— Девятихвостого запечатали, — услышал Какаши немного погодя. — Четвертый и его жена мертвы.       Обернувшись к своим товарищам и прибывшим агентам, он поднялся со своего места. — А их дочь? Сакура Харуно, — Куренай подошла ближе к старшим. — Пока что считается пропавшей без вести, но… скорее всего она тоже мертва, потому что находилась рядом с местом появления лиса, — со всей возможной скорбью произнес член клана Яманака. — Вы можете возвращаться в Коноху. Нам нужна помощь, чтобы разобрать завалы, под ними до сих пор находятся люди. — Конечно, — Асума кивнул, а Какаши сорвался со своего места и побежал.       Ему не верилось, что Сакура могла вот так просто погибнуть. Ее не мог убить лис, она не могла умереть под завалами — это просто не в ее стиле. Харуно в любом случае нашла бы выход, выкарабкалась, как делала это всегда. Как бы Хатаке не хотел этого признавать, но она была действительно сильной и живучей личностью и не могла вот так исчезнуть.       Первым делом подросток побежал в дом учителя. Он надеялся, что она могла быть там. Возможно, она пришла туда после работы или посчитала это место безопасным, потому что оно уцелело. Может, узнав обо всем, просто спряталась. Да что угодно, лишь бы была жива.       Проникнув в квартиру через приоткрытое окно в спальне подростка, агент выбежал в гостиную. — Сакура, ты здесь? — оказавшись на кухне, он наткнулся на записку, потом пошел в спальню хозяев дома и тоже никого не обнаружил. — Черт.       Покинув жилище сенсея, он направился в госпиталь. Нужно было спросить, где ее могли видеть в последний раз и искать там. Вдруг, случилось так, что она вернулась в больницу, после того как там побывали шиноби, что ее искали? Можно ведь иногда уповать на лучшее?       Забежав в переполненный до нельзя госпиталь, Хатаке начал искать девочек, с которыми общалась Сакура в то время, когда он за ней следил. Они-то точно могут знать, куда она могла уйти из больницы.       “Как их там звали?”, — пока он пытался вспомнить одно из имен, боги, похоже решили быть к нему более благосклонными, потому что среди наплыва раненых, он заметил два хвостика и испачканный белый халат.       Кику была растерянной. Она крутилась вокруг и просто смотрела на страдания жителей Конохи, которые заполонили даже коридоры. Подбежав к ней, Какаши схватил ее за плечи и внимательно посмотрел в ее глаза. — Где Сакура? Ты видела ее? — С-Сакура… — она сильно задрожала. — Она… и другие ирьенины с новичками были в архиве возле военной полиции… п-потом… они… пошли в ресторанчик недалеко от архива и центра, как сказала новенькая… т-там сейчас разбирают завалы все посетители под ними… — Как называется ресторан? Можешь сказать? — он еще сильнее сжал плечи ирьенина, на что та начала сильно махать головой. — Мне жаль… — на ее глазах навернулись слезы.       Выругавшись, Какаши отпустил ее и рванул к архиву военной полиции.       Там уже было достаточно шиноби, что поднимали остатки домов и доставали людей. По старой памяти он пытался вспомнить ресторанчики, что могли быть неподалеку и просто ходил между руин и высматривал. — Эй, ты! — его окликнул мужчина в форме. — Помоги нам. — Конечно, — он кивнул и принялся помогать раскапывать людские тела среди обломков и строительного мусора.       Так продолжалось около часа. За это время они успели достать всего двоих. С разных сторон слышались еле различимые голоса и стоны — глубоко под остатками домов. — Вы не подскажите, где здесь был ресторан? — агент обратился к мужчине, что позвал его ранее. — Немного дальше по улице. Видишь синие доски? Вот это он был, — шиноби продолжил свою работу, а Какаши отправился туда.       Там тоже работала группа шиноби и что удивило парня — он их знал. Один из них точно выделялся, только он не понимал чем. Еще среди всех он различил парня из клана Яманака. — Масуми, поднажми! — крикнул последний.       Упомянутый ранее Масуми со своими напарниками поднял большую плиту, под которой было огромное количество деревянных обломков и виднелись тела людей. — Есть! — Яманака начал отбрасывать мусор и пыль, загораживая пострадавших от взора Хатаке.       Подросток подошел ближе и выглянул из-за плеча джонина, что теперь нащупывал пульс на тонкой шее. С трудом Какаши удалось узнать в лежащей без сознания девушке свою подругу, потому что волосы из-за пыли были серыми, а не розовыми. — Жива! — выкрикнул Яманака.       Масуми отодвинув его, стряхнул остатки мусора и поднял Харуно на руки. Ее голова безвольно упала назад, из правого бока торчал осколок стекла, со лба капала кровь. Когда мужчина развернулся к ее товарищу, тот сразу его узнал. — Ты друг Сакуры? — пробасил он. — Да, — сглотнув вязкую слюну, ответил Хатаке.       Высокий шиноби с каштановыми волосами сделал шаг ему навстречу. — Вытяни руки, — приказал он.       Агент поступил так, как приказал Масуми, после чего тот водрузил девочку ему в руки и отряхнул ладони. — Отнеси ее в больницу и доложи мне потом. Если уронишь или причинишь ей вред — уши оторву. Когда проснется, не смей говорить о Кушине и Минато. Уяснил? — взгляд шиноби не выражал ничего доброго. — Конечно, — ученик Четвертого кивнул и перевел взгляд на ее израненное лицо. — Поторопись. Нам нужно больше рук, — Масуми снова приступил к нелегкой задаче по поиску людей.       Не переставая смотреть на Харуно, Хатаке подхватил ее немного удобнее, насколько это было возможно и помчался в больницу. — Потерпи немного, скоро тебе окажут помощь, — проговорил он.       В ответ он соответственно ничего не услышал.       За то время, что его не было в госпитале, людей стало больше, но это совершенно не помешало ему найти кого-то, кто мог бы ее осмотреть. Одна из ирьенинов, узнав Сакуру, сразу повела Какаши в смотровой кабинет, где работала подросток и приказала положить ее на жесткую кушетку.       Буквально за минуту, женщина нашла все необходимое, чтобы достать осколок и обработать рану. Первым делом она занялась именно ей. Одев перчатки, она вздохнула и начала аккуратно его извлекать. Он оказался больше, чем думала врач. Где-то в середине процесса, Сакура распахнула глаза и начала издавать хриплые звуки, пытаясь откинуть руки своей коллеги. — Держи ее! — крикнула она парню.       Тот моментально оказался рядом и сжал запястья приемной дочери его сенсея. — Хватит! — выкрикнула Харуно. — Мне больно! Хватит! — Чуть-чуть осталось, милая, — ласково ответила ирьенин и наконец достала чертово стекло, после чего сразу приступила к обработке и залечиванию раны. — Отпусти ее.       После того, как руки подростка легли ей на грудь, она заплакала. — Больно… — не открывая глаз, прошептала она. — Знаю, — доктор нахмурилась и активировала медицинскую чакру. — Сейчас станет легче, потерпи. — Может, вколоть ей обезболивающее? — Какаши нахмурился. — Или сделать что-нибудь, чтобы ей не было так больно. — Обезболивающего осталось мало. У нас есть более серьезные пациенты. Она, можно сказать, что родилась в рубашке. Всего лишь легкое сотрясение, пару сломанных ребер и рана. Некоторые вообще без конечностей остались, — женщина взяла повязку и начала накладывать ее на колото-резаную рану. — Но все равно… — искренне возмутился Хатаке. — На твоем месте, я бы больше переживала за то, что будет после, — достаточно тихо сказала врач. — Не об этих ранах нужно переживать. Когда она оклемается, сама сможет себя подлечить. — Вы издеваетесь?! — процедил агент. — Нет. Уж извини, но такие реалии. Никто не был готов к такому количеству пострадавших, — смочив марлю, ирьенин вытерла грязь на лбу подростка и обработала кровоточащую рану, после чего выпрямилась и посмотрела на товарища коллеги. — Дай ей воды, а потом поспать. Когда проснется, у нее может кружиться голова и скорее всего появится тошнота. Если она захочет встать, старайся не давать ей это сделать, потому что из-за сотрясения у нее могут быть проблемы со зрением и дезориентация. В случае если будет хуже — зови кого-то из ирьенинов. В шкафу есть плед, накрой ее и… не выключай свет.       Какаши кивнул. — Когда придут… шиноби с просьбой опознать тела… скажи, что она сделает это позже. Пока не говори ей ничего, — кинула напоследок врач и вышла в коридор.       Повернувшись к Сакуре, парень наблюдал за тем, как она жадно хватает ртом воздух. Открыв шкаф, он взял оттуда плед и накрыл ее, после налил в стакан воды и сев рядом, коснулся плеча Харуно. Она с трудом распахнула веки, ее глаза забегали, словно она смотрела на быстро сменяющиеся картинки. — Сакура, хочешь воды? — Какаши пересел на кушетку. — Больно… — произнесла одними губами подросток, после чего посмотрела на Хатаке расфокусированным взглядом. — Давай… ты выпьешь воды, — мягко произнес он, после чего она села.       Видимо, запоздало почувствовав боль, ирьенин схватилась за раненый бок и нахмурилась. — Сакура, тебе нельзя вставать…       Девочка зашла сильным кашлем, после чего протянула ладонь и попыталась взять стакан. Он держа его вместе с ее рукой, поднес ко рту Харуно, давая ей сделать первый глоток. После третьего, шиноби почувствовал, как куноичи отпускает стакан и отставил его в сторону, помогая ей лечь обратно. — Поспи немного, потом я помогу тебе умыться, — Хатаке наблюдал за тем, как она снова прикрывает глаза, сжимая одной рукой плед и делает глубокие вдохи, словно воздух вот-вот заберут.

***

      Когда я проснулась, уже был день. Пасмурный, дождливый и холодный день. Возле меня сидел Третий, на его лице хорошо читалась угрюмость в совместимости с ужасной усталостью. Он смотрел в окно, сжимая в руке деревянную трубку. Когда я пыталась сфокусироваться на нем, зрение сразу начинало расплываться, отчего меня сильно тошнило. — Хирузен-сама, — прохрипела я, чтобы старик обратил на меня внимание.       Повернув ко мне голову, он слабо улыбнулся. — Как ты себя чувствуешь? Уже лучше? — Меня тошнит… — с огромной тяжестью и болью, я села и посмотрела на человека, что стоял у противоположной стены.       Голова начала сильно кружиться, из-за чего мне было трудно рассмотреть его лицо. — Я говорил, что стоило дать ей отдохнуть еще немного, — по голосу я поняла, что это был Масуми. — Сакура-чан, можешь себя подлечить? — Не могу, — я прикрыла глаза и схватилась за голову. — Значит, ей нужно еще время, — подтвердил мой прошлый напарник. — Дайте ей немного отдохнуть. — Лучше сделать это сейчас. Сам знаешь, чем быстрее… — Хирузен-сама, дайте ей отдохнуть, — перебил его шиноби. — Говорите, — протянула я, раскрывая глаза.       Сарутоби прокашлялся и выпрямил спину. — Сакура, Минато и Кушина погибли, — сочувствующе произнес он. — Ты… как их приемная дочь должна опознать тела, после чего… мы начнем готовиться к похоронам. Меня передернуло. Все внутри похолодело. Опустив взгляд, я медленно кивнула. — Черт, это не было такой уж необходимостью, — выругался себе под нос Масуми. — Это… просто такая процедура, — Третий вздохнул и похлопал меня по ладони. — Мы будем рядом.       Я снова качнула головой, уже не чувствуя той боли, что приносила мне рана и сломанные ребра.       Я больше ничего не чувствовала.       Ничего.

***

      Масуми продолжал держать меня под руку, когда я остановилась перед двумя железными каталками. Патологоанатом поклонился Третьему и подошел к первому телу, откидывая одну белую простыню до плеч. Узнав Минато-сана, я просто кивнула, боясь что с тяжестью в груди просто свалюсь на пол.       Зацепившись взглядом за свисающие красные локоны со второй каталки, я сама была готова умереть. Не нужно было откидывать чертову простыню, чтобы я узнала ее, но мужчина в маске сделал это.       Руки Масуми я чувствовала уже на своих плечах. Тупо пялясь на умиротворенные черты моей приемной матери, я еще сильнее сгущала тишину этого пропитанного смертью места. Я не чувствовала рук, чтобы поднять их и коснуться ее волос. — Сакура? — тихо позвал меня Хирузен. — Это они, — прошептала я.       Собирающиеся в глазах слезы, размывали их лица. Услышав нужные слова, патологоанатом начал накрывать их лица белыми простынями, а Масуми выводить меня из трупохранилища. Каждый шаг давался мне так тяжело, как никогда. Все мое тело пронизывала сильная боль — физическая и душевная. Повернув голову, я в последний раз посмотрела на кроваво-красные волосы и вышла из холодного помещения. — Я соболезную твоей утрате, Сакура, — Сарутоби низко поклонился мне. — Похороны… состоятся завтра днем.       Я ничего не сделала и не сказала. Просто смотрела, как старик выпрямляется и кидая на меня полный сочувствия взгляд уходит, оставляя с бывшим сокомандником. — Мне жаль, девочка. Очень жаль… — прохрипел Масуми. — Ты не заслужила столько боли. — Заслужила, — прошептала я, когда слезы наконец начали срываться с моих щек.       Оторвав от себя руки мужчины, я шатаясь из стороны в сторону, пошла к лестнице, чтобы вернуться в свой кабинет.       Дошла до него я с большим трудом, после чего закрыла дверь и сосредоточившись, перенесла себя к кунаю, что лежал дома на моем столе. Почти сразу, я свалилась на пол, как мешок с дерьмом.       Где-то минут пять я просто сидела между столом и кроватью, тупо пялясь в одну точку, потом с едва поднялась на ноги и пошла на кухню, замечая на полу следы от обуви. На столе до сих пор лежала записка. Я взяла ее в руки и отсутствующим взглядом смотрела на кандзи, что были аккуратно написаны моим приемным отцом. Держа ее между пальцев, я выпила воды и опустилась на пол возле кухонной тумбы.       Продолжая смотреть на листок бумаги, я громко зарыдала.       Мне было жаль.       Жаль Наруто, жаль его родителей.       Я не хотела чувствовать такой сильной боли от потери людей, что стали мне настолько близкими. Сколько всего мне еще нужно было вынести, чтобы начать жить счастливо? Почему у Минато и Кушины забрали их счастье, их жизни? Почему судьба настолько жестока?

***

      Испугавшись стука из моей комнаты, я подняла голову и увидела выбежавшего из нее Какаши. Он заметив меня, облегченно выдохнул и подошел ближе, садясь на корточки. — Почему ты ушла из больницы? — он нахмурился. — Я тебя ищу повсюду.       Расширив заплаканные глаза, я проглотила ком в горле. — Какаши… — я рвано выдохнула воздух из легких. — Они… — Я знаю, — подросток кивнул и опустил голову. — Мне жаль, Сакура.       Я сжала губы и посмотрела на свои руки, в которых продолжала сжимать записку. Не только я потеряла их. Какаши лишился учителя. Он, так же как и я потерял всех. — Мне тоже жаль, Какаши, — я всхлипнула. — Мне так жаль…       Спрятав взгляд за волосами, я выливала всю свою боль в слезы. Мой плач был надрывистым и звонким, рассекающим тишину, что царствовала теперь в этом доме. Хатаке молчал. Сев на пол и выпрямив ноги, он сначала смотрел на то, как я вою, а после отвернулся к окну. — Прости меня за слова, что я сказал на ужине. Я чувствовал себя виноватым, из-за того, что… случилось с Рин, — его голос слегка дрогнул. — Поэтому не мог смотреть тебе в глаза.       Судорожно всхлипывая, я посмотрела на него. — Прости меня, — из глаза с шаринганом стекала соленая капля, пропитывая черную маску, что закрывала половину его лица. — Какаши…       Когда он обернулся ко мне, возникло чувство, что мое тело ударила молния. В его взгляде читалось так много боли вперемешку со слезами, что мне стало трудно дышать от осознания того, как невыносимо он чувствовал себя после всех потерь.       Спустив маску, Какаши неуклюже вытер слезы и склонил голову. — Я не хотел делать тебе больно, Сакура, — прохрипел мой сенсей. — Я-я тоже не хотела, — заикаясь произнесла я.       Опершись руками об пол, я подползла ближе к агенту и коснулась ладони, что лежала возле его бедра. Он поднял взгляд на меня, после чего резко притянул к себе, загребая в объятия. — Я… испугался, когда шиноби начали говорить, что ты погибла, — слова давались ему очевидно тяжело, а хватка становилась немного крепче. — И когда тебе было больно… я не должен был говорить тех слов, я сожалею…       Подняв руки, я тоже обняла Хатаке и погладила его по затылку, когда он уткнулся в мое плечо.       Наверное, только сейчас я осознала, насколько больно было моему учителю. Он знал их дольше меня. Он потерял друзей и учителя — почти всех. Неужели ему действительно было бы больно, погибни и я?

***

      На прощании со своими приемными родителями, я стояла рядом с Третьим. Уже и не вспомню, как много людей посочувствовали мне сегодня, пока я безжизненным взглядом рассматривала черты Минато и Кушины на фотографиях. Вместе с ним хоронили еще чьих-то родителей, братьев и сестер.       Все что могла, я выплакала вчера, пока находилась вместе с Какаши. Из-за этого я страдала от сильной головной боли, что не проходила даже после приема таблеток. Возможно, этому свидетельствует еще и сотрясение, которое я пыталась вылечить утром, но это было не таким уж важным. Поскольку сегодня я могла стоять на ногах и использовать ирьёниндзюцу, мне следовало пойти в больницу и поработать. Сидеть дома не имело никакого смысла — меня там никто не ждет, а на работе… я могла бы немного убежать от реальности и забыться в помощи нуждающимся, а еще… посетить Наруто.       Хирузен сказал, что он находится вместе с другими новорожденными в родильном отделении, так что я смогу увидеть его безо всяких преград. Возможно, я сделаю это, когда у меня будет недостаточно сил, чтобы плакать.       После окончания панихиды, я просто ушла, не обременяя себя разговорами и прощаниями. В больнице я сменила траурный наряд на повседневную одежду с халатом и начала работу, что не заканчивалась вплоть до самой ночи. Я ни с кем не разговаривала, просто выполняла свою работу и когда усталость наконец начала накатывать на меня, пошла в родильное отделение.       Среди спящих младенцев я быстро нашла светловолосую голову и детское личико с “усами”, в виде трех полосок на каждой щеке. Не знаю, сколько во мне появилось противоречивых чувств в момент, когда я поняла, что конкретно пообещала Кушине-сан.       Наруто ребенок.       И был ребенком,когда умер.       Сейчас он спал, сжимая две маленькие ручки. Не плакал, не шумел.       Он лишь маленький, беззащитный младенец, которого оставили его собственные родители. Как люди могли так сильно его ненавидеть в будущем? — Он самый тихий из всех младенцев, — голос дежурной медсестры меня до жути напугал, отчего я подскочила на месте. — Извините. — Ничего, — я отмахнулась, качая головой. — Он ни в чем не нуждается? Может, ему нужны смеси или… — Третий-сама позаботился обо всем, — она улыбнулась мне.       Глядя на Наруто через стекло, я все равно чувствовала сдавливающую боль в груди. — Говорите мне, если что-нибудь будет нужно. Я… достану все что угодно. — Не беспокойтесь, Сакура-сан. Мы хорошо о нем позаботимся.       Поклонившись женщине, я сняла халат, занесла его в кабинет и вышла из больницы. На улице уже была глубокая ночь и я искренне не знала, что мне делать. Меня не тянуло вернуться домой, потому что там… все напоминало оних. Я стояла на ступеньках госпиталя достаточно долго и в конце концов решила просто никуда не уходить.       Развернувшись, я пошла в свой кабинет. Кушетка, хоть и была твердой и неудобной, но все равно она лучше пустого дома.       Открыв дверь в кабинет, я решила не включать свет, поскольку луна отлично справлялась с тем, чтобы я не сидела в кромешной темноте. Оставив вещи на стуле, я распахнула шкаф и достала оттуда плед, готовясь ко сну. Оставалось только закрыть окно, вот только этому мешала появившаяся из неоткуда фигура Какаши.       Он стоял, оперевшись о подоконник и положив руки в карманы. — Не пойдешь домой? — спросил он, глядя на меня шаринганом. — Нет, — я покачала головой, прижимая плед к груди. — Ночевать здесь — не лучшая идея, — он продолжал стоять по другую сторону стола. — Мне больше некуда идти, — я пожала плечами и села на кушетку. — А ты почему здесь? — Хотел проверить, как ты, — он обошел стол и опустился рядом. — Тебе уже лучше? — Нет, не лучше, — повернувшись к нему, я сжала мягкую ткань сильнее. — Мне страшно. — Почему? — его взгляд был уставшим. — Я боюсь задохнуться… под завалами мне нечем было дышать и… если вдруг во сне я забуду, как делать это? — этот страх впервые появился сегодня ночью, когда я не смогла уснуть, из-за паники, что сопровождалась нехваткой воздуха. — Ты не задохнешься, — он разжал одну мою руку. — Если хочешь… ты можешь остаться у меня. Либо я останусь здесь с тобой, чтобы тебе не было страшно.       Прикусив губу, я пожала плечами. — Мне все равно.

***

      Переодетая в домашнюю одежду Какаши, я сидела на футоне и наблюдала за тем, как он читает. Свой футон он постелил рядом по моей собственной просьбе, переоделся в похожую одежду и как ни в чем не бывало, погрузился в какой-то роман.       Кинув на меня короткий взгляд, он вздохнул и отложил произведение в сторону. — Что-то не так?       Я отрицательно покрутила головой. — Тогда почему не ложишься спать? — повернувшись на бок, он подпер голову рукой.              Пожав плечами, я укрыла свои ноги одеялом и легла. Хатаке переместил книгу и начал еще внимательнее смотреть на мое лицо. — Раньше ты любила меня доставать и много разговаривать, — с долей тоски произнес он. — Тебе… не было грустно жить одному в этом доме? — я глядела в потолок, перебирая под пальцами ткань пододеяльника и витая в своих мыслях. — Мне… тошно только от мысли о том, что я могу остаться одна в той квартире… спать там, жить… — Иногда было, сейчас я уже привык, — подросток решил поддержать беседу со мной. — Со временем это чувство проходит.       Я ничего не ответила и прикрыла глаза. Засыпать для меня теперь стало настоящим испытанием, потому что оказываясь в полной темноте, я начинала паниковать. Стараясь делать вдохи глубже, я внушала своему мозгу, что все нормально: ничто не меня не давит, я могу спокойно дышать, пространства вокруг меня достаточно много. С каждым разом, когда я наполняла полные легкие воздуха, мне становилось еще хуже. Раскрыв глаза, я снова села и приложила ладонь груди. — Не могу… — встав с футона, я подошла к окну и открыла его нараспашку, впуская ночной прохладный ветер.       Уперевшись руками в подоконник, я наклонила голову. Сквозняк, что продувал комнату был для меня, как стакан воды после сильной жажды. — Сакура, — Какаши подошел сзади и положил одну руку мне на плечо. — Ты в порядке? — Я не смогу уснуть. Дурацкая идея, — я нахмурилась. — Лучше вернусь в больницу, чтобы продолжить работать.       Когда я развернулась и пошла ко входной двери, Хатаке побежал за мной и схватив за руку, потянул назад. — Ты никуда не пойдешь. Уже поздняя ночь и там тебе лучше не станет, — он насупил брови. — Я просто буду работать, пока не свалюсь от усталости. — Сакура, этим проблему не решишь, — произнес на выдохе подросток. — Давай…       Он осмотрелся вокруг и неожиданно вспомнил слова врача, что лечила Сакуру. — Давай будем спать со включенным светом? И оставим окно открытым?       Я вновь посмотрела на дверь. Мысль о нахождении во тьме, заставила мое сердце биться раза в три чаще. — Сакура, — мой сенсей умоляюще посмотрел на меня, сжимая ладонь. — Успокойся. Здесь с тобой ничего не случиться. Я обещаю.

***

      Из-за короткого сна, что длился всего навсего три-четыре часа, я начала страдать от еще более сильной головной боли, чем раньше. Все тело, включая мозг были уставшими, что существенно влияло на качество моей работы. Еще я вспомнила о том, что не ела ничего со вчерашнего утра — бурчащий уже второй час живот был тому ярким подтверждением.       В один момент у меня возникло чувство, что мое тело такая себе тонущая баржа, которую пытаются безуспешно подлатать на ходу. У меня не выходило активировать ирьёниндзюцу раза два, я просто стояла над пациентом и как неопытный новичок пыталась что-то сделать.       Встретив Кику в обеденное время, я первая предложила ей поесть. Оставив вещи в кабинете, мы минуя все еще разрушенные районы, пошли к самой популярной среди врачей забегаловке. Там в основном была острая лапша и супы — большего мне не нужно было, лишь бы утолить голод.       Ждали заказ мы в полной тишине, моя коллега не решалась начать разговор, лишь открывала рот, улыбалась и снова закрывала его. За все время я тоже не нашлась со словами, мне просто не хотелось разговаривать. Когда наши блюда принесли, владелица сказала, что обед за счет заведения, кланяясь мне после этого.       Я поблагодарила ее и взяв палочки, начала есть. Кику смотрела на меня со слишком очевидным сочувствием, до которого мне честно говоря не было никакого дела. Боль внутри стала тупой, но все же осталась болью. Своим бездействием я обрекла Наруто на вторую жизнь без родителей. — Сакура… мне очень жаль, — наконец заговорила моя спутница. — Всем жаль. Мне тоже, — я воткнула палочки в еду. — Они были слишком молодыми. — Ты хорошо… чувствуешь себя физически? У тебя было сотрясение, рана и перелом… может, мне осмотреть тебя после обеда? Ты хорошо спишь? — глаза девушки округлились и наполнились слезами. — Прости, я просто… хочу помочь, но не знаю чем. — Ничего. Просто кушай, — я положила в рот “стеклянную” лапшу, стараясь сделать лицо попроще.       После обеда, моя коллега, как и хотела осмотрела мою голову, ребра и бок. Подтвердив, что все хорошо, она начала расспрашивать о том, нет ли никаких последствий после того, как я оказалась под завалами. Я не рассказала всей правды, просто упомянула о проблемах со сном — не больше. Кику же пообещала, что достанет для меня хорошее снотворное и убежала по своим делам.       Сразу после этого я тоже продолжила работу — лечила, осматривала, беседовала, снова лечила. Вечер наступил достаточно быстро вместе с усталостью, что валила меня с ног. Не спеша и словно боясь чего-то, я брела к месту, где находились новорожденные, чтобы проверить Наруто.       Свет в отделении был притушен, но его все равно было видно. Удивительно светлый ребенок.       Стоя возле большого стеклянного окна, я медленно моргала, просто глядя на то, как он шевелит руками и что-то еле слышно лепечет.       В этот раз шаги медперсонала я услышала сразу, но не повернулась, продолжая наблюдать. — Выглядишь уставшей, — слева от меня послышался голос Хирузена, сам он соединив руки за спиной, тоже посмотрел на маленькую копию Минато. — Ты хорошо спала этой ночью? — Не очень, — едва различимо проговорила я. — Если возьмешь отгул на пару недель, никто тебя не осудит. Если нужно, я могу поговорить с главой госпиталя. — Не стоит. С работой мне легче. Не думаю о… плохом.       Сарутоби качнув головой и повернулся к медсестре. — Не хочешь подойти к нему ближе? — он указал на младенца. — Хочу, но… пока не могу, — я сжала кулаки. — Последней волей Кушины было… — начал Третий. — Я знаю, — я перебила его. — Я позабочусь о нем, только дайте мне немного времени. Мне нужно прийти в себя. — Ты не обязана… — Обязана. Я позабочусь о Наруто. Когда… буду готова, я заберу его, — поклонившись Хокаге, я пошла к лестнице, а после на улицу, где с неба начинал срываться мелкий дождь.       Обняв себя за плечи, я подняла голову и прикрыла глаза. — Что-то ты долго, — пробурчал кто-то рядом со мной.       Раскрыв веки, я посмотрела вправо, но никого там не увидела. — Чуть ниже посмотри, — опустив взгляд, я увидела чертового коричневого мопса, что в будущем докучал мне только одним своим видом. — Йо.       Он поднял одну лапу и схватил зубами с земли черный зонт, вытягивая морду вверх. — Это мне? — я изогнула брови, а наглая псина в ответ просто кивнула.       Нагнувшись, я забрала зонт и раскрыв его, снова глянула на мопса. — Чего так смотришь? — буркнул он. — Думаешь, мне нравится под дождем мокнуть? — Ты кто? — я итак прекрасно знала, что это за создание, но я решила произвести видимость обратного, чтобы у него не возникало вопросов. — Я призыв Какаши, Паккун. Он сказал, чтобы я проводил тебя домой. — А где сам Какаши? — я сжала ручку зонта. — На миссии. Завтра вернется. — Ясно, — я кивнула. — В зонтике не было никакой необходимости, я все равно собиралась… — Мне какое дело, что ты там будешь с ним делать, — пробухтел призыв. — Босс сказал сделать — я сделал. Осталось только домой проводить и на этом моя миссия окончена. — Как знаешь, — я вздохнула и пошла домой пешком.       Было бы конечно лучше, используй я технику Летящего Бога Грома, чтобы оказаться там быстрее, но поскольку у меня теперь есть спутник, придется прогуляться. Шла я намеренно не спеша, чтобы Паккун успевал за мной идти. — А вы похожи, — он завилял хвостом. — Оба угрюмые и с грустными глазами.       Я не приняла его слова ко вниманию. — Ты похоже ему нравишься, — пес ближе подошел к моим ногам. — Интересно, почему он раньше тебя не показывал? — Не знаю. Можешь меньше разговаривать? Голова болит. — Вы двое точно стоите друг друга, — высоко подняв морду, Паккун начал идти впереди.       Проводив меня до самого порога, он испарился, а я осталась одна.       Включив свет, я оцепенела, глядя на проход вглубь квартиры. — Я дома, — прошептала я, наклоняясь, чтобы снять обувь.       Опустив сумку на пол, я медленно ступила на порог гостиной и нажала на выключатель. У меня возникло странное чувство, словно я ворвалась в чужой дом под видом вора, не зная что толком взять отсюда.       Оказавшись на кухне, я подняла с пола помятую записку и расправив ее, повесила на холодильник, потом открыла его и достала готовые, но не тронутые прежде блюда — тонкацу и рис. Помыв руки, я разогрела их и выложив на тарелку, начала есть. Часы, что прежде я никогда не слышала, разрезали тишину, как острое лезвие. Пережевывая мясо, я смотрела в одну точку — на спинку стула, на котором обычно сидела Кушина-сан. На нем до сих пор висело вафельное полотенце, а на окне увядали фиалки в глиняном горшке. Взяв стакан, я вылила воду в землю и поставив его обратно, продолжила ужинать, глядя уже в тарелку.       Помыв посуду, я тщательно вытерла ее и поставила в шкаф, потом выключила свет и пошла в свою комнату, ложась на застеленную пледом кровать.       — Как тихо, — проговорила я, поворачивая голову к покачивающимся из-за сквозняка занавескам.

***

      Пустым взглядом, провожая людей, что выходили из больницы, я уткнулась виском в стекло.       Сколько же ужасов для меня всегда готовила ночь? Каменная клетка, кошмары, паника… полное отсутствие сна и холодное одиночество. Дни сейчас были ничем не лучше тьмы. Черные тучи нависали над Конохой, предупреждая о приближающейся буре. В руинах было видно очертания людей.       Услышав стук, я повернула голову и увидела Кику с двумя небольшими свертками. Она опустила их на стол, после достала из кармана коричневый пузырек. — Я принесла снотворное, — похоже, мое лицо слишком очевидно указывало на бессонницу, потому что девочка взяла стакан, налила в него воды и добавила несколько капель препарата. — Выпей сейчас. За работу не переживай, я скажу Главе, что ты плохо себя чувствуешь. — Не стоит, — я отрицательно покачала головой. — До конца рабочего дня осталось всего пару часов. — Выпей. Пожалуйста, — она нахмурилась. — Я вижу, что ты не спала сегодня. К тому моменту, как ты закончишь работу, оно как раз начнет действовать и ты сможешь нормально поспать.       Моя коллега умоляюще сложила руки вместе и подвинула стакан поближе. Вздохнув, я выпила горьковатую смесь и посмотрела на Кику. — Теперь давай поедим, — подросток кивнула и отдала мне второе бенто.       Остаток дня для меня стал настоящим испытанием, потому что уже через пол часа меня стало сильно клонить в сон. Я даже начала подумывать о том, чтобы лечь спать где-то здесь, но появившийся из неоткуда Какаши, полностью разрушил все мои планы. Его я увидела в коридоре. Он стоял оперевшись о стену и читая очередную книгу.       Повернув ко мне голову, он спрятал роман и подошел ближе. — …Паккун не сильно тебе докучал вчера? — я запоздало уловила его слова, из-за чего нахмурила брови. — Эта шавка? — с трудом двигая ртом, выпалила я. — Он как никак мой призыв, поэтому не нужно так его называть, — Хатаке почесал затылок и вздохнул.       Я подняла взгляд к нему. — Ты не спала? — мягко спросил он.       Ответив отрицательно, я сделала очень тяжелый шаг ему навстречу и положила голову на плечо парня. — Я до смерти устала, Какаши… — он обнял меня и похлопал по спине.

***

— Твой рабочий день ведь окончен, да? — Какаши посмотрел на прикрытые глаза девушки и ощутил, как подгибаются ее ноги. — Сакура?       Подхватив ее крепче, Хатаке сел на один из стульев и снова позвал ее, но та просто уснула. Обычно фарфоровая кожа с легким румянцем сейчас была совсем белой. Под глазами подростка залегли тени, что делали ее немного старше. От Сакуры веяло усталостью, отчаянием и горем, а не задорством и тем огоньком, которым она распалила Какаши. Казалось, что ее внутренний свет “погас”, погружая куноичи в непроглядную тьму. Не осталось и следа от того, во что влюбился ее будущий сенсей.       Агент думал, что очередная потеря, разобьет и его, но… нахождение рядом с Харуно давало ему “жизнь”. Сердце билось чаще, дома стало теплее, прикосновения желаннее… он должен был скорбеть, как и она, но не мог, потому что любил. Это чувство напористо вытесняло все остальное. Насильно отстраняясь от нее, он делал хуже себе. Погружаться в ту пустоту, в которой он находился после смерти отца было тяжело. Какаши постоянно думал о том, что стоило вернуться к ней, снова коснуться того “огонька” и продолжить жить, но… похоже, теперь она больше нуждалась в свете, чем он.       Вышедшая из кабинета медсестра, улыбнулась, увидев, сидящую на коленях Хатаке Сакуру и сильнее ускорив шаг, завернула за угол. От ее присутствиях осталось лишь эхо шагов.       Чувствуя, как к щекам подступает румянец, подросток положил руку на голову врачу и погладил ее по волосам. Через какое-то время, он поднялся вместе с ней и отправился домой.       Уложив Харуно в ее кровать, Какаши укрыл девушку одеялом и сел на пол, опираясь спиной о деревянное основание. Посмотрев на нее, парень коснулся прохладной ладони и грустно улыбнулся. — Смогу ли я когда-нибудь признаться тебе? — прошептал он, перебирая тонкие пальцы.

***

      Могла ли я когда-нибудь подумать, что встречающий меня после работы Какаши станет привычкой?       Изо дня в день он делал это. Появлялся в одно и тоже время возле моего кабинета, ни разу не опаздывая и постоянно приветствуя объятиями, совсем на него не похожими.       Человек-привычка.       Когда он уходил на миссии, меня встречал Паккун. Возвращаясь, Хатаке всегда находился рядом. Выходные перестали быть испытанием, их я проводила в его обществе. Наруто я посещала по утрам, но все так и не решалась подойти ближе, боясь, что могу сделать что-то не так.       Во мне по-прежнему не было жизни. Я чувствовала, что существую только в виде оболочки — внутри все опустело. Меня грело присутствие моего сенсея, его объятия, разговоры, но… настоящаяяисчезла.       Прошли недели со дня смерти моих приемных родителей. Все в Конохе возвращалось в прежнее русло — раны постепенно заживали, на месте разрушенных зданий возводились новые, но я… я все еще истекала кровью под теми завалами. Наверное, там я и оставила свою жизнь вместе с надеждой на то, что действительно могу что-нибудь изменить. Окружающие нахваливали меня за способности, за то, как я лечу людей, а мне было просто плевать. Я не спасла тех, кого должна была, что мне до пациентов, которых я увижу раз или два в жизни? — Не хочешь десерт? — Какаши наклонил голову, пытаясь уловить мой взгляд. — Нет, спасибо, — я обвила чашку с чаем холодными пальцами и посмотрела на него. — Точно? — Точно, — подтвердила я.       После того, как он расплатился, мы пошли гулять по уцелевшей части Конохи. Кутаясь в куртку, я почему-то взяла Хатаке за руку и просто смотрела перед собой — на желтую листву и людей. Он совсем не сопротивлялся, просто вел меня куда-то и иногда что-то говорил. — Как твои миссии? — я повернулась к нему, не зная почему именно этот вопрос всплыл в моей голове. — Все хорошо, — он улыбнулся одними глазами. — Почему ты спрашиваешь? — Просто… — я пожала плечами и посмотрела себе под ноги. — Я просто… видела, что у тебя перебинтована спина… — Там ничего серьезного, просто царапина, — он махнул свободной ладонью. — Дашь посмотреть, когда придем домой? Ее в любом случае нужно будет обработать и сменить бинт, а сам ты вряд ли это сможешь сделать… без клона, — уточнила я. — Если хочешь, я буду только рад, — когда он снова усмехнулся, я кивнула.       Через полчаса мы остановились возле витрины с книгами. Не отпуская мою ладонь, Хатаке взял небольшой роман и перевернул его, читая описание, потом положил на место и глянул на меня. — Есть что-то, что ты бы хотела прочитать?       Я помотала головой. — Может, медицинская литература? — он завел меня в магазинчик. — Или романтика? — Нет, спасибо, Какаши. Если мне будет интересно, я возьму что-нибудь у тебя, — я оглянулась. — Если ты хочешь что-нибудь — бери. — Не хочу. Я надеялся, что тебе что-то понравится…       Услышав в его тоне какую-то грусть, я посмотрела на раздел романтических произведений и взяла первую попавшуюся книгу в черной обложке. — Я возьму эту, — отдав ее парню, я вышла на улицу, чтобы подождать его у входа.       Он покинул магазин через несколько минут с небольшим бумажным пакетом в руках. — Мне не продали книгу, которую ты хотела, поэтому я взял другую, — слегка краснея, Какаши отдал мне пакет. — Почему? — я нахмурилась. — Возрастной рейтинг не тот, — агент снова взял мою ладонь и спрятал в карман своей куртки. — Пойдём домой, у тебя руки уже ледяные.       Дом, в котором жил Какаши мне нравился намного больше. Здесь я практически не чувствовала пустоты, несмотря на его размеры. В квартире я ночевала только, когда он уходил на миссии, выпивая перед этим снотворное.       Разувшись, я сняла куртку и включила свет.       В поместье было значительно теплее, чем на улице, поэтому мое лицо быстро обрело слегка розоватый оттенок. Взяв книгу, я пошла на кухню и положила ее на стол, после чего дождалась Хатаке и заставила его снять водолазку.       Взяв аптечку, я выставила все для того, чтобы обработать рану и после этого разрезала бинт. — Царапина, шаннаро, — выругалась я себе под нос, глядя на затылок подростка.       “Царапиной” оказалась довольно таки длинная и плохо зашитая рана. Взяв одну из колбочек, я не потрудилась налить антисептик на вату, а сразу облила им спину парня, отчего он зашипел. — Ты должен был прийти сразу ко мне после того, как тебя ранили, — когда вокруг моих рук образовалось зеленое свечение, я поднесла их к спине моего “пациента”. — Прости. Думал, само заживет, — виновато произнес он. — И как ты умудрился… — мои брови изогнулись в сожалении. — Не мог быть аккуратнее? — Прости, — он пожал плечами.       Когда порез затянулся почти полностью, я снова обработала его и взяв чистую марлю, забинтовала спину. Какаши, увидев, что я закончила, надел водолазку и встал со стула, виновато подходя сзади. — В следующий раз я обязательно обращусь к тебе, — он положил голову мне на плечо. — Честно. — Лучше бы пообещал, что следующего раза не будет, — я складывала все вещи обратно в аптечку. — Тогда обещаю, что следующего раза не будет.       Цокнув, я развернулась к нему и сильно нахмурилась, а он наоборот — улыбнулся.       “Неужели мы поменялись ролями?”       Маски на нем не было, протектора, что прикрывал шаринган тоже. Почему-то мне стало не по себе. В груди что-то до болезненного сжалось только от одного его взгляда. — Не обижайся, — умоляюще произнес он. — Иначе я буду думать, что тебе не все равно. — А мне и не все равно, — я опустила аптечку на стол и сжала кулаки.       От моих слов, щеки начали гореть. Я не это имела в виду. — Ты переживаешь за меня? — он положил руки в карманы. — Да. Было бы странно не переживать.       Возникло чувство, словно что-то неуловимое коснулось моего сердца, отчего оно начало биться быстрее. “Я просто боюсь, что умрешь и ты.” — Сакура… — он раскрыл глаз с шаринганом, рассматривая мое лицо. — Что? — как можно более безразлично спросила я.       В пустоте моего внутреннего мира, словно молния, проблеснуло первое опасение.       Мне не все равно.       Мы долго смотрели друг другу в глаза, прежде, чем я опустила голову и прикрыла веки ладонью. — Просто береги себя, Какаши, — устало произнесла я. — Даже такая “царапина” может принести тебе много проблем со здоровьем.

***

      Глядя на Сакуру, которая лежала рядом и читала книгу, Какаши вздохнул и снова перевел взгляд на строки своего романа. Иногда ему казалось, что его попытки зацепиться за “нить”, связующую с эмоциями Харуно были успешными — вызвать злость или какую-то реакцию, но чаще всего она снова закрывалась.       Вытянув руку, он коснулся пальцев девушки. Она глянула на него из-за обложки, поднимая брови. — Интересно? — Хатаке положил свою книгу на подушку. — Не особо, — она повторила за ним. — Просто… сопливый роман. — Может, стоило взять что-то другое? — парень прикусил губу, а ирьенин подвинулась ближе, ложась на его подушку и поднимая произведение, что читал он над своим лицом. — А твоя интересная? — Интересная, — сохраняя спокойствие, произнес хозяин дома.       Лицо Сакуры находилось в считанных сантиметрах от его собственного, когда на ее губах появился призрачный след улыбки. — Расскажешь о чем она? — Конечно, — кивнув, он начал недолгий рассказ о той половине книги, что уже успел прочитать за два дня, а врач глядя на него и подпирая щеку ладонью, внимательно вслушивалась в каждое слово.       По окончанию его рассказаа, оба просто молча наблюдали друг за другом. В зеленых, словно благородных изумруд глазах на смену пустоте пришло что-то другое.       Когда девушка села, отложив книгу в сторону, он поднялся за ней. — Какаши… — неуверенно произнесла она. — Да? — парень поднял брови. — Я… должна разобраться кое в чем, — ирьенин опустила голову и сжала одеяло. — Заранее… прости меня. — За что? — он обхватил ее ладонь, после чего Сакура подняла взгляд и подавшись немного вперед, коротко поцеловала его в губы.       Харуно наблюдала за ним около минуты, после чего уже он подался вперед, притягивая ее за талию к себе и аккуратно, как для прошлого своего действия, коснулся ее губ.       Сначала его движения были неловкими, ровно такими, как и у предмета симпатии Хатаке — она сжимала пальцами одно его плечо, пытаясь подстроиться под их общий темп. Растягивая удовольствие, ирьенин не могла отстраниться, несмотря на возрастающие внутри чувства, которых она боялась больше всего, но сделать это ей все же пришлось.       Коснувшись ладонью щеки Какаши, Сакура отдалилась, все еще чувствуя его руку на своей пояснице. В его взгляде было столько надежды и счастья, что ей стало от этого только хуже. — Извини, — прошептала она, после чего убрала его ладонь, встала и под видом того, что ушла в другую комнату — переместилась в квартиру.

***

      Глядя на Наруто, я отсчитывала секунды, прежде чем здесь появится Какаши.       Сегодня я впервые держала сына моих приемных родителей на руках. Сегодня я поняла, что готова исполнить свой долг перед ними и… убить в себе зародыш чувств к моему сенсею. Любовь не даст мне ничего хорошего — только страдания и боль. Сейчас я должна провести черту и взять ответственность за моего друга. Даже если будет больно сейчас… это чувство не сможет сразить меня сильнее в будущем.       Улыбнувшись младенцу, что двигал руками и ногами, я боролась с тревогой, что снова пожирала меня изнутри.       “Лучше отдалиться. Так будет лучше.”— убеждала я себя, стирая воспоминания последних недель. — Сакура, — оборачиваясь к нему, я уже знала, что скажу. — Привет, Какаши, — мне ничего не стоило сделать мой взгляд пустым и безразличным. — Я хотела поговорить с тобой о вчерашнем и еще кое о чем…       Когда я посмотрела на Наруто, он подошел ближе. — То, что произошло вчера — было ошибкой, ровно как и все, что происходило до этого. Я благодарна за твою помощь в моем восстановлении, но боюсь, что мы неправильно поняли друг друга, — мои руки выпрямились “по швам”. — О чем ты говоришь? — он нахмурился. — Я ничего не чувствую, — я посмотрела ему в глаза. — Ни к тебе, ни к кому-либо еще. Из всего у меня осталось лишь чувство долга, который я должна исполнить. — О каком долге ты сейчас говоришь? — на его лице отразилась гримаса недоумения, я в свою очередь обратила внимание парня на ребенка, что находился за стеклом. — Я пообещала Кушине-сан и Минато-сану, что позабочусь о Наруто. В скором времени я планирую взять опеку над ним и… — Это дурость, — тут же выплюнул Хатаке. — Ты сама еще ребенок, о какой опеке идет речь?! — Я — ребенок? — я хмыкнула. — Да! И судя по всему не слишком смышленый. Ты хотя бы представляешь, какая это ответственность? Что ты можешь ему дать? — не знаю, чем был вызван его гнев, но я оставалась непоколебимой. — Все, что у меня есть и будет, — коротко ответила я. — И не смей делать из меня дуру, Какаши.       Он издал короткий нервный смешок и сжал кулаки. — Что ты под всем этим имеешь в виду, Сакура? Ты… зачем ты поцеловала меня и теперь говоришь все эти вещи? — Чтобы расставить все точки над “і”. Я не могу предаваться непонятным чувствам, когда у меня есть… — Ты разве не понимаешь, что твое решение — это просто инфантилизм? — выкрикнул подросток, чем разбудил пару младенцев. — Ты… — Повторюсь, Какаши, — я нахмурилась. — У меня есть долг — больше ничего. То, что чувствуешь ты скоро пройдет.       Его лицо после моих слов окаменело. — Что ты имеешь в виду? — Я о твоей симпатии ко мне, — я положила руки в карманы, до боли сжимая кулаки. — Первая любовь всегда проходит быстро, нужно лишь потерпеть. — Откуда ты… — Я слышала твой разговор с Кушиной в больнице, — безэмоционально проговорила я. — И я уже говорила прежде о том, что ничего не чувствую к тебе — вчерашнее действие было лишь способом убедиться в этом. — Сакура, ты… — он хмыкнул и опустил голову вниз. — И это ты говорила о том, что я бессердечный? — Разве нет? — я подняла одну бровь. — Тогда ты самая настоящая дура, Харуно — всегда уверенная в том бреде, что несешь. — Следи за словами, Какаши. Я не раз говорила о том… — Да плевать мне, — срывающимся голосом выругался он. — Раз ты имеешь право пренебрегать моими чувствами, почему я должен заботиться о твоих?       Пожав плечами, я отвернулась. — Думаю, наш разговор окончен.       Оставшись без слов, Хатаке молча развернулся и ушел.       Я, дождавшись, когда стихнут его шаги, сжала рот ладонью и всхлипнула от пульсирующей, словно нарыв боли. У меня была возможность предложить остаться с ним с друзьями, но я прекрасно знала, что ничего из этого не вышло бы. Мне не хотелось убиваться и заслуживать чьего-то внимания, из-за моей любви; не хотелось, чтобы история с Саске повторилась. Я больше ничего не жду и не желаю от своей жизни. Больше не буду прыгать выше головы и разбиваться о землю. Мне надоело. — Сакура-чан, — из-за истерики я даже не услышала того, как ко мне подошли родители Рин.       В их глазах, ровно как и в моих стояли слезы, только главное отличие было в том, что они выражали счастье. Неподдельное. Настоящее счастье. — Очнулась… — мама моей подруги прижала платок к груди, пока отец обнимал ее за плечи. — Что? — я округлила веки, перекидывая взгляд с одного родителя на другого. — Правда?       Они синхронно закивали, после чего я сорвалась с места и побежала в отделение интенсивной терапии, чуть ли не сбивая с ног медсестер, что кружили по этажу. Слезы высохли почти моментально, когда я оказалась на пороге палаты и сразу увидела приоткрытые карие глаза Нохара. — Рин… — впервые за долгое время, несмотря на всю боль, я улыбнулась.