Fila vitae

      Проснувшись, Какаши какое-то время просто смотрел в потолок, все еще привыкая к тому, что показывает глаз его друга. Зрение с одной стороны было четче и будто бы слегка затемнено красной дымкой. Уперевшись руками в кровать, он принял сидячее положение, смотря в окно и на пляшущую на ветру штору. — Как ты себя чувствуешь? — из темноты послышался голос Минато. — Я в норме, — хриплым голосом ответил ученик.       Встав с соседней койки, Намикадзе подошел ближе и скрестив руки на груди, тоже начал сканировать взглядом ночной вид Конохи. — Сакура… была там? — прикрыв один глаз, Хатаке повернулся к мужчине. — Была. — Где она? — Еще не вернулась, — ровно произнес шиноби и нацепил на лицо улыбку. — Но с ней все в порядке, не переживай. — Сколько я спал? — пальцы сжали шершавую ткань одеяла. — Пару дней.       Вздохнув, мальчик закрыл лицо руками и напряг плечи, стараясь сбросить с себя чувство вины.       “Я ведь обещал. Она говорила… просила.” — Вы не виноваты в том, что произошло, Какаши, — словно услышав мысли ученика, проговорил Минато. — Мне правда не стоило оставлять вас, зная их шиноби. — Я не справился с обязанностями командира, — с трудом сдерживая слезы, прошептал Хатаке. — Из-за меня Рин похитили… и… если бы не я, Обито остался жив… — Ты ни в чем не виноват, — повторил сэнсэй. — Я провалил задание, — мальчик всхлипнул. — Мы с Рин завершили задание и подорвали мост.       Хатаке сжал кулаки. — Как она? — Нормально, если можно так сказать. Она сейчас с родителями, они помогают ей оправиться, — Намикадзе сел на край кровати. — После выписки приходи к нам. Кушина не хочет, чтобы ты оставался один. — Но… как же Сакура? Я слышал, насколько злой она была в тот день… — Не беспокойся, я поговорю с ней. Ей тоже тяжело, как и вам, так она… просто пыталась побороть боль. В отличие от нас, ее миссия продолжалась. Ей нужно было прийти в себя, чтобы продолжить работу.       “В этом она показала себя, как настоящий шиноби, стоит отдать ей должное.” — проговорил про себя Минато, опуская голову. — Спасибо, — Какаши вытер слезы, задевая все еще не затянувшуюся рану, что пересекала его глаз.

***

      Оперевшись о дымоход какого-то дома, я смотрела на здание больницы и Резиденцию, куда ушли мои напарники по прошедшей миссии. Голова была непривычно пустой, несмотря на потерю, которую я все еще не смогла осознать в своих мыслях. Я не хотела говорить всех тех слов Минато-сану, но… сердцем я чувствовала, что это то, что я должна была сказать, иначе меня бы разорвало на куски от отчаянья и слез. Позволь я себе хотя бы каплю скорби, то не смогла бы завершить миссию и подвела бы своих сокомандников. Если бы я действительно начала думать о смерти Учихи, вражеский шиноби перерезал бы мне горло полностью, а не задел лишь пару сантиметров кожи на шее. Мне нельзя давать слабину. Не сейчас, когда на меня полагаются. — Я думал, ты уже ушла домой, — на крышу рядом со мной сел Масуми, протягивая мне бутылочку с клубничным молоком. — Это за хорошую работу. — Спасибо, — я кивнула, сняла крышечку и отпила сладкий напиток.       Мужчина же в руках держал банку с пивом и потянувшись, отставил алкоголь в сторону, глядя то на ночной вид, то на меня. — Он был твоим другом, да? — с жалостью в голосе, спросил шиноби. Я опустила голову к своим сандалиям. — Простите за то, что вспылила тогда.       Масуми рассмеялся, только в этот раз не с нотками веселья, а скорее какой-то грустью. — Ты ведь не ледышка, девочка. Я ожидал, что ты расплачешься, а не будешь крушить наших врагов, — он вздохнул. — Да и кто бы осмелился сказать такое Желтой Молнии? Думаю, что никто.       Я промолчала, продолжая пить клубничное молоко. — Я тоже потерял друга в твоем возрасте. Думал, что меня разорвет изнутри от отчаянья, потому что мы были с ним вместе с пеленок. Я считал его братом, — мужчина поднес банку к губам. — Его загнали в угол и зарезали, как какое-то животное. — Зачем вы рассказываете мне это? — я нахмурилась. — Чтобы тебе стало легче. Может, сейчас ты можешь справляться с тем, что у тебя внутри, но поверь, девочка, придет время и это начнет тебя уничтожать. Скорбь — это неплохо. Мы существа довольно примитивные, поэтому выплескиваем нашу боль через слезы и слова, — шиноби заправил свои каштановые волосы назад, обращая янтарные глаза в мою сторону. — Если тебе становится легче от применения кулаков, то могу помочь. — Я в порядке. — Ты ведь уже теряла друзей, не так ли? — он наклонил голову. — Да, теряла.       Мой голос был мне незнаком. Такой жесткий и неприятный, как у какого-то мальчика. — Тоже друг? — Да. Его убил наш сокомандник, в которого… я была влюблена. — Хреново, — цокнул Масуми, на что я покачала головой. — Я бы сказал, что мне жаль тебя, но судя по всему эта боль сделала тебя сильнее, да?       Я опять кивнула. — Так и знал. Я вот не мог не задаваться вопросом: как эта мелкая девочка может быть такой сильной? Еще и таким превосходным медиком. Даже перерасхода ни разу не было, — он захохотал. — А вы похоже не заметили, что я горстями ела солдатские пилюли, чтобы не спать? — уголок моей губы пополз вверх. — Заметил, но сослался на то, что ты на какой-то диете. Кто знает, что у вас девочек в головах? — он закинул ногу на ногу. — Ты даже от сушеного мяса отказалась, когда я предлагал! Что мне было думать? — Меня просто сильно тошнило из-за пилюль, поэтому я решила, что будет лучше не есть, иначе вырвет, — я отпила молоко. — Ну теперь-то ты можешь спокойно поспать и поесть. Думаю, Кушина хорошо о тебе позаботится до следующей миссии.       Я вопросительно подняла одну бровь, глядя на него. — Да все знают, что ты под их с Минато опекой. А еще мы с Кушиной были вместе в академии, уже тогда она хорошо готовила, — он улыбнулся. — До следующей миссии? — словно не услышав его прошлые слова, переспросила я. — Ага. Мне понравилось с тобой работать, так что будешь нашим постоянным ирьенином. Такуми и Мицуо хоть и не выглядели так, будто ты им нравишься, но они согласились на то, чтобы ты была нашим ирьенином, — мужчина подмигнул мне. — Я не говорила, что вы нравитесь мне, — я обняла колени. — Ой, да ладно тебе. За работу в нашей команде хорошо платят и Учиха заботится о том, чтобы тебя не кокнули. Что может быть лучше? — он ткнул меня локтем.       Я промолчала. — Кстати, а где ты научилась так бить, что аж деревья падают? — Масуми поднял брови. — Сама, — буркнула я. — Но толку от этого? Все равно…       “Я бесполезная.” — продолжила я у себя в голове. — Помнишь я говорил, что видел только одного человека с таким же стилем боя? — уже пустая банка с пивом опустилась на шифер. — Ну? — я подняла одну бровь. — Хочешь сказать, что тебе не интересно кто это был? — он шутливо подмигнул. — Нет, — я спрятала лицо в коленях. — Цунаде Сенджу. У нее такой стиль боя. Удивительно сильная женщина, хоть и пьяница, — шиноби рассмеялся. — Поэтому я сначала подумал, что ты ее ученица, но как бы не так…       Он прищурился. — Я не собираюсь равняться на эту пьяницу, — фыркнула я. — А могла бы после войны найти ее и поучиться чему-нибудь. — Не буду я ее искать, больно надо. Я сама способна обучиться всему, чему хочу.       Я все еще держала злобу на нее за то, что она и бровью не повела на смерть Наруто. Я злюсь, потому что она плохо выполняла свои обязанности и тем самым погубила моего друга, меня и нашего сенсея. Пускай она хоть двести раз будет хорошим медиком и сильным шиноби — для меня она просто мягкотелая алкоголичка. — Какая колючка, — хмыкнул Масуми. — Уверен, если ты ее превзойдешь, она будет в ярости. — Мне все равно.       Мужчина вздохнул и поднявшись со своего места, обтрусил джонинские штаны. — Миссия через пять дней. Постарайся прийти в себя за это время. Я понимаю, что ты хочешь отгородиться, но поплачь — полегчает.       Буквально через секунду шиноби пропал, оставляя меня в одиночестве.       Я вздохнула, забрала бутылочку с молоком и пошла в больницу, перепрыгивая с крыши на крышу и стараясь отодвигать мысль о смерти Учихи на самый дальний план, прятать так же далеко, как и боль от гибели Наруто. Мне ни к чему сейчас забивать голову чем-попало. Нужно было проверить состояние Какаши, отдохнуть где-нибудь, желательно не дома, а потом снова пойти на миссию. Меня впервые кто-то принял, как равную и я не могу, нет, не имею права подвести свою команду.       В больнице вечером, как всегда было пусто, несмотря на большое количество новоприбывших шиноби. Я поздоровалась с медсестрой, что уставилась на меня удивленным взглядом и сразу уточнила, в какой палате сейчас находится Какаши. Она, даже не думая сообщила мне номер, после чего я поднялась на нужный этаж и остановилась перед закрытой дверью, прислушиваясь к звукам за ней.       Услышав голос Минато и срывающийся тон Хатаке, я остановила себя. Он жив и судя по всему цел — большего я знать не хотела. И встречаться с ними тет-а-тет я еще не была готова, потому что винила себя за то, что не смогла объяснить и прийти на помощь, когда они в ней нуждались.       Сделав шаг назад, я развернулась и пошла обратно к лестнице, чтобы спуститься в ординаторскую и найти уголок для ночлега. Благо, что для врачей, которые оставались на ночь поставили двухъярусные кровати, где я и могла поспать, прежде приняв душ и сменив грязную форму на чистый комплект таких же брюк и водолазки.       Медицинский персонал, который дежурил этой ночью вопросов мне не задавал. Лишь пара медсестер проводили меня сочувствующими взглядами к кровати и продолжили время своего отдыха. Забравшись на верхний ярус, я легла на спину и опустила руки на живот, глядя на потрескавшийся потолок. Ками, я даже и не вспомню, когда в моей голове было так пусто.       Прикрыв глаза, я снова удивилась тому, как тихо было внутри. Часто мой сон мучил поток мыслей и слов, что перерастал в сны болючие, как воспаленные раны. Сейчас я не видела и тени лица Обито, как это было после смерти Наруто. Возможно, я еще не успела понять, насколько сильно это потом может ударить по мне, когда его имя появится на могильной плите или мемориале погибших шиноби.       “Нужно навестить его бабушку.”, — напомнила о своем присутствии “внутренняя” Сакура.“Она потеряла единственного внука…”       “Хватит.”,— ответила я самой себе и повернулась на бок, обнимая себя за плечи.

***

      Проснувшись утром, Кушина сразу вышла на кухню, где гремя посудой Минато готовил завтрак. Оглянувшись, женщина зашла в спальню Сакуры и прикусила губу, снова поворачивая голову к мужу. — Она не возвращалась, да? — Нет, не возвращалась, — неутешительно заключил он, хмуря брови. — Она ведь уже вернулась с миссии? Может, сходить к Хокаге? — укутавшись в халат, девушка села на стул. — Вернулась. Не ранена, слава Ками, — все еще не оборачиваясь к своей паре, проговорил шиноби. — Они сдали отчет еще вечером.       Узумаки нервно прикусила губу и вздохнула. О смерти Обито она узнала сразу. Потеря ее “любимчика” далась куноичи крайне болезненно. Всю ночь после, она провела в слезах, а на утро вместе с Минато посетила бабушку погибшего мальчика, что не переставала отрицать его смерть. Что вообще может чувствовать женщина, потерявшая всю свою семью? Кушине даже представить было страшно. — Может, она осталась ночевать в больнице? Нужно будет проверить там, я… — начала джинчурики. — Думаю, ей нужно время, чтобы принять смерть Обито, Кушина. — Минато, ей нельзя оставаться одной даттэбане! Она ведь… когда-то она говорила, что уже теряла лучшего друга. Да и то, что она накричала на тебя, вообще на нее не похоже, — изогнувшись, брови девушки показывали, насколько та переживает за команду своего избранника. — Что если… она закроется, как Какаши? И… они ведь тоже еще не виделись… — Милая, успокойся, — Намикадзе поставил перед ней тарелку с завтраком.       Его вид был непривычно измученным. Человек, что на первый взгляд казался очень спокойным и равнодушный к таким потерям, явно переживал все так же, как и Кушина, только внутри себя. — Ты… ждал ее всю ночь? — синие глаза округлились.       Блондинистая голова качнулась. — Сакура скоро снова идет на миссию, я думал… она захочет побыть дома и поговорить, — он сел напротив, снимая фартук через голову. — Через сколько миссия? — Через четыре дня, — тонкие пальцы мужчины, начали распутывать запутавшиеся локоны.       Кушина снова прикусила губу и нахмурилась. глядя на деревянный узор на столе. — Ты сказал Какаши, чтобы оставался у нас после больницы? — Да, сказал. Его выпишут послезавтра, надеюсь, он захочет находиться с Сакурой под одной крышей.       Узумаки вопросительно изогнула бровь. — Он чувствует себя виноватым перед ней, потому что… обещал позаботиться о Рин и Обито, — Минато шумно вздохнул.       Неожиданно подорвавшись со стула, куноичи пошла обратно в свою спальню и вернулась на кухню уже будучи одетой в платье и куртку. — Я пойду в больницу и постараюсь найти Сакуру, а ты поговори с Рин. Думаю, она тоже винит себя за произошедшее, — топая, она пошла в коридор и начала обуваться. — И еще скажи, чтобы завтра приходила на ужин.       Выпрямившись, Узумаки посмотрела на мужа, что стоял в проходе. Она сделала шаг навстречу и поцеловала его в губы, поглаживая лицо Намикадзе. — Ты тоже ни в чем не виноват, милый, — прошептала она. — Обито ни за что не винил бы вас в своей смерти.       Кивнув головой, он обнял Кушину, укладывая голову ей на плечо и обессиленно наслаждаясь ее утешительными поглаживаниями по затылку.

***

— Сакура-чан? — медсестра обернулась на свою коллегу, когда к ней подошел Какаши с перевязанным глазом. — Я ее часа два назад видела, когда она помогала в реанимации. — Да, я тоже ее там видела, — кивнула вторая девушка с рыжими волосами. — Реанимация дальше по коридору…       Прикусив губу и глядя на истощенного мальчика, медработница улыбнулась. — Пойдем, я тебя провожу. — Спасибо, — Хатаке поклонился и пошел следом, чувствуя, что сердце начинает биться чаще от приближения к тому месту, где находится его… подруга.       Оборачиваясь на него, медсестра, кидала короткие улыбки и оказавшись возле стеклянной двери, заглянула внутрь, приоткрывая картину на приемное отделение реанимации, где хаотично стояло множество коек со страдающими от боли шиноби. Это можно было назвать настоящим адом, потому что из каждого уголка этого помещения доносились крики и стоны, вызванные оторванными конечностями или другими ранениями, о которых Какаши даже не хотел подозревать.       “Ей приходиться видеть такое постоянно?”, — впервые задумался он. — Сакура-чан здесь? — медсестра позвала ирьенина, измазанного в чьей-то крови. — Мы отпустили ее отдохнуть, у нее перерасход случился, — мужчина поправил маску. — А куда она пошла, не знаешь? — даже не обращая внимания на происходящее, спросила девушка. — Может, в ординаторской, — он пожал плечами. — А может есть пошла. Она одними пилюлями питалась на миссии, не удивительно, что такое произошло. — Спасибо, — медсестра кивнула, закрыла дверь и уже хотела передать мальчику всю информацию о его подруге, но того и след простыл.       По памяти, Какаши шел в сторону ординаторской и почти сразу столкнулся возле нее с Кушиной, что нахмурилась увидев его. — Ты чего по больнице шатаешься? — пробубнила она, упирая руки в боки. — Сакуру ищу. А вы чего по больнице шатаетесь? — Хатаке поправил маску. — Я сюда по тому же вопросу. Мне сказали, что она здесь, — Узумаки оглянулась. — Но ее там нет? — предположил ученик ее мужа. — Какой ты догадливый, — всплеснула руками девушка и пошла к лестнице. — Врач из реанимации сказал, что у нее случился перерасход, может, она пошла есть?       От этой новости, куноичи, похоже, распалилась еще больше и теперь агрессивнее и быстрее зашагала по лестнице, что вела вниз. Мальчик побежал за ней, намереваясь найти и поговорить с Сакурой за счет самоуверенной жены его сенсея, но она раскусив его планы, остановилась и подняла одну бровь. — Ты куда? — С вами Сакуру искать, — он округлил не закрытый повязкой глаз. — Не-а. Ты в больнице остаешься, герой-любовник. — Не-а, я с вами пойду, — уперся Хатаке. — Ты храброй воды выпил, или что? Тебе еще день околачиваться в больнице, так что выполняй рекомендации врачей, даттэбане, — настойчивее произнесла она. — Я к вам пойду. Вы же сами пригласили меня пожить у вас, — парировал шиноби. — Я полностью здоров. — А как ты вообще узнал, что Сакура не дома? — куноичи нервно откинула хвост длинных волос назад. — Я… почувствовал ее чакру этой ночью, — стараясь не краснеть, проговорил Какаши. — Поэтому решил спросить у медсестер, не в больнице ли она.       Кушина прищурилась, глядя на него и продолжила спорить о том, чтобы он остался здесь. Харуно она найдет сама. Уже нашла.

***

— Я же сказал, что полностью здоров! — воскликнул Хатаке двумя этажами ниже. — Шаннаро, — прошептала я, прижимая ладонь ко лбу и отпивая зеленый сладкий чай из кружки с котиками.       Пятнадцать минут назад, когда я пришла в себя после короткого обморока меня рвало желчью и водой. Голова болела до невозможности сильно из-за короткого сна и перерасхода чакры, а слабость в теле и голод оказались добивающими для моего тела. В поиске тишины и уединения, я выбрала лестничный пролет, что вел на крышу и надеялась поесть онигири, которые дала мне санитарка. Дискутирующие Какаши и Кушина в мои планы точно не входили. Их, честно говоря, я хотела видеть в последнюю очередь.       Уперевшись головой в перила, я тупо пялилась в одну точку и ждала, пока “сладкая” парочка свалит куда-нибудь, при этом не обнаружив меня в моем укрытии. Поставив чашку на ступеньку, я откусила рис и нори, продолжая слушать знакомые голоса. — Увидитесь с ней завтра, если я найду эту засранку даттэбане! — он такого тона по моей спине невольно побежали “мурашки”. — Я… хочу увидеть ее сегодня, — голос моего сенсея стал тише. — Зачем? — я могла представить, как Кушина-сан хмурится, выговаривая это. — Она… мне нужно извиниться за то, что я не выполнил свое обещание.       “Ни в чем ты не виноват.”, — сразу ответила я внутри. “Здесь только моя вина, потому что знала и ничего не сделала, переложив ответственность на тебя и Рин.” — Поговорите завтра, — уже тверже сказала Узумаки, явно намереваясь покинуть пределы лестничной площадки. — Кушина-сан, она мне нравится… — уже явно отчаявшись выпалил Какаши.       Во мне даже не нашлось сил, чтобы удивится. Я лишь прикрыла глаза и сжала губы. На пару минут на лестничном пролете воцарилась тишина, благодаря которой я начала слышать со стороны двери разговоры ирьенинов. Обняв себя за плечи, я ждала последующих слов Кушины или Какаши, но судя по быстрым шагам, они наконец вышли на первом этаже, оставляя меня наедине с собой.       Подняв руку к тарелке, что стояла у меня на коленях, я доела первый онигири и перешла ко второму. Мой взгляд был направлен только на белую каемку, поэтому я даже не сразу поняла, что на пару ступенек ниже появился человек. — Сакура, — дрогнувшим голосом произнесла Узумаки.       Я медленно подняла взгляд и увидела в глазах женщины то же, что и в глазах моей матери, когда я увядала от смерти Наруто — сожаление, боль, желание помочь, но в тоже время боязнь подойти ближе. Синие радужки изучали меня достаточно долго, и явно показывали, как ужасно и нелепо я выгляжу сейчас. — Извините, я устала, — я опустила голову и запихнула в себя остатки второго онигири. — Ты постоянно говоришь это, даттэбане. Хватит извинятся, — произнесенные слова “вибрировали” от переизбытка эмоций. — Простите, — проговорила я с набитым ртом, не решаясь смотреть на нее. — Почему ты не ночевала дома? — строго произнесла она. — Здесь от меня пользы больше, — равнодушно ответила я. — Ты несколько дней провела на миссии. Ты должна была прийти домой и отдохнуть. — Я могу отдохнуть здесь, — я проглотила рис с грибами и отставила тарелку в сторону, запивая перекус чаем.       Я слышала, как хрустнули кулаки Кушины-сан, когда она их сжала. — Минато не злится на тебя. Он… скорбит так же, как и ты и понимает, почему ты сказала то, что сказала. — Я не скорблю. Мы с Обито не были такими уж близкими друзьями, — глядя на полупрозрачную жидкость, я обвила кружку двумя руками. — Толку от моих эмоций? Только человека обидела.       Вздохнув, женщина поднялась на пару ступенек вверх и отставив тарелку в сторону, села рядом со мной. — Сакура, даже если вы не были близкими друзьями, думаю, тебе все равно тяжело. И в этом нет ничего плохого, — боковым зрением я увидела, что она повернула голову ко мне и ждала моего ответа. — Кушина-сан, думаю, вам стоит уделить больше внимания Какаши и Рин. Обито был их другом, так что я уверена, что им значительно тяжелее, чем мне, — так я попыталась отгородиться, но на Узумаки это явно не подействовало. — Ты ведь слышала наш разговор с Какаши, да? — Да, слышала, — хрипло сказала я, отпивая теплый чай. — И ты даже ничего не почувствовала? Он больше переживает за тебя, чем за себя, — затараторила она. — Чувствует себя виноватым… — Я не виню его, Рин и Минато-сана. В смерти Обито виноваты лишь наши враги, — я подняла взгляд и уставилась на стену. — Я уверена, что он сказал это на эмоциях, из-за того, что вы попросили его остаться в больнице. И о своей симпатии тоже.       Шумно сглотнув, Кушина переплела свои пальцы и опустила голову. Когда между нами воцарилась тишина, я посмотрела вниз, где мои коллеги буднично о чем-то разговаривали, спускаясь на нижние этажи. — Сакура, я переживаю за тебя не как за девочку, которая просто живет в нашем доме… я переживаю за тебя, как за собственную дочь. И… если… я стою хотя бы капли твоего доверия, прошу… расскажи мне, что тебя гложет, — когда синие глаза направились на меня, я увидела в них застывшие слезы. — Я понимаю, что никогда не заменю тебе твою семью. И… я много раз хотела тебя спросить о ней, но не могла, потому что боялась, что надавлю на больное. Но… доверься мне хотя бы как подруге или… старшей сестре… или просто женщине.       Не в силах выдержать ее взгляда, я посмотрела на свои сандалии. — Я не была близка с матерью, Кушина-сан. Она не умела меня слушать. Иногда это делал отец, но и у него не всегда было время на то, чтобы принять мои тревоги, опасения и дать дельный совет или хотя бы утешить, — я нахмурилась, чувствуя подкатывающий к горлу ком. — Когда они действительно хотели помочь, было уже поздно. Вместе с моим другом… умерла и я. И… попав к вам я ненадолго начала дышать полной грудью без чувства скорби, но как всегда…       Грустно улыбнувшись, я почувствовала, как по щеке скатывается слеза. — … и тут оказалась бесполезной. Я могла спасти Обито… я… могла, — уставившись на чай, я заморгала чаще. — Из-за меня… Какаши и Рин потеряли друга. Мне… больно смотреть им в глаза, потому что своей опрометчивостью я сделала их виноватыми. — Сакура, ты ни в чем не виновата, — дрогнувшим голосом произнесла Узумаки, обнимая меня за плечи. — Кушина-сан, я глубоко уважаю вас и Минато-сана. Я крайне благодарна за то, что вы приняли меня в свой дом, — я постаралась выдавить из себя улыбку, но вместо этого к моим глазам еще сильнее подступили слезы. — Но я даже представить не могу, как мне избавиться от боли, что я сейчас чувствую и… мне кажется, что словами это невозможно как-то решить. Я бы очень хотела, чтобы вы мне помогли, очень…       Всхлипнув, я наконец расплакалась с полной силой. Мне бы хотелось уйти и справиться с этим наедине с собой, но я просто не могла из-за слабости.       Забрав чашку с остывшим чаем, Кушина переставила ее на ступеньку за моей спиной и положив ладонь на мою голову, прижала к себе. Моментально меня начал обволакивать сладковатый запах ее духов и тепло. Я, наверное, никогда не ощущала такого жгучего, но приятного тепла.       Сжав ее курточку на спине, я заревела во весь голос, пока она поглаживала меня по волосам. — Сакура, мне жаль, — тихо произнесла она. — Жаль, что ты потеряла еще одного дорогого твоему сердцу друга. — Ненавижу себя… — произнесла я навзрыд, пряча лицо. — Я так себя ненавижу… за то, что я такая… — Ты хорошая, Сакура. Ты очень хорошая девочка… — прижав к моей голове щеку, женщина обняла меня еще сильнее. — Будь у меня такая дочь в будущем, я бы стала самой счастливой мамой на планете. — Я бесполезная… я такая никчемная… я ничего не могу… — заглушая ее слова, повторяла я. — Сколько бы я не старалась, я всегда буду обузой… бесполезной… глупой дурой… Какаши был прав насчет меня. — Он ошибся. И ты ошибаешься. Нельзя так говорить о себе, — отстранив меня, Узумаки взяла в ладони мое лицо. — Тебе нельзя ненавидеть себя, Сакура. Единственный человек, который останется с тобой до самого конца — это ты сама. Для своего возраста ты делаешь намного больше, чем нужно. Ты уже обошла многих своих одногодок. — Но не смогла спасти Обито… я… — я закрыла глаза, громко всхлипывая. — Никто бы не смог его спасти, Сакура. Если таковой была его судьба, ты бы ничего не смогла изменить. Ты не Бог и не Смерть, — она вытерла мои щеки. — За то, что ты будешь винить себя в его гибели, он не восстанет из мертвых. Я тоже буду скучать за ним. Все мы будем скучать за ним. Пока будем жить мы, память о нем не исчезнет.       Трясясь от холода и нарастающей истерики, я снова прижалась к Кушине, которая не переставая утешала меня вплоть до того момента, пока я не провалилась в глубокий и тревожный сон.

***

— Может, переубедить Хокаге и попросить, чтобы ее освободили от миссии? — Узумаки повернула голову к закрытой двери спальни Сакуры. — Я тоже думал об этом, но… медики сейчас на вес золота, — Минато поджал губы и направил взгляд в ту же сторону. — Пускай отдохнет хорошенько в эти дни… думаю, она сможет прийти в себя до того момента.       Кушина прикусила губу и запустив пальцы в волосы, начала массировать кожу головы. — Она сказала, что умерла вместе со своим другом и родители не успели ей помочь… как думаешь, что это значит? — почти бесшумно произнесла джинчурики, обводя глазами узоры на столе. — Какаши ведь нашел ее на кладбище… может, она сбежала из дома и сменила… фамилию и имя? — предположил мужчина, но после отрицательно качнул головой. — Нет, думаю, ее кто-нибудь бы искал. — Может, ее родители тоже умерли? Или бросили ее? Выгнали из дома? — куноичи начала хмуриться. — Да каким подонком нужно быть, чтобы выгнать собственную дочь из дома?! И не поддержать ее в трудный момент… что за отбросы даттэбане.       Прикрыв глаза ладонями, Намикадзе надавил на веки и вздохнул. — Может, удочерим Сакуру? — прохрипел он, приоткрывая один глаз. — Чтобы… ну…       Синие глаза Кушины расширились. — Она ведь… тебе доверяет, — продолжил он. — И так было бы логичнее. Все итак уже знают, что она на нашем попечении.       Опустив руки на стол, Узумаки снова посмотрела на дверь спальни. — Тогда, что насчет Какаши? Он ведь тоже совсем один… — девушка переключилась на мужа. — Я… давно говорила о том, чтобы забрать его к нам. — Он ведь не игрушка. Да и… он упирается постоянно и места у нас не так много, — шиноби оглянулся. — Сейчас он соглашается оставаться у нас только из-за Сакуры. — Тогда давай найдем жилье побольше. С тремя комнатами. А лучше дом. Большой, — красноволосая голова качнулась. — Чтобы поместились все.       Минато улыбнулся, глядя на то, как воодушевилась его вторая половинка. — Нам стоит сначала спросить мнения Сакуры и Какаши, — он накрыл ладонь джинчурики своей. — Да, ты прав, — она снова кивнула. — Кстати, когда этот засранец придет?       Хихикнув, он откинулся на спинку стула. — Он сказал, что придет так скоро, как сможет. Наверное, хочет взять некоторые вещи из дома, — встав со стула, Минато подошел к плите и поставил на нее кастрюлю с мисо-супом. — Ну-ну… — скрестив руки на груди, Узумаки посмотрела в окно. — Он мне сам признался, что ему нравится Сакура, прикинь, даттэбане? — Ты этого не знала? — Да дело не в том, что я не знала! Он сказал это как раз в тот момент, когда Сакура была в том же лестничном пролете, где и мы! — Думаешь, она не догадывалась? — шиноби поднял одну бровь. — Догадывалась, но явно отрицала это, — Кушина вздохнула.       Кивнув головой, Намикадзе начал готовить ужин на четверых людей, надеясь, что Сакура присоединится к ним, если проснется сегодня. Его жена же, раскачивая ногой, сканировала пейзаж за окном.       Какаши наведался к ним через пару часов. Переступив порог дома, он сразу начал искать взглядом Харуно, но Узумаки в ответ лишь пожала плечами и указала на запертую дверь. — Она спит. Думаю, ты сможешь увидеть ее только завтра, — завязывая волосы в хвост, девушка села за стол. — Или можешь проверить, не проснулась ли она, — Минато поставил на стол тарелки с гарнирами. — Только тихо. — Хорошо, — мальчик кивнул и на носочках подошел к двери, боясь, что любой звук может потревожить ее сон.       Сжав пальцами дверную ручку, Хатаке прокрутил ее приоткрыл дверь, заглядывая внутрь.       В небольшой спальне, обставленной шкафом, кроватью и столом с книжными полками, было темно. Благодаря шарингану, он смог разглядеть спящее лицо Харуно, повернутое к двери и заметил красноватые и отекшие веки. Подложив руку под голову, она крепко спала и явно не замечала, что на нее смотрят. — Ну что? — прошептала Кушина, тоже заглядывая внутрь. — Спит, — констатировал Какаши. — Значит, нам достанется больше ужина, — потрепав мальчика по голове, Узумаки закрыла дверь и повела его к столу, усаживаясь на свое место. — Приятного аппетита, мальчики.       Схватив ложку, Кушина отпила бульон, пока Минато с улыбкой наблюдал то за ней, то за своим учеником. — Приятного аппетита, — проговорил Хатаке, приступая к ужину.

***

      Погоня.       Мне снилось, что я гонюсь за кем-то. Либо наоборот — гоню вперед.       Меня окружало огромное количество шиноби совсем мне не знакомых. Их протекторы имели другой рисунок, форма отличалась от нашей, но я находилась в их рядах. Остановившись, я осматривала местность вокруг себя и начала узнавать эти места, пока еще не опороченные багровым покровом. Пока что.       Один из шиноби начал говорить мне что-то, пока мои глаза жадно цеплялись за пепельную шевелюру, что пряталась за многочисленными рядами людей. Сделав несколько шагов вперед, я увидела, как мальчик начинает складывать печати для своей техники. — Их здесь слишком много, идиот, — проговорила я, не заботясь о том, что меня мог кто-то услышать.       Он, явно меня не слыша, занес руку с техникой, что звучала, как пение тысячи птиц и начал разгоняться для атаки. Повернув голову вправо, я заметила, как девочка стоящая рядом делает шаги навстречу ему и попадает прямо под кулак, шепча что-то и глядя прямо ему в глаза. — Это чидори? — я расширила глаза, пялясь на то, как падает тело моей одногодки, а затем и человек, что убил ее не по своей воле.       “Беги.”, — прошептало сознание, пока на затылке волосы вставали дыбом от чувства приближающейся опасности. — Я узнаю это место.       Раньше я пряталась от чудовища, что приходило за этими людьми, но сейчас… мне нужно было взглянуть в его глаза. Ради чего? Я сама не знала ответа на этот вопрос, но сейчас… мне были необходимы ответы.       После оглушающего крика, я наконец нашла чудовище. Оно куталось в нечто похожее на ветви деревьев, становилось сильнее прямо на моих глазах. Делая уверенные шаги, я встала прямо напротив него и заглянула в единственное отверстие в маске. — Я убью вас всех! — взревел он. — Кто ты? — я сжала кулаки. — Кто ты черт возьми такой?       Когда он начал разгонятся, замахиваясь рукой в мою сторону, я лишь сделала пару шагов назад, уклоняясь от удара. Словно не замечая меня, он начал истреблять всех, кто был на этом поле. Потом это существо зациклилось на одном шиноби, избивая его лицо до состояния “фарша”. Все люди, наблюдающие за этим, помимо фарфоровых масок надели на себя выражение искреннего ужаса. — Что же ты такое? — я шла вперед, заглушая хриплые предсмертные стоны — к этому чудовищу.       Мне нужны были ответы.       Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем оно расправилось со всеми, кроме меня. — Кто ты? — повторила я громче.       Оно наконец обратило на меня внимание. Я стояла по колено в крови, закрывая убитую девочку и бессознательного мальчика собой. — Ответь, — увереннее произнесла я. — Три месяца, — сказало чудовище, скидывая с себя маску.       Когда “ветви” расправились, длинные русые локоны упали на черный плащ. — У тебя есть еще три месяца, девочка, — фиолетово-синие глаза, смотрели то на меня, то на тело. — Может, ты окажешься на ее месте.