Цепи

      — Вера, ты спишь?       Щелчок выключателя, и комната озаряется противным желтоватым светом. Я нахмурилась, натягивая одеяло на глаза.       — Ну мам…       — Сколько можно спать? Ты как ночью собираешься спать? — женщина прошла в комнату с бутылкой воды в руках, судя по звукам, когда она стала поливать цветы на подоконнике.       — Обыкновенно… — тяжелый недовольный вздох вылетает из меня в тот момент, когда я понимаю, что мой сон так нагло прерван. Поспала я, конечно, хорошо; по всей видимости, не двигалась всё это время, так как тело особенно тяжелое и размякшее. И одеяло чертовски согревает тело — вылезать даже не хочется. — Сколько времени? — рука полезла под подушку, ища телефон.       — Уже восемь вечера, ужин давно готов. Иди хоть поешь, а то с работы пришла — и сразу же легла в кровать, — запричитала она, хотя сама таким грешит, просто сейчас находится в отпуске.       — Ну и что такого? Я устала, — быстро глянув уведомления, я откинула телефон в сторону. Что ж, выбираться из теплого кокона придется.       — Да ты ещё молодая, куда тебе уставать, — и я закатила глаза на её очевидный комментарий, решая никак не отвечать.       — Что на ужин? — без особо энтузиазма спросила я, прошлепав босыми ногами по холодному полу в сторону ванной. Лицо явно опухло, да и во рту всё пересохло, надо бы холодной водой ополоснуться.       Мама шла за мной, наконец пользуясь возможностью потрепать языком со мной. На ней был привычный мне цветастый халат и небрежный пучок, который никак не приручал её непослушные кудреватые волосы.       — Да вот котлеты с пюре, ещё салат сделала, — оживленно говорила она, правда, пыталась сделать свой тон как можно более небрежным. — Ты чай-то будешь?       — Угу.       — Ну пойду тогда сейчас поставлю чайник, там, поди, вода уже остыла, — женщина исчезла из проема двери.       Тихо вздохнув, протерла свои глаза. Не видя, протянула руку к крану, давая воде с шумом политься в раковину. Не сразу я склонила голову, сначала подставив руки под струю. Мама такое, конечно, не любит; если бы увидела, начала бы ворчать, что я не экономлю воду. Не зная почему, это вызывает у меня слабую улыбку и странное приятное чувство в груди. Не обращая внимания, я плеснула воду себе на лицо пару раз, чувствуя, как её холод пощипывает кожу.       Странное чувство дежавю накатило на меня, когда я обратила внимание на мамино кольцо. Оно лежало в небольшой ёмкости — мама надевала его только тогда, когда были праздники, встречи или когда шла в город. Но… разве оно должно выглядеть таким большим?.. Я взяла его в руки, рассматривая со всех сторон. Смятение настигло меня, так как я всё больше замечала несоответствий: на кольце мамы должны были присутствовать небольшие камушки.       Я захотела спросить её об этом, но забыла в тот же миг, когда зашла на кухню. Мама уже заботливо наложила мне порцию, сидела и смотрела новости по телевизору, что удивило меня. Я не могла не съязвить.       — Неужели «Игру престолов» перестали показывать? — мама у меня в некоторой степени фанатела от сериальной версии, хотя мне кажется, что она включала его на постоянке лишь потому, что просто знала сюжет, и потому, что его вечно крутили по одному каналу.       Странно, но она не ответила на моё высказывание, сидела и сосредоточенно смотрела в экран. Я же решила не заострять на это внимание, прекрасно зная, что до неё бывает непросто достучаться. Садясь за стол, я принялась за еду.       — М, а ты что, не солила? — вкус совсем не ощущался.       — Да нет, я хорошенько там сыпанула, — оторвавшись от экрана, она повернула голову в мою сторону, выгибая бровь. — Ты очевидно переела все эти лапши с острыми соусами, что язык у тебя попросту перестал что-либо чувствовать.       Слегка растерялась, но решила не спорить с ней и из вежливости продолжила есть. Но теперь всё внимание мамы было обращено ко мне.       — Кстати, а ты когда собираешься заводить ребёнка? — хотела бы я подавиться от неожиданности такого вопроса, но такие нападки начались уже давно. — Я хочу нянчиться с внуком, Вер.       — Я чайлдфри, — выкинула без задней мысли, иронично серьезно кивая головой.       — Ну Вера!       — Ну что «Вера»? — поддержала её вспышку, отодвинув тарелку. — Ты знаешь мой ангельский характер, — растянув слоги, жестикулировала руками.       — Вредина!       — Ох, мам, ну давай без этого, — неожиданно меня раздразнила её детская реакция.       — Не мамкай, — внезапно огрызлась она, заставляя меня тут же сникнуть. — Я ведь уже даже ухожу из дома, лишь бы дать вам время, — и вот тут я ничего не поняла. — А что ты, что он всё мне тупые отговорки суёте.       — Так погоди, кому «нам»? — я протерла переносицу, вспоминая, что кажется уже объясняла ей, что тот гость на моём дне рождении был коллегой, и точно не воспринимала его в сексуальном плане.       — Ты совсем с дуба рухнула? — ахнула женщина. — Вы что, поссорились? — и вот тут огрызлась уже я.       — Мам, успокойся, объясни, кого ты имеешь в виду?!       — Ты и Тодзи, конечно, — молчание после этого длилось секунд десять.       — Ещё раз, кто? — знакомое и в то же время чуждое имя выбило меня из колеи.       — Вера, ты ведь шутишь надо мной? — серьезно спросила она в ответ, хотя это хотела спросить я. — У вас же с ним всё было хорошо, вы ж даже по пьяни поженились. Ты сама потом клялась передо мной, что любишь его.       — По пьяни… Блять, что?       — Вера, — сердито осекла женщина за мат.       Но я уже не слышала её. Тело наполнилось странной легкостью, но голову неожиданно сильно и неприятно сдавило. Я теперь почему-то не могла сдвинуться с места. Пытаясь подорваться с места, я ощутила, как мама положила руку на плечо. Её касание до боли опалило меня, заставляя внутри всё сжаться. Она что-то говорила, но я уже не различала слова. Всё перед глазами закружилось, и я словно чувствовала, как из-под ног стал уходить пол.       Звуки стали затихать, квартира словно стала полотном бумаги — её краски стали таять и размазываться, стекать. Мне стало тошно, тело инстинктивно напряглось, попыталось барахтаться, но что-то крепко держало меня. Страх охватил меня, когда все оттенки растворились и остался лишь один — непроглядный чёрный. Это ощущение было похоже на то, как если бы я оказалась под толщей воды. Отчаяние заполонило всё моё тело вплоть до онемевших кончиков пальцев.       Всё это длилось лишь секунду. Потому что был лишь страшный сон. Я не сразу отличила уже знакомый деревянный потолок без люстры, узкое пространство, предназначенное для хранения вещей, а не для жизни двух… молодоженов. Вот же… Как-то странно неудобно и слишком сковывающе.       — Не двигайся.       Резкая боль распространилась по всему телу, стоило попытаться двинуть ногой. Я заскулила, тело забилось в агонии. Чужая рука надавила на грудную клетку, заставляя лечь обратно.       — Успокойся.       Мужской голос продолжал вторить, но я едва ли не скрипела зубами от того, как тупая боль волнами исходила до самых кончиков пальцев. Ладонь опустилась на мою голову, начиная поглаживать. И только тогда паника медленно сходила на нет. Терпя боль, мои широко распахнутые глаза пытались рассмотреть Тодзи, склонившегося надо мной. Его присутствие вызывало во мне странную смесь облегчения и удивления. И именно после этого всё вновь потемнело.       Следующий миг — я вновь открыла глаза, не сразу осознав, что очнулась от грома. Громкий звук заставил инстинктивно напрячь тело. Попытка подорваться закончилась знакомым приступом боли, на этот раз терпимой. Я лишь приглушенно вздохнула, тут же расслабляясь. Закрыв глаза, прислушалась к звукам — на улице буйствовал ливень и гром. Я бы с радостью открыла окно, дабы шум дождя был более слышен. Отчего-то даже успокаивает несмотря на то, что из-за этого я очнулась. Тело расслабилось вновь, глаза закрылись, а сознание провалилось обратно в сон.       Не знаю, сколько времени прошло, но я снова открыла глаза с пониманием того, что тело затекло. Кряхтя, попыталась перевернуться хотя бы на бок, но легкая волна боли дала мне знать, что двигаться лишний раз не стоит. Резкий выдох вышел из меня со свистом. В таком состоянии я мало что понимала, что именно у меня сломано, однако то фееричное падение с лестницы запомнилось точно на всю жизнь.       — Тодзи… — позвала, не зная зачем. Прошло уже несколько минут, а я только сейчас заметила его присутствие. Его темная фигура была совсем рядом — только руку протяни. Сам он привстал, опираясь на локоть. Я, похоже, разбудила его.       Я медленно и осторожно села, пытаясь игнорировать неприятные вспышки. Со лба упала влажная тряпка и мной также запримечено одно лишнее одеяло, в которое была закутана. А я-то думаю, почему так жарко…       — М? — он отозвался.       — Сколько я так… лежала?       — Три дня, — ответил с запозданием.       — И… как я тут оказалась? — самые очевидные и нелепые вопросы.       — Тебя принесли… — ответ Тодзи показался мне недостаточно удовлетворяющим. Хотелось вытрясти из него всю информацию, потребовать выложить даже то, к чему у него не было доступа.       — Ясно… — тихо ответила, вздыхая. Спрашивать что-либо не имело смысла, однако я искренне растерялась от того, что вместо того, чтобы лечь обратно, парень тоже сел и пододвинулся ближе. — Сейчас ведь ночь?       — Угу, — как он ещё не сделал рука-лицо? — Как ты?       — Паршиво, — хоть и удивляясь, но честно отвечая на его вопрос, я слабо усмехнулась. Отчего-то в груди потеплело, ведь теперь между нами не ощущалось стены, словно все недопонимания и обиды исчезли…       — Оно и видно, — неожиданно вылетела язва с его стороны. Я часто заморгала в непонимании. — Смеешься, когда телом едва ли можешь двигать, — могла лишь возмущенно ахнуть на его замечание.       — А тебе-то что? Хочу — и смеюсь, — для вида хотела скрестить руки на груди, но предупреждающий сигнал дискомфорта заставил сложить ручки по бокам. — И вообще… сейчас ночь — ложись и спи.       — Уже не хочу, — быстро ответил парень. От возмущения я резко со свистом вздохнула, но тут же пожалела, когда боль, подобно иглам, проткнула в области рёбер. Едва ли не шипя, я присмирела и закрыла глаза, лишь бы стерпеть и не заплакать от собственного болезненного состояния.       — О, я настаиваю, — и голос задрожал; язвительный тон потонул в этой дрожи. Пальцы ухватились за простыню футона, словно сдерживая меня.       Тодзи просунул руку за спину, другую — положил на плечо. Заставил лечь обратно, как-то слишком трепетно обращаясь с моим телом. Это выбило меня из колеи. Мне не нравилось, что его поведение снова волнует меня. Не нравилось, что дрожь охватывала всё тело; не нравилось, что он оказался упёртым; не нравилось, что именно сейчас он решил проявить толику нежности, когда я настолько уязвима. Не нравилось настолько, что это неимоверно бесило. Ведь собственное ограничение, которое я установила, захотелось лицемерно пересечь.       — Знаешь, если ты продолжишь, то я несмотря на боль накинусь на тебя, — без задней мысли стала говорить это ему в лицо. Я посчитала, что это может оттолкнуть его. — Искусаю и…       — Ха, — его смешок задел меня, и я прищурила глаза.       — Я не шучу, — в голос примешалась толика недовольства.       — Давай заглянем правде в глаза, — я знала, что он может так же язвить, однако в отличие от меня, Тодзи делает это играючи и так легко. — Ты не сможешь сдвинуться с места, а даже если бы и попыталась, то я бы просто повалил тебя обратно, — я зарделась от его слов, начиная злиться по-настоящему.       — О, давай заглянем правде в глаза, — тут же затараторила я, желая переиграть перебранку в свою сторону. — Тебе наплевать на меня, но ты продолжаешь здесь сидеть, потому что тебе доставляет удовольствие вид слабой и уязвимой девушки.       — Если бы это доставляло мне удовольствие, то я бы не сидел здесь, — парировал он. На мгновение наступила тишина, я поглубже вздохнула, готовясь продолжить. — Перестань нести глупости. Откуда они у тебя вообще появились в такой маленькой голове? — указательным пальцем тыкал мне в висок.       — Это оскорбление? — от возмущения язык заплетался; захотелось хорошенько обкидать его матами.       — Нет, но я уже вижу, как ты принимаешь это за «да», — парень тихо посмеивался про себя.       — Ты что, смеешься надо мной? — дар речи потерян окончательно. — Ну и козлина же ты, — не выдержала, перешла на обзывательства.       — Упёртая ослиха, — тут же прилетело мне в ответ.       — Олух! — громче пискнула я, вытягивая руку из-под одеяла и шлепая его по бедру.       — Снова домогаться собралась? — Тодзи сказал это с интонацией, которую я раньше не слышала.       — Да больно ты мне нужен, — и я тыкнула его в талию, забыв, что у него мышцы почти как из стали. — Ай!       — Но ты так стараешься удержать моё внимание, — Тодзи вдруг упёрся предплечьями около моей головы, наклоняясь. — Я всё ещё мужчина, и я могу неправильно понять твои действия, — дыхание опалило лицо. Непрошенные мурашки прошлись от затылка к пояснице.       — Ты чего? — игривость парня стала пугать.       — Что такое, разве не этого захотела? — опасно близко; его нос коснулся моего. — Я уже предугадываю твои мысли. Думаешь, собираюсь воспользоваться твоим положением? Боишься меня?       — С чего ты это решил? — я хмурилась от непонимания, от того, как он внезапно перескакивал с вопроса на вопрос. Однако он не ответил, и в этом затянувшемся молчании я честно ответила ему. — Нет, я не боюсь.       Но даже после ответа парень молчал, лишь отстранился от меня, вновь сев рядом. Я долго рассматривала его фигуру в темноте, пытаясь понять, о чем он задумался. Наши отношения такие странные, такие непонятные, построенные на физическом контакте, на моей нужде; всё это, очевидно, неправильно. Глупая влюбленность, как же мне избавиться от тебя?.. Если бы он был далеко-далеко, я бы точно забыла. Если бы это был не он с самого начала, случилась бы со мной та же история, но с другим мужчиной, которому я предназначалась?..       Да какая разница уже.       — Давай спать, — со сдержанным вдохом сказала я, наощупь найдя его руку, чтобы переплести пальцы.       — Я не хочу, — повторил он, и в очередной раз ощутила волну злости.       — И кто из нас упёртый?       — Всё ещё ты, — ответил.       — Каждый останется при своем мнении, — разумно заключила я. Недолго думая, попыталась его уломать. — И всё же мне было бы спокойнее, если бы ты лег спать…       — Если страшно…       — Почему ты так решил? — перебила его, большой палец стал нервно поглаживать его тыльную сторону ладони. Осознав своё действие, я тут же разорвала наши руки, однако Тодзи скрепил их обратно.       — Потому что до этого ты не смотрела даже в мою сторону, — наконец сказал он. — Потому что люди либо боятся меня, либо презирают, — его слова показались мне самым откровенным, что он мог сказать. В этот момент молчание, показалось мне самым лучшим вариантом, даже если ощутила неловкость от его честности. Но Тодзи потребовал ответ. — Что чувствуешь ты?       — Точно не страх и не презрение, — я отвернула голову, пытаясь бесцельно разглядеть потолок. Как-то стеснительно всё это, лучше бы просто поцеловал. — Я удовлетворила твоё любопытство? — и сама же задумалась. Тодзи и любопытство? Да это ж как две несовместимые вещи… Однако я просто не знала его таким, и он не показывал себя с такой стороны. До этого момента, получается. Значило ли это что-то?       — Ну… пока что этого хватит, — и я поняла, что услышать он захотел совсем другое. Кому нравятся неопределенные ответы?       Может быть, я бы и смогла начать распевать серенады о том, как сильно влюбилась в неприступную гору мышц, однако делать подобное именно в этот момент отказываюсь. Ко всему прочему, если вспомнить тот день, когда в одно мгновение он был настойчив, а в другое — холоден, то желание признаваться хоть в чем-то отпадает. Интересно, понимает ли он это?       И ведь что-то изменилось. И я бы точно обрадовалась такой перемене, но это так подозрительно и странно — после того, как я пережила, наверное, один из кругов ада. Мы не разговаривали месяц, так что причин для такого поведения совсем не должно существовать. Что-то его гложет?       — Может, ты что-нибудь расскажешь, — без воодушевления нарушила тишину.       — А что хочешь услышать? — с явной ухмылкой произнес он, ложась на бок. Наши руки до сих пор сцеплены.       — Сказку, — цокая языком, съязвила я.       — Хм… Но я ни одной не знаю, к сожалению, — казалось, что Тодзи серьезно задумался над этим.       — Чтобы рассказать сказку, не обязательно знать её наизусть, — сама того не осознавая, я захотела повернуться к нему лицом, но боль тут же напомнила мне, что двигаться лишний раз не стоит.       — Не двигайся, — тихо напомнил парень.       — О, а то что? — не зная зачем, мне захотелось устроить очередную перепалку. И я уже было расстроилась, когда ответа не последовало сразу же.       — Укушу, — вновь приобретенный игривый тон заиграл на моих чувствах куда сильнее, чем это было необходимо. От легкого ошеломления и зародившегося возбуждения я молчала, разрываясь между двумя путями. Конечно же, соблазнить меня куда легче; я совсем не стараюсь противостоять этому глупому чувству.       — Тогда я буду извиваться, — и голос мой предатель. Однако на мой жирный намек Тодзи внезапно решил тоже поиграть в молчанку, заставляя меня нервничать. Я со всей силы, что у меня сейчас была, сжала его руку. — Пустословишь? — попыталась тут же кинуть камень в его огород. Собрала частички воли, приподнялась на локте, заведомо задержав дыхание. Сигнал тут же поступил в мозг, когда тянущая боль в области ребер вновь охватила меня.       — Дура, — шумный вздох вылетел из него, когда Тодзи наконец наклонился, и я с несдерживаемой улыбкой поймала его губы. Он распутал наши пальцы, чтобы запустить одну руку мне за спину. Я успела только обнять его за шею свободной рукой, как он тут же заставил лечь обратно, напирая в поцелуе. Его крепкая ладонь между лопаток не дала резко откинуться на футон; парень с явной заботой медленно уложил меня. Решая не сдерживать порыв страсти, замычала, но всё пошло не по плану, когда вместо того, чтобы углубить поцелуй, он вдруг разорвал его.       — Не поняла, — недовольно нахмурилась; Тодзи убрал мою руку с шеи.       — Хватит играться, — ещё один вздох с его стороны заставляет меня лишь сильнее заинтересоваться.       — Нет, — капризно взвыла, хватаясь за его дзюбан. — Я хочу обниматься, — вопреки своим же обещаниям не лезть к нему со своей влюбленностью, я всё делала наоборот. — Требую ещё один поцелуй! Ты мне муж или кто? — по всей видимости, своим заявлением я ошарашила парня, так как тот перестал пытаться уложить меня обратно.       — Ты не перестаешь меня удивлять, — с усталым вздохом проговорил он.       — Ты хотел сказать «досаждать»? — с выгнутой бровью подметила я, на что Тодзи усмехнулся.       — Давай для начала ты выздоровеешь…       — От поцелуя я не сломаюсь, — вставила свои пять копеек, перебивая. — Ну Тодзи… Ну ещё один… — аки тюлень, стала двигать тушей в его сторону. — И я… — он снова навис, — отстану… — его ладони обхватили лицо, — от тебя…       — Последний раз.