「 𝔩𝔬𝔫𝔤𝔢𝔯 𝔱𝔥𝔞𝔫 𝔞 𝔱𝔥𝔬𝔲𝔰𝔞𝔫𝔡 𝔶𝔢𝔞𝔯𝔰 」 | Дольше тысячи лет

      Когда мы прилетели в Сиэтл, нас уже встречали. Роуз с Эмметом пригнали «Вольво», на котором Эдвард и Белла уехали к явно переживающему Чарли, а мы вчетвером направились к машине Джаспера. Я была рада видеть своих братьев и сестёр, а они тискали меня до хруста в костях. Когда меня, наконец, отпустил Эммет, я оказалась в осторожных объятиях эмпата. Меня окутал аромат соли и йода, и я ощутила долгожданное чувство свободы, которого мне так не хватало в Италии.       Но мне было так неловко, что я быстро отстранилась, и запрыгнула в машину, на заднее сидение к Эммету и Розали. Джаспер вернулся за руль, а Элис уселась рядом с ним. Пока ехали до Форкса, я задремала, и очнулась, когда Эммет нёс меня на руках в дом. Увидев, что я проснулась, он тут же меня отпустил. И я оказалась в объятиях матери и отца. Как же я по ним скучала! Конечно, все, кроме Эдварда, навещали меня каждый месяц, приезжая парами по очереди в Вольтерру, только Элис и Джаспер виделись со мной исключительно в Милане, и я понимала, почему — не стоило лишний раз провоцировать Вольтури.       После длительных приветствий, меня отпустили привести себя в порядок. Эм пошёл следом, занести чемоданы, а потом ушёл, оставив меня отдыхать после долгой поездки. Я с наслаждением оглядела свою комнату. Здесь было всё так, как и два с половиной года назад: зелёный, коричневый, несколько ярких акцентов. Уютно и спокойно. За окном тоже была зелень, а не осточертевший мне песочный цвет стен домов, и бесконечное солнце. Я была рада пасмурному, хмурому Форксу. После душа, прямо в халате и с мокрыми волосами, я упала в постель, и уснула.       Наутро, в столовой меня ожидала вся семья. Беллы не было, ожидаемо, Чарли решил наказать её домашним арестом. Я позавтракала (ресторанная еда тоже ужасно мне надоела!), и мы долго разговаривали, я рассказывала о своих приключениях в стане Вольтури, а мои родные поведали мне, как жили здесь без меня. В школу сообщили, что я заболела, Карлайл и Джаспер сфабриковали мне какую-то жуткую болезнь, сложную операцию и долгое восстановление, а через полгода, когда стало понятно, что я не вернусь к концу учебного года, и вовсе перевели меня в какую-то европейскую школу, которая предоставляла возможность пройти онлайн-обучение. Я не вдавалась в подробности болезни, если кто-то спросит, всегда можно отмахаться тем, что не хочу вспоминать о пережитом. Глядя на меня, конечно, нелегко предположить, что я болела: несмотря на довольно бледную кожу и то, что я похудела, выглядела я вполне здоровой. Ну, можно сказать, что восстановление происходило в каком-нибудь крутом оздоровительном центре. В Швейцарии, ага. Тот самый спа-центр.       Несмотря на сложности с легендой, я была безумно рада, что не придётся идти в школу. Не знаю, как эти вампирюги повторяют подобное из раза в раз, я же не планировала возвращаться на школьную скамью в ближайшие сто лет. Жаль, Карлайл не согласится купить мне диплом, и экзамены сдать придётся, причём интернету пока еще не доверяли настолько, и мне придется посетить учебное заведение, в котором я числилась. Но я планировала быстренько управиться с этим делом. Всё время, что я была в Италии, я училась дистанционно, где не получалось самостоятельно освоить какие-то знания, там мне помогали мои вампиры, объясняя по телефону. Даже Хайди и Деметрий помогали мне с некоторыми темами. Разумеется, сыграло свою роль то, что я уже получала образование однажды, и не смотря на очевидную разницу в программе обучения (взять хотя бы историю Америки), учиться было легко. Сложнее было поймать интернет в древнем замке: я делала это в приёмной, когда секретарша уходила домой, я подсоединяла кабель к своему ноутбуку и скачивала или загружала необходимые файлы. Так что, я вполне успешно сдавала тесты и экзамены. Осталось совсем немного. Поеду завершать своё образование, как только армия новорождённых, которая прямо сейчас растёт в Сиэтле, будет уничтожена.       Это была очень сложная тема. Каждый раз, когда в новостях говорили имена пропавших и погибших, я готова была вырывать на себе волосы. Не то, чтобы мне было уж очень жаль этих людей, я их не знала, а потому и жалеть не могла, однако сам факт, что я могла бы это предотвратить, закончить ещё до того, как Виктории пришла в голову эта идея, но ничего не сделала — это знание угнетало меня. Когда я услышала имя Бри Таннер, я едва не разрыдалась. В гостиной в этот момент была вся семья, даже Эдвард, и я в очередной раз выслушала потоки обвинений в том, что «знаю и молчу». Поведение брата угнетало меня, пожалуй, даже сильнее, чем чувство вины. После возвращения из Италии он меня игнорировал, затем срывался и затевал ссору, а потом снова начинал игнорировать. Карлайл пытался с ним разговаривать (гиблое дело), Эсме расстраивалась (в этом потом Эдди меня же и обвинял), а Эммет грозился оторвать ему голову (но не отрывал, разумеется). В этот раз я не выдержала, дала волю слезам и убежала в свою комнату. Даже дверью хлопнула, и закрылась на замок. Не то, чтобы это кого-то остановило, но это было негласным правилом в доме, что если дверь заперта, значит, надо оставить того, кто за ней, в покое. А я хотела покоя, и мне было необходимо подумать.       Мне нравилось быть дома, я любила свою семью, любила эту комнату, и лес за окном мне ужасно нравился. Но здесь на меня давило слишком многое. Хотелось дождаться рождения племянницы, выдохнуть с облегчением, и уехать к чертям на необитаемый остров, чтобы расслабиться. Зачем мне так необходимо, чтобы у Эдварда и Беллы всё-таки родился ребёнок, я сама себе не могла ответить, хотя Аро, кажется, и без объяснений что-то понял, правда, мне об этом не сказал. Вероятно, мне хотелось сделать Калленов счастливыми, а Ренесми, без сомнения, осчастливила их. Розали любила её, как свою дочь (а если счастлива и довольна Роуз, то и все довольны, потому что в обратном случае, она никому не даст вздохнуть спокойно). Эдвард перестал истерить, Белла получила своё бессмертие и ребёнка от любимого — то, о чём даже не мечтала. Кажется, даже Джасперу с его жаждой было легче, возможно, пример Беллы помог…       Подумав о Джаспере, я вызвала новую волну страданий в своей душе. Я не понимала, с чего вдруг во мне вообще зародились эти чувства? Ну понравился красивый парень на крутом байке, но я ведь в тот же день узнала, что он женат, да и не планировала претендовать на него. Но откуда-то внутри появилась эта неловкость при общении с ним, после — смущение… В принципе, можно объяснить подобное, ведь мне физически было четырнадцать, гормоны, первая любовь и все дела. А в кого ещё влюбляться, в одноклассников? Если рядом прекрасные, словно ангелы, мужчины ходят. Только вот Карлайл у меня изначально ассоциировался, как кто-то «слишком взрослый», несмотря на то, что выглядел он с натяжкой на тридцать, а я сама была постарше своих физических лет. Возможно, от того, что интуитивно я чувствовала от Карлайла мудрость и опыт прожитых лет, или потому, что между своими физическими, на тот момент, четырнадцатью и фактическими восьмьюдесятью девятью годами, я ощущала себя едва ли на двадцать, наслаждаясь своей юностью и порой совершая абсолютно детские поступки. В Карлайле я как-то сразу нашла опору, поддержку… Я нашла в нём отца.       Эдвард был интересен. Пока мы были малознакомы, он вёл себя безупречно, и, охваченный стремлением узнать меня получше, был вежлив, учтив и предупреждал каждое моё действие. Потом мы подружились, даже сроднились. Всё чаще я замечала, как некоторые его жесты повторяю сама, а он частенько непроизвольно копирует меня. Я начала слушать классику, а он перестал брезговать современной музыкой. В конце-концов, ему даже не приходилось читать мои мысли, чтобы понять, что я думаю, как и мне. Мы словно всегда были близнецами, разлучёнными в детстве, несмотря на годы, прошедшие от рождения Эдварда Мейсона до появления на свет Руби Кларк. Правда, бережно хранимые мной тайны испортили наши отношения, и восстановить их будет непросто.       Эммет, такой большой и грозный, но при этом добродушный, чуткий, нежный, ранимый. С ним я тоже как-то сразу нашла общий язык, мы подружились, и едва ли не с первых дней звали друг-друга братом и сестричкой. Я всегда мечтала о старшем брате, и была просто сражена наповал, когда Эм впервые назвал меня младшей сестрой — это произошло ещё в Три-Лейкс, когда мы сопровождали Элис за покупками. Кто-то из прохожих спросил у него обо мне, и Эммет ответил, что я его сестра. С тех пор я просто обожаю этого громилу.       А вот Джаспер совсем не вызывал во мне родственных чувств, и я не понимала, с чем это связано. Он тоже звал меня сестрой, а я его братом, если это было необходимо в контексте, но, подозреваю, мы оба были далеки от духовного родства. Я, разумеется, не могла не заметить, что симпатична ему, и поначалу меня это напрягло, а все из-за пресловутого физического возраста — любой интерес в такой ситуации напрягал. Но Джаспер, конечно, даже не думал ничего подобного, единственный раз, когда он позволил возникнуть между нами какой-то особой атмосфере, был в машине, в ту прекрасную звёздную ночь, когда Каллены устроили пожар в приюте. Того раза он и сам напугался, это было довольно заметно. Затем он что-то обдумал, пришёл к какому-то решению, и больше подобного не допускал, но я была наблюдательна, и я видела всё то, что он пытался скрыть, в его чудесных золотых глазах. Но я не понимала — зачем, для чего, почему? У майора есть прекрасная жена, с которой у них полное взаимопонимание, они явно любят друг-друга, так к чему это всё? Уезжая в Италию, я была морально готова к смерти, и потому малодушно решила все объяснения оставить на потом — в надежде, что это «потом» не наступит. Когда же осознала, что буду жить, то даже обрадовалась разлуке, надеясь, что эта влюблённость сама исчезнет, как это часто случается у подростков, да и в принципе у людей. Я как-то упустила, что речь идёт не о подростках, и даже не о простых людях. И, судя по всему, не о простой влюблённости.       Сеанс самокопания пошёл мне на пользу, я продолжила подготовку к экзаменам, страдала над новостями, и даже ездила к Белле! Когда я заявилась к ней впервые, она жутко удивилась, но не выставила меня. У Элис нарисовалось какое-то срочное дело, и она попросила меня передать Белле пакеты с их последнего шоппинга. До дома шерифа меня подбросил отец, по пути на работу. Права у меня были, но водить я так и не научилась, оставив это на потом. Я помогла девушке моего брата с ужином, а потом мы долго болтали. Её интересовала вся моя история, а мне хотелось выговориться кому-то, кто никогда не расскажет о моих терзаниях даже в мыслях. Я знала, что Белла хранила секреты лучше всех. И конечно, я умолчала о своих непонятных отношениях с мужем её лучшей подруги.       Дружба с Беллой до хорошего не доводит, так что однажды мы с ней поехали в резервацию. Как она меня уговорила? Ну, она была уверена, что меня там никто не тронет. А я лишь понадеялась, что Элис не увидит нашего вояжа. В резервации нас встречал красивый, высокий и хорошо сложенный молодой квилет. По улыбке Беллы я поняла, что это Джейкоб.       — Привет, Белз! Кто это с тобой? — индеец белозубо улыбнулся. Когда я подошла ближе, он принюхался и наморщил нос. Я усмехнулась.       — Это Руби, — быстро сказала Белла. — Моя подруга.       — Руби Каллен, — представилась я, и с вызовом взглянула на оборотня. Он нахмурился, прожигая меня взглядом.       — Калленам запрещён вход на территорию квилетов.       — Да, но Руби человек, — Белла заметно нервничала. Да, как-то мы с ней не подумали, что вспыльчивые квилеты (а скорее, их трусливые старейшины) могут посчитать моё здесь появление за нарушение договора. А Джейкоб снова нахмурился и обернулся в сторону леса.       — Сэм здесь, — пояснил он и, приобняв Беллу за талию, увлек чуть в сторону. Из-за деревьев быстрым шагом вывернули несколько индейцев. Я с любопытством скользнула по ним взглядом. Во главе, очевидно, шёл вожак, высокий, широкоплечий и хмурый. За ним несколько столь же широкоплечих парней, один парнишка помельче, и девушка. Последних узнать было не трудно, Сет и Лея.       — В чём дело, Джейкоб? Привет, Белла, — произнёс Сэм вполне дружелюбно, после чего повёл носом в мою сторону.       — Привет, меня зовут Руби Каллен, и я ещё человек, да, — не выдержала я их драматического театра, и высказалась сама. — Если мне тут не рады, буду признательна тебе, Белла, если вывезешь меня за границу резервации, я позвоню маме, она меня заберёт. Ну, вы ведь не оторвёте мне голову, верно?       Белла смутилась. Сэм выглядел заинтересованным, а в его стае поднялся переполох, все пытались высказать свое мнение одновременно. Будь я на месте вожака, рявкнула бы уже. Сэм думал. Белла, как натуральная вампирша, застыла на месте и только глаза перебегали туда-сюда. А я устала стоять, поэтому не без труда вскарабкалась на капот пикапа (зверь, а не машина, честное слово), и болтала ногами в ожидании вердикта. Причинить мне вред они не смогут, я в это верила, а если и обидят, я поступлю очень мудро, и пожалуюсь папе. Наконец, оборотни закончили совещание.       — Пока ты человек, можешь здесь оставаться, — поведал мне Сэм. — Передай своей, хм, семье, что соглашение всё ещё действует. Я про пункт с обращением.       — Меня укусят не в Форксе, не переживай, — отмахнулась я, размышляя, как бы слезть с капота и не порвать джинсы.       — Им запрещено кусать жителей Форкса! — вызверился какой-то из парней, а я лишь рассеянно скользнула по нему взглядом, занятая своей проблемой.       — Как жаль! — воскликнула я. Парень ухмыльнулся. Неуравновешенный какой-то. — Очень жаль, что мне нет дела до твоего мнения! К вашему сведению, я никогда не была жителем Форкса, а про жителей Чикаго в вашем соглашении ничего не сказано.       Договорив последнюю фразу, я начала потихоньку сползать с капота. Я, вроде, не настолько маленького роста, но до земли никак не могла достать. Как я вообще сюда забралась?! В стае послышался смех, который меня отвлёк, я неловко обернулась, нога соскользнула с железки, на которую я опиралась, и я упала бы, если бы не самый юный член стаи «юный, умный, лучший». Парень подхватил меня, и осторожно поставил на ноги.       — Спасибо, — я вежливо улыбнулась. — Хоть у кого-то здесь есть навыки общения с девушками, — эту фразу я бросила вслед уходящей стае. А парень расплылся в смущенной, но довольной улыбке.       — Сет Клируотер, — он протянул мне широкую горячую ладонь, и я с удовольствием её пожала. Хороший пёсик! Мне вдруг вспомнилась давняя шутка Эммету, и я очень постаралась не засмеяться. — Здорово ты отбрила Пола. Он в ярости.       — Судя по его виду, он из ярости не вылезает, — пожала я плечами. За спиной юного оборотня маячила его сестра. Я ей кивнула, а она скорчила презрительное выражение лица.       — Пошли, Сет! — скомандовала она, а я ухмыльнулась.       — Иди, Сет, мамочка волнуется.       К моему удивлению, Лея не бросилась меня убивать. Только странно взглянула. Белла укоризненно посмотрела на меня, а Сет захихикал. Я уже боялась, что и он обидится.       — Это моя сестра, Лея, — смеясь, выдавил оборотень. Я примирительно подняла руки, обращаясь к девушке.       — Извини, не хотела обидеть, — я сделала виноватый вид, хотя, пожалуй, в моё раскаяние не поверила бы даже Эсме.       Она снова решила меня удивить, и кивнула мне. Даже подошла ближе и протянула руку, которую я пожала, удивлённо глядя на Сета и Джейка с Беллой. Те и сами были в лёгком шоке. Лея даже осталась с нами. Они с Сетом провели мне экскурсию по резервации, а потом повели на пляж. Белла с Джейкобом тащились сзади, бурно что-то обсуждая. А мне было вполне весело с Клируотерами. Сет обладал лёгким характером, не обижался, и постоянно шутил, а его сестра, когда не пыталась косить под Розали, была почти такой же весёлой и приятной в общении. Мне даже подумалось, что они с Роуз бы поладили, с такими то похожими характерами. Ближе к концу дня, мы потеряли Сета, которому позвонила мать, и Джейкоба с Беллой, которые застряли где-то у воды. А мы продолжали прогуливаться по пляжу и разговаривать. Я не могла не спросить, почему девушка так хорошо отнеслась ко мне. Лея ответила, что сама не понимает причины своей неожиданной дружелюбности по отношению ко мне, но раз уж возникло такое чувство, значит, я не плохой человек. Я хмыкнула, но согласилась с ней, что наша дружба имеет место быть. Когда солнце село, мы разговаривали, сидя на камне. Лея поведала, что мечтает о запечатлении, как об избавлении от любви, которую она испытывает к Сэму, и от боли, связанной с этим. Я задумчиво покивала. Да уж, если бы и я могла бы так, по щелчку переключиться, было бы куда лучше.       Разговор пришлось прервать, потому что меня позвала Белла. И правда, было уже темно, небо над океаном было усыпано звёздами. Пора домой.       — Мне Эдвард звонил, сказал, что заберёт тебя от моего дома, — сообщила Белла, помахав мобильником, зажатым в руке. Я почесала затылок.       — Злился? — спросила у неё, и та неловко улыбнулась.       — Нет, был очень спокоен, — мы переглянулись, обе прекрасно понимая, что это значит.       — Пиздец котёнку… — пробормотала я, а Белла понимающе вздохнула. В тишине мы добрались до пикапа, распрощались с квилетами, и выехали из поселения. В доме шерифа горел свет, а на подъездной дорожке, кроме патрульной машины, стоял серебристый «Вольво» моего брата. Эдвард поджидал нас, стоя у своего авто. Когда мы вышли, он стремительно приблизился ко мне, схватил за плечи и внимательно осмотрел на предмет повреждений. Поняв, что я цела, молча кивнул в сторону машины. Я помахала Белле и юркнула на переднее сидение. Прощались они недолго, всё равно ведь через пару часов Эдвард залезет к ней в комнату. Так что, я успела только пристегнуться и настроить сидение под себя, как дверь хлопнула, и рядом уселся брат. Он молча завёл машину, и молча вырулил на дорогу. Я поглядывала в его сторону, пытаясь оценить степень злости. Ну, судя по тому, что он всё ещё молчал, он очень, очень зол. До дома мы добрались в молчании. В гостиной было пусто, значит, никого нет дома. Видимо, на охоту ушли. Я помялась у дивана, ожидая, пока Эд загонит машину в гараж. Наконец, он вернулся. Молча посмотрел на меня.       — Есть будешь?       Я кивнула, недоуменно глядя на брата. А где же крики, вопли и звон разбитой посуды? Эдвард же, как ни в чём не бывало, прошёл в кухню, включил там свет, и загремел тарелками. Послышался гул микроволновой печи, и я ощутила великолепный аромат жаркого, который вынудил меня пройти за братом. Когда я поела, меня отправили в душ, переодеваться в пижаму, и в кровать.       — Я под домашним арестом? — усмехнулась я, но послушалась. Ответ получила, вернувшись из ванной комнаты:       — Тебя разве запрёшь, — усмехнулся Эдвард, сидящий на моей постели. — Поговорим?       — Ты не пойдёшь к Белле? — я подняла бровь, и села на стул, расчёсывая волосы. Длинноваты они, подстричь бы. Мешают уже.       — Не сегодня. Я давно не видел свою сестру, Белла меня поняла. К тому же, после охоты к ней придёт Элис, не буду мешать девичнику.       — Ты бы видел сестру чаще, если бы к ней приезжал, — укорила я его, забираясь под одеяло.       — Извини, я был… Не в состоянии, — повинился вампир, ложась рядом. Я тут же переползла ближе, забираясь в объятия. На один вечер украду у Беллы парня.       Мы разговаривали почти до утра. Солнце собиралось вставать, а я, как настоящий вампир, заснула.       Близился выпускной.