「 𝔩𝔬𝔫𝔤𝔢𝔯 𝔱𝔥𝔞𝔫 𝔞 𝔱𝔥𝔬𝔲𝔰𝔞𝔫𝔡 𝔶𝔢𝔞𝔯𝔰 」 | Дольше тысячи лет

POV Джаспер Хейл.

      Убедившись, что Руби благополучно заперлась в своём номере, я вышел обратно на улицу и снова сел на байк. Нужно было подумать, успокоить мысли, и хоть немного отдохнуть от насыщенного людского запаха, царившего в отеле. Эсме выбрала не самое дешёвое место, но сейчас середина лета, и людей было всё равно много.       Я надел свой шлем, чтобы не вызывать подозрений, и уехал далеко за город, так глубоко в лес, как только мог проехать на мотоцикле. Наконец, осторожно запрятав байк поглубже в кусты, я побежал.       Днём жизнь в лесу кипела, я слышал каждую птичку, белку или мышь. Где-то вдалеке шуршал кто-то крупный. Охотиться не хотелось, поэтому я не стал двигаться в сторону предполагаемой добычи. Наконец, подходящее место было найдено, и я остановился. Это была небольшая поляна, на которой стоял огромный камень. На него я и улёгся, разглядывая облака в сером небе. Смотрел я в небо, а видел только её.       Ещё когда мы встретились впервые, я ощутил это чувство, словно дыхание перехватило — при том, что я не дышал в тот момент уже минут десять. В своей смешной аляповатой одежде и со школьным рюкзаком за плечами, она, маленькая и пухлая, очень походила на ребёнка, и я сначала подумал, что ей лет двенадцать, не больше. Дети мне всегда нравились, и я отнёсся к ней более доброжелательно, чем мог бы. К тому же, девочка едва не плакала от обиды, потому что я испортил её сэндвич. Ужасно захотелось дать ей конфетку, но я, конечно, не носил с собой человеческой еды.       Доставив её до школы, я поехал по своим делам. Нужно было купить Роуз кое-какие запчасти, и приобрести шлем для Элис. Байк я купил совсем недавно, раньше ездил постоянно только с кем-то из семьи. Жена сначала только фыркнула на моё приобретение, но потом высказала неожиданное желание покататься. В конце-концов, это оказалось очень плохой идеей, почему же она не увидела исход этой эскапады в своих видениях? Да и я хорош. Знал ведь, что Элис — да и никто в семье, не любит мотоциклы. Хоть они и предпочитают быстрые автомобили, однако, байки обходят стороной. «А вот Руби нравится», — пришла в голову мысль, и я усмехнулся.       У Руби множество достоинств. Прежде всего, она очень умная, эрудированная, с ней можно поговорить о чём угодно. Она полна мудрости, которая не часто встречается у её ровесников. Сейчас-то я уже понял, почему так. Очередной факт, превозносящий эту девушку над всеми — перерождение души. И она столь спокойно приняла эту новую жизнь! Смелая и бойкая девочка. Я вспомнил, как она поглаживала пальцами мои шрамы там, на парковке. Она не просто не боялась, она восхищалась ими. Я чувствовал её восхищение всей душой. В противовес ей Элис. Бесстрашная и бесцеремонная всегда, она побаивалась даже смотреть на следы на моём теле. Это логично, любой вампир, глядя на эти шрамы, особенно в таком количестве, будет испытывать если не страх, то хотя бы напряжение — эти отметины показывают количество моих врагов. Убитых врагов. Я Элис не винил, и всегда покорно надевал такую одежду, которую выбирала мне она, хотя я не слишком любил водолазки и свитера с длинными рукавами и высоким воротом, вызывающими чувство сдавленности. Потому, находясь вдалеке от жены, я всегда закатывал рукава, или вовсе отдавал предпочтение футболкам и рубашкам. И Руби…       Она красивая — правда, очень красивая. И я думал о её красоте без вожделения, лишь с восхищением, какое можно испытать, глядя на произведение искусства. Внешность Руби была таким произведением искусства. Эдвард раздражает, но нельзя отрицать, что он весьма смазлив. И разумеется, девушке эта внешность идёт куда больше. Мне нравился зелёный цвет её глаз. Жаль, что при обращении они станут алыми. Я прикрыл глаза, фантазируя, насколько прекрасной вампиршей станет эта невероятная девушка. Её маленький рост, аккуратные маленькие ладошки и ступни, было очевидно, что даже через несколько лет, когда Руби повзрослеет, её рост не сильно изменится. Я знал, что она совсем не комплексует ни по поводу своего маленького роста, ни по поводу веса. Я бы не назвал его лишним, хоть сейчас и принято так считать. Люди, со своей жизнью подёнки забыли, что раньше именно такая фигура считалась самой красивой. Руби как-то шутила, что перед обращением надо похудеть, мол, не хочет стать первым пухлым вампиром. Но такие, конечно, уже есть. Лишний вес сжигается при перерождении — скажи это людям, и они будут вешаться на всех встреченных вампиров, чтобы только похудеть, — это как-то связано с большим объёмом используемой при обращении энергии, здесь лучше разбирается Карлайл. Но не у всех пухлых людей вес — лишний. Для многих это лишь особенности телосложения, которые никуда не денутся. Одна из таких вампиров — ирландка Шивон, подруга Карлайла. Никто не назвал бы её некрасивой, верно? Именно это мы все наперебой объяснили Руби, только бы она не заполучила комплексов. Она лишь рассмеялась, и заверила, что не стесняется своего тела, даже живя в окружении идеальных существ.       Я вздохнул. А волосы… Руби ими очень гордится, старательно ухаживает, порой просит Розали или Эсме помочь, они, конечно, с радостью возятся с девушкой. Столь длинные, редкость для современного мира. Моя мать была блондинкой, но её волосы были такие же длинные, она заплетала их в косы и скручивала на затылке в красивый узел, а еще украшала венком из шёлковых цветов, или гребнями с розами из фарфора. Однажды я увидел Руби с похожей причёской, разве что, без цветов, и на секунду мне показалось, что моё сердце дрогнуло — этот кусок безжизненного льда в моей груди. Самодовольное выражение лица Розали показало мне, кто именно был автором этого великолепия. Я снова вообразил Руби, на балу — в роскошном пышном вечернем платье, с кринолином, какие были популярны у дам во времена моей человеческой жизни. С красивой низкой причёской, и с венком из синих орхидей, которые бы горели в её бронзовых кудрях ярче любых драгоценностей. Или, может быть, она бы сидела в саду, в лёгком утреннем платье, с нежными украшениями из белых лилий или камелий, и пила бы чай с моей матерью… На этом месте фантазия буксовала, потому как я слишком плохо помнил, как выглядела моя мать. И вместо неясного силуэта, воображение услужливо дорисовывало образ Эсме, что тоже было неплохо, в общем-то. Мог бы я представить Элис в подобном образе? Конечно, нет, глупо сравнивать, Элис совсем другая, переменчивая, как её видения, живущая всегда в будущем. Она бы надела такое платье, только если бы оно внезапно стало жутко модным через пару-тройку лет.       Мысли об Элис вызывали во мне натуральное смятение. Я чувствовал себя виноватым перед ней, настолько, что невольно проецировал это чувство, и моя бедная супруга начала меня избегать. Я думал, что она уже всё знает, но она ни словом об этом не обмолвилась. Быть может, в будущем я всё же одумаюсь… Разумеется, я всё понимал, это кто-то вроде ещё слишком юной — ну, хотя бы физически, Руби, или истеричного Эдварда мог бы пытаться обманывать себя. Я же отлично понимал, что со мной происходит. Да и разве мог бы эмпат не распознать в самом себе это чувство?       Это не было любовью или влюблённостью, в конце-концов, я безжалостный хищник, охотник, убийца, но не чудовище, засматривающееся на детей, сколько бы лет ей не было внутри, снаружи она всё ещё подросток. Пожалуй, это была безграничная и беспощадная нежность. Привязанность. Жажда — не крови, а её присутствия в моей жизни. Раздираемый этими чувствами, я запирал свой дар, закапывал и хоронил его в глубине своей души, потому как невозможно не проецировать, находясь в таком раздрае. А в доме ещё чрезмерно любопытный телепат находится. И лишь наедине с Руби я мог отпустить себя, и наши общие чувства разливались вокруг, опьяняя меня.       Клятвы, когда-то давно данные Элис держали меня в узде. Но сильнее всего держал здравый смысл. Разве может старый беспощадный вояка, неконтролируемое, кровожадное, эгоистичное существо вроде меня, ломать жизнь этой светлой девочке? Я считал, что недостоин её, что без меня ей будет лучше. Монстр внутри меня, тот самый, который всегда желал лишь крови, сейчас рычал и бился в припадке бешенства, и лишь она одна могла его успокоить. Но я так же был разумным существом, по-крайней мере, я надеялся, что таковым являюсь. И разум мне подсказывал, что не мне решать, что лучше для Руби. Но и дать шанс этому неправильному чувству я не мог. А потому решил ждать. Что-то непременно случится в будущем, что даст мне ответ, как поступить. Я ведь не Элис, чтобы предвидеть это заранее, верно?