「 𝔩𝔬𝔫𝔤𝔢𝔯 𝔱𝔥𝔞𝔫 𝔞 𝔱𝔥𝔬𝔲𝔰𝔞𝔫𝔡 𝔶𝔢𝔞𝔯𝔰 」 | Дольше тысячи лет

      — Ну что, господа вампиры, поговорим?       Реакция на мои слова была… Ну, она была. Карлайл только усмехнулся и крепче приобнял меня за плечи, явно показывая тем из детей, кто собирался меня прибить на месте, что этого делать не стоит. Его жена одним быстрым, невидимым глазу движением оказалась по другую сторону от меня, так, что я даже вздрогнула: вот сидела на диване, а вот уже рядом стоит. Я глянула на остальных. Элис, как улыбалась, так и улыбается, Джаспер подошёл к ней и застыл рядом молчаливым изваянием, даже выражение лица не поменял, как было спокойно-отрешённое, так и осталось. Эммет тоже улыбался, только хитро так, ну этот даже войне с Вольтури порадовался, что с него взять, с наполовину полного? Напряглись только двое, ну я от них этого и ожидала, две истерички же. Розали и Эдвард, разумеется. Нет, про Ренесми я точно никому не скажу, она обязана родиться, и точка. Такая крошечная малышка, а сделает невозможное — вампиры ПОВЗРОСЛЕЮТ!       — Руби, давно ты знаешь? — поинтересовался Карлайл, и я повернулась к нему.       — Знала то я давно, я просто в вас не признала вампиров. Догадалась, когда кое-кто, стоя на моем пороге, забыл, что нужно дышать и моргать, — кое-кому хватило совести выглядеть смущенным под осуждающими взглядами родных.       — Не расскажешь, откуда ты знаешь о вампирах? — снова спросил доктор Каллен, и я кивнула. Супруги провели меня обратно на диван, и усадили между собой. Было приятно, что они так оберегают меня.       — Меня зовут Руби Элизабет Кларк, — начала я уже более уверенным тоном, чувствуя себя в безопасности возле Карлайла и Эсме. Она взяла меня за руку, стараясь приободрить, и холод её пальцев удивительным образом успокаивал меня. — Я переехала из Чикаго. Моего отца звали Руперт Кларк, а мать, — я взглянула прямо в глаза Эдварду. — Эмили Кларк, в девичестве Мейсон. Эдвард вздрогнул так, словно его ударили. Он вперился в меня таким взглядом, что я невольно сжала руку Эсме в своей. Удивительно, но не смотря на прохладу, её пальцы были мягкими, в смысле, казались обычной человеческой кожей, только холодной. Это было странно, и я решила позже об этом поразмыслить.       — Продолжай, — хриплым голосом приказал Эдвард, и я продолжила.       — Моя прапрабабушка — Элизабет Мейсон, а прапрадедушка — Эдвард Мейсон. У них было двое детей, — я запнулась, переводя дыхание, и вдруг обнаружила у своего лица стакан воды. Улыбнулась благодарно Джасперу, который его принёс, и сделала глоток. — Их старшего сына звали Эдвард Энтони Мейсон, — я снова посмотрела на него. — Он родился в Чикаго, в 1901 году, и умер… считается, что он умер от испанки в 1918. Как и его родители.       Я замолкла, потому что Эдвард вскочил на ноги. Я сначала испугалась, потому что подумала, что он сейчас на меня бросится, но он на сверхскорости метнулся к окну и постоял там пару минут, вглядываясь в сумеречный лес. Очевидно, обретя контроль над своими (и чужими, вероятно, тоже) мыслями, он снова сел на своё место.       — Разве… — начал он с болью во взгляде и голосе. — Разве они не умерли?       Я вздохнула. Посмотрела на Карлайла.       — Тогда было слишком много пациентов. И слишком много умерших. И слишком мало персонала. Врачи, или медсестры, я не знаю, вероятно, решили, что они уже не жильцы, и их вывезли из больницы в морг, или, может быть, в другое место, где держали умирающих. А они взяли и поправились, — доктор Каллен выглядел удивлённым, но кивнул, подтверждая мои слова. — Я не знаю, как оно было на самом деле, эту историю мне и моим брату с сестрой рассказывала мать очень давно, мы были совсем маленькие. Ей рассказывал её отец, наш дедушка, а ему его мать, так что история могла быть искажена.       — Действительно, такое могло произойти. Я знаю один такой случай, когда пациент очнулся едва ли не в печи крематория. Прости, Эдвард, — Карлайл обратился к сыну. — Я виноват. Был слишком занят тобой, и не убедился в состоянии твоей матери…       Эдвард отрицающе мотнул головой, мол, не гунди, всё в порядке, и уставился на меня, ожидая продолжения рассказа. Я решила не развивать тему врачебных ошибок древности, и продолжила говорить.       — Через пять лет после этих событий, у них родилась дочь, Эдит. Моя прабабушка. Она была удивительно похожа на своего старшего брата. А я родилась через пять лет после её смерти, и мне все говорили, что я похожа на неё, словно отражение в зеркале, — закончила я свой рассказ. После минуты молчания, в течение которой Карлайл заново представился и представил свою семью уже настоящими именами, Эдвард напал на меня с вопросами.       — Прости, Эдвард, я вас прерву. Руби, из твоего рассказа одно не ясно, откуда ты знаешь о нас? — раздался мелодичный голос Розали.       — Мне рассказала мама, а ей сама Элизабет. Не лично, конечно же, — поспешила добавить я, потому что глаза Эдварда округлились, как у совы.       Здесь была очень скользкая тема. И если я уже была уверена, что по какой-то необъяснимой причине Эдвард не может прочитать мои мысли, то вот его одарённый брат, думаю, сможет ощутить мою ложь. А его-то мысли Эдвард читает прекрасно, и тогда он ни в одно моё слово верить не будет. Изначально я хотела сослаться на шкатулку, мол, нашла там фото Эдварда, или письмо его матери о нём, но это было бы странно, учитывая, что в той шкатулке, наверняка, и моё фото есть, в смысле, моей бабушки Эдит, от которой меня не отличишь. Потом подумывала сослаться на саму Эдит, мол, я её реинкарнация, что было бы ложью лишь наполовину — реинкарнация, но не Эдит. Но и тут было бы странно, потому что я ни в зуб ногой в истории Америки тех лет, а вот подробности жизни вампирской семейки знаю прекрасно, что было бы совсем палевно — когда родилась Эдит, от всей семейки были только док с новорождённым сыном.       В конечном итоге, я придумала другую историю. Правду раскрывать пока что было страшно, хрен его знает, что у них в головах творится (разве что, Эдвард в курсе), они же все древние, ещё на костёр меня поволокут, за то, что я заняла место девочки Мейсон. В общем, валим всё на тех, кто уже не сможет ничего рассказать.       — У нас в семье хранится шкатулка от прапрабабушки Элизабет, и письмо. Шкатулку я открыть не смогла, мама не успела мне рассказать, что в ней, и как она открывается, а ломать жалко, раритет же. А вот письмо видела, правда, куда оно делось, я тоже не в курсе, — я поймала взгляд Джаспера, и сделала лицо кирпичом. Ничего не знаю, моя хата с краю. Блондин сделал вид, что смотрит в окно. — В письме, со слов мамы, Элизабет обращалась к потомкам, с просьбой найти её сына, которого от смерти спас сам Дьявол, — вдохновенно вещала я. Очень набожный Карлайл, кажется, от такого сравнения, поперхнулся воздухом, от чего закашлялся. Ну, или он так маскировал ржач, как раз этим занимался его мускулистый сынок, если бы у него была кровь, он бы покраснел от сдерживаемого хохота.       Я продолжила затирать наивным вампирам про письмо и прочие детали. Для уверенной лжи нужно только поверить в то, что плетешь. Я была практически уверена, что именно так Элизабет и думала, что в госпиталь в облике прекрасного светловолосого молодого человека явился сам Сатана, чтобы забирать души невинных умирающих и наивных родственников желающих их спасти. И я думаю, что она могла бы написать такое письмо, чёрт его знает, что там в шкатулке лежит. В общем, наврала я только о том, что видела это письмо воочию, остальное мной сказанное было моим мнением, слегка приукрашенным уверенностью.       — Ну и вот. Единственное, что я не такая религиозная, как Элизабет, поэтому версию с Дьяволом я отмела сразу. Плюс, как я уже упоминала, кое-кто не дышал и не моргал. Никакое известное мне сверхъестественное существо, не приходит на ум, кроме зомби и вампиров, пожалуй. Призраки ещё, но я сомневаюсь, что призраки могут работать в больнице и кататься на мотоцикле, — я ухмыльнулась, глядя на «братьев Вейн». — А зомби должны, как минимум, пахнуть странно. Или двигаться. Или сожрать мои мозги… Вампиры, мне кажется, лучше будут контролировать свой голод. Доктор Вейн же работает в больнице. Ну и последнее, ваша реакция. Если бы я ошиблась, назвав вас вампирами, вы бы посмеялись, как минимум. А вы почти все замерли и насторожились. Тут уже сомнения развеялись, — закончила я.       — Так ты, выходит, нашему Эдди внучка? — внезапно захихикал Эммет, разрядив обстановку.       — Выходит, что так, — я тоже хихикнула. Хорош дед, выглядящий чуть старше меня. Остальные тоже улыбнулись на эту шутку, очевидно, подумав о том же. Я посмотрела в окно. Было темно.       — Полагаю, мне пора домой, — произнесла я. — Рада была с вами познакомиться…       Карлайл и Эсме встали, чтобы меня проводить. Эдвард вызвался отвезти. Выглядел он всё ещё мрачно. Ну да, тяжело осознавать, что найди он в себе смелость хотя бы раз за эти годы заглянуть в родной город, нашёл бы много интересного. Мог бы увидеть родителей и сестру, или хотя бы моего деда и маму, хоть дед и жил далеко от дома, в котором родились и выросли Эдвард и Эдит, он часто туда наведывался. Даже если бы вампир не нашёл в себе сил и самоконтроля, чтобы подойти, хотя бы издалека бы посмотрел. Знал бы, что они живы и счастливы, и не мучился бы всё это время.       Я тепло попрощалась с Эсме и Карлайлом.       — Заходи в гости, милая, тебе, должно быть, скучно одной, — улыбнулась мне женщина. Карлайл напоследок бегло осмотрел моё запястье.       — Я вижу, ты уже не хромаешь, и рука не беспокоит, но постарайся все ещё не напрягаться. Я продлю твоё освобождение до весны, во избежание повторной травмы. Будь осторожна, — он кивнул мне.       Наверное, от напоминания о моих былых травмах, полученных на двух ступеньках у моего дома, Эдвард помог мне спуститься с крыльца, словно я была хрустальная, причём — разбитая и склеенная. У них-то крыльцо высокое, ступенек на десять.       — Эй, я в порядке, — хмыкнула я. — Думаю, если я поскользнусь, ты успеешь меня поймать, даже если будешь на расстоянии километра.       — Откуда ты знаешь всё это? — поинтересовался он уже не враждебно, а с интересом, когда мы садились в машину. Парень галантно открыл мне дверь.       — Ой, да брось. Вы расслабились после того, что я сказала, что знаю о вас, а наблюдать я умею. Расскажи, зачем ты вообще ко мне пришёл, и почему похитил?       Парень завёл машину, плавно тронулся. Несколько минут мы молча ехали. Каллены жили не совсем в лесу, просто на окраине, и ехать было не так уж долго. Наконец, он заговорил.       — Элис увидела тебя, как я следил за тобой, и как мы с тобой в лесу сидели, разговаривали. Ты была вся укутанная, а я сидел на снегу без верхней одежды. То есть, ты знала, кто я. Разумеется, после этого я захотел посмотреть на тебя, потому что Элис не показала мне твоё лицо. А потом я увидел тебя в окне, и понял, что ты на меня похожа. Тут уж я не мог не подойти поближе… Ну и дальше ты знаешь. И извини меня, я вовсе не хотел забирать тебя против воли, просто я испугался, когда ты упала в обморок, - он смущённо замолк.       Я с напускным интересом глянула на него. На самом деле, я всё знала о них. Даже, пожалуй, побольше их самих.       — Элис увидела?       — Да… Она видит будущее, — ответил он небрежно, словно говорил о погоде.       — О, понятно, — в том же духе ответила я. Секунда — и мы оба рассмеялись.       — А что насчёт тебя, ты тоже будущее видишь? — поинтересовалась я, надеясь, что он всё же не может читать мои мысли.       — Нет, я читаю мысли, — я изобразила испуганный взгляд, и он оправдал мои ожидания: — Кроме твоих. Кое-что я могу разобрать, но словно… Будто бы, только те мысли, которые ты обращаешь ко мне. Я слышал кое-что о красавчике, перед тем, как ты потеряла сознание. Ты это от моей великолепности в обморок грохнулась? — он ухмыльнулся и сделался похожим на дьявола-искусителя. — Ещё Джаспер одарённый, он улавливает эмоции. Он понял, что ты боишься нас, когда ты собиралась признаться.       — Я испугалась, потому что подумала, что вы прихлопнете меня на месте, — сказала я, потирая замёрзшие руки. Вампир тут же включил печку. — Спасибо.       — И поэтому ты спряталась за Карлайлом? — развеселился мой родственник.       — Он выглядел самым адекватным, — буркнула я, разглядывая ботинки. Верхнюю одежду мне тоже Элис подогнала. Всё было красным, не моё разноцветное, но тоже ничего.       Дальше мы болтали обо всем на свете. Выяснили, что оба любим музыку, правда, он больше любит фортепиано, а я гитару, но умеем играть мы на различных инструментах. Я больше любила петь, а Эдвард — писать музыку. По его просьбе, я напела ему коротенькую забавную песенку. Как и большинство вампиров, Эдвард хорошо рисовал — тут сложно ошибиться, когда у тебя идеальное зрение и абсолютная память, а твои руки никогда не устают, нужна лишь практика. Только ему это не особенно нравилось. И мы оба любили читать, даже любимые произведения были одинаковы. Мы так заболтались, что я пригласила его в дом, и он присоединился ко мне за ужином, — разумеется, он ничего не ел. Мы прервались только когда на его телефон позвонил Карлайл, с осторожным вопросом о моём самочувствии. Видимо, подумал, что Эдвард уже закапывает в лесу моё обескровленное тело. Прервались мы на хохот, конечно же. Потом Эдвард едва ли не насильно уложил меня спать, пообещав придти завтра. Я поблагодарила мироздание за праздничные каникулы. Проснувшись утром, точнее, в обед, я обнаружила вампира рассматривающим разбросанные по столу вещи. Он как раз листал нотную тетрадь, когда я восстала из спящих. Похихикал с моего заспанного вида, и, не дав возмутиться вторжением, ушёл из комнаты, прихватив остальные тетради. Умывшись, я спустилась на кухню, и обнаружила яичницу с беконом на завтрак, и большую чашку кофе.       — Ты великолепен, дорогой, оставайся жить со мной, — выдала я, глотнув бодрящий напиток. Эдвард ухмыльнулся, оглядев мой внешний вид — я была в новенькой голубой пушистой пижаме, с изображением овечек, и в тапочках-барашках. Позавтракав, я окончательно ожила.       — Чем займёмся?       — Мы всё ещё не купили ёлку, Элис расстроена. Предлагаю тебе присоединиться, — предложил он. Я скептически посмотрела на него.       — Вы живёте практически в ЛЕСУ.       — В этом вся Элис, — отозвался он, смеясь.       Я быстро переоделась, привела себя в порядок, и мы поехали на другой конец Три Лейкс, где была как бы ярмарка. Там нас уже ждали радостная Элис и жизнерадостный Эммет. Так, мы выбрали самую пушистую и самую красивую ёлочку, какие только были в этом городе. Эммет подхватил дерево и понес к джипу, он отвезет её в дом и установит. А нас ожидал забег по магазинам. Элис, кажется, поставила себе задачу скупить ВЕСЬ рождественский декор, который попадался ей на глаза. За этими хлопотами я и забыла, что намеревалась украсить и свой дом тоже. Мы поехали домой к Калленам, и украшали там уже установленную Эмметом ёлку. Здоровяк носил Розали на плечах, а изящная вампирша, смеясь, развешивала под потолком гирлянды омелы и цветные огоньки. Джаспер помогал Элис водрузить на ёлку звезду. Мы с Эдвардом развлекались, украшая камин и лестницу. Доктор с женой посмеивались, глядя на нас, а Эсме ещё и снимала на камеру. А вечером мы сидели у камина, я пила какао, откинувшись на грудь Эдварду, который укутал меня в плед и обнимал получившийся кокон (хотя я говорила ему, что меня не смущает температура его тела). Мы с ним очень сблизились за этот день, и теперь даже мысль о том, чтобы расстаться, причиняла муки. Хотя на пошловатые намёки Эммета мы оба морщились. Пожалуй, я бы назвала его братом, лучшим другом, но встречаться с ним?! Да ни за что, мне бы кого-то более зрелого эмоционально. А Эдварда ждёт Белла, хоть и сама ещё об этом не знает.       В целом, я подружилась со всеми, после встреченного вместе Рождества. Стол был накрыт по всем традициям, но ела, разумеется, только я, и потому многие совсем нетронутые блюда уехали на благотворительность. Потом мы смотрели фильмы и делились разными историями. Было интересно слушать вампиров, а им интересно было слушать меня, потому что я была глотком свежего воздуха… Ага, свежей крови.       С Эмметом мы играли в настольные игры и в приставку, хотя мне последняя не очень нравилась, потому что я знавала качество получше. Но своё мнение я держала при себе. У Карлайла в кабинете я любила зависать, когда уставала от общения. Здесь был не такой шикарный кабинет-библиотека, какой будет в Форксе, но и тут было что почитать. Старинные книги доктор бережно хранил в специальных контейнерах, самые старые и ценные экземпляры он вовсе держал в особом хранилище, по его словам, а в кабинете были копии, которые он перепечатывал самостоятельно, и иногда припахивал к этому кого-нибудь из семьи. Я даже немного ему помогала в этом деле, но мужчина не позволял мне слишком долго сидеть за компьютером, и вообще слишком долго сидеть.       С Эсме мы готовили, и потом она безжалостно меня закармливала. Ещё я любила сидеть с ней, когда она проектировала что-то на заказ, или для будущих домов семьи. Вообще, со всеми Калленами было приятно находиться рядом, когда они занимались любимым делом. Даже Розали позволяла мне торчать в гараже, когда возилась с очередным транспортным средством. В целом, она меня приняла, порой даже сидела со мной, и плела мне какие-нибудь сложные косы, или другие причёски, или делала маникюр. Они все относились ко мне, как к ребёнку, но я не возражала, как я себя веду, так ко мне и относятся.       Когда приехал с работы Руди, я познакомила его с Эдвардом и Элис, и, когда дядя снова уехал, смело могла говорить, что ночую у подруги, хотя в доме Калленов мои вещи расположились в комнате Эдварда, конечно. Руди удивился нашей с Эдвардом похожести, но удовлетворился придуманной нами легендой о дальнем кузене, в раннем детстве попавшем в систему, и угодившем на усыновление Великобританию. Верилось в это слабо, но Руди всегда был непридирчив. Его устроило то, что мы заверили его в сугубо братско-сестринской любви, и не занимаемся ничем предосудительным. Он понаблюдал за нами недолго, и успокоился. К тому же, с нами частенько таскалась Элис, которой было скучно дома, а поехать было некуда и не с кем, Джаспер был занят каким-то проектом. Отношения между ними вообще показались мне какими-то прохладными, словно Элис избегает мужа. Хотя они обнимались, проводили вместе время, но выглядели куда больше похожими на друзей, чем мы с Эдвардом. Но у Элис спрашивать что-то, на что она не хочет отвечать, было невозможно, эта хитрожопая умело переводила тему, да так, что я осознавала это лишь когда оставалась в своей комнате и ложилась уже спать. Эдвард, прочно поселившийся в моей спальне, насмешливо наблюдал за моими возмущениями, но раскрывать эту тему отказывался. К тому же, от него они все тоже умело прятали то, что действительно хотели спрятать, а он не хотел совсем уж грубо лезть в чужой разум. А с Джаспером я практически не общалась, хотя с ним мы познакомились раньше всех. И хотелось бы поговорить, но мне было жутко неловко с ним, когда рядом Элис (а она рядом почти всегда), и его, как я заметила, тоже это смущает. Конечно, я и с ним сидела, когда он делал расчёты, или просто читал, обычно это происходило, если другие члены семьи, кроме него и Элис, уходили на охоту, и мы, в основном, просто молча сидели по разным углам комнаты, изредка неловко обращаясь друг к другу. Лишь дважды мы остались совсем наедине, и тогда разговор между нами всё же завязывался, но это было совсем не то.       Но интереснее всего мне было, конечно, с Эдвардом, мы с ним почти не разлучались, и он порой доводил себя до сплошной черноты глаз, не желая отлучаться. К слову, все вампиры, даже Джаспер, заявляли, что пахла я для них приятно и притягательно, но не настолько, чтобы меня сожрать. Я, конечно, старалась не пораниться случайно, помня случай с Беллой, но в целом расслабилась. С охотой Эдварду стало легче, когда возобновились занятия в школе, и мы вынужденно расставались в будние дни. Хотя, в таких случаях мы яростно эсэмэсились. Мои школьные приятели думали, что у меня завёлся парень. Учитывая, что Каллен привозил меня утром, и забирал днём, а в его отсутствие этим занимался кто-то другой из семьи, мне было нечего возразить. Благо, что они его пока не видели вблизи. Молодёжь в легенду о потерянном родственнике не поверит, разве что о близнецах, разлучённых в младенчестве, но для этого у нас пока слишком большая разница в возрасте.       Так тянулись дни, я всё больше сближалась с семейкой вампиров, практически жила у них. И я пока не думала о том, что вампирам недолго осталось жить в этом городе. Спихивала эти мысли на потом, как ужасно неприятные. Когда придёт время, всё само образуется.       И время пришло.