「 𝔩𝔬𝔫𝔤𝔢𝔯 𝔱𝔥𝔞𝔫 𝔞 𝔱𝔥𝔬𝔲𝔰𝔞𝔫𝔡 𝔶𝔢𝔞𝔯𝔰 」 | Дольше тысячи лет

      Рудольф Кларк был мужчиной сорока лет, плотного телосложения, и выглядел он, как настоящий дровосек из мультфильма: джинсы на подтяжках, футболка, клетчатая красная рубашка, кепка, и борода лопатой. Это было очень забавно, и я невольно улыбалась всю дорогу до дома. Мы говорили о моём проживании в его доме, Руди переживал, что оставляет меня одну: уже завтра утром ему нужно будет уехать на работу, а вернётся он только через три недели на выходные, и затем ещё через три - на Рождество. Я была слегка интровертом, и мне импонировало то, что жить мне в одиночестве почти целый месяц, в чем я и попыталась его убедить.       Домик был очень милый, хотя мне не особо нравились дуплексы — общая стена с соседями это не очень удобно. Из красного кирпича, с тёмно-зелёной крышей, одноэтажный, и я буду жить в нём одна! С каждой секундой я радовалась всё больше, и, стыдно признаться, мне уже сейчас хотелось, чтобы дядя уехал. Но ему я, конечно, ничего не сказала.       Внутри было очень пыльно. Руди даже не ходил никуда, кроме гостиной и ванной, что было заметно, по следам от ботинок на полу. Я поморщилась, никак не привыкну, что дома тут ходят в обуви. Элементарно ведь ноги устают! В гостиной он просто стряхнул пыль с дивана, на котором ночевал, а в ванной пыли не было только в раковине и на унитазе. Я покосилась на мужчину. Он смутился.       — Я не жил здесь с прошлой осени, на Рождество я ездил в Нью-Йорк, а отпуск летом провёл в Лас-Вегасе… Может быть, нанять уборщицу? — предложил он, оглядев дом.       — Не стоит, я люблю убираться, — отозвалась я, уже радостно предвкушая завтрашний день. Вообще, я должна была пойти в школу, но не буду же я до выходных ночевать в пыльном доме. Сегодня только вымою душевую, чтобы помыться, и в своей комнате пыль смахну, а завтра устрою генеральную помывку. Всё равно в школе ещё не знают, что я уже приехала, так что им без разницы, в какой день я приду. Можно вообще до понедельника не появляться. Хм, а неплохая мысль…       Необходимость посещать учебное заведение меня угнетала. Ну ладно, надо же с людьми общаться, а то одичаю. Мне только волю дай, я бы поселилась где-нибудь в лесу, только раз в неделю выползая в супермаркет.       Как хорошо, что Руди пришло в голову закупиться! Судя по содержимому холодильника, он скупал вообще все продукты, какие попадались ему на глаза, чего стоят только три (!) трехлитровые бутылки молока, обычного, шоколадного и клубничного… ну ладно, выпью, молоко я люблю, а что не выпью — пойдёт на блинчики. Средства для уборки тоже в большом количестве нашлись в кладовке.       Я по-быстрому привела в порядок обитаемые части дома, и вернулась на кухню, откуда доносился великолепный аромат горячей пепперони. Ужин готовить было лень, так что мы с Руди сошлись на варианте заказать пиццу. Пока я прибиралась, её как раз привезли. Поужинав, мы разбрелись по комнатам. День был долгий и продуктивный.       Утром я проводила (или выпроводила) дядю, и с наслаждением приступила к уборке. Есть у меня такой заскок, я могу неделями и месяцами не убираться и копить хлам, одежду в кучах на полу, а потом резко как накатит вдохновение, и я ношусь, как волчок, намывая все от потолка до пола. К вечеру дом блестел, а я лежала в кровати, и у меня даже не было сил уснуть. Зато в доме, наконец-то, можно ходить в носках, аллилуйя!       Проснулась я чуть раньше будильника, потому что зверски хотела есть. Это время мной было потрачено на приготовление монструозной яичницы с сосисками. Покушать я любила. Потом я носилась по дому, собирая свой рюкзак, шедевр, который я отрыла среди магазинов Чикаго: казалось бы, чёрный рюкзак с множеством белых кружочков, а на самом деле, при близком рассмотрении, это были чёрные котики с глазками. Оделась я сегодня, конечно, же, ярко и броско, первый день в новой школе, шутка ли! В моём возрасте комплексы по поводу внешности и моды меня абсолютно не волновали, так что носила я то, что мне нравилось. На мне был канареечно-жёлтый свитер, под которым была обычная мужская белая рубашка (куплена в детском отделе, так что она скорее мальчиковая), красная твидовая юбка-колокольчик, на улице зима, так что тёплые колготки… да-да, пчелиные, и великолепные красные ботинки. И парка горчичного цвета. Сегодня всё внимание будет на мне. Хотя, вообще-то, оно и так было бы на мне, даже если бы я оделась во всё серое. Свои замечательные блестящие, длинные, волнистые волосы интересного золотисто-бронзового оттенка, я оставила распущенными. Такую красоту грех прятать. В рюкзак отправилась расчёска и, на всякий случай, резинка. Мало ли.       И вот вышла я из дома, вся такая красивая, в зубах сэндвич с джемом, в руках рюкзак, иду, тороплюсь. И едва я ступила на тротуар, как раздался рёв двигателя, и из-за поворота вылетела серебристая молния, которая промчалась мимо меня, обдав хорошей такой волной подтаявшего грязного снега… Грязь была даже на лице. Моя куртка, мои замечательные колготки, ботинки, и, самое главное, МОЙ БУТЕРБРОД С ДЖЕМОМ!!! Из глубины души вырвался всхлип, когда размокший бутерброд плюхнулся на тротуар, распавшись на две половинки.       Пока я посвящала своему сэндвичу минуту молчания, снова раздался рёв мотора, и около меня, на этот раз аккуратно, остановился серебристый байк. Я мало в этом разбиралась, но эмблему Харлея узнать была в состоянии. Крутая лошадка… С эмблемы взгляд скользнул на длинные стройные ноги, затянутые в чёрные джинсы, поднялся выше, по, несомненно, великолепному торсу, скрытому водолазкой с высоким горлом, и чёрной кожаной курткой, и наткнулся на прекрасное бледное лицо в обрамлении золотых волос. Господи, он был прекрасен, как Иисус. Он посмотрел на меня своими потрясающими янтарными глазами, и я простила ему гибель бутерброда.       — Прошу прощения, мисс, я был невнимателен… — держите меня семеро! Я никогда в обеих своих жизнях не слышала более потрясающего голоса. В данный момент я жалела только об одном — что мне всего четырнадцать.       -… — я открыла рот, но не нашлась с ответом.       — Как я могу загладить свою вину? — привёл меня в реальность этот восхитительный баритон. Я помолчала. Вообще, я должна быть в школе через пятнадцать минут, и, хотя школа находится на соседней улице, мне ещё переодеться нужно, и я так точно опоздаю на уроки, в первый то день. Именно это я ему и высказала, стараясь, чтобы в моих словах было побольше возмущения, а то мысленно я уже простила этому красавчику все его земные грехи.       — Нет проблем, мисс, я вас подброшу, — красавчик слез с байка и поднял мой рюкзак, отряхивая. — Бегите, переодевайтесь. Даю слово, что мы доедем вовремя.       Я снова не нашла, что сказать, и потому молча помчалась переодеваться. В принципе, достаточно было сменить колготки — пришлось надеть серые, и протереть ботинки. Парку я тоже сменила на серебристый блестящий пуховик. Забавно получается, в тон Харлею.       Закрыв входную дверь, я обернулась и вздрогнула: мотоцикл стоял уже на подъездной дорожке, а я абсолютно не слышала, как он подъехал, а прямо передо мной стоял блондинчик со своим шлемом в руках. Шлем он тут же водрузил на мою голову.       — А… — выдавила я, пока меня чуть не за ручку подводили к байку.       — Здесь недалеко, я и без шлема доеду, — ответил красавчик, слитным движением усаживая меня на мотоцикл, так, что я даже пискнуть не успела. Сам он, с моим рюкзаком за плечами, уселся позади. — Держитесь крепче, — произнёс он, и мы полетели…       Поездка получилась короткой, и я даже пожалела — это было восхитительно. Но он довёз меня действительно вовремя, и даже с запасом в несколько минут.       Когда я сползла с мотоцикла в поставленные руки, мне вдруг пришло в голову, что я не представилась.       — Руби Кларк, — сказала я, протянув ему ладонь для рукопожатия. Он усмехнулся.       — Джеймс Вейн, — холодные пальцы в кожаных митенках коснулись моей руки, и неожиданно подняли её тыльной стороной к губам, изобразив поцелуй.       — Эээ… Спасибо, — невпопад брякнула я, отобрала свой рюкзак и умотала подальше, пока тараканы в голове вопили «Вали и трахай!».       День прошел сумбурно. Я носилась по кабинетам с приклеенной улыбкой, отвечала на какие-то вопросы, даже скорешилась с Алексом — парнем, с которым сидела вместе на литературе, и с Элен — девушкой, которая любезно проводила меня до кафетерия. На истории мне довелось сидеть с Элен, а Алекс сидел сзади с другом по имени Кристофер, и парни донимали меня расспросами до тех пор, пока их обоих не выставили за дверь. Постепенно, я расслабилась и веселилась уже искренне. После уроков, занеся секретарю заполненный формуляр, я прошла через парковку к воротам школы, и споткнулась: прямо у ворот стоял уже знакомый серебристый байк.       — Сэр, вы, никак, решили загладить свою вину, став моим личным водителем? — высокопарно произнесла я, насмешливо глядя на него. После полученной передышки, я перестала пускать на него слюни, и теперь могла общаться адекватно.       — Простите мне мою наглость, мэм, — отозвался он, и протянул мне шлем. Я, наконец, рассмотрела его: красивый, гладкий, чёрного цвета, с серебристыми полосами по бокам.       — Интересно, бывают мотоциклетные шлемы с кошачьими ушками? — ляпнула я, натянув шлем на голову.       На этот раз он сел первым, и я поспешила устроиться за его спиной, крепко обхватив за пояс. Видимо, в первый раз он опасался, что я испугаюсь и свалюсь с байка, если буду сидеть позади, но моя положительная реакция на покатушки его успокоила. В ответ на мой вопрос я услышала смешок, и тут же добавила:       — Хочу розовый, — и удовлетворенно улыбнулась, услышав смех.       Я даже не спросила, куда едем, так кайфовала от поездки. Всё, решено, вместо машины, я через год куплю себе байк. Не Харлей, конечно, но на что-то попроще раскошелюсь. Это невероятно круто! И шлем куплю, с ушками, розовый. Если такие существуют.       Пока размышляла, меня привезли к небольшому ресторанчику недалеко от выезда из города. На мой удивлённый взгляд, Джеймс пояснил:       — Я уничтожил ваш завтрак, мэм. Позвольте мне взамен угостить вас ужином. — о Боже, какой мужчинааа, я хочу от тебя… Кхм, да…       — Позволяю, — милостиво разрешила я, и, когда меня сняли с мотоцикла, важно пошагала ко входу. А этот прохиндей ещё и дверь передо мной открыл, придержал, и куртку помог снять. И даже отодвинул мне стул. Я была просто очарована. Да ещё его внешний вид… Свою куртку он тоже снял, а водолазка на нём была непозволительно тонкая, обрисовывающая рельеф тела, а рука, лежащая на столе… На меня будто ушат ледяной воды вылили, когда на этой прекасной руке я увидела блестящее золотом обручальное кольцо. Ну, право слово, разве может такой потрясающий мужчина быть свободен? Конечно же, нет. Огромного усилия воли мне стоило не дрогнувшее доброжелательное выражение лица, а внутренне я топала ножкой и вопила от разочарования.       Когда мы ожидали мой заказ (спутник заявил, что не голоден, и взял лишь кофе), я смогла его рассмотреть получше, уже смирившись с тем фактом, что этот джентльмен женат. Джеймс показался мне слишком уж бледным, но на улице было холодно, и с его тонкой кожаной курткой это не удивительно. А глаза стали будто светлее, кажется, будто расплавленное золото. Скорее всего, из-за освещения так кажется. Золотистые волосы, чуть выше плеч, были немного влажные от снега, и слегка завивались на концах.       Неспешный разговор о нашем знакомстве, о моём первом дне в школе и о переезде, плавно перетёк в жаркие дебаты на тему пользы математики в жизни. Я не любила математику ещё со школьных лет прошлой жизни, потому была в ней слишком уж слаба, не смотря на опыт, а мой оппонент, судя по всему, собирался стать учёным в этой области. В ходе этого спора, я даже не заметила, как принесли заказ, как я поела, и как мы вышли из ресторана. К слову, мистер-само-совершенство оплатил весь счёт, но я не сопротивлялась, не было у меня этих глупых предрассудков о раздельном счёте. Кто пригласил, тот и платит, если заранее не было оговорено иное.       В конце-концов, в этих жарких математических дебатах мы пришли к тому, что математика нужна, потому что нет ни одной профессии, где бы не использовалась хотя бы одна цифра. Это был максимально глупый аргумент, так что я хихикала над этим всю дорогу до моего дома. Довольная, как слон, сытая я была мила, добра и едва ли не лучи любви испускала. В нашем общении не было ни намёка на что-то большее, разве что, флирт, настолько шуточный, что скорее походил на дружеские подколы.       Проводили меня до самой двери. Мы тепло распрощались, и я проводила взглядом удаляющегося железного коня с его прекрасным всадником. Домой зашла, вздыхая: ну конечно, у каждого настоящего принца уже есть своя принцесса. Ну, ничего. Запьем это горе какао с зефирками, раз уж вино пока нельзя. И шлифанем тортиком. Где-то он был, в недрах холодильника. Ну и подумаешь, женат. Общаться с ним было здорово, а мне достойная пара ещё встретится, вся жизнь впереди. Все равно, я пока была маловата для отношений. По паспорту, разумеется. С этими мыслями, я умяла полторта, запивая какао. Потом сделала домашнее задание, приняла душ, и легла спать.       А на следующее утро я угодила в больницу.