Сладкая отрава

ГЛАВА ПРО ОХМОР ПЕРЕПИСАНА (ДОПОЛНЕНА, НЕКОТОРЫЕ СОБЫТИЯ ИЗМЕНЕНЫ) И РАЗБИТА НА ДВЕ ЧАСТИ!

***

включена публичная бета! заметили ошибку? сообщите мне об этом:)

      Вздрагиваю, когда дверь в мою камеру открывается. Хотя все происходит практически бесшумно, из-за действия яда я на все реагирую сильнее, чем прежде. Один из миротворцев подходит к кровати, на которой я лежу, и ледяным тоном приказывает встать. Я подчиняюсь без единого возражения, будто я марионетка в его руках. Моя воля практически сломлена издевательствами и болью.       Мы идем по длинным коридорам, и солдат оставляет меня в комнате мрачного вида, где я уже бывал. Лаборатория. Комната пыток. Как не назови, а именно здесь проходит большая часть пыток. Практически сразу я оказываюсь привязанным к опоре, удерживающей меня вертикально, по рукам и ногам. Живот и голову закрепляют ремнями, окончательно фиксируя мое тело. Рядом со мной стоят два человека в белых халатах. Девушка, с которой я не знаком, и мужчина, которого я видел множество раз за последние дни – это он всегда вкалывает мне яд. Лже-доктор, помогающий Сноу свести меня с ума. Дергаюсь, когда мужчина делает шаг ко мне, проверяет шприц, зажатый в его ладони, постукивая по стеклянному корпусу, и, наконец, приставляет иголку к моей руке.       – Не надо! – кричу я, хотя не понимаю, откуда взялись силы. Врача это не останавливает.       Всего за пару минут вещество начинает свое действие. Мир перед глазами снова кружится, рассыпаясь на тысячи стеклянных осколков. Лживые воспоминания вперемешку с кусками моих, еще уцелевших, обрушиваются на меня в один миг, разрывая мозг от обилия образов. Все чувства обостряются, и я с особым омерзением ощущаю вкус крови на своих губах, улавливаю запах собственного пота и почти физически чувствую свой страх.       Тело напрягается до боли в мышцах.       Пальцы ломит.       Кожа нестерпимо зудит.       Неожиданно стены палаты оживают, озаряясь сотней лампочек, и я жмурюсь, рыча от боли, вызванной ярким светом. Мне требуется время – несколько минут – чтобы прийти в себя и кое-как поднять отяжелевшие веки. Вокруг огромные экраны, на которых застыло изображение Китнисс. Она одета в ярко-желтое платье, то самое в котором была на нашем первом интервью после возвращения с Арены. Любимая выглядела такой невинной и так искренне влюбленной… В тот день я был счастлив. Верил, что любим. Чувствую, как сердце ускоряет ритм – но это не из-за яда. Одно из воспоминаний, до которых еще не добрался Капитолий. Я соскучился по Китнисс: по ее улыбке, по ее серым глазам… Мне не хватает той, которая покорила мое сердце. Той, которая бросила меня на произвол судьбы.       – Пит, тебе знакома эта девушка? – спрашивает доктор.       С трудом отрываю взгляд от лица Китнисс, поворачиваюсь к своему мучителю. Он стоит очень близко, на лице спокойная заинтересованность: он ученый, а я – мышь, которой нужно найти выход из лабиринта.       – Да, – осторожно отвечаю я, стараясь сохранить остатки самообладания. Что бы эти люди ни делали со мной, про Китнисс им знать не обязательно. Ведь так? Пусть она и не была честной со мной, но я все еще не хочу, чтобы кто-то причинил ей вред.       – Эта та самая девушка, которая влюблена в Гейла Хоторна? Охотника, как ты его называешь? – интересуется доктор, и одновременно с его словами изображение на экранах вокруг меняется – я вижу фотографию Китнисс, целующей в губы моего соперника. Ее глаза прикрыты, а его руки держат ее лицо в ладонях. Кадры сменяют друг друга, превращаясь в мучительный видео-ролик о любви и страсти между этими двумя.       Я не ожидал подобного. Буквально на пару мгновений я теряю контроль над собой, но этого достаточно, чтобы яд успел воспользоваться этим, найдя лазейку в оставшиеся уголки моего разума. Я окончательно порабощен. Перед глазами все плывет, а мозг подсовывает все новые галлюциногенные картинки с участием охотника и той, которую я, наверное, люблю. Она то смеется, то плачет. То лжет, то истерически гогочет, тыкая в меня пальцем. Видео не прекращается, смешиваясь с моими кошмарами. Я перестаю различать, что вижу на экранах, а что лишь плод моей фантазии.       Ее губы целуют Хоторна.       Ее руки скользят по его обнаженному телу.       Они стонут, они ласкают друг друга.       Они смеются надо мной.       – Это та самая девушка, которую ты любил? – снова подает голос человек в белом халате. Я не могу сфокусировать на нем взгляд, но упрямо шепчу пересохшими потрескавшимися губами:       – Я и сейчас люблю ее.       Мне не объяснить, откуда я знаю, но уверен – доктор улыбается, когда произносит:       – Но ведь она обманщица. Изменщица. Она предатель, – он говорит и говорит, а его слова врезаются в мозг, оставляя кровавые раны. – Она тебя не любит. Никогда не любила.       Не любит.       Никогда не любила.       Кровь в жилах пульсирует так сильно, словно сейчас прорвет тонкие стенки сосудов и вырвется наружу. Удары сердца барабанной дробью стучат внутри меня. Больно. Невыносимо больно. Все тело скручивается, чешется, ноет. Разум не может отличить что реально, а где вымысел.       Изменщица.       Предатель.       Не любит.       Никогда не любила.       – Ты хочешь снова увидеть Китнисс? – интересуется кто-то похожий на человека. У него звенящий голос и, кажется, две головы. Он стоит совсем близко, но я не различаю ни одного из его лиц – все в тумане, размыто, залито красным. Пахнет кровью.       – Да, – чуть слышно говорю я скорее самому себе, потому что все, кто вокруг, перестают иметь значение.       – Зачем? – снова вкрадчивый голос чужака. Он спрашивает о личном, о самом интимном, но я слишком растерян, чтобы промолчать.       – Хочу, чтобы Китнисс была рядом. Я хочу любить ее. Оберегать. Заботиться. Целовать. Обладать. Отдавать всего себя ей. Хочу быть любимым. Целовать ее. Заботиться. Оберегать… Любить… Чтобы она была рядом…       Кажется, мои мысли идут по кругу, а язык заплетается, коверкая слова. Перед глазами мучительные образы Китнисс – она, то целует меня, то бросает. Иногда умирает, истекая кровью, а порой смеется, как умалишенная.       Где правда? Где ложь?       Меня оплели обманом.       – Посмотри, Пит, – говорит доктор, привлекая мое внимание. – Посмотри на настоящую Китнисс!       С невероятным трудом разлепляю глаза, и стон вырывается из моей груди. Новое видео показывает Китнисс, гуляющую по лесу. На ней отцовская куртка, темные волосы заплетены в косу, а на плече старый лук. Когда она смотрит в камеру, ее лицо озаряет улыбка. Улыбка? Нет, это усмешка, брошенная мне, будто я ничтожный червь. Глаза Китнисс сочатся презрением, словно я мерзкий переродок, попавшийся ей на пути.       Девушка – помощница лже-доктора – неожиданно приближается ко мне, впиваясь в губы поцелуем. Она не ласкова. Она кусает. Прокусывает до крови, а я ничего не могу поделать, связанный и беспомощный. Воздух вокруг сотрясается от громкого голоса Китнисс, повторяющей с экранов:       – Ты жалок, Пит Мелларк, – ее слова ранят сильнее, чем плетки, которыми мучали мое тело.       – Инвалид, навязавшийся на мою голову, – ее упреки проникают в самые потайные уголки сердца, отравляя ядом все, что еще хранится в нем.       – Слабый покалеченный мальчишка, испортивший мне жизнь! – ее обвинения рушат и без того шаткие границы между правдой и ложью.       Пытаюсь отвернуться, не хочу ее слушать.       Это не Китнисс. Она бы так не сказала.       Она любила меня. Хоть чуть-чуть. Пусть самую малость.       Девушка, наконец, отрывается от моих губ, оставляя во рту сильный вкус металла – кровь, пролитая из-за ее жестоких укусов, и проводит языком по моей щеке.       – Мне противны твои поцелуи, – продолжает голос Китнисс. – Я ненавижу, когда ты прикасаешься ко мне, Пит Мелларк, – не замолкает она. – Все о чем я мечтаю – чтобы ты умер.       Мои глаза закрыты, а лицо искажено болью от ее слов. Нет! Это не Китнисс! Или все-таки она? Жестоко. Несправедливо.       Когда мою кожу бьет разряд тока, я, не сдерживаясь, ору во все горло. Пахнет паленым мясом. Моим собственным. Разлепляю глаза, стряхивая слезы, а моя мучительница, недавно целовавшая меня, стоит рядом и держит в руке палку – наконечник оружия сверкает от электрических разрядов.       – Жалкий. Калека, – по словам произносит Китнисс с экрана. – Ненавижу. Тебя.       Новый разряд тока. Новые крики, разрывающие воздух вокруг.       Боль. Адская. Нестерпимая.       Я не знаю, где я.       Кто я?       Зачем со мной делают все это?       Почему Китнисс так меня ненавидит?       Не любит.       Никогда не любила.       Я не узнаю ее.       Я не люблю ее.       – Вот она правда, какая есть, – возникает откуда-то голос доктора. – Истина без прикрас и самообмана, Пит. Китнисс Эвердин использовала тебя. Лгала, изворачивалась. Она предатель. Изменщица. Она враг!       Предательница.       Изменщица.       Враг. Враг. Враг.       – Нет, – слабо шепчу я последнее возражение. – Она не такая… – мой голос дрожит. Я сам не верю в то, о чем говорю.       – Смотри! – кричит человек, и к Китнисс на экране подходит мужчина. Мне не нужно ни секунды – я узнаю его сразу – охотник. Их губы встречаются. Я слышу его имя, произнесенное голосом той, которую когда-то любил. Дергаюсь от нового удара током, когда палка девушки, стоящей рядом, касается меня.       Боль.       Предательство.       Ненависть.       Жмурюсь, не хочу смотреть на экран, но легче не становится – картинки в моей голове куда хуже тех, что на видео. Страшные галлюцинации. Чудовища. Потоки крови. Вырванные куски плоти. Губы, целующие не меня. Стоны двух сливающихся тел. Удары тока. Побои. Снова кровь. Запах разлагающихся тел. И, словно заклинание, повторяющиеся слова доктора:       – Ты не любишь ее. Никогда не любил. Она зло. Исчадие ада. Только Китнисс виновата во всем. Она одна.       – Это Китнисс виновата… – бессознательно повторяю я.       Виновата.       Враг.       Во всем виновата Китнисс.       Она враг. Холодный, расчетливый враг.       Меня тошнит, с трудом удерживаю рвотные позывы. Голова безвольно болтается туда-сюда, когда я дергаюсь от новых ударов тока. Уже не кричу: слабые стоны это все, на что я еще способен.       Темнота. Я погружаюсь в неё, выискивая спасения, но мне не дают вернуться к истокам – приводят в чувства, и все повторяется вновь.       Инъекция яда.       Фотографии, видео.       Пытки, превращающие мое тело в незаживающую рану.       Жестокие поцелуи помощницы доктора.       Безжалостные слова Китнисс с экрана…       … … …       Дни сменяются днями. В моей голове лишь осколки прежнего Пита Мелларка. Я не отличаю правды ото лжи, я не могу понять, где мои воспоминания, а чего никогда не было. Мои мозги словно перебрали и вложили на место так, как было удобно Сноу.       Я снова в комнате с экранами, а мое тело вновь привязано и беззащитно. Очередное видео, из-за которого моя истерзанная душа плачет, не в силах стерпеть. Китнисс танцует перед камерой, медленно раздеваясь. Она красива. Соблазнительна. Желанна. Сколько бы боли я не перенес, мое тело реагирует на ту, которую я когда-то любил. Она скользит руками по своей груди, касается тонкими подушечками пальцев своего лица и… шепчет имя охотника. Мгновение, и в кадр входит Гейл. Китнисс просит его о близости. Признается в любви и обещает верность. Они занимаются любовью. Он обладает ею. Она отдается ему. Минуты их счастья, превращающиеся для меня в бесконечность…       Я умоляю погасить экраны, выключить звук. Не мучить меня. Сжалиться. Слезы текут по щекам, смешиваясь с еще не запекшейся кровью от свежих ударов. Но нет, мои мучители не знают пощады – я наблюдаю, как Китнисс раз за разом бьется в экстазе, подаренном ей Гейлом. Я слышу их стоны. Я вижу их ласки. Страстные крики проникают в меня, разрывая мои внутренности на куски.       Агония. Муки ада. Презрение.       Ненависть.       Я ненавижу ту, которая оплела меня своими сетями.       Ту, которая использовала меня и выбросила, как ненужную вещь.       Ту, которая сама ненавидит меня и жаждет моей смерти.       Дни, недели, месяц?       Круговорот боли, яда, чужого секса, лжи, крови, кошмаров, разбитых мечтаний, изуродованных надежд.       … … …       – Как вы себя чувствуете, мистер Мелларк? – раздается однажды знакомый голос.       Я с трудом разлепляю глаза, рассматривая безупречную белую розу на лацкане пиджака Президента. Когда я поднимаю взгляд к его лицу, оно спокойно и лишено эмоций.       – Мне больно, – отвечаю я со всей искренностью.       Сейчас Сноу кажется мне ключом к возможному спасению. Он впервые пришел ко мне после того разговора о необходимости вытравить из меня любовь к Китнисс. Из-за него меня пытают, так может быть благодаря ему же мои муки могут прекратиться?       – Я могу остановить твои страдания, Пит, – вкрадчиво говорит мой спаситель, словно читая мои мысли. – Если ты готов, я заберу тебя с собой. Научу всему, что знаю сам. Мне нужен преемник – человек, обладающий твоими талантами к убеждению, твоей силой воли и упорством в достижении цели.       – Что я должен сделать? – с надеждой спрашиваю я.       – Поклянись, что ничего не чувствуешь к мисс Эвердин, – просит Президент.       Я разочарованно отвожу глаза. Я ожидал большего. Разве может быть плата за освобождение так мала?       – Я не могу поклясться в этом, – тихо отвечаю я.       – Отчего же? – удивляется Сноу.       Я стискиваю кулаки, чтобы сдержать внезапный приступ ярости по отношению к той, о ком мы говорим.       – Потому что это неправда, – говорю я. – У меня есть чувства к Китнисс. Это ненависть. Жгучая, всепоглощающая ненависть.