Я еб*ла твои границы

      Весь день я провела на долбаном пункте выдачи. Работы вроде моей - легальное рабство в наши дни. Я слушаю как пищит сканер, слушаю претензии недовольных клиентов, оформляю возвраты юным шлюхам, дающим фотографам за съемку, но не способным даже купить себе топ с блестками из паленой синтетики. Если бы можно было платить за одежду телом, то они бы точно не упустили такой возможности. В воздухе воняет пылью от картонных коробок с товаром, иногда к этому добавляется режущий химический запах от курева тех самых папиных нефорок. Я уже двадцатый раз за день повторяю свою просьбу не дымить в помещении, на что девка ростом не более полутора метров со стрелками до ушей, закатывает глаза и убирает, наконец, свою дуделку обратно в карман огромных джинс.       Я сижу в этом маленьком душном помещении, пока не начнет темнеть в глазах от голода и усталости. Все время, когда нет клиентов, я дорабатываю в голове план действий на завтра. Я никогда не считала что-то созданное мной столь совершенным. Сначала закрадывались мысли, что это все слишком и мне не хотелось перегнуть палку, но у тебя же был выбор до этого момента, но ты не воспользовалась шансом. Ты дала мне понять, что не хочешь обращать на меня свое внимание, придется мне обратить его силой.       К десяти часам я добираюсь домой. Мне приходится идти около километра пешком. Я недавно упомянула об этом, разговаривая с пожилой соседкой из квартиры напротив, на что та сказала, что это очень опасно и спросила не страшно ли мне. Я пару секунд молчала, ведь никогда не думала на эту тему. Так и сейчас: почти черное ночное небо с силуэтами серых облаков, тусклые фонари безуспешно пытаются освещать мой путь. Именно в эти моменты я наполнена спокойствием так, как никогда. Если вокруг слишком светло и людно, то мне начинает казаться, что вот вот кто-то сможет прочитать мои мысли, меня это пугает, а сейчас я абсолютно одна, словно никого больше и не существует.       Дома я ем холодный, уже два дня, как сваренный рис, запивая зеленым чаем, параллельно просматривая все посты Элевейта, опубликованные за время моей работы. Женя что-то рассказывает своим высоким, немного писклявым голосом, махая в воздухе руками с длинным маникюром, как вдруг, на экране выскакивает новый кружочек, и меня ударяет волной по телу. Я не представляю, как многим могут хоть немного нравиться другие участницы. Полная безвкусица, они такие раздражающие, как маленькие дети. Ты начинаешь говорить и я моментально ощущаю вязкое тепло внизу живота, закрываю глаза. Хочу, чтобы однажды все звуки на свете исчезли и остался только твой голос. Я хочу пустить его по вене и задохнуться, утонув в нем. Мое сердце начинает ускорять ритм и кажется, словно оно бьется не в груди, а во всех моих внутренностях. Вдохи становятся частыми и резкими.       Ты заканчиваешь говорить и я возвращаюсь в реальность, осознаю, что пролистала канал до конца и больше там пока ничего нет.  Иду в ванную, освещенную небольшой лампочкой, привинченной над зеркалом, где отражается мое тело без одежды, неровно отстриженные волосы до плеч и усталое лицо с заметными синяками под глазами, белая как бумага кожа, через которую просвечивают синие вены. Мои руки и ноги почти полностью покрыты глубокими порезами. Раньше я мечтала о карьере айдола и не стала бы так уродовать себя, но потом пришло осознание, что это-единственный способ отрезвиться, так что стало как-то все равно, хоть многие замечают это и говорят так, будто я сама без понятия, что на моих конечностях живого места не осталось. Я часто просто бинтую руки с запястий до плеч, чтобы избежать лишнего внимания.        Пара минут уходит на снятие бинтов, но потом я оказываюсь под потоком горячей воды, от которой  исходит пар. Порезы немного щипит, когда на них попадает кипяток, но это даже приятно.        Я ложусь под одеяло и вырубаюсь за считаные секунды, что случается редко, ведь обычно без пары таблеток снотворного мой беспрерывный поток мыслей не дает заснуть. Я не вижу тот сон, к которому уже привыкла, ты не разговариваешь со мной, ты даже не видишь меня, ведь твой взгляд прикован к кому-то другому. Ты сидишь на девушке, чьи белые волосы рассыпаны по полу. Несколько секунд смотришь на нее таким взглядом, который невозможно описать, а можно только увидеть, словно она- самое желанное, что может быть для тебя, ты неспешно стягиваешь со своих пальцев все массивные серебряные кольца. Затем ты наклоняешь головы и целуешь ее, пока твои руки скользят все ниже по ее телу. Ты проводишь кончиками пальцев по нежной коже ее бедра, отодвигая ткань юбки, прежде, чем сжать его с большей силой. Эля, которую я узнала в девушке, запрокидывает голову назад и издает тихий стон.       Я чувствую через сон, как сильно вспотели мои ладони, как трясутся руки. Я решаю посмотреть на них и замечаю, что у меня даже нет физической формы, я - ничто. Блондинка закусывает губу, я знаю, что ты делаешь, но боюсь даже посмотреть туда, где находятся твои руки. Я пытаюсь закричать, сама не понимая зачем, но все тщетно. Три, два, один - открываю глаза, которые теперь смотрят в потолок. Все тело затекло и его колют тысячи микроскопических иголок. Почти сразу чувствую, что в горле стоит мерзкий комок, который болезненно распирает меня. Я бегу назад в ванную, где склоняюсь над унитазом и ощущаю остатки ужина в перемешку с едким желудочным соком, выходящие из моей глотки.