Des souvenirs d'amour

Я увидела его, а он увидел меня. Моё сердце снова бешено забилось, тело предательски затряслось, а на лбу проступил пот. Если бы не все эти люди, окружавшие нас, я бы кинулась ему в объятия. Я уверена, он бы сделал тоже самое и крепко меня бы сжал. Я была на грани истерики, горло высохло, а слезы вот-вот намеревались политься из моих глаз. Мне хватило сил только отвернуться и начать удаляться в глубину зала, чтобы он не подошел ко мне и не заговорил. Нет. Только не это. Я же похоронила чувства к нему, я же попрощалась с ним! Почему, почему тело так на него реагировало?! Проклятое сердце, заткнись хотя бы сейчас! С высоты лет хочется сказать, что сколько сердце не обманывай, а оно всё равно рвется к тому, любимому. Но вернемся к балу, очень вовремя объявили танец, а перед глазами показалась моя “супруга”. Схватив де Лоррена под локоть я повела его в центр зала для того, чтобы станцевать полонез. – Супруг мой, что с Вами? – недоумевал шевалье. – Ничего, просто танцую, со своей женой, – низким голосом ответила я, танцуя мужскую партию. – Вы напуганы… – Вы плохо следите за своей подругой, жена моя, – я чувствовала, как я начинала закипать от злости на всю эту ситуацию. Да, я злилась потому что опять я становилась виноватой и опять мне надо было оправдываться. – Мне всегда казалось, что Вы влюблены в меня, муж мой, – и в нотках голоса шевалье слышалась злость в ответ. Ему достаточно было тона моего голоса, чтобы разозлиться в ответ. – Когда кажется - крестится надо, – сильнее сжав его талию я настояла на продолжении танца. Но тут к сожалению, пришлось меняться партнерами и очередь аккурат подошла к “мадам” Орлеанской. Я уже хотела было выйти из рисунка, но музыка заиграла, а Филипп произнес: – Вы же не оставите даму по-середине танца? – Конечно нет, у меня же прекрасные манеры! – поклонившись, я взяла Филиппа за руку. Прикоснувшись к его коже, по моему телу прошелся разряд. Хотелось сжать его ладонь и никогда не отпускать. Ох, эти руки в которых я умирала, от того как они меня ласкали и любили… – Я соскучилась по Вам, месье де Лоррен, – тихо прошептал Филипп. – Я женат, Ваше Величество. Поэтому флирт больше неуместен, – я старалась сохранять спокойствие на лице, однако внутри моё сердце кричало и плакало. Да что уж там, и я сама хотела было заплакать. – Вы меня так отвергаете… – с обидой произнес Месье в платье. – Между нами всё кончено. – Ты врешь, ты любишь меня… – не унимался герцог. – Увы, я разлюбил Вас, мадам, – как раз закончился танец, и я смерила его холодным взглядом, а тон моего голоса напоминал медь. – Это ложь, глаза не врут, – эти любимые бирюзовые глаза смотрели на меня с паникой, ужасом и впивались в меня, чтобы уловить хоть каплю лжи, которую я пыталась выдать за правду. – Я же так ждал тебя… – от страха, Филипп даже забыл свою роль и стал говорить от мужского лица. – Прошу меня простить, Ваше Величество, но я охладел к Вам и не смею Вас больше мучать, – сдерживаясь от слез, я поднесла его руку к своим губам и поцеловала ее. Вырвав свою руку из моей, Орлеанский направился к выходу. Наверное, он плакал или даже злился. Тогда я надеялась, что это была именно злоба, ведь я не перенесла бы его слез. Как же я корила и ненавидела себя тогда. Но мне надо было разбить ему сердце. Ради нас и нашего счастья… Вместе нам нельзя было быть, а в одиночестве и вдалеке друг от друга мы умирали от тоски. На балу я пыталась заглушить свою боль вином, пока ко мне не подошла моя “супруга” и грубо не увела с бала. Я брыкалась, ругалась на него, однако втолкнув меня в покои, шевалье устроил мне сцену ревности. – Ты с ним флиртовала! – в гневе воскликнул де Лоррен и принялся раздеваться. – Только ты можешь испортить весь праздник так еще и опозорив меня! – орал на меня супруг. – Да пошел ты… – признаться честно, я была очень пьяна и вся та боль, которая меня съедала заглушила во мне страх перед де Лорреном. Я устало скинула камзол и расстегнула рубашку. – Не успел я жениться, как ты тут же, при первой же возможности, кинулась в объятия этого придурка! – Молю, прекрати. И так без тебя тошно. Ты даже не знаешь, о чем мы с ним говорили. – И знать не хочу! – воскликнул шевалье. – Ведёшь себя, как месье, тебе плевать на мои чувства! – Как и тебе на мои, разве нет?! Ты хоть знаешь, сколько мне потребовалось сил убедить себя, что я не люблю Филиппа?! Ты хотя бы можешь на мгновение представить какого это разбивать сердце, любимому человеку, нагло соврав, что его больше не любят?! – выпалила я дала волю слезам. – Прошу. Свали сегодня к Орлеанскому. Оставь меня. – Ты меня прогоняешь?! – Прошу меня оставить, я больше не могу… Я ненавижу себя! Я ненавижу тебя! Je déteste ce putain de monde tout entier! – Значит так... Ты меня ненавидишь. Хорошо, – опасно-спокойно произнес шевалье, а дальше.. А дальше произошло самое страшное в моей жизни - изнасилование. То как меня в ту ночь унизили я не пожелала бы даже самому злейшему врагу. Меня связали и занялись “итальянским грехом”, очень болезненным. До крови. Его не останавливали ни мои крики, ни мольбы о прекращении. В какой-то момент, я просто перестала издавать хоть какие-то звуки. Наконец-то покончив со мной, он оделся и ушел. А мне было больно пошевелиться, я тихо лежала в одном положении, а из моих глаз медленно капали слезы. Я даже не заметила как я уснула. Помню только, что воображение рисовало сказочные картины счастья с Орлеанским. Imagination idiote. Проснувшись утром, моя постель пустовала, а тело адски болело, особенно сзади. Каким же он был лицемерным ублюдком - он мог мне изменять, а если я просто с кем-то поговорю, то это скандал. Конечно в этот раз было кошмарнее, чем тогда в Венеции, когда он мне за красноречивый взгляд гондольера отвесил такую пощечину, что я думала останусь без зуба, но нет. Уродовать он никогда бы не стал. Хотя в тот раз в зеркале я увидела “красавицу” - засосы на шее вместе с кровоподтеком на губе, мои синие запястья от веревки… лучшая ночь с любящим мужем. Пока меня приводили в порядок, ко мне зашла служанка и отдала письмо. От Орлеанского. Как же я не хотела его открывать и в то же время хотела. Тяжело вздохнув и набравшись мужественности, я всё же открыла письмо. “Mon amour aux yeux verts, Проснувшись сегодня, было ощущение, что то, что было на балу какой-то страшный сон, ночной кошмар, но увы. Это реальность. Я так ждал нашей встречи и так боялся… Похоже, что не зря. С тех пор как ты появилась в моей жизни, я как будто очнулся от затяжного сна, как будто ожил. Я хотел жить, потому что мог смотреть в твои глаза, любоваться тем, как ты улыбаешься мне. Одна мысль о том, что ты ждешь меня, придавала мне силы воевать и желание вернуться. Вернуться, чтобы тебя снова сжать в своих объятиях и наверстать все ночи проведенные порознь. А теперь ощущение что всё зря… Прости меня, что я не уберег тебя от своего брата и интриг де Ментенон. Я всегда себя буду корить за это. Теперь ты жена моего любовника, который не предназначен для такого высокого чувства как любовь. Я знаю как он жесток с тобой, я чувствую это. Наверное, он опять тебя обидел, и ты вчера плакала. Как бы я хотел тебя уберечь от него, чтобы ты никогда не плакала и не страдала от его рук. У вас даже дочь родилась - красавица… Видел ее мельком, когда слуги переодевали ее. Как же я хотел, чтобы она была моей дочерью… но, видимо, этому не бывать. Если тебе от этого станет легче, то не волнуйся, я не обижен на тебя, наоборот как любил, так и люблю. Наверное, даже сильнее, чем было. Но я не пойму, за что была такая оглушающая пощечина от судьбы сведя нас вместе на балу? Чтобы снова разлучить? Сколько нам еще надо с тобой страдать, чтобы наконец-то быть вместе? Я не могу ответить, да и ты навряд ли. Я больше всего боялся этого твоего холодного взгляда на меня и этот кошмар случился. Зеленые глаза, которые всегда на меня смотрели с таким теплом, любовью и обожанием вдруг стали свинцово-серыми, вонзились в меня острее чем нож, или шпага и разорвали мое сердце и душу в клочья. Я понимаю, ты делала всё, чтобы разлюбить меня поэтому ты меня ранила, оттолкнула меня. Если мне было больно только от слов, то я не представляю какую войну внутри себя пережила ты. Как бы я хотел, чтобы ты никогда этого не испытывала. Я должен принять твои границы по отношению ко мне. Я не хочу, но должен, опять же, из-за любви к тебе. Прежде, чем я тебя оставлю, прошу, скажи, могу ли я рассчитывать на чудо и как-то вернуть тебя? Есть ли хоть какой-то способ? Хотя, кого я обманываю… Я исчезну и больше никогда не причиню тебе боли. Не волнуйся, со мной будет всё хорошо, глупостей творить не буду. Перед тем как я попрощаюсь, знай, я буду помнить. Буду помнить твою ласку, нежность… которые ты мне дарила безвозмездно. Нашу первую ночь, наши разговоры, твои поцелуи и то как ты меня любила. Наверное, никто так меня не сможет больше любить, как ты. Теперь я должен тебя отпустить и перестать тебя обременять своей печалью и тоской по тебе. Но я всё ещё буду таить надежду, что ты ко мне вернешься и снова разрешишь мне быть с тобой. Знай, на мою помощь ты всегда сможешь рассчитывать, как и на защиту. Теперь, с тяжестью в сердце и хрупкой надеждой в душе, я тебя отпускаю, Mon trésor caché. Toujours dévoué à toi Philippe.” – Вышли все вон! – выкрикнула я и дождавшись, когда осталась одна заплакала навзрыд. Казалось, от такой боли можно умереть. Чувство, будто тебя режут и сжигают изнутри, хочется исцарапать себя, чтобы хоть как-то это заглушить. В тот миг я прокляла день, когда встретила и полюбила Филиппа. Та боль которую испытывала я, казалось была хуже, чем во время свадьбы с шевалье. Взяв подушку с кровати я кричала в нее от боли. Скорее, я плакала потому что понимала, что сама всё разрушила. Окончательно. А надо как-то жить дальше. Как-то пытаться полюбить ненавистного мне человека. Читатель, не надо меня осуждать, может нравы твоего времени изменились, но тогда, какой муж дан, такого любить и надо было. С вершины лет я понимаю, что я ждала того момента, когда смогу оттолкнуть супруга от себя, а пока… Мои мысли прервал ввалившийся в покои шевалье: – Ну и ну. Ужасный у тебя видок, – усмехнулся супруг. – Благодарю, ты как всегда любезен и нежен со мной, – съязвила я. – Нас позвали на ужин сегодня. Приедут какие-то важные люди из Италии, король хочет нашу чету тоже видеть, поэтому будь добра, перестань лить слёзы и приведи себя в порядок. – Какие люди? – Я что, знаю?! – воскликнул де Лоррен. – На ужине и узнаем. – Хорошо, я поняла тебя. Надену своё лучшее платье – То-то же. И украшение, что я подарил тебе на свадьбу. Оставшийся вечер, я пыталась снять отек с лица и приводила себя в порядок.