Des souvenirs d'amour

Всё стало рутиной. Герцогине периодически перепадало внимание от Филиппа, а тот обращал внимание на нее после меня. Но когда он уставал от нас с ней, то тогда находил отдых в объятиях шевалье де Лоррена. С де Лорреном, не сговариваясь, мы практически поделили дни/недели, когда нас навещал Филипп. Хах. Ладно де Лоррен, ему не приходилось делить Филиппа еще с Елизаветой. Точнее… любовь мужчины к мужчине - это одно чувство, а когда тебе приходиться любовника делить с еще одной женщиной, особенно когда она жена.. Невыносимо.  На утро после нашей совместной ночи я обычно получала либо роскошный букет, либо украшения, либо жалованье… Это проституция? Если да, то является ли это продажей тела, при условии, что вы друг-друга любите? Я не получала одного. Всё это обязательно сопровождалось любовной запиской, коих скопилась уже гора. У меня не поднималась рука уничтожить, как будто мне нужно было еще письменное доказательство, напоминание его любви ко мне. Человек - животное ненасытное, ему всегда всего мало. Вот и мне было мало подарков, писем, я хотела просыпаться с ним. Мне нужен был он, а не все эти камушки и цветочки. Это безумие, это помешательство! Моя зависимость от него росла с каждым разом и казалось не знала границ.  Однако, терпение де Лоррена заканчивалось. Мне пришлось стать невольной свидетельницей разговора де Лоррена и герцогини Орлеанской. Застав их вместе, я спряталась за колонной.  – Дорогая моя Лизелотта, нам надо поговорить.  – Какие речи, шевалье, я слушаю,  – Видите ли… – мялся шевалье, явно пытаясь подобрать слова. – Мне кажется, нам изменяют… – В каком плане? О чем ты говоришь, – недоумевала герцогиня. – Филипп, точнее Его Величество, кажется, заинтересовался одной из Ваших фрейлин… – О боже, твои подозрения беспочвенны, – перебив, парировала Елизавета.  – Моя дорогая, я не договорил… – Я даже слушать не хочу. Я знаю, на кого ты намекаешь. Моя фрейлина - самая преданная мне подруга. Она не стала бы.  – Поверьте, я лично видел… – его голос выражал уверенность. – Тебе приснилось. – Ваше Величество, откройте глаза. Почему Филипп стал с Вами чаще спать? – продолжал настаивать шевалье. – В наших отношениях не всё стабильно, тебе ли не знать. И да. Не забывайся. – По голосу было слышно, что герцогиня Орлеанская была на пределе и кипела от гнева. – Простите меня… но я просто хочу Вас предупредить. Ваш враг ближе к Вам, чем вы думаете.  – Ты просто ревнивый идиот! Она ни за что бы меня так не предала! Она хорошая, приличная юная madame. Именно она мне подставляла плечо, когда я так нуждалась! – уже срывалась на крик герцогиня. – Правда очень горькая, я это понимаю. Но прошу, поверьте мне, они спят… – не унимался шевалье. – Значит так. Я устала от твоих бредней. Прошу, покинь покои, – понемногу успокаивала голос герцогиня.  – Я найду такие доказательства, что Вам придется мне поверить. Я Вас предупредил.  – Не трожь девочку! – прошипела Елизавета. – Ты в шаге от очередной высылки. – Я вас понял. Прошу прощения, – Поклонившись, шевалье вышел из покоев Ее Величества и со всей дури хлопнул дверью. Я тихо вздрогнула за колонной и, кажется, перестала даже дышать. Вскинув руки к потолку коридора, от всего сердца с придыханием де Лоррен констатировал: - Непробиваемая дура! - и пошагал по своим делам. Черт, он зашел слишком далеко… не ожидала… Но одно было ясно, Герцогиня была на моей стороне. А это уже гарантировало победу над нашим общим неприятелем. Как Филипп и говорил, сначала ты работаешь на репутацию, а потом репутация работает на тебя.  Хах, мой дорогой читатель, давай я тебя посвящу немного в версальские интриги! Было принято, что де Монтеспан, я и принцесса Пфальцская искренне не принимаем в свои круги сухофрукт короля. Во-первых, до реформы она была протестанткой. Во-вторых, прошлое ее мутное. В-третьих… бесила ее показательная святость, непорочность и душность. Мы ее избегали в салонах ровно до тех пор, пока не стало ясно, что король всё же увлекся этой де Ментенон в серьёз. Я попеременно успокаивала Атенаис, поддерживала оборону с принцессой Пфальцской и избегала общения с этой воблой. Причина была проста. Она решила стать местной maman, которая подкладывала под короля версальских фрейлин, но только на одну ночь - больше сердце воблы не выдерживало. После ночи, обычно юные мадемуазели быстро покидали дворец. Насовсем. Сама наблядовалась, теперь решила стать святой. Сюр. Меня она давно планировала подложить под короля. Я молода, красива, а что еще немаловажно, за счет меня, король мог еще раз утереть нос и унизить своего младшего брата. Немалую роль сыграл мой интеллект и характер. То что король любил, что его мясо не только привлекательно внешне, но и образовано.  Так к чему я это все веду... Ах да! Маркиза де Ментенон, как только обрела тыл со стороны Луи, который бросался на каждого, кто мог криво посмотреть в сторону воблы, стала мстить. Если по-настоящему хочешь задеть женщину - обидь ее ребенка. Так гласила давняя поговорка.  Лизелотта была самой настоящей львицей, защищающей своё чадо. Пока де Ментенон не решила ударить в больное место. Увезти юного принца из дворца. Зрела эта мысль давно, но делали скидки на то что, Елизавета супруга Филиппа, а раз король позволяет даже своих внебрачных детей оставлять при дворе, то и им можно. В душе, конечно же, де Ментенон завидовала и Атенаис, и герцогине, что у них есть дети, а она с ними только нянчится. Но тут де Ментенон стала всё более нагло продвигать мысль королю и дворецкому Версаля (который был его надежным советником), что ребенка надо изъять и выслать в одно из имений Герцога Орлеанского. Я старалась как могла парировать и отодвигать это решение, если вдруг оказывалась невольной свидетельницей разговора.. После очередной ночи с Филиппом, я больше не могла молчать о судьбе юного принца и откладывать разговор.  – Ты слышал, что над юным герцогом сгустились тучи? – тихо проговорила я расположившись на груди своего любовника, после очередного divertissement.  – Ты о чем? – нежно поглаживал мои волосы Филипп. Казалось, он вообще не придал значение моим словам. После секса он всегда становился расслабленным и ленивым. – О том, что мадам де Ментенон хочет выслать юного Александра из дворца… – я аккуратно водила пальцем по груди любовника.  – Что? Что она о себе возомнила? – я почувствовала, как его тело напряглось, но голос его все равно был ленивым.  – Не знаю, но король и Бонтан активно поддержали ее идею, – я нежно коснулась губами его груди. Филипп вздохнул и спустя время продолжил: – Вообще, по-честному, они правы. Версаль развращает… детям тут не место.  – Но как это возможно - отобрать дитя у матери. Тем более такого малыша… – подскочила я, чтобы взглянуть в глаза Филиппа. Я пыталась разглядеть в его взгляде хоть малейшую озабоченность ситуацией. – Таков закон и этикет, – вздохнул Филипп.  – Но ты же можешь на это повлиять. Ты можешь приструнить и де Ментенон, и Бонтана. – Могу, а мне оно надо? – в его взгляде читалась насмешка? Хамство? Жестокость? – Ты жесток… –тихо произнесла я. – Нельзя же так с женщиной, которая родила тебе ребенка… – Малышка, мне наследник нужен только для продолжения своей династии. А то как он будет расти и с кем… меня мало волнует, – он встал, как будто призывая к окончания этого диалога, и прошелся нагим к столику, где стоял графин с вином. Чувствовалось, что поднятая тема его раздражает. – Да и вообще, ты видимо забыла, что меня женили против моей воли. Брату так надо было. – Но старших дочерей ты же любишь, – недоумевала я. – Потому что Генриетта, упокой господь ее душу, меня привлекала как партнер, а эта, – он отпил из своего бокала, воздерживаясь от слишком уж резких слов. – Тебе налить? – Да пожалуй… – я закуталась в одеяло. – Получается мужчина любит детей, только если они от любимой женщины? – в какой-то степени мой взгляд показался мне даже обиженным. – Совершенно верно, – он подал мне наполненный бокал. – Мы можем успокоить  Лизелотту и сами сопроводить сына в поместье… Я как раз там давно не был. – Это не будет ли жестоко? Все и так шепчуться про нас и наш роман. Более того, флирт на балах стал менее скрытным, – я все всматривалась в его глаза. – Так выпьем же за это, – он усмехнулся и поднес бокал. – Ты ее не жалеешь, – все не успокаивалась я, говоря с откровенным упреком. Мы чокнулась с ним бокалами.  – Как и ты, – он отпил из бокала. – Или ты решила, что ты лучше меня к ней относишься? Гуляя с ней, сплетничая, успокаивая после наших с ней ссор, а сама трахаешься со мной периодически. Я хотя бы не скрываю, что я ей не верен.  – Ты меня сейчас обижаешь, – моё сердце пропустило удар.  – Я просто хочу напомнить, что мы в одной лодке и не надо из себя строить защитницу. Достала эта лицемерность. Один я виноват всегда, – он осушил залпом бокал и лег обратно ко мне в постель. Его слова были остры как ножи. Я отсела от него. Взглянув на меня он вздохнул и открыл объятия: – Прости меня. Я погорячился. Иди ко мне, – и я, как преданная собачка, сразу же прильнула к его груди снова. Он продолжил: – Меня тоже вся эта ситуация напрягает… я могу только пообещать Лизелотте, что под твоим присмотром мы довезем принца и передадим его в руки гувернанток, – он прислонил свои губы к моему затылку.  – Не хотела бы быть на ее месте… – пробубнила я. – Ты и не будешь. Я не знаю, что должно произойти, чтобы я охладел к тебе, Mon trésor caché… более того, ты так переживаешь за чувства моей супруги, но при этом, тебе всё равно на Филиппа… более того, ты с ним не менее жестока. Он тоже человек и у него есть чувства, – гладя меня по волосам, Филипп практически мурлыкал мне на ухо в то же самое время в его словах слышались нотки нотаций.   – Филипп заслужил, а она… – Как-то несправедливо, малышка, – парировал Филипп. – Я знаю, – я тяжело вздохнула и зарылась носом в его грудь.  Буквально через пару дней, настал тот злосчастный день, когда суждено было забрать у герцогини сына. Карета, люди и мы с герцогом были уже готовы. Как назло, Елизавета еще и простудилась поэтому она априори не могла поехать с сыном. Она должна была остаться в Версале. Вместе с Бонтаном мы вошли в покои принцессы Пфальцской. Заметив нас, она моментально всё поняла:  – Нет, – стала закрывать она сына собой. – Мне очень жаль, Госпожа, – начал Бонтан, – но детям не место в Версале. – Вы не посмеете… я не отдам!!! – стража двинулась к ней. Она стала их отталкивать и колотить, было видно, как она всеми силами защищала сына и не хотела его отдавать.  Наблюдая за этой картиной, мои сердце и душа обливались кровью, я была готова кинуться помогать Елизавете защищать бедное дитя. Как будто прочитав мои мысли, Филипп схватил меня за руку и крепко сжал, предотвращая от помощи. Решение уже было принято. – Лизелотта, я прослежу за тем, чтобы наш сын был доставлен в целости, – пытался убедить ее Филипп. Ему тоже было тяжело. Как бы он не относился к своей супруге, но он чувствовал ее боль, в отличае от своего брата, его эмпатия губила его. Он тяжело переживал боль и страдания близких ему людей. А супруга, как-никак, была близка ему… – Филипп! Прекрати! Заставь их прекратить! Я не отдам его! Моё дитя! – кричала герцогиня обливаясь слезами, а вместе с ней кричал и юный принц, как будто знающий, что его с матерью разлучают.  – Дорогая, ты сама знаешь правила этого чертового дворца, – он подошел и прижал ее к себе. – Он будет не один, а со мной и твоей самой ближайшей фрейлиной…- он прижал ее к себе. – Забирая его, вы забираете моё сердце… – плача и, совсем обмякнув от бессилия, произнесла герцогиня. Мне вручили не унимающегося ребенка и я направилась к выходу. Отойдя от покоев герцогини, я с плачущим Людовиком-Александром прислонилась к стене и сама еле сдерживалась от того чтобы не разрыдаться вместе с ним. Мне всё жгло внутри от боли и от отвращения от себя самой. Из-за этой чертовой мадам де Ментенон я стала участницей бесчеловечной сцены, чуть ли не самим палачом. Если мне тогда было ее жалко, то еще большее осознание меня настигло, когда у меня свои дети появились. Это же какой кошмар переживали дитя и мать, когда их разлучали? Читатель, ты возможно подумаешь, что ребенок в возрасте полугода ничего не может чувствовать, а я тебе сразу возражу. Дети всё чувствуют и понимают. Прикусив свою губу до боли, почти до крови, я принялась успокаивать и пытаться убаюкать принца. Качая и пытаясь завлечь его, я пыталась отвлечь себя и вопреки всему, прежде всего, убедить малыша, что всё будет хорошо. Но как у него может быть все хорошо, если его так бесчеловечно отобрали.  Прижав к себе измученное плачем дитя, я забралась в карету. Пока Филиппа не было, в карету села кормилица и принялась своей грудью успокаивать горюющего юного герцога.  Сама же я позволила себе проронить пару слезинок взглянув из кареты на дворец. Такой чарующий дворец оказался таким жестоким и безжалостным местом… Мне было жалко всех участников этого события.  Спустя время, к карете подошли, опухшая от слез, Герцогиня и герцог, поддерживающий ее, нежно обнимающий, и… де Ментенон? Как у этой женщины хватило наглости еще прийти к карете? Проводить? Вздор! Эта женщина последняя сволочь в Версале, даже шевалье был гораздо благороднее этой… Зла не хватает. Быстро стерев слезы, я натянула улыбку, чтобы хоть как-то сгладить эту драму. Герцогиня взглянула на меня с немым вопросом “как он?”. Я смогла лишь уверенно кивнуть и понимающе улыбнуться ей. Я обещаю, с ним всё будет хорошо. Так, я пыталась мысленно заверить Её величество.  Малыш тихо посапывал в своей люльке, лишь иногда его глаза, с еще мокрыми ресницами, подрагивали. Надеюсь, ему снилась мама.  Спустя время, в карету сел и Филипп. Он лишь мельком взглянул на сына и постучал кучеру, чтобы тот наконец тронулся.  Мы долго ехали молча, я не могла начать разговор. Я просто не знала с чего. Но Филипп перенял инициативу: – Ты тоже плакала? – внимательно стал всматриваться в моё лицо герцог.  Я лишь нашла силы кивнуть, слишком это всё было болезненно свежо и чтобы не заплакать, лишь вновь закусила губу. На его вопрос я смогла лишь кивнуть и выдержав паузу, я всё же решила продолжить дискуссию. – Может я, конечно, слишком изнежена, но для меня это дикость, когда я смотрю на этого малыша и понимаю, что его варварски отобрали от матери, – я глубоко вздохнула и потом продолжила. – Какие бы законы и этикет не были бы, это неправильно. Да, дети часто умирают и нельзя допустить, чтобы женщина привязалась к ребенку. Да, задача женщины родить и как можно больше, но а как же чувства? Она же мать, это часть ее сердца…  Филипп на меня очень внимательно смотрел изучая мои эмоции, фразы, интонацию. Он не спешил прерывать мой монолог. – Я сейчас думаю, а как бы я поступила? Вот если бы я родила, в Версале, моего ребенка точно также бы отобрали... я бы, наверное, умерла на месте, – тут я наконец-то перевела взгляд из окна кареты на Филиппа.  – У тебя бы не отобрали… – перебил меня герцог. – Хах? С чего? Если с твоим ребенком так поступили, то я что? Я же так, просто, при дворе. Сегодня я есть, завтра нет, а послезавтра уже никто и не вспомнит, – горько усмехнулась я всё также пронзительно смотря ему в глаза. – Я бы не позволил, – всё пытался возразить мне Филипп. – Всё что касается тебя… с тобой будет все по-другому. Я обещаю, – он приблизился ко мне и взял в свои руки мои при этом не сводя с меня взгляд. Можно было подумать, ради меня он пойдет против всех…  И тогда был момент, либо разжечь конфликт, либо всё смягчить. Чтобы не нагнетать я просто поджала губы. Вздохнув, я продолжила: – Но, стоит отметить, что хотя бы малыш в надежных руках - на последних словах проснулся юный герцог. С расстояния, старший герцог Орлеанский взглянул на сына: – А что он хочет? – слегка нахмурился принц. – Я думаю, он просто проснулся-улыбнувшись сказала я. – Иди ко мне, – я аккуратно взяла малыша в руки. – Я смотрю на него... сразу вижу твои черты, – переведя взгляд с Александра я кокетливо взглянула на Филиппа. – Такие благородные, красивые. Ох уж эти небесно-голубые глаза, – хихикнув, я прикусила губу и снова игриво посмотрела на Филиппа.. Взгляд Филиппа поменялся на более шаловливый. – Я же правильно понимаю, мадемуазель, что Вы начинаете заигрывать со мной?- усмехнувшись, он слегка откинулся и принял более расслабленную позу. – Что Вы, Герцог! В моих словах ни единого неприличного умысла. Просто хотела подчеркнуть красоту Ваших голубых глаз, – хитро посмотрев на него, я продолжила играть с сыном своего любовника. – Значит, глаз… – он облизнул край губы и нахально перевел взгляд на мою грудь. – А мне в Вас нравятся не только глаза, – в его глазах уже начинал плясать пошлый огонь. – Да и вообще, разве не Вы ввели правило, что когда я наедине с Вами, наши социальные положения стираются, – уже более дерзко я посмотрела на своего любовника. – Вот же чертовка, моим же оружием, – усмехнулся герцог, – Я думаю Александра надо отдать гувернанткам, они должны поухаживать за моим сыном… – он постучал кучеру и тот стал останавливать повозку. Остановившись, герцог вышел из кареты, а я аккуратно передала ребенка в его руки.  – Справитесь? – посмотрела я в глаза Филиппа. – Сомневаешься во мне? В человеке, который управляет королевской армией? – он усмехнулся и понес ребенка в карету ехавшую позади нас.  Спустя время он вернулся и постучал кучеру, чтобы тот возобновил путь, после чего пересел ко мне ближе.  – Не хотелось при ребенке, – он взял мой подбородок, повернул к себе и впился в губы.  Как, вот как этот человек мог заставить тебя забыть обо всех переживаниях одним своим поцелуем? Не буду скрывать, что от нежности и напора его губ я таяла, а время просто замерло для меня. Немного отстранившись от меня, он произнес: – Не могу поверить, что два дня я проведу только с тобой ни от кого не скрываясь… – прижался он своим лбом к моему и стал поглаживать мою щеку. – А еще я помню свой должок перед тобой, – произнес он хриплым голосом мне на ухо и поцеловал мою шею на что в ответ я тихо простонала.  Неожиданно для меня он опустился на колени передо мной. – Что ты делаешь… – конечно я понимала, что он собирался сделать, но глупый вопрос всё же соскользнул с моих губ. – Расставь свои прекрасные ноги и наслаждайся моей благодарностью, – он легким движением задрал юбку моего платья, которую я перехватила и расставил мои ноги неприлично шире.  Дыхание ушло из груди, а внутри всё стало щекотать от ожидания ласк умелым языком герцога. Он стал не спеша целовать внутреннюю часть бедра, то нежно целуя, то прикусывая, то и вовсе щекоча языком. Вторую ногу он тоже без внимания не оставлял. Однако тело уже требовало знакомых ласк чувствительной точки женского тела. Но герцог не спешил: то он как бы невзначай проводил вдоль вагины своим языком, то снова возвращался к внутренней стороне бедра. – Филипп, молю… – уже стонала я – Даже не дашь мне поиграть с тобой?- усмехнувшись он стал проходиться пальцем вдоль всей моей вагины то раздвигая пальцами малые губы, то вводя один палец во внутрь. – Но если ты меня прямо умоляешь, – он стал двигать активнее пальцем. – Mange-moi déjà, – я закинула голову назад и сжала край юбки сильнее. – Как я могу отказать, когда ты так просишь, – он вынул палец и тут же прильнул к моему клитору. Не сдержавшись я громко простонала и опустила одну руку на его голову. То что творил его язык - невозможно описать. Он вырисовывал какие-то дикие и безумные узоры. Игры языком сменялись посасыванием моей точки, но самые безумные ощущения настигли, когда он стал вводить свои пальцы и двигать ими внутри меня.  Я не могла держаться долго и вскоре волна дикого и мощного оргазма накрыла меня, сопроводив это громким и пошлым стоном слетевшим с моих губ. Почувствовав, что я кончила, Филипп еще сильнее прижался и активнее стал двигать своими пальцами. Из-за гиперстимуляции я стала отталкивать его от себя, почти срываясь на крик. Прекратив свои пытки он отстранился и облизнулся. – Слаще любой конфеты, – усмехнувшись он вытер рукой с нижней части своего лица мои соки.  – А что же дальше? Мне мало… – тяжело дыша произнесла я. – А дальше мы продолжим в моих покоях, которые станут нашими, – он погладил меня по щеке. – Ненасытная моя девочка, – я прикрыла глаза от его щемящей нежности. Каждая клеточка тела агрессивно реагировала на его прикосновения. – А также ласковая, как кошка. – Мяу, – прикусив губу, игриво посмотрела на него. – А еще такая же своенравная... Преданная и покорная только одному, – он огладил мои губы своим большим пальцем. – Почему все женщины, умелые, зрелые, не могли меня заинтересовать так как ты... юная, наивная, – он всё всматривался в мои глаза пытаясь найти ответ на свои размышления. – Даже Генриетта просто меркнет перед тобой... – Всё потому что я знаю, чего ты хочешь, как ты хочешь и я могу это всё дать...- глядя ему в глаза, я нежно поцеловала подушечку его большого пальца и немного взяла её в рот. Ему нравилось, когда я играла с его пальцами, или целовала его руку показывая полную преданность и покорность.  – Дождись, когда мы приедем и я тебя не выпущу из кровати до утра, – он соскользнул рукой по шее и к груди. – А после завтрака, я опять с тобой запрусь – А сил хватит? – хихикнула я посмотрев уже с вызовом слегка прищурив глаза. – Главное чтобы у тебя хватило… ты еще не знаешь, какие оргии проходили в Сен-Клу.  – Со мной все твои оргии покажутся смертной скукой, – положив руку на его пах произнесла я. – Кстати, я заказала новое мужское платье...  а еще я хочу попробовать еще кое-что, что считается грехом… – своё желание я произнесла ему на ухо, и сжав его уже приподнятый член прикусила мочку уха. – Кто же тебе все эти грязные идеи подсказал, – он прикрыл глаза и тяжело вздохнул. – Самая опытная фаворитка короля… – я стала нежно касаться губами его шеи. Отстранившись, взяв кусочек ткани своей перчатки, я стянула ее с руки. – Монтеспан превращает моего невинного ангела в падшего… – я стала расстегивать его штаны. Моя рука схватила уже каменный стояк герцога. – Для тебя я могу быть нежным ангелом, с которым ты можешь делать, что душе вздумается. А также стать демоном, который воплотит все твои грязные желания и заставит тебя гореть в адском пламени похоти… – прикусив его нежную кожу на шее, я посильнее сжала его член и чуть ускорила руку. – Зря ты мне это сказала, – уже стоная промолвил Филипп. – Просто представь, то я нежная и ласковая с тобой и занимающаяся чистой и искренней любовью. И только по одному твоему приказу, я стану самой грязной шлюхой, которая не откажет тебе ни в чем... которую можно даже разделить с твоим миньоном... – Что же ты делаешь, – его дыхание участилось, что означало, что его оргазм уже близок.  – Только представь, тебя будут удовлетворять двое твоих самых желанных любовника... меня можно будет baiser не жалея и просить обо всём... а потом испачкать меня своим семенем… –как только я закончила предложение Герцог сразу же излился мне в руку. – Черт! – вымученно простонав, Филипп попытался привести дыхание в норму. Смотря ему в глаза, я поднесла руку с его семенем ко рту и стала облизывать ее. – Знаешь, ты тоже очень вкусный, – хихикнув я облизала губы. – Pute! – усмехнулся герцог и принялся вытирать себя платком.  Очень вскоре мы прибыли в имение герцога и стали обустраиваться.  –Ты на самом деле не шутил, про то что мы будем жить вместе?! – воскликнула я видя, как мои вещи несут в его покои. – Нет, не шутил, – с полным ощущением что “так и должно быть” произнес герцог. – А доносы? Версаль быстро узнает про наш двухдневный роман.  – Пускай попробуют. Языки вырву, – медленно прогуливаясь по дворцу, Филипп продолжил: – Я хочу просыпаться и засыпать с тобой, хотя бы эти пару дней. Могу заверить, моё ложе очень удобное. – И не только ложе, – тихо пробубнила я. – Если тебе не понравится, твоим матрацем могу стать я, – улыбнувшись он обнял меня. – Даже не знаю… будет ли мне уютно там... – Почему? – Там же лежало много людей, – я игриво прикусила губу. – И это должно стать помехой? Я пожала плечами, оставляя Филиппа без ясного ответа. Стоило отметить, что покои герцога Орлеанского были обставлены с тончайшим чувством стиля, но и не избегая пафоса и королевского шика. Из покоев вид открывался на фонтан и красивые луга. Сен-Клу мне казался гораздо уютнее и милее, чем Версаль. Да, Версаль - это сбор всех сливок общества и центр жизни, но Сен-Клу, несмотря на все дьявольские похотливые вечера, был спокойнее… здесь не надо было бороться за жизнь. Пока я любовалась видом из окна, Филипп подошел сзади и нежно обнял обвив мой стан руками.   – А теперь представь, как мы будем любоваться этим видом утром, – он положил подбородок на моё плечо и продолжил. – Будем выходить на террасу, пить кофе… а потом я снова уложу тебя в кровать и не выпущу до обеда, – он нежно поцеловал меня в шею и прикусил губами кожу. Отстранившись, место укуса слегка пылало, а по телу прошлись мурашки.  – А какие дальнейшие действия сейчас? – я развернулась к нему, обвив руками его шею. – Ну, мы можем для начала принять ванну вдвоем. Потом пообедать, тоже вместе. А потом… – А потом проведем ночь, конечно же, вместе, – хихикнув перебила я и прикусила губу, глядя в его глаза. Невозможно было поверить своему счастью. – Как же ты быстро схватываешь, – счастливо засмеялся Филипп, даже слегка стесняясь. – Это будут самые лучшие пару дней, – он прижался своим лбом к моему и вместе со мной прикрыл глаза.  – Тогда, может, приступим к первому пункту? – слегка исподлобья я взглянула снова на него.  – Ванна уже готовится…пока предлагаю раздеть тебя, а потом ты разденешь меня, – его взгляд начал бегать по моему лицу, шее, груди.. – Позволь я сначала распущу волос, – слегка отстранившись, я запустила руки в свои волосы.  Он как будто замер и заворожился моими действиями. Когда я вытащила все заколки державшие прическу, то слегка распушила волосы руками. Мои волосы легли красивыми кудрями мне на плечи, после чего я хихикнула.  – Ты во мне дыру прожжешь, милый, – я залилась игривым смехом от того, как терялся герцог, когда любовался мной. – Ты сама не представляешь, как ты красива, – немного смущаясь смог промолвить герцог. – Эти зелёные глаза когда-нибудь сведут меня с ума…– он подошел ближе и огладил мою талию руками.  – Далее по плану ты снимаешь с меня платье? –  хитро прищурившись я посмотрела на него. – Да, не будем отклоняться от него. –  усмехнувшись, он принялся распускать спереди шнуровку верхнего платья. Он даже раздевать умел красиво. Распустив тугую шнуровку, он помог мне его снять. – Такое тело как у тебя нельзя скрывать под одеждой…– он принялся распускать шнуровку корсета. Он знал, что его надо снимать постепенно, чтобы не было больно. Снявши его я наконец вздохнула полной грудью.  – Я была бы счастлива не носить эту адскую конструкцию–  от приятных ощущений свободы, по телу прошлись мурашки и сквозь ткань нижней рубашки стали видны затвердевшие соски. Филипп не смог удержаться и нежно, почти невесомо огладил мою грудь. Прикрыв глаза, я прикусила нижнюю губу. Вслед за корсетом, на полу также оказались нижние юбки и нижняя рубашка.  Опустившись передо мной на колени, он принялся аккуратно целовать мой живот, а его руки то скользили вдоль моих ног, то оглаживали и сжимали бедра.  Слегка отстранившись он прошелся руками вверх по моей правой ноге и поставил ее себе на ляжку. Зацепив пальцами край чулка, он стал стягивать его параллельно оглаживая ее. Стянув, он откинул его в сторону. Сначала он поцеловал моё колено, потом перед ляжки, а далее проследовал к внутренней стороне бедра. Я уже не сдерживала свои томные вздохи и для лучшей уверенности уперлась руками в его плечи. Потом он проделал всё тоже самое с другой ногой, однако, он стал покусывать внутреннюю часть бедра и игриво лизнул лоно. Отстранившись он с усмешкой взглянул на меня. – Ммм, что же ты творишь –  простонала я. – Я же могу и не сдержаться..–  -Придется потерпеть, поскольку основное веселье у нас будет дальше...- но Филипп, опять приблизился и лизнул игриво. Я его стала отталкивать руками, от чего он засмеялся. – Всё-всё, больше не буду, – усмехнувшись, он встал с колен и поравнялся со мной. – Любишь же ты себя мучать, –  усмехнулась я и обвила руками его шею. – В этом тоже есть, своего рода, удовольствие. Чем дольше терпишь, тем слаще наслаждение, –  он стал нежно водить руками по моему телу, оглаживая и сжимая его. В это же время, его губы стали нежно касаться моей шеи.  – Теперь я хочу раскрыть свой подарок, –  тихо выдохнув почти промурлыкала я.  – Никому бы не пожелал такого подарка, – усмехнувшись Филипп отстранился и раскрыл руки. – Я в твоем распоряжении. – Может ты моё наказание, а может действительно подарок, – я обошла его сзади и стала стягивать его камзол. Откинув его на кровать, я не смогла сдержать свои руки и приласкала его плечи. – Ты для меня прекрасен в одежде, но особенно ты мне нравишься без нее, – шепнула я ему на ухо и прикусила его мочку уха.  – Продолжай, –  выдохнул герцог.  Обойдя его я предстала перед ним. Следующим на очереди оказалось жабо: – Вот и бантик с подарка снялся, –  хихикнув я огладила его грудь и принялась расстегивать жилет.  – Пусть будет так, –  взгляд его с каждой минутой становился все похотливее.  – Ваше Величество, что с Вашим взглядом? –  сняв рубашку, я опустилась на колени перед ним. Прежде чем начать снимать штаны, я водила руками по его ногам, уже напряженный член и бедра.  – Ох, одна юная мадемуазель не дает покоя ни мне, ни моей фантазии.  – Какая она, –  сжавши слегка его стояк, я принялась расстегивать пуговицы его штанов.  – Ночью я ее накажу, задница будет красной, –  громко выдохнул герцог.  – Действительно, стоит преподать ей урок, – он помог мне снять с него штаны. Перед моим лицом красовался уже во всю стоявший член.  – Твой план можно скорректировать? –  взглянув на него снизу вверх, я обхватила одной рукой его член и стала слегка двигать ею. – Ладно, легкие изменения я приму, – он приласкал своей ладонью мою щёку.  – Правда? Вы мне позволите, Ваше Величество?–  всё также преданно смотря ему глаза я прикусила губу и приблизила свой рот к головке его члена. Не дожидаясь ответа, я приоткрыла рот и высунув язык лизнула головку, слегка вбирая ее в рот. Отстранившись я облизнула губы, на которых оставался солоноватый привкус его естественной смазки.  – Как я могу тебе отказать, –  его взгляд уже был затуманен похотью. Он запустил свою руку мне в волосы и слегка сжавши, приблизил мою голову к своему члену. Подчиняясь его немому приказу, я взяла головку в рот и стала активно ласкать ее своим ртом и оглаживать руками его бедра.  Филипп принялся стонать от ловкости моего рта и сжимая мои волосы сильнее, стал задавать темп, которому я должна следовать. Но вдруг он остановил мою голову и произнес: – А теперь открой широко рот и расслабь горло. Глаза на меня, – я подчинилась ему и герцог принялся двигаться сам сжимая мои волосы и фиксируя голову. Он закинул назад голову в удовольствии и ускорил темп. С моего рта лились просто реки слюны, а из глаз - слез, но я не отвела взгляд. Наоборот, старалась изо всех сил покорно смотреть в глаза своему любовнику. Взглянув на меня он еще немного ускорился и вынув из моего рта свой член принялся доводить себя рукой. – Подставь грудь, –  я немедленно сделала как он просил и он кончил мне обильно на грудь. Тяжело дыша, он приоткрыл рот и усмехнулся. Он погладил меня одобрительно по щеке и огладил большим пальцем мои губы, стирая слюни. – Хорошая, очень хорошая девочка… Теперь тебя точно надо отмыть,  –  он помог мне встать с колен и придержал, поскольку ноги не слушались от того что затекли.  Поставив меня на едва держащиеся ноги, он взял с кровати свой халат и накинув его подошел ко мне: – Я так понимаю, ты не дойдешь до ванной. – Я справлюсь, – я попыталась сделать шаг, однако чуть не свалилась. Ноги дрожали от возбуждения и нереализованного оргазма. – Я вижу, –  он взял меня на руки и понес в ванную. – Прямо как настоящий принц, –  хихикнула я держась за его шею. – Сейчас уроню…–  – Шучу-шучу, –  усмехнулась я. Придя в ванную, перед нами предстала большая ванна в форме шестиугольника. О такой ванне когда-то рассказывала мне Атенаис, делясь интимными подробностями о их с королем интимной жизни.  Филипп посадил меня на край ванны и принялся снимать с себя халат. Наблюдая за его действиями я прикусила губу. – Нравится на меня смотреть? – усмехнулся герцог и принялся опускаться в ванну.  – Не оторвать глаз, –  спустя время и я опустила ноги в воду. Сперва она показалась мне горячей и по телу прошлись мурашки. – Позволь мне, –  Филипп приблизился ко мне и стал аккуратно поливать из своих ладоней мои ноги, чтобы кожа быстрее привыкла. Спустя время я опустилась и он тут же притянул меня к себе. Он расставил ноги, а я пристроилась между ними. Моя спина касалась его груди.  – Я тебя немного испачкал, –  усмехнувшись, он стал аккуратно ласкать мою грудь своей рукой. Другую руку он положил на мой живот.  Мне ничего не хотелось отвечать, поэтому я просто положила голову на его плечо. Не верилось, что человек может быть настолько нежен со мной.  Взаимоотношения моих родителей тяжело назвать нежными. Может в начале они и были нежными, но когда появилась я отец с матерью отдалились друг от друга. У отца была странная любовь ко мне. Вроде он даже показывал, что любит меня, был заботливым, с другой стороны чувствовалось, что он разочарован, что я не родилась мальчиком. А я всячески пыталась ему понравиться… Вскоре после моего появления, отец перестал спать с матерью и принялся находить утешение в объятиях его многочисленных любовниц. Но вот опять неудача. Любовницы отца не могли родить ему ребенка, то они умирали в родах, то дети не проживали больше недели. Отец даже начал подозревать, что это мать навлекла проклятие на него. Но я скажу сразу, мать не способна была на это. Le destin est un méchant. Конечно, из-за этого во мне таилось очень много нереализованной любви и нежности. Чувствовалось, что в Филиппе она таилась тоже.  Я не буду описывать весь наш вечер. Вкратце, всё как и планировал герцог - мы ели, занимались сексом и вымотавшись уснули в объятиях друг друга. Спустя столько времени, у нас наконец-то появилось время быть вдвоем и наконец-то побыть счастливыми, хотя бы немного.