Des souvenirs d'amour

Euh! Balles-Balles! Балы в Версале были сказочными. Это всегда веселье, пьянство, а потом и распутство в садах, фонтанах или где-то в других отдаленных уголках. Под конец бала было уже не важно, мужчины могли спать с мужчинами, женщины с женщинами, а еще имели место быть и orgies. Балов было много, всех их не вспомнишь, а точнее лучше не стоит вспоминать, особенно на смертном одре, дабы оставалась хоть мало-мальская надежда на пристанище души в Раю.  Один из балов мне запомнился хорошо, его можно ознаменовать началом-начал, особенно моего падения. Это был бал-шутка, женщины переодевались в мужчин, а те переодевались в женщин.  Перед балом, служанки нарядили меня в мужское платье, завязали волосы в тугой хвост и нарисовали усы. А что, очень даже неплохо вышло, да девичью припухлость тогда скрыть полностью не могли, но это компенсирует характер.  – Я даже имела бы возможность вас спутать, моя дорогая! – восклицая вошла в мою комнату Её Величество. На ней было свободное платье, ведь она ожидала наследника, а целый день проходить в корсете такое себе удовольствие. На бал она тоже решила не идти, дабы не смешить публику в образе беременного Monsieur. Кстати, одному Богу известно, как Её Величество убедила Герцога лечь к ней в постель. Но мне этого знать не стоит.  – Благодарю Вас, Ваше Величество. Хочу заметить, что мужские бриджи очень даже удобны, в сравнении с привычными корсетами и необъятными юбками – со смешком произнесла я. – Je crois-je crois. И даже не спорю. – с улыбкой подошла ко мне Герцогиня Орлеанская. – Прошу, повеселись за нас всех… – заглянув в глаза с одобрением произнесла она. Одну руку она положила на живот, другую на мое плечо. От нее исходила такая доброта и такое безграничное тепло, что порой даже складывалось ощущение, что своим пикантным положением она может осветлить и очистить весь этот грешный и грязный мир Версаля. Но так только казалось. – Обещаю, Ваше Величество. – сделав реверанс ответила я.  – Нет-нет-нет! Так мужчины не делают! – воскликнула она. – Кхм, и впрямь… Прошу меня простить! – я наигранно сделала тон голоса ниже и поклонилась.  – Так уже лучше! Всё, иди! – уже чуть ли не выгоняя поторапливала меня Елизавета. Не могу сказать, что я опоздала, в такие моменты время как-будто теряло свое значение. Были гости, которые пришли гораздо позже меня, например, Месье Филипп Орлеанский, со своей фрейлиной, точнее фаворитом Филиппом шевалье де Лоррен. Все замерли от их появления. То ли были шокированы, что Филипп не скупился на платье, то ли то что шевалье де Лоррен тоже решил появится в женском облике. Для Месье это было привычно. Ходили слухи, что будучи ребенком, матушка вместе с ее фрейлинами наряжала брата короля в женские платья и даже красила. Мне хватило один раз взглянуть на эту сладкую парочку и продолжить слушать неимоверно интересный разговор двух “дам” о похождениях в приютах любви.  Но душа была не на месте. Куда уж там, я чувствовала себя не в своей тарелке! Меня поедали. Жадно. Глазами. Ох, эти небесно-чистые глаза грешника Орлеанского. Тогда были вопросы в голове, что, почему я? Ты же пришел не один, со своим любовником, зачем тебе я? Или с моим появлением во дворце жизнь оживилась? Хах, ладно, объявили танец и этот танец мой! – Мадам, прекрасно выглядите. – с ухмылкой и наигранно низким голосом решительно подошла я. Внутри меня всё билось и возникло ощущение, что сердце и душа бьются в предсмертной страшной агонии.  – Merci! – с нескрываемым кокетством ответил Герцог, пряча улыбку за веером. – Ваша спутница, как и Вы, стали неотъемлемым украшением этого вечера, – не сбавляя накала продолжила я. – позвольте…– не без намёка на просьбу дать мне руку для поцелуя. Филипп, будто бы устал ждать моего жеста, охотно дал свою руку. Я поцеловала его руку пристально смотря в глаз. Не стоит льву давать шанс напасть первым. Поиграем еще. – и Вашу. – обращаясь уже к шевалье с улыбкой произнесла я. В свойственной для де Лоррена манере он подал мне свою руку не особо желая принимать участие в игре.  – О, кажется начинается. Позвольте Вас, прекрасное создание, позвать на танец и стать Вашим спутником этого вечера, Ваше Величество. – вежливо и с нескрываемым флиртом произнесла я подав руку. На секунду показалось, что герцог Орлеанский смутился и сквозь пудру я увидела легкий румянец. Но возможно, что этот румянец последствия вина. – Он не танцует! – подскочив на месте попытался возразить шевалье. На лице водружено едва скрываемое недовольство. – Насколько я знаю, дамы с дамами не могут танцевать, – почти мгновенно возразила я и, оставшись без вразумительного ответа, увела Филиппа танцевать. Я женщина, точнее еще тогда юная девушка, имела дерзость, смелость и наглость так отвечать главному любовнику брата короля всей Франции. Было видно, что бедняжку де Лоррена разрывало от ревности и негодования. Что мной тогда двигало – юношеский максимализм, бесстрашие, или та самая мужская часть меня, которую отец всегда порицал? Трудно сказать, и по сей день я ответить не могу. Почему я так веду себя, зачем мне Филипп, а самое главное, зачем я предаю Госпожу, что была так бескорыстно мила ко мне? Она же любит его, ее обязали его любить и вынашивать их плоды совместной любви. Она смиренно приняла и тот факт, что она никогда не будет его единственной и тот факт, что он никогда не будет ее так страстно хотеть как того же самого шевалье.  Но он, дьявол, чертовски красив и манит, даже в платье, с нелепыми румянами, которым не скрыть его резкие скулы, острую челюсть. Не смотря на то, что время в танце не ощущалось совсем, мне не хотелось его прекращать. За то время пока мы кружились в танце, было ощущение, что кроме нас в этом зале больше никого нет. Кажется, уже начинали даже шептаться, мол супруга в положении, а он мало того что на балу с любовником, так еще и пляшет с ближайшей фрейлиной и пожирает ее взглядом.. А что скажут обо мне? В принципе, это было неважно. Шаг к пропасти сделан, что было известно точно.  Самого танца было мало. Мне было мало и под тяжелыми взглядами Филиппа, я желала большего.  Господин шевалье быстро успокоился и, вроде как, нашел другую жертву для своих чар. Бедняжка-мальчик, еще не знает, что охотник выбрал его в качестве добычи. А меня всё не отпускали эти бирюзовые глаза. Его прекрасно описывают слова: нежный гигант. Его широкая грудь, статность, острые как скалы скулы, но в тоже время глаза необычайно нежные. Он выглядел довольно юно, хотя ему было слегка за тридцать. Не смотря на эту нежность и юность в глазах, он мог ответить собеседнику так, что тот бежал бы сверкая пятками из Версаля. Особенно, если это касалось государственных дел, или брата Месье.  Настало время, когда я просто захотела присесть и выпить шампанского. Но мой покой прервал Месье.  – Нельзя даму оставлять одну, – с легкой обидой в голосе произнес Филипп.  – Простите меня за такую грубость, просто захотелось перевести дух от этих плясок, Ваше Величество, – как будто бы на секунду робея оправдалась я, – Месье, Ваша жена скучает, – я не успела договорить как Герцог сразу же прервал меня.  – Не порть мне вечер. Я, может, только и хотел улизнуть от нее, беременности и ответственности. – хмыкнул он.  – Pardonne-moi. – вздохнув сдалась я.  – Тем более, во дворце появилось милое юное создание, которое явно интереснее моей супруги, – уже с откровенным флиртом, на тон ниже обычного, произнес он. – С чего вы взяли? – с нескрываемым возмущением спросила я. – С тех пор, что она неинтересная женщина.  – Оскорбляете.  – Прошу прощения. – вздохнул он, уже по-мужски рассевшись в кресле. – Я должен признать, что вы другая. Вы не как все эти мадемуазели в Версале. Вы сразу же выделяетесь и хотел бы я познать чем. – Что ж… Ваше Величество, простите, но Вы подбиваете меня на предательство своей Госпожи, – я попыталась прекратить разговор с Герцогом и встать с места. Это ужасно! Я хотела воззвать его к совести и, чтобы он наконец оставил “своего зверька”, а он?! – Я не договорил, – легким и строгим движением он вернул меня на место. – Смотрите, Елизавета выдаст Вас замуж, начнется скучная жизнь в имении, в детских заботах. Жизни, удовольствия и красок Вы не познаете, ведь у вас просто не останется на это времени. Тем более, муж не будет заботиться о вашем удовольствии… – Смотря какой муж. – усмехнулась я и уже дерзко взглянула ему в глаза. А что, он первый начал.  – Лучше меня в любом случае не будет… – С чего Вы решили?! Её Величество меня приняла и точно позаботится в случае чего, – с ухмылкой я продолжила внимательно изучать, что же эти голубые глаза замышляют.   – Какой дерзкий изумрудный взгляд. J'aime. Я уже устал, что Вы маячите год передо мной, а я всё не могу понять кто Вы… – Ухо́дите от разговора.  – Прошу меня простить. Знаю я этих графов, маркизов, герцогов… craquelins. – Вздохнул он и посмотрел внимательно на меня, применяя запретное оружие – то самое коварное пленение взглядом. – Такая юная, смелая… Ваша красота.. вы воплощение женского, а в этом обличии и мужского. Прошу, позвольте стать первым, сделать всё наилучшим образом, чтобы вы познали Рай на земле… – мягко, даже с долей нежности, так подходящей к нему произнес он. Я думала, я умру тогда, ушах зазвенело от тревоги и неверия. Мужчина, брат короля, в которого я влюбилась под давлением своей девичьей наивности и невинности предлагает мне себя, чтобы вкусить этот сладкий и запретный плод.  – Но это же измена…- настаивала я. – Это Версаль. Здесь только я не смогу предать Короля и своего брата. – он приблизил свое лицо уже на опасно близкое расстояние к моему. – Я могу и отдать Вам приказ, но Вы тогда будете себя заставлять. – Когда мне надо дать ответ? – Maintenant. – он одним движением встал, схватил меня за руку и впился в мои губы. Целуя меня он повел за колонну и с каждым рывком настойчиво углубляя поцелуй. Он меня прижал к колонне и стал целовать еще жарче, вкладывая всю ту накопившуюся страсть, которую он сдерживал и которая, как вулкан, била из него. – Еще раз! Молю… – шепотом умолял он, совсем незначительно отстранившись от меня.  – Приходите в мои покои. Я буду Вас ждать… – наконец сдавшись, чуть дыша, смогла вымолвить я с заметным придыханием. – Ты сделала меня самым счастливым человеком, дав положительный ответ, – улыбнулся с нескрываемым счастьем в глазах произнес он. – только выполни одну просьбу. – Какую? – Предстань передо мной девой. Ты прекрасна и в этом облике, но я хочу тебя другой. Настоящей. Которою буду видеть только я.  – Tu me ruines… – Прости заведомо за это. Но я больше не могу терпеть, когда мысли только о тебе  даже в присутствии своего миньона - это уже болезнь. Помешательство.  – И Вы меня простите. Бал кончается, нельзя чтобы нас заметили.  Он отпустил меня, и я тут же рванула к выходу. Было ощущение, что за этой драмой наблюдали все, но тогда это только казалось. Щеки пылали, а места, где Филипп успел коснуться, горели. Я пыталась одернуть себя, попытаться мыслить здраво, но тщетно. Это бал, здесь люди и более страшными вещами занимаются. Но тогда я думала: Боже, за что такое наказание, какой демон в него вселился, это не он. Это не Филипп. В голове был неутихающий вихрь эмоций, сводило даже живот от страха, паники и… возбуждения… Наверное, только сидя перед зеркалом и расчесывая свои локоны я поняла, что своим согласием я похоронила любезное отношение к себе со стороны госпожи, которая стала мне близким другом. Человеком, который делился со мной всем. А я так бессердечно и хладнокровно вонзила нож в спину. Одно дело предательство, как сказал Филипп, придают все. А моё будущее? Ведь я должна была отдаться мужу! А тут меня своей любовницей сделал сам брат короля, умоляя и чуть ли не приклоняясь передо мной. И я согласилась!.. Незадолго до бала, Франсуаза-Атенаис де Монтеспан, официальная фаворитка короля, в кратком разговоре дала мне понять, что шестнадцать-семнадцать лет это девица на выданье. А девственность надо отдавать либо мужу, либо человеку, который даст всё. И протекцию, и обеспечение, и, если повезёт, любовь.  Мои мысли прервала открытая дверь и появившийся на пороге комнаты Филипп. Он уже был переодет в свою привычную одежду, на лице больше не было румян и пудры. Увидев меня, на секунду показалось, что он пал как солдат на поле боя, только на поле было любовным. Я тоже не смогла тогда себя сдержать и мгновенно подскочила со своего табурета. Было ощущения, что от волнения мои ноги меня предадут, и я рухну на пол, поэтому стол моего туалета стал прекрасной опорой. – Брат позаботился о тебе. – придя в себя и внимательно осматривая комнату зашел Герцог. – Да, видимо король был хорошо знаком с нашим родом, который в свою очередь служил ему верой и правдой. – Что есть, то есть. – прекратив обзор по комнате Филипп подошел ко мне. – Простите, на мне только ночное платье…  – Я, вроде, не хотел участвовать в смотринах твоего гардероба, Mon cher. – Прервал и усмехнулся Месье. – Exactement… – подметила я прикусив губу, неловко отводя взгляд. От волнения я вцепилась пальцами в столик чуть сильнее, как будто боялась, что он испарится в ту же секунду. В миг, тот прекрасный мужчина в которого я влюбилась, обладателя нежного небесного взора, обернулся садистом. Казалось, что ему доставляет удовольствие меня смущать, терзать и с каждой пыткой влюблять в себя еще больше. – Если бы я только знал, что существует такое прекрасное создание в обличии тебя… – он подошел ближе, почти невесомым движением он убрал мои волосы с плеча, – я бы не женился на Лизелотте. – уже шепотом, обдавая горячим дыханием ухо, закончил он. Пытаясь успокоить дыхание я проследила за его действием и посмотрела в глаза уже с нескрываемым желанием. На секунду меня начала бесить эта пытка, которую Филипп с радостью продолжал. Заметив это, он усмехнулся пуще прежнего, понимая, что ситуация полностью в его власти. – Твоему телу определенно нравятся мои касания… – обращая внимание на пробивающиеся сквозь тонкую ткань соски произнес он. – Не только касания. Оно жаждет Вас… – тяжело выдохнула я.  – Тогда сними этот ненужный кусок ткани. – с долей холода в голосе почти отдав приказ перебил герцог. Внутри меня снова всё забилось в агонии. Это пытка! И он - мой палач.  – J'obéis, mon seigneur… – пленительно ответила я, подавив дрожь в голосе. Чтобы хоть как-то ответить на его пытки, я стала медленно развязывать узелок на моей груди, единственный, что удерживал платье на моём теле. Медленно скользя пальцами по предплечью вверх, я стала оголять сначала ключицы, затем плечи… а потом платье само соскользнуло на пол. И вот, я стою перед ним полностью обнаженная не только телом, но и душой. От такого зрелища Месье облизнул пересохшие губы, слегка их прикусывая. – Me permettrez-vous? – его взгляд проскользил по моему телу вниз, а потом наверх. – Je prie…– с придыханием произнесла я и герцог подошел ко мне еще ближе. Двумя руками он взял очень нежно и мягко моё лицо и стал поглаживать большими пальцами, изучая. Его рукам хотелось отдаться, повиноваться. Они делали всё, чтобы еще больше меня одурманить. От ласк и нежности я прикрыла глаза, чтобы еще сильнее обострить ощущения от прикосновений. Большим пальцем правой руки он невесомо огладил мои губы слегка надавливая, тем самым приоткрывая их. В момент он притянул меня к себе и впился в губы. Терпение Филиппа закончилось окончательно. Его руки гуляли по моему телу боясь упустить хотя бы малейший его участок. Мои руки тоже не остались в стороне, они в панике пытались расстегнуть его рубашку, еле сдерживаясь, чтобы ее не сорвать. С трудом, дрожащими пальцами, расстегнув ее, они нашли покой обвивая его шею. Филипп, наградив легким шлепком по ягодице и сжав ее, без слов дал понять, чтобы я запрыгнула ему на бедра. Выполняя его немой приказ, я обвила ногами крепкие бедра мужчины, и он направился в сторону кровати. Мы не могли оторваться друг от друга ни на секунду. Казалось, что этот поцелуй, точнее терзание губ, было жизненно необходимым. Как воздух. Стало ясно, что он действительно терпел всё это время, он желал меня и сейчас его ничто не могло остановить. А я желала его, не смотря на то, что он старше, его сердце занято и вообще он женат. Плевать. В данный момент Je lui appartient et il m'appartient. Поняв, что воздух кончается, он жадно впился в мою шею, лаская ее, слегка прикусывая. Он сдерживался и понимал, что меток оставлять нельзя. Если заметят метки, то нашему роману придет конец. Шевалье вечно ходил искусанный и помеченный, но он хотя бы старался сделать вид что он скрывает это за платком, или воротником. Не очень получалось. Конечно, это всё делалось тёзкой Месье чтобы позлить супругу.  Шея и плечи тоже не остались без внимания герцога. Казалось, что он не простит себя, если оставит хотя бы малейший участок моего тела без своего внимания и ласк. Дойдя до груди своими влажными поцелуями он жадно прильнул к одной. То он нежно ласкал губами сосок, нежно играясь с ним языком, то впивался и слегка прикусывал его, такие же действия он проделывал и с другим, попутно сжимая грудь. Мне оставалось только извиваться от его ласки и сдерживать громкие стоны. Мои руки никак не могли найти себе места – то я пальцами сжимала волосы Месье, то закидывала их назад зарывая в подушки.  Внезапно, он отстранился от меня. Рефлекторно, я хотела скрестить ноги, потому что меня сразу же окутал стыд, но герцог не дал мне этого сделать. Наоборот от держал мои ноги согнутыми и с нескрываемым восхищением смотрел на моё лоно.  – Ты везде прекрасна, не стоит этого стесняться. – одной рукой он провел от верха и до входа, немного раздвигая мои половые губы. Каждое его прикосновение вызывало разряды по всему телу.  Учитывая сколько любовников и любовниц у него было, он точно знал как получить удовольствие и как доставить его.  – Мой брат предался греху раньше, поэтому он мне рассказал, что женщина сходит с ума, когда ты трогаешь ее вот здесь- произнося последнее слово он прижал свои пальцы к клитору и стал совершать круговые движения периодически смачивая пальцы в моих же соках. -Давай, не сдерживайся. Я вижу и чувствую как тебе хорошо. Твои стоны моя самая долгожданная награда.- произнося последние слова он прильнул к лону и стал ласкать меня языком. Действительно, герцог не обманул меня, он решил доставить мне Рай здесь, в этом грешном и грязном месте. Помимо своего ловкого языка он начал вводить свои пальцы один за другим, двигая ими и как будто растягивать меня изнутри, чтобы первый, заветный раз был приятным. Сейчас я понимаю, это сделано чтобы не было крови на простынях, ведь прачки очень любят найти повод для сплетен. -Ты так сжимаешься внутри- он ускорил пальцы -позволь удовольствию настигнуть- произнес он с нескрываемым азартом и задором. Спустя миг моё тело сжалость в приятной истоме и удовольствие распространилось томной негой по каждому участку тела. Orgasme. Ох, этот славный миг удовольствия, который способно испытывать наше тело. Герцог быстро вынул свои пальцы и уже дрожащими руками от нетерпения стал расстегивать и снимать с себя брюки и остатки одежды. Оставшись таким же нагим как я, он снова прильнул к моим губам, параллельно раскрывая мои ноги шире.  -Наберись храбрости, малышка. Сейчас может быть неприятно, но это ненадолго,- он поцеловал меня и я стала чувствовать, что что-то большое стало проникать в меня, растягивая еще шире, чем пальцы Месье. Я вцепилась в его плечи своими пальцами прижимаясь к нему еще сильнее. Скорее мне было больше страшно, чем больно. Войдя по основание, он замер мягко целуя моё лицо, шею и губы. Действительно, неприятные ощущения продлились миг. Почувствовав, что моё тело расслабилось, герцог сделал пробный толчок. Из моих уст вырвался стон не боли, а удовольствия. Усмехнувшись, Филипп стал совершать фрикции, постепенно увеличивая темп. Мое тело стало отзываться на каждое его движение с еще большим удовольствием и еще более громким стоном.  -Прошу не сдерживайся. Твои стоны - музыка для моих ушей. Я хочу слышать твоё удовольствие.- Герцог сам был не в силах скрывать свои стоны.  Мне оставалось только повиноваться ему. Я перестала себя сдерживать, иногда срываясь на крик и выгибаясь телом. После первого оргазма, казалось, что лучше быть не может, однако волны оргазма накатывали одна за другой. Последние его фрикции были грубыми, быстрыми и рваными. Последний раз войдя, il a renversé sa semence. Он грубо сжимал меня в своих объятиях и прижимал свой мокрый лоб к моему плечу. Последний его толчок был тем самым, пиком удовольствия, от которого хотелось плакать. Пару слёз счастья и удовольствия всё же предательски скатились по моим щекам. Филипп заметил это и нежно сцеловал слёзы с них. Выйдя из меня, он устало положил голову на мою грудь. Было так хорошо, что не хотелось говорить. Мои пальцы нашли приют на его голове, нежно перебирали пряди его волос, иногда поглаживая его плечи. Луна тогда так ярко светила в окно моей комнаты, озаряя прекрасный лик принца. Прекрасная небесная спутница стала свидетельница нашей первой ночи. - Тебе не тяжело? - устало спросил он. - Нет, что Вы. Вы меня греете - - Прошу, перестань произносить “Вы”. В постели со мной у нас нет разницы в титулах и званиях- он приподнялся и взглянул пристально мне в глаза. -Ты замерзла, вся в мурашках,-он опустил взгляд на мою грудь.-Не то что бы мне это не нравится..- намекая на мои затвердевшие соски он усмехнулся - С Вами..с тобой мне было тепло - мягко улыбнулась я и невесомо поцеловала его.  - Я попрошу принести нам фруктов и вина, хочешь? -  - Не стоит. Утром придут слуги и по дворцу поползут слухи… - - Да, возможно ты права. - Всю нашу первую ночь мы провели вместе еще не раз предаваясь удовольствию и ласкам. Также, мы очень много говорили узнавая друг друга еще ближе и еще глубже пробираясь под кожу каждого. Он ушел, когда на горизонте появилась тоненькая полоска начинающегося рассвета. А я осталась одна и попыталась урвать хоть пару часов сна.