Fateful meeting.

Джесс стояла у плиты, сосредоточенно что-то помешивая в кастрюле, а я, оперевшись плечом о дверной косяк, молча наблюдал за ней. Свет из маленького окна мягко ложился на её лицо, выхватывая из полумрака лёгкую улыбку, которой она, кажется, даже не осознавала. На ней был нелепый фартук с какими-то дурацкими рисунками. И, чёрт возьми, он ей чертовски шёл. Ткань свободно болталась на её тонком теле, ленты небрежно завязаны на спине, а одна бретелька сползла с плеча, открывая кусочек нежной кожи, который мне так хотелось коснуться. Она даже не заметила моего взгляда. Слегка измазанная мукой, с сосредоточенным выражением лица, Джесс выглядела так по-домашнему, так… моей. И эта мысль сбивала меня с ног. Я не просто любил её. Это было что-то большее, что-то тёмное, жадное, что цеплялось за неё, как зверь, нашедший своё логово и не собирающийся его покидать. Одержимость? Да. Абсолютная. Полная. Я хотел её в каждой секунде, в каждом жесте, в каждом чёртовом вздохе. Раньше я не знал, каково это — принадлежать кому-то так, без остатка. Но теперь знал. И не хотел от этого избавляться. — Ты уже минут пять сверлишь меня взглядом, Барнс, — вдруг произнесла она, даже не оборачиваясь, голос её был мягким, но с явной насмешкой. Я усмехнулся, медленно оттолкнулся от косяка и сделал несколько шагов к ней. — А ты даже не спрашиваешь, почему. Джесс поставила ложку на край кастрюли, вытирая руки о фартук, и наконец повернулась ко мне. В её глазах плясали искорки. — Ну, учитывая, как ты на меня смотришь, я бы сказала, что в голове у тебя как минимум парочка грязных мыслей. Я приблизился вплотную, взял её за подбородок, заставляя поднять на меня взгляд. — Ошибаешься, милая, — пробормотал я низким голосом. — Их не парочка. Их куда больше. Её губы дрогнули в улыбке, но в глазах промелькнул тот самый отблеск, который я знал слишком хорошо. Она чувствовала это так же сильно, как и я. Я наклонился, касаясь губами её виска, вдохнул запах её волос, смешанный с чем-то сладким, тёплым, почти домашним. — Ты даже не представляешь, насколько сильно я тобой одержим, Джесс, — прошептал я, чувствуя, как её дыхание сбилось на секунду. Я не дал ей ответить. Просто сжал пальцами её талию и притянул к себе, чувствуя, как она плавится в моих руках. Фартук слетел с неё в одно движение — я даже не думал, просто сорвал эту чёртову тряпку, оставляя Джесс только в тонкой майке и шортах. Её кожа мгновенно покрылась мурашками, но я знал — не от холода. Мои пальцы скользнули под ткань, медленно, лениво, словно я растягивал этот момент. Ладонь легла на её живот, и я замер. Чёрт. Он стал мягче. Уже не такой остро-измождённый, как раньше, не напряжённая кожа, натянутая на рёбра, а тёплый, настоящий, живой. Она набрала вес, хоть и немного, но я чувствовал это каждой клеткой. Я провёл пальцами вверх, едва касаясь, словно проверяя — не фантазия ли это, не обман ли моего измученного сознания. Нет. Она действительно стала здоровее, сильнее. Больше не была той призрачно-хрупкой тенью, которой стала после… меня. Это было моё проклятое наследие. Мои ошибки, мой выбор загнали её в ту изнурённую оболочку, от которой внутри всё переворачивалось. Но теперь… Теперь она вернулась. — Баки, — её голос был тише, чем обычно. Я поднял взгляд. Она смотрела на меня, изучала, пыталась понять, что творится в моей голове. Я скользнул ладонью выше, по рёбрам, к бокам, прижимая её к себе, крепче, чем собирался. — Как же мне это нравится, — выдохнул я, касаясь губами её виска. — Что именно? — спросила она, слегка запинаясь, будто знала, но хотела услышать это от меня. Я не ответил сразу. Только медленно, мучительно, провёл губами по её шее, оставляя горячие следы дыхания. — То, что ты снова настоящая, Джесс. Живая. Моя. Я не дал ей времени осознать мои слова. Просто подхватил её, легко, будто она ничего не весила, и прижал спиной к стене. Джесс ахнула, вцепившись в мои плечи, её ноги инстинктивно обвились вокруг моей талии, а я только сильнее прижал её к себе, чувствуя, как её дыхание сбивается. — Знаешь, когда я понял, что всё кончено? — мой голос был низким, тёмным, пропитанным чем-то первобытным. Она едва заметно мотнула головой, губы приоткрылись, будто она собиралась что-то сказать, но я не дал ей ни шанса, ни времени. — Когда ты впервые оседлала меня. Я почувствовал, как она напряглась. Её пальцы сжались на моей коже, а взгляд метнулся в сторону, будто она не знала, куда себя деть. — Баки… — в голосе дрожь, нерешительность, даже лёгкое смущение, которого я не мог не заметить. Я усмехнулся, выжидая, наблюдая, как её щеки заливает румянец. — Да, котёнок, — продолжил я, сжимая её бедро железной хваткой. — В тот момент я понял, что не хочу быть больше ни в ком. Только в тебе. Всегда. Джесс прикусила губу, и этот жест, такой невинный, но такой чертовски сексуальный, сорвал с меня остатки терпения. — Барнс… — снова этот тон, этот взгляд, эта нерешительность. — Ох, нет, — прошептал я, проведя губами по её подбородку. — Теперь тебе с этим жить. Я вновь взглянул на неё, ехидно ухмыляясь и промурлыкал в губы: — Ну так что, оседлаешь меня снова? Я знал ответ ещё до того, как Джесс кивнула. Видел, как её глаза темнеют, как губы дрожат в едва сдержанной улыбке. Её пальцы прошлись по моей челюсти, тёплые, лёгкие, как прикосновение перьев, но я чувствовал, как в этом жесте пряталось нечто большее. Я улыбнулся и, не теряя ни секунды, попятился назад, усаживаясь на диван, не выпуская её из рук. Она была на мне — желанная, настоящая, моя. Мои ладони сжали её бёдра крепче, пока я изучал её взглядом, запоминая каждую чёртову деталь. Как грудь вздымается в неровном дыхании, как она сжала губы, будто не знала, что делать дальше, хотя прекрасно знала. Я медленно стянул с неё майку, ощущая, как по её коже пробегают мурашки. Пальцы скользнули вдоль позвоночника, по изгибам спины, на секунду задержались на талии, а затем прошлись выше, изучая, запоминая, словно я не знал её тела наизусть. Шорты соскользнули вниз следом. Чёрт. Я смотрел на неё, сидящую у меня на коленях, почти обнажённую, сексуальную. И в этот момент я не мог думать ни о чём, кроме того, как безвозвратно она меня поглотила. Она не говорила ни слова. Ей и не нужно было. Я видел всё в её глазах. В том, как она смотрела на меня — открыто, честно, без страха, без сомнений. В том, как её пальцы сжались у меня на плечах, как грудь вздымалась в ожидании. Её молчание значило для меня больше, чем любые слова. Я наклонился, провёл губами по её ключице, оставляя горячие следы дыхания, чувствуя, как она вся напрягается под моими руками. Мои ладони легли на её бёдра, сжимая, изучая. Я никогда не устану от неё. Джесс вдруг зашевелилась, её пальцы пробежались по моим плечам, а потом ухватили края футболки. Она медленно потянула ткань вверх, и я не стал мешать — только приподнял руки, позволяя ей стянуть её полностью. Её ладони тут же скользнули по моей коже — осторожно, почти нежно, но я чувствовал в этом движении что-то другое. Её дыхание стало глубже, пальцы пробежались по моим рёбрам, задержались на груди, а потом легли на мои плечи. Она что-то тихо мурлыкнула, слова растаяли в воздухе, как тёплый мёд, но я уловил смысл — восхищение, довольство, собственничество. Чёрт, меня это убивало. Я провёл руками по её спине, сильнее прижимая к себе. — Что ты там мурлычешь, милая? — пробормотал я, изучая её лицо. Джесс усмехнулась, её пальцы лениво заскользили по моему животу, будто дразня. — Просто люблю тебя, — сказала она. И, господи, это были самые сладкие слова, которые я когда-либо слышал. Я приподнял бёдра, позволяя ей расстегнуть мои джинсы и спустить их до колен вместе с боксерами, Джесс снова вернула свой взор на мое тело, задерживая взгляд на свежем шраме на боку. Шумно втянув воздух носом, она коснулась его пальцами так осторожно, словно он мог моментально лопнуть. — Забудь о нём. — со строгостью произнес, нежно беря её за запястье. — Не могу… — Джесс с сожалением поджала губы, поднимая на меня взгляд. — Я так боялась, что потеряю тебя, Джеймс. Так… — Не надо. Тише. Её внимание не там, где должно быть. Джесс нужно сосредоточиться, чёрт возьми, на мне, а не на этом шраме. Я аккуратно сжал её подбородок пальцами и приблизил лицо к своему, дразнил, почти касаясь губ, но не давал того, что она хочет. Она заёрзала на мне, тут же совершая такую сладкую месть, что из меня вырвался судорожный выдох. — Джесс… — Теперь ты будь тише, милый. Она игриво прикусила мою нижнюю губу, начиная скользить влажной от возбуждения промежностью по стволу моего члена. Джессика уяснила, что нижнее белье ей не нужно. Последние две недели я буквально слетел с катушек и не давал ей отдыхать. Хотел её каждую чёртову секунду. И она мучала меня сейчас. Моя хватка на её бедрах усиливалась, я желал быстрее погрузиться в неё, но чувствовал сопротивление, искрящийся и затуманенный взгляд, и я совсем не мог оторвать от неё глаз. Она была настолько идеальна — тонкая шея, струящиеся волосы, упругая грудь, мягко покачивающаяся от движений, раскрасневшаяся от желания кожа — и я всё ещё не верил, что это реально. Что она моя. Совсем. Навсегда. Я подтянулся, губами нашёл её шею, оставляя горячие поцелуи, и в этот момент она чуть сильнее сжала мои плечи. Её дыхание сбилось, а тело прижалось ко мне, теперь умоляя о большем без единого слова. Мои ладони прошлись по её спине, скользнули ниже, крепко сжимая аппетитные ягодицы. Я чувствовал, как она дрожит, как напряжённо ждёт, и это сводило меня с ума. Я двинулся медленно, намеренно мучая нас обоих этим неторопливым движением, пока, наконец, не вошёл в неё полностью. Громкий выдох сорвался с её губ, руки сжались на моей коже, а голова запрокинулась назад. — Чёрт… — пробормотал я, прижимая её крепче, сам едва не задыхаясь. Её тепло, её сжатие — всё это затмевало реальность, стирало любые мысли, кроме одной: я больше не хочу быть нигде, кроме как в ней. Джесс чуть пошевелилась, подстраиваясь, и я сжал её бедро, задавая ритм. — Посмотри на меня, котёнок, — выдохнул я. Она открыла глаза, тёмные, затуманенные, полные желания. Я смотрел на неё, смотрел в самую глубину, и в этот момент понял: мне не нужен ни чёртов мир, ни покой, ни искупление. Мне нужна только она. Джесс застонала, а я задохнулся от этого звука, от её тепла, от этого адского удовольствия, которое разливалось по венам, словно жидкий огонь. Она замедлилась — и я чуть не взвыл. — Нет, нет, милая, — простонал я, сжимая её крепче. — Не останавливайся. Мои губы нашли её шею, горячее дыхание обожгло кожу. — Так чертовски хорошо… боже мой… Я чуть сильнее надавил на её бёдра, помогая ей двигаться быстрее. — Пожалуйста… — выдохнул я, забыв о гордости, забыв обо всём. — Дай мне ещё… Я знал, что был жалким, что терял себя в ней, но плевать. Я зарычал, запрокидывая голову назад, когда она снова двинулась, забирая меня глубже, сильнее, сводя с ума этим божественным, медленным, но сладким ритмом. — Да… вот так… — выдохнул я, сжимая её талию, направляя, помогая. Но мне было мало. Черт, мне всегда её мало. Она вдруг снова чуть замедлилась, будто дразня, и я застонал, впиваясь пальцами в её бёдра. — Нет, Джесс… не останавливайся, — мой голос был низким, хриплым, почти умоляющим. Я посмотрел на неё, встретился с её взглядом, полным желания. Она дышала тяжело, её губы были припухшими от моих поцелуев, а тело покрыто тонким слоем пота. Совершенство. Я поймал её лицо, наклонился, чтобы снова взять её рот в плен, жестоко, голодно, вгрызаясь в её губы. — Мать твою… ты сводишь меня с ума… — прорычал я между поцелуями. — Милая, прошу… больше… Мои руки скользнули по её спине, я толкался сильнее, жаднее. — Ты моя, слышишь? Всегда моя… Я уже не знал, молю ли её или требую, но к чёрту. Я сгорал в ней. Я был на грани. Каждое движение Джессики сводило меня с ума, каждый её стон отзывался внизу живота разрывающим напряжением. Я чувствовал её всю — влажную, горячую, обвивающую меня, идеальную. Я знал, что мы оба близки, что ещё чуть-чуть, ещё пара толчков, и мы сорвёмся вместе. Но она вдруг замедлилась. Я резко втянул воздух, дёрнувшись вперёд, но её ладони упёрлись мне в грудь, удерживая. — Милая… — простонал я, сжимая её бёдра так, что останутся следы. Она смотрела на меня сверху вниз — губы приоткрыты, дыхание тяжёлое, глаза затуманены, но на дне этого взгляда плясало что-то дьявольское. — Джесс… — мой голос сорвался, стал низким, отчаянным. — Прошу тебя… не мучай меня… Она провела пальцами по моему животу, чуть подалась вперёд, но всё ещё слишком медленно. — Ты такой красивый, когда умоляешь… — её голос был сладким, как яд. Я чуть не зарычал. — Мать твою, детка, — я дёрнулся, но она снова остановила меня. Я был готов взмолиться, но в следующий миг она резко опустилась на меня до конца, забирая всё, толкая нас обоих в бездну. Меня накрыло волной ослепляющего удовольствия. Я застонал, глухо, яростно, впиваясь в неё так, будто хотел стать единым целым. Джессика вскрикнула, выгибаясь, сжимая меня изнутри, и это окончательно меня добило. Я сорвался вместе с ней. В её руках. В её теле. В её чёртовой власти. Я опустился на спину, глубоко дыша, пытаясь хоть как-то прийти в себя. Джессика растянулась на мне, её голова покоилась у меня на груди, пальцы лениво рисовали что-то на коже. Её дыхание было всё ещё сбивчивым, но я чувствовал, как она постепенно расслабляется, будто растворяясь в моих руках. Я обвёл ладонью её спину, наслаждаясь ощущением её обнажённого тела, горячего, мягкого, настоящего. — Ты дьяволица, — пробормотал я, лениво проводя пальцами по её позвоночнику. Она тихо хмыкнула, чуть приподняв голову, её волосы щекотнули мой подбородок. — Ты же сам умолял, — её голос был довольным, и, чёрт возьми, я бы снова встал на колени, если бы это означало, что она продолжит смотреть на меня так, как несколько минут назад. Я сжал её талию, потянув ближе. — Потому что ты сведёшь меня в могилу, милая, — усмехнулся я, наклоняясь, чтобы поцеловать её макушку. Она прижалась крепче, зевнула, и я почувствовал, как её тело стало совсем тяжёлым. — Если умрёшь, — пробормотала она, засыпая, — хотя бы счастливым… Я закрыл глаза, ухмыляясь в её волосы. Даже если так, я бы выбрал умирать только в её руках.

***

Когда я закончил с готовкой, поставив всё на стол, я обернулся к дивану, где Джессика мирно дремала. Её дыхание стало ровным и спокойным, и мне не хотелось тревожить её, но время пришло. Я подошел к ней, мягко наклонился и коснулся её плеча, шепча: — Эй, Джесс, вставай. Обед готов. Она вздрогнула, медленно приоткрыла глаза, словно не сразу понимая, что происходит, и мне невыносимо понравилось это мгновение, когда она пытается вернуться в реальность. — Ты уже все сделал? — она зевнула, садясь на диван, а я усмехнулся. — Я же говорил, что могу сам. Вставай, иначе останешься голодной, — я подмигнул ей, слегка подтолкнув её в сторону кухни. Она, медленно встав, потянулась и направилась ко мне. В её глазах была некая усталость, но я знал, что она ценит это. — Похоже, ты не можешь без меня, — подразнил я её, когда она подошла к столу и села напротив. Она взглянула на меня, немного удивлённая, но с лёгкой улыбкой. — Ты, наверное, прав, — сказала она, беря вилку. — Но это не значит, что я буду готовить. — Ты и так почти всегда готовишь, Джесс. Я рассмеялся и с удовольствием наблюдал за тем, как она начинает есть. Чёрт, даже в такие моменты она выглядела как будто что-то завоевала. И я просто продолжил готовить то, что начала она, ничего сверхъестественного. Покормил Альпин и теперь она мирно спала на одной из полок в комнате, которую не так давно облюбовала для себя. Джессика ела неторопливо, всё ещё окончательно не проснувшись, а я просто смотрел на неё, как идиот, наслаждаясь моментом. Пока она доедала, я встал, поставил чайник и приготовил ей горячий чай — знал, что она любит. Полюбила. Зеленый. — Держи, Джесс, — пробормотал я, ставя кружку рядом с её тарелкой. Она кивнула, но не сразу взяла её, продолжая что-то ковырять вилкой в тарелке. Я отвлёкся на пару секунд, собирая со стола, и вдруг услышал тихое чертыхание. Резко обернулся — Джесс вздрогнула, отдёрнув руку. Чай расплескался по столу, часть попала ей на кожу, а она поморщилась, сжимая запястье. — Чёрт, — её голос был раздражённым, но я заметил, как она поджала губы, пытаясь скрыть боль. Я тут же оказался рядом, схватил её руку, осматривая покрасневшую кожу на тыльной стороне кисти. — Всё в порядке, — пробормотала она, но я проигнорировал её. Проклятье. Мы в глуши, в доме даже мази нет. — Нужно ехать в город, — сказал я, уже прокручивая в голове маршрут. — Джеймс… — она попыталась вырвать руку, но я держал крепко. — Нет, к чёрту, у нас нет ничего от ожогов, я не оставлю это просто так, — мой голос был слишком жёстким, но я уже не мог себя контролировать. Чёрт бы побрал этот дом без нормальной аптечки. Почему я раньше не позаботился обо всём этом? Дурак. Я быстро нашёл бинты в старой аптечке, хотя от ожога толку от них было мало. Всё равно перемотал её руку, скрепя зубами. Не могу оставить так. — Оставайся здесь, я быстро, — сказал я, завязывая узел. — Нет. Я поднял голову, встретив её упрямый взгляд. — Джесс… — Я еду с тобой, — её голос был твёрдым. Я сжал челюсть, бросил бинты на стол. — Нечего тебе по городу мотаться. — И нечего мне здесь одной сидеть, — парировала она, сцепив руки на груди. Я сжал кулаки. Мы уставились друг на друга, ни один не хотел уступать. — Джесс, я сказал… — И я сказала «нет». Я выдохнул, прикрыв глаза. — Упрямая ты, чёрт бы тебя побрал… — Привыкай, Барнс, — усмехнулась она. — Будто ты меня первый день знаешь. Я тихо выругался, но понимал: она не отступит. — Ладно, собирайся, — фыркнул я, сдаваясь. Она победно улыбнулась, и я знал — мне не выиграть ни одну из этих битв.

***

Я тихо выругался, когда увидел, как она пытается натянуть кофту, задевая перебинтованную руку. — Иди сюда, — пробормотал я, подходя ближе. Она вздохнула, но не стала спорить. Я аккуратно помог ей просунуть руку в рукав, следя, чтобы не причинить боли. В следующий раз заставлю её держать чай двумя руками, чтоб не пролила. Когда наконец справились, я схватил куртку, проверил, всё ли с собой, и мы вышли из дома. Лес встретил нас прохладным воздухом, пахло хвоей и сырой землёй. Джесс шла рядом, чуть прижимая пострадавшую руку к себе, но шаг её был уверенным. — Медленнее, — буркнул я, краем глаза замечая, как она ускоряется. — Ну да, а ты не переживай так, — усмехнулась она, но всё-таки сбавила темп. Я только фыркнул. Скоро увидим, как ей будет весело, когда мотоцикл под нами взревёт. Наконец мы добрались до места, где был спрятан мой транспорт. Я быстро открыл брезент, проверил всё на месте, а потом сел, дёрнул рычаг. Мотор зарычал, пробуждая в груди знакомый прилив адреналина. — Садись, — бросил я, протягивая Джессике шлем. Джесс села позади, натянув его на голову, обхватила меня здоровой рукой, её пальцы сжались на моей куртке. — Готова? — спросил я, почувствовав, как она плотнее прижалась. — Всегда, — услышал в ответ. Я усмехнулся, сжал руль и резко выжал газ, вырывая нас из тишины леса прямиком в сторону города.

***

Город встретил нас привычным гулом машин, запахом выхлопных газов и асфальта. Я сбавил скорость, проезжая по узким улицам окраины, пока не нашёл нужное место — небольшую аптеку, затерявшуюся между закусочной и автосервисом. Я заглушил мотор, а Джесс тут же соскользнула с сиденья, снимая шлем. — Я сама, — бросила она, прежде чем я успел открыть рот. Я нахмурился, но промолчал, наблюдая, как она уверенно направилась к входу. Вот упрямица. Я остался снаружи, стряхнув капли воды с куртки после легкого дождя. Осмотрелся: машины, несколько человек на автобусной остановке, скучающий подросток, копающийся в телефоне. Обычный день. Никто не обращал на нас внимания, и всё же я не убирал руку слишком далеко от кобуры под курткой. Джесс скрылась за дверью, а я остался ждать, барабаня пальцами по рулю мотоцикла, не сводя глаз с входа. Она появилась в дверях спустя пару минут, на ходу запихивая небольшой пакет в карман джинсов. Но не подошла ко мне, а указала глазами на вывеску закусочной. Мы же только поели? Или… Понял. Только кивнул ей, но дал понять, чтобы она не задерживалась. Я начинаю волноваться, когда она надолго пропадает из моего поля зрения. Так было не всегда, естественно, но после всего, что мы пережили, и теперь, с моей одержимостью ею, сердце колотилось, как ненормальное, когда она оставляла меня больше, чем на пять минут. — Всё готово, — сообщила она с лёгкой улыбкой, показавшись в дверях и подойдя ближе. Я быстро её осмотрел — всё в порядке, никто не цеплялся, не преследовал, да и сама она выглядела довольной. Я молча кивнул, снова садясь на мотоцикл. — Поехали домой, пока ты ещё что-нибудь не выкинула, — пробормотал я, протягивая ей шлем. — Ну да, а то вдруг случайно куплю ещё один чайник, — фыркнула она, но всё-таки послушно забралась за мной, крепко обхватив талию и улыбаясь. Люблю её. Боже, как же сильно я её люблю. Я улыбнулся, завёл мотор, и вскоре город остался позади, сменяясь бесконечной лентой дороги и густыми тенями леса. Как только мы вернулись в лес и заглушили мотор, Джесс соскользнула с мотоцикла, стряхивая с себя дорожную пыль и кладя шлем на сиденье. Я тоже встал, потянулся, проверяя, всё ли с ней в порядке. Но стоило мне на секунду отвлечься, как она вдруг сделала шаг назад, потом ещё один, а в глазах её вспыхнул лукавый огонёк. — Что ты задумала? — прищурился я, уже предчувствуя какую-то пакость. — Тебе нужно обработать руку, и как можно быстрее, Джесс. — Поймай меня, если сможешь, — усмехнулась она и, развернувшись, сорвалась с места, исчезая между деревьями. Я моргнул, задержав дыхание. — Джесс… — протянул я, качая головой, но уголки губ уже тронула улыбка. Эта девчонка… Чёртова непоседа. Я выдохнул и медленно двинулся вперёд, чуть наклоняя голову, ловя каждый звук её шагов. — Ты правда хочешь, чтобы я тебя поймал? — окликнул я в глубину леса, намеренно понижая голос, добавляя в него угрозы. Тишина. А потом — лёгкий смешок где-то впереди. Я усмехнулся. Она же прекрасно понимает, что не сможет убежать от меня. Никогда. Я двигался за ней легко, без особых усилий, нарочно позволяя ей чуть оторваться. Пусть думает, что у неё есть шанс. Лес дышал вокруг, под ногами мягко пружинила земля, и где-то впереди всё ещё звучал её смех, лёгкий, беззаботный. А потом — тишина. Я замер. Смех оборвался, шагов не было слышно. — Джесс? — позвал я, быстро вскидывая голову. Ничего. Дерьмо. Я двинулся быстрее, каждый нерв натянулся, пальцы сами потянулись к ножу. — Джессика! — голос стал резче, и в этот момент я услышал что-то другое. Хруст. Где-то вдалеке, чужой, неправильный. Я мгновенно остановился, прислушиваясь, сердце глухо ударило в рёбра. Не её шаги. Не её дыхание. Кто-то ещё. Мои черты заострились, глаза потемнели. Челюсть сжалась, вены на руках вздулись. Я медленно сжал кулаки. Если это кто-то чужой — он труп. Стоял, замерев, вслушиваясь в лес. Сердце гулко стучало в груди, но дыхание оставалось ровным. Звук. Едва слышный, осторожный. Кто-то двигался, крадучись, зная, что я слушаю. Мои пальцы медленно потянулись к оружию. А потом… Свист. Я дёрнулся в сторону за секунду до того, как пули с глухим треском врезались в дерево за моей спиной. Засада. Тело само среагировало: я резко ушёл в сторону, прячась за ствол, доставая пистолет. Где они? Сколько их? Где, чёрт возьми, Джесс?! Я сжал челюсть, прижимаясь спиной к дереву, слушая. Тишина длилась недолго. Щелчок затвора. Ещё одна пуля, и я снова уходил в сторону, перекатываясь на землю. Шорохи сливались с дыханием леса, но я слышал их. Повсюду. Чёрт. Меня окружили. Пули снова свистнули в воздухе, заставляя двигаться, укрываться за деревьями. Они стреляли метко, но не убить — прижать, загнать в угол. Я не успел подумать, что это значит. Рывок в сторону, перекат, ещё один выстрел — и вдруг резкая, почти незаметная боль в плече. Я вздрогнул. Мгновенно выдернул дротик, бросив на землю, но яд уже проник в кровь. Чёрт. Голова закружилась. Руки потяжелели. Мир чуть накренился, а шорохи вокруг стали громче. Я стиснул зубы, моргнул, пытаясь сосредоточиться, но тело уже меня предавало. Это было не просто седативное. Они знали, кого ловят. Я ощущал, как яд растекается по венам, сковывая мышцы, делая их ватными, но не отключая меня полностью. Они знали, что большая доза просто вырубила бы меня, а им этого было мало. Им нужно было видеть меня слабым, но в сознании. Ноги предательски дрогнули, и я опустился на колени, упираясь ладонями в землю, пытаясь удержаться. Видел размытые силуэты, слышал приближающиеся шаги. Кто-то остановился прямо передо мной. — Вот и встретились, Барнс, — голос был пропитан злорадством, уверенный, наглый. Сначала сзади щелкнули наручники на запястьях. Грубая рука вцепилась в мои волосы, дёрнула, заставляя запрокинуть голову. Я прищурился, стиснув зубы. Размытый силуэт медленно прояснился. Незнакомое лицо. Но не случайный человек. — Что, Зимний? Не такой уж и страшный без своей силы? — усмехнулся он, не ослабляя хватку. Я дышал тяжело, оценивая его. Не отвечал. Я просто ждал. Ждал момента, чтобы перегрызть ему горло. — Молчишь? — Мужчина усмехнулся, наклонившись ближе, его пальцы сильнее впились в мои волосы. — Где вся твоя удаль, солдат? Я дышал тяжело, холодный воздух жёг лёгкие, а мышцы ныли от напряжения. Мир всё ещё был смазанным, но уже не плыл так сильно. — В заднице у твоей матери, — выдохнул я, криво ухмыляясь. Громкий удар. Голова резко дёрнулась в сторону, во рту разлился металлический привкус. — Ох, ну что ты, Барнс, — его голос наполнился весельем. — Я думал, ты станешь паинькой. Я снова медленно поднял взгляд, зло сощурившись. Чужие силуэты маячили вокруг, оружие было направлено на меня. Но меня заботило другое. — Где Джессика? — мой голос стал низким, почти рычащим. Он снова улыбнулся. — А вот это уже интересно. Снова треск веток. — Ты про неё? — Голос мужчины капал ядом, когда он махнул рукой. Из-за деревьев вывели её. Джесс… Я замер. Лицо в крови. Разбитая губа, рассечённая бровь, алые потёки на подбородке. К её горлу был прижат нож. Я почувствовал, как сердце замедляется, а гнев поднимается по венам, сжигая остатки слабости. Мои руки сжались в кулаки. — Ублюдки… — выдохнул я низко, хрипло, срываясь на рык. Мужчина, что держал меня за волосы, засмеялся, дёргая голову назад ещё сильнее. — А вот теперь ты выглядишь интересно, Барнс, — он наклонился ближе, его дыхание коснулось моего лица. — До этого ты был просто разъярённым зверем. А теперь ты зверь, которого посадили в клетку. Я стиснул зубы, мои руки дрожали от ярости. — Отпусти её, мразь, — тихо, медленно зарычал я, но с такой угрозой, что воздух между нами будто сгустился. Мужчина ухмыльнулся. — А если я скажу «нет»? Лезвие на горле Джесс медленно скользнуло вниз, оставляя тонкую красную линию. Она сжалась, но не издала ни звука. Я забыл, как дышать. — Смотри, Барнс, — его голос был сладким, как яд. — Ты снова всё просрал. Джессике грубо выкрутили руку, и в следующий миг её бросили на землю. Она упала тяжело, с глухим стуком, всего в нескольких шагах от меня. — Баки… — её голос был сдавленным, но она смотрела только на меня. — Нет, нет… только не это… не сейчас… Я дёрнулся вперёд, но тут же получил резкий рывок за волосы, удерживающий меня на месте. Не успел даже выдохнуть, как один из ублюдков с размаху ударил её ногой в бок. Хруст. Глухой, мерзкий звук. Джессика сжалась, резко втянув воздух сквозь зубы. А я… Я почувствовал, как меня выворачивает наизнанку от ярости. Дышал тяжело, сквозь стиснутые зубы, грудь вздымалась в бешеном темпе. — Ну, теперь у нас полный комплект страданий, — с издёвкой протянул мужчина, что держал меня, чуть покачав головой. — Неплохая картина, правда? Я не отвечал. — Знаешь, Барнс, — он опустился ниже, к самому уху, — ты удивишься, но есть люди, которые ненавидят тебя даже больше, чем я. Я медленно поднял взгляд, стараясь не сорваться. — И мне… любезно помогли тебя найти. Я едва слышал его слова. Мне было наплевать, кто их сюда привёл. Наплевать, кто так жаждет моей смерти. Всё, о чём я думал, — это как я их всех убью. Медленно. Без пощады. Я медленно поднял голову, посмотрел на него исподлобья, и уголки губ дёрнулись в кривой ухмылке. — Я вспорю тебе брюхо, — мой голос стал хриплым, тяжёлым. — Намотаю твои кишки тебе же на шею и буду смотреть, как ты захлёбываешься собственной кровью. Мужчина усмехнулся. — Да ты, оказывается, поэт. — А потом отрежу тебе пальцы, один за другим, — я говорил спокойно, сдержанно, но мои руки дрожали от сжатых кулаков. — Посмотрим, сколько ты выдержишь, прежде чем начнёшь визжать, как свинья. Он усмехнулся, но я видел в его глазах вспышку напряжения. И тогда он вдруг разжал пальцы, отпуская мои волосы. Я чуть дёрнулся, но меня тут же задержали, не давая атаковать. Мужчина неспешно выпрямился, повернулся к Джессике и… замер. Его взгляд упал на её руку. На её палец, где блестело кольцо. Он наклонил голову, его улыбка стала медленной, ядовитой. — О, так вы у нас, голубки, обручены? — Он усмехнулся, делая шаг ближе, наклоняясь к ней. Я взвился. — Не трогай её! Но он даже не обернулся, только лениво кивнул в мою сторону. — Приятно знать, что у тебя есть слабость, Джеймс. — Он посмотрел на кольцо, а потом обратно в её глаза. — Как романтично. Только вот… мне всегда нравились трагичные концовки. Джессика взвизгнула, когда он со всей силы придавил её травмированную руку своим грязным, тяжёлым ботинком. Её крик резанул меня, как наждак по открытому нерву. Я дёрнулся вперёд, но железные пальцы вцепились в меня, удерживая на месте. — Не смей трогать её, ублюдок! — зарычал я, чувствуя, как меня заливает белым, жгучим гневом. Но он только хмыкнул, наслаждаясь моментом, и чуть сильнее провернул носок ботинка. Джессика вскрикнула снова, её тело дёрнулось в рефлекторной попытке убрать руку, но он не дал. — Ай-ай, Джеймс, ты такой грубый, — почти мурлыкнул он, наклоняясь ближе. — Неужели не хочешь посмотреть шоу? — Не надо… умоляю… нет… я… И прежде чем я успел что-то сказать, он медленно, нарочито небрежно достал из-за пояса нож. Полированное лезвие блеснуло в сумрачном свете. Я замер. Челюсти сжались с силой тисков, а дыхание стало низким и тяжёлым. Мои пальцы сжались в кулаки сильнее, костяшки побелели. Мужчина чуть повернул нож, демонстрируя мне лезвие. — Интересно, что будет, если… — Он провёл кончиком по собственной ладони, не нажимая, — чуть подкорректировать её внешность? Я рыпнулся. — Нет! Но он уже сделал это. Лезвие мелькнуло, и всё произошло за секунду. Резкий взмах — приглушённый хруст — крик, пронзающий мои барабанные перепонки. Джессика дёрнулась, её глаза расширились в немом ужасе. Кровь брызнула алыми каплями на сухую землю. Её палец, всё ещё сжатый в лёгкой судороге, упал в пыль вместе с кольцом, которое я ей надел. Его ботинок тут же прижал его к земле, втаптывая, как окурок. Я не видел ничего. Только пелену перед глазами. Только его. — Я тебя убью. Мой голос был глухим, пропитанным чистой, звериной яростью. Я рванулся вперёд, моё тело поддалось первобытному инстинкту — уничтожить. Меня удержали, но ненадолго. Всё во мне закипело, и, прежде чем они успели меня прижать, я с силой рванул руками в стороны, разрывая толстые наручники, высвобождая левую и… Они думали, что смогут меня удержать. Они ошиблись. Я не слышал ничего, кроме грохота крови в ушах. Я не видел ничего, кроме красных вспышек перед глазами. Я рванул, как зверь, сорвавшийся с цепи. Первый, кто попытался меня схватить, получил удар локтем в висок. Хрустнуло, как скорлупа грецкого ореха, и его тело обмякло ещё до того, как коснулось земли. Второй бросился на меня, но я уже был быстрее. Удар металлической руки в грудную клетку — воздух вышибло из лёгких, он согнулся, а я схватил его за шею и с силой воткнул затылком в ближайшее дерево. Дерево содрогнулось. Он больше не встал. Третий попытался выстрелить. Глупец. Я схватил его за запястье, развернул, заставив нажать на курок, и пуля вошла в горло его собственного приятеля. Кровь хлынула горячим фонтаном, пока тот захлёбывался, а я, не глядя, свернул стрелку шею и швырнул его в грязь. Следующий. Кто-то попытался подкрасться сзади — я услышал, как трава предательски зашуршала под его ботинками. Мой кулак врезался ему в грудь с такой силой, что рёбра сложились внутрь, пронзая лёгкие. Он захрипел, оседая, а я уже шагал к следующему. Их оставалось двое. Я схватил ближайшего за горло, поднял в воздух, не обращая внимания на его хриплые мольбы, и с хрустом впечатал в землю. И теперь я видел только его. Того, кто забрал у неё болью то, что я дал ей с любовью. Он стоял, сжимая нож, но теперь уже не усмехался. Я сделал шаг вперёд и он попятился. — Ну же, ублюдок. Твоя очередь. Я сделал шаг вперёд — он отступил. Вот только бежать ему было некуда. Я мог бы растянуть это. Мог бы сломать каждую кость в его теле, заставить его захлёбываться собственными криками. Но я бросил взгляд на Джесс. Она лежала, тяжело дыша, её лицо побледнело от потери крови. Держалась за живот, но не за то место, куда был нанесен удар. Они били её еще где-то?! Нет. Я сделаю это быстро. Одним движением выбиваю нож из его руки — лезвие взлетает, поворачивается в воздухе и глухо падает в грязь. Он пытается развернуться, но моя металлическая рука уже вцепилась в его голову, сжала, как тиски. — Не надо, не надо… — всхлипывает он, упираясь дрожащими руками в моё запястье. Но слишком поздно. Я сдавил обеими руками его голову и с криком, что вырывался из самых глубин моей темной души, стал тянуть её вверх. Хруст. Хлюпанье. Его тело отделено от головы. Кровь бьёт фонтаном, заливая землю и меня, но мне настолько на это наплевать, что я даже не смахнул её с глаз. Тело рухнуло, я отбросил голову в сторону. Дышу глубоко, в груди бурлит гнев, но… но теперь всё кончено. Тут же развернулся к Джессике. Она смотрит на меня широко раскрытыми глазами, губы дрожат. Я падаю перед ней на колени, протягиваю руки. — Детка… — мой голос уже не яростный рык, а хриплый, сдавленный. — Я здесь. Всё кончено. Я потянулся под толстовку, пальцами рванул ткань футболки, отрывая чистый кусок — единственное, что пока не было в крови. Нужно было срочно замотать ей руку, хоть как-то остановить кровь. Но тут я увидел её глаза. Испуганные. Широко раскрытые. Не на меня. За моей спиной. Я не думал. Просто инстинкт. Резко оборачиваюсь, вскакиваю, заслоняя её собой, тело напряглось, кулаки сжались, сердце грохочет. — Какого чёрта ты тут делаешь, Старк? — рыкнул я, закрывая Джесс собой. Сердце всё ещё бешено колотилось, пальцы зудели от желания снова вцепиться кому-то в горло. — Проваливай, пока не пополнил их ряды. Тони вздохнул, его взгляд метнулся к Джессике, к её руке, к крови, что капала с её пальцев на землю. — Барнс… Я… — Проваливай. Он молчит, но я вижу, как дёргается его челюсть. Как пальцы сжимаются в кулак. Он борется сам с собой, и это меня бесит ещё сильнее. — Я… — Он сглатывает, затем всё же говорит: — Это я помог им тебя найти. Мир перед глазами снова вспыхнул красным цветом. — Повтори?! — мой голос уже не похож на человеческий, в нём только ярость, только ненависть. Тони молчит, но взгляд говорит сам за себя. Я бросаюсь вперёд, срываю с него этот чёртов шлем, сдирая его чуть ли не с кожей, и в следующую секунду мой кулак уже врезается в его лицо. Глухой звук удара. Затем ещё один. И ещё. Я не чувствую ни костей, что ломаются под пальцами, ни того, как мои собственные руки снова покрываются чужой кровью. Всё внутри клокочет, горит, требует ещё. — Это ты… — удар. — Помог… — ещё удар. — Им… — кровь. — Найти… — ещё больше крови. Я не слышу, пытается ли он что-то сказать. Мне плевать. Я бью снова и снова, заливаясь бешенством, пока кто-то не хватает меня. Рука сжалась на моём плече, тёплая, дрожащая. — Джеймс… — Голос тихий, слабый, но я услышал его даже сквозь гул ярости в ушах. Я резко оборачиваюсь, и Джесс тут же теряет равновесие. Чёрт. Бросаюсь вперёд, теряя интерес к Старку, ловлю её, прижимая к себе. Она бледная, дыхание сбивчивое, но всё ещё держится. Слишком упрямая, сильная, даже сейчас. — Тебе нужна помощь, — раздаётся голос Тони, тихий, и обращённый к ней. Я даже не смотрю в его сторону. — Пошёл ты, — бросаю холодно и, не теряя времени, подхватываю Джесс на руки. Она слабо сжимает ткань моей толстовки, а я просто иду. В дом. Подальше от него. Туда, где смогу привести её в порядок. — Ты в порядке? — её голос дрожит, пальцы сжимают мою кофту так, будто боится, что я исчезну, как только отпустит. — Нет, — рычу глухо, прижимая её крепче. — Джеймс, я… я испугалась. Когда услышала эти выстрелы, потом тебя… и… и… — дыхание сбивается, а я чувствую, как её тело начинает мелко дрожать. — Тсс, не сейчас, милая, — тихо говорю я, ускоряя шаг. — Мне жаль… — она резко зажмуривается, лицо искажает гримаса боли. — Прости, я не должна была уходить в лес одна… — Не должна была, — подтверждаю я, чувствуя, как внутри снова закипает злость, но не на неё — на этих ублюдков, что тронули её. — Я старалась держаться, но когда… когда этот… — она опускает взгляд на свою руку, пальцы судорожно сжимают ткань, пропитанную кровью. — Джеймс, он… Я чувствую, как она начинает задыхаться от всхлипов, как слёзы срываются с её ресниц и стекают по щекам. — Эй. Эй, милая, смотри на меня, — я чуть сильнее сжимаю её в руках, заглядывая в заплаканные глаза. — Ты здесь. Я здесь. Всё кончено. — Но… но твои руки… ты снова… — её губы дрожат, взгляд опускается к моим пальцам, испачканным в крови. — Я сделал то, что должен был сделать, — говорю ровно, но внутри снова вспыхивает ярость. — Ты чуть не убил Тони… — Я убил бы его, если бы ты не остановила меня, — резко огрызаюсь. Она вздрагивает, и я сразу же сожалею об этих словах. — Джесс… — Просто… — она едва шепчет, всё её тело словно становится ещё легче в моих руках. — Просто не отпускай меня, ладно? — Никогда, — отвечаю глухо, потому что другого ответа просто не существует. Я всё еще не могу понять её. В любой ситуации, где страдает она, Джесс всё равно переживает только за меня. Это не укладывается в моём больном разуме. Почему? Я пинком открыл дверь и сразу направился к дивану, аккуратно опуская Джесс на мягкую поверхность. Она вся дрожала — от боли, от шока, от пережитого. — Сейчас всё будет, котёнок, — тихо пробормотал я, откидывая прилипшие к её лбу пряди волос. Она едва кивнула, прижимая к себе изуродованную руку, а я развернулся и быстрым шагом пошёл к морозильной камере. Холод. Нужен холод. Открыв дверцу, схватил первый попавшийся пакет с замороженными овощами, обернул его полотенцем и вернулся к ней. — Держи, — опустился на колени у дивана и осторожно приложил холод к её пальцу. Она вздрогнула, но не отстранилась. — Джеймс… — её голос едва слышен. — Тсс, детка, — я наклонился, коротко целуя её в висок. — Я разберусь. Рядом на тумбе нашёл аптечку, выудил антисептик, бинты. Проклятый бинт не хотел ровно ложиться, но я всё равно замотал её руку так, как мог, стараясь не касаться травмированного места больше, чем нужно. Она молчала, лишь следила за каждым моим движением, и мне это не нравилось. — Ты в порядке? — спросил, гладя её по волосам. — Я… — она запнулась, но потом всё же выдавила из себя: — Мне страшно. Я сжал зубы. — Я с тобой. — Они… они могли тебя убить. — Но не убили, — отрезал я, стараясь говорить ровно. — А вот я их — да. Она вздрогнула, но не отвела взгляда. — Ты спас меня, — прошептала она. — Всегда, — ответил я, не отрываясь от её глаз. Она слабо кивнула, закрывая веки, и я, сам того не замечая, сжал её ладонь, накрывая своим пальцем бинты. — Всё кончено, милая, — повторил я, больше для себя, чем для неё. Но в глубине души знал — это ещё не конец. Гидра никогда не оставит меня, пока я сам не уничтожу её. Я ума не приложу, как сделать это в одиночку, но сделаю всё, чтобы с Джесс больше не случалось таких ужасов. Всё ещё не понимаю, почему она после всего случившегося не оставила меня. Она страдает. Моё присутствие в её жизни несёт угрозу. Но… — Я… я тебя люблю, Джеймс… — едва слышно прошептала она, словно прочитав мои мысли. — Я тоже люблю тебя, Джессика. Больше, чем что-либо на этой проклятой земле. Сидел рядом, наблюдая, как она всё ещё дрожит, несмотря на бинты и лед. Кажется, её тело не отпускало от пережитого, и мне нужно было, чтобы она хотя бы немного расслабилась, заснула. Но она, как и я, не могла. — Ты устала, — мягко произнес я, и погладил её по голове, стараясь быть как можно более успокаивающим. — Закрой глаза, просто на несколько минут. Я здесь. Она кивнула, но глаза всё равно оставались открытыми, полными тревоги. Я аккуратно придерживал её, обнимая, чтобы хоть немного снять напряжение. И вот, в этот момент, в комнату вошла Альпин. Кошка подошла к Джесс, уселась рядом с ней на диване и, как всегда, устроилась в комфортной позе. Джесс не могла не погладить её, и я заметил, как её напряжённое лицо немного расслабилось. Она продолжала гладить Альпин, а я с облегчением отметил, что её дыхание стало ровнее. Вот, что ей действительно нужно — отдых, внимание и уют. Вскоре, спустя несколько минут, Джесс мягко произнесла: — Знаешь… Я думаю, что нам пора вернуться домой, Джеймс. — Рано, Джесс. Там может быть опасно… Она перебила меня. — Здесь тоже опасно. И здесь нет помощи, если она понадобится. — она подняла на меня глаза. — А она может нам понадобиться… — Я справлюсь сам, милая. Всегда справлялся. И не позволю причинить тебе вред. — я склонился, целуя её лоб. — Этого… — она вдруг замялась, поджав губы, но затем продолжила: — Теперь этого не достаточно… — Что ты имеешь в виду? — Просто… не знаю, есть ли еще это… — Джесс судорожно выдохнула, и я напрягся, как чёртова струна. — Что? — Нас… нас теперь трое, Джеймс…