Свет в кромешной тьме

      Порой достаточно тяжело поверить в судьбу, предначертанную нам свыше. Иногда что-то случается в тот момент, когда ты вовсе этого не ожидаешь. Рушатся все планы, которые строил годами. А в конце остаёшься либо ни с чем, либо добиваешься всего и даже больше.       Ни один жестокий правитель в своей жизни не ожидает получить удар любовью. Любовь может разрушить всё, а может и подарить новый взгляд на мир, с помощью которого ты поднимешься по ступенькам вверх без одышки. Каждое создание способно любить — даже всеми знакомые чудовища из сущего ада. Они любили и погибали ради любви.       Существует такая теория «Инь-ян», означающая, что противоположности притягиваются. Слагают множество легенд про то, как демоны любили ангелов и как ангелы безумно тянулись к ним, считая «своих» не настолько страстными и привлекательными. Не только ангелы умели любить, но и противоположная сторона, хотя их любовь скорее оказывалась губительной для обеих сторон. Спросите почему? Это можно объяснить простыми словами. Что произойдёт, если вылить ведро воды на пылающий костёр? Правильно, он изначально безумно вспыхнет, а следом потухнет, оставив за собой несмываемую гарь. Если вы думаете, что демоны любить не умеют, то жутко ошибаетесь. Они любят так, что в конце готовы погибнуть сами, чем дать в обиду то, что любят. Они весь мир вывернут наизнанку, начнут войну, пойдут против всего, лишь бы защитить свою любовь, в то время как ангелы могут запросто покончить с ней во имя мира во всём мире. Вот почему их любовь считалась губительной.       Таковым и был Влад впервые, когда встретил её — ту самую девушку, в которую безудержно влюбился. Но Лале вовсе не была водой. Её сущность напоминала исцеляющее растение или цветок. Она не тушила самого Влада, а его тьму. Не уничтожала, зато успокаивала, помогая ему держать свой гнев в узде. Исцеляла душу и вытаскивала Его на свет. Постепенно аккуратными шагами она показывала ему, как можно и нужно любить и как она умела любить сама. Для Влада такого рода чувства были чужими, хотя Лале, однажды встретив его, больше не могла выкинуть из головы. И так зародилась их любовь.

***

Влад       Я мог с лёгкостью приказать убрать эту сумасшедшую из моих покоев, но мне понравилась её дикость. Наверное, она присутствовала и во мне самом. Девушка была своенравна, но не это в ней меня зацепило. В ней жил какой-то чужой странный свет. Яркий. Да-да, свет, вы правильно меня поняли. Когда я прикасался к ней, мне казалось, что моя внутренняя тьма отступает. Безумие какое-то.       Я уложил её в собственной постели, укрыл одеялом и заметил, как Майя вжалась в тёплый кокон, согнув колени и прижав их к груди. Наблюдение за ней приводило меня в некое оцепенение. Я не понимал, отчего могут у такого, как я, возникать подобные чувства, в то время как до её появления в моей жизни я совершенно не выражал каких-либо эмоций. Дело в том, что девушка сама по себе была какая-то необычная, редкая и манящая. Наивная и хрупкая. Таких я ещё не встречал.       Майя забеременела и не знала об этом — значит, какой-то блудоум набрался смелости и причинил ей боль. От сей мысли во мне вспыхнул опасный гнев. Руки крепко сжались в кулаки, я еле сдерживал себя от порыва ударить или убить кого-то. Во мне плыл вихрь ревности и разнообразных эмоций, обуявших разум — изначально я не понимал, ревность ли это, но постепенно, раскрепощаясь в любви, я стал осознавать, что жутко ревную Лале ко всему, что движется. Я злился настолько, что не заметил, как треснул бокал в моих руках. Кровь окутала папиллярные узоры на моей ладони, и рана тут же затянулась, как будто пореза вообще и не появлялось. Такие эмоции были для меня в новинку — не просто злость, а дикое желание уберечь эту девушку от всего злого, что таится в мире. И в первую очередь — от себя.       Пока Майя спала, я не мог отвести от неё взгляд. На её щеках появился розовый румянец, а рот слегка приоткрытылся, что заставляло видеть в ней естественную красоту. Если она будет хорошо питаться, то через три-четыре недели наберёт несколько килограмм и будет выглядеть достаточно свежее, чем сейчас. В моей голове роились сотни неразрешённых задач, я строил план мести, мне нужно было собирать армию, а я не мог уйти из покоев лишь только потому, что не хотел оставлять «гречанку» одну.       Конечно, я не был глуп и знал о её лжи, но почему-то не обращал на неё особого внимания. Вы скажете: «Влад, ты ведь ненавидишь ложь? Что теперь? Тебя заворожила глупая девчонка?» Я вам отвечу, что она вовсе не глупая девчонка. Это я понял со временем, не сразу. Она боялась меня, а я боялся, что она убежит или, ещё хуже, навредит себе, но с каких чёртовых пор я стал задумываться о таких ненужных мне вещах? При взгляде на неё во мне вновь проснулось желание уберечь, укрыть её плотными чёрными крыльями и убить каждого, кто хоть на каплю станет причиной горя Майи. Наверное, я уже постепенно сходил с ума. Может, это и есть моё проклятье? Я умру от её рук. Я чувствовал, как она вонзает мне кол в сердце, нежно улыбаясь. И пускай каждый, кто это читает, знает: причиной моей смерти станет её улыбка, а не кол в груди.       Подумав о Локиде, я сжал челюсть, но меня от мыслей отвлекли постанывания Майи. Она зажмурилась и схватилась за живот, что-то бубня себе под нос. Я слышал её дикий пульс, стоя в нескольких шагах от неё, и не собирался близко подходить к кровати. Мне оставалось лишь наблюдать за ней, когда несколько минут назад думал о том, как защитить её. Это, наверное, срабатывает лишь в то время, когда она спит. В первые минуты я не чувствовал ничего. Застыв в немом шоке, я не знал, как облегчить её страдания. Майя постепенно успокаивалась, и я сделал несколько шагов к ней, чтобы увериться в её облегчении. Девушка видела сон, и он был не самым приятным. Мне захотелось лечь к ней, почувствовать тепло этой юной особы, а больше всего прижаться к ней и вновь почувствовать её свет. А может, она ангел? Может, она спустилась с небес, чтобы помочь мне?       Будь другое время, я бы не поддался такого рода соблазну, но с ней я терял контроль. Я лёг к девушке, но не приближаясь к ней, и на несколько секунд прикрыл отяжелевшие веки. Свет коснулся сердца и успокоил меня. Я уснул в одной кровати с девушкой, которая чуть не убила меня. Лале       Когда я открыла глаза, почувствовала присутствие ещё одного человека. Я не сидела в темнице на холодном бетонном полу, а значит, заснула прямо в его кровати. Было очень тепло.       Поверить не могу! Я спала там, где ночами спал Он. Всё вокруг пропиталось его запахом. Я вдохнула его глубже и почувствовала тяжелое шевеление… Влад лежал рядом! Это какой-то сон! Я сошла с ума, и теперь мне снятся какие-то немыслимые извращённые сны! Но тем временем спрятать свою счастливую улыбку я просто не могла. Лёжа совсем тихонько рядом с ним, я представила нас самой счастливой семейной парой. Представила, как он спит, а я наблюдаю за ним, дотрагиваюсь до него, понимая, что он полностью принадлежит мне душой. Сколько раз я ночами просто воображала нас такими умиротворёнными, как Влад обнимает меня, прогоняя прочь кошмарные сны и помогая заснуть. А сейчас… А сейчас всё это самое происходило наяву!       Голова жутко гудела в связи с последним происшествием, и мне стало жутко стыдно за своё поведение перед Ним. Но того, что со мной случилось, невозможно изменить. Я была беременна от какого-то подлеца, но в жизни бы не навредила невинному ребенку. За последние несколько месяцев судьба со мной обошлась настолько жестоко, насколько можно было. Мне снились кошмары каждый раз, когда я засыпала, но в эту ночь что-то произошло. Меня окутал защитный кокон в тот момент, когда я была вновь под угрозой того дня, и не отпускал до тех пор, пока я не проснулась. И этим защитным коконом оказался Влад. Я обернулась и встретилась с мужчиной лицом к лицу. Мы находились так близко, но так далеко одновременно, что мне стало в груди больно от понимания, что мы никогда не сможем быть так близко ещё раз. Но, взглянув на его сердитое лицо, я почувствовала, что тепло постепенно окутывает меня, заставляя гореть изнутри и судорожно дрожать от волнения одновременно. Я знала, что выгляжу нелепо со стороны, но такое чувство у меня возникало впервые — ещё и с мужчиной, в которого я влюблена. Он даже во сне был несколько хмурым: брови согнуты, губы поджаты, скулы напряжены…       Люди спали, чтобы сбросить напряжение, а Влад с каждой секундой словно ещё сильнее напрягался. Мне захотелось дотронуться до него хоть разок, прикоснуться к его грубой щетинистой щеке, провести пальцами по очертаниям его лица, слегка обсохших губ… Показать бы ему, как может стать прекрасен этот мир, если смотреть иначе. Он казался мне звездой, до которой я не могу дотянуться, но всё хочу заполучить. Независимо от себя, я всё же аккуратно прикоснулась к его лицу, и… мы встретились глазами. Его иссиня-голубые смотрели в мои карие, взглядом прожигая меня дотла. Мне казалось, его глаза — лестница в небеса. Мурашки мириадами пробежались по моей коже, заставляя ощущать холодную дрожь по телу. Я резко убрала руку от его лица и вскочила с постели, на полпути упав и подвернув лодыжку. Будучи потерпевшей поражение, я дала слезам свободу, и теперь плач перед ним был не только от стыда, но и боли.       — Сильно? — спросил он охрипшим ото сна голосом.       Я закивала, но не смогла сказать ничего, как будто язык онемел.       — Сейчас позову лекаря… — бросил Влад томным голосом, поднимаясь с постели.       Я чётко слышала, как кровать скрипит под натиском его веса, но опустила голову, не глядя в его сторону.       — Н-нет… — ответила я дрожащим голосом, пытаясь встать. Хотя бы это у меня получалось.       Влад поправил свой обычный наряд и сделал ко мне несколько тяжёлых шагов. А в конце совершил то, чего я не ожидала — нет, я об этом даже подумать не могла! — совсем! Он присел на корточки передо мной и приказал:       — Садись.       — Э-э… М-м…       Моё волнение было так заметно, что на его губах нарисовалась усмешка.       — У тебя со слухом проблемы? Тебе ещё раз повторить? — грубо произнёс мужчина, но настолько же нежно схватил меня за лодыжку. — Сядь обратно, протяни вперёд ноги.       — Сейчас…       Поправив платье, я присела и, забыв о произошедшем, протянула вперёд ноги, как он и просил.       «Наивная Лале, что же сердце твоё бьётся так быстро? Ты наконец-то встретила его, но чуть ли не убила… Что бы ты сделала, будь он мёртвым сейчас?»       Мысли в голове кружились вихрем. От стеснения я почувствовала, как щёки горят. Если его взгляд коснётся меня, он тоже заметит моё смущение. Но был один вопрос, который мучил меня с самого первого дня… Этот мужчина, сидящий передо мной, — самый жестокий правитель. Я должна была трястись от страха перед ним. Но я не боялась. Моя любовь ослепила меня, и я видела в нём лишь мужчину, который сейчас заботливо осматривал мою ушибленную лодыжку.       — Не нужно было убегать.       — А что нужно было? Я никто перед вами. Как я смею прикасаться к вам?..       — Я не Бог. Не твой создатель, — тихо проговорил он, и эти его слова пронзили меня.       Казалось, Влад сам был немного удивлён из-за собственных слов. Он жаждал страха своего народа перед ним, а какой-то незнакомой девушке он искренне признавался, что не нужно его воспринимать как Бога.       Влад был хорошим правителем, в этом не имелось никаких сомнений, но многие его считали чудовищным из-за его методов защиты. И ни единая душа не знала, что кроется у него внутри.       — Вы жестоки… — едва слышно произнесла я, чувствуя, как слёзы высыхают у меня на лице и появляется нежная улыбка.       — Я жесток. Я не отрицаю.       — Но у вас добрая душа, — сказала я и протянула ладонь к его сердцу.       Я ожидала почувствовать его сердцебиение, хотя бы тихонькое, но не смогла уловить движение. Абсолютно ни-че-го! Как такое возможно? Нет, это мне показалось! У каждого человека есть сердце. Может, его находилось чуть ниже? Моя рука бесстыдно блуждала по его телу, и, ничего не почувствовав, я сильнее прижала руку к груди Влада.       Встретившись с его безразличным сапфировым взглядом, я ощутила, как меня пронзили ужас и сотни эмоций, которые вообще существовали в мире. Его тело было напряжено, а лицо оставалось таким бесстрастным. Если бы я не читала человека по взгляду, я бы подумала, что он и правда пустой. Я схватилась за его запястье, чтобы проверить пульс, но и этим не сумела добиться результата. Басараб мог с лёгкостью отшвырнуть меня отсюда, но почему-то не двигался совсем.       — У меня нет души, — наконец-то что-то ответил он, внимательно наблюдая за моими действиями.       — Нет! Н-нет… Но к-как? Как такое возможно? У каждого человека есть сердце…       Мой голос дрожал, заставляя заблуждаться в словах…       — А может, я вовсе и не человек, Майя, ты не думала об этом?       Я испуганно отдёрнула руку от его запястья, прикрыв ладонью рот, и отползла назад. Это какая-то злая шутка. Такого быть не может. Наше молчание длилось несколько секунд. Было слышно только то, как я громко дышу.       — Пошла вон, — грубым приказным тоном проговорил он, как будто выплюнул эти слова мне в лицо.       Влад дёрнулся со своего места и повернулся ко мне спиной. Кажется, произошедшее сильно задело его. Вот оно — слабое место этого строгого, как камень, мужчины. Я была намертво прибита к полу и не виновата ни в чём… Взгляд, который он бросил на меня в последний раз, заключил меня в клетку, ключами от которой обладал лишь он.       — Ты не поняла?! Я приказал оставить меня!       Влад в несколько шагов оказался рядом со мной, больно схватил за руку и понёс к выходу, выталкивая из своей комнаты, как выбрасывают игрушку, которая надоела.       Я упала на левое бедро и тихонько всхлипнула от боли, всё ещё глядя ему вслед. Он даже не посмотрел на меня и закрыл намертво двери покоев, оставляя меня наедине с этим стыдом… Пары глаз внимательно следили за мной, будто я в чём-то провинилась, но в чём?! Я убежала как можно быстрее, когда собралась силами, ощущая острую боль в ноге.       Пока моё сердце сумасшедше колотилось о рёбра, у него сердца не было! Я ничего не понимала. Как возможно такое? Ведь сердце — источник жизни человека. Если его не будет, как он может жить? Он и правда чудовище! Самое настоящее чудовище, о котором слагают легенды! И я прониклась к нему чувствами…       Глупая, глупая, глупая Лале! Дура!       Он не совсем тот человек, которого я представляла у себя в голове. Его эмоции иссохли. Раньше он улыбался. Разговоры, которые я слышала, пока пряталась в кустах, были весёлыми. Его голос не казался грубым и таким… мужским… как сейчас. Я помнила его юношеские внешность, голос, смех. А сейчас во Владе не осталось ничего, что я полюбила раньше. Всё в нём изменилось. Даже тот добрый взгляд, пока он проводил время с Асланом. Но я помнила и его — этот взгляд морской тоски, когда его пробирала печаль. Он испытал боль из-за того, что я посчитала его ужасным, потому что у него не бьётся сердце. А у него оно было. И гораздо больше моего. Влад       Я знал, что не должен был приближаться к ней настолько, чтобы она могла себе позволить подобное. Майя испугалась, но, мне казалось, я видел в её глазах разочарование. Она думала, что у меня прекрасная душа, и как же глубоко ошибалась.       «Вы жестоки, но у вас добрая душа…» — таких слов я не слышал ранее. Мне никогда их не говорили. Мысли мои застряли на этом моменте. Они только возвращались к ним, и тогда я осознал, что давно хотел бы услышать подобное.       Эта девушка хоть и была разбита, да не сломлена. Она искала во всём и во всех только лишь хорошее. И даже в пучине моей темноты Майя думала, что сможет дотянуться до света. Однако было одно большое «но» — во мне действительно не жило даже крупинки света. Танец с дьяволом означает сгореть заживо, а она точно была готова на это, лишь бы суметь спасти меня. Но я не нуждался в спасении. Я бы протянул ей свою руку, но не хотел видеть, как она сгорает дотла перед моими глазами.       Как только я почувствовал её прикосновение к своей щеке, открыл глаза, встречаясь с её округлившимися. Почему Майя мне казалась такой знакомой?.. Её взгляд… Словно я её встречал очень давно. Я хотел узнать её настоящее имя, потому что не верил ей. Не верил, что она из Греции. Не верил ей, но внутри знал, что она это делает, потому что что-то скрывает. Она шпионка?       Майя была чистой, как нетронутый холст.       Белоснежной, как первый снег зимой. Нежной, как подснежники, спрятавшиеся под снегом. Красивой, как звёзды, но даже они меркли перед её красотой… Созвездия появлялись только ночью, а она была светлой, как лучезарный день; снег шёл и подснежники цвели зимой, а она казалась мне летним теплом; она не была девственницей, но её сердце уже кому-то принадлежало. Мне хотелось разгадывать каждый сантиметр её души, в то время как сам не имел её. На данный момент она была напугана, и я решил не трогать девушку некоторое время, потому что у меня самого были дела поважнее.       Услышав гул голосов с нижних этажей замка, я вышел из своих покоев и направился вниз, узнать причину шума. Майя затаилась в углу и, поджав ноги к груди, прикрыла глаза. Над ней возвышались несколько моих солдатов, и девушка уже тряслась от страха.       — Знаешь, сколько таких шлюшек видел наш господин? Зачем тебе он? Я заплачу тебе больше. Пойдём со мной.       — Да не бойся ты, девочка. Говорят, ты из самой Греции… Таких красоток я ещё не встречал.       По залу прогремело мужское хохотание. Каждый из них смеялся, пока те издевались над беззащитной девчонкой.       — Я вам не сделала ничего плохого… — тихо мямлила она, не поднимая взгляд с пола.       — Да, но ты сделаешь мне очень хорошо. Пойдём.       Один из них схватил Майю за запястье и потянул. Она упала на колени перед ним.       — Пока не нужно вставать на колени. Надо уединиться. — Тот прыснул от своей же шутки.       Смех в зале стал ещё громче. Где-то вдалеке я заметил белобрысые кудри Ноэ.       Присев на колени, я достал несколько метательных ножей с закрепления ботинка. Не целясь, я метнул сразу несколько лезвий в каждого, кто посмел до неё дотронуться.       Теперь эти же мужчины упали перед Майей на колени, хрипя и заставляя её сильнее вжаться в стену от страха. Все взгляды устремились на меня. Смех утих. На его место вернулся страх.       — Этих двоих за решётки. Позже решу, какая у них будет смерть.       Приказ был направлен к Ноэ. Тот лишь кивнул, но лукавая ухмылка не сходила с его уст.       Тихий всхлип девушки заставил меня направить на неё взор. Она плакала. Я хотел сделать лучше, но получилось хуже, и в эту секунду в груди я услышал глухой удар, словно во мне что-то разорвалось. Со стороны я выглядел бесстрастным, но внутри ощущал новый клочок эмоций.       — Ты… ты их уб… убил! Нет! Боже! — завопила Майя, садясь перед ними на колени.       Они к ней приставали, а она оплакивает их, в то время как должна осыпать меня благодарностями?! Не понимаю женскую логику, если она есть вообще.       Она касалась их, пыталась найти хоть какой-то источник жизни. Они ещё дышали, потому что я так захотел. Потому что их смерть не должна быть такой лёгкой. Они будут мучиться в агонии боли и последнее, что увидят, — моё лицо.       С тех пор, как Майя попала сюда, её слёзы не высыхали. Мне хотелось увидеть, как она смеётся, улыбается, но только не это. Девушка хотела вынуть ножи, чтобы успокоить их боль.       — Если ты вынешь нож, он умрёт.       — Он дышит. Дышит… Он не мёртв. Он разговаривал со мной несколько минут назад. Шутил. Нет… Я помогу ему, — сказала она, не поднимая на меня взгляд.       — Он умрёт, если ты достанешь из ран ножи.       — И ты тоже! Ты тоже мёртв! Ты!.. — Девушка вскочила на ноги. Её платье было забрызгано кровью. — Ты говорил, что ты не Бог…       Её голос понизился, и я заметил кинжал в женских руках. Он был устремлён на меня.       — Да. Говорил. — Мой же голос перешёл в предупреждающий низкий.       — Тогда ты никто, чтобы забирать чужие жизни.       — А ты? — кивнул я на оружие и пригнулся, чтобы лучше видеть её лицо.       — Я, по крайней мере, не разбрасываюсь ими, — прошептала она, — как вы…       — Я сделал это, потому что посчитал нужным.       — Это жестоко. И… неправильно.       Её щёки покраснели, и Майя отвела взгляд.       — Мог. Но я захотел так. Запомни, что и твоя жизнь зависит от моего милосердия. Моё терпение не бесконечно, — начал я пугать её. Такого рода манипуляции всегда срабатывали с женщинами.       — Я могу стоять перед вами. — Её голос сменился на меланхоличный. — Дышать, есть и разговаривать. Но мою душу уже отняли в ту ночь, когда такие же люди, как вы, решили, что моя жизнь зависит от их милосердия. Да, я женщина, и я слабее, чем любой мужчина, если сравнивать по силе, но я намного сильнее каждого из вас, потому что, даже если со мной и поступили подло, я до сих пор борюсь за свою жизнь. А в ваших глазах — тоска, вы давно приняли свою смерть и утопаете в боли, разбрасываясь повсюду своей жестокостью, словно ядом, но я не такая, я выберусь, и я смогу. Никто больше не унизит меня. Лучше я приму достойную смерть, чем унижусь перед таким наглецом, как вы.       Она назвала меня наглецом. Я ударил её тыльной стороной ладони и сразу же пожалел об этом. Майя схватилась за щёку, проглатывая слёзы. Я видел, как они жгли ей глаза. Кровь потекла вниз по её подбородку.       — Ты свободна, — охрипшим голосом проговорил я и ушёл, не оборачиваясь.       Сказанное ею пронзило меня своей прямотой, и впервые за несколько лет мне сделали больно словами.       Когда я погиб впервые, я несколько дней метался из стороны в сторону, не веря этому происшествию. Не то чтобы несколько дней, а, скорее всего, лет. Каково это — умереть и воскреснуть вновь в этой же оболочке, но уже не человеком? Каково это — потерять все эмоции, чувства, вкус, жалость? Каково это — потерять самых близких людей, наблюдая, как они умирают перед твоими глазами, просят о спасении, но ты ничем не можешь помочь? Каково это — ощутить что-то спустя столько лет? Я отвечу вам: это необычное чувство.       Не успел разобраться с появившимися эмоциями, а на меня могла нахлынуть ещё одна сильная волна новых, и это всё делала хрупкая девчонка, перед которой я оказался действительно бессилен. Порой я словно слышал собственное сердцебиение, когда она упорно, не сводя с меня карих глаз, смотрела снизу вверх. Я чувствовал себя струнным инструментом, в то время как она натягивала струны сильнее, чтобы звучание было резче. Именно это с каждым разом притягивало меня ближе к ней, вместо того чтобы отталкивать. Во мне появлялись такие необузданные чувства, и это злило, хотя одновременно мне было весьма любопытно, какие ещё эмоции я могу почувствовать. Я хотел узнать её ближе. Понять, кто она такая, откуда взялась, какое у неё настоящее имя… Иногда, когда человек произносит своё имя и оно выходит каким-то фальшивым, появляется такое ощущение, что здесь чего-то не хватает. Такое же у меня случилось с ней. Эта женщина была одновременно и умной, и красивой, но я совсем не про внешнюю красоту, хотя и в ней её не смог бы преодолеть кто-то ещё.       «Это покои Лале-хатун. Она кузина нового султана Мехмеда. Хорошенькая девчонка».       Внезапно я вспомнил слова давнего друга. Когда я ещё был во дворце османов в 1444-м году, я заметил хрупкую девицу на балконе. Её пронзительный взгляд заставил меня обратить на неё внимание. Я ещё хотел подружиться с ней. Лале-хатун. Кузина Фатиха. Девушка, которую он хотел взять в жёны. Истинная турчанка находилась в моей резиденции. Она не была шпионкой, но как высокопоставленная личность может быть изнасилована и брошена к пленницам? Татары уж точно не знали, что валахи им преградят путь. Девушка же в первые недели была обессилена настолько, что не отходила от сна. Если бы не моя помощь, она бы умерла и гнила под землёй. Но она меня тогда заинтересовала.       Сейчас же, когда я узнал, что она — кузина Фатиха, я хотел её себе. Очень. Она — мой ценный трофей. И когда я желаю что-то, я это получаю. Независимо от того, что это или кто это. Я заполучу её и правду из её уст, чего бы это мне ни стоило.