Вернуть своего ангела

      Мои глаза заледенели от ужаса, которым на самом деле уже давно переполнились. Это был именно ужас, ведь страх — лишь мимолётное чувство, которое я и без того испытываю каждый день и каждый час. В голове, как кукушка в полночь, кричали слова: «Это конец», хотя это было, скорее, начало. По телу пробежали мурашки.              Наверное, в тот злополучный момент я просто переживал за свою жизнь. Точнее, за свою репутацию, хотя для меня эти слова всегда были равнозначны и жестоки. Всемогущий, чёртов Всемогущий! Каким бы великим и ярким, каким сильным героем он бы ни был, я его винил в смерти Изуку не меньше, чем самого себя. Да, я понимал, что лишь пытаюсь, как маленький ребёнок, свалить ответственность за произошедшее с себя на кого-то более взрослого. Свалить вину ведь нужно было на того, кого не сильно заботили мои проблемы, загоны, цели…              Во взгляде, которым я посмотрел на Киришиму, должно было более чем понятно читаться: «Пожалуйста, скажи, что ты врёшь». Я правда надеялся, что он просто всё это придумал: и тренировку, и Всемогущего, и даже эту грёбаную красную краску для волос... Казалось, будто я сейчас и прямо откинусь, вот только не со стула на пол, разбив голову, а в гроб, разбив жизнь. Но Киришима не видел меня, будто я стал призраком или ангелом, а он слепой, не видящий сверхъестественные вещи, и в упор меня не замечает. Хотя, когда это я сам начал во всё это верить?..              — Я сам-то минут пять назад об этом узнал… Мне Мина рассказала — это я про Ашидо-сан, если что… Мы просто учились в одной средней школе... — его слова проносились в голове пустым серым шумом. Да, мне не было плевать на то, что он рассказывает мне, потому что этот красноволосый парень был единственным, кто…              — …Но мы с Миной всё равно считаем, что Всемогущий просто обязан взглянуть, кто поступил в этом году в Юэй. Остальные ребята в классе, кто слышал новость, думают точно так же. Кроме Ииды, конечно. Ты не представляешь, как он яро доказывал своё: «Не стоит верить слухам!!!», ха-ха…              Ему было весело и, видимо, даже приятно общаться с таким живым трупом, как я. С мертвецом, не показывающим ни одной эмоции и с абсолютным равнодушием ковыряющим одной палочкой для еды уже остывшую тарелку кацудона. Эта несчастная еда была на редкость вкусной — мам, прости, да, у тебя всё равно, конечно, лучше — но всё же в горле застрял ком. Казалось, будто меня сейчас вырвет, если ещё хоть один кусочек окажется между языком и зубами. Есть расхотелось, хоть живот с самого утра был полностью пуст: утром никого дома не было, поэтому я смог позволить себе выпить чашечку терпкого кофе, просто молча смотря в окно. Молча и одиноко. Но спокойно и без надежды на светлое будущее.              — Ты в порядке, Баку-бро? — я слишком долго сверлил тарелку взглядом: даже он заметил, что я ничего не съел. Хотя с матерью это тоже не часто прокатывало.              — Зачем ты мне об этом рассказываешь? — ответил я вопросом на вопрос и посмотрел ему в глаза. Они у него, оказывается, такие же красные, как у меня.               — А? — викторина «Кто задаст больше тупых вопросов?» началась. — Ну, просто так… — а также и викторина «Кто даст больше тупых ответов?».              Киришима был, на самом деле, неплохим человеком, хоть я мог бы отнести его к тем людям, которых больше всего избегал. Он хорош собой, привлекает людей вокруг себя харизмой и яркой подачей, у него сильная и довольно-таки универсальная причуда, он интересный человек, с ним можно поговорить обо всём и ни о чём в любое время дня и ночи… В то же время он назойлив, зачем-то открывается каждому встречному, постоянно показывает свои слабости направо и налево, будто бы крича каждый раз о том, как будет стараться, как он станет лучше…              Вот именно это мне не нравилось. Мне не нравилось то, что мы слишком похожи в том, как не похожи. И как сильно мы пытаемся быть своими собственными идеалами…              — Просто я подумал, что тебе Всемогущий нравится, вот и… — мои предыдущие слова явно застали Киришиму врасплох. И теперь его мотивация стала мне ещё более непонятна.              — А с чего ты вообще взял, что мне он нравится? — спросил я, но без злости или чего-то ещё. Просто спросил. Просто…              — Мина говорила, что у тебя брелок с ним болтается на школьной сумке, разве нет?              Просто это реально был конец, который лишь для ебучей мотивации называют началом.              — …Он у тебя прикольный такой. С первого раза и не скажешь, что это Всемогущий, особенно издалека. Хотя фирменные цвета сразу узнаются, хе, — он мягко улыбнулся. Мой взгляд лишь на секунду задержался на его лице, но тут же замер и помутнел. Я опять уткнулся носом в тарелку.       — А ты ж ещё ходишь быстро, поэтому…              Нужно было заканчивать этот бесполезный диалог, только и действовавший мне на нервы. Я не мог думать, мыслить, да даже банально понимать, что этот мистер «Давай дружить» хочет от меня. В голове застрял только Всемогущий. В мыслях был только Всемогущий. И ничего больше. Стало плевать на уже полностью остывший кацудон, на Киришиму, да даже на то, что, оказывается, мои дорогие одноклассники как минимум следят за мной в школе. Сейчас была только одна проблема.              — …поэтому и не поймёшь, что за безделушка болтается у тебя на замке.              Я вскочил со своего места настолько резко, что ещё миг и стол, прибитый к полу, перевернулся бы к чёртовой матери. Я тяжело дышал.              — Во-первых, это не безделушка. — наверное, это всё от нервов. — А во-вторых…              А во-вторых я не придумал. Я замолчал, не понимая, что творю. Логики в моих действиях не было никакой на самом деле… Да к чёрту логику! Пусть он и дальше не понимает, что нужно держаться от меня подальше. И посмотрим, кто тут «безделушка»!       Одним движением я схватил сумку с тем злосчастным значком, который таскал на ней везде и всегда чуть ли не с детского сада, и столь же резко встал.       — А во-вторых, это подарок, который дороже всех вас здесь вместе взятых, и тем более дороже твоей ненаглядной дружбы.       Не знаю, на кого я злился больше: на Киришиму или на самого себя. Как и не знаю, почему злился. Поэтому всё, что я сделал, так это быстрым шагом скрылся с места этого позорного преступления, красный, как рак, и морально-убитый, что, к сожалению, никакому сравнению не поддавалось.       А ведь он просто пытается поговорить со мной, не понимая, что просто давит на самое больное. Неприятно.              Нет, не неприятно. Мерзко. Мерзко от того, что я снова сбежал.       Было около сотни причин, по которым я не хотел не видеть Всемогущего, не слышать о нём ничего до самой своей смерти. Конечно же, я до жути всё гиперболизирую, но когда ты — персона с неумением коммуницировать с людьми от слова совсем, последний человек, которого ты хочешь видеть, так это твой триггер панички всей жизни.              Я никогда не хотел знакомиться с ним. Для меня он был кем-то наподобие главного, до жути карикатурного босса из дешёвой, но популярной видеоигры, которого нужно будет преодолеть. До той встречи я даже не предполагал, что это будет так сложно, так долго и так… страшно. Он не стал для меня спасителем: он стал монстром для худшего кошмара. Монстром недостижимого чужого идеала.              Я боялся, что при следующей встрече он меня узнает. Может, тот страх и был настолько пуст, насколько был пуст для меня сам Всемогущий, но эта страшилка преследовала меня уже несколько месяцев. Ещё до поступления, да даже до попытки подать документы в школу, я мониторил день и ночь списки учителей, по крайней мере тех, кто был в свободном доступе. Всемогущего там не было, нет и не должно быть!       Я нёсся по лестнице вниз, сбивая с ног студентов факультета поддержки, которые несли какое-то оборудование. Я перепрыгивал ступеньки, наступал на шнурки развязавшихся кед, чуть не падал, но бежал. И бежал не от людей, а от собственного кошмара.              Нужен был глоток свежего воздуха. Хотя бы глоток.              Если на следующей тренировке он меня узнает — а он меня обязательно узнает: я ж сам сунул ему листок со своим именем! Ещё и наговорил такого, что мать родная в обморок бы упала… Четырнадцатилетний я был таким тупым и недалёким! И что теперь делать?! Я же полностью оплошаю перед ним!!! Да, я лучше них всех, но не лучше него. Пока что не лучше... У меня просто, блять, нет времени на самосовершенствование и прочие важные вещи. И всё потому, что я двадцать четыре на семь занимаюсь ебучим самобичеванием!!!              Я не расту ни ментально, ни физически.              Я трус, всегда им был и останусь.              На первом этаже я остановился, чтобы перевести дыхание. Был май, жаркий, жгучий май, поэтому все окна были распахнуты настежь. Я остановился возле одного из них. Горячий летний ветер обжигал лицо.              А понимал: если он меня узнает, это станет новым кошмаром, который вернёт множество старых и давно забытых.              Ненавижу дежавю…              Я посмотрел через окно на улицу, будто бы облитую светом и счастьем. Мерзким счастьем.              И да, самая главная причина — эта фальшивка никогда не была моим героем. Он всегда был для меня чужим.       

***

      План прогула урока был столь же надёжен, как и вся моя жизнь. Точнее, он провалился сразу же, потому что я, как последний идиот, даже не знал, на какую из тренировок великолепный Герой Номер Один соизволит прийти. Как не знал никто из моего класса, судя по тому, что я смог подслушать через наушники с выключенной музыкой. Спрашивать напрямую было боязно, да и у кого спрашивать? У Киришимы, которому я нагрубил? У Урараки, которая после всех вопросов буквально игнорирует меня? А Ииду я сам игнорирую, да и больше шансов было получить от него, не верящего пустым слухам, выговор за то, что развожу панику на пустом месте. А больше вариантов не было: ни с кем из класса я так и не… подружился. Эти трое были лишь теми, кто пытался это сделать.       Осознание того, что сейчас я один не стою совершенно ничего, словно молния, ударила где-то глубоко в голове. Это была чуть ли не первая ситуация, в которой я хотел попросить о помощи, но просто не мог. Просто не мог пересилить свою гордость, оказавшуюся в итоге сильнее страха — ну, хоть что-то тогда было сильнее него.       Поэтому всё, что мне оставалось, так это подслушивать случайные разговоры одноклассников и других студентов Юэй. А всё потому, что пропускать все тренировки весь ближайший месяц, если не год, сначала показалось, мягко говоря, не самым лучшим вариантом. Да и о Всемогущем — будет он проклят — должен же будет хоть кто-нибудь предупредить?!       Так я думал ровно до того момента, пока не оказался в автобусе, едущем на тренировочную площадку, и понимая, что явно недооценил талант Айзавы-сенсея говорить самую важную информацию в самую, мать его, ПОСЛЕДНЮЮ МИНУТУ!!!       Я был ни капельки не зол: подумаешь, мне ВСЕГО-ТО забыли сказать дату моей СМЕРТИ!       Поэтому вместо того, чтобы придумывать план побега или что-то, хоть немного походящее на «хватай и беги», я сидел в дорогущем вездеходе отделки «больше синего, чтоб, когда тонули, слились с морем» (меня такой расклад событий очень даже устроил бы), злился на учителя и на сидящих передо мной в школьном автобусе Урараку с девочкой-лягушкой, которые очень весело обсуждали уже правдивые слухи и «что нас всех ждёт». Не знаю, что ждало их «всех», но меня ждала прилюдная казнь моего самоуверенного эго.       — На самом деле, мне очень нравится в Юэй, — щебетала Очако, чуть наклонившись вперёд, видимо, чтобы не мешать другим ребятам, которые также пренебрегли возгласам Ииды о том, что нужно сесть по специальной рассадке и бе-бе-бе… В итоге получился какой-то смешанный формат, в котором я был зажат у окна между Круглолицей, девочкой-лягушкой — Асуи, которая вечно вилась где-то рядышком с ней, Тодороки, парнем с ужасным французским акцентом (знание его имени было для меня не самой важной задачей в жизни) и девочкой с ушами-наушниками, которой в тот момент я до безумия завидовал. Она была единственной, чьё соседство меня устраивало более, чем полностью — сидит, молчит, пялится в телефон и не задаёт вообще никаких вопросов, особенно тупых, даже если они есть.       Но, в отличии от неё, всё, что у меня было, так это отвратительное настроение, отсутствие зарядки, а, следовательно, наушников и телефона, которые я забыл зарядить вечером, а также перспектив на хоть какую-то нормальную поездку. Поэтому я максимально пафосно скрестил руки и со скучающим взглядом вытянул ноги вперёд. Урарака и Асуи всё так же продолжали лепетать, вытесняя все мои мысли своей бесполезной болтовнёй.       — Айзава-сенсей, на самом деле, ква, правильно сделал, что промолчал, — бормотала лягушка не слишком тихо, из-за чего я мог без проблем слышать, о чём они разговаривают. — А то если бы он, ква, даже ответил кому-нибудь из ребят на вопросы, то появились бы новые. Да и не думаю я, ква, что каждый из нас рад увидеть Всемогущего. Такие новости могут испортить учебный процесс. Айзава-сенсей, может, старался, ква, отменить эту встречу?       Он? Старался отменить?! Не смешите меня: ему настолько на всё плевать, что он, небось, даже не задумывается о том, что у него под опекой находится восемнадцать безмозглых учеников — я не в счёт, конечно же, — за которыми желательно следить! Вот эта круглолицая дурочка, к примеру, дай бог, чтоб на тренировке в обморок не грохнулась… а ей никто никак об этом не скажет…              И да, я был очень и очень раздражён и имел на это полное и безоговорочное право! Не припомню, чтобы кто-нибудь перед смертной казнью сохранял полнейшее спокойствие!!!              Я не сразу заметил, как Урарака понизила голос, говоря сильно тише, чем обычно. На контрасте с тем, как она обычно верещит, это показалось очень-очень странным не только мне, но и Асуи — она даже немного наклонилась вперёд, чтобы либо лучше её слышать, либо лучше видеть её лицо. Это точно было неспроста, ведь вечно мега-ультра-счастливая Урарака горланит на всю округу о том, как у неё всё хорошо, из-за чего моё любопытство и наглость, ещё и подогреваемые злостью на всё и вся, пересилили банальную вежливость и чувство такта.       — А что ты думаешь о наших… одноклассниках? Ну, например, о… — её голос был настолько тихим, что в какой-то момент я даже подумал, что ослышался. — …о Бакуго?..       — А что, ква, ты хочешь услышать? — наверное, этот вопрос был адресован больше мне.              — Что-то обнадёживающее. Хотя, это не сильно поможет в борьбе… — зачем-то ляпнул я…              — ЗАМОЛЧИ!!!              «…В борьбе со слухами» — …всё равно не успев договорить. Это был такой резкий порыв сказать всё, что она хотела бы узнать про меня, что я даже и не подумал о том, что…       Урарака посмотрела на меня, как на адское создание. Её голос, будто вырвавшийся из самых глубин её сердца, резко вспыхнул и столь же быстро потух. Все обернулись на нас, но никто так и не понял, что произошло: я говорил слишком тихо, чтобы кто-то кроме неё это услышал. Точнее, я так думал.              В такие моменты мне всегда становилось до тошноты жутко. Жутко от понимания того, что все мои «одноклассники» и я в том числе — будущие герои. Мы — те, кто должен спасать людей. Но кто тогда спасёт нас?..              Ответа на этот вопрос у меня пока что не было.              — Сначала по сторонам смотреть научись, а лишь потом неси всякую чепуху. Да и лучше вообще тебе начать… — продолжил я со злостью в голосе, которую отчаянно пытался спрятать. Но договорить мне снова не дали — наверное, это даже к лучшему.              — И правда, помолчи, — услышал я негромкий возглас прямо у себя над ухом. Та «спокойная» девчонка, сидящая слева, быстро ткнула меня в бок своим наушником и сделала вид, что совсем-совсем ничего не случилось. От неожиданности я слегка вздрогнул. Не могу сказать, что испугался, но лёгкий шок всё же присутствовал.       — Не указывай мне, — сквозь зубы и так, чтобы никто, кроме её наушников нас не услышал, прошипел я. Но классу моему уже и так стало так всё равно на нашу перепалку. Даже Иида не сказал ничего в адрес этой совершенно недружелюбной тусовки под негласным девизом «Поклянись, что никогда больше не заговоришь со мной».              — Ей неприятно, что малознакомый парень лезет к ней в душу, — так же тихо, но намного спокойнее, она продолжила говорить, не отлипая взгляда от экрана телефона. Я уже перестал интересовать и Урараку, и Асуи — видимо, никто из них сейчас не желал привлекать к себе лишнего внимания.              — Я не лезу к ней в душу, — буркнул в ответ, делая вид, что мне абсолютно всё равно на эту мисс с идеально ровной стрижкой.              — Хорошо. Тебе было бы приятно, если бы тебе сказали, что ты эгоист, не замечающий других и думающий только о себе? — она всё так же не смотрела на меня.              — Это неправда, — поэтому я тоже отвернулся к окну.              — Вот видишь: она ведь тоже так думает.              Спасибо. Обозвали с ног до головы, покрасовались все, что самые умные, а ты сиди теперь, как драматичный придурок, и пялься в окно от нечего делать.              И мне и без неё было понятно: Урараку просто волнует чужое мнение. Она просто прячется. Она просто боится, что я всем расскажу то, что понял ещё давным-давно…              Девчонку-наушники я интересовал уж точно не больше, чем её личное пространство — казалось, будто с каждым моим телодвижением она всё сильнее отодвигалась в сторону. Криво покосившись на эту странную замашку, я сделал то же самое, построив этим между нами сразу двойную баррикаду, и уставился в окно уже от скуки, непонятной боли и разочарования в самом себе.              Голос Урараки вырвал меня из недр гнева и вернул в моё обычное, полупотерянное состояние, с которым я существовал наверное последние лет двадцать — ну, это если забыть про то, что мне всего шестнадцать с копейками. Деревья за окном проносились так стремительно, что казались черно-белой рябью из солнечных бликов и мрачных клёнов. Было стойкое ощущение, что мы едем уже целую вечность. Казалось, что мы просто петляем по кругу, как герои детского мультика с бесконечными новыми сезонами, но мне это даже нравилось. В этой ряби не хотелось думать. Да что думать — даже дышать было мне сложно. Может, страх уже настолько сильно утонул в моём сердце, что желание просто плыть по течению пересилило его?       А, может, мне вообще не стоит гнаться за этими мечтами? Всё равно они так же пусты, как и весь этот мир. Пусты и прозрачны, как все идеалы. И мои, и чужие… В особенности Всемогущего. Никто не спасёт всех. Никто ведь не спас Изуку.              Интересно, а если бы Изуку был здесь сейчас, он с такой же, как в детстве, улыбкой пялился бы в окно? Сидел бы рядом со мной и также паниковал, в надежде увидеть своего кумира?               Почему-то тогда казалось, что нет. Да и в целом в тот миг мне чудился скорее конец мира, отражённый в ярких лучах обеденного солнца…       Девчонка слева снова ткнула меня в бок своим наушником, но на этот раз не делала вид, будто здесь совершенно ни при чём. Я повернулся на неё и удивлённо изогнул брови, мол «чего ещё?», на что она лишь кивнула в сторону противоположного окна.       — Приехали, — негромко сказала она. Я посмотрел на неё и одними глазами сказал «спасибо». Наверное, это простая любезность с её стороны, но было немного приятно. Совсем немного и только потому, что сейчас со мной, наверное, не хотел разговаривать никто.              Но я не стал глазеть по сторонам через стекло — уже насмотрелся на комбинацию «деревья-небо-деревья-небо» — и предпочёл просто выйти одним из первых. Умирать — так умирать красиво. И сразу. Но причин для удачи в этом у меня не было изначально, как минимум потому, что, во-первых, я собрал вокруг себя просто идеальнейшую команду, а, во-вторых, в геройском костюме, который был на мне с самого начала, я был не очень-то поворотливым в толпе суетливых сверстников — огромные нарукавники-бомбы были теми ещё занозами. Поэтому я вышел одним из последних, и в придачу к пропуску мгновенной смерти, получил в лицо «поторапливайтесь» от Айзавы — Наушники, которая тоже никуда не спешила, это почему не коснулось — и какой-то многозначительный взгляд, смысл которого я так и не понял.              — Добро пожаловать в USJ — в зону ненастоящих катастроф! — громко прокричала героиня в причудливом скафандре, как раз в тот момент, когда мы выходили из автобуса. Весь класс уже был внутри этого причудливого здания.              От шока я чуть не упал сразу же, как ноги переступили порог этого мини-цирка. Героиня в скафандре была мне не очень интересна — это была Тринадцатая, и я знал на зубок половину её биографии — к её сожалению, она дебютировала ровно тогда, когда зависимость Изуку от героев достигла самого пика. Да и на повестке дня был уже другой вопрос:              ГДЕ ЭТОТ ЧЁРТОВ ВСЕМОГУЩИЙ?!!!       «Только не говорите мне, что он решил сегодня не приходить?!!» — зло кричали в голове мысли, хотя в глубине души мне почему-то хотелось верить, что он просто увидел моё имя в списках учеников, испугался и всё отменил в последний миг. Это, конечно, очень мне льстило, но было слишком беспочвенно для правды.       Но в отличие от меня, моих особенно умственно одарённых одноклассников совсем не интересовал тот факт, что ровно сорок минут назад нам всем сказали о том, что эту «тренировку по спасению» — как будто кого-то из нас ещё можно спасти — проведут ТРИ героя. Может, мне стоит проверить зрение, но я видел в тот момент из них лишь полтора человека — Айзава по обыкновению всех дней нашего с ним знакомства был в обличии мёртвой гусеницы. Хотя, мне совесть не позволяла назвать их героями — все настоящие герои уже давно гниют в земле, пугая жителей загробного мира своим фальшивым пафосом.       — Здесь вы научитесь использовать свои причуды для спасения людей….       «Но являюсь ли в этом фальшивом мире настоящим героем я? И герой ли я вообще?..»       А вот это уже был хороший вопрос.       Никто вокруг не замечал меня: все дружно и ритмично хлопали Тринадцатой, Урарака, стоящая неподалёку, улыбалась во весь рот, совершенно забыв о том, что произошло всего несколько минут назад между нами. Казалось, будто только я один вижу мир именно так, как он выглядит. И только я задаюсь этим вопросом.       «Герои ли мы все?»       — Учитель, извините, а где Всемогущий? — задрал руку выше головы Иида, стараясь обратить на себя хоть чьё-то внимание.       — Он немного задержится... Неотложные обстоятельства, — неуверенно ответила Тринадцатая, косясь на Айзаву — что было вообще-то в буквальном смысле не видно через скафандр, но все присутствующие почувствовали этот испепеляющий и очень-очень неуверенный взгляд.       — Давайте начинать, — лишь ответил учитель, когда на него уставились двадцать пар глаз. Да, среди них был и я, ведь душа моя уже к тому моменту покинула это бренное тело и улетела куда-то далеко-далеко, захватив с собой все свои философские рассуждения. Или почти все.       Но в тот самый миг, когда, наверное, все и даже я успокоились и были готовы начать этот спектакль в спасателей, мы сами превратились в тех, кого надо спасать. Ведь не детское это дело — мешать героям себя спасать…       На нас напали злодеи. На нас напала кучка отбросов, больше напоминавших моральных уродов, ринувшаяся из чёрной дыры, образованной буквально в воздухе, прямо на учеников и учителей.       — Всем оставаться на своих местах! — выкрикнул Айзава секунда в секунду, когда только первый из них вылез, кажется, прямиком из ада. — Тринадцатая, защищай…       — Эй, Сотриголова, будь добр, удели мне минутку, — перебил его хрипловатый голос, как ураган донёсшийся до нас. — Не подскажешь, а где ваш Символ Мира? Согласно вашему расписанию, он сейчас как раз должен быть почётным гостем… Ц, как невежливо с его стороны…       — Айзава-сенсей, что проис… — попыталась выяснить Асуи, но не успела.       — Ладно, думаю, он придёт, если мы просто переубиваем всех детишек.       «Не детское это дело — быть приманкой для злодея», — сказал мне однажды Всемогущий. Знал бы, насколько он сейчас ошибался.              Я не видел лиц злодеев. Я не видел их эмоции, когда они желали смерти Всемогущему и нам — обычным случайным ученикам. Но я видел, как испугались все мои одноклассники. Это был не тот ужас, который испытывал я каждый день и каждый час. Я труслив — мне дорога лишь моя эгоистичная натура. Им же была дорога их жизнь.              Мне было плевать на мою жизнь. Для меня смерть скорее станет искуплением всех моих грехов. Жизнь — не то, что я хотел бы сохранить.              — Хей, Бакуго, подожди! — услышал вслед возглас Киришимы, но лишь проигнорировал его. Айзава, или, точнее, Сотриголова, уже был внизу и сражался со злодеями, которые человеку с его типом причуды были просто не по силам. Я бы мог ему помочь, нет — я хотел ему помочь.              Но не успел: прежде чем я спрыгнул с лестницы, прежде, чем Киришима успел произнести свою воодушевляющую речь о том, что мы, «детишки», тоже чего-то стоим, и прежде, чем Тринадцатая успела оттащить нас двоих, вылезших вперёд прямиком на встречу с нашими личными киллерами, эта Чёрная дыра, представившаяся «Лигой Злодеев», разделила нас всех, телепортировав и разбросав по USJ, который, к сожалению, был совсем не Осакским парком развлечений.              Я не знаю, что было страшнее в тот момент: снова так глупо попасть в лапы злодеев или понять, что последние минуты своей довольно несчастливой жизни я проведу рядом с персоной, главный девиз которой «Давай дружить».