les jours gris de ma vie.

24 июля, понедельник, 7:30. Я хочу уволиться к чертям собачьим, чтобы не слушать каждое утро звон этого идиотского будильника, хочу разбить телефон в щепки, чтобы он заткнулся и не мешал мне спать. Хочу получать деньги за одно лишь своё существование, а не ездить по сорок с хвостиком минут в неведомые дали до офиса. Я вообще много что хочу! Если я буду это все перечислять, думаю, списком можно будет обернуть планету раз пять. Ещё и останется. Но жизнь, видимо, решила использовать список моих «хочу» в качестве туалетной бумаги, причем второсортной, а мне подсунув вместо него гадкое «надо». Что за идиотское слово? Кому надо? Мне что-ли? Мне это все не надо. Вообще никак, вот ни разу. Единственное, что мне надо, так это вставать часов в пятнадцать утра и безлимитную карточку. Больше ничего, спасибо. А вот работать, страдать и прилагать какие-то усилия мне точно не надо и точно не хочется. Но кого, черт возьми, это волнует. Я сползаю с кровати, с невероятными усилиями. Плетясь до ванной, я проклинаю весь белый свет. Проклинаю я и жару, и офис, и чертов полугодовой отчет, который я в гробу видел, вот серьезно. Может взять все и уехать в глухие леса? Никаких людей, проблем, работы… Звучит крайне заманчиво, но я слишком изнеженный городской житель и первая встреча с комарами вынудит меня бежать сверкая пятками. Холодная вода помогает окончательно проснуться и я наконец соизволил взглянуть на себя в зеркало: ну и видок у меня, как только люди в страхе ещё не разбежались? Хотя, судя по количеству моих друзей, люди как раз и разбежались. Только двое бедолаг, которые, видимо, в свое время прогуливали физкультуру, теперь вынуждены терпеть мое присутствие. Рацио, Топаз, я вам очень благодарен, правда, сил, терпения, удачи, я от вас не отстану. К слову, за последний месяц мы весьма неплохо сдружились, Рацио, как и обещал, избавил меня от идиотского «вы» и даже смог найти общий язык с Топаз! Правда, ей он все же «выкает», но она пока не жаловалась. Думаю, в какой-то степени это успех: мы периодически выходим на балкон покурить и даже пару раз обедали все вместе! Меня, признаюсь, это невероятно радует. Что-то я опять забылся, выпадания никуда не делись, стали разве что появляться чуть реже, возможно, усталость и отсутствие социального взаимодействия довольно отрицательно на меня влияют. Надо бы выходить, иначе опоздаю. Ехать куда-либо все еще не хочется, но, думаю, это не волнует ни вселенную, ни руководство. Может, мне на этот раз повезет и какой-нибудь небольшой метеоритик все же упадет на здание корпорации? Желательно, именно в тот момент, когда все руководство там соберется. Было бы чертовски славно. Я решил сегодня не наряжаться, слишком уж мне лень, ограничившись простой рубашкой бирюзового цвета. Как я выяснил, у Рацио какие-то личные заморочки на счет него. С цветом моей машины он уже смирился, даже пару раз позволил подкинуть его домой после работы, но вот рубашки по-прежнему вызывают у него нервный тик. Чувствую себя малость садистом, но такое поведение меня правда забавляет. Сам Рацио оказался поклонником фиолетового цвета, который, по моему не очень скромному экспертному мнению, ему безумно подходит. Помнится, когда он впервые пришёл без своего коронного белого халата в простой темно-фиолетовой рубашке, я неприлично долго пялился на него. В своё оправдание скажу лишь, что от такого дизайнерского решения невозможно остаться равнодушным. Веритас, видимо, оценил мою реакцию и стал чаще радовать меня своими модными образами в фиолетовом цвете. В модели бы тебе, дорогой доктор, а не в обычного трудягу. На самом деле, вся наша небольшая компания больше смахивает на сбежавших участников конкурса ярких нарядов. Моя дражайшая Топаз всегда выглядела эффектно, щеголяя яркими образами преимущественно в красном цвете, я, не отставая от неё, показывал миру десятки ярких рубашек и дурацких шляп, совершенно не подходящих офису. А теперь и Рацио в нашем клубе фэшн-катастроф. Кажется, мы плохо на него влияем. По пути на работу, я успел заскочить за кофе, взял по стаканчику нам с Веритасом и весьма уныло направился в офис. Даже не опоздал, между прочим, где там моя премия за пунктуальность? Я же прямо-таки работник месяца: не ушёл в запой, не впал в депрессию, не зарубил начальника топором, когда он подкинул работы, (очень хотелось, жаль топор не нашелся), а даже умудряюсь функционировать оставаясь при этом человекоподобным существом! Не слышу хвалебные гимны в честь меня прекрасного, не вижу конфетти и праздника! Офис встретил меня холодом, тишиной, вечным запахом чистящих средств и улыбающейся девушкой на ресепшене. Всегда было интересно, ей доплачивают за улыбку? Я бы никогда за бесплатно не улыбался пять дней в неделю по восемь часов подряд. По пути в кабинет я рассматриваю лица проходящих мимо людей, все такие разные внешне, но внутри до одури схожи. С осени мало что изменилось, прибавилось пару новых лиц, разве что, но основная масса по-прежнему серая и блеклая. Все та же лысина, та же усталость сквозящая в каждом взгляде, те же притворные улыбки и лицемерные приветствия, лишь бы показаться вежливым, те же противные духи, мне, кстати, всегда было интересно: у человека полная атрофия рецепторов отвечающих за обоняние или ему нравится заставлять окружающих задыхаться? А может и комбинация двух этих вариантов, я вот, например, невероятно люблю мозолить окружающим глаза своими яркими нарядами, правда, страданий на физическом уровне я почти не приношу, вот такой вот я умничка. Рацио я нахожу в своём кабинете, хотя, вернее, пожалуй, будет сказать в нашем: Веритас вполне неплохо у меня прижился, организовал свой собственный стол, притащил кресло, навёл порядок, словно он собрался тут работать не полгода, а всю оставшуюся жизнь. Хотя уже не полгода, а жалких пару месяцев, к моему великому огорчению. В последнее время я знатно загрузился мыслями, что все это мое налаживание отношений с доктором было зря — контракт был заключён на полгода, достаточное время, чтобы завершить совместный проект и потому не нуждался в продлении. Как-то мне не хочется думать, что будет, как только проект закончится. Должно быть, Веритас соберет все вещички и покинет меня и мой кабинет как будто его и не было. И снова воцарится хаос, и снова будет бардак, который никто не убирает годами, и вновь на всех поверхностях начнет громаздиться хлам, обросший вековой пылью, опять повиснет тишина, нарушаемая лишь моими ругательствами и клацанием по клавиатуре. Останусь только я и тишина. И буду я один на один с бардаком, пылью и хламом, без коллеги, без друга, без Веритаса… Подобная перспектива меня ни капельки не радовала, но от меня в целом ничего и не зависит. Рацио приехал к нам ради проекта, а потом уедет, ведь у него, должно быть, миллион предложений от разных фирм. Все, прочь грустные мысли, будем наслаждаться тем, что имеем, что нам ещё остается? Я ставлю стаканчик с кофе рядом с Веритасом и валюсь на своё собственное кресло. Понедельник, как явление приправленное не самыми позитивными мыслями меня уже измотал. Дорогие высшие силы, я все еще жду метеорит! Ну или маленький зомби-апокалипсис, но это уже на крайний случай. Работа не идет ни в какую, ну вот не работается она, отчеты не пишутся, документы не заполняются, так и скажу начальству. Это все они! Я ни при чем!!! За окном зашумел тихий летний дождик, вскоре переросший в полноценный ливень, на душе было тоскливо, прямо-таки под стать погоде. Я все никак не мог настроиться на работу: открыл несколько файлов и пару табличек, но от взгляда на низ стало до ужаса тошно. В голове начали роиться мысли о потраченной в никуда молодости, собственной глупости, бесполезности этого всего и скором отъезде Рацио. А ему ведь все нипочем, вон, сидит, что-то увлеченно печатает, периодически хмурясь, интересно, о чем он вообще думает? Должно быть, его сейчас заботит только работа и немного подвисающий ноутбук, а не весь этот омут в голове, как у меня. Можно, конечно, выйти покурить, но балкон встретит только сыростью, тишиной и пустотой. Можно найти Топаз, только я понятия не имею, о чем с ней говорить, она ведь заметит, что со мной что-то не так, попытается расспросить, а я ведь даже не знаю, что ей ответить. Видимо, стоит опять поговорить с психологом, не очень то нормальное у меня состояние в последнее время. Через силу, я смог заставить себя приступить к работе, на секунду даже заскучал по своим выпаданиям: ведь как удобно было, когда мозг в отключке, а работа делается! Сейчас бы мне это не помешало. Я тяжело вздыхаю и ловлю на себе встревоженный взгляд Веритаса, давай, любуйся, я не всегда весёлый и смешной, сейчас я бесформенная кучка подражающая человеку. 29 июля, суббота, 18:00. Кабинет доктора Честера за эти месяцы совершенно не изменился: все еще сверкает чистотой, на стенах висят множество сертификатов и чувствуется легкий запах хлорки из коридора. На улице начался очередной дождь, а я продолжил тонуть в своём унынии. Доктор читает что-то в своём блокноте, должно быть, смотрит на страничку, где записал меня как безнадежного психа, без шанса на спасение. Психолог, наконец, переводит на меня взгляд: — Мы давно с вами не виделись, господин Авантюрин, расскажите, пожалуйста, как ваше самочувствие? — Паршиво, док, — начинаю я. — Помните я рассказывал вам о коллеге, с которым вы мне советовали подружиться? — Доктор Честер кивает и я продолжаю. — Так вот, подружиться я смог и весьма этому рад, но в последнее время мою бедовую голову занимает мысль, что это было зря. Он приехал к нам на время, на полгода, если быть точным, сейчас уже почти август, а в сентябре он уедет. И вот в чем загвоздка: я действительно проникся нашей дружбой, я привык к человеку, к постоянному взаимодействию с ним, и теперь мысль, что он куда-то уедет, вызывает во мне детский ужас и тошнотворное чувство грусти? Я не совсем понимаю, как это правильно объяснить, но я не представляю, как буду жить без всех наших шуток, встреч в баре по пятницам, перекуров. Это, наверное, очень странно, да, доктор? Чувствую себя в некоторой степени ребёнком, у которого отнимают любимую конфету, которую удалось заполучить с огромным трудом. В то же время у меня есть другая подруга, с которой мы несколько лет очень хорошо общаемся, она никуда не денется, но он-то уедет. И все станет как было. А я так этого не хочу. Мне очень нравится чувствовать себя живым, смеяться, выползать куда-то вне работы. И я, собственно, не понимаю, откуда такая тоска, хотя с человеком знакомы не так много, да и он еще не уехал. И что с этим делать я также не понимаю. — Я со вздохом заканчиваю свою пламенную речь, наверное, получилось не так красиво и складно, как мне того хотелось, да и черт с ним, я не оратор, в конце концов. Да и деньги я плачу не за обучение мастерству речи, а за разбор хаоса в голове. Доктор Честер слушал меня все это время с очень серьезным лицом и по окончании моего потока мыслей, осторожно спросил: — Позвольте узнать, вы не думали, что сможете общаться по интернету? С таким обилием социальных сетей в наше время, это не должно быть проблемой. — Это не то, доктор, — вздыхаю я, — никакая железяка, никакая переписка, не заменит физического присутствия человека. — Да, это неоспоримый факт, но, думаю, вы понимаете, что если ваш друг уедет, ваше общение не прекратится в ту же секунду? — В ответ я пожимаю плечами, мол, мне откуда знать? Может, Рацио первым делом заблокирует меня везде, выкинет телефон и сменит номер, чтобы я не написывал ему каждую секунду. Доктор Честер, не получив от меня никакого ответа, решил подойти с другой стороны: — Хорошо, тогда, скажите мне пожалуйста, какие эмоции вызывает у вас этот коллега? — Интерес? — Помолчав некоторое время будто спрашиваю я. — Да, определенно интерес. Мне интересно с ним разговаривать, интересно выходить куда-то вместе, интересно взаимодействовать, даже молчать с ним бывает интересно. Мне нравится проводить время в его компании, мне очень приятно, когда инициатором нашего общения является он. В самом начале я чувствовал себя школьником, дергающим за косички, чтобы привлечь внимание… — Скажите, Авантюрин, вы не думали, что испытываете к нему симпатию? Я сейчас имею в виду что-то выходящее за рамки простой дружбы. — Я, признаться честно, завис. В голове повисла звенящая тишина, и я тупо уставился на доктора, который тем временем продолжил. — Судя по вашим словам, этот человек сразу привлёк ваше внимание и вы сделали все, чтобы добиться от него какой-то реакции, но после вам показалось, что этого недостаточно и вы продолжили, только уже с намерениями подружиться. А теперь вы испытываете отрицательные эмоции, понимая, что объект вашей симпатии скоро уедет, отсюда и вытекает ваше подавленное состояние и все эти мысли, вам так не кажется? Я молчал, пока мой мозг судорожно обрабатывал услышанные слова. Да быть не может, правда? Или может. Может, именно из-за этого такая тяга бесить Рацио, шутить, звать его куда-то? Или это бред, и я просто хочу дружить? Кажется, я окончательно запутался. А доктор Честер, видимо, решил меня окончательно добить: — Вы сейчас сами упомянули, что сравниваете себя со школьником, который дергает кого-то за косички, вы же понимаете, что такое поведение обычного относят к объектам симпатии? Признаюсь, у меня создалось впечатление, что вы намеренно избегаете этого слова. — Я не знаю. — Кое-как промямлил я. Ничего не знаю, я ничегошеньки не знаю и не понимаю. В голове, кажется, звенела пустота, а, может, она была перегружена от обилия самых странных мыслей. Голоса на подкорке слились в неразборчивый шепот, мысли сбивали друг друга, и все, что я мог понять — это полное непонимание примерно всего. Спасибо, док, подкинул мне пищу для размышлений. 23 августа, среда, 13:47. — Что у вас с Рацио? — Спрашивает меня Топаз. Мой мозг в моменте даже не понял, как мы с темы отпуска переключились к этому. Я тупо смотрю на неё и в полном непонимании хлопаю глазами. — А что у нас с Рацио? — Глупо переспрашиваю я с идиотским выражением лица. — Не тупи, пожалуйста, — вздыхает Топаз и смотрит мне прямо в глаза, видимо, пытается разглядеть в них нотки притворства, как жаль, моя хорошая, я правда сейчас в полном недоумении. — Погоди, реально не понимаешь? Я отрицательно качаю головой. Ну может быть Рацио мне чуть-чуть симпатичен, может быть, чуть-чуть мне нравится, может быть… Да что угодно может быть, откуда такие вопросы. — Ты правда сейчас серьезно? Да ты бы видел, как он на тебя смотрит! — Смотрит? Ну, пусть смотрит, пока бесплатно, никто же не запрещает. — Я закидываю бычок в пепельницу и облокачиваюсь на стену. — Ну смотрит, и что дальше? — Да ты бы видел, как он смотрит! — Продолжает девушка. — Как на убийцу своих нервных клеток? — Шутливо уточняю я. Ну а что, я знатно потрепал бедолаге Рацио психику за эти пять месяцев. Я даже и не заметил, как так быстро они прошли, вроде вчера только познакомились, а сейчас… Сейчас уже август. А в сентябре конец нашей комедии. — Да не так, Авантюрин. Куда делся твой хваленый ум? Так смотрят не на занозу в заднице, а на объект обожания! — Топаз страдальчески вздыхает от моего непробиваемого идиотизма. — Да и ты сам не лучше! Начиная с марта, я каждый божий день слышала от тебя про него. Рацио то, Рацио сё, Топаз, милая, как мне лучше побесить его? — Передразнила она меня. — Я, черт возьми, думала, что вы уже встречаться начали давным-давно, а ты, предатель, молчишь как партизан. А ты не предатель, ты просто идиот. — О чем ты вообще? Да, мне он возможно нравится. Но какие к черту отношения? — Кажется, мои нервы сдали, и все, что было в моей голове, я выдал Топаз. — Да он уедет меньше чем через месяц! А я, знаешь ли, останусь тут. Может, тебе вообще это кажется и не нравлюсь я ему. Да что угодно может быть! — Авантюрин, ты просто нечто! Да ты не нечто, а просто идиота кусок! Всему офису понятно, что между вами что-то происходит, ко мне даже пару коллег с вопросами о вас подходили! — Топаз делает глубокий вдох и уже более спокойно продолжает. — По крайней мере, теперь мне понятно, о чем ты думал. Поговори с Веритасом. И по поводу его отъезда, и про ваши взаимоотношения. Ты правда думаешь, что он за тобой просто так бегает? — Ну почему просто так? Мы друзья. — Пожимаю плечами я. Мне очень хочется верить, во все сказанное Топаз, но в глубине души мерзкие голоса не дают покоя. «Не может все так хорошо складываться», — шепчет один из них. «Может, но только не у тебя. Ты ведь неудачник», — продолжает другой. — Мы с тобой тоже друзья, заметь, но я не ношу почти каждое утро тебе кофе, не хожу каждый день в наряде, как на свидание, да в конце концов он только к тебе на «ты» обращается! Вы с ним ходите, как приклеенные, ты, кажется, говорил, что подвозил его пару раз! Вот на кой черт ему тогда твои услуги таксиста, если у него своя машина есть? Открой глаза, мой дорогой, и прекрати придумывать миллион отговорок. Поговори уже с ним по-человечески. — А если ты ошибаешься? Вот приду к нему я, выложу душу, а он плевать на все это хотел. Вдруг, мое внезапное признание испортит всю нашу дружбу? И я вообще стану ему противен? — Я слабо высказываю свои сомнения. Признаться, я почти вдохновился словами Топаз. Может, все и правда хорошо? Может, я тоже ему нравлюсь? — Тогда и думать будем. Но знаешь, Какавача, — я вздрогнул от звука собственного имени. Удобно скрываться за Авантюрином, он яркий, наглый, весёлый, а вот настоящий Какавача уставший, трусливый и закрытый. И она это знает. Я перевожу глаза на Топаз, она не шутит, сейчас она полностью серьезна и даже пытается мне помочь, — хуже ты не сделаешь. Да и Рацио не тот человек, который будет менять к тебе отношение из-за этого. Я очень тебя прошу, поговорите. Пожалуйста. — Она делает пару шагов к выходу и поворачивается ко мне. — В конце концов, я с тобой. Готова подставить своё крепкое плечо и все выслушать. Даже ругаться не буду, обещаю. И теперь она уже по-настоящему ушла. Я вздрогнул, от хлопка двери и уставился вдаль. В голове, кажется, было пусто, в груди теплилась эфемерная надежда, что Топаз права. Что стоит на это решиться. Но я просто трус. Только сейчас я начал осознавать, что Рацио нравится мне не «может быть», а до ужаса сильно. И, кажется, понравился он мне в самую первую встречу. Привлёк своим белым халатом, толстой книгой, серьёзным взглядом. И я прилип к нему. Прилип, как ракушка ко дну корабля. Стал вести себя глупо, ну точно, подобно школьнику стал дергать за косички, раздражать, как только мог. А он отнёсся ко мне по-доброму. Стал носить кофе, стал относиться терпимее, стал выходить куда-то вне работы, пусть даже с боем, но смирился с моим аляпистым стилем. И, видимо, я окончательно упал в омут благодаря такому отношению. Повелся, что от меня не требуют взамен. И пропал. Пропал в этих глазах, похожих на янтарь. Пропал в этом бархатном смехе, над моими глупыми шутками. Пропал в фиолетовых рубашках, белых халатах. Пропал в лёгком запахе кофе, парфюма и сигарет, всегда исходившем от Рацио. Я пропал, пропал без шанса вернуться к тому, что было. Я присел на корточки и прилип спиной к стене. В голове, вместо пустоты был лишь один человек — Веритас. Прекрасный, восхитительный, невероятно умный, строящий из себя серьёзного человека, Веритас. Я вспомнил блеск его глаз, тогда, в баре, когда мы впервые туда пошли, вспомнил фиолетовый отлив в его волосах на майском солнце, в наш первый перекур на балконе, вспомнил его смех над моими шутками. В голове крутились слова Топаз: «поговори с ним». Думаю, я и правда с ним поговорю. Не сегодня, да и не завтра, но поговорю. Обязательно поговорю. 15 сентября, пятница, 12:58. Последние три недели, я, кажется, начинал потихоньку сходить с ума. Я и так не был психически здоровым человеком, такой бедлам в голове как у меня явно не особо здоровая штука, но вот последние недели были особенно тяжёлые. Все мои мысли крутились вокруг одного Рацио, а нервы сплелись в один приносящий нестерпимый зуд ком. Я стал хуже спать и есть, но так и не поговорил с Веритасом. Не могу сказать, что выжидал какого-то подходящего момента, нет, несколько раз я правда пытался. Но стоило открыть рот, вместо заветных слов я слышал глупые шутки на любую тему. Рацио, несколько раз спрашивал, не заболел ли я. Да, заболел, тобой, зараза. Поселился весь такой прекрасный в голове и не даешь мне покоя! Стыдно должно быть. Я видел встревоженные взгляды Топаз, она всегда понимала, что со мной что-то не так, а тут мое состояние чуть ли не стало достоянием общественности. Дни сотрудничества корпорации и гильдии Эрудитов утекали сквозь пальцы, а я все еще ничего не сказал. Вообще ничего. Страшно ли мне? Да, до одури. Словно, я собираюсь не в любви признаваться, а в смертельном грехе, за который меня тут же казнят. Сегодня последний день сотрудничества, последний день с Веритасом, сегодня я все ему скажу. Сегодня я узнаю свой приговор. Сегодня, я, Какавача, закончу своё жалкое существование. А может и не закончу, но черт его знает. Начальство объявило, что сегодня ровно в час дня начнется последнее совещание. Там и подведут итоги, раздадут премии и похвалу. И на этом все закончится. Мы все сидим в конференц-зале, на этот раз я уселся рядом с Веритасом, ну а что? Перед смертью не надышишься, но так легче. Не сильно, но все же легче. Я ерзаю на стуле, мну пальцы, судорожно пробегаюсь глазами по всем присутствующим. Топаз с тревогой смотрит на меня, мужчина напротив преспокойно дрыхнет, многие переговариваются между собой, жмут руки — прощаются. А Рацио, сидящий рядом со мной, спокоен. Сегодня он в белой рубашке и своём излюбленном халате. Он ни с кем не разговаривает, периодически поглядывая на меня. Видимо, устав от моей возни под боком, он шепчет, наклонившись к моему уху и у меня пробегают мурашки: — Нервничаешь? — Я мычу в ответ. Видимо, это восприняли как «да». — Не волнуйся. Мы сделали все идеально, премия точно будет. В крайнем случае, расчехлишь свой топор. — Он даже вспомнил мою давнишнюю шутку. Ну спасибо, успокоил, так успокоил. В этот момент появляется хорошо знакомое руководство, и в зале повисает тишина. Все рассаживаются по своим местам и начинается долгая благодарственная речь. Видимо, за эти полгода начальник посетил курсы красноречия, сегодня он болтает куда энергичнее и дольше, жаль, что смысла не прибавилось. Его пятиминутную речь можно сократить до одного простого предложения. Вот воду у него лить получается прекрасно, есть чему поучиться. Он проходится по именам, по пять минут восхваляя заслуги названных, а затем переходит к следующим. И так до бесконечности. Нас с Веритасом, должно быть, оставили на сладенькое — в конце списка. Примерно на пятнадцатой минуте совещания я перестал слушать, что вещает директор. Время тянулось медленно, переведя взгляд на часы, мне показалось, что даже они замедлились, под непрекращающейся болтовней. Ну и срань. Радует хоть, что Рацио под боком, не так скучно. Как и в первый раз, я начинаю разглядывать его. Он все такой же красивый, но уже чуть менее недовольный. В марте он сидел с таким лицом, будто каждый в этом зале нанёс ему непростительное оскорбление. А сейчас скучает, разве что. Но и его можно понять. За полгода многое поменялось. Мысленно, я переношусь в далекую весну, где Веритас с неохотой жмет мне руку при знакомстве. Еще тогда я за него зацепился. Уже тогда я безнадежно пропал. Видимо, я немного завис и пришёл в себя в момент, когда начальник назвал наши имена. Сначала следовала хвалебная речь обо мне, а потом более длинная о заслугах Рацио. Он и правда умничка, я впервые готов подписаться под каждым словом директора, только, судя по лицу Веритаса, от всех этих речей ему ни горячо ни холодно. Должно быть, он очень часто их слышит, что, по моему вообще не скромному мнению, абсолютно заслуженно. Наконец, директор произносит заветное слово «премия» и мы с Рацио не сговариваясь улыбаемся друг другу. Премия — всегда приятно. Премия — всегда хорошо. Началась заключительная часть совещания, директор повторяет слова благодарности, выражает надежду на новое сотрудничество, и совещание, наконец, заканчивается. Я перевожу взгляд на часы, надо же, эта муть длилась почти два часа. Директору стоит посоветовать пойти промывать мозги людям, у него отлично получается ломать чувство времени, да это талант! Я поворачиваюсь к Веритасу, он, оказывается, уже смотрел на меня. Вот сейчас. Сейчас я ему все скажу. Но вопрос, как начать, остается нерешённым. Я киваю в сторону двери: — Пойдем покурим? — Не нахожу лучшей идеи я. Ну а что, если что-то пойдет не так, вполне неплохой вариант сигануть с балкона. Это, конечно, я преувеличиваю, но без своих уничтожительных шуточек я не справлюсь. Веритас кивает и мы направляемся к выходу из конференц-зала, попутно раздавая любезности всем вокруг. Как, оказывается, бывает сложно пробиться сквозь толпу людей. Я понимаю, что вас в понедельник тут уже не будет, но в этом как раз и проблема! Простите, дорогие, но пообщаться с Рацио мне куда важнее чем с вами. Вон, идите к директору, он у нас тут мастер длинных бессмысленных речей, а не я и тем более не Веритас! Кыш! Кое-как пробившись к выходу, мы с Рацио синхронно вздыхаем. Ну и срань же эти ваши совещания, идут они к черту. Путь на балкон впервые мне кажется таким долгим, словно, кто-то предательски растянул пространство, словно желая поиздеваться надо мной. Балкон встретил нас ветром, не таким тёплым, как летом, но всё же ещё приятным, от которого не хочется спрятаться куда подальше. Я достаю пачку и зажигалку, нервно раскручивая их в руках. Вот и всё. Некуда больше бежать. Я начинаю свою исповедь: — Рацио. Мне сейчас нужно кое-что тебе сказать, обещай, что выслушаешь, не будешь злиться и перебивать. Пожалуйста. Это важно. — Веритас недоуменно кивает и я продолжаю. — Ты мне нравишься. До одури. Можешь относиться к этому как угодно, но я уже не могу молчать. Ты удивительный, ты невероятный, ты просто невыносимо красивый, приятный, замечательный. Мне, наверное, не хватит словарного запаса, чтобы передать всю глубину моего восхищения тобой, чувств к тебе. Изначально я подумал, что будет замечательно просто подружиться с тобой, да и ты в самый первый день меня привлёк. Я не знаю почему, просто взял и захватил мое внимание. Мне захотелось выбесить тебя, увидеть твои эмоции, мне показалось, что этого будет достаточно. Но нет. Я решил, что угомонюсь, когда мы подружимся, но и этого оказалось мало. Я думал, что дело во мне, а потом я понял, что дружбы мне мало, вот такой вот я наглый и бесстыжий, хотя ты это и так знаешь, ну, что я наглый, в этом плане. Я понимаю, что это бессмысленно. Ты же уедешь. Сегодня, наверное, мы видимся в последний раз. И я больше не смог молчать. Ты мне нравишься, Веритас Рацио. — Мои глаза блуждали везде, кроме лица Веритаса, я пробежался взглядом по высоткам напротив, оглядел все магазины на улочке снизу, заново осмотрел Счетовода, ну и милашка же он, разглядел трещину на побелке на стене, но так и не посмотрел в глаза Рацио. Повисла оглушающая тишина, я слышал, как бешено бьется мое сердце, словно оно хотело вырваться из груди и сбежать от меня подальше. Я стоял как заключённый, в ожидании приговора. Я ждал ругани, отвращения, за разрушенную дружбу. Я ждал своей маленькой личной смерти. Вот она — полная точка невозврата. Назад дороги нет, все, что можно и нельзя уже сказано, дальше только пугающая неизвестность. — Почему это я уезжаю? — Донесся до меня голос Рацио, и я наконец перевёл на него взгляд. Он стоял под лучом тёплого сентябрьского солнца, ветер трепал халат, а на его лице сияла мягкая улыбка, прищурив свои неприлично красивые глаза, он тепло смотрел на меня. Кажется, в этот момент тучи разошлись над моей головой, свет появился в конце туннеля. — Так сотрудничество все… Закончилось. — Преодолев ком в горле, робко сказал я. — А я остаюсь. — Все с той же улыбкой спокойно произнёс Рацио. — Надолго? — Неверяще я смотрю на Рацио во все глаза. — Навсегда. У меня перехватило дыхание, а Веритас, видимо, решил меня окончательно добить: — Что касательно твоего признания… Ты тоже. Ты тоже мне нравишься. — Я с глупым выражением лица уставился на Рацио, а он продолжил. — Наша первая встреча. Ты пришёл с опозданием. Весь такой яркий, удивительный. Я тогда подумал, что мне бы хотелось работать с тобой, узнать, всегда ли ты такой. И мне повезло, судьба была на моей стороне. Первое время я не понимал тебя совершенно, не понимал шутки, не понимал твой бардак, а потом привык. И мне все стало нравиться, кроме хаоса в кабинете, конечно. А потом ты стал звать меня куда-то и я был счастлив прямо как маленький ребенок. И тогда я понял, что ты мне нравишься. Только я не знал, как к тебе подступиться. Начал носить тебе кофе каждое утро, а когда ты стал приносить в ответ, я чувствовал себя самым довольным человеком на свете. Каждый день рядом с тобой всегда был интересным, мне нравится твой характер, твои шутки, твои нелепые рубашки. Тогда в баре, когда ты сказал, что мы друзья я был счастлив. Никто и никогда не предлагал мне ничего подобным образом. Мне очень нравится твоя улыбка, твой смех, твоя манера речи, твои шутки, мне нравишься ты, Какавача. Я остервенело моргал, пытаясь понять, правда ли это. Даже ущипнул себя, чтобы убедиться, что это не сон. Нет, это реальность. Это правда говорят мне. И говорит это не абы кто, а сам Рацио. Никто не стоит у него за спиной, держа его под прицелом автомата, никто не угрожает ему ножом, он говорит это сам. И говорит это мне, что самое главное. — Мое имя. Откуда..? — Когда первичный шок прошёл, до меня дошло, что он назвал меня по имени. Имени, которое я ему не говорил. — Топаз, — кивает он мне и сразу становится понятно, откуда ноги растут, видимо, не только я стал жертвой нравоучительных бесед, — ты только это хочешь сказать? — Нет, не только, но больше я хочу сделать это. — Веритас даже не успел спросить, что же я хочу сделать, как я налетел на него и зажал в объятиях. Бедолага чуть не свалился от моего внезапного порыва, замер на секунду, а затем неловко обнял меня в ответ. И я почувствовал себя самым счастливым человеком на всей планете, да что на планете, в целом во всей вселенной. Рацио тёплый, от него пахнет сигаретами, кофе и парфюмом. Не отлипая от него, я задаю последний волнующий меня вопрос: — Мы, получается, теперь встречаемся? — Получается, что так. — Получаю я ответ и наконец окончательно расслабляюсь. Весь стресс, все переживания исчезают и я чувствую только распирающее со всех сторон счастье. 17 октября, вторник, 07:20. У меня появился свой собственный личный живой будильник, который ещё и завтраки готовить умеет, оказывается, видимо, признавшись Рацио я выиграл лотерею! Просыпаться гораздо приятнее, зная, что рядом кто-то есть, рядом тот, кому ты не безразличен, тот, кто до нравится тебе до безумия. Утро не кажется таким отвратительным, а вместо разрушающего барабанные перепонки и желание жить звука, меня теперь будят объятьями и поцелуями. Даже завтрак в постель прилагается, чтоб не помер с голоду. Первый раз, когда Рацио остался со мной до утра, я привёл его в ужас своим распорядком дня. Он меня, между прочим, тоже. Этот безумец встает в шесть, мать его, утра, выходит на пробежку еще и завтрак приготовить успевает! У меня сразу же закрались сомнения в его человечности, может, мне хорошо замаскированного гуманоида подкинули? Но, видимо, мой личный гуманоид слишком хорошо маскируется, ну или адекватный здоровый человек, коим считается себя Веритас, но я полностью убежден в обратном. Ну вот кто в своём уме каждый день сможет вставать в шесть утра, совершать множество лишних телодвижений вне кровати и оставаться в трезвом рассудке? Вот лично я в таких не верю. Лично я предпочитаю срастись с кроватью и не рыпаться. Вот он мой секрет успеха! Я кое-как встаю в семь, с божьей помощью доползаю до ванной и работы и только потом превращаюсь в живое существо. Рацио, кстати, у меня весьма неплохо прижился, завёл себе тапочки, личную зубную щетку, притащил мне фикус. За фикус, кстати, я ему очень благодарен, я даже почти не забываю его поливать, но в основном это делает Веритас, когда ко мне приходит. А приходит, к моей бесконечной радости, часто. Домой возвращаться стало приятно, я практически перестал выпадать из жизни, даже мотивация лишний раз пошевелиться появилась! Что самое главное, Рацио остался в корпорации! Не в моем кабинете, к сожалению, а этажом выше, в своём собственном отделе, но главное, что он в шаговой доступности и все равно примерно половину дня проводит со мной. Топаз наши отношения восприняла со страдальческим: «о боже, это наконец-то случилось. Я думала вы до старости будете вокруг да около ходить». Ничего она не понимает, пришли мы с Рацио к единому мнению. Доктор Честер весьма положительно воспринял новость, что я больше не волк одиночка, даже похвалил меня за мой смелый поступок. Думаю, все определенно стало налаживаться. И как же мне это нравится! Год назад я и подумать не мог, что жизнь повернется именно так. Тогда я считал, что гнить мне одиноким до конца дней. А потом появился Рацио и все самую малость пошло наперекосяк. Почаще бы так случалось. Теперь гуляющие всюду парочки перестали вызывать раздражение и зависть, пусть теперь мне все завидуют, вон какой у меня Веритас хорошенький: умный, красивый, харизматичный, Ворчун, правда, но мне даже его ворчание нравится. Вот вообще мне все в нем нравится, даже его любовь к чистоте потихоньку начала симпатизировать. Впервые у меня дома убирается не клининг, а я сам, что самое удивительное, почти добровольно. Кажется, чистоплотность заразна, ну и жуть. Сегодня мы с Рацио едем на работу вместе, он вообще молодцом держится, не бубнит про мой автомобиль, видимо, смирился настолько, что на днях принёс мне ароматизатор для воздуха моего любимого цвета. И теперь смешная бирюзовая баночка весело болтается у меня на зеркале. Думаю, следующую я возьму фиолетовую, чтобы хоть что-то радовало глаз Веритаса, не только же мне ходить довольным. Я стал ловить себя на мысли, что добровольно здороваюсь со всеми коллегами с утра, пропала та притворная и лицемерная часть меня, что делала это всегда чисто для галочки из вежливости. Я вполне рад всех их видеть. Оказывается, для полного удовлетворения жизнью нужно было всего лишь завести своего собственного ручного доктора Рацио. И почему этим секретом успеха со мной никто не делился? Ну и стыдоба. На обеде вы вышли с Топаз на наш любимый балкон. И я будто по-новому взглянул на открывшийся вид: он больше не казался унылым и раздражающим, наоборот, разгорающаяся осень принесла красок и все дороги были покрыты яркой листвой, которую безуспешно пытались собрать дворники в пёстрых куртках. По-прежнему остался нескончаемый поток людей и машин, хоть где-то стабильность, ухмыльнулся я сам себе. Топаз, на мой комментарий касательно пейзажа, только покачала головой: — Вот что творит с людьми влюбленность. Где мой вечно недовольный Авантюрин? Тебя Рацио втихую подменил? — Нет, — протянул я, — просто когда кто-то есть рядом, жизнь начинает сама собой радовать. — Не трави душу, ты исключён из клуба женатых на работе. — проворчала Топаз. Но я-то знаю, что она правда рада за меня, просто чуть-чуть вредничает. — А ты присмотрись к госпоже Яшме из соседнего отдела, — подмигиваю я, — удивительная женщина, да и ты, кажется, ей симпатизируешь. — Не говори ерунды, — смутившись, пробормотала Топаз. — Как знаешь, но я на твоем месте все же задумался бы. Кто знает, где тебя судьба поджидает. 31 декабря, воскресенье, 23:59. Этот новый год мы решили праздновать вместе с Рацио. Он самолично притащил ко мне в квартиру огромную душистую ёлку, сам же её украсил, а потом и принялся за всю квартиру. Впервые она оказалась полностью готова к встрече нового года. Я, признаться честно, никогда не был фанатом праздников, а тут, видимо, заразившись праздничным настроением, сам стал с нетерпением ожидать новый год, чудеса да и только! Рацио вообще оказался той еще хозяюшкой: сам все украсил, сам накрыл на стол, даже с кухни меня прогнал, чтобы я ничего не брал из продуктов. Что за ущемление прав, в моей собственной квартире, между прочим! Ну и ладно, для меня же в конце концов готовит, так что я послушно отступил на диван в зале. Помочь, конечно, хотелось, но, видимо, Рацио решил, что на кухне я окажу отрицательное влияние. То-то он удивится, когда все же узнает, что готовить я умею. Не шедевры мишленовской кухни, конечно, но все же вполне недурно. Весь день Рацио активно оккупировал кухню и только к девяти часам куда-то удрал, объявив, что забыл что-то купить, строго наказав мне ничего не трогать со стола. Что за тюремные порядки у меня дома и почему, главное, только я их жертва? Где такое видано, чтобы человеку в его собственном доме не давали заходить на кухню? Может, он там не новогодний стол готовит, а план по ограблению банка? Порадовало, что к одиннадцати часам доступ на кухню мне наконец-то открыли и я смог собственными глазами увидеть, над чем Веритас старался весь день. А потрудился он правда на славу: запек курицу, что манила своим ароматом меня весь вечер, сделал пару салатов, мой любимый цезарь и греческий для себя, даже не поленился наделать канапе! У меня прямо-таки зачесались руки попробовать их втихую, но под строгим взглядом Веритаса я передумал. Ничего, через час попробую. Жизнь дороже. Мы договорились с Рацио, что перед наступлением нового года обменяемся подарками. Где-то с октября я начал ломать голову, что дарить Веритасу. Первыми на ум пришли книги, но у него и так их огромное количество, тем более, вдруг я не угадаю и ему не понравится? Поэтому взял несколько подарочных карт в разных книжных, пусть сам выберет. Потом мысль упала на одежду, но, опять же, боясь не угадать я взял ещё несколько сертификатов в разные магазины, взял кошелек, чтобы было куда сложить это обилие подарочных карточек, ну и прикупил набор галстуков, чтобы уж наверняка. Где-то к середине декабря я понял, что дарить кучу разных карточек, кошелек и галстуки не очень-то и солидно и тогда мой взгляд упал на новую серию часов. Думаю, бедный консультант меня возненавидел: я часа три мучил его расспросами о функциях и характеристиках всех часов в магазине. Он чуть ли не со слезами на глазах пробивал мне смарт-часы, что я выбрал. Зато Рацио должны понравиться. У них есть чуть ли не сотня режимов для разных занятий спортом, выход в интернет, даже игры есть! Да и полезная в хозяйстве вещь, как мне кажется. Но это еще не все, главным подарком я решил оставить кое-что другое. Во мне резко проснулся романтик, о существовании которого я не подозревал до этого момента и мне показалась весьма романтичной мысль подарить ему ключи от квартиры, в качестве предложения съехаться. Возможно, немного поспешно, но, думаю, это вполне удобно, раз уж работаем мы вместе. Тем более он тут неплохо прижился, нужно будет лишь перевезти вещи и, считай, готово. Думаю, вышел весьма неплохой подарок. Я, признаюсь честно, не особо мастер в этом аспекте. С Топаз мы всегда договариваемся, что дарить на дни рождения, а тут хотелось сделать сюрприз. Весьма непростая задачка, знаете ли. Особенно, когда кажется, что купил недостаточно. Пока я выбирал подарки, мне хотелось скупить все магазины, но капелька здравомыслия подсказала, что идея, мягко говоря, не очень. Поэтому пока так. Но это только пока. То ли ещё будет! Ближе к полуночи мы наконец переместились в гостиную и настал час икс. Мы неловко переглянулись, не в силах решить, кто первый начнет. Путём серьезных и долгих переговоров — игра в камень-ножницы-бумага, начинать пришлось мне. Я с волнением выудил из-под елки подарочный пакет, куда сложил всё это добро и протянул Рацио. Он скептически поднял бровь, глядя на его размеры. Ну а что? Я выбирал самый красивый, это не я виноват, что самые симпатичные были неприлично огромных размеров! К магазину вопросы, не ко мне. — Я даже боюсь подумать, что ты туда положил, — произнёс Веритас, взяв его у меня. — Ты лучше открой, а не ворчи. Там не так много всего. — Шутливо закатил глаза я. Пусть ворчит сколько душе угодно, мне все нравится. Зашуршала подарочная упаковка — Рацио первым делом начал разворачивать свёрток с карточками и кошельком. На него он очень смешно среагировал, кстати говоря, сначала выгул бровь, затем нахмурился и, открыв, недоуменно уставился на меня: — Скажи честно, ты скупил все карточки, какие только нашёл? — Почти так оно и было, — я пожимаю плечами, — но ты открывай дальше, там интереснее. Дальше последовала упаковка с галстуками, которая явно пришлась ему по вкусу. Фух, хоть тут я могу быть спокоен. Снова зашуршал пакет, и на этот раз Веритас выудил коробку с часами, какой же он у меня умничка, знает, в каком порядке доставать. Правда, на часы он смотрел так, будто они они прилюдно показали ему средний палец. С шоком, мягко говоря. Прежде чем он успел что-либо сказать, я посоветовал открыть последнюю коробочку. Наконец, пакет был отодвинут в сторону. Аккуратными движениями Рацио развязал ленточку и открыл коробку. Я даже не знаю, кто на кого уставился: Веритас на ключи или ключи на Веритаса. Но я ставлю на ключи. Я ведь весьма оригинальный молодой человек, первым делом я накупил десяток дурацких брелоков и повесил их туда, даже смог отрыть брелок с фикусом, один в один тот, что принес ко мне осенью Рацио. — Это… — Пытаясь подобрать слова, удивленно посмотрел на меня Рацио. — Это ключи, знакомься. — Хихикаю я. Ну а что? Может, дожив до своих лет он ключей никогда не видел. Всякое в жизни бывает. — Я знаю. Но это ключи от твоей квартиры. — Удивление в его глазах быстро сменяется серьезностью. — Умничка. Я подумал, что лучше будет если ты тут со мной останешься. Знаешь, у этого много плюсов! Можно будет вместе ездить на работу и обратно, ты не будешь переживать за мое питание, а ещё… — Я не успел договорить, как Веритас меня поцеловал, видимо, подарок ему понравился, прям как чувствовал, что он оценит. — Останусь, — произносит он чуть отстранившись, — сегодня, завтра, всегда. — Вот и славно. — На моем лице, должно быть, сейчас самая глупая улыбка, но я сейчас слишком доволен, чтобы думать о чем-то ещё. — Давай, твоя очередь. Рацио кивает и из-под всё той же ёлки достает пакет, чуть уступающий размером моему и коробку, ярко-бирюзового цвета с фиолетовым бантом. Я с трепетом принимаю их из рук любимого и начинаю аккуратно доставать содержимое пакета. Первой мне попалась небольшая коробочка, внутри которой оказалась миниатюрная копия моей машины. Даже цвет такой же! — Ты где такую нашёл, — с удивлением спрашиваю я. В ответ мне подмигивают и говорят, что не все секреты раскрываются, ну спасибо, я это еще выясню! Дальше я открыл несколько коробок с браслетами, на которые я давно заглядывался, но все откладывал покупку, чему я был несказанно рад. Самой последней оказалась коробочка с цепочкой и подвеской в виде солнышка, которую я сразу же надел на себя, как и все украшения до этого. В этот момент Рацио подмигнул мне и показал похожую подвеску в виде месяца у себя на шее. Парные подвески, боже, оказывается, не только во мне притаился романтик. Наконец, черед дошёл до более крупной коробки, которая находилась вне пакета. Открывая её, я совершенно ничего не ждал, даже не мог предположить, что же Рацио мог туда подсунуть. Внутри меня ждал кот. Даже не кот, а настоящий живой котенок. Маленький, чёрный, пушистый, с большими янтарными глазами, чем-то похожими на глаза Рацио. Сказать, что я был в восторге — это не сказать ровным счетом ничего. Я тут же кинулся Веритасу на шею, слегка повалив его. Благо, мы и так сидели на полу, так что падать высоко не пришлось. — Ты правда запомнил мои слова про кота? — Полным восторга голоса спросил я. Я и в правду как-то упомянул при нём, что хотел бы завести кота, думаю, я сам не вспомню, когда и при каких обстоятельствах я это сказал, но Рацио запомнил. — Да. — Смеясь, сказал он. — Давай, поднимайся, нужно дать ему имя. Я кое-как поднявшись с Веритаса поднял котёнка на руки, казалось, он совсем меня не боялся, даже наоборот, ластился к рукам и тихо мурлыкал. Я нежно погладил его по голове и он заурчал, прикрыв глаза. — Ну что за чудо. Как бы мне тебя назвать? — Обратился я к коту, в голове промелькнула мысль, что хорошо, что он мне не отвечает, иначе встречать мне новый год в психушке, но я быстро отвлекся от неё. Котенок смотрел на меня своими огромными янтарными глазами и меня тут же посетила дивная мысль. — Ну все, решено, будешь Веритасом! — Тебе мало меня одного? — Отозвался человеческий обладатель этого имени. — Нет, это будет Веритас младший. Он же вылитый ты! — Смеясь, ответил я. — Ну все, Счетовод, милый, прости, ты больше не любимый ребенок в семье. — подытожил я. Впервые я встретил праздники так. Не на работе, не в постоянных перелетах, не один. У меня есть свой собственный любимый Веритас Рацио и его уменьшенная кошачья версия. Кажется, я наконец-то понял, почему люди так ждут новый год. И я наконец-то счастлив.