Преданные огню записи

Когда этот вопрос в детстве задавала мама, вместо ответа я показывал результаты своей работы, которую хотелось выполнить без свидетелей и помощников, ведь отец ни с кем не советовался. Почему я должен? Я ведь не хуже его! Мне так казалось, хотелось так думать, и, как правило, открыть правду мудрые старшие не торопились. Видя мои ошибки и недочёты, более опытные мастера давали ненавязчивые дельные советы, и тогда я снова уединялся, чтобы сделать идеально. Как отец. Лучше, чем он. Порой было страшно обидно, что отца называют Искусным, а меня — Умелым. Неужели я не заслуживал большего?! Одиночество давало возможность остыть, спокойно поразмыслить, придумать новую шалость или нечто действительно полезное. Это же так приятно: продумать всё до мелочей и, донося свои замыслы, иметь возможность исчерпывающе ответить на все вопросы, слёту приводить неопровержимые аргументы в споре, завоёвывая тем самым больший авторитет! А потом всё изменилось. Одиночество стало ассоциироваться с тем, что хотелось бы забыть, но это, увы, невозможно. Одиночество навеки отождествилось с желанием умереть, и ничто не способно более изменить положения вещей. Тьма… и одиночество… и… Уединение порой неизбежно, и каждый раз это новое испытание для силы воли. Но, пока жив Моргот, буду жить и я. Клятва должна быть исполнена, что невозможно в Чертогах Намо. Вала победить нельзя? Что ж, тогда и меня тоже! Я буду жить, окружив себя теми, кому могу верить, в чьей доблести нет сомнений. Теми, кто умеет быть рядом, не задавая вопросов, но такое молчание тысячекратно дороже любых слов и действий.