Интернат для неудачников

POV Нил Сижу в приемной, тряся коленом. Старая секретарша изредка кидает на меня взгляд поверх очков — видимо, бдит, чтобы я не сбежал. Часы на стене громким тиканьем стрелок забивают последние гвозди в крышку моего гроба. Да уж, как будто и не было этих десяти лет. Меня то и дело бросает вспышками в прошлое, и вот я снова сижу в приемной отца — только ноги пока что не достают до пола. Я нервно болтаю ими, а сухая секретарша (они все на одно лицо), кашлянув, дает мне понять, что приличные молодые люди не болтают ногами. «Пусть войдет», — раздается знакомый голос из динамика громкой связи на столе старой бультерьерши, выдернув меня из воспоминаний. Она встает, обходит дубовый стол и приоткрывает передо мной дверь. — Прошу, молодой человек, — я поднимаюсь с неудобного сиденья, машинально поправляю пиджак и галстук и иду. На полпути секретарша мягко кладет руку мне на плечо, — удачи вам, молодой человек. Она проговорила это без издевки, почти что роботизированным голосом, но мне внезапно становится стыдно за то, что успел надумать о ней, пока сидел в приемной Андора Монтгомери. — Спасибо, — выходит как-то сипло и жалко. Новый директор Гротона еще не успел переобустроить кабинет, поэтому его грозная фигура, скалой возвышающаяся над дубовым столом посередине, смотрится довольно забавно на фоне темно-фиолетовых стен и тарелочек с изображениями кошек на стенах. Долорес Амбридж, ты ли это? Но мне становится не до смеха, когда отец поднимает на меня тяжелый взгляд. — Я не буду спрашивать, почему ты выглядел как рабочий со стройки, когда пришел на собрание. Не стану интересоваться, что происходит с твоими оценками. Я даже закрою глаза на твою выходку с директором Гренвиль, женщине и впрямь не с руки стоять во главе, уж тем более Гротона. Но это… Он поморщился, оглядев меня с головы до ног. Машинально я проверил, хорошо ли заправлена рубашка, не съехал ли галстук и не забыл ли я надеть носки в тон ремню. Сделал это и в мгновение почувствовал себя жалко. Андор тем временем продолжал. — Ты… с этой… — редко можно было увидеть, как отец не может подобрать слова, но через мгновение все стало ясно, — с этой рыжей дворовой шавкой! Мой сын! — Огромная рука ударила по деревянной глади на вид прочного стола. — Он не… — Замолчи, — тише перебил меня директор, — ни слова. Сегодня же отправишься на обследования, бог знает, чем мог заразить тебя этот пидор. И да, живешь ты теперь один. Пошел вон, в свою комнату, и чтобы до конца дня я тебя не видел. — Хорошо, отец. — Вот оно, казалось бы, забытое чувство. Стоило этому козлу появиться, и бравады как ни бывало. Я снова вижу себя, стоящего возле разбитого аквариума. POV Оливер Походу, в этом месте никогда ничего не может быть нормально. Сначала Гренвиль, Феликс… Теперь этот странный тип, который по совместительству отец Монтгомери. За время учебы в обычной школе я научился читать лица, поэтому сомнений не оставалось — этот новый директор будет той еще головной болью. Эдакий правильный диктатор, сто пудово. Знаете, что я вам скажу? Вот такие индивидуумы, как правило, творят самую извратную дичь за закрытыми дверьми. Естественно, когда я подошел к нашей с Нилом комнате, там уже стоял какой-то чел из персонала с моими собранными вещами (какого хуя он в них копался?). Но мне удалось договорится с ним, чтобы мою конопатую жопу подселили к Лесли и Джейку — и на том спасибо. Ежу понятно, что наш холодный Нил Монтгомери неспроста был таким скупым на эмоции, с кучей внутренних стереотипов и приступами агрессии. За все это добро наверняка можно было благодарить нового директора. Вот если бы только мне удалось поговорить со старшим… — Ты, наверное, пока что с Нилом притормози, Олли, — осторожно пролепетал Лесли. — Из-за этого… — Осторожнее, Оливер, — прервал меня Джейк, — этот «как бы ты ни собирался его назвать» — опасный человек. Он только выглядит обычным строгим батей, на самом деле там уровень ебанутости вполне поспорит с Феликсом. — А вы откуда знаете? — Странно, пока он не появился на пороге Гротона, никто и словом не обмолвился про Монтгомери старшего, а тут на тебе — страшные байки подъехали. — Так говорят. Странный разговор прервал стук в дверь моей новой комнаты. Мы переглянулись — кажется, всем пришло в голову одно и то же. Нас подслушали? Нам всем теперь грозит прилюдная казнь во дворе Гротона? Наши головы будут украшать кованные ворота интерната? — Кто? — спросил Лесли, подобравшись к двери. — Твоя влажная фантазия, Румор*, — услышав ответ, Лесли закатил глаза и открыл дверь. — Я знаю, что ты меня хочешь. — Те че надо? — Между Джейком и Лесли стопроцентно что-то есть, иначе почему первый сейчас готов накинуться на Ирокезика? А, да, это именно Ирокезик приперся. — Остынь, ковбой, — вскинул руки Адриан, — я только хотел одолжить рыжика. — Какой я тебе рыжик? — Он совсем прихуел? — Кончай шипеть, давай выйдем, перетереть надо. — Не пойду я с тобой ничего натирать, вали из нашей комнаты! — Думает, что мы один раз противостояли вместе Феликсу и все, друзья навеки? — Да поговорить надо, не ломайся. — Ирокезик развернулся на пятках и вышел в коридор. — Если что, кричи, — шепнул мне Лесли. — Я все слышу! — донесся голос Адриана из коридора. — Пошел нахуй! — крикнул Лесли, чем только вызвал утробное хихиканье за дверью комнаты. Решив прервать эту перепалку, я вышел к незванному гостю. Тот стоял, облокотившись на подоконник и засунув руки в карманы брюк. Галстук на нем был расслаблен, практически свободно болтался на шее, пару пуговиц белой рубашки были расстегнуты, а пиджак и вовсе отсутствовал. — Че надо? — Я старался не смотреть на него, уперевшись взглядом в окно за его спиной. — Понравились цветочки? POV Нил Холодный душ немного отрезвляет. Особенно, когда стоишь под ним уже час. В голове заезженной пленкой прокручивался последний разговор с отцом. Черт, какого хуя я до сих пор его называю отцом? Его слова эхом отражались от кафельной плитки, но быстро таяли в шуме воды. Я встряхнул головой, пытаясь отбросить эти мысли. Смешно — отбросишь такое. Надо как-то поговорить с Оливером, он, наверное, сейчас с ума сходит. Я выбрался из душа, обмотался полотенцем и, репетируя в голове речь для Оливера, стал бродить взад-вперед. Речь эта испарилась сразу же, как я застал за дверью Лию, которая завела кулачок и готовилась постучать. — Привет, — широко улыбнулась она, и тут же яблочки ее щек покрылись румянцем. — Ой, прости… Поначалу я не понял, в чем дело, но, оглядев себя, увидел, что мой член знатно так выпил из полотенца. Так происходило каждый раз, когда я думал о рыжем придурке. — Бля, извини, — прикрылся я руками. — Да ничего, я… — она все еще смотрела куда-то в сторону, — просто хотела узнать, как ты. — Я? Я нормально… — Ну я уже поняла, — она бросила многозначительный взгляд на мой пах, и мы нервно рассмеялись. Пауза затянулась, а я осознал, что слишком сильно сжимаю член, отчего он начал еще сильнее набухать, зараза. — Ты, наверное… — Я знаю, что тебе сейчас тяжело, — прервала меня Лия и резко вошла в комнату, захлопнув за собой дверь, — и… я просто хочу, чтобы ты знал, что я всегда рядом. Типа… чтобы ну… поддержать. Она сделала шаг ко мне. Я сглотнул. — Эм… да, спасибо тебе, мне сейчас и правда… непросто, — этот разговор становился все более странным. — Знаешь, — она подступила еще ближе, и ее грудь почти касалась меня, — я не считаю, что если тебе нравятся парни, также как и девушки, это значит, что ты какой-то не такой. Что ты типа не мужчина. — Спасибо. — От давления моих рук, хуй парадоксально становилось все сложнее удержать. — Для меня более мужественного в Гротоне больше никого нет, — промурлыкала она. — Ну ладно, пока! Последнюю фразу она выпалила так же резко, как и развернулась, не забыв напоследок «случайно» мазнуть рукой по моим яйцам. Она скрылась за поворотом, а на том конце коридора мои глаза встретились с отцовскими. Тот явно видел эту сцену. Как-то странно ухмыльнувшись и показав мне пальцем «класс», развернулся и скрылся за поворотом. Пиздец. POV Оливер — В СМЫСЛЕ ЦВЕТОЧКИ? ТЫ ЧТО, АХУЕЛ? Помните тот шикарный букет роз на моей постели? На НАШЕЙ с Нилом постели! Так вот, его оставил там Адриан! Нет, спасибо ему конечно, ведь в приступе ревности Монтгомери меня отымел, а мне, как оказалось, это очень даже нравится, но блять! — У тебя сейчас глаза из орбит выпадут, рыжик, — самодовольно ухмыльнулся ирокезный дятел. — У тебя сейчас яйца выпадут! — я замахнулся ногой, чтобы врезать этому зазнавшемуся петуху по бубенцам, но он в миг перехватил мою ногу. — Бедный Монтгомери, ты и правда припизднутый, — продолжал комментировать Лэнгфорд. — Успокой таланты, рыжик. — Я тебе не рыжик! — заорал я, и тот сильнее притянул меня за ногу и зажал мне рот здоровой ладонью. У него руки пахнут стиральным порошком. И табаком. — Харе вопить, ты похож на утку с бешенством. Я просто хотел извиниться. За то, что чморил тебя, хоть это и было прикольно, но… — Я попытался выдернуть ногу из его хватки, но ничего не вышло. — Ладно, ладно! Просто я понял, какой Феликс гондон, и мне типа стыдно стало. — Отфуфси мемя, долфоеф! — Ты опять будешь орать, как потерпевший! — Не в силах больше ждать, когда этот идиот отпустит мою ногу и уберет руку с моего рта, я смачно лизнул его ладонь. Что? Зато эффективно! — Фу-у-у! Бля, твоя рыжая бошка! — запричитал Ирокезик, вытирая ладонь о брюки. — Я к нему с миром, цветочки ему, все такое, а он слюнявит! — А просто подойти и сказать не мог? Какой парень дарит другому парню красные розы в качестве извинения по-дружески? Мне знаешь какой пизды потом Нил вставил? — Понравилось? — Да! То есть… иди нахуй! — Ладно, рыжик, не дуйся. И прости за все, ладно? — Все, пиздуй. — Прощаешь? — Пиздуй, говорю! — Щекотки боишься? — Ладно прощаю! — Давай, если кто обидит, говори, — Адриан потрепал меня по макушке и удалился. В этот же момент открылась дверь и показалась ехидная моська Лесли. — Ни слова, — предупредил я его. — Ни единого слова. POV Адриан (Ирокезик) Ладно, одной проблемой меньше, хоть рыжий-бесстыжий будет нормально со мной общаться. Не то чтобы я с ним собрался дружить до гроба, но парень много перенес и не без моего участия. Но характер у него, конечно, тот еще подарок. Понимаю, чего Монтгомери так в него вцепился — такие рыжики в постели вытворяют самую лютую хрень. А я тем временем направлялся к своему небесхарактерному другу. Пока что только другу, но, надеюсь, скоро это изменится. Зигги уже должно было стать получше: насколько я знаю, он уже самостоятельно встает с постели и может передвигаться без помощи. Цветы я покупать не стал, предупредив попытку Томпсона убить меня ими — букеты его почему-то раздражали. Может быть, дело в том, что они от меня, хер знает. Я взял сигарет. Сейчас это его отдушина, пусть курит. Если за это он перестанет смотреть на меня волком, я ему целый табачный завод притараню. — Опять ты, — тучная медсестра нахмурила брови, — богом клянусь, мне влетит за тебя рано или поздно. — Мисс Шаффер, мы же с вами уже практически родственники, — широко улыбнулся я. — У вас новая форма? — Да нет, старая… — оглядела она себя. — Она вам очень идет, розовый вам к лицу, — включать обаяние я умею и без стыда этим пользуюсь, — такой нежный цвет, вы как зефирка, так бы и укусил… — Иди уже, — кокетливо захихикала она, — давай только тихо. — Вы чудесная женщина, — подмигнув, я влетел по лестнице наверх и нашел нужную палату. Знакомая хмурая мордочка встретила меня с привычной радушностью. — Я думал, этот день не станет хуже, а нет… — Я тоже рад тебя видеть, Томпсон. На вот, — я бросил ему пачку Мальборо, и тот ловко поймал ее. — Ну заходи, раз приперся, — я же говорил, сигареты — верняк. — Как себя чувствуешь? — Иди нахуй. — Понял. Может телик посмотрим? — Я нашел пульт на прикроватной тумбочке, рядом с блокнотом и банкой газировки. Врубив ящик, я по-хозяйски пристроился под боком у Зигги, не закидывая ноги на постель. По MTV шла передача «Sweet Sixteen», где избалованные малолетки устраивали себе праздник по случаю дня рождения. Главная героиня капризничала из-за платья не того оттенка, из-за того, что торт состоял всего из пяти ярусов, и клялась поджечь себя, если не получит в Новый год последний BMW. Классика. Томпсона, вроде как, даже не смущало, что я так близко лежу, практически касаясь плечом его плеча. Когда на экране именинница прибыла на праздник в длиннющем лимузине, рука Томпсона легла рядом с моей. Ебать. Это знак? Это зеленый свет? Да, это точно оно! Так, Ади, соберись. Выдохнув, я слегка коснулся его ладони кончиками пальцев. Никакой реакции. Еще раз. Снова тишина. Может, он увлечен просмотром? Или ждет более смелого шага? Бля, а может у него пропала чувствительность на руках? Собрав волю в кулак, я осторожно положил свою ладонь на его и слегка погладил. От моего внимания не ускользнуло, что Зигги бросил беглый взгляд на наши руки и нервно сглотнул. Внутри меня взорвалась тысяча фейерверков, заиграл целый оркестр и зазвучали аплодисменты. Я увереннее взял его за руку и улегся поудобнее, а потом (а-а-а-а-а-а-а!!!) он положил голову мне на плечо! Я забыл как дышать, клянусь. В штанах все тоже активизировалось, надеюсь, что он этого не заметил. Я отпустил его руку и, перекинув ее через плечо Томпсона, приобнял его. — Лэнгфорд, я затылком чувствую, как ты лыбишься, кончай, — поворчал Зиг. — Не могу, — сдавленно ответил я. Так мы пролежали еще пару выпусков «Sweet Sixteen», и на экране уже начался хит-парад. Я бы пролежал с ним так всю жизнь. Может, сказать ему об этом? Или рано? В пизду, скажу. — Эй, Томпсон. — Че? — Я сказать хотел… — Ну? — Ты… То есть, это… Короче, я тебя… — Адриан. — А… да? — Я хотел тебя попросить кое о чем. — Не говорить этого вслух? Хорошо, но я просто хочу чтобы ты знал, что ты мне очень дор… — Нет, не об этом, — парень оторвался от моего плеча и резко стало как-то тревожно и холодно. Он сел, выпрямившись на кровати, и продолжил, не отрывая глаз от телевизора. — В общем, я хочу, чтобы ты нашел Рана. — Ч… Что? — Найди Феликса. — Зиг, это не выход, — я погладил его по спине. — Месть никогда не приносит удовлетворения. — Ты больной? Я не собираюсь ему мстить! — он повернул ко мне лицо и вперил в меня мокрые глаза. — Тогда зачем… Зигги. — Пожалуйста. — Зигги. — Я умоляю тебя, я сам пытался, но у меня забрали все телефоны и комп, не разрешают даже зайти в сеть через стойку информации. — Слезы покатились по щекам, западая в борозды ссадин, оставленных Раном, и смачивая пластыри. — Ты с ума сошел?! Ты посмотри, что он с тобой сделал! — Стыдно признавать, но во мне сейчас говорила не обида за честь и достоинство Томпсона, а примитивная ревность. Примитивная и дикая, та, которой захлебываешься в одну секунду. — Пожалуйста! Хочешь, на колени встану? Я могу тебе отсосать, можем потрахаться, только аккуратно, — сейчас он походил на умалишенного из психбольницы. — Так ты ради этого сейчас тут со мной… за руки со мной держался и все такое?.. — Ты же меня хочешь, я не тупой и вижу это. — Он вытер слезы с промокших пластырей на лице. — И могу дать тебе то, чего ты хочешь. — Я… я даже не знаю, что тебе сейчас сказать. — Ой, да не смотри на меня так, Лэнгфорд. Не можешь помочь, тогда зачем ты вообще приперся? — Сука, ты себя в зеркало видел?! Он тебя изнасиловал как последнюю шмару, отпиздил, мокрого места не оставил, вышиб тебе мозги, оставил один фарш! Тебя еле по частям собрали, а ты… Как ты можешь? Я же, блять, пытаюсь… блять… — Адриан. Только не говори, что ты… Я поцеловал его. Да, я долбоеб. Отчасти я сделал это, чтобы он не увидел, что у меня глаза на мокром месте. Долго поцелуй не продлился. — Пошел нахуй отсюда! — разорвал Зигги поцелуй. — Убирайся! — Прости, Зиг, прости меня, — я попытался его успокоить и взять за руки. — Не трогай меня! Верни Феликса или не приходи больше! — Томпсон впал в настоящую истерику. — Да вы тут с ума посходили что ли? — Тучная медсестра влетела в палату, — Давай-ка уходи, пока я полицию не вызвала. Он лежал спокойно, пока ты не пришел! Уходи по-хорошему. — Да… да, простите. Вслед мне полетела непочатая пачка Мальборо.